Текст книги "Отрава для сердца моего"

– Он сделал мне больно, напугал, но не изнасиловал, – ответила Ясна, закутываясь в теплый халат с помощью няни и судорожно вздыхая от только что прекратившихся рыданий, – ему папа помешал.

– У, змей проклятый, нелюдь крылатый.

Стук в дверь заставил девушку вздрогнуть.

– Ясна, – раздался из–за двери голос отца, – он уехал. Я велел закрыть все двери, не бойся.

Девушка перевела дыхание, этот стук напугал ее. Что она могла сделать, если бы Амьер вернулся к ней? Насиловать ее, может, в своем доме отец и не позволил бы, но даже он бы ничего не поделал, если бы Амьеру вздумалось забрать ее с собой. А там, вдали от ее отца, закончил бы начатое. Возможно, это было бы не раз и не два, а постоянно.

– Вот и хорошо, что уехал, скатертью ему дорога. Сейчас, Ясочка моя, примешь ванну с травочками, выпьешь успокоительных настоек, затем намажем тебя бальзамом и все пройдет. Сейчас, подожди, распоряжусь, чтобы воды наносили горячей.

Ясна в ванной комнате застыла у зеркала, пока няня поднимала служанок, чтобы те нагрели воды для ванны. Вид у нее был кошмарный. Вся шея, плечи, грудь были в пятнах засосов и следов зубов Амьера, на боках виднелись синяки от его рук, лицо опухло и покраснело от недавних рыданий. Теперь ей был понятен ужас в глазах отца и няни.

Ясна сидела в ванне, ее трясло и колотило, няня подливала горячую воду, напоила успокоительной настойкой, но это мало помогало, девушка никак не могла успокоиться. Она не хотела думать о том, что с ней сделал Амьер, но мысли навязчиво возвращались к этому. Да, по сравнению с Аруаном, ее муж был насильником и чудовищем. Но зачем он так с ней? Она не была такой уж невинной, Аруан многое ей показал, ей было с кем и с чем сравнивать. А если бы она была совсем невинной и наивной и это были бы ее первые прикосновения мужчины? Такая грубость со стороны Амьера свела бы ее, наверное, с ума. Выбравшись из ванны, Ясна подойдя к кровати, содрогнулась. Пока она грелась в ванне, застелили свежую постель, все поменяли, но все же ее кровать вызывала страшные, неприятные чувства. Пойти спать в гостевую комнату? И что дальше? Придется перебраться туда насовсем? Ну, нет! Она переживет это!

Ясна думала, что после пережитого не уснет, но только голова коснулась подушки, она провалилась в сон. Видимо, наконец–то подействовали успокоительные настойки няни. Проснулась она только к обеду, няни, оставшейся с ней ночевать, не было. Намазанные перед сном нянюшкиным бальзамом следы, которые оставил Амьер, как показалось Ясне, стали еще заметнее. Девушке приходилось раньше прятать следы поцелуев, но это были еле заметные пятна, которые оставлял Аруан в порыве страсти, но то, что сотворил Амьер, ничем не замажешь и не спрячешь под одеждой. Разве что замотаться с головы до ног в простыни и сидеть безвылазно в своей комнате, пока все не пройдет. Ей пришло на ум, что Амьер ни разу не поцеловал в губы, терзал ее тело, но не прикоснулся к губам. И позволял ей кричать, не закрывал рот. Какие цели преследовал мучая ее, но не доведя все до конца. Или отец помешал ему? Наказывал, думая, что Аруан лишил ее девственности? Почему не появлялся столько лет и вдруг приехал? Чтобы изнасиловать ее?

В комнату вошла няня. Увидев полуголую Ясну, рассматривающую себя в зеркале гардеробной, всплеснула руками.

– Ох, деточка, что ж наделал этот нелюдь, змей проклятый.

– Няня, почему ты его называешь змеем и нелюдем?

– Так как же, это ж известное дело, эти волероны, будь они неладны, еще издавна известны, как нелюди и змеи крылатые.

– О чем ты? Откуда известно? Я это только от тебя и слышала.

