Текст книги "Союз на всю жизнь"

Другое объяснение может заключаться в том, что мы считаем эти части тела привлекательными, так как не можем вытряхнуть из себя или напрочь «обеззаразить» много миллионов лет эволюции. Поскольку преимущества приобретения новых микробов перевешивают недостатки.

Возможно, наш сексуальный аппетит, который непременно кипит не только в дни овуляции, в эволюционном плане основывается не только на нашем собственном размножении, но и на приобретении бактерий и другой микрожизни. Возможно, оральный и анальный секс, который не предназначен для размножения, в связи с этим – эволюционно-биологически объяснимая форма поведения. Возможно.

Наполеон писал в своей египетской экспедиции Жозефине: «Прошу тебя, не мойся, я скоро вернусь», так как он безсознательно нацеливался на максимальное бактериальное оснащение на родине.

Меняем ли мы источники бактерий из детства – песочницы, пол, семейную собаку, все возможное, что мы тащили в рот, – будучи подростками и взрослыми, на другие источники бактерий? Возможно, даже на этом сооснованы наши полигамные тенденции?

Все эти мысли не так абсурдны, как может показаться на первый взгляд. В конце концов мы получаем микробы, и получаем их таким образом тоже не откуда-нибудь. Мы берем их от того, кого считаем привлекательными, с кем можем осознанно или неосознанно представить себе дальнейшее размножение. В эволюционно-биологическом контексте: от кого-либо, кому мы приписываем прекрасные «физические данные».

Результаты исследования двух нидерландских психологов Чармейн Борг и Питера де Джонджа, в рамках которого выяснилось, что у женщин снижается порог отвращения, когда они сексуально возбуждены, вполне можно было бы интерпретировать в данном направлении{53}53
  Borg (Борг) и de Jong (де Йонг): Feelings of Disgust and Disgust-Induced Avoidance Weaken following Induced Sexual Arousal in Women. PLoS ONE. Том 7. С. e44111, 2012.


[Закрыть]. В конце концов, сексуальное возбуждение обычно вызывается потенциальным сексуальным партнером. Женщина в рамках данного исследования должна считать другого человека привлекательным, поскольку иначе ничего не получится. Ее реакцию можно рассматривать в качестве биологически возможной модуляции порога отвращения. К тому, кого она считает непривлекательным, находящимся в плохой физической форме, больным, не подходящим в качестве партнера и родителя для будущего потомства, порог отвращения становится высоким. Благодаря этому контакт и обмен микробами предотвращаются. К тому, кто воспринимается как привлекательный, то есть здоровый и находящийся в хорошей физической форме в эволюционно-биологическом контексте, чувствует влечение, готовность к сближению, с целью получения его микробов.

Любим ли мы и нуждаемся ли в других людях и близости с ними также из-за того, что любим и нуждаемся в их микроорганизмах?

«Над несколькими из этих вопросов я размышляю уже на протяжении многих лет», – сообщает Джонатан Эйзен из Калифорнийского университета в Дейвисе. Он является одним из наиболее уважаемых исследователей микробиома во всем мире. Тем не менее он до сих пор не проводил экспериментов и не публиковал свои размышления. Эволюционный биолог Аксель Майер из Констанца с радостью хотел бы однажды прояснить эти вопросы. Ему при этом также приходят в голову мысли о том, что люди, которые «могут источать приятный друг для друга запах», также хорошо подходят друг другу в генетическом плане и в отношении потенциального потомства. Вполне возможно, что это связано с подходящими друг другу микробиомами, микробным соответствием.

Однако ответить на эти вопросы в рамках исследований, вероятно, будет сложно. Поскольку, если бы исследование, например, свидетельствовало о том, что люди, которые в своей жизни имели многочисленные сексуальные контакты, являются более здоровыми, чем избегающие контактов, подолгу одинокие люди, это, естественно, также могло бы заключаться в более радостной повседневной жизни одной группы. Или также в том, что тот, кто уже умер от СПИДа, больше не может заполнить никакую анкету для такого исследования и пройти комплексное медицинское обследование организма.

