Текст книги "Гуттаперчевый клоун"

И вот, судя по этой фотографии на стене, она не просто сделала отцу приятное, но, кажется, и сама искренне увлеклась рыбной ловлей, о которой Лёля нынешняя даже понятия не имеет. Но куда же в таком случае подевалась та, другая Лёля, которая прожила все эти году тут, с отцом и…

…и трижды в год вместе с ним посещала мамину могилу, и плакала, стоя над ней…

И отец тоже плакал в такие минуты, считая именно себя единственным виновником маминой смерти, ибо именно он настоял ранее на том, чтобы мама получила права…

И та злосчастная поездка в гололёд, ведь он мог как-то отговорить маму, в крайнем случае, настоять, чтобы она хотя бы отложила эту поездку до следующего дня, но ведь ничего такого отец не сделал тогда, шесть лет назад, ранним апрельским утром…

Вздрогнув, Лёля отчаянно мотнула головой и вскочила с кровати. Это были не её мысли, чужие, но как же тогда они оказались у неё в голове… А что было бы, если бы она просто уснула вчера вечером, а не стала испытывать себя бессонницей?.. Неужто утром проснулась бы совершенно другая Лёля, ничего не помнящая о жизни тут с мамой, но без отца?!

Что-то, вернее, кто-то шевельнулся вдруг под кроватью, и Лёля, испуганно вскрикнув, отпрянула в сторону. Забившись в самый дальний угол комнаты, она некоторое время просто смотрела на кровать, усиленно размышляя о том, почудилось ей это шевеление или под кроватью и в самом деле кто-то сейчас находился.

И тут этот «кто-то» вновь шевельнулся под кроватью, а потом там раздался какой-то непонятный звук: то ли всхлип, то ли вздох…

Лёлю прежнюю это испугало бы до полусмерти, но сейчас она просто разозлилась. Кто бы не находился в данный момент под кроватью: жуткий ли тот клоун с обожжённой физиономией либо какая-нибудь иная потусторонняя нечисть – Лёля её уже не боялась! Она просто устала бояться, тем более сейчас, столь неожиданно лишившись матери…

– Давай же, тварь! – прошептала она сквозь зубы. – Покажись!

Тут Лёля заметила на полу, возле себя, ножницы. Не канцелярские, короткие, с закругленными концами, а такие, которые вполне могли сойти за некое подобие оружия. Во всяком случае, они были довольно длинными и, кажется, весьма острыми.

Немедленно подхватив ножницы и крепко зажав их в кулаке, Лёля медленно приблизилась к кровати. Правда, заглянуть под неё у девушки пока духа не хватило.

– Кто здесь?! – произнесла она почти шёпотом. – Вылезай!

Под кроватью вновь послышалось какое-то скрытое шевеление, потом там снова негромко всхлипнули, из-за чего Лёля пришла к выводу, что тот, кто скрывается сейчас под кроватью, всё же её немножечко опасается.

Ободрённая нерешительностью (а возможно, и трусостью) этого невидимого существа, Лёля опустилась на колени и, собравшись наконец-таки с духом, заглянула под кровать, предусмотрительно выставив перед собой ножницы.

И едва не вскрикнула от неожиданности.

Под кроватью, забившись в самый дальний угол, лежала… Она сама!

Глава 8

– Пожалуйста! – прошептала Лёля номер два, не сводя с меня жалкого затравленного взгляда. – Не убивай меня! Не надо!

Ещё не отойдя от шока, я ничего ей не ответила. Потом, перехватив испуганный взгляд своей копии на ножницы, лезвия которых зловеще поблескивали в тусклом освещении ночника, просто отшвырнула их в сторону.

– Ну а теперь вылезешь?

Лёля номер два ничего не ответила.

– Да не собираюсь я тебя убивать! – проговорила я устало и, поднявшись с колен, присела на самый краешек кровати. – Впрочем, как знаешь! Можешь там до самого утра торчать!

– Лёлька, у тебя всё в порядке? – донёсся из-за двери встревоженный голос отца.

– Да, папа! – стараясь опередить свою копию, быстренько ответила я и даже сама удивилась, насколько естественно это у меня получилось.

Не знаю, полностью удовлетворил отца мой ответ или чем-то он его всё же не устроил, но я вдруг услышала, как отец попытался отворить дверь. Безрезультатно, естественно.

– Лёлька, открой дверь, пожалуйста!

