Текст книги "Самый меткий"

Глава 10. ЗАКОНА НЕТ

Лэнк Уоллен отправился в салун и купил бутылку виски. Никогда еще в жизни он не чувствовал себя таким несчастным. Он не обращал никакого внимания на посетителей салуна, пока не проглотил два стаканчика, и также не замечая никого вокруг, вышел на улицу и отправился к своему офису, где уселся за письменный стол, ломая себе голову над тем, куда он отправится, если ему придется оставить город.

Лэнк пришел к заключению, что Темплтон прибрал его к рукам. Уоллен всегда тратил свою зарплату до последнего цента и полностью зависел от подаяний Темплтона, чтобы протянуть до конца месяца. Остальное Темплтон переводил ему в акции железной дороги и товарных перевозок.

Уоллен считал себя умеренно богатым человеком, хотя никогда не видел своего богатства. Если ему придется оставить город, то нужно еще каким-то образом доказать свои права на акции, которые, как общеизвестно, признавались собственностью Темплтона.

Шериф выпил еще виски, опустошив бутылку наполовину и почувствовал, что его нервы чуть успокоились. Он вспомнил, как много раз Том Барби мог оказаться в его власти и он мог пристрелить его.

Барби причинял ему множество неприятностей, а в этот день даже разговаривал с ним так, словно считал его грязью. Гнев медленно поднимался внутри Уоллена и когда он часом позже запирал дверь своего офиса, то уже знал, что должен делать.

Он отправился назад к салуну и выждал до тех пор, пока посетители не начали покидать заведение. Стоя на деревянном помосте, он наблюдал, как посетители Марка Бевина отправлялись по домам. Шериф прошелся по улице своей обычной неторопливой походкой, на тот случай, если кто-нибудь наблюдал за ним в эти минуты, затем вернулся в свой офис, потушил свет и незамедлительно покинул здание через черный ход.

Во дворе шериф проверил свой револьвер, и найдя его полностью заряженным, сунул в кобуру. Тело его снова обильно покрылось потом и он обругал себя за свою нервозность.

Уоллен пытался убедить себя, что это будет не убийство. Он просто, как выразился Темплтон, избавит этого шалопая от страданий и невзгод. Барби мог не выжить благодаря пуле, посланной Джоэлем Хендри. И все же, он мог просто прийти в сознание и рассказать всю правду об их совместной деятельности.

Решившись наконец, Лэнк Уоллен прошел по задворкам городка и очутился позади дома доктора.

Город был погружен в тишину и Уоллен увидел в окне доктора. Хол Оэкленд прошел из своего рабочего кабинета на кухню и заварил кофе. Уоллен пригнувшись, миновал окно кухни и пересек двор перед фасадом дома. Он знал что Том Барби находится в передней, где Оэкленд всегда держал своих очень тяжелобольных.

Заглянув в комнату через окно, шериф увидел Барби, который лежал укрытый простыней по самый подбородок. Казалось, что он тихо и спокойно спал, несмотря на то, что его лицо покрывали окровавленные бинты.

Уоллен без труда приподнялся к окну и вытащил револьвер из кобуры. От волнения он сглотнул комок подкатившийся к горлу, будучи неуверенным, что выбрал лучший способ для осуществления задуманного. Затем его револьвер лег на подоконник и он аккуратно прицелился.

«Том Барби, – сказал сам себе Уоллен, – застрял как кусок мяса между зубами и вдобавок, знает много лишнего о закулисной деятельности в Кросс-Роудс.

Лэнк Уоллен выругался и затем нажал на курок. Он сделал два выстрела в центр простыни и увидел, как она вздымалась при попадании пуль. Затем он отвернулся и перебежал через двор.

Тем временем, внутри дома, док Оэкленд заваривал свой кофе на плите, как вдруг его внимание привлекло какое-то мимолетное движение за окном. Он решил, что увидел просто тень случайного прохожего.

Док вышел из кухни и направился переднюю и уже открывал парадную дверь, когда увидел Лэнка Уоллена, крадущегося через желтую полоску света, которая косо падала из комнаты, где лежал Барби.

