Текст книги "Движение жизни"

«Мы живем в ожидании чуда»

 
Мы живем в ожидании чуда
Дивной Вечности, Славы и Счастья.
Но едва ли кто знает, откуда
К нам придут эти признаки власти —
Эти знаки ничтожных стремлений.
 
 
Ты в себя посмотри – там заметишь
Только скуку земных ожиданий!
Равнодушное ль небо в ответе
За тщету твоих глупых желаний,
За бессмыслицу призрачной сути?
 
 
Наша жизнь «только глупая ш у т к а»:
Не устанут трепаться поэты!
В этой истине вязкой рассудка —
Искра мягкого Божьего света
Всего сущего жить…
 

(1990)

Молитва

 
Святый Боже! Святый крепкий!
Я один перед Тобою…
Святый Боже! Святый крепкий!
Пронеси меня с любовью
Мимо этих змеевидных
Тел, что просят подаянья,
 
 
Мимо тех, кто безобидней,
Кто выносит все страданья.
Святый Боже! Святый крепкий!
Ты возьми меня с собою…
Святый Боже, святый крепкий!
Не сносить мне жизнь
с Любовью.
 

(январь 1991)

Шарлю Бодлеру

 
Скука, дьявол, де Сад…
Мерзкий упадок сил!
Но подожди же, Ад,
Беара хоронить…
 
 
Пятый среди других —
Черных, но Белый я!
Только б не пасть меж них,
Лучше гашиш иль петля!
 
 
Ведь падающий стрелок
Виден издалека,
Не нажимай курок —
Смерть, она так легка…
 
 
Ночью из-под могил
Сладкий мне голос твой:
«Дьявол меня сгубил…».
– Шарль, ты теперь со мной!
«Д е л а т е л ь», Бог и сад…
 

(февраль 1991)

Высоцкому

 
А я шел, я с ней все шел, шел да не мытарился…
Глядя на косынки шелк, я совсем растаял, сам.
 
 
Но как мне было хорошо в ее доме крошечном,
Ведь суть жизни – порошок, кровяное крошево…
 
 
И когда она дала, я ругался, я пылил
Лишь слезами, а слова изо рта не шли.
 
 
…Словно вижу из угла смерть свою проклятую.
Там о н и несли Христа, на кресте распятого…
 
 
И я ушел, да, я ушел! Чтоб ей не мытариться…
И так мне стало хорошо, ведь не нужно стариться.
 

(1991)

Пространство ночи

 
Меняется пространство: День на Ночь…
 
 
И свету свитому становится невмочь,
И мудро отступает он. Тогда
Царицей делается т е м н о т а.
И ясный пепел звездных сигарет
Опутывает миллиарды лет…
 
 
А ты со мной, мой мальчик! Навсегда!
И пусть пусто проносятся года,
И мерзки люди, что кругом кишат,
И свалка там, где был Эдемский сад.
Но – Ангелы лопочут за спиной,
Земные твари тянутся с мольбой,
А дьявол хмурит лик свой, но молчит,
А бог в саду под дудочку дурит…
 
 
Услышь м о й крик, о Господин, кумир!
И я совсем оставлю зряшный мир,
И улечу под дудочку с Тобой…
А может, еще дурочку возьмем?
И полетим тенями в Вышний Дом,
Куда так споро Ангелы спешат,
Где снова станет р а е м жизни ад…
 

(июнь 1991;1999)

«Свой срок земной уж сняв наполовину…»

 
Свой срок земной уж сняв наполовину,
На Аркольском мосту стоять с одним древком.
И серые кровавые картины
Спокойно провожать покорнейшим кивком.
 
 
Но быть уж не одним, а многими…
И с ними устало продолжать
Сей жизненный побег
От прежней жизни – счастливо-унылой —
До нынешней неясной…
Ч е л о в е к.
 

(лето 1993)

Рубаи

Подражание О. Хайяму

 
1. Коли ты захотел на земле преуспеть,
Научись для начала плясать, пить и петь.
Что ж козлом ты поешь и танцуешь, как лошадь?
Остается лишь к пьянству тебе прикипеть…
 
 
2. Позаехал на трон странный карлик – урод,
Говорил всем, как стал при нем счастлив народ.
Кто перечил ему, того «гадом» считали,
Кто на площади выл – на засов закрывали…
Принимал у себя карлик важных особ!
Только время сменилось, и его – на засов.
 
