Текст книги "Могильщик. Не люди"

– Кроны две, не меньше.

– Да ладно, – удивился черноволосый.

Велион сел рядом и запустил руки в траву. Через секунду он вытащил шкатулку, закрытую заклинанием, и поставил перед собой. Коротко блеснул кинжал. Велион просунул лезвие между створками, нажал, сразу ухватил полезшую змею левой рукой, намотал на лезвие, а потом одним движением подсадил её ещё к одной, обвившей валяющийся поблизости железный прут.

– За этой стеной казармы, конюшни и склады, – рассказывал он, занимаясь шкатулкой. – За всем этим добром ещё одна полукруглая стена. Ворота стоят, но кое-где такие дыры, что можно армию провести. Железа просто горы, но осторожненько пройдём. Сам Шранкт, наверное, ещё дальше.

Убрав змею, Велион взялся за замок. Его пальцы пробежали по ржавому железу, которое мгновенно засияло. Тогда могильщик принялся давить на замок то тут, то там, меняя комбинации, пока сияние не пропало.

– Заржавел так, что не открывается, – хмыкнул он и снова достал кинжал. Шкатулка хрустнула от одного нажатия клинка и открылась. – Медь, – разочарованно сказал Велион, – одна медь. Оставим здесь, на обратной дороге заберём, если хабар будет плохой. Вообще, не думал, что здесь будет рынок. Но если подумать – единственное, с чем местные могли испытывать трудности, так это продовольствие. Им-то здесь, наверное, и торговали.

Велион отставил вскрытую шкатулку и начал искать новую добычу. Краг, до сих пор поражённый скоростью, с которой напарник справился с не самой простой задачей, решил не отставать.

Через час работы они выбрали всё, что можно, не рискуя жизнью, и обогатились, должно быть, крон на одиннадцать. И это если не считать кучи меди, которую даже брать уже не видели смысла. До заката оставалось ещё достаточно времени, поэтому могильщики решили идти дальше – ночевать у могильника никому не хотелось. Всё-таки проклятого карлика они не забудут, наверное, до конца жизни.

Мимо казарм прошли с трудом – слишком много железа. В городе было попроще. На первый взгляд. Ещё раз пришлось убедиться, что люди жили здесь небедные, да и соседство с магами давало о себе знать – почти каждый дверной проём защищали сторожевые заклинания, а посреди улиц вырос жутковатый лес с неестественно кривыми деревьями, от которых за милю разило магией. В дома решили не забираться и идти сквозь город. Разок Краг едва не вляпался, но Велион успел выдернуть его прямо из-под змеи, свисающей с ветки.

– Глянь-ка, – сказал Велион, и в его голосе слышалось куда больше любопытства, чем волнения, – меч врос прямо в дерево.

– Угу, – промычал Краг.

Его била лёгкая дрожь, но он быстро её унял.

В паре мест пришлось расчищать дорогу. Но это приходилось делать даже среди руин Крозунга. Краг повеселел, чуя богатую – охренеть, какую богатую – добычу. Монеты, конечно, на дороге не валялись, но оба уже набили кошельки. Однако его напарник, поначалу тоже весьма воодушевлённый, наоборот, всё больше беспокоился.

– Что-то не вижу ничего такого, – высказал он, наконец, свои опасения. – Место хреновое, но ничего сверхсложного здесь нет. И почему же, интересно, про этот бездонный кладезь никто ничего не рассказывает? Да отсюда уже должны были вынести всё.

– Ну, могильник не такой простой, сам говоришь, – пожал плечами Краг.

– Но, повторяю, не непроходимый.

Они вышли из Шранкта за час до заката. Миновали небольшую площадку, поросшую тем же уродливым лесом, и очутились на краю небольшого обрыва, по склонам которого стелился туман. Свободный от серой пелены проход всё же оставался – камень горы был стёсан, образуя настоящую дорогу. Внизу раскинулся Бергатт, посреди него угрюмо возвышалась полуразрушенная башня магов. В лицо Крагу ударил ветер, едва не выбив слёзы из глаз, но одного быстрого взгляда оказалось достаточно, чтобы понять – могильник перед ним лежал огромный.

– Шестьдесят тысяч человек жило в Бергатте и Шранкте, – медленно сказал Велион. – И как минимум несколько живут сейчас.

– Что? – переспросил Краг.

Он проследил направление, куда указывал Велион, и увидел дым.

– Но… так ведь не бывает? Жить на могильнике… это же самоубийство.

– Видимо, бывает. Видимо, они как-то приучились.

– Может, свалим? – предложил Краг. – Золота на зимовку хватит за глаза.

– Свалим? – фыркнул Велион. – Сейчас? Зимовка – это всё, на что тебе нужны деньги? Нет, мать твою, я, нахрен, очень сильно хочу посмотреть, что за люди тут живут. И, чёрт возьми, перед нами такая золотая кубышка, которая попадается раз в жизни, приходи и бери. Раз уж опасаешься идти дальше, стой здесь, пока я разведаю дорогу.

Велион направился вниз по тропе. Опешивший от такого напора (и понявший, кому именно пришло в голову идти сюда) Краг смотрел товарищу в спину, пока, наконец, не выдавил:

– Ты куда?

– Куплю свежей еды.

Краг тяжело вздохнул и пошёл следом, держась позади Велиона на приличном расстоянии.

⁂

– У нас куча денег, – в который раз за вечер и утро повторил Краг. – Можно забрать медяки, там будет ещё кроны две или даже больше. Мы можем поискать хабар в Шранкте. Зачем рисковать жизнью?

– Искать хабар в Шранкте, по-твоему, безопасно? – хмыкнул Велион, собирая рюкзак.

– Ты обезумел, – высказал Краг мысль, которая пришла ему ещё вчера.

Так и было. Вчера Краг остался в чаще, едва завидел стену поселения местных, Велион же пошёл дальше. Вернулся он через четверть часа.

– Там живут какие-то тщедушные уродцы, – сказал Велион тогда. – Мы пройдём в Бергатт без каких-нибудь серьёзных препятствий.

– Ты видел их? – опасливо спросил Краг. – Разговаривал с ними?

– Да. Спросил еды, а они швырнули в меня несколько камней и ещё какую-то дрянь. До боли знакомое приветствие, не находишь? Так что ничего необычного. Но переночевать лучше подальше от них. И от Шранкта. Я видел недалеко заброшенную тропу, можно посмотреть, что там.

Заброшенная тропа привела их к заброшенному полю и к ещё более заброшенной мельнице. Здесь лежала куча костяков, но в полутьме могильщики успели убедиться, что тут безопасно. К тому же, им пригодится защита от противного ветра, постоянно дующего в одном направлении, а никаких других укрытий они найти уже не успевали. Пока доедали запоздалый ужин, Краг несколько раз пытался отговорить