Ага, как же! Уже, считай, открыла! И хоть бы эта дура под кроватью не начала вопить дурным голосом.

Но Лёля номер два пока что лежала молча, что удивительно, а отец вновь предпринял безрезультатную попытку проникнуть в комнату.

– Почему ты не хочешь мне открыть, Лёлька?

– Потому что я уже в кровати! – не проговорила, а буквально выкрикнула я с раздражением. – И всё, и хватит на сегодня! Завтра поговорим!

– Ну что ж… – слышно было, как отец вздохнул там, за дверью. – Завтра так завтра! Спокойной ночи, доча!

– Спокойной ночи, папа! – из последних сил сдерживаясь, отозвалась я.

Потом, подождав пока отец, бормоча что-то себе под нос, удалится по направлению к собственной спальне, я поднялась с кровати и, наклонившись, вновь заглянула под неё.

– Ну что? Так и будешь там до утра валяться?

Да она не просто валялась там: она плакала. Буквально сотрясалась вся от горьких беззвучных рыданий. И всё пыталась мне что-то сказать, но из-за рыданий этих ничего у моей копии не получалось.

– Папу тоже не убивай! – наконец-таки смогла разобрать я. – Он хороший!

И тут я разозлилась. И, ухватив Лёлю номер два за ногу, одним рывком выволокла её из-под кровати. Кажется, она при этом ещё и больно ударилась лбом о деревянную стойку, но, что удивительно, это ей даже на пользу пошло. Во всяком случае, плакать моя копия перестала. И даже взглянула на меня без прежнего ужаса, с изумлением только.

– Кто ты? – так и не поднимаясь с пола, задала она мне первый и донельзя глупый вопрос.

Впрочем, на её месте я бы, наверное, тоже первым делом спросила именно об этом. И не посчитала бы свой вопрос излишне глупым.

– Я – это ты! – сказала я, глядя на Лёлю номер два сверху вниз. – А ты – это я! В зеркало посмотри, ежели сомневаешься!

Но кажется, в том, что я – точная её копия, Лёля номер два даже не сомневалась. Сомневалась она в другом и это своё сомнение выразила в следующем вопросе:

– Как ты оказалась в нашей квартире?

«Это моя квартира!» – едва не рявкнула я, но, вспомнив изменения, произошедшие на кухне, в спальне и даже в прихожей, вовремя сдержалась.

– Знаешь, – прошептала я еле слышно, – это… в общем, это не так просто объяснить…

– Тогда объясни, откуда ты, вообще, появилась? – тут же задала следующий вопрос Лёля номер два. – Если ты – это я, а я – это ты… но ведь так не должно быть, понимаешь?! Потому что это… потому что… понимаешь…

Не договорив, она замолчала.

– Понимаю! – сказала я. Просто, чтобы хоть что-то сказать. – И очень даже хорошо понимаю!

– Но ведь так не должно быть! – почти с истерикой выкрикнула Лёля номер два и тут же замолчала, с тревогой взглянув на забаррикадированную дверь.

– Правильно, – сказала я, – не надо повышать голос! Или ты хочешь, чтобы отец сюда заявился?

– Не хочу! – шёпотом произнесла Лёля и добавила растерянно: – А может… может, я просто сплю, и всё это мне снится?

Как бы мне самой хотелось, чтобы всё это оказалось только сном! Кошмарным, чудовищным сном…

– Давай так договоримся, – сказала я и ободряюще улыбнулась своей копии. – Я тебе сейчас расскажу всё то, что со мной произошло, а ты потом…

Не договорив, я замолчала.

– Что я потом? – спросила Лёля жалобным голосом.

Этого я и сама не знала.

– Я тебе сейчас расскажу всё, – повторила я. – А ты просто выслушай и постарайся поверить.

– Постараюсь, – прошептала не совсем уверенно, правда, Лёля, а я вспомнила вдруг, что нечто подобно происходило между мной и Иришкой прошедшим днём (и как же давно это было!). Иришка мне тогда не поверила, что естественно, но моя точная копия должна поверить! Иначе, как я могла оказаться тут в двойном экземпляре…

* * *

Когда я закончила своё повествование, Лёля долго молчала.

И я уж думала, что первым её вопросом будет: сможет ли тот жуткий клоун очутиться в этой параллельной реальности, но Лёля, искоса взглянув на меня, вдруг прошептала с какой-то неизъяснимой тоской в голосе:

– Так ты, выходит, всё это время с мамой жила?