 
3. Наша жизнь – это тусклый и суетный мрак,
И подлец, и герой перед Богом – дурак.
Что мне делать? Скажи, превеликий Владыка!
Если нет всем делам моим славы никак…
 

(лето 1993, осень 2005)

Русь

 
Господь мне дал Тебя, как матери дитя, —
Но разве я велик, чтоб справиться с Тобою?!
Мне слышен смутный зов: «Иди! Вперед, с любовью!».
Могу ль, презрев сие, оставить я Тебя?
 
 
А если упаду на этом поле брани,
Ты вспомнишь обо мне, врагов моих губя…
С рождения Тобой, похоже, в сердце ранен,
Я слышу Зов трубы! готов к борьбе, любя
Законы простоты, Отца, свой мир, Тебя…
 

(осень 1994)

Царь Иван

 
Возьми, царь Иван, сына голову в руки…
И есть ли в том смысл, и есть ль в ней ответ
Тех страшных и долгих мучительных лет,
Когда ты людей убивал! Не от скуки ль?
Возьми, царь Иван, его голову в руки!
 
 
Пробитая посохом старца нога,
Крик связанных петлями тонущих женщин,
Младенцев повешенных сонм… Череда
Злодейств твоих, царь! Их уже не уменьшишь.
Пробитая посохом старца нога…
 
 
Но что, царь Иван, толкало тебя
На ряд сих злодейств, бессмысленно жутких?
Ответь мне, прошу… Слышу, близко страда!
О, как нам теперь число смерти уменьшить?!
 
 
Ответь, русский царь! Уж близка та страда…
 

(август 1994)

Судьба

Е. Зубкову

 
Что бы ни делал я,
Что бы ни делал ты —
Все это с у е т а,
Призрачный шаг судьбы…
 
 
Солнечный света диск —
Это синоним Дня,
Для человека жизнь
Вечная беготня.
 
 
Что бы ни делал ты,
Что бы ни делал я —
В мире есть лишь м е ч т ы,
Горы, леса, моря…
 
 
Слышится сердца стук,
Сколько еще идти?
Его остановка (вдруг) —
Время конца пути.
 
 
Войны и нищета —
Это конец мечты,
Что бы ни делал я,
Что бы ни делал ты!
 
 
Богу твои дела —
Призраки суеты…
Можно кричать: «Алла!»,
Можно садить цветы.
 
 
Ночь – это гибель Дня,
Смерть лишь конец Пути,
Что бы не сделал я,
Что бы не сделал ты…
 

(Февраль 1996)

Бог

«Я царь – я раб, я червь – я Бог…»

Г. Р. Державин

Стихотворение, которое не входило ни в какие сборники,

но оно особенно ценно и важно для автора!

 
Если я есть Бог, то другие кто?
Если я никто, то другие – все?
Если я есть червь, то другие – дождь?
Если жизнь есть вервь, у кого же нож?
 
 
Если я любовь, то другие – страх?
Если жизнь их дрожь, что ж любить в кустах?
Если мир есть сон, то проснуться как? Если смерть лишь стон, то к чему сей страх?
 
 
Если я упал, то другие «ляг»?
Если я устал, то тогда все т а к…
Но если я Царь есть, все другое что ж?!
Если жизнь – путь в смерть, что тогда не ложь?
 
 
Видно, т о л ь к о Б о г,
Е с л и мир есмь Б о г…
 

(январь 1991)

Поэзия 1997–2003 годов

Из поэтических сборников «Закат столетия» и «Пирамида»

Поэт и человек

Памяти И. Бродского

 
О, н и к о г д а Поэта не кляни!
Поэт не знает радости любви,
Не верит в денег счет и в тягу лет,
Бывает нищ и груб и неодет…
 
 
И говорят Поэту все подряд,
Что он с ума сбежал, что жизнь его пустяк!
Что грубостью теперь не удивить,
Что слово много легче, чем гранит…
Что почестей и славы не видать
Т о м у, кто лишь химеры мог создать!
 