– Ну, сказки все это, деточка, сказки, – засуетилась няня, явно не желая продолжать разговор об этом, – не слушай глупую старуху. Давай еще помажу бальзамом.

– Няня, тебе не кажется, что я должна знать больше о муже – волероне? Что ты знаешь о них? И откуда тебе это известно, няня?

– Ох, Ясонька, – вздохнула няня, тяжело опускаясь в кресло, – это ж какое горе, что ты замужем за этим змеем, не будет тебе счастья с ним.

– Няня, я еще не оправилась от вчерашнего, а ты пугаешь меня еще больше.

– Да не хотела я тебя пугать, деточка, но нельзя тебе было выходить за него замуж. Куда же смотрел твой отец?

– Я вышла замуж без его ведома.

– Как же так, Ясонька? Без отцовского благословения?

– Няня, я потом как-нибудь расскажу, как это получилось, а сейчас ты мне расскажи, что знаешь про волеронов.

Ясна надела халат и уселась на кровать.

– Няня, – потребовала она, – рассказывай, в какую беду я попала.

– Ох, детонька моя, беда, она и есть беда. Прабабка моя была когда–то прислужницей в храме Милостивой Сестры, пока ее не украл оттуда будущий муж. Она рассказывала, что давным-давно жили эти волероны на юге, в горах. И они не люди, они змеи крылатые, могущие принимать человеческий облик. Их звериная сущность злая и жестокая. Много бед и лишений было от них. Вот собрались как–то тамошние короли да князья и изгнали их на север. Много тогда полегло люда, а колдуны почти все погибли. Долго про волеронов не было ничего слышно. Когда они объявились снова, прабабка сказала, что теперь опять начнутся беды. Пока они притворяются хорошими да благостными, помогли нашему княжеству, приняли мы их, как людей. Да только это ненадолго, их звериная сущность возьмет верх.

– Но они уже давно здесь и пока беды у них, а не у нас. Это у них на родине гибнут люди, потому что проснулись горы.

– Вот, некуда им пока деваться, они и стараются быть похожими на нас. Но они не люди. Ждут, когда придет их время.

– Да что же они делали когда–то?

– Грабили, убивали и насиловали, сколько девушек погибло в их лапах. Жгли, среди них есть змеи, изрыгающие огонь, уводили в полон, как женщин, так и мужчин. Держали всех в страхе и не было на них управы.

– Нянюшка, – испуганно проговорила Ясна, – но ведь этого ничего нет ни в книгах, ни в учебниках. Почему?

– Не знаю я, детонька, не знаю. Может времени слишком много прошло, может уничтожил все следы кто–то, может еще почему. Да вот только помнят еще те, кто родом с юга. Прабабка моя была оттуда, до ста десяти лет дожила и до последнего часа была в здравом уме и памяти. Да и мамы твоей корни оттуда же.

– Мама была южанкой?

– Ну, можно сказать и так, она родилась здесь, а ее бабка с дедом были оттуда.

– Да, мама была похожа немного на южанку. А я в папу пошла.

Ясна никогда не видела родителей матери. Они погибли, когда ее мама была совсем молодой.

– Нет, все–таки верится с трудом. Волероны, которых я знаю, не притворяются хорошими, они такие на самом деле. Возьми, Аруана, я знакома с ним с раннего детства, он никогда меня не обижал.

– Ой ли, Ясонька, этот твой Аруан спрашивал твоего согласия, когда пытался соблазнить?

– Ты знала? И ты отцу все докладывала?

– Знала и отца твоего просила не подпускать к тебе Аруана. Да и тебе не раз говорила, чтобы ты была осторожна с этим волероном.

– Он не принуждал меня, – ответила Ясна, – уговаривал, да, иногда был слишком настойчив, но останавливался, когда я была против.

– Он еще молодой, не вошел в силу, да и вырос среди людей. Но, запомни, девочка моя, он не человек, а зверь.

– Что ж ты раньше не остерегала меня от Аруана?

– Так я не раз говорила и матери твоей покойной и отцу, что не надо оставлять тебя наедине с Аруаном. Старалась не отходить от вас надолго, только стара я уже, не угнаться мне за вами было. А то, что они жестокие звери, ты сегодня ночью убедилась в этом.

