Текст книги "Движение жизни"

Летняя фантазия

 
На улице жара и зной, всем хочется воды…
Но Солнце радости со мной, и рядом нет беды.
 
 
Бредем на озеро вдвоем, нам кажется, что мир
Освободил от всех проблем июльский паладин,
Который знает наперед, что лето все ж пройдет,
А осенью, конечно, мы устанем от забот…
 
 
Мне чудится – звучит свирель в цветущем том саду,
«Орфей играет или Лель,»– твержу тебе в бреду,
Твой взор смеется: ничего не понял я опять,
«То ж Витас! Ну а, впрочем, друг: давай-ка танцевать!"
 
 
Прохожим видится: ага, сколь выпито вина,
А он почти уже седой, и как юна она…
Но нам не слышно ничего, жара нам нипочем,
Мы в танце обретаем власть над солнечным лучом.
 
 
Ах, лето кончится, мой друг, сгорит июль дотла!
Но наше чувство не умрет, ведь мы не помним зла,
Которое несет в себе реальнейшая жизнь,
Которое таится в нас – куда свой взор ни кинь…
 
 
………………………………………………………….
 
 
На улице жара и зной, так хочется воды,
Но Солнце радости со мной, и рядом нет беды.
 

(июль 2001)

Воспоминания у реки

 
Прожив уже немало лет,
Я не жалею ни о чем;
Постиг я жизненный секрет —
Одно с другим, но все в одном…
И часто, стоя у Реки,
Я ясно вспоминаю день,
Когда расстались мы с тобой —
На солнце пала черна тень!
 
 
…Мы все стоим у той реки,
Увы, на разных берегах.
Друг другу смотрим мы в глаза,
И ты стремишься мне сказать,
Что завтра лучше, чем сейчас,
Что счастье может подождать,
Ведь вера – ну, почти для нас…
Но ты совсем не можешь лгать!
 
 
К тебе стараясь перейти,
Просил меня не оставлять…
Скривила губы в темноте,
Улыбкой мне давая знать,
Что ЗДЕСЬ ни брода ни моста,
А эта речка – местный Стикс;
Харон не выдаст пропуска,
Гермес не опустится вниз.
 
 
Да, мы расстались навсегда —
Забыв про страсть, запомнив ложь,
Отринув в е ч н у ю любовь…
Но разве ты меня поймешь?!
Прошло, увы, немало лет…
Ты не со мной, я не с тобой;
Расторгнут верности обет,
Сожжен безжалостной судьбой!
 
 
А твои к а р и е глаза
Еще тревожат мой покой,
Я вспоминаю, словно сон,
Как счастлив был тогда с тобой.
… Сорви ж листок календаря —
Что на него теперь смотреть?
Ведь с кем-то ты, а с кем-то я:
Теперь не страшно нам стареть.
 
 
Свои проклятья позабудь —
Оценки нам поставит рок.
И сколько случай не кляни,
СУДЬБЫ безжалостен урок…
Увы, не знаю, как сказать,
Могу послать один лишь знак:
Я не хотел тебя терять,
Все получилось просто так…
 
 
Я прожил очень много лет,
Узнал и радость, и обман;
Мир стал привычен темноте,
Мой путь по-прежнему не прям.
Бывает, в и ж у в ясном сне:
Мы все стоим пред той рекой,
И ты призывно машешь мне —
Идти дорогою одной,
Забыв про ложь и слепоту
Судьбы обманчиво двойной…
 
 
Попав опять в реку-мечту,
Словно в МИР СЧАСТЬЯ иль… иной.
Но не войти уж нам туда,
Сомкнулись воды навсегда.
 

(Осень 2003)

Поэзия

 
Поэзия ничто не изменяет,
Поэзия живет в долине слов своих…
 

У.-Х. Оден

 
Поэзии присуща простота,
И тяжких мук коварное томленье
Не заштрихует чистого листа,
Пока воспетая поэтом красота
Не потеряет груз людских стремлений.
 