 
Мой брат! внимательно стихи его прочти,
И станет ясен свет его пути.
И мысли, зарифмованные в ряд,
С одним тобой тогда заговорят…
И ты поймешь, возможно, что не зря
Поэт не зрит листков календаря.
Ты видишь жизнь вокруг, а он – во всем!
Людей ты знаешь, он же – д у х о в сонм!
 
 
О, тропы разные, знать, Богом нам даны…
Да что – во времени они проложены!
И грустно, но покорно мы и д е м:
От детства к смерти – ты,
От смерти к ж и з н и – Он.
 

(июль 1997)

Предчувствие любви

Екатерине

 
И опять, уже в сотый раз,
Мне вдруг кажется, что я люблю…
И насмешливый взгляд твоих глаз
С ненасытным упорством ловлю!
 
 
Между нами граница людей,
А над нами – проклятье племен,
Но тем более лик твой милей
Мне в созвездии э т и х времен.
 
 
Ты сейчас от меня далеко,
Но не дальше, чем в небе звезда.
Нам увидеться вновь так легко,
Хотя лучше здесь слово в с е г д а.
 
 
Ты готова понять и простить,
Я готов быть с тобою года…
Пусть не сказано нами «любить»,
Но не все говорится ведь, да?
 
 
…Вот мы рядом стоим и молчим,
Будто ясно все так, и без слов.
В темном мире сплетенья причин,
Может, Парка нам выткет л ю б о в ь?!
 

(декабрь 1998)

Осенью

 
Осенний город напоминает нам об окончании земной жизни…
Проходя мимо знакомых деревьев, где вместо могучей зелени
Догорают краснеющей желтизной уже отжившие листья,
Понимаешь незначительность собственного угасания.
Люди спешат собрать урожай, сделать зимние запасы,
Животные вторят им в этом, подтверждая наблюдения Дарвина.
Багряный убор – к лицу улицам… Он скрывает убогую стать
Однообразных построек. Современная архитектура, увы,
Меньше всего похожа на застывшую музыку, более всего —
На песочную возню неумелых строителей. Впрочем,
Из города можно бежать – в лес, поражающий убранством,
Или на безмятежно засыпающее озеро… Каждому свое.
 
 
Озеро и берег также изменились, осень не забыла ничего.
Природа покорна временам года: не нарушаемый Закон бытия…
Облизанные водой прибрежные камни уже не вернут
Свой незабываемый блеск последних свидетелей лета!
Немного постаревшие березы волнующе красивы в новых нарядах:
Багряно-белые силуэты бесподобны на фоне небес.
Озеро волнуется, волны вновь и вновь набрасываются
На охладевший песок, хранящий смутную память о летнем пекле.
Прибрежных рыбаков совсем мало. Стоя по колено в воде,
Обжигающе-холодной /резиновые сапоги этого не скроют/,
Они думают не столько о рыбе, сколько о домашнем тепле.
Но мысли о р е п у т а ц и и делают весьма стойкими
Этих тихих охотников.
Дети скачут по берегу уж не так резво,
Осень успокаивает даже этих неугомонных жителей земли.
Скоро и октябрь закончит счет своим дням —
Осень на перевале.
 
 
Поэт! что застыл ты перед этим цветением с видом мудреца?
Если природа – Сфинкс, то осень самая хитрая его загадка…
Разрешив ее, можно, подобно Эдипу, никогда уж не увидеть
Зимы, с ее мягким снегом и прочным льдом,
Зеленой журчащей Весны, бесконечно цветного Лета…
Остановись, присядь и помечтай! Или просто вспомни.
Вспомни о некогда надежных друзьях, которые теперь «приятели»,
О безумно любимых прежде подругах, имена которых
Ты помнишь сейчас так же нетвердо, как строчки стихов
Посредственных пиитов, коими в юности безмерно восторгался.
Все это, однако, не отменяет прелести давно минувшего…
Можно помечтать и о грядущем, хотя это не сделает
Наше будущее более счастливым, чем оно записано в
Книге судеб.
 