– С мамой, – сказала я и, немного помолчав, спросила: – Она в автокатастрофе погибла, да?

– Сгорела, – поправила меня Лёля, и голос её дрогнул. – А в твоём… в твоей этой реальности папа тогда погиб?

Я ничего не ответила, да и что было отвечать. Просто кивнула и тыльной стороной ладони сердито смахнула с глаз так некстати выступившие слёзы.

– Папа, он хороший, – прошептала Лёля. – И добрый! И маму очень любил…

– Я знаю! – только и смогла выдавить я из себя.

– А вот мамы я почти не помню, – неожиданно призналась Лёля. – Казалось бы, должна помнить, не маленькая уже была…

– Как и я папу… – эхом отозвалась я.

Не знаю, почему я так сказала, ведь папу помнила хорошо. Правда, мёртвым его так и не видела…

– Скажи, наша мама… она хорошая, правда?

– Она самая лучшая в мире!

И тут силы оставили меня, и я, опустившись на пол, горько расплакалась. И Лёля тоже заплакала, глядя на меня, и крепко меня обняла, и так некоторое время мы сидели обнявшись и ревели. Негромко, чтобы не потревожить отца.

– Счастливая ты! – всхлипнув, прошептала Лёля мне в самое ухо. – С мамой жила!

И дабы я не поняла её превратно, добавила быстрым шёпотом:

– Ты не думай, папа меня очень любит! И я не потому это сказала, чтобы… а просто, чтобы… не знаю даже, как тебе это объяснить…

– Не надо ничего объяснять! – ответно прошептала я. – Я знаю, что папа хороший! И в то, что он тебя очень любит, в это я тоже охотно верю, ведь он и меня любил когда-то. А мама… я ведь её сейчас потеряла, понимаешь?!

Наверное, только в этот момент, вспомнив о моём незавидном положении, Лёля вздрогнула и, разомкнув объятия, слегка от меня отодвинулась. Посмотрела прямо в глаза.

– Ну и что ты сейчас делать собираешься?

– Не знаю! – честно призналась я и, чуть помолчав, добавила: – Но ты не бойся, я не собираюсь тут оставаться и тебе мешать! Я скоро уйду.

– Куда? – тихо проговорила Лёля и вздохнула. – Куда ты уйдёшь?

Этого я и сама не знала. Идти мне было совершенно некуда, и Лёля отлично это понимала.

– А может… может, не надо тебе никуда уходить… – прошептала вдруг она, и я удивлённо на неё посмотрела. – Может, с нами останешься?

Ничего на это не отвечая, я всё продолжала и продолжала смотреть на Лёлю. Ёй это зачем?

– Мы будем как сёстры, – продолжала шептать Лёля, и я вдруг поняла, что предложение сделано мне на полном серьёзе. – Сёстры-близнецы, понимаешь?

– Понимаю, – сказала я и хотела было спросить, а как на всё это посмотрит папа, но Лёля меня опередила.

– Папа поймёт! Я сейчас пойду к нему и всё расскажу. А потом мы втроём подумаем, как это всё оформить лучше…

– Оформить что? – не поняла я.

– Ну, откуда ты тут взялась, и вообще… Может, скажем в школе, что ты у бабушки воспитывалась всё это время, а теперь решила к нам переехать… Только вот документы нужны, а у тебя, я так понимаю, нет ничего?

– Правильно понимаешь! – буркнула я со злостью.

– Ничего, папа всё уладит! – Лёля вскочила с пола. – Так я позову его сейчас?

– Куда?!

Ухватив Лёлю за руку, я вновь усадила её возле себя. Почти силой.

– Не надо никого звать!

– Но ведь другого выхода у нас нет! – лихорадочно зашептала Лёля, осторожно высвобождая своё запястье из моих судорожно сжатых пальцев. – Ведь всё равно утром папа тебя увидит… и какая разница: сейчас или утром?

Я невольно взглянула на будильник, стоящий на подоконнике. Три часа уже… И сколько же там до подъёма осталось? Часа четыре, не больше…

– Утром меня тут уже не будет!

– И куда ты уйдёшь ночью? Тебе ведь идти совершенно некуда! Да что идти, тебе же даже одеться не во что!

Как в чём, а в этом Лёля была абсолютно права! Из одежды на мне сейчас были лишь трусики да тонкая ночная сорочка, даже тапочки и те отсутствовали… Или, может, Лёля мне что-либо ссудит из собственного гардероба?