Оэкленд не удивился бы, обнаружив Уоллена, оказывающим внимание умирающему человеку, поскольку в его обязанности, как шерифа округа, входило расследование всех нарушений правопорядка и ведения следствия. Однако, его смутило поведение Уоллена – крадущегося по его двору, как обыкновенный воришка.

Док Оэкленд услышал, как приподнялась рама окна, и уже подходя к комнате, где лежал Барби, он вдруг услышал, как прозвучали два выстрела. Оэкленд остановился как вкопанный, потрясенный происходящим, затем он прошел в комнату и вскрикнул от испуга, увидев простреленную пулями простынь. Окно оставалось приоткрытым и он бросился к нему, высунул голову и увидев убегающего Уоллена, закричал:

– Шериф Уоллен, какого черта!

Лэнк Уоллен услышал его окрик и остановился в нерешительности. Он был в двух шагах от забора, по ту сторону которого была ночная тьма. Можно было забежать в соседний двор, пройти по задней улочке, минуя городской кораль для скота и затем осторожно пробраться к тыльной стороне офиса шерифа. А оттуда, тотчас же направиться к дому доктора, натягивая на ходу рубашку и неся в руках кобуру с револьвером, конечно снова полностью заряженным.

Но сейчас, свет от кона беспощадно лился на него и там, в окне, был док Оэкленд, гневно смотревший в его сторону.

На какой-то момент Уоллен растерялся, не зная что делать. Он стоял в замешательстве, проклиная Рада Темплтона, ненавидя весь этот проклятый город и его жителей.

Оэкленд крикнул:

– Почему ты сделал это, Лэнк? Он был уже мертв, во всяком случае. Барби так и не пришел в сознание.

Уоллен услышал его слова и его плечи опустились. Он был пойман на месте преступления и отступать было некуда. Затем он увидел толпу горожан, подходившую с другой стороны улицы. Нужно было срочно спасаться бегством.

Люси обнаружила Джоэля Хендри в конце городского кораля, смотревшим через ограду на взбитую, словно масло грязь двора. Он слышал ее приближение и встретил девушку спокойно, погруженный в раздумья, мимолетно взглянув и затем, как бы игнорируя, отвернулся. Но Люси пришла к нему, чтобы получить ответы на некоторые вполне уместные вопросы.

Она уже неоднократно спрашивала Джоэля о его прошлом, но ответом была всегда вежливая тишина. Но сейчас она хотела все знать и немедленно.

– Джоэль, что произошло в салуне?

– Я застрелил двух человек.

– Почему?

Он взглянул на нее с торжественным видом.

– Они сделали мне вызов.

– Отец сказал, что это ты их вызвал и убил обоих, потому что ты хотел, чтобы они молчали.

Джоэль легко проворчал:

– Я представляю, что он наговорил, Люси. Твой отец переворачивает все с ног на голову, по собственному усмотрению и к своей собственной выгоде.

Люси не восприняла это, как обиду. Сейчас было не до родственных чувств и прошедших привязанностей. Сейчас нужно было установить истину и она должна ее выяснить, поскольку это беспокоит ее всю ночь, и раз уж это вызывает гнев Джоэля Хендри, или же как-то бесчестит ее отца. К тому же она не могла поверить, что проблему с их взаимоотношениями невозможно как-либо решить.

– Что же потом произошло, Джоэль? Пожалуйста, расскажи мне. Я совершенно сбита с толку и расстроена. Я полагаю, что заслуживаю, по крайней мере объяснения.

Взгляд Хендри смягчился и он впервые за время разговора обернулся к ней.

– Да, – сказал он, – ты заслуживаешь объяснений. Возможно, ты должна была получить их еще задолго до этого дня. Я никогда прежде не рассказывал кому-либо о моем прошлом, в котором впрочем нет ничего постыдного.

Джоэль прочел в ее лице вздох облегчения и ободренный этим продолжил:

– Я был маршалом в дюжине маленьких городишек, пролегающих вдоль границы. Женился, и моя жена умерла при родах Линуса. Затем, после ее смерти, я решил, что Линус должен иметь хорошую и обеспеченную жизнь, свободную от беспокойств, связанных с моей работой, от беспокойств, которые имела моя жена, и которые могли способствовать ее смерти.