 
Осень еще раз напоминает нам о неизбежности смерти…
Отчаяние ни к чему – равнодушие природы общеизвестно!
Не лучше ли прогнать дурные мысли и наслаждаться
Неповторимой красотой осеннего леса, последними
Теплыми днями, неизменно бодрым воздухом и т. д.
Наслаждаться и, забыв обо всем суетном,
м е ч т а т ь
О снежной сказке-зиме, о весне, приносящей любовь,
О доблестном жарком светлом лете,
Которые к о г д а – н и б у д ь, несомненно, придут.
 

(осень 1998)

Исповедь артиста

Друг, корю я судьбу, что увидел ее!

 
Что нетвердой походкой я к ней подошел,
Торопливо сказал: "Видно, счастье свое
Я в тебе, дорогая, к несчастью, нашел…".
 
 
Ты слегка покраснела: "Другого любя,
Я, поверьте, быть с Вами сейчас не могу!
Я ценю Ваш талант, но поймите меня:
Мы не в силах влиять на любовь и судьбу".
 
 
…Тем не менее года еще не прошло,
Как мы стали с тобою (о чудо!) близки…
«Ты мой Гумберт, а я – твоя глупая Ло», —
Говорила, касаясь моей, ты, руки.
 
 
… И теперь говоришь, будто любишь меня,
Всем желаньям моим тихо шепчешь: я – «за»:
Ты целуешь меня, я целую тебя…
Только х о л о д н ы губы твои и глаза!
 
 
«Вечно буду с тобой», – говоришь тяжело,
Ну а в карих глазах твоих мартовский лед.
«Дай побыть мне одной!» – и слова, как стекло,
Режут страсти моей незабвенный полет.
 
 
Эти губы твои, этих глаз твоих власть
Навсегда отравили привычную жизнь…
Мне бы лучше сгореть, умереть иль пропасть,
Но не видеть разлома великой любви!
 
 
Уж не злюсь на судьбу, что увидел т е б я,
Что неверной походкой к тебе подошел…
……………………………………………………
Друг, поверь, я и счастлив был, только любя
Ту, в которой, возможно, погибель нашел.
 

(март 1999)

Задумчивость

 
Не вспоминай о прошлом никогда…
Нам только тени от былого остаются,
И вместо ярких губ и тонких рук
Лишь только п я т н а в тайниках сознанья.
 
 
Я говорю себе: не стоит волноваться,
Все это улетучится, как дым,
Растает, как прекрасное виденье
В минуту пробужденья иль похмелья…
 
 
Но говорить легко, а как забыть
Тот образ, что живет в моей душе,
Пожалуй, уж с полгода? Часто
Он о себе, увы, напоминает…
 
 
Но время и пространство беспощадны.
Ее я позабуду, как иных забыл —
Не менее желанных и любимых,
Но только в д а л ь н е м прошлом…
Несомненно, вся наша жизнь —
Лишь цепь воспоминаний.
 
 
Не вспоминай о прошлом никогда,
Там только тени от былого, вот и все!
 

(осень 1999)

Моей кошке

 
Время жизни истекает каждый час…
О л я весело играет – дела ей до нас!
Можно в жизни видеть тени, можно и тона:
То ли вверх ведут ступени, то ли вниз – до дна.
 
 
В жизни кошки наступают радостные дни,
В жилах кровь весны стреляет – кот, не обмани!
Счастье в жизни человечьей – проходящий гость,
Много бед, тревог, увечий, а удач-то горсть…
 
 
Не прожить всем нам счастливо! Счастлив только тот,
Кто, объевшись, суетливо моет лапкой рот.
 

(март 1998)

Как бы любовь

 
«А вы – меж строк читая Юк Сен Сирка…»
 

Э.Паунд

 
Длинные черные волосы,
Тонкий девичий стан…
Я говорю вполголоса:
«Настя! Моею стань…».
 
 
Ты отвечаешь весело
Из окруженья подруг:
"Слишком вокруг меня тесно,
Будешь мне просто друг!".
 
 
Но ты для дружбы не создана:
Любви на тебе печать.
Прелести женщине розданы
Эротом, чтобы их брать!
 