Но даже если и так, то куда я пойду?

И тут я поняла, куда я всё же смогу пойти в этом чужом для меня городе!

– Скажи, а тётя Оксана, она никуда не переехала?

Лёля ничего не ответила, но взглянула на меня как-то странно.

– Тётя Оксана, мамина старшая сестра! – уточнила я. – Понимаю, возможно, вы сейчас с ней мало общаетесь, но ты-то навещаешь её хоть изредка?

Лёля и на этот раз ничего мне не ответила.

– А может, она уехала куда? Или замуж вышла?

– Тётя Оксана погибла вместе с мамой, – тихо, еле слышно прошептала Лёля. – Они вместе тогда ехали, вот и…

Внутри у меня словно оборвалось что-то.

– Понимаю! – сказала я каким-то чужим деревянным голосом. – Ну что ж… ежели так…

– Может, мне всё-таки папу позвать? – тут же перебила меня Лёля. – И мы тогда вместе… Что это?! – вдруг воскликнула она, тыкая пальцем куда-то мне за спину. – Там, в шкафу… что это?!

Я обернулась.

Из платяного шкафа у стены выбивались явственно различимые лучики света. Словно там, внутри, кто-то включил вдруг электрический фонарик.

– Я боюсь! – прошептала Лёля, испуганно прижимаясь ко мне и не спуская глаз с непонятного освещения в шкафу. – Это, наверное… наверное, это клоун твой заявился!

– Никакой он не мой! – прошептала я ответно. – И даже если это он, то тебе ничего не грозит! Он за мной охотится! Но я его уже не боюсь! Я просто устала его бояться!

– А вот я боюсь! – голос у Лёли дрожал и срывался, да и сама она вся дрожала, словно в лихорадке. – Я… я сейчас закричу! Чтобы папа услышал!

– А если он убьёт папу?! – вполголоса рявкнула я на Лёлю. – Ты этого хочешь?

Лёля ничего не ответила. Сжавшись в какой-то жалкий комочек, она всё продолжала и продолжала с ужасом вглядываться в освещённый изнутри шкаф.

И тогда я встала, мимоходом подобрав с пола ножницы. Держа их перед собой, медленно двинулась в сторону шкафа.

– Не надо! – пролепетала за моей спиной Лёля. – Не открывай!

Но я уже распахивала шкаф, тоже внутренне сжавшись и готовая ко всяческим неожиданностям.

Впрочем, к тому, что оказалось в шкафу, я готова не была…

В шкафу начинался коридор или, скорее, тоннель, узкий и тускло освещённый. Прямой, как стрела, он тянулся неведомо куда и выглядел довольно жутковато, но я уже поняла, что мне предстоит пройти по нему. Куда именно он может привести – этого я пока не знала, но, возможно, именно таким путём я и смогу вернуться домой…

К маме вернуться…

Или просто сгинуть бесследно… Такое тоже возможно…

– Что это? – зашептала Лёля у меня над ухом (я и не заметила, когда она ко мне подойти успела). – Зачем это?

– Это для меня! – медленно, почти по слогам проговорила я. Потом помолчала немного и добавила: – Чтобы… чтобы домой вернуться!

– А ты уверена, что это… этот…

– Тоннель, – подсказала я. – Будем его так называть для краткости.

– А ты уверена, что этот тоннель приведёт тебя домой?

– Уверена! – сказала я, хоть особой уверенности не чувствовала.

Я уже собралась было шагнуть в тоннель, но тут Лёля крепко ухватила меня за руку.

– Ты что, вот так и пойдёшь – босиком и в ночной рубашке?

Ничего ей на это не отвечая, я внимательно посмотрела на свои босые ноги. Потом машинально одёрнула чуть коротковатую сорочку.

Действительно, не совсем подходящая для путешествия амуниция!

– Подожди, я сейчас!

Лёля метнулась к тумбочке, стоящей у кровати, отворила её, вытащила побелевшие от многочисленных стирок мятые джинсы. Бросила их мне.

– На, надевай!

Джинсы пришлись мне впору, что и не удивительно. Сорочку я попыталась заправить в джинсы, но тут Лёля, всё ещё роясь в тумбочке, бросила мне сначала синюю тенниску, потом ещё и какой-то пёстрый свитер.