Люси начала было протестовать против выслушивания его истории, но Джоэль остановил ее жестом и продолжил более спокойно.

– Я пытался обосноваться в Пинто-Каунти, но неприятности всегда сами находили меня. Не было месяца, чтобы кто-нибудь не захотел поспорить со мной, объявленных вне закона, я выслеживал, хватал и сажал за решетку, хватавшихся по любому поводу за оружие, я убивал, препятствовал грабежам. Там тоже имелось разного рода отродье, пытавшиеся с помощью револьвера снискать себе славу, полагавших, что я медленно вытаскиваю свой револьвер, желавших сделать свою первую зарубку имея мое имя в виду.

Джоэль устало вздохнул и взглянул назад, на город, через плечо. Он отвернулся от ограды и зашагал вдоль холма, возвышавшегося над городом, легкими большими шагами, но позволяя Люси поспевать за ним.

– Таким образом я приехал в Кросс-Роудс, поселился тут, имея лишь деньги, которые удалось скопить. Я частью изменил свое имя, от Хендерсона к Хендри, чтобы позволить себе жить мирно. Я не намеревался жить вдали от людей. По началу я завел друзей, но потом они начали задавать слишком много вопросов. Я чувствовал, что самое лучшее, до той поры, пока Линус не вырастет и как следует не окрепнет, держаться от всех на дистанции и я делал это достаточно успешно.

– Конечно, Джоэль, слишком успешно, – сказала Люси, и в ее голубых глазах был некий мягкий блеск, воодушевлявший Джоэля Хендри.

– Слишком успешно, – разгорячился он. – Потом Линуса убили и ничто больше не имеет для меня значения. Я работал в поте лица, держа его в строгости, оберегая от влияния других мужчин, приручая его думать о собственном бизнесе, говорить лишь тогда, когда это нужно, чувствовать себя непринужденно в любой обстановке. Он усваивал эти уроки слишком хорошо, и он пострадал за это, когда перебегал через улицу на пути лошади Кида Уайлдера. Я поклялся, глядя на него, лежащего в дорожной грязи, что должен отомстить человеку, который его растоптал. И я все еще не выполнил клятву.

Люси хмуро посмотрела на него.

– Но все те, другие, Джоэль, те двое из Пулл-Крик и теперь двое в нашем городе. Что ты скажешь об этом?

– Те, двое в Пулл-Крик, – объяснил ей Джоэль, – были из компании Кида Уайлдера, и были оставлены им в засаде на случай погони. Они пытались устроить на меня западню, подстрелили Мэтта Хопа и тогда я убил их. Я возвратился назад, потому что не знал в каком направлении ускакал Уайлдер и сегодня один из его крутых парней, Рино Тайрон, вернулся, чтобы вместо Кида Уайлдера взять на себя заботы обо мне. Уайлдер скоро услышит о том, что Риено Тайрон не одержал верх в споре со мной и его тщеславие побудит его вернуться сюда. И будут только он и я, и ничего больше не будет значить, пока он не приедет, и пока один из нас не умрет.

Люси посмотрела на него с нежностью.

– Ты не должен это держать в себе, Джоэль. Ты должен поговорить с людьми, и я уверена, что они помогут тебе.

– Люди говорят, или думают, за или против. В этом городе так же найдутся отродья, имеющие оружие. Даже если бы Уайлдер не растоптал Линуса, я уверен, что всякий раз когда он приезжает в эти края, то у него чешутся руки меня испытать. Все равно, теперь это не имеет значения.

– Не имеет значения? – спросила Люси, вновь забеспокоившись.

– Нет, Люси. Теперь они знают, что я не фермер. Сейчас они знают, что я смогу позаботиться о себе. Я не желал бы, чтобы о моем прошлом знали все, за исключением тех людей, которые значимы для меня. Остальные будут воспринимать меня таким, каков я есть, и если они не смогут проглотить меня после того, что случится в этом городе, тогда это просто очень плохо.

Люси повернулась к нему лицом к лицу и ее руки скользнули вдоль его оружейного пояса. Она стояла слишком близко к нему и смотрела в его глаза.

– Обещай мне только одну вещь, Джоэль, – попросила она.

– Я постараюсь, Люси.