– Да, но и среди людей есть насильники и убийцы. А то, что было когда–то можно и переврать и написать заново, переиначив.

– То–то и оно, деточка, что было это далеко – далече, уже и забылось. А змеи крылатые воспользовались этим, ждали упорно, когда об их злодеяниях все быльем порастет.

– Все, няня, хватит, я и так напугана. Пошли кого-нибудь в школу с запиской, что я отпускаю всех до осени. И обед мне сюда пусть принесут, я не выйду, пока все синяки не сойдут.

– Отец твой просился поговорить с тобой.

– Хорошо.

После обеда пришел отец и, хотя Ясна надела самое закрытое платье с длинными рукавами, он старался не смотреть на дочь. Отец спросил, как она себя чувствует, но Ясна подозревала, что на самом деле он хотел узнать какой урон ей нанес Амьер. Но девушка не хотела обсуждать это с отцом, ей было стыдно. Ясна рассказала ему, что узнала от няни. Отец ответил, что все это сказки и легенды. Он много лет имеет дело с волеронами, и никогда не замечал у них ничего, что рассказала эта глупая старуха. А если судить о волеронах по Амьеру, то «в семье не без урода», и среди людей княжества встречаются чудовища в человеческом обличии. Но он попробует узнать что–либо от отца Аруана. На что Ясна ответила, что если хотя бы наполовину все так, как утверждает няня, то отец Аруана не скажет правду.

Ясне очень хотелось попросить отца, чтобы он не отдавал ее Амьеру, но побоялась услышать в ответ, что он не властен в этом вопросе и что ему придется отдать дочь по первому требованию мужа. А сам отец так и не сказал слов: « Я тебя не отдам этому чудовищу, не бойся. Если понадобится, то спрячу и он не найдет».

После ухода отца ей стало еще страшнее и горше.

Глава пятая

Опять наступила осень. Возобновились занятия в школе. Ясна была теперь занята и не так скучала, как летом. Жизнь постепенно пошла по накатанной колее, но то, что случилось с ней, было невозможно забыть. Ни Амьер, ни Аруан не появлялись. Но Ясна не хотела видеть ни того, ни другого. Одного потому, что была на него обижена, другого потому, что боялась и не могла никак забыть и простить, что он с ней сделал.

Амьер стал приходить Ясне во снах. Но там он был нежным, ласковым и она таяла в его объятиях. Это безмерно удивляло девушку, ведь должно быть наоборот – должны снится кошмары с его участием. Казалось бы – такие сны могли примирить ее с тем, что произошло в начале лета, ну или хотя бы помочь забыть весь этот кошмар. Но наяву Ясна с ужасом ждала появления мужа и безмерно боялась, что отец не сможет защитить ее от него. Она пришла к выводу, что Амьер уехал потому, что хотел это сделать, если бы было наоборот, то отец не смог бы помешать, например, муж мог забрать ее с собой и отец ничего не смог бы сделать. Девушка гнала воспоминания о причиненном над ней насилии, но они возвращались и не давали ей покоя. Ясна вспомнила, что когда Амьер прикоснулся к ее лицу и губам горячими пальцами – что–то дрогнуло у нее внутри и растеклось обжигающей лавой. Но все эти чувства очень быстро смыло неожиданными, грубыми словами и болью от его губ, рук, зубов. Теперь она вряд ли ощутит рядом с ним что–то, кроме страха и отвращения. Но эти сны! Почему же в них он другой? Почему?! Ей казалось, что существуют две Ясны. Одна во сне обмирала от удовольствия в объятиях Амьера, другая наяву с отвращением и ужасом вспоминала его. И Амьеров было двое, не похожих друг на друга.

А еще ей не давало покоя – Амьер проглотил оскорбительные слова ее отца и быстро уехал. Это было не в натуре Амьера, насколько она успела его узнать, – сносить оскорбления в свой адрес, даже если они и заслуженные. Почему он так поступил? И зачем приезжал? Теперь она поняла, что терзая ее, он ждал, когда придет отец, не выдержав криков дочери. Зачем ему это было нужно? Чему отец должен был быть свидетелем? Что он ее изнасиловал? Она так и не призналась отцу, что это не так. Ей было стыдно говорить об этом с ним. Может, няня все рассказала ему?