 
И от тоски погибая,
Думаю лишь об одном
На улице, дома, в трамвае —
Будем ли мы вдвоем?!
 
 
Ты горда и жестока,
Узнала цену свою…
Среди подруг одинока,
Как демон меж гурий в раю.
 
 
Заденут твое самолюбье,
На ушко – пошлую лесть…
Всегда готова ты будешь
На это поддаться з д е с ь.
 
 
Милая девочка, помни:
Нужно за все платить,
За мнимым успехом в погоне
Счастье легко упустить…
 
 
Я не учу тебя, просто
Ты мне любезна теперь,
А страсть сойдет коростой,
Исчезнет праздничный хмель.
 
 
Про наше чувство забудем
Куда раньше, чем оба умрем,
И нечего вспомнить будет
О страстных встречах потом…
 
 
Нежно руку пожал на прощанье,
Отстранилась – не стал целовать.
«Что же, Настя, прощай!» – «До свиданья»…
В общем, нечего больше сказать.
 
 
Длинные темные волосы,
Дамы прекрасной стан.
Гильом говорит вполголоса:
«Соремонда, моею стань!»…
 

(январь 1999)

Видение

«Когда автор проснулся, ему показалось, что он помнит все, и он мгновенно и поспешно записал строки, здесь приводимые…»

С.Т. Кольридж

 
Правда в видениях наших иль ложь…
Честно? ведь сразу и не разберешь!
Было видение и у меня
В смутном закате серого дня.
 
 
Синие крыши красных домов,
Желтое солнце над смрадом болот,
Толпы измученных страхом людей,
Груды камней посреди площадей…
– Слышишь ли зов своих ты богов?
– Гибель иль счастье наше грядет?
Вопрос этот странный был слышен лишь миг.
Вдруг предо мной появился Старик:
Светел, но смутен был лик его белый,
Словно из камня, одежда и тело.
 
 
– Кто ты такой? – задал я вопрос, —
Божий посланник, волшебник аль пес
В образе дерзком старца святого…
Но не ответил старик ни полслова.
Много ли мало ль часов протекло,
Мы рядом стояли, а время все шло…
Вдруг… задрожал надо мной небосвод,
 
 
Твердь расступилась, стал виден тот грот,
Что стал Иисусу последним приютом
Здесь на земле, после казни той лютой.
Странное чувство меня охватило:
Будто погасло н а в е к и Светило,
Будто н и ч т о уже нас не спасет,
Будто закрыт грехов наших счет.
Белый старик повернулся, и мне
Предстал его подлинный лик в серой мгле.
 
 
– Три главных вопроса можешь задать, —
Молвил Старик, – твой черед выбирать.
Мне в душу закрались сомненье и страх,
Но громко старца спросил я в сердцах:
«Будет ли мир в новом столетье?
Будут ли счастливы люди как дети?!»
– МИР не наступит в веке другом,
Тщетны попытки создать Общий Дом…
Вы честолюбцы, вам ж а л к о терять,
Хочется жизнь вам со смертью разъять!
Но не бывает без ночи дня —
Не миновать вам с в я т о г о о г н я.
 
 
Со страхом смотрел я в лицо Старика,
Но новый вопрос уж летел с языка:
«Есть ли предел желаний земных?
Стоит ли счастье страданий иных?»
– Нет! Человечеству радужных снов
Больше не видеть… Крыши домов
Скоро окрасятся в истинный цвет;
Гибели час – в ночь Парада планет!
Самые сильные ваши падут,
Далее в путь вас слепцы поведут.
Алчность погубит жизнь на земле,
Добрые помыслы сгинут во зле…
 
 
Я о России п ы т а л с я спросить,
Молил – только правду мне говорить,
Лик Старика потемнел лишь чуть-чуть,
И поведал мне старец какую-то жуть:
– В гибель столетья – гибель всех стран,
Пусть много озер, но о д и н Океан.
Глупых вопросов не задавай,
Знай, нет четкой грани: АД или РАЙ.
Ты случаем избран, чтоб всем сообщить
Правду о будущем – людям н е б ы т ь!
 