– Обещай мне, что когда это закончится, не имеет значения, как это все обернется, что ты не будешь меня игнорировать. Я теперь все поняла и даже еще более полна решимости связать свою жизнь с тобой. Я, может быть не смогу в полной мере заменить тебе ту женщину, которая была твоей женой, или возместить ту любовь, которую она должно быть отдавала тебе, но я постараюсь сделать все, чтобы ты забыл свою печаль.

Джоэль Хендри чуть отстранился от нее для того, чтобы получше рассмотреть ее. Он некоторое время изучал ее и затем ему захотелось прижать ее к себе и забыть обо всем на свете, хоть на минуту. Но его мысли все еще вновь возвращались к тем, кого он застрелил сегодня на исходе дня, и он сказал тихо:

– Все будет так, Люси, если этому суждено быть. – Он слегка отстранил ее от себя и она удовлетворенно сказала:

– Теперь я пойду домой, Джоэль, и не буду пока беспокоить тебя. Но я буду следить за событиями и молить Бога, чтобы все закончилось скоро, как можно скорее.

Повернулась к нему спиной, Люси укутала плечи пледом и не оборачиваясь, зашагала прочь.

Джоэль Хендри чувствовал одновременно гордость и сердечность от сознания тех чувств, которые Люси питала к нему. Все же он мог едва ли поверить, что это должно когда-либо наступить, не будь тесного взаимопонимания ими друг друга.

Правда оставался помимо всего прочего еще и Рад Темплтон и сомнения Джоэля по поводу его деловых интересов. Банкир и управляющий с железной дороги посеяли эти сомнения в мыслях Хендри и ничто не могло их от туда выбить. Он свернул на другой настил деревянного тротуара, намереваясь навестить доктора Оэкленда, когда два выстрела нарушили безмолвие улицы.

Джоэль увидел, как Люси Темплтон застыла перед настилом тротуара, закрыв лицо руками, на котором было выражение ужаса. Затем Люси увидела, что он в полном порядке, что он даже не вынул свой револьвер и облегченно улыбнулась ему.

Джоэль Хендри заторопился дальше, сообразив, что выстрелы донеслись из окрестностей дома Оэкленда. Он уже достиг изгороди, когда услышал, как крикнул док Оэкленд:

– Почему, Лэнк. Он был уже мертв…

Хендри не стал слушать, что скажут дальше. Он пробежал вдоль изгороди и обнаружил стоявшего Лэнка Уоллена. Толпа горожан приближалась с другой стороны улицы.

Лэнк Уоллен увидел Джоэля Хендри лишь после того, как док Оэкленд воскликнул:

– Мистер Хендри, Том Барби умер и шериф Уоллен стрелял в него уже мертвого через мое окно, пустив в него две пули. Это не имело смысла, потому, что Том Барби умер час назад.

Лицо Уоллена побледнело, но затем ненависть охватила черты его лица. Он был одного роста с Хендри, однако сейчас, в темном дворе, он казалось, стал ниже. Джоэль увидел в его руке револьвер, но игнорируя опасность спросил:

– Почему, Уоллен? И не только я один, все хотят слышать ответ. Почему ты желал смерти Барби?

– Это мое дело, Хендри, – прошипел Лэнк Уоллен. – Убирайтесь к чертям собачим и ты, и другие тоже. Я здесь представитель закона и я делаю то, что считаю нужным.

– Хладнокровно убить человека не в лучших интересах города, шериф, – сказал холодно Оэкленд. – Как и мистер Хендри, я хочу знать почему ты пытался убить человека, который был под моей защитой. И я не хочу откладывать это в долгий ящик.

– Ты можешь убираться к дьяволу так же, как и все, Оэкленд, – рявкнул Уоллен, отступая спиной к ограде. Он поднял револьвер и нацелился на Джоэля Хендри.

Люси Темплтон подошла со стороны улицы и Джоэль увидел ее в толпе, надеясь в душе, что она не будет вмешиваться в происходящее.

– Это заходит слишком далеко, Уоллен, – сказал он. – Тебе придется ответить за это сейчас. Ты пойман на месте преступления с окровавленными руками и это не имеет никакого значения, что Том Барби был уже мертв. Что происходит и почему ты хотел убрать его с дороги? Может быть, он имел кое-что сказать нам, если бы пришел в сознание, а, Уоллен?