Ясна все это время жила в ожидании беды. И дождалась.

Однажды, когда она и отец обедали, им доложили, что приехал волерон и требует немедленно представить его Велеславу Ледену и его дочери. Ясна обмерла от страха. Неспроста появился здесь волерон, ох неспроста.

Велеслав велел проводить гостя в гостиную и сказать, что они сейчас придут. Ясна видела, что отец обеспокоен и озабочен этим визитом, но старается не подавать вида, видимо, чтобы не пугать ее. А она была в ужасе.

До гостиной девушка дошла на подгибающихся ногах, если бы ее не поддерживал отец, то она бы упала по пути.

– Ясочка, еще ничего не известно, может, это приехали по моим делам, – сказал отец, ведя дочь в гостиную и гладя ей руку.

– Да, может, – ответила она дрожащим голосом.

Ясне казалось, что ее ведут на казнь.

В гостиной им навстречу встал красивый, высокий, молодой волерон. Впрочем, они все были высокими, красивыми.

– Разрешите представиться, – произнес он приятным баритоном, – Брумекс Ингедай из Дома Северного Ветра.

– Чему имею честь вас видеть, господин Ингедай?

Этот волерон буквально пожирал глазами Ясну.

– Разрешите выразить восхищение вашей дочерью, господин Леден. Мне теперь непонятны мотивы Амьера. Я бы за такой женой пошел на край света и все ей простил.

– Что? – испуганно воскликнула Ясна, – Вы приехали по поручению Амьера?

– Нет, моя госпожа, я приехал, чтобы доставить вас и вашего отца на Суд Справедливости Волеронов.

– Зачем? В чем нас обвиняют? – спросил удивленный Велеслав.

Ясна не могла от страха стоять и тяжело опустилась в кресло.

– Амьер Клартэ из Дома Огненного Ветра обвиняет свою неподтвержденную жену в супружеской неверности. А вас, господин Леден он вызывает как свидетеля.

– В какой неверности? – онемевшими губами произнесла Ясна, – Я не изменяла мужу. И что значит – неподтвержденная жена?

– У вас и Амьера не проявились брачные татуировки, поэтому вы неподтвержденная жена.

– Господин Ингедай, а кого Амьер обвиняет в прелюбодеянии с его женой? – спросил Велеслав Леден.

– Аруана Виврэ из Дома Весеннего Ветра.

– Кто бы сомневался, – горько усмехнулся Велеслав, – очень удобный кандидат – друг детства моей дочери.

– Вы очень красивы, ильдэ (= замужняя женщина) Ясна, и похожи на наших женщин. Мне будет очень жаль, если Амьер докажет вашу вину.

– Но я ни в чем не виновата! – воскликнула Ясна, – И никуда не поеду.

– Ильдэ Ясна, – проговорил волерон, – у меня есть полномочия привезти вас силой. Но я настоятельно советую приехать добровольно. Ваше сопротивление повредит вам. Если вы невиновны, вам следует доказать это. А в противном случае боюсь, что приговор будет не в вашу пользу.

– У меня есть доказательства, что я невиновна, – ответила Ясна, – и я докажу это Амьеру.

– Ну что ж собирайтесь, я вас сопровожу к месту суда.

– Где будет это несправедливое судилище?

– В предгорье. Ильдэ Ясна, примите мой совет – никогда не выражайте свое неуважение Справедливому Суду и не ставьте под сомнение их честность, непредвзятость и неподкупность. Поверьте мне – этим вы настроите против себя судей.

– И они вынесут обвинительный приговор, даже если я докажу свою невиновность?

– Нет, конечно же, нет. Но судьи будут долго колебаться и ставить под сомнение ваши доказательства.

– А, значит они не так уж и непредвзяты?