– Слушай, а тебе не попадёт за это? – запоздало поинтересовалась я, с трудом натягивая на тенниску немного тесноватый свитер. – Папа не спросит, куда вещи подевались?

– Не спросит! Вот тебе носки ещё! И кроссовки… я их всё равно не ношу…

После того, как я полностью экипировалась, мы с Лёлей некоторое время стояли молча у шкафа. Крепко держась за руки.

– Знаешь, я бы очень хотела, чтобы ты у нас осталась! – прошептала после продолжительного молчания Лёля, и голос её дрогнул и сорвался. – И если ты вдруг передумала…

– Я просто не могу у вас остаться, – ответно прошептала я. – Не потому даже, что не хочу, а просто нельзя мне тут оставаться. Этот тоннель, он ведь далеко не случайно появился, понимаешь?

– Понимаю!

– И потом, я к маме хочу вернуться! Как она там без меня?..

Лёля вздохнула и отпустила мои руки.

– Скажи… – она бросила быстрый взгляд на меня и тут же вновь отвела глаза. – А если бы ты… если бы ты уснула вечером… просто уснула. Где бы ты проснулась тогда утром?

Мне и самой хотелось бы это знать!

– Могло статься так, чтобы ты бы проснулась мной? – неожиданно прошептала Лёля, по-прежнему отводя взгляд в сторону. – И помнила бы о том, что живёшь тут с папой… и что мама давно умерла… Такое возможно?

Я и сама уже думала об этом. И вовсе не исключала подобного развития событий, когда я просыпаюсь Лёлей, именно этой Лёлей… Ну а сама Лёля…

Интересно, где бы она оказалась в таком случае? На моём месте? Или вообще исчезла бы?

– Такое возможно? – повторила Лёля. – Как считаешь?

Вместо ответа я лишь несколько неопределённо пожала плечами.

– Понятно! – вздохнув, прошептала Лёля, но что именно ей стало понятно, так и не объяснила. Потом некоторое время мы обе вновь стояли молча и неподвижно.

– Ладно! – пробормотала я после продолжительного и довольно-таки неловкого обоюдного молчания. – Пора мне! А ты…

– Что я? – встрепенулась Лёля. – Что мне сделать, скажи?!

– Закрой шкаф на ключ, а потом ещё придвинь к нему стол.

– Зачем?

– На всякий случай! После выключи свет и ложись в кровать. И постарайся уснуть.

– Я… я не смогу уснуть! – замотала Лёля головой. – Я вообще не смогу тут одна оставаться! Я тут от страха умру!

– Тогда иди к папе, в спальню! – посоветовала я. – Скажи ему, что… что сон страшный приснился… впрочем, кровать там узкая…

– Там ещё диван есть, – напомнила Лёля. – В углу.

– Ну, значит, ложись, на диван! И всё же постарайся уснуть.

– Я… я попытаюсь… – не совсем уверенно проговорила Лёля.

– Ну вот и хорошо!

Глубоко вздохнув, я шагнула в шкаф, вернее, в таинственный этот тоннель. Потом обернулась.

– Ну что? Будем прощаться, что ли? Прощай, Лёля!

– Прощай, Лёля! – эхом повторила Лёля номер два. – Счастливо тебе домой добраться!

– А тебе счастливо оставаться!

Лёля уже закрывала за мной шкаф, когда я вспомнила ещё кое о чём.

– Скажи, – придерживая дверку шкафа, спросила я Лёлю, – в вашем классе учатся Ирина Жданович и Марьяна…

Тут я замялась, потому что фамилия Марьяны напрочь выветрилась из моей памяти.

– Марьяна Васильева? – подсказала мне Лёля, и я утвердительно кивнула. – Конечно, учатся! А что?

– Ты с ними дружишь?

– Вот ещё! – сразу же помрачнев, буркнула Лёля. – Дружить с такими… ещё чего не хватало!

– Не поняла! – почему-то всерьёз обиделась я за подруг. – Какие это они такие?

– Такие, потому что… – тут Лёля запнулась, не договорив. – Просто такие, и всё тут!

Я поняла, что Лёля чего-то не договаривает, но уточнять не стала. Не до этого мне было сейчас.

Посему я просто повернулась и пошла прочь по жутковатому этому тоннелю. И даже не обернулась ни разу.