 
Хоть твердо на тверди я будто стоял,
Но, ЭТО услышав, едва не упал…
Я страшно смутился, и праведный гнев
Меня охватил, мой разум задев:
Да кто этот старец: мессия иль лжец?
Как смеет он миру пророчить конец!
Я,сжав кулаки, к Старику подступал,
Чтоб с к а з а н н ое назад он забрал.
Но старец стоял, как утес, как скала,
Казалось, и жизнь ему не мила…
Он будто не видел угрозы во мне,
Он, верно, уверен в себе был вполне.
Я в гневе ударить хотел Старика,
Но словно из мрамора стала рука.
 
 
Все силы собрав, я взвыл на него
(Не дрогнул ничуть Лик светлый его.)
– Страшные вещи пророчишь, Старик!
Да разве не вспыхнет Спасения миг?
Неужто Г о с п о д ь нам защиты не даст,
Слабым и грешным руки не подаст?!
 
 
Мой крик был протест, мой вой был мольба,
Но ни слова в ответ, его лик – как судьба…
Мы были одни в тишине мирозданья:
Я видел лишь смутные гор очертанья,
Какие-то тени, неясные звуки,
Журчанье ручья да ветви как руки…
– Вернуться сюда суждено мне иль нет?
Ах, только б услышать честный ответ!
Но старец бесстрастно– спокойно молчал,
Лишь седые власы его ветер трепал.
……………………………………
 
 
И так не дождался я боле ответов:
Старик, улыбнувшись, пропал в дымке света.
Был ли он, не был – не ведаю я!
В этом повинна память моя.
То, что запомнил, я здесь рассказал;
Как мог, виденье свое описал.
– А что если это бред? или ложь?
– Может быть! Сразу ведь не разберешь…
Но вы не судите за это меня
В смутном закате серого дня.
 

(Осень 2001 г.)

Тютчеву

 
Три дерева черных, три дерева страшных
Ко мне подступают в покрове ночи…
И кажется странным, хоть видится ясным
Движение жизни: кричи – не кричи!
Мне хочется света (я робко вздыхаю),
Но свет не поможет: ослепит глаза,
В сей миг пра-ужасный я вдруг понимаю,
Что вечно один я, но вечен всегда.
 
 
В природе безликой узрите вы душу,
Но это не Хаос, Гармония, Смысл!
Се мрачный покой, что никто не разрушит…
В нем Я средь мелькания чуждых мне числ.
 
 
С р е д и м и л л и о н о в с о з в е з д и й
Он в е ч е н и ц е л…
 

(лето 1989; 2003)

Стансы

 
Февраль приходит вновь… Напоминаньем
О всех моих несбывшихся надеждах,
Рухнувших планах, сбывшихся обманах,
Сомнительных находках и потерях,
Которых мне уже ничуть не жалко.
Хотя луна как будто светит ярче,
Но х о л о д н а на зимнем небосклоне!
Мне хочется куда-нибудь сбежать,
Но не сбежишь с Земли… Разве в могилу?
Приют для тех, кто веру потерял!
 
 
Ты говоришь: «Нет, рано умирать…»,
Но разве мы с тобою выбираем,
Когда нам жить и сколько?! Нет, конечно.
И о моей тоске ты не подумал
В лихие годы тяжких испытаний,
Опасных для страны и, верно, мира!
Что я, так мнимо быстро вознесенный,
Теперь могу ответить нашим братьям?
Что я себе отвечу? Ведь знамена
 
 
С кроваво-синим солнцем не трепещут
Ни на ветру, ни где-либо еще…
Они, подобно тряпкам, безобидны,
Как все наши пугающие речи,
Произнесенные в экстазе вдохновенья.
 
 
Ты прав, мой друг, пожалуй, лишь в одном:
Любовь и дружба ничего не стоят
В сплетении страстей, борьбы, религий…
Все погибает: лучшие порывы
Не отличишь порой от подлого расчета.
Так что же – «цель оправдывает средства»?
Но цель– то какова! Ответ запутан…
И мы с тобой (уж скоро двадцать лет)
Следим за всем этим, томительно прищурясь:
Ты – без надежды, обуздав огонь желаний,
Я – все такой же дерзкий, с в е т л ы й,
Плюс/о ход времен/,пожалуй, беспощадный!
 