– Не надо так думать и говорить. Если вы предоставите убедительные доказательства своей невиновности, то не сомневайтесь – приговор будет в вашу пользу.

– О, мои доказательства веские и неоспоримые. Я уличу Амьера во лжи. Но я приму к сведению ваш совет.

– Желаю вам удачи.

– Сколько времени у меня на сборы? И могу ли я взять с собой кого–либо?

– Чем быстрее вы приедете, тем лучше будет для вас. Суд не будет ждать и все может произойти и без вашего участия и тогда вам точно вынесут обвинительный приговор. И мне очень жаль, но вы не можете взять с собой никого. Поедете только вы и ваш отец.

– Хорошо, я соберусь через три часа. А пока я распоряжусь, чтобы вам подали обед и предоставили комнату для отдыха.

– За обед спасибо, не откажусь, но отдыхать не буду. Я здесь, если позволите, вас подожду. И вот что еще, возьмите с собой теплые вещи – мы поедем на север, здесь еще стоит теплая погода, несмотря на осень, но в Предгорье уже холодно.

– Ну что же, обед подадут вам сюда. Спасибо за совет, я возьму теплые вещи.

Ясна ушла, а Велеслав остался, сказав, что ему надо намного меньше времени для сборов, поэтому он пока развлечет гостя.

– Скажите, а что грозит неверной жене по вашим законам? – спросил Велеслав, когда Ясна вышла.

– Это узнаете, когда вынесут приговор, – заметно замялся волерон, – я не имею право говорить.

– И все же, господин Ингедай, какой приговор обыкновенно выносят?

– Мне очень жаль, но чаще всего это смертная казнь для неверной жены и ее любовника.

– А обманутый муж, по всей видимости, может жениться еще раз? – спросил отец.

– Не всегда, но так как Амьер претендует на главу клана, то ему, думаю, разрешат еще раз жениться. Но богиня может и не благословить второй брак.

– И что тогда, он до конца жизни не сможет жениться и иметь законных детей?

– Господин Леден, я не могу с вами обсуждать это, я и так слишком много вам рассказал.

– А если мы с дочерью поедем не в Предгорье, а в столицу к Великому Князю и попросим у него защиты и справедливости?

– Господин Леден, вы уже обращались к Великому Князю в попытке защитить дочь и привлечь к ответственности Амьера за пренебрежительное и жестокое отношение к ней. Что это вам дало? Ничего. Ясна теперь подчиняется нашим законам и Великий Князь ничего не будет делать и он не захочет раздувать конфликт с нами ради вашей дочери. У вас один выход – доказать невиновность Ясны.

– Да, но, боюсь, это будет сложно сделать. Я не знаю какие доказательства у Ясны, но надеюсь, что бесспорные и убедительные, и она докажет свою невиновность.

– Мне бы тоже этого хотелось.

Через три с половиной часа небольшая группа отправилась в сторону Северных гор.

***

Ясна не выезжала никуда дальше, чем в столицу. И поэтому даже понимание того, что ее везут не в гости к родственникам, а на судилище, не умаляло удовольствия от путешествия.

Отец и дочь расположились в легкой, но защищающей от ветра повозке, верх которой складывался и она превращалась в открытую коляску. Ее привезли с собой волероны, таких повозок Ясна раньше не видела. Несмотря на кажущейся легкой и неустойчивой, коляска в дальнейшем оказалась маневренной, хорошо преодолевала разбитые и проселочные дороги, а то и бездорожье. Да и внутри было вполне удобно. Ингедай и еще два волерона ехали верхом. Волерон сказал, что повозку, может быть, придется оставить, если будет невозможно проехать и господину Ледену и Ясне надо будет дальше ехать верхом. Это не пугало девушку – она прекрасно держалась в седле.

Ясна хотела спросить у волерона о «зеркалах перехода», ведь сквозь них можно было бы почти мгновенно оказаться там, где нужно и не тратить время на долгое путешествие. Но не решилась это сделать, подумав, что возможно, Ингедай не владеет этим колдовством, или, скорее всего, «зеркала» – секрет, и показывать их где либо и применять не разрешено.