Все, кто стоял вокруг, увидели, как побледнело лицо шерифа. Он оперся спиной о забор и тихо произнес:

– Никто из вас не дотронется до меня. Держитесь все от меня подальше.

– Ты не сделаешь и шага с этого двора, Уоллен, и спрячь свой револьвер, – сказал ему Джоэль.

Уоллен усмехнулся.

– Я тебе не Тайрон и не Барби, Хендри. Держись от меня подальше.

– Я тебя предупреждаю, – ответил ему Джоэль Хендри торжественно.

Во взгляде Лэнка Уоллена копилось все больше и больше ненависти и злобы, и наконец, он не смог уже больше контролировать себя.

Он вскинул свой револьвер и док Оэкленд вскрикнул:

– Посмотри-ка, Хендри, он собрался стрелять!

Как раз в тот момент, когда доктор выкрикнул предупреждение, Уоллен выстрелил. Пуля была направлена в Джоэля Хендри, который рванулся было у Уоллену, и оцарапала его плечо. В замирающее эхо выстрела влилась отборнейшая брань Уоллена и затем Джоэль Хендри выхватил свой кольт с быстротой, буквально ошеломившей Люси Темплтон и вызвавший возглас изумления у окружавших ее мужчин.

Револьвер вздрогнул в руке Хендри и пуля продырявила ногу Лэнка Уоллена. Шериф упал на землю, впрочем его ран была не смертельной. Он выронил револьвер, но тут же схватил его опять, и Джоэль Хендри коротко предупредил его:

– В другой раз я прикончу тебя, Уоллен, но сейчас не хочу. Пока еще.

Уоллен держал револьвер в ладони. Он отвернулся от окружавших его людей, от мужчин, которым призван был служить, от молодой женщины, которой восхищался уже не один год и однажды даже посмел надеяться, что благодаря своей связи с мэром, он сможет добиться ее руки.

Он видел испуг в ее лице, ужасающую действительность на лицах окружавших ее мужчин. Он видел дока Оэкленда, склонившегося из своего окна, потрясенного до глубины души, добряка, который до конца не мог еще поверить в происходящее. Уоллен понял, что это финиш. Не было никакой лазейки, даже если Джоэль Хендри оставит его в покое. Он никуда больше не сможет скрыться от этого позора, который будет неотступно следовать за ним.

Полагая, что виной всему этому является Хендри, он произнес:

– Будь ты проклят, фермер. Это все твоя вина.

– Вина заключается в тебе, Уоллен. Ты оказался фальшивой монетой, но это можно исправить, если ты представишь объяснения в свое оправдание. Расскажешь всему городу обо всем, вплоть до того, кто тот человек, с которым ты работаешь рука об руку. Может быть это Кид Уайлдер и его компания?

Уоллен пошатываясь поднялся на ноги. Он весь сморщился, когда острая боль пронзила его правое колено. Шериф обхватил свои разорванные мускулы левой рукой, так чтобы можно было терпеть и встал в пол-оборота к Хендри и в пол-оборота к толпе, заполнившей округу.

Пока он так стоял, никто не разгадал его намерений. А между тем, боль пробудила в нем свежий порыв ненависти. Он прорычал что-то и вновь вскинул свой револьвер, целясь в Джоэля Хендри.

– Джоэль, берегись! – закричала Люси Темплтон.

Но предупреждения не требовалось, потому, как Джоэль Хендри еще раньше заметил зловещее намерение в лице Уоллена. Ему и прежде приходилось смотреть в лица мужчин, потерпевших полное крушение всех надежд, которые становились отверженными обществом, благодаря их же собственной глупости и жадности. Он знал, что Уоллен не хотел теперь жить.

Поэтому, он расстрелял его, всадив в него две пули, отдавая ему свое последнее милосердие, убив его сразу.

Лэнк Уоллен рухнул на землю, не издав ни звука. Его револьвер выскользнул из ладони, блеснув вороненой сталью в уличном свете, который зажег жестяную звезду на его рубашке.

Глава 11. КИД УАЙЛДЕР

Мэр Рад Темплтон отослал свое послание Киду. На телеграфе он затребовал от клерка строжайшей секретности, объяснив ему, что телеграмма служебная.