Глава 9

Когда Лёля проснулась и открыла глаза, она не сразу поняла, что с ней и где она в данный момент находится. Потом, чуть приподняв голову и осмотревшись, поняла, что лежит она на диване в отцовской спальне, заботливо укрытая, поверх своего, ещё и папиным одеялом. Как она тут смогла очутиться, ежели спать укладывалась в своей комнате, этого Лёля не помнила совершенно.

Отцовская кровать была аккуратно заправлена, а из кухни доносилось негромкое позвякивание посуды. Это означало, что отец уже давно встал и в настоящий момент всецело занят приготовлением завтрака.

Но почему тогда он Лёлю не разбудил? Ведь так и в школу опоздать можно!

В это самое время в спальню вошёл отец. В фартуке и с мокрыми руками.

– Привет, Лёлька! – весело проговорил он, подходя к дивану. – Что это ты разоспалась сегодня!

– А почему я тут оказалась? – вопросом на вопрос ответила Лёля. – Это ты меня сюда, наверное, перенёс?

– Ещё что придумай! – даже возмутился отец. – С чего это я тебя как маленькую на себе таскать буду?! Сама ночью перебралась…

– Зачем?

– Вот и думаю: зачем? – отец рассмеялся, но глаза у него были какие-то серьёзные, что ли. – И зачем в своей комнате письменный стол к шкафу передвинула?

– Письменный стол? К шкафу?

С некоторым недоумением Лёля посмотрела на отца. Шутит он, что ли?

Но кажется, отец и не думал шутить. Тогда Лёля, завернувшись в одеяло, вскочила с дивана и бросилась в свою комнату. Вбежала и, увидев стол на прежнем месте, с облегчением вздохнула.

Ещё не хватало в лунатика превратиться!

А впрочем, ежели совершенно не помнит, как на диване оказаться смогла, так она лунатик и есть! Или это всё же отец её перенёс, иногда он любит над дочерью подшучивать?..

Странно только, что она так и не проснулась во время этого шуточного переноса?

– Лёлька, завтрак на столе! – послышался с кухни бодрый голос отца. – Умывайся, одевайся… ты же не хочешь сегодня в школу опоздать?

– Хочу! – буркнула себе под нос Лёля, направляясь в сторону ванной. – И ещё как хочу!

Ей и в самом деле очень не хотелось идти в школу. Из-за Марьяны, которая постоянно над ней прикалывается! Да и Иришка не лучше, хотя…

Вчера, после уроков, Марьяна, пробегая мимо, неожиданно толкнула Лёлю в плечо, да так, что та едва на ногах удержалась.

На ногах-то удержалась, но рюкзак, который забыла застегнуть, выронила, и из него всё содержимое на пол вывалилось. Так что Лёле пришлось, опустившись на колени, ползать по полу, подбирая тетради, учебники, ручки и прочие школьные принадлежности. А пока она этим занималась, Марьяна, издевательски хохотнув, покинула классное помещение под руку с верной своей Иришкой.

Впрочем, Иришка почему-то над Лёлей смеяться не стала. Более того, задержавшись на мгновение в дверях, она вдруг обернулась и посмотрела на Лёлю как-то странно. С каким-то даже сочувствием, что ли…

Или это всего лишь почудилось вчера Лёле?

Когда Лёля, умытая и одетая, зашла на кухню, отец стоя терпеливо её ожидал. На столе стояли две тарелки с солидными порциями пиццы и ещё одна широкая тарелка с горячими гренками. В двух фаянсовых кружках, одна из которых была заметно больше другой, дымился и источал восхитительный аромат свежезаваренный кофе. В кружке поменьше он был с молоком.

– Ваш завтрак, мадмуазель! – чуть наклонив голову, проговорил отец шутливо.

– Огромное вам мерси! – в тон ему отозвалась Лёля, усаживаясь за стол и принимаясь за пиццу. – Да, кстати, вы меня до школы не подбросите, сударь?

– Почту за честь, сударыня!

Больше они за столом не разговаривали, время уже поджимало. Да и во время поездки тоже перебросились всего лишь парой ничего не значащих фраз, и лишь перед самой школой Лёля вдруг повернулась к отцу и спросила:

– Насчёт стола, придвинутого к шкафу, ты, надеюсь, пошутил?

– Ясное дело, пошутил! – немного помедлив, отозвался отец. Потом он помолчал ещё немного и добавил: – Но на диван я тебя не переносил! Это ты сама спросонья перебралась.

– Понятно! – сказала Лёля. – А вот и школа моя!