Ингедай всю дорогу, держась возле коляски, развлекал Ясну разговорами, постоянно восхищаясь ею и отпуская беспрерывно комплименты. Но делал он это неназойливо, легко и весело и Ясна не смущалась. Отец почти всю дорогу дремал, развалившись на мягком, удобном сиденье.

Ингедай не раз говорил девушке – если бы он точно не знал, что она не волеронка, то принял бы ее за нее. Ясна не воспринимала эти комплименты всерьез, она видела волеронок. Они – красивые, высокие, тонкие, изящные. А девушка не ощущала себя настолько красивой. Но ей было приятно то, что говорил Ингедай. И она не боялась его. После того, что сделал Амьер, Ясне казалось, что она не сможет общаться с мужчинами, но, слава богам, это оказалось не так.

Приятный в общении Ингедай, скрашивал дорогу. Глядя на него и разговаривая с ним, Ясна вспоминала то, что знала о волеронах. А знала она о них немного.

В княжестве они появились пятьдесят лет назад. О волеронах до их появления было мало что известно. Где–то в Северных горах вроде бы располагалось какое–то государство, но ничего конкретного никто не знал. Очень редко в княжестве и других государствах появлялись люди не совсем привычной наружности. Они были высокими, красивыми, сильными, как на подбор. Привозили для продажи драгоценные камни, целебные растения, растущие только в горной, северной местности, ценные шкуры животных оттуда же. Эти люди таинственно появлялись и так же исчезали. Но однажды в княжество Артогея приехала большая делегация этих людей. Себя они назвали волеронами, а свое государство Лаберия. Почему самоназвание пришлых людей и название государства отличалось, они, когда их спросили об этом, не рассказали. За несколько лет до того, как волероны появились, до княжества докатывались отголоски землетрясения, происходившие в горах, несколько раз были видны даже на таком расстоянии всполохи, по всей видимости, это были извержения вулканов. Приехавшие волероны подтвердили, что горы проснулись и у них погибло много людей, в числе которых женщины и дети. Тогдашний Великий Князь, дед нынешнего, разрешил волеронам за огромную плату поселиться на территории княжества. Но не только драгоценными камнями и золотом расплатились пришлые, они еще очень быстро и почти без потерь закончили выматывающую и кровопролитную войну княжества с ханством Кунарским. Теперь ханство платило большую дань и являлось фактически провинцией, окраиной княжества. Волероны укрепили границы княжества, теперь там служили волероны. Не все были довольны этим, некоторые выражали озабоченность, что такое важное дело, как охрана рубежей княжества доверено чужим. Но волероны крепко охраняли границы и стали надежным заслоном от попыток напасть на княжество. А желающие отобрать у Артогеи жирный кусок в виде богатых плодородных земель были всегда, но с приходом волеронов они все пообломали зубы и теперь могли только облизываться и мечтать.

Волероны быстро влились в общество знатных, богатых родов княжества. Они все без исключения были красивыми, образованными, держались с достоинством, может даже где–то и отстраненно, но не напыщенно и не высокомерно. На окраине столицы волероны отстроили большой квартал и по договоренности с Великим Князем не позволяли там селиться людям княжества, даже самым богатым и родовитым. Как умудрился отец Ясны там построить особняк, для нее было загадкой.

Со временем много желающих нашлось с ними породниться, но волероны женились только на волеронках. И как ни старались самые богатые и знатные рода княжества, браков между волеронами и артогейцами не было.

И было удивительно для всех, когда Владыка несколько лет назад стал сам лично устраивать браки своих подданных с девушками княжества. Желающих отдать своих дочерей за богатых, сильных и красивых волеронов нашлось немало. Но вот сами молодые волероны не стремились к таким бракам.

Девушки, вышедшие замуж за волеронов, поселялись в их квартале, но родственников молодой жены не жаловали там. И в их горном государстве никто так до сих пор и не бывал, включая и молодых жен. Даже в Предгорье побывали совсем немногие.

Волероны стали считаться самыми завидными женихами, она вот получила желанного для многих девушек княжества в мужья волерона, но счастья ей это не принесло.