После этого Темплтон вернулся домой и уже там, услышав выстрелы, прозвучавшие где-то внизу, в городе, вновь водворился в свое кресло на веранде, удовлетворенный тем, что к Лэнку Уоллену снова возвратился здравый смысл. Впрочем, это чувство было недолгим и он снова заволновался, услышав очередную пальбу. Мэр поднялся на ноги и спустился в палисадник перед домом, обнаружив. Что по улице к его дому несется Марк Бевин.

Бевин окликнул его из-за ограды.

– Ты бы лучше спустился в город, мэр. Уоллен убит!

Рад Темплтон почувствовал приступ острой тоски, нахлынувшей на него.

– Уоллен? – переспросил он.

– Точно так, мэр. В офисе шерифа собрание. Хендри перенес тело Уоллена туда. И каждый житель хочет иметь ответы на свои вопросы, и я полагаю, что тебе следует быть там, чтобы контролировать события.

Темплтон отступил назад в тень веранды и там попытался себя успокоить. Уоллен обманул его надежды и он возненавидел мертвого шерифа. Но это, однако, еще не доказывало, что все пропало. Он чувствовал, что Уоллен не смог бы набраться такой наглости, чтобы противится ему или надуть его, не зависимо от того, какое бы отвращение он не испытывал к той поденной работе, к которой должен был приступить этой ночью.

Наконец Темплтон сказал:

– Я выйду через минуту, Марк.

Он вернулся в дом и постоял в одиночестве, пытаясь собраться со своими мыслями. Возможно, никто не знает о его прошлых деловых отношениях с Кидом Уайлдером, а Уайлдер будет здесь через пару дней.

Темплтон сообщил ему о неудаче Тайрона и нет никаких сомнений, что Уайлдер примчится кратчайшим путем и с быстротой, максимально возможной. А когда он прибудет, то, должно быть, ненависть будет разрывать его на части и он позаботится о Джоэле Хендри.

Темплтон отправился в свой кабинет, налил себе стаканчик виски, проглотил его и затем вновь наполнил стакан. После второй порции, согревшей все внутренности, он почувствовал, что нервы снова успокоились. Он должен показать всем удивление и боль утраты старого друга, и не придавая никакого значения случившемуся, стоять на стороне Уоллена, отвергая все, что будет сказано против шерифа.

Марк Бевин все еще стоял возле ограды, поджидая его, когда Рад Темплтон вышел на улицу. Словоохотливый хозяин салуна не тратя попусту время, сразу же рассказал Темплтону, что же произошло. Когда он закончил свой рассказ, мэр подумал о возможных последствиях случившегося. Уоллен стрелял в Барби, это было прекрасно. Но его видел док Оэкленд. Хендри пытался арестовать Уоллена, но Лэнк оказал сопротивление, отстаивая свою свободу и был убит, не пожелав чтобы что-либо стало известным.

Таким образом, войдя в офис шерифа, Темплтон был уверен, что нет никаких оснований чего-то бояться.

Он направился прямо к койке, на которой лежало тело Лэнка Уоллена и остановился, глядя на окоченевшее лицо шерифа, проворчав про себя какую-то брань. Несколько минут он стоял не шелохнувшись, а затем медленно повернулся к присутствующим и они увидели в его глазах боль, а его лицо покрылось глубокими морщинами. Он тряхнул головой и что-то невнятно пробормотал.

– Это невозможно. Бевин рассказал мне, что случилось, но я до сих пор не могу поверить этому. Лэнк был хорошим шерифом и честнейшим человеком. Какая же причина могла подтолкнуть его к подобному действию? Здесь наверное, какая-то ошибка.

– Здесь нет ошибки, мэр, – живо воскликнул док Оэкленд. – Я видел все это собственными глазами, к тому же много народа слышало, как Хендри призвал Уоллена к ответу и видели, как шериф воспротивился этому требованию.

Темплтон резко обернулся к Джоэлю Хендри, не меняя выражения лица.

– Ты убил моего друга, Хендри.

– Именно так, Темплтон. У меня не было другого выхода. Я хотел взять его живым и получить от него ответ, по какой причине он решился на убийство. Но у него не было такого желания.