– Да что ты такое говоришь, сударыня?! – притворно удивился отец, плавно выруливая к тротуару. – А я-то думал: нам ещё ехать да ехать!

* * *

Когда Лёля вошла в класс, она первым же делом осмотрелась по сторонам, невольно выискивая своих обидчиц. Иришку она обнаружила сразу, та стояла у окна и о чём-то оживлённо беседовала с Ксенией, ябедой, отличницей и неизменным старостой их «Б» класса. А вот Марьяну Лёля как ни всматривалась, так нигде и не смогла обнаружить.

Неужто заболела?! Вот бы хорошо было, особенно ежели что-либо серьёзное обнаружили у этой приставалы!

– Лялечка пришла! – завопил Сашка Мирончик, классный шут и отпетый двоечник, на которого все учителя давно махнули рукой и ставили ему теперь «липовые» тройки с одной только целью: выпихнуть Мирончика поскорее из школы.

Не обращая внимания на Сашку, Лёля направилась к своему столу, за которым с самого начала учебного года сидела в полном одиночестве. Села, раскрыла рюкзак, принялась вытаскивать из него всё необходимое для первого урока.

Но Сашка всё никак не хотел уняться.

– Лялечка, а сколько лялечек ты сегодня с собой захватила?

Обидную кличку «лялечка» дала Лёле Марьяна два года назад, после того, как однажды из кармана у Лёли выпала маленькая куколка, непонятно с какой целью принесённая ею в школу. Впрочем, кличка эта не прижилась, и кроме Сашки, никто так Лёлю не называл. Даже Марьяна… Она позже придумала для Лёли новую и куда более обидную кличку – Фифочка.

– Лялечка, а хочешь, я тебе ещё одну лялечку подарю?! Для коллекции!

В грязноватом кулаке Сашки и в самом деле была зажата небольшая игрушка… Не кукла, разумеется, но всё же какая-то ярко-раскрашенная человеческая фигурка.

– Ну что, Лялечка? Подарить тебе лялечку?

«Господи, скорее бы звонок! – с тоской подумала Лёля. – Не отвяжется же!»

И тут случилось неожиданное.

Быстро закончив (а вернее, оборвав) свой разговор с Ксенией, Иришка решительным шагом подошла сзади к кривляющемуся Сашке и, подхватив с пола Сашкин же потрепанный ранец, наотмашь врезала тяжёлым этим ранцем парню по уху. Да с такой силой, что Сашка, не ожидавший ничего подобного, сначала отлетел в сторону, потом, наткнувшись на некстати подвернувшийся под ноги стул, грохнулся вместе со злосчастным этим стулом в проход между двумя столами.

Класс взорвался хохотом, который ещё более усилился, когда Сашка, пытаясь подняться, неудачно опёрся рукой о стол и тоже опрокинул его на себя.

Не смеялись лишь Лёля и Иришка, по-прежнему стоящая над поверженным Сашкой с его же ранцем в руке. Впрочем, Сашка тоже не смеялся, не до того ему, бедолаге, было.

– За что?! – выкрикнул он с обидой, опасливо косясь на ранец. – Что я тебе такого сделал?!

– Ещё раз назовёшь Лёлю Лялечкой – и не так получишь! – медленно и с угрозой проговорила Иришка. – Ты меня понял?!

Сашка ничего на это не ответил, но предусмотрительно отполз как можно дальше от разгневанной Иришки. Попыток подняться он более не предпринимал.

– Ты меня понял, я спрашиваю?!

– Да понял я, понял! – досадливо пробормотал Сашка, медленно поднимаясь на ноги и тщательно отряхивая брюки. – Скажи спасибо, что ты девчонка, а не то бы…

– Не то бы, что? – обманчиво-ласково проговорила Иришка, отшвыривая в сторону ранец и делая шаг по направлению к Сашке. – Давай договаривай! Что бы тогда?

– Ничего! – поспешно буркнул Сашка. – Проехали!

У Иришки был первый юношеский разряд по дзюдо, да она ещё и прочими восточными единоборствами всерьёз увлекалась, и Сашке это было очень хорошо известно.

– Э-э, а что это у тебя в руке такое?!

Иришка, сделав ещё один шаг и сразу же оказавшись возле Сашки, крепко ухватила его за руку.

– Откуда у тебя это?!

– Да что ты ко мне привязалась?! – закричал Сашка, извиваясь как уж, в тщетной попытке высвободить руку. – Моя это игрушка… из дому принёс!