 
Ты говоришь: «П о э з и я пуста…»,
И твой вердикт суровее креста!
Но находясь в пределах пустоты,
Поэт может решить свои сомненья,
Отлив их в перл чудеснейшей мечты
Иль подавив опасность вожделенья…
Подобного, увы, н е м о ж е ш ь ты.
 
 
А не греховна ль эта красота?
Не страсть ли разжигает она в людях,
Не юные ли души верно губит,
Когда глядит с журнального листа…
Друг, не печалуйся! подобие скота
Не видит более, чем то дано природой;
Читатель чуткий отличит урода
От подлинных шедевров! Неспроста
Поэту не опасна н е м о т а.
 
 
Поэт, забудь о жребиях земли!
Ты избран Небом! Сердцем не криви,
Пиши, покорствуя порывам вдохновенья
Иль истинным волнениям любви.
Не проклинай изменчивость Судьбы,
Но будь ей р а в н ы м в ярости борьбы.
 

(Май 1999)

Поэзия 2000-х годов

История одной страны

«Через несколько лет тут буден построен дивный советский город, можно сказать, Город счастья…»

(Из передовицы «Правды»)

 
Смотри на Россию, смотри наугад —
Страны больше нет! ушло слово «сад».
Мы все погружаемся в пенную грязь,
И много привычней для нас слово «мразь».
 
 
Пустые надежды на Новую жизнь
Мы все возлагаем, при этом молчим…
Молчим, когда видим бесправье и ложь,
Вот правый, вот левый – одно все и то ж.
 
 
Война – не для нас! Воевали отцы…
Нет хлеба на завтрак? Вокруг подлецы?
Зато мы свободно послушаем, как
Нам скажут по телику: «Дж. Буш – мудак…»
 
 
Надеемся – все разрешится само,
И власть обратит для нас воду в вино.
И первые станут достойны любви,
Нам райские кущи представив – вдали…
 
 
Но доли десятой я вам не отдам
Того, что, возможно, собою создам.
Согласен предать и согласен уйти,
Ведь Новым Заклятьем уж вас не спасти!
 
 
Смотри на Россию, смотри наугад —
Да где же тот Город и с вишнями сад?!
*********************************
Личину согласья щипцами сдери
И светом сомнений свой путь озари…
 

(1987; осень 2009)

Благодарность

Марии

 
На склоне лет все четче и ясней
Мы понимаем благость расставаний,
И смутный мир, зацикленный на Ней,
Становится вмиг четче и желанней.
Готовы мы уже другим простить
Ошибок груз и недопонимание,
А вспомнив море нанесенных нам обид,
Вдруг осязаем, что умнее стали.
 
 
Чужую боль терпеть весьма легко,
Свою, конечно, можно, но сложнее.
Мы цель былую видим сквозь стекло,
Покрытое густым, тягучим клеем.
Цель хороша, но что нам до нее…
Она лишь образом теперь предстанет
Утраченных надежд. И мы ее
Без сожаления другим достичь оставим.
 
 
Чем ярче встреча, тем болезненней закат
Всех этих планов страшно дерзновенных!
Но разве обновленью ТЫ не рад,
Когда стоишь перед лицом Вселенной
И обещаешь больше никогда
Не отдаваться чувству так нелепо…
Ты слишком горд, она в себе тверда,
И не случайно наши судьбы слепы.
 
 
«Лицом к лицу лица не увидать…» —
Ты в этой истине великого поэта
Найди ключи к понятью «благодать»,
Разлитой в воздухе как отблески рассвета.
Закат любви – рассвет твоей души;
Забудь о смутных признаках измены.
И ясный взор страданьем не туши —
Пусть он несет благие перемены!
 
 
Мы благодарны быть должны любой любви,
И страсти жар залить в своей крови
Молитвою о благе расставанья.
 

(Август 2005 г.)

Ожидание воли

 
«Свободу России, достаток – народу… —
Мы слышим от лидеров долгие годы. —
Но надо б чуть-чуть еще подождать нам,
Пока инновации станут понятны…»
 
 
В стране нет закона, а власть – у богатства
И тех, кого следует людям бояться…
Мы видим движенье то слева, то справа,
За выход на площадь карают расправой.
 