Соответственно, «на сегодняшний день существует не так много исследований относительно микробиомного обмена при сексуальном контакте», – сообщает Рафаэль Влодарски, который в Оксфорде изучает в частности эволюцию поцелуя. Он, конечно, утрирует, потому как фактически не найдется почти ни одного научного исследования, за исключением разве что не очень удивительных результатов о зачастую похожих микробах в и на половых органах партнеров (см. главу 2).

В 2010 году два психолога из Лидского университета выдвинули по крайней мере конкретную гипотезу о том, что поцелуи, включающие обмен жидкостями, «прививают» женскую сторону специальным вариантом цитомегаловируса мужчины. Это кажется правильным, потому что женщина таким образом смогла бы защитить свое потомство, которое она, возможно, позже будет иметь с этим партнером. Если бы заражение произошло, например, во время ведущего к оплодотворению полового акта, тогда эмбрион находился бы под серьезной угрозой{54}54
  Hendrie (Хендри) и Brewer (Бревер): Kissing as an evolutionary adaptation to protect against Human Cytomegalovirus-like teratogenesis. Medical Hypotheses. Том 74. С. 222, 2010.


[Закрыть].

Конкретные исследования по этим вопросам являются редкими либо пропавшими. Или они, как, например, нидерландское на тему порога отвращения и сексуального возбуждения женщин, возникли в совершенно других контекстах и для ответа на другие вопросы{55}55
  Борг и де Йонг – психологи, поэтому в своем исследовании они, прежде всего, старались выяснить, как людям вообще удается получать удовольствие от секса, учитывая, что запахи человеческого тела и его выделения обычно кажутся людям омерзительными. Соответственно, в выводах, к которым они пришли, речь идет скорее о сексуальных фрустрациях у женщин, которым трудно испытать сексуальное возбуждение. Обмен микробами в этом исследовании нигде не упоминается. В настоящей работе приводится наша собственная трактовка исследования в этом направлении.


[Закрыть].

Речь не всегда идет только о сексе и близости двух людей. Почти во всех культурах социальный телесный контакт является нормой. Люди пожимают руки, обнимаются, ласкают и целуются, трутся носами, принимают ванну или сауну вместе или друг после друга. Разжевывают еду или ферментируют напитки при помощи слюны. Когда холодно, люди спят близко друг к другу, едят рукой из одной кастрюли и пьют из одной кружки, в рот лезут вши с головы другого человека. Человек – это социальное животное.

Регулярный, телесный контакт немытых рук с другими до рассвета эпохи гигиены был нормой. Только когда мы несколько поколений назад узнали о том, что при телесном контакте могут передаваться болезни и что ответственность за это несут микробы, все изменилось.

И несмотря на то, насколько успешной и оправданной по-прежнему является гигиена, во избежание какой-либо эпидемии – именно в этот период времени на передний план вышли заболевания, которые прежде едва ли были известны: аллергии, аутоиммунные нарушения, хронические воспаления кишечника, аутизм, и это только некоторые из них.

Возможно, дефицит контактов и изоляция являются нездоровыми не только в психическом плане, но также и в физическом. Так как напичканность микробами приводит к поражению? Могут ли отделаться люди, занимающиеся изматывающим командным спортом, практически всегда особо хорошими результатами в рамках медицинских исследований не только из-за подвижного образа жизни и совместного удовольствия, но и потому, что их бактерии движутся вместе с телом и подвергаются обмену? Массаж также хорош, потому что ни спина предыдущего пациента, ни руки массажиста не являются стерильными? Возможно, сырая растительная пища считается здоровой не только благодаря витаминам и полифенолам, но и благодаря микроскопически малому приданому, которое оставляют в ней грядка, садовник и повар?