 
Да, уж февраль! Мне скоро тридцать два:
Два раза по шестнадцать, как ни странно,
И год еще до цифр 3 и 3,
И год всего до н о в о г о столетья…
Но в сердце нет уж радости моем,
В душе моей лишь хлам воспоминаний…
Я опасаюсь даже то утратить,
Что приобрел ценой больших усилий
И вовсе неоправданного риска.
Но опасаюсь как-то р а в н о д у ш н о…
 
 
О, Б о г! к кому еще мне обратиться?!
Ведь только Ты все знаешь наперед,
В Твоих руках все ниточки судеб…
Я не прошу давно уже наград
За прошлое. Теперь Тебя молю я
Лишь об одном – Ты, впрочем, это знаешь!
Дай мне прямой ответ! И это
Мой выбор…
 
 
А что мне еще делать остается —
Февраль опять, как веха, предо мною.
 

(Январь 1999 г.)

Прогулки по Аркаиму

 
Внешний и внутренний круг,
Глухое шептание веков…
Возьми меня за руку, друг —
Ты видишь следы от оков?
 
 
Все эти холмы вокруг,
Увы, только тени от гор
Древних и страшных времен,
Ушедших за косогор!
 
 
Мы воздухом дышим одним
Лишь с теми, кто был тут вчера,
 А их дыханье, пойми,
Давно поглотила гора!
 
 
Река Караганка не раз
Сменила воды свои:
Нам мало что скажут сейчас
Сухие каналы и рвы…
 
 
Две дороги к «горам» —
Шаманке и той другой,
Которая даст знать нам
Путь, предрешенный судьбой.
 
 
Друг, может, сделать и нам
Выбор на много лет —
Стать возле края и там
Услышать точный ответ.
 
 
И этот вещий ответ
Не Им и не Нам отменять…
Его как древний завет
Следует лишь исполнять.
 
 
Возможно, тысячи лет
Ждали мы этого дня;
Вновь мне забрезжил свет,
А ты – обними меня…
 
 
Кровь аркаимца во мне,
Страсть аркаимки в тебе:
Мы лишь продолжим их
Благодаря Судьбе…
 
 
Внешний и внутренний круг
Общеарийских веков.
Возьми меня за руку, друг,
Сними следы от оков!
 

(Ноябрь 2000 г.)

Тень

 
Ты покорно бредешь за моею спиной,
Когда солнце стоит над моей головой;
Ты, подобно Гермесу, рвешься вперед,
Когда солнце на запад стремит свой поход…
 
 
Я могу тебя видеть ночью и днем:
Вместе мы родились, вместе, верно, умрем.
Облик свой ты меняешь, увы, без конца,
Ты, подобно Судьбе, не имеешь лица!
 
 
Будто вещие сны, смысл Чудес Мирозданья
Ты готова раскрыть мне – я ж полон желанья
Их постичь. Но уста твои чутко молчат.
Я стараюсь прочесть, напрягаю свой взгляд.
 
 
…Все спешат точно в след идти за Судьбой,
Но судьба – та же тень, только тень за спиной!
Ищем мы в мире счастье, находим потери;
Вдруг – слияние с роком открывает нам двери.
 
 
Дверь с трудом приоткрыв, мы увидим за ней
Легкокрылые тени ушедших людей,
Бесконечное множество лиц без лица,
Л и к и древних богов и… начало конца
Нашей жизни слепой – без креста! без венца!
 
 
Ну кого тут винить? Невозможно сказать…
Может, лучше и вправду о роке не знать?
Ведь наверное зная тропинки Судьбы,
Кто б из нас не сбежал от неравной борьбы?!
 
 
……………………………………….
 
 
Ты лишь легкая Тень за моею спиной,
Вечный Хорс освещает нам путь вековой.
 
 
Ты, подобно Орфею, не смотришь назад,
Когда я в исступленье ломаю свой взгляд
О тебя, м о я Тень, моя верная Тень…
 
 
И когда же настанет с л и я н и я День?!
 

(сентябрь 2002)