 
Нужна ли свобода народам России?
Не проще ль спокойно дождаться Мессии,
Который движеньем руки нас поманит…
И с неба осыплется сладкая манна.
 
 
И где те вожди, помутневшие разумом,
Что смогут поднять всю громадину разом?
Где Разины, где Пугачевы и Ленины?
В ответ: «Потерпите пока… на коленях».
 
 
А, может, и лучше – лежать на диване,
Смотреть сериал, пребывая в нирване.
Тогда уж, наверно, плохого не будет,
Хорошего – тоже… но кто ж нас осудит?
 
 
«Свободу – России, а волю – народу,
И хватит с ворами водить хороводы…
У трона стоите, а власть не берете!
Как деды и прадеды, в рабстве умрете…»
 
 
Но, кто прокричал это, мы не узнали,
Его на патрульной в психушку умчали…
Наверное, заслан он был ЦРУ?
Народ наш мудрец, не клюет на муру…
 
 
…………………………………………….
 
 
И, грудь переполнивши воплями счастья,
Которым уж скоро одарят нас власти,
Мы возвратились к ТВ и И– нету…
В душе понимая, что песенка спета.
 

(Октябрь 2011 г.)

Будущее без нас

 
Я прикоснусь пером – страницы оживут!
Так Гойя к холсту прикасался кистью…
Я оживлю фантомы, что умрут
Лишь вместе с человеческою мыслью.
 
 
Я верю в колоссальность их судьбы,
Ведь проживать им дольше, верно,
Чем поколениям проклятой ворожбы,
Что сотворил другой «художник» – Ленин.
 
 
Теперь те долгие советские года,
Оставив нам станки и монументы,
Застыли в памяти, как темная слюда,
Чуть прихватив величие момента!
 
 
Ни стройки, ни война, ни покоренье рек
Не дали счастья нашему народу.
Везде он был жесток – двадцатый век,
Напомнив малость человеческого рода.
 
 
И если демократии приют
Стал для Руси понятен и желанен,
То тени прошлого над нами сети вьют,
Чтоб не забыли мы, что рождены рабами.
 
 
А будущее светло и легко, —
Так нам внушают лица из эфира! —
Вы только не смотрите далеко,
Чтоб не подметить грязную порфиру.
 
 
Да, Будущее лучше, чем Сейчас,
Мы в это верить, в общем, не устали.
Мы забрели к Свободе в первый класс,
А во втором наш ждет, возможно, Сталин.
 
 
Я верю в то, что я сейчас пою,
И этой песней цепи разовью…
 

(1990, лето 2012)

Раздумья

 
Стоишь на полпути ты к счастью своему,
Но эти полпути – длиною в жизнь…
Ах! если бы уйти, не сделав никому
Плохого, и вообще – не причинить обид.
 
 
А люди все вокруг похожи на шутов:
Кругом одна и та ж пустая речь!
Живешь ты, как во сне, "в долине своих слов",
Но, брат, не забывай слова стеречь.
 
 
Ты не проси наград у тех, кто вечно лжет:
Награды их совсем не стоят ничего…
Ах, если б вымолить у Вечности мир тот,
В котором жить и умирать готов.
 
 
Увы, мирская жизнь – пустая суета,
Поэзия ее чурается, поверь!
Идут за днями дни, и путь наш без креста
Напомнит лишний раз про груз потерь.
 
 
Будь счастлив только тем, что смог собой создать!
И в этом-то твоя Судьба иль рок…
Давно уж не с тобой та, что хотел обнять,
Но вечен и могуч стихов поток.
 
 
Стою на полпути я к счастью своему,
И эти полпути за миг пройти готов…
Поэзия – судьба, а в мире никому
Еще не удалось обставить рок.
 

(1999, осень 2009)

Интервью

ИНТЕРВЬЮ, данное Гарри Беаром корреспонденту «Глагола» Матвею Данилову по поводу книги стихов «Движение жизни»

от 21 сентября 2012 г.