Темплтон ощутил, какая глубокая тишина стояла в комнате. Он почувствовал, что все глаза устремлены сейчас на него. Это был такой момент, когда он испугался, но тут же понял, что ему сейчас необходим трезвый ум, даже скорее хитрость. И он сказал спокойно:

– Я не призываю тебя к ответу за это, Хендри. Черт возьми, слишком многие поддерживают тебя, а это уважаемые люди, люди с которыми я дружу и которыми восхищаюсь. Дело не в том, кто убил Лэнка, но почему он совершил убийство. У тебя есть какие-нибудь соображения на этот счет, Хендри?

Хендри покачал головой.

– Нет ли их у тебя, мэр?

Темплтон спокойно выдержал его пристальный взгляд и покачал головой.

– Нет, у меня их нет. Лэнк был моим близким другом и мы вместе трудились на благо города. Все что я мог бы подумать, так это лишь то, что он ненавидел Барби по какой-либо причине, известной только им двоим. Что можно еще предположить?

Джоэль Хендри оценил находчивость Темплтона и был в затруднении что-либо возразить на это.

– Тогда этот вопрос решен, мэр. Теперь мы никогда не сможем узнать, кем же был Лэнк Уоллен. Очень жаль, потому что, если бы он был жив, то я думаю, множество необъяснимых вещей, которые имели место в этом городе, выплыли бы на свет.

– Что ты имеешь в виду? – живо спросил Темплтон.

– Банду некоего Уайлдера, мэр, банду состоящую из отребья и позволяющую себе чересчур много вольностей в этих краях. Я проверял и обнаружил, что множество переселенцев обвиняют Уайлдера в преступлениях против их собственности. Когда б они не могли рассчитывать на помощь от Лэнка Уоллена, то предпочли бы убраться отсюда, прежде чем их всех не перестреляли.

Темплтон почувствовал, как испарина покрыла его лоб. Ему захотелось положить конец этому разговору, разогнать этих людей и оказаться дома. Он сильно нуждался еще в одной порции виски. Но он заставил себя сказать:

– Возможно, в твоих словах есть доля правды, Хендри, и я полагаю, что каждый в этом городе должен теперь быть благодарен тебе за то, что ты сделал для нас. Ты убил двух подонков и разоблачил нашего шерифа, как пособника бандитов. Это была тяжелая ночь и это тяжелое потрясение для меня, поэтому я попрошу всех вас, люди, разойтись теперь по домам и завтра присутствовать на похоронах Лэнка Уоллена. Я чувствую, что мы обязаны ему тем многим, что он сделал для этого города в прошлом, проявляя твердость со скотокрадами, с нарушителями спокойствия в городе, с ганфайтерами, держа это отребье в рамках закона, либо выгоняя их из города, и сделал наши улицы безопасными. Он сделал так много доброго, хорошего, что это не подлежит забвению.

Темплтон бросил еще один печальный взгляд на Лэнка Уоллена и затем, повернувшись на каблуках, зашагал прочь. Только теперь он увидел Люси, стоявшую около входной двери и взяв ее под руку, повел на улицу.

Люси не стала спорить, потому что впервые за несколько последних месяцев она почувствовала глубокое уважение к своему отцу. Она видела, как он отказался покинуть своего старого друга, даже после того, как ему было доказано, что тот совершил преступление против города.

Они вместе дошли до дома, где Темплтон, оправдываясь сам перед собой, взял бутылку виски и отправился с ней на крыльцо и просидел там почти до рассвета.

Когда Люси вышла посмотреть на него двумя часами позже, то обнаружила его сидящим, а бутылка на три четверти пустой. Она прикрыла отца шерстяным пледом поверх колен, поцеловала в лоб и оставила его там.

Миновало два дня, в течении которых Джоэль Хендри проводил время либо в салуне, либо в забегаловке, или же в конюшне, ухаживая за своей лошадью. Он полностью ушел в себя, если не считать праздной болтовни, которой он изредка обменивался с Марком Бевином.

Бевин демонстрировал дружеские отношения с Джоэлем, но однако к нему еще не вернулся деловой энтузиазм бармена. Что-то еще должно было вскоре произойти, и Марк Бевин, да и весь город, чувствовали это.