Она гнала от себя мысли о предстоящей встрече с Амьером и о суде. Путешествие, сменяющаяся окружающая природа, приятное общество Ингедая отвлекали от мрачных, тягостных дум.

А сменяющаяся вокруг растительность удивляла ее. Сосны, ажурные, тонконогие у них, сменились на тяжеловесные, высокие, необхватистые. На лиственных деревьях, чем дальше они ехали, тем больше вырисовывалось желтых листьев. Селения и города, в которых они останавливались на кратковременный отдых и на ночь, стали встречаться все реже и реже.

Дороги становились все уже, а леса дремучей и темнее. Местами создавалось впечатление, что в дебрях вырубили просеку, но, видимо, ею мало пользовались и она постепенно зарастала. И теперь Ясна поняла почему Ингедай отказался от кареты, повозка была маневренней, легче. Селения и города остались позади. Ясна опасалась, что им придется остановиться на ночь в лесу. Но Ингедай уверил, что осталось совсем немного, лес скоро кончится и им представится возможность отдохнуть.

Наконец леса закончились, они выехали в большую и пустынную долину, заросшую пожухлой травой и редкими кустами растений, которые Ясна никогда не видела и не знала названия. Далеко на горизонте появились неясные, размазанные сизым туманом очертания гор. Дорога превратилась в просто наезженную колею среди бескрайней долины.

Стало заметно холоднее, от пронизывающего ветра мало спасали оббитые войлоком стены повозки. Кутаясь в меховую накидку, Ясна благодарила волерона, что он посоветовал взять с собой теплые, зимние вещи.

Наконец они добрались до какого–то затерянного среди пустоши поместья, обнесенного глухим забором. Хозяином оказался, к удивлению Ясны, не волерон. Хмурый, неразговорчивый, пожилой, какой–то потрепанный мужчина предоставил гостям для отдыха три неуютные, холодные комнаты. По просьбе Ингдея, больше похожей на приказ, в комнате для Ясны зажгли камин и принесли горячую воду, чтобы девушка смогла помыться. Испуганная, постоянно вздрагивающая от непонятно чего, служанка помогла Ясне помыться и принесла ужин в комнату. Горячей еде девушка обрадовалась, весь день они питались всухомятку, на ходу.

Рано утром та же девушка принесла завтрак и сказала, что волероны уже ждут ее внизу. Ясна устала и совсем не отдохнула, камин погас еще ночью и в комнате было холодно. С трудом выбравшись из постели, Ясна быстро оделась, умылась, поела и спустилась вниз.

Ингедай рассыпался в извинениях, что пришлось подняться так рано, но им нужно выезжать, так как к вечеру надобно быть уже на месте.

Путешественники двинулись дальше, а горы стали постепенно приближаться. И вот уже отчетливо стали видны пики пронзающих небо гор, вершины которых терялись где–то за облаками. Ясна заворожено не могла отвести глаз от такой потрясающей, величественной и какой–то грозной красоты. Неужели там, на этих крутых склонах, живут люди? Или за неприступными горами есть долина?

Ингедай сказал, что они двинутся вдоль гряды гор и он рад, что погода стоит хорошая. На удивленный взгляд Ясны, он ответил, что в это время здесь возможен и снег и тогда пришлось бы ей дальше ехать верхом. От такой перспективы Ясна поежилась – в закрытой повозке она мерзла, а верхом на лошади превратилась бы сразу же в сосульку.

Огибая по подножию очередную гору по узкой, извилистой, еле заметной дороге, они увидели расположенный вплотную к горе величественный, огромный замок, состоящий из нескольких ощетинившихся зубьями острых башен и высотой почти достигая гору.

– Ну вот, – проговорил с тяжелым вздохом Ингедай, – мы почти на месте.

Ясну, глядя на мрачный, темный, гордый замок, обуял страх, она подумала, что в таком замке должны жить исполины. И ей захотелось, чтобы их путешествие продолжилось дальше, лишь бы не представать перед неизвестным ей судом и мужем, обвиняющим ее в прелюбодеянии.