М. Данилов: Добрый день, Гарри! Или Игорь? Итак, первый вопрос напрашивается сам собой: «Я Селестен зовусь, я Флоридор зовусь. Я за себя боюсь, поскольку я двоюсь». Эта ситуация относится к симбиозу преподавателя и литературоведа Игоря Медвецкого и поэта Гарри Беара? И симбиоз ли это, либо что-то другое?

Гарри Беар: Вопрос хороший, он вообще многим приходит в голову, кто знает обе стороны моей писательской деятельности. Трудно сказать, есть ли тут симбиоз или это, скорее, дань привычке. Примерно с 1985 года я стал подписывать свои стихи именем Гарри Беар, хотя у меня были и другие псевдонимы, но этот как-то надежно врос в мою жизнь. А с возникновением поэтического объединения «Студия-1» в начале 1988 г. я уже не мыслил свое художественное творчество без этого имени: «Гарри» – аналог варяжского имени Игорь, «Беар» – “медведь” по-английски. То есть мой псевдоним довольно легко разгадывается. Ну а именем, данным мне при рождении, я подписываю все свои научные статьи, какие-то разработки в области методической и преподавательской деятельности.

М. Данилов: Не является ли псевдоним поэта свидетельством тайной страсти к французской актрисе Эммануэль Беар?

Гарри Беар: Соответственно, нет! Я вообще узнал о существовании этой актрисы где-то в самом начале 2000-х гг. из Интернета. Естественно, меня приятно удивило наличие знаменитой однофамилицы, но… Фильмов с ее участием я, честно говоря, не помню, надеюсь, однако, что актриса она хорошая.

М. Данилов: Один из самых банальных вопросов к служителям Муз: когда Вы написали первое стихотворение, первый раз взяли в руки кисть, первый раз спели для мамы? Но многие не помнят себя во время соплей и горшков. Я пойду противоположным путем, желаю знать: а когда автор написал последнее стихотворение?

Гарри Беар: Одно из последних моих по времени написания стихотворений – это «Будущее без нас», текст на современную политическую ситуацию в стране. Может, это и плохо, когда поэт отвлекается на мирскую суету, пишет «гражданские» стихи. Однако ситуация в России развивается так, что жизненная реальность уже не минует ни прозу, ни поэзию. Я обычно, в отличие от таких авторов, как Д. Быков или Вишневский, не пишу стихов на злобу дня. Но тут мне вдруг захотелось высказаться по поводу наших выборов, «странных» отношений власти и общества. Захотелось – и высказался.

М. Данилов: Тут-то многие, которые дома сидят и телевизор смотрят, думают: зачем что-то писать, зачем что-то читать? Включил телевизор: вот тебе Путин, вот тебе девицы веселые. И пиво с чипсами – на табуретке… Часто ли Вы сталкиваетесь со столь практичным подходом к жизни, можно ли его как-то изменить?

Гарри Беар: Если человек не интересуется серьезной литературой или искусством вообще, то никакими заклинаниями его нельзя заставить что-то прочитать или даже посмотреть. В последние 15 лет в России все большее давление мы испытываем со стороны массовой культуры – через телевидение, Интернет, развлекательные журналы и книжки. Даже сериалы на серьезные, казалось бы, темы превращаются в поток

балагурства и лубочных картинок жизни. Я не говорю о бесконечных развлекательных шоу, поставленных в расчете на самое примитивное понимание: «Чтобы даже дебил посмеялся…». Поэтому молодое поколение и не хочет читать Пушкина, Достоевского, Л. Толстого, Бродского. Его вполне устраивают современные тексты, часто подписанные какими-то нелепыми «никами», с примитивными сюжетами, сальными шутками и набором банальностей. Можно ли считать это практичным подходом к жизни? Очень в этом сомневаюсь.

М. Данилов: Поэзия не умерла, но не стала ли она сродни музейному экспонату? По крайней мере, в той манере, в которой творили Пушкин и Боратынский?