Как уже было сказано, ответы на эти вопросы вряд ли существуют. Люди, которые выросли на природе, в рамках исследований свидетельствуют о большем разнообразии их кишечных бактерий, что довольно хорошо{56}56
  Lozupone et al.: Diversity, stability and resilience of the human gut microbiota. Nature. Том 489. С. 220, 2012.


[Закрыть]. Другие люди, которые контактируют с такими людьми прямо или косвенно, также извлекают из этого выгоду. Спортсмены, занимающиеся командным спортом с высокой интенсивностью контактов, обмениваются микробами эффективно и в масштабах, поддающихся измерению. Но, разумеется, в общем душе чаще можно подхватить грибок стопы. На грядке, по которой регулярно колесит соседская кошка, наряду с весьма выгодной микробиологией, возможно, также подстерегает токсоплазмоз. А незащищенный секс может принести кому-либо также гонорею или ВИЧ-инфекцию.

Что при теперешних обстоятельствах лучше: воспевать грязную любовь или заниматься ей? В эпоху распространенных инфекционных заболеваний это дело случая.

Часть II
Мы против нас

Глава 9
Антибиотики – экологическая катастрофа

Антибиотики должны убивать бактерии и делают это довольно эффективно. Но они способны и кишечник надолго выбить из колеи – лишний вес может стать лишь одним из возможных последствий.

Ежегодно по всему миру свиньям, коровам и курам скармливается около 10 тысяч тонн антибиотиков. И не потому, что они больны, а потому что благодаря этому они быстрее прибавляют в весе. Никто точно не знает почему. Люди тоже глотают примерно 1300 т антибиотиков в год{57}57
  Трудно привести достоверные цифры. В США периодически примерно 80 % представленных на рынке антибиотиков попадают в корм для сельскохозяйственных животных. Статья, которая более чем десятилетие назад призывала остановить эту практику, здесь: Горбах (Gorbach): Использование антибактериальных препаратов в корме для животных – пришло время остановиться. Новый английский медицинский журнал (New England Journal of Medicine). Том 345. С. 1202, 2011.


[Закрыть].

Количество людей с лишним весом стремительно возрастает. И, возможно, причиной тому не только излишне обильная и калорийная пища и малая подвижность, но и медикаменты, уничтожающие микробы. В 1948 году Америка еще переводила дух после той войны, во время которой впервые стало возможным спасать жизни раненых солдат с помощью антибиотиков, и Томас Джукс сделал удивительное открытие. Биолог находился в поиске вещества, которое могло бы заставить кур расти быстрее. В послевоенные годы птицеводство переживало подъем, и вскоре корма стало не хватать. Заводчики экспериментировали с соевым шротом, чтобы заменить подорожавшую рыбную муку, но вынуждены были прийти к выводу, что в этом растительном блюде, вероятно, не хватало какого-то вещества, которое было необходимо животным для роста. Вскоре компонент, ускоряющий рост, был идентифицирован как витамин B₁₂, и работодатель Джукса, фармацевтическая компания «Ледерле Лаборатуар», уже предчувствовала заключение миллионной сделки на новую пищевую добавку.

Джукс знал, что бактерии могут вырабатывать витамин В₁₂, и искал микробы, которые бы подходили для массового производства. 24 декабря 1948 года Джукс собственной персоной стоял в лаборатории и взвешивал кур, которым в корм подмешивался экстракт, полученный из почвенных бактерий. Пока его сотрудники праздновали со своими семьями, он совершал открытие, которое должно было изменить мир.

Птицы, которых кормили этим экстрактом, росли на 20 % быстрее по сравнению с теми, которые получали с едой экстракт печени – лучший из известных на тот момент источников витамина B₁₂. Сначала он решил, что микробный экстракт содержит особенно много витамина B₁₂. Но вскоре он выяснил, что открыл новый турбоусилитель роста, который в рекордно короткие сроки превращал кур в колышущиеся горы мяса.