– Это Марьяны игрушка! – тоже повысила голос Иришка. – Она вчера её повсюду искала, а это ты, оказывается, по чужим рюкзакам шарить наладился?!

– Да не трогал я её рюкзака! – с обидой и даже со слезами в голосе выкрикнул Сашка. – Я игрушку эту вчера у окна нашёл… откуда мне знать, что это Марьяшка её выронила!

– Сюда дай!

И выхватив из рук Сашки игрушку, Иришка наконец-таки оставила незадачливого шутника в покое, мгновенно потеряв к нему всяческий интерес. Потом она подошла к столу, за которым сидела Лёля, остановилась подле.

– Приветик! – сказала она Лёле и неожиданно ей улыбнулась.

Это было так необычно, что Лёля даже растерялась.

– Здравствуй! – проговорила, вернее, прошептала она и вновь замолчала в ожидании какого-либо подвоха со стороны Иришки.

– Ты не против, ежели я к тебе пересяду?

Это было ещё более необычно, и Лёля вместо ответа лишь как-то неопределённо пожала плечами, что Иришка восприняла как знак безусловного согласия.

Она метнулась к своему столу и, подхватив рюкзак, вновь вернулась к Лёле. Уселась рядом с ней, и в это самое время прозвенел звонок.

Первым уроком была математика, но в класс вместе с Анжелой Митрофановной почему-то вошла и Наталья Петровна, их классный руководитель. А вслед за ними ещё и участковый.

Ученики дружно поднялись, но Наталья Петровна нетерпеливо махнула рукой.

– Садитесь!

Она подождала, пока все усядутся, потом о чём-то тихо спросила у участкового, тот ей также негромко ответил. После этого Наталья Петровна обвела внимательным взглядом класс.

– Васильевой нет сегодня, – скорее утвердительно, нежели вопросительно проговорила она. – А Жданович где?

– Я здесь! – Иришка неторопливо поднялась. – Рядом с Кушнер.

– Почему пересела?

Иришка ничего не ответила, но, кажется, их классного руководителя интересовало что-то совершенно иное.

– Скажи, Ира, – вновь обратилась к Иришке Наталья Петровна, – ты когда последний раз Марьяну видела?

– Вчера, – с небольшой почему-то заминкой проговорила Иришка. – Со школы вместе шли. А потом…

Не договорив, она замолчала.

– Что потом?

Это уже участковый спросил.

– Потом попрощались. Она на свою улицу завернула, а я… я на остановку побежала. Мне пешком далековато… вы же знаете… я на автобусе обычно…

– Я знаю! – перебила Иришку Наталья Петровна. – А потом, после этого, вы с Марьяной вчера не виделись?

Вместо ответа Иришка лишь отрицательно мотнула головой.

– И не перезванивались? Ты звонила ей вечером? Или она тебе?

– Звонила! – с каким-то даже вызовом сказала Иришка. – А что такое случилось? И почему Марьяшки в школе сегодня нет? Заболела?

Вместо ответа Наталья Петровна лишь вопросительно взглянула на участкового.

– А сегодня утром ты ей не звонила? – тут же поинтересовался участковый у Иришки.

– Звонила! – всё с тем же вызовом ответила Иришка. – Только…

Не договорив, она замолчала.

– Что, только?

– У неё, кажется, с телефоном какие-то проблемы.

– То есть «вне зоны досягаемости или отключён», – уточнил, вернее, подсказал участковый. – Так?

– Ну вроде того, – кивнула Иришка. Она была явно встревожена. – А что случилось-то?

– Вот это мы и пытаемся выяснить, – уклонился от прямого ответа участковый. – Так о чём вы с ней вчера вечером по телефону разговаривали, если не секрет?

– А если секрет? – с какой-то даже злостью проговорила Иришка. – Тогда что?

– Ира, Ира! – Наталья Петровна подчёркнуто строго постучала костяшками пальцев по краю учительского стола. – Не надо так с нами разговаривать!

– Как, так?

– Ну, таким тоном! Так о чём вы с ней разговаривали по телефону?

– Да ни о чём! – Иришка пожала плечами. – Так, болтали о том, о сём…

Впрочем, чуткое ухо Лёли уловило в голосе соседки какую-то недоговоренность, что ли…

– Скажи, а она не сообщала тебе, что куда-то срочно уезжать собирается? – неожиданно спросил участковый у Иришки. – Или что-то подобное всё-таки говорила?