Замок ничем не ограждался, но, несмотря на несколько башен, прилепившихся плотно друг к другу, вход был только в одной, центральной башне. Подъехавшие путешественники были незамедлительно пропущены в высоченные мощные, толстенные ворота, со страшным скрипом отворившиеся, видимо их уже давно заметили. Проехав через них, они оказались в огромном, пустынном дворе, окруженном башнями. Ясна поразилась величине этого двора, да и сам замок поражал размерами – девушка запрокинув голову, увидела, что пики башен терялись в облаках.

Ясна затравленно огляделась, отец обнял ее за плечи и прижал к себе. Он тоже настороженно разглядывал все вокруг. Двор, окруженный башнями, напоминал колодец, здесь было сумрачно – несмотря на огромное пространство, башни затеняли его. Как и предполагала Ясна, вход в другие башни был со двора. В одной из них отворилась высокая дверь (Ясне опять пришла мысль, что такие двери и ворота должны служить великанам) и к ним поспешили двое волеронов и женщина.

Ингедай пошел к ним навстречу, остановившись на половине пути, они стали что–то обсуждать. Ясна видела, что Ингедай горячился и что–то доказывал волеронке. Наконец, закончив препираться они подошли к Ясне и ее отцу. Ингедай представил им волеронов и с сожалением сказал, что суд начнется через два часа и у них осталось совсем немного времени, чтобы привести себя в порядок после дороги. На удивленное замечание девушки, что на дворе вечер и скоро настанет ночь, Ингедай ответил, что это не имеет значение. Затем он представил ей волеронку, она оказалась его сестрой. Хмуро оглядев Ясну, волеронка предложила пройти с ней, чтобы умыться и переодеться. Ясна вцепилась в отца и не тронулась с места, затравленно и испуганно оглядываясь. Ингедай и отец потратили время, которого не оставалось, на уговоры девушки. Наконец, Ясна, отпустив отца, последовала за сестрой Ингедая, легко подхватившей сумку девушки с вещами. Имя сестры Ингедая Ясна не запомнила.

Волеронка провела ее в одну из башен. Пройдя по гулким, просторным коридорам с высоченными потолками, сестра Ингедая привела ее в покои, состоящие из трех огромных комнат. Быстро помывшись в уже наполненной горячей водой ванне, больше напоминающей бассейн, Ясна переоделась. Волеронка за все это время не произнесла ни слова, только пальцем показала на двери в ванную комнату. Ее угрюмое молчание действовало на девушку, и так обмирающую от страха, угнетающе. Что–то спрашивать у волеронки Ясна не решилась. Выйдя из ванной комнаты, девушка увидела, что на столе стоит ужин. Ясна с трудом заставила себя немного поесть.

Глава шестая

Волеронка вела Ясну опять пустынными, плохо освещенными, мрачными, просторными коридорами но теперь туда, где состоится суд.

Стены замка были из шершавого, ноздреватого камня темно–серого цвета. Иногда в стенах им попадались тяжелые на вид, мощные, высокие металлические, даже скорее похожие на ворота, двери. Яснее пришла очередная мысль, что замок напоминает жилище страшных, огромных чудовищ. Вспоминался рассказ няни о волеронах. Девушку и так трясло от страха и неизвестности, и мрачный замок не добавлял радости. Наконец, повернув очередной раз, путь им перегородила дверь, около нее стояли несколько человек. Это были первые волероны, кто встретился им в бесконечных, гулких коридорах.

Волеронка остановилась и повернулась к Ясне.

– Вы мне не нравитесь, – произнесла она тихо, – но брат просил поддержать вас.

Ясна подумала, что просьбу брата волеронка истолковала по–своему. Никакой поддержки она не ощутила, скорее уж наоборот.

– Я буду сидеть рядом с вами, – продолжила волеронка, – и прошу слушаться меня, когда я буду что–то вам советовать.

«Да уж, пожалуй, твои советы мне не нужны. С таким отношением они приведут меня неизвестно куда» – подумала девушка.

Волеронка отвернулась от Ясны и направилась к дверям, девушка ничего не оставалось, как последовать за ней. Перед девушками открыли двери и они вошли в просторное помещение.