Протестированные Джуксом бактерии вырабатывали дополнительно к витамину В₁₂ еще и антибиотик хлортетрациклин, который «Ледерле» в то время стремились как можно скорее пустить в крупномасштабное производство из совсем иных побуждений, как лекарство для людей с бактериальными инфекциями. Джукс послал образцы коллегам для тестирования нового усилителя роста, но утаил от них, что эти образцы, помимо витамина В, содержали также следы антибиотиков. Результаты оказались сногсшибательными, особенно при применении у свиней. Один из коллег Джукса сообщал ему о трехкратном увеличении коэффициента роста в его хлевах. Только в 1950 году Джукс приоткрыл завесу тайны антибиотиков, и после того, как вести об успехах его микстуры разнеслись по всей стране, ему не составило труда получить разрешение от компетентного органа власти{58}58
  Jukes: Antibiotics in Animal Feeds and Animal Prodiction. BioScience. Том 22. С. 526, 1972; Jukes: Some Historical Notes on Chlortetracycline. Reviews of Infectious Diseases. Том 7. С. 702, 1985.


[Закрыть]. Как именно антибиотик влияет на увеличение веса у животных, до сих пор остается загадкой.

Турбоусилитель роста и его первооткрыватель даже успели появиться в том же самом году на обложке «Нью-Йорк таймс». Вскоре в условиях конкуренции стало считаться недостатком, если кому-то приходилось кормить свою скотину без чудодейственного средства Джукса. Так оно в течение короткого времени было внедрено по всему миру. И не только хлортетрациклин нашел свой путь в кормовые корыта, но и многие другие антибиотики, которые были открыты в последующие годы.

Прошло немного времени, прежде чем сельскохозяйственные животные во всем мире стали получать больше антибиотиков, заметим, не будучи явно больными, в отличие от людей, мучимых инфекциями. В Европе докорм животных небольшими дозами антибиотиков был вплоть до запрета Евросоюза в 2006 году общепринятой практикой. Аргументом для такого постановления стала не забота о животных, а все учащающиеся случаи резистентности к действующим веществам. Потому что она встречалась не только у животных, но и у людей, употреблявших продукты животного происхождения. Это затрудняло и продолжает все больше затруднять врачам подбор подходящего действующего вещества для лечения тяжелобольных пациентов. Хотя только в США ежегодно 2 миллиона людей заболевают инфекциями, вызванными резистентными микроорганизмами, и около 23 000 умирают от такой инфекции, использование антибиотиков для откорма животных все еще легально. С декабря 2013 года предпринимаются серьезные попытки наконец-то это пресечь{59}59
  Годовой отчет за 2013 год американского центра по контролю и профилактике угрозы, вызванной устойчивостью к антибиотикам. http://www.cdc.gov/drugresistance/threat-report-2013/.


[Закрыть]. Для лечения заболеваний антибиотики, разумеется, все еще разрешены даже в европейских хлевах, чем некоторые крестьяне пользуются, чтобы под предлогом борьбы с инфекциями подмешивать в корм действующие вещества.

Во время первоначальной кормовой эйфории никто не думал о том, что резистентность к антибиотикам, берущая свое начало в хлеву со свиньями, может когда-то стать проблемой. Однако это даже не единственная проблема, которая возникла из-за бактерицидных медикаментов.

Во многих странах человеку к моменту его восьмидесятого дня рождения от десяти до двадцати раз вводятся антибиотики. «Эти средства популярны, потому что врачи и пациенты думают, что у них есть лишь побочные эффекты во время приема, и никаких долговременных последствий», – говорит нью-йоркский профессор внутренней медицины Мартин Блейзер. Однако, по его словам, это «фатальное заблуждение».

В 1980-х годах Блейзер исследовал вспышки эпизоотии[14]14
  Эпизоотия – широкое распространение животной болезни среди одного или многих видов животных на значительной территории. – Прим. ред.