Гарри Беар: Как это ни странно, но в творческой манере Александра Пушкина продолжает творить довольно большое число пишущих стихи людей. Можно зайти на любой интернетовский ресурс со стихотворениями на русском языке, и убедиться в этом. Это часто поэтами-любителями в полной мере не осознается, потому что тексты Пушкина мы впитываем с самого детства, он как бы растворен в нашем языке. Человеку, пишущему стихи на русском, выйти из-под влияния Пушкина, Лермонтова, Есенина или даже Тютчева бывает довольно сложно… Впрочем, такой задачи люди часто перед собой и не ставят. Они просто хотят делиться с другими своим настроением, чувствами, эмоциями. И какая им разница, что они берут при этом напрокат у наших классиков устоявшийся ритм, образы, а иногда и довольны узнаваемые периоды их текстов.

М. Данилов: Читаю стихи Гарри Беара и чувствуется какая-то странная перекличка с пушкинской эпохой. Иногда мне кажется, что Онегин взялся за перо и, в пику Ленскому, стал сочинять стихи: «В природе безликой узрите вы душу…», «Счастлив только тот, кто… моет лапкой рот», «Только как без фальши быть, не смириться мне с натурой». Может ли человек с таким мировоззрением избежать творческого кризиса?

Гарри Беар: Глядя на все свое поэтическое творчество из года нынешнего, я, конечно, вижу период становления и взросления поэта Беара. Стихи, написанные мной в 1980-е гг., часто имеют четко выявляемую литературную основу; чтобы читатель не мучился, я иногда сам сопровождаю текст посвящением тому или иному поэту, который оказал на меня в тот период сильное влияние. Это процесс для творчества неизбежный; очень мало поэтов, которые сразу бы заговорили с читателем на СОБСТВЕННОМ поэтическом языке! Посмотрите ранние стихи Пушкина и Лермонтова, сколько там от них, а сколько от Байрона и Жуковского… Начинающие поэты в начале пути часто говорят и о жизни, и о Вселенной, используя чужие обороты, ритмы, метафоры. А вот потом – либо они продолжают говорить на «чужом» языке до конца своих дней, либо обретают СОБСТВЕННЫЙ неповторимый язык, и тогда читатель их отличает. Что касается периодов творческого кризиса, то в творчестве думающего писателя он в принципе неизбежен; этот кризис заставляет автора критически оглядеться и подумать, а надо ли продолжать писать, или хватит – все уж высказано.

М. Данилов: Вообще интересен подход поэта к Эмпиреям. Некоторые поэты оттуда не выглядывают, упражняясь в высоком слоге и аллегориях. А иным – подавай правду жизни и соленое трактирное словцо. Но и те, и другие сидят на Парнасе… Кого бы оттуда можно выгнать поганой метлой?

Гарри Беар: Парнас, как место пребывания богов и поэтов, – дело святое. Выгонять оттуда никого нельзя, лучше уж не пускать изначально… Думаю, только время и память потомков расставляет поэтов по ранжиру, больше ничего не придумано.

М. Данилов: Что Вы думаете о поющих поэтах. Может ли поэт с гитарой быть великим поэтом? или приоритет все же за чистой формой?

Гарри Беар: Наверное, если поэт хочет исполнять свои тексты под лютню или гитару, никто не может осуждать его. Хороший стихотворный текст сам по себе содержит музыку, надо только уметь услышать ее. Пушкин, насколько мне известно, не пел своих стихотворений под фортепиано, но очень быстро его стихи и даже отрывки из «Онегина» стали запоминающимися русскими романсами. Есенин, например, сам любил выразительно читать свои стихи и даже что-то напевал под гитару Кусикова, но вряд ли его нужно считать поэтом-исполнителем. А вот В. Высоцкого от гитары оторвать невозможно, его напечатанные тексты с трудом воспринимаются без его голоса с хрипотцой и гитарного обрамления. Так что тут дело не в музыкальном сопровождении, а в уровне поэзии.

М. Данилов: Как найти дорогу к сердцу читателя? Или это вовсе не обязательно?