Джоэль Хендри держался особняком и люди старались не мешать ему. Они понимали, что развязка еще не наступила и вскоре мирная жизнь может быть вновь нарушена. Запах смерти еще носился по улицам города, предупреждая о следующей жертве. Теперь не было шерифа, который бы докучал Джоэлю Хендри и вынуждал бы его покинуть город. Так что он оставался тут и ждал, и горожане ждали вместе с ним.

Наступила третья ночь после смерти Лэнка Уоллена, когда одинокий всадник, оставив прохладу прерий, проехал в полумраке задних улочек города.

Он проехал так спокойно, насколько это было возможным для бродяги и бандита, направляясь мимо платной конюшни к холму, на котором стоял особняк Темплтона. Оставив лошадь у ограды, Кид направился к дому мэра. Он обнаружил Рада Темплтона сидящим на крыльце. Одинокий свет горел внутри дома. Кид Уайлдер заставил Темплтона вздрогнуть от удивления, когда он ничего не говоря появился перед ним. Тонкая усмешка играла в уголках его рта.

– Уайлдер! – пробормотал шокированный Темплтон и встав на ноги, озабоченно всмотрелся в темноту позади него и, понизив голос, сказал: – Не здесь.

Уайлдер пожал плечами.

– В любом месте, где тебе нравится, мэр, но не тратя попусту время, давай составим точный план совместных действий. Пойдем в открытую, никто не побеспокоит нас, вот увидишь.

– Уоллен мертв, – произнес Темплтон, тихо спускаясь к дощатому настилу, который тянулся от его крыльца к улице. Но он успел пройти лишь половину пути, когда вдруг яркий свет залил его. Люси Темплтон стояла в дверном проеме, глядя на него с явным беспокойством и рассматривая молодого человека в шляпе, сдвинутой на затылок, стоявшего недалеко от крыльца с наглой усмешкой на губах.

Люси крикнула:

– Папа, кто это там? Куда ты собрался?

Темплтон живо повернулся лицом к дочери.

– Возвращайся в дом, Люси. Это тебя не касается.

Люси проигнорировав его требование, вышла из дома на крыльцо и тут она узнала в незнакомце Кида Уайлдера.

Девушка с ужасом застыла на месте. Затем, осознав, что означает эта встреча, сказала с угрозой в голосе:

– Нет, отец, нет!

– Да, мэм, уверяю вас, ваш отец и я, действительно близкие друзья. А теперь помолчи, пока я не узнаю, в чем дело. Темплтон, что ты там сказал про Уоллена?

– Не сейчас, черт бы тебя побрал, Уайлдер! – огрызнулся Темплтон. Он снова повернулся к Люси. – Если ты моя дочь, девочка, то пожалуйста, иди в дом. Я должен уладить кое-какие дела, а потом я тебе все объясню.

Однако Люси не шелохнулась.

– Нет, отец, я останусь. Мистер Уайлдер, пожалуйста объясните мне, что вы делаете здесь?

Уайлдер пожал плечами и уселся на перила крыльца, лениво болтая ногами.

– А почему бы и нет, а мэр? Рано или поздно, но все равно это всплывет. Мы – я и твой отец, поставим на колени весь этот город, мэм, и я полагаю, что вы еще не потеряли рассудок и не выдадите своего отца. Все, что вы кушаете и носите, и все чем обладаете, мэм, заработано вашим отцом и вы у него в долгу.

Темплтон схватил Уайлдера за рубашку и в бешенстве тряхнул.

– Черт бы тебя побрал, Уайлдер, заткнись! Не впутывай ее.

Кид Уайлдер вытащил свой револьвер и тяжело ударил им Рада Темплтона по лицу. Мэр отступил назад, кровь полилась у него из носа, и Кид Уайлдер рявкнул:

– Теперь мы будем разговаривать по-хорошему, и ты расплатишься со мной сполна, Темплтон. Хендри убил Рино, так что, я первым делом решу вопрос с ним, а уж потом покажу тебе, как я представляю себе наши дальнейшие действия. То, что Уоллен ушел от нас в мир иной, так это не такая уж и большая потеря, просто нам достанется больше.