[Закрыть] на фермах. Сначала он удивился большому количеству антибиотиков, которые скармливались свиньям, крупному рогатому скоту и курам, до тех пор пока крестьянин не объяснил, что так он может сократить время откорма. Однако Блейзеру потребовалось еще несколько лет, чтобы наконец задаться вопросом, который его с того момента не отпускает. Для него откорм с использованием антибиотиков – это крупномасштабный опыт над животными, по поводу которого стоит задать себе вопрос, не применимы ли его результаты также и к людям: «Если крестьянин дает своим свиньям эти вещества, чтобы сделать их толстыми, тогда что это, собственно, может означать для наших детей, если мы даем им антибиотики?» И поскольку стимулирующее воздействие антибактериальных препаратов на рост особенно заметно у молодых животных, он полагает, что дети подвергаются наибольшей опасности.

Сегодня Блейзер возглавляет лабораторию в госпитале для ветеранов, относящемся к медицинскому отделению его университета на Востоке Манхэттана. Там заботятся, прежде всего, о тех, кто был ранен на войне. На первом этаже можно увидеть бывших солдат, которые ожидают своего приема у одного из врачей или же просто того, что кто-то составит им компанию. Пустые штанины свисают с инвалидных кресел. «Здесь видна цена свободы», – написано на одной из стен в фойе. Но некоторые ветераны находятся здесь не из-за травм, а из-за сердечно-сосудистых заболеваний и других всевозможных болезней, от которых могут страдать и те американцы, кто не был на войне. Некоторые из ожидающих очень полные.

Наклейка в лифте напоминает обслуживающему медперсоналу о том, чтобы они не беседовали о пациентах в местах общего пользования. Поднявшись наверх, на шестой этаж, мы оказываемся на просторном чердаке, куда пациенты редко забредают. Рабочее место Блейзера. Здесь единственные, кто страдает от лишнего веса, – это мыши, которых его сотрудники кормят антибиотиками. Как будто этот эффект не был уже миллион раз продемонстрирован в животноводстве, профессор теперь дает распоряжение изучить влияние лекарственных средств на подопытных животных. Его сотрудники используют при этом не просто весы, как это делает крестьянин, который продает свиноматку, а рентгеновские аппараты, магнитно-резонансные томографы, хроматографы.

В растущей мышиной мускулатуре под слоями жира распознаются долгосрочные последствия приема антибиотиков. Примерно на 25 % больше жира у мышей, получавших уничтожители микроорганизмов в дозах, сопоставимых с теми, которые в США получают животные на фермах. Общий же их вес по сравнению с животными, которые не получали антибиотики, напротив, лишь немногим выше. Но, как и куры, и свиньи на фермах, мыши под влиянием медикаментов тоже растут заметно быстрее, чем без них, хотя едят они не больше.

Однако в кишечнике животных исследователи могли с помощью уже других методов наблюдать и кое-что другое. Это была не прибавка, а скорее потеря. Это было вымирание поселения микроорганизмов. Были истреблены не все бактерии, как этого, вероятно, можно было бы ожидать от антибиотиков, а лишь некоторые. Множество отдельных видов бактерий переместились. И, следовательно, обмен веществ в этой экосистеме тоже изменился таким образом, что в организм стало попадать больше питательных веществ при приеме пищи. Блейзер и его сотрудники обнаружили, что под влиянием антибиотиков начинают усиленно работать гены, производящие вещества, превращающие сахар в жир. Гормональный баланс животных меняется. Бактерии рассылают сигналы, которые способствуют тому, что мышиный организм начинает не только производить больше жира, но и больше его откладывать. В связи с этими изменениями мыши становятся более эффективными утилизаторами корма{60}60
  Cho et al.: Antibiotics in early life alter the murine colonic microbiome and adiposity. Nature. Том 488. С. 621, 2012.


[Закрыть].

Блейзер считает, что применение антибиотиков уже на раннем этапе жизни может наметить организму путь развития в направлении к лишнему весу. Об этом ему говорит тот факт, что с употреблением антибиотиков с каждым годом растет и количество людей, страдающих лишним весом. И еще одно наблюдение, по всей видимости, подкрепляет теорию Блейзера.