Гарри Беар: Думаю, для любого поэта и писателя важно, чтобы его читали. Поэтому найти дорогу к читателю, разумеется, нужно. А вот как это сделать? Честно говоря, у меня нет универсального рецепта. Думаю, что, во-первых, тексты поэта должны быть вполне доступны читателю, сейчас это, с развитием сетевых технологий, вполне возможно. Во-вторых, поэт должен выразить какие-то настроения отдельного человека или общества в целом, которые никто не мог выразить до него. И такого поэта сразу запомнят и выделят читатели. Ну и третье, пожалуй, улыбка Фортуны, удачное стечение обстоятельств…

М. Данилов: Поэзия, как ни крути, все-таки важная информация в рамочке, слова, подогнанные под форму. Какую роль в стихотворении играет эта рамочка?

Гарри Беар: Стихотворный текст по самой своей природе более организован и структурирован, нежели прозаический. Поэтому, с одной стороны, стихи писать технически сложнее, чем прозу. Надо подбирать размер, корректировать рифму… С другой стороны, как я говорил, в области поэзии есть опасность бесконечных повторений уже найденных ритмов, мыслей и образов. Один не слишком известный челябинский поэт даже настаивал на том, что современные поэты – это лишь ксероксы, магнитофоны, бесконечно переписывающие уже давно прозвучавшие тексты. Конечно, мысль не оригинальна, но что-то в ней все же есть. Кстати Бродский говорил, что некоторые свои тексты он просто записывал, как бы воспринимая чей-то размеренный голос Свыше.

М. Данилов: А что же проза, там разве меньше ограничений?

Гарри Беар: Хорошо сделанный рассказ или повесть тоже, безусловно, имеет свою структуру, содержит особенности того или иного писательского метода, набор определенных приемов. Но об этом говорить долго и утомительно, лучше почитать классиков литературоведческого жанра – Ю. Лотмана, М. Бахтина, Р. Барта… Набоков, например, был блистательный стилист и при этом тонкий аналитик прозаических жанров. И в лучших текстах Набокова есть этот модернистский трюк – «обнажение приема», когда он, как автор, сам поясняет читателю применение того или иного сюжетного хода или принципы построения образа. Можно еще вспомнить в этом контексте таких великих прозаиков 20 века, как Х. Борхес, Пруст или Д. Джойс.

М. Данилов: А Вы никогда не пробовали писать прозу так, чтобы мыслей было больше чем слов?

Гарри Беар: Все время именно так и стараюсь поступать; вообще, мой тайный девиз – «Больше мыслей, меньше слов!».

М. Данилов: По прочтении стихотворения 1998 г. «Итог столетья» создается впечатление, что творчество Г. Беара является самым совершенным воплощением поэтической формы и мысли? Что это как раз то, к чему за тысячелетия от Гесиода с Гомером стремилась поэзия? Что же Гарри Беар – тот единственный ангел на кончике иглы, в основании которой и Бодлер, и Гете, и Пушкин, и тысячи прочих? И что поэзии после Беара течь уже просто некуда. «Я последний поэт столетья» – сказано в глобальном масштабе уже все?

Гарри Беар: Это одно из тех моих стихотворений, которое я записал практически без черновика, в порыве вдохновения. «Последний» поэт – это, во-первых, традиция русской поэзии, идущая от Е. Боратынского, поэта великолепного, но отчасти несправедливо забытого. Во-вторых, это констатация моего личного самоощущения в то время… Век двадцатый заканчивался, начиналось новое тысячелетие, и мне хотелось оглянуться и посмотреть на пройденный человечеством путь – и в жизни, и в космосе, и в искусстве. Текст, наверное, звучит несколько трагически, но, мне кажется, он останется в русской поэзии. А мировая поэзия будет течь и течь; конечно, ни на Гарри Беаре, ни на ком другом она никак не остановится. Поэтому Ваш вопрос могу воспринять только как комплимент, высказанный в иронической форме.

М. Данилов: Спасибо за интервью. Надеюсь, «Движение жизни» найдет себе дорогу и будет продолжено в сердцах Ваших читателей.

Гарри Беар: И Вам спасибо за актуальные и непростые вопросы…