Текст книги "Обнаженные статуи, толстые гладиаторы и боевые слоны. Необычные истории о жизни в Древней Греции и Риме"

14
Каким было отношение к разводам?

Все, кто знал эту пару, предрекали им разрыв. Он – импульсивный и бестактный, ужасно вспыльчивый и с дурным характером. Она – подозрительная, властная и столь же несдержанная. Оба огрызались, ссорились, осыпали друг друга бранью в присутствии гостей, испытывавших неловкость. Наконец после нескольких лет непрерывно бушующих страстей случилось неизбежное: женщина съехала, а мужчина стал жить дальше сам по себе. Всем нам хорошо знакомы подобные истории. Однако описанной парой были Квинт и Помпония, и их брак распался в 45 году до нашей эры[229]229
  Квинт и Помпония: например, Cic., Att. 5.1, 14.13.


[Закрыть].

Некоторые философы считали семейный союз отвлекающим маневром, некоторые богачи – скверным вложением денег. В отдельных культах женитьбу осуждали как грех. Однако почти все в античном мире воспринимали узы супружества как необходимость. Только в браке пара могла произвести на свет законных детей. Только в браке большинство мужчин и женщин могли достичь определенной степени социальной и экономической стабильности. Только в браке властная элита могла сохранить власть.

Одним словом, нельзя было допустить, чтобы на решение пожениться влияли эмоции. Почти все союзы заключались между женихом и семьей будущей невесты. Сама невеста практически не имела права голоса отчасти потому, что обычно была очень молода. Большинство греческих и римских женщин выходили замуж в подростковом возрасте. Невесты-аристократки часто едва достигали половой зрелости. Минимальный возраст, разрешенный римским законом для вступления в брак, составлял двенадцать лет. Мужчины, напротив, женились ближе к тридцати годам. Десяти– или пятнадцатилетняя разница в возрасте между супругами отражала древние представления о цели брака: мужчина был достаточно состоятелен, чтобы обеспечивать семью, а женщина стояла на пороге детородного возраста. Романтические чувства не считались чем-то необходимым или даже желательным[230]230
  Цель брака: например, Dig. 1.1.1.3. Минимальный возраст: Dig. 23.2.4.


[Закрыть].

Несмотря на деловые соображения, лежавшие в основе заключения брака, идеалом всегда были гармоничные отношения на всю жизнь. Прежде всего в богатых городских семьях предполагалось, что сферы ответственности супругов не пересекаются: муж зарабатывает, жена воспитывает детей дома. Хотя ведущая роль в семье принадлежала мужчине, предполагалось, что он при этом уважает женщину. Однако этот идеал был подорван двойным стандартом сексуальных приличий. Отцовство и мужественность никогда не ставились под сомнение, а вот женская измена осуждалась самым решительным образом. Однако женатым мужчинам, как правило, не возбранялось вступать в интимные отношения с проститутками, рабынями и (в античной Греции) мальчиками-гражданами[231]231
  Однако в некоторых местах и в разные периоды донжуанство сдерживалось социальными ожиданиями. Брачные контракты в эллинистическом и римском Египте иногда предусматривали развод в случае интрижки (с женщинами или мальчиками). Судя по советам популярных философов и врачей, в эпоху Римской империи, похоже, было широко распространено мнение, что мужья должны ограничивать амурные похождения супружескими обязанностями.


[Закрыть], и им грозило законное наказание только в том случае, если они соблазнили женщину, имеющую официальное гражданство.

Хотя у многих греческих и римских женщин были веские причины уйти от мужа, большинство разводов происходило по инициативе мужчин. Следовательно, самым распространенным основанием становилась женская измена. Закон требовал от римских и афинских граждан развода с неверными женами. Женщину, пойманную на месте преступления, с позором отправляли обратно в родительский дом. Ее партнера, если возмущенный супруг не убивал его на месте, обычно подвергали публичному унижению, иногда засовывая в прямую кишку редьку размером с кулак или колючую рыбу. Причиной развода также могло стать бесплодие. Один афинянин-импотент совершил якобы благородный поступок – развелся со своей женой, чтобы та могла создать новую семью; а царь Спарты избежал расставания с любимой, но бесплодной спутницей жизни только благодаря тому, что взял еще одну жену[232]232
  Хотя моногамия всегда была в античном мире правилом, существовало несколько исключений. В Спарте пожилой или бесплодный муж мог пригласить к жене более темпераментного знакомого для зачатия детей, а любая женщина могла (с разрешения супруга) разделить ложе с другим спартанцем. Афиняне во время Пелопоннесской войны экспериментировали с двоеженством – видимо, чтобы поддержать вдов. Конечно, государство поощряло далеко не все нетрадиционные формы отношений; в эпитафии одной римской вольноотпущенницы без обиняков описывается брачный союз на троих.