У детей, которые в течение первых 6 месяцев жизни получали антибиотики, примерно на 20 % повышается риск в возрасте 3 лет иметь избыточный вес{61}61
  Trasande et al.: Infant antibiotic exposures and early-life body mass. International Journal of Obesity. Том 37. С. 16, 2013.


[Закрыть].

Уже несколько лет назад было доказано, что состав бактерий в кишечнике человека, страдающего лишним весом, характерно отличается от среднестатистического микробиома человека с нормальным весом. Это изменение могло бы быть лишь следствием лишнего веса, а не его причиной. Результаты других исследований указывают на то, что популяция бактерий человека, имеющего нормальный вес, под воздействием антибиотиков смещается в сторону комбинации, которая преобладает у тучных людей. Но и это еще не доказательство того, что антибиотики и людей тоже делают толстыми.

Чтобы заново проверить свою теорию, Блейзер запустил еще один эксперимент. Двое его сотрудников время от времени давали мышам антибиотики и делали это по образцу, воспроизводящему схему применения для среднего американского ребенка. Короткие курсы в высоких дозах, как во время острой инфекции, а между ними паузы без медикаментов. Результат опыта показал, что животные, которых лечили таким образом, быстрее прибавляют вес, особенно если одновременно получают пищу с высоким содержанием жиров.

В третьей серии опытов Блейзер хочет в течение длительного срока скармливать подопытным животным чрезвычайно малые дозы антибиотиков, какие, например, можно обнаружить в питьевой воде, а также в мясе и молоке животных, получавших такие лекарственные вещества, и дополнительно периодически давать им высокую дозу. «Это было бы самое реалистичное столкновение с лекарственными веществами, которое мы только можем сымитировать, – говорит медик. – Мы не знаем, убивают ли даже эти мизерные количества бактерии в кишечнике мышей, но лично я уверен, что они вызывают какие-то изменения». В результате нескольких экспериментов уже было доказано, что даже мельчайшие количества антибиотиков могут подавить рост бактерий. «Этого может быть достаточно, чтобы нарушить микробный баланс».

Однако, как бы мы ни старались «реалистично сымитировать» условия в лаборатории, как это называет Блейзер, результаты подобных опытов над мышами все-таки могут быть спроецированы на людей лишь в ограниченной мере. Лабораторные животные растут в контролируемых условиях, они генетически ближе друг другу, чем брат и сестра из высшей европейской знати XIX века, и их бактериальное оснащение практически идентично. Напротив, если мы взглянем на кишечные сообщества сотни людей, мы обнаружим сто различных смесей, индивидуальных, как отпечаток пальца. «Если двое людей будут есть одно и то же, усваивать питательные вещества они будут по-разному», – поясняет калифорнийский ученый-инфекционист Дэвид Релман из университета Стэнфорда.

По той же причине воздействие антибиотиков на кишечную флору тоже всегда различно. Рэлман смог показать это в 2010 году, когда давал испытуемым антибиотик широкого спектра действия ципрофлоксацин, а потом подсчитывал бактерии в анализах кала{62}62
  Dethlefsen (Детлефсен) и Relman (Релман): Incomplete recovery and individualized responses of the human distal gut microbiota to repeated antibiotic perturbation. PNAS 2010, doi:10.1073/pnas.1000087107.


[Закрыть]. Различные виды реагируют совершенно по-разному на химический удар, некоторых это совершенно не беспокоит, другие исчезают из поля зрения на пару недель, а затем возвращаются. Особенно если курс ципрофлоксацина повторяется, возрастает опасность того, что отдельные виды полностью исчезнут. «Похоже, что антибиотики меняют нормальное состояние популяции бактерий в организме, – говорит Релман. – Но мы пока не знаем, какие последствия это за собой влечет».