[Закрыть]. Согласно древнему преданию, первый в истории Рима развод произошел из-за того, что женщина оказалась бесплодной. Иногда, наконец, супруги просто отдалялись друг от друга. Афинский государственный деятель Перикл, например, разошелся с женой полюбовно и помог устроить ее второй брак. Несовместимость, похоже, являлась обычной причиной разводов среднего класса, описанных в папирусах из римского Египта[233]233
  Редька в анус: Ar., Nub. 1083–84. Колючая рыба: например, Juv. 10.317. Галантный афинянин: Isae. 2.7–12. Спартанский царь: Hdt. 5.39. Перикл: Plut., Per. 24.5. Спартанские двоеженцы: Plut., Lyc. 15.6–10. Афинские двоеженцы: Gell., NA 15.20.6. Эпитафия: CIL VI.37965. Первый римский развод: Gell, NA 4.3.2. ГЛАВА 16


[Закрыть].

По современным меркам сама процедура была начисто лишена формальностей. Специальной церемонии или официальных порядков не существовало, и, что самое удивительное, расторжение брака проходило без адвокатов. В Древних Афинах инициатором развода мог быть муж, отец жены или (с большим трудом) сама женщина[234]234
  Если умирал отец жены и она оставалась единственной наследницей, то по закону должна была оставить мужа и выйти замуж за одного из дядьев или двоюродных братьев, чтобы сохранить семейное богатство в неприкосновенности.


[Закрыть]. В каждом случае она возвращалась в родительскую семью. Единственным юридическим обязательством мужчины было отдать полученное приданое: в противном случае на него можно было подать в суд. Процедура расторжения брака в Риме была столь же простой – супруги официально признавались разведенными, как только сами переставали считать себя семьей. Хотя среди элиты было принято, чтобы разводящаяся сторона извещала бывшую вторую половину коротким сообщением, которое передавал вольноотпущенник. Формально разрыв мог представлять собой такой ритуал: женщина передавала ключи от дома бывшему мужу, а тот отвечал полагающейся в данной ситуации фразой: «Бери свои вещи и уходи!» Как и житель Афин, римский мужчина был обязан вернуть приданое жены. Однако, как и в Афинах, он обычно сохранял единоличную опеку над детьми, рожденными в браке.

Трудно оценить, насколько частым явлением развод был в античном мире. В последние дни существования республики амбициозные римские политики подбирали себе жен в соответствии со своими политическими взглядами и меняли их почти так же часто. Юлий Цезарь, например, женился четыре раза, а его соперник Помпей и протеже Марк Антоний становились женихами пять раз[235]235
  Конечно, не все разводы в период поздней республики несли на себе политический оттенок. Цицерон оставил тридцатилетнюю супругу, чтобы жениться на гораздо более молодой женщине (вероятно, ради приданого), с которой затем довольно быстро развелся. Катон Младший развелся с женой, чтобы позволить ей выйти замуж за бездетного друга, а после его смерти женился на прежней супруге снова.


[Закрыть]. Несмотря на то что император Август сам разводился дважды, провозглашенные им законы о браке (и более низкие ставки политических интриг в империи), похоже, снизили частоту разводов среди римской элиты.

Гораздо меньше нам известно о частоте расторжений браков в тот период среди других групп населения. Судя по сведениям из папирусов, в римском Египте развод был обычным, но не особенно частым явлением. Нет причин предполагать, что в других местах семейные союзы оказывались менее крепкими. Разводу препятствовали и экономические, и социальные причины. Для мужчины это событие означало потерю приданого жены. Для женщины оно оборачивалось подмоченной репутацией, возвращением в часто враждебную семью и фактической потерей детей. Статистикой мы не располагаем, но можно не сомневаться, что большинство греков и римлян, что бы ни происходило, оставались женатыми, пока смерть не разлучала их с супругами.

15
Были ли отношения между мужчинами и мальчиками противозаконными?

Фрагмент текста удален в связи со статьей 6.21 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях».

16
Почему среди статуй так много обнаженных?

Имя нам неизвестно – мы знаем только, что у него были молоток, зубило и особая миссия: стесать все каменные гениталии у статуй-мужчин. На протяжении веков греческий город Афродизиас украшало множество обнаженных скульптур и рельефов. Однако когда Римская империя стала христианской, художественная нагота оказалась под запретом, и добрые жители Афродизиаса решили придать статуям благопристойный облик. У рабочего, нанятого для этой задачи, сразу не поднялась рука превратить в каменную пыль изящные бюсты у женских обнаженных скульптур, но пришел он именно за мужскими гениталиями. Некоторые боги и герои были кастрированы одним метким ударом молотка. Мужское достоинство других уничтожила тщательная работа зубилом. Избежать подобной участи не удалось никому[236]236
  Об уродовании рельефов см. R. R. R. Smith, “Defacing the Gods at Aphrodisias,” in Historical and Religious Memory in the Ancient World, ed. R. R. R. Smith and Beate Dignas (Oxford University Press, 2012), 283–326.


[Закрыть].

Чувство стыда и неловкости из-за наготы, заставившее жителей Афродизиаса изуродовать статуи, грекам и римлянам было практически незнакомо до периода поздней Античности. В течение тысячелетия они смело создавали и выставляли на всеобщее обозрение обнаженные статуи без фиговых листьев. Благодаря тому, что традиция поддерживалась с эпохи Возрождения, многие из нас разделяют греко-римское представление о том, что обнаженная натура является подходящим объектом для художников. Однако мы склонны забывать, насколько специфично это допущение с культурной точки зрения и насколько исключительной являлась нагота греко-римской скульптуры на самом деле.

Все началось с греков, высоко ценивших обнаженное мужское тело, как ни одна цивилизация до и после них. Отчасти всему виной был тот факт, что греческие мужчины проводили необычно много времени без одежды: они занимались спортом, участвовали в атлетических состязаниях или просто слонялись без дела по гимнастическому залу в чем мать родила – неясно почему. По-видимому, греки считали, что заниматься спортом без одежды легче, а возможно, и безопаснее[237]237
  Иногда говорят, что обычай выступать обнаженными на спортивных состязаниях зародился, когда некий спринтер потерял набедренную повязку и выиграл олимпийский забег. В другой истории утверждалось, что бегун как-то споткнулся о собственную набедренную повязку и сломал себе шею. Третья легенда объясняет, почему на Олимпийских играх тренеры (от которых не требовалась физическая активность) были без одежды. Предположительно, однажды в тренера переоделась некая вдова, последовавшая за сыном на Олимпийские игры. Когда ее обнаружили, то не стали подвергать обычному в таких случаях наказанию – сбрасыванию с ближайшей скалы, но приняли решение, что отныне все тренеры должны быть голыми.


[Закрыть].

Однако набедренные повязки все же не сковывают движений, а участникам некоторых видов спорта, таких как панкратион – жестокого сочетания бокса и борьбы, включавшего в себя большое количество ударов ногами, – лучше бы было защищать интимные органы. Не исключено, что в конечном счете нагота в гимнастическом зале и на атлетических состязаниях была связана с равенством. Голый мужчина не мог хвалиться богатством или статусом[238]238
  Греческие размышления об атлетической наготе: Thuc. 1.6; Pl., Resp. 452C. Бегун, потерявший набедренную повязку: Paus. 1.44.1–2. Легенда о споткнувшемся бегуне: Scholia B and T to Iliad 23.683. Почему олимпийские тренеры раздеты: Paus. 5.6.7–8.


[Закрыть].

Статуи обнаженных мужчин начали появляться примерно в то же время, когда в греческой атлетике утвердили стандарты наготы. Хотя идеализированные формы скульптур, скорее всего, были скопированы с атлетов из гимнастических залов, тела никогда не выглядели реалистичными[239]239
  Иногда, однако, сама жизнь подражала искусству. Никострат из Аргоса, эксцентричный греческий генерал, любил демонстрировать силу и храбрость, выходя на бой в костюме Геракла: обнаженным, с накинутой на плечи шкурой льва.


[Закрыть]. Их нагота должна была о чем-то говорить. Характер сообщения варьировался в зависимости от периода, обстановки и сюжета. Поскольку большинство классических греческих статуй и рельефов либо славили богов, либо увековечивали память об умерших, одно время считалось, что нагота в греческом искусстве – это способ дать понять, что кто-то являлся богом или героем либо был похож на него. Однако теперь ученые полагают, что нагота имела более широкий круг значений, а иногда использовалась просто для придания зрелищности. К эпохе эллинизма, если не раньше, она стала художественной традицией, применявшейся почти автоматически в самых разных контекстах[240]240
  Для изучения того множества ролей, которые нагота могла играть в афинском искусстве эпохи классицизма, см. Jeffrey M. Hurwit, “The Problem with Dexileos: Heroic and Other Nudities in Greek Art,” AJA 111 (2007): 35–60. О Никострате Аргосском см. Diod. Sic. 16.44.3.


[Закрыть].

Поскольку женщины были исключены из мира гимнасиев и находились вне той взаимосвязи атлетизма, политики и войны, которая доминировала как в повседневной жизни, так и в общественной скульптуре, изваяния женских обнаженных тел появились значительно позже. Традиция изображать обнаженных женщин, обычно проституток, существовала в греческой вазовой живописи, но только в конце античного периода была создана первая статуя обнаженной женщины – Афродиты из Книдоса. Моделью, олицетворяющей богиню любви во время купания, послужила знаменитая гетера Фрина, женщина такой сказочной красоты, что, как говорят, однажды ей удалось выиграть судебное дело, лишь обнажив грудь. Правда это или нет, но Афродита сразу же стала сенсацией[241]241
  Статуя, установленная среди садов в небольшом храме, превратилась в известную туристическую достопримечательность. Говорят, один молодой человек был настолько очарован ее красотой, что занялся со скульптурой любовью, оставив на ней пятно, а смотрители так и не смогли его полностью отмыть.


[Закрыть], прочно утвердив женскую наготу как неотъемлемую часть в искусстве греко-римской скульптуры[242]242
  О Фрине см. Ath. 13.590 D—F.


[Закрыть].

Одна из многочисленных римских копий Афродиты Книдской. Отреставрированная статуя II века, сейчас находится в Палаццо Альтемпс. Фото Мари-Лан Нгуен, Wikimedia Commons

Нагота, и мужская, и женская, занимала весьма скромное место в жизни и искусстве ранней Римской республики. Первоначально публичная обнаженность любого рода, по-видимому, была табуирована: например, считалось неприличным, чтобы мужчину видел без одежды даже его собственный сын.

Неудивительно, что римской традиции создания обнаженных скульптур не существовало, но, как только генералы начали привозить греческие шедевры из восточных походов, многие представители элиты превратились в коллекционеров и знатоков греческой обнаженной натуры. Вскоре выдающиеся римляне стали заказывать статуи своих обнаженных тел[243]243
  Однако у римских скульптур обнаженных женщин существовало два отличия от греческих моделей. Головы статуй, как правило, выглядели реалистичными и порой резко контрастировали с юными и идеализированными телами. Кроме того, дело часто не доходило до абсолютной наготы, поскольку фигуры изображались в мантии, благоразумно прикрывающей половые органы.


[Закрыть][244]244
  Сыну нельзя видеть наготу отца: Plut., Cat. Mai. 20.5; Cic., Off. 1.129. Обнаженной скульптуры в раннем Риме не было: Plin., HN 34.18.


[Закрыть].

Некоторые римляне-аристократы, в том числе впервые – некоторые женщины, продолжали приобретать обнаженные портретные статуи и во времена империи. Однако большинство римских обнаженных скульптур императорской эпохи были либо копиями греческих шедевров (десятками изготовлявшихся для выставления на виллах и в садах), либо изображениями императоров. Последние напоминали греческие образы героев и богов и впечатляюще передавали сверхчеловеческую силу правителя. Некоторые из них достигали гигантских размеров. Однако даже у тех статуй, что внушали наибольшее благоговение, как и у всех респектабельных греко-римских скульптур, размер мужского достоинства оказывался весьма скромным.

У нас нет причин подозревать, что древним мужчинам нечем было похвастаться перед нашими современниками в плане размера интимного органа[245]245
  Они также не стеснялись размеров гениталий. Члены одной афинской уличной банды называли себя Ithyphalloi – «эрегированные пенисы». Менее буквально это название можно перевести как «бесстрашные члены».


[Закрыть]. Однако в античном искусстве только рабы, варвары и некоторые мифологические персонажи изображались с большими половыми членами. У такой непропорциональности было несколько причин. Во-первых, мужская нагота в греческой скульптуре, как мы уже поняли, имела тесную связь с миром гимнасиев. Художественным идеалом всегда считался атлет-подросток, изображенный так, как он выглядел бы во время или сразу после изнурительной тренировки. Энергичные занятия спортом, особенно в обнаженном виде, приводят к тому, что пенис и яички сжимаются. После длительной пробежки или борцовского поединка размер гениталий обнаженного атлета заметно уменьшается. Этот факт, несомненно, способствовал установлению художественной традиции[246]246
  . Ithyphalloi – «эрегированные пенисы»: Dem., Or. 54.14. О втягивании гениталий (в значительной степени благодаря действию мышцы, поднимающей яичко), см. Waldo Sweet, “Protection of the Genitals in Greek Athletics,” The Ancient World 11 (1985): 43–46.


[Закрыть].

Однако уменьшенные гениталии всегда были стилизацией реальности, призванной сообщить нечто об их обладателе. Прежде всего уменьшенный и нарочито вялый пенис свидетельствовал о самоконтроле[247]247
  В скульптуре, как и в жизни, культурным и цивилизованным считалось не обрезать крайнюю плоть. Хотя обрезание практиковалось в Египте и некоторых частях Ближнего Востока на протяжении большей части античной истории, греки и римляне считали его отвратительным уродованием человеческой формы. Один римский врач зашел так далеко, что заявил, будто обрезание допустимо только в том случае, если крайняя плоть отпадает из-за гангрены. Император Адриан, приравнивая обрезание к кастрации, объявил его преступлением, за которое полагалась смертная казнь. Предрассудки оказались настолько сильными, что евреи, желавшие посещать местные гимнасии или бани, иногда подвергались обратной процедуре, известной как эписпазм, и восстанавливали крайнюю плоть, что еще менее приятно, чем кажется.


[Закрыть]. На греческих вазовых рисунках и в редких скульптурах подобный посыл подчеркивался с помощью изображения мужчин, чьи члены были снабжены так называемым «собачьим поводком», натянутым, чтобы прикрывать крайнюю плоть, препятствуя оголению головки. Хотя спортсмены иногда могли таким образом удерживать гениталии во время тренировок, «собачий поводок» символизировал в искусстве послание о менее буквальных формах самоограничения[248]248
  «Собачий поводок» являлся исключительно греческим изобретением. Римляне предпочитали инфибуляцию – незначительную операцию, заключающуюся в продевании нитки (а позже кольца) через отверстия в крайней плоти, чтобы скрыть головку пениса. Этой процедуре, по-видимому, подвергались в основном подростки (для борьбы с соблазном мастурбации), певцы (чтобы повысить тембр голоса) и рабы (чтобы придать им приличный вид, когда они посещали хозяев в банях).


[Закрыть][249]249
  О связи между маленькими гениталиями и хорошим воспитанием см., например, Ar., Nub. 1010–14, где (в шутку) утверждается, что правильное образование гарантирует маленький пенис. Отвращение к обрезанию: например, Hdt. 2.37; Mart. 7.82. Гангрена: Celsus, Med. 6.18.2. Запрет Адриана: SHA, Hadr. 14.2. Эписпазм: Celsus, Med. 7.25.1–2.


[Закрыть].

Полной противоположностью джентльменам с аккуратными гениталиями, наводнившими греческое и римское искусство, были хорошо сложенные варвары и чудовища – люди и звери, которые характеризовались отсутствием самоконтроля. Однако самые впечатляющие фаллосы в классическом искусстве принадлежали богам. В античной Греции богом фаллического культа считался прежде всего Дионис, среди прочего ответственный за вино и растительность. В процессиях в честь Диониса его связь с плодородием олицетворяли огромные деревянные фаллосы, их тащили повозки или группы мужчин. Самый большой из известных был длиной 180 футов (54 м)[250]250
  Остается только гадать, как им удавалось маневрировать на узких улицах.


[Закрыть]. Позже к Дионису присоединился его сын Приап, имевший чрезмерно развитый половой член. Он никогда не входил в сонм главных богов и, по сути, был вульгарным садовым гномом – его статуэтки размещались на лужайках, чтобы отпугивать птиц и воров[251]251
  Сто восемьдесят футов в длину: Ath. 5.201E. Чтобы увидеть портрет Приапа в полный рост (если можно так сказать), обратитесь к графическим поэмам римской Carmina Priapea. ГЛАВА 17


[Закрыть].

Играя роль символов плодородия, скульптурные или раскрашенные фаллосы считались талисманами удачи. Лишенные изящества статуи Гермеса с выпуклыми гениталиями устанавливались на обочинах дорог и у дверей многих домов в античных Афинах. Римские дети носили фаллические амулеты для защиты от зла, а под колесницей каждого победоносного римского полководца качался священный фаллос, одолженный (кто бы мог подумать) весталками. Будь то талисманы удачи или барометры воздержанности, скульптурные пенисы стали неотъемлемой частью классических городских пейзажей. Лишь постепенно, когда христианство изменило отношение к наготе, все эти мраморные «колбаски» перестали считаться аппетитными.

Часть III
Верования

17
Верили ли греки и римляне в собственные мифы?

Некоторые авторитетные авторы утверждают, что Зевс занимался сексом с двумя своими сестрами, по меньшей мере с полудюжиной теток, 115 смертными женщинами, бесчисленными нимфами и самой Матерью-Землей (которая также приходилась ему бабушкой). Одну из возлюбленных он превратил в корову, другую случайно расплавил, а третью вполне сознательно съел. В редкие свободные от дел моменты бог был довольно рассеянным правителем Вселенной, склонным устраивать склоки с другими божествами, наказывать незадачливых смертных и расправляться с чудовищами. Неужели греки и римляне действительно думали, что Зевс ведет себя подобным образом?

Чтобы понять значимость мифов, мы должны начать с самой сущности греко-римской религии. Практически все греки и римляне признавали существование богов и их интерес к делам человечества. Хотя философски настроенные представители элиты рассуждали о существовании единого верховного бога или божественного начала, большинство соглашалось с тем, что богов было много.

Из них двенадцать (или около того) «олимпийцев», представляющих живущую по определенным законам небесную семью во главе с Зевсом/Юпитером, признавались обществом как величайшие[252]252
  Греки и римляне обычно считали, что все народы поклоняются их богам, хотя и фигурирующим под разными именами. В одном из мифов, например, утверждается, что у египетских божеств головы были звериными, потому что греческие боги, чтобы спастись от ужасного чудовища Тифона, бежали в Египет и превратились в животных. Некоторые греки предполагали, что еврейский бог на самом деле был Дионисом.


[Закрыть]. Однако предполагалось, что есть бесчисленное множество других божеств, от мелких демонов до невероятных богинь-матерей Кибелы и Исиды[253]253
  Греческие боги как египетские боги: например, Apollod., Bibl. 1.6.3. Иегова как Дионис: Plut., Mor. 671C–72C.


[Закрыть].

Совершение религиозных обрядов у греков и римлян было местным, традиционным и земным. Хотя вера в богов считалась обязательной, предполагалось, что то, что вы думаете о них, значит гораздо меньше, чем то, что вы для них делаете. Боги не имели привычки читать мысли или забираться в души почитателей, но требовали почестей в обмен на дары, и самым эффективным способом для смертных оказать им честь было принесение жертв.

Некоторые жители приносили жертвы богам от собственного имени, предлагая что угодно – от скромных медовых лепешек до коров. Они также принимали участие в общинных жертвоприношениях, когда десятки или даже сотни животных могли быть убиты ради всеобщего благополучия. Эти скрупулезно исполняемые ритуалы всегда являлись ядром древней религии. Ни у греков, ни у римлян никогда не существовало канона священных текстов, касты жрецов или свода моральных правил. По сути, ни у тех, ни у других вообще не было по-настоящему цельной религии, поскольку каждый город и деревня хранили уникальные традиции почитания богов. Пестрое разнообразие уравновешивалось несколькими едиными чертами: общим пантеоном, в центре которого были олимпийцы, некоторыми известными святилищами и оракулами, а также обширной и беспорядочной коллекцией историй о богах, то есть мифов.

«Илиада» и «Одиссея», первые произведения греческой литературы, были написаны в VIII веке до нашей эры. К тому времени уже появились все известные нам персонажи: пантеон богов во главе с Зевсом, неопределенная плеяда низших божеств и множество смертных героев, обладающих сверхчеловеческими способностями. Древние авторы предполагали, что действие мифов происходило примерно за тысячу лет до времени написания – между 1500 и 1200 годами до нашей эры по нынешнему летоисчислению. Однако было понятно, что выдуманное прошлое качественно отличалось от настоящего: люди были выше и сильнее, по пустыне бродили ужасающие чудовища, а боги достаточно свободно вращались в обществе людей (во многих смыслах)[254]254
  О хронологии мифа см., например, Marm. Par. A1, 1–27.


[Закрыть].

Двенадцать олимпийских богов. Слева направо: Гестия, Гермес, Афродита, Арес, Деметра, Гефест, Гера, Посейдон, Афина, Зевс, Артемида и Аполлон. Каждый изображен со своими атрибутами. Гера, например, несет скипетр, Посейдон – трезубец, а Зевс – молнию. Рельеф римской эпохи из Тарента, изображающий шествие олимпийцев, хранится в Художественном музее Уолтерса. Общественное достояние

В культурном плане греческие мифы выполняли множество функций. Одни объясняли природные явления. Другие описывали происхождение религиозных ритуалов. В третьих обосновывались социальные институты, выдвигались территориальные претензии или утверждались этические принципы. Лишь немногие сказания преследовали какую-то одну цель. Большинство из них являлись простыми историями, не больше и не меньше, – хорошо знакомыми и почти бесконечно изменчивыми, рассказанными и переиначенными, интерпретированными и переосмысленными. Хотя литературные изложения отдельных мифов приобрели некоторую определенность, ни одна версия так и не стала окончательной.

Верили ли сами греки и римляне в мифы? Как и следовало ожидать, простого ответа нет. Нам почти ничего не известно о том, что думало неграмотное большинство. По крайней мере, представители элиты были склонны считать, что простые люди воспринимают сочинения буквально. Один автор, профессиональный толкователь снов, заметил, что большинство людей верят в истории о богах и героях и поэтому склонны видеть сны о них. Другой писатель утверждал, что жившие неподалеку от его дома крестьяне считали Агамемнона, мифического греческого военачальника в Трое, правившим в то время римским императором[255]255
  Эпитафия на захоронении одного римского центуриона лаконично сообщает, что он видел «обнаженных нимф». Трудно сказать, были ли те конкретные нимфы мифическими существами.


[Закрыть]. Если не считать всего остального, мифы, безусловно, формировали представления о богах и, возможно, описывая их как знакомых и доступных, обладали подлинной народной привлекательностью[256]256
  Неграмотные греки и римляне знали мифы через устные традиции и искусство (например, Dio Chrys., Or. 12.44). Образы из мифов в сновидениях: Artem. 4.49. Император Агамемнон: Syn., Ep. 148. Эпитафия: Bulletin archéologique du Comité des travaux historiques et scientifiques 1928–1929, p. 94.


[Закрыть].

Нам лучше известно, что думала о мифах элита общества. Большинство образованных греков и римлян признавали существование богов, одобряли исполнение традиционных религиозных ритуалов и были знакомы с каноническими сказаниями. Однако уже в VI веке до нашей эры некоторые греческие философы и представители интеллигенции начали критиковать традиционные предания. Некоторые из наиболее радикальных мыслителей античной эпохи полагали, что мифы представляют собой полузабытые эпизоды из древней истории, а боги – это неверно запомнившиеся человеческие правители. Другие предполагали, что боги и сказания были придуманы в далеком прошлом как инструмент политического контроля. Платон называл мифы губительными и неподходящими для детей. Аристотель отвергал их, как «опиум» для широких масс. Более поздние философы были настроены столь же критически. Эпикурейцы отрицали предания как порождение человеческого невежества и страха. Их соперники стоики переосмыслили мифы как аллегории[257]257
  Аллегории часто основывались на этимологии. Например, указывалось, что имя бога войны Ареса созвучно греческому слову «вред». Это дало почву для всевозможных философских рассуждений.


[Закрыть][258]258
  Мало кто воспринимал мифы всерьез: например, Paus. 8.8.2–3; Plut., Mor. 1104B–1105B. Боги как человеческие цари: Euseb., Praep. evang. 2.2 (происхождение термина «эвгемеризм»). Мифы как инструмент контроля: DK 88 B25. Платон о мифах: Resp. 2.377d–79a. Аристотель: Metaph. 12.1074b.


[Закрыть].

В начале своей истории римляне уподобили богов и мифы греческим. Однако римская элита, похоже, рассматривала знание греческого мифа в основном как вопрос культурной грамотности. Многие из них благожелательно относились к преобладающим философским подходам к мифу. Например, стоик Марк Аврелий в «Медитациях» изобразил богов аллегорически, отождествляя Зевса с природой. Его современник, сатирик Лукиан, написал несколько трактатов, высмеивающих мифы, в том числе один, в котором боги в ужасе наблюдают за тем, как эпикурейский философ опровергает их существование[259]259
  Один греческий историк утверждал, что римляне сознательно отвергли греческие мифы. (Dion. Hal., Ant. Rom. 1.18–20). О римском (элитарном) скептицизме см., например, Plin., HN 2.17. Марк Аврелий: например, Med. 4.23. Эпикурейский философ: Lucian, Iupp. Trag.


[Закрыть].

Какими бы ни были философские пристрастия образованных греков и римлян императорской эпохи, они склонны были сочетать искреннюю веру в богов с неприятием аморальности сказаний. Все более популярным компромиссом было возложение вины за мифы на демонов. Мелкие духи, бродящие по небу, уже давно стали особенностью народной религии, но приобрели большую значимость в период империи, когда философы-платоники стали подчеркивать важность демонов как посредников между человечеством и богами. Многие представители элиты поверили, что боги из мифов на самом деле были демонами – одни злыми, другие просто несносными, – досаждавшими человечеству в далеком прошлом[260]260
  Об этой концепции демонов см. Plut., De def. or. 15.


[Закрыть].

В позднеантичных интерпретациях мифов аллегории углублялись, а демоны множились. Неоплатонизм, доминирующая философская школа той эпохи, создал теорию множества уровней демонов (включая олимпийских богов), распределенных между человечеством и неким высшим существом. В этих условиях предания, как правило, понимались как тщательно продуманные аллегории. Один философ даже написал свобеобразный языческий катехизис, где настаивал на том, что традиционные мифы были божественными, поскольку представляли богов и их дары человечеству. Правда, он поспешил добавить, что их нельзя воспринимать буквально[261]261
  Языческий катехизис: Sallustius, De diis et mundo 4.


[Закрыть].

Раннехристианские авторы заимствовали языческие стратегии для нападок на мифы. Некоторые выдвигали аргумент, что боги были демонами, утверждая, что их послал Сатана, чтобы увести человечество от истины. Другие авторы воскресили рационалистическое утверждение, что боги и мифы представляют собой смутные воспоминания древних человеческих правителей. Третьи просто призывали христиан читать мифы как литературу и сосредоточиться на их нравственных уроках[262]262
  Языческие боги как демоны: например, Lactant., Div. Inst. 2.15; Sulp. Sev., V. Mart. 22. Боги как древние люди: например, August., De Civ. D. 7.27. Уроки нравственности: например, Basil, Hom. 22.


[Закрыть].

В заключение полезно задать закономерный вопрос: верили ли греки и римляне, что боги действительно живут на горе Олимп?

Олимп – самая высокая вершина в Греции, достигающая высоты в 9570 футов (около 3000 м) – была тесно связана с богами. Сама гора всегда являлась метафорой – иногда она описывалась как физическое место, иногда использовалась как синоним небес. Эта двойственная концепция Олимпа, которую мы обнаруживаем уже у Гомера, сохранялась для всей греческой (и в итоге латинской) литературы[263]263
  Мало кто верил: например, August., Ep. 16.1. Гомеровский Олимп как гора в Северной Греции: например, Il. 14.225–30. Гомеровский Олимп как небо: например, Il. 8.19–26. Более поздние описания Олимпа: например, Ap. Rhod., Argon. 3.158–63; Sen., Herc. Oet. 1907.


[Закрыть].

Большинство представителей образованной элиты считали, что боги находятся везде, нигде или очень далеко[264]264
  Каждое философское течение имело собственные идеи на данный счет. Стоики утверждали, что божественный принцип заложен во всех вещах. Платоники помещали богов среди звезд. Эпикурейцы приписывали им блаженное царство вдали от беспокойного мира людей или вообще отрицали их физическое существование.


[Закрыть]. Правда, Олимп продолжал считаться особым местом. Около 300 года до нашей эры на одной из нижних его вершин был установлен алтарь. Здесь примерно в миле от верхней точки в течение почти тысячелетия поклоняющиеся приносили жертвы Зевсу. С такого расстояния было видно, что на вершине нет золоченых дворцов и греющихся на солнце божеств. Однако описания алтаря подчеркивают потусторонность обстановки (утверждается, что ветер и дождь обходили его стороной) и позволяют предположить, что по крайней мере некоторые греки и римляне продолжали верить в божественное присутствие на священной горе[265]265
  Стоики о богах: например, M. Aur., Med. 7.9. Платонисты: например, Pl., Leg. 10.899b. Эпикурейцы: например, Lucr. 5.146–47. Спокойствие на Олимпе: Solin. 8.6. ГЛАВА 18


[Закрыть].

Как и любой другой аспект греко-римского мифа, идея физического присутствия богов на Олимпе подвергалась сомнениям, обсуждалась и добросовестно эксплуатировалась в искусстве и литературе на протяжении веков. По всей вероятности, тех, кто искренне верил, что именно так оно и было на самом деле, оказалось мало. Однако многие, а возможно, и большинство, считали, что подобная идея проливает пусть и слабый свет на природу божественного. В конце концов, богов познать трудно, а мифы могут многое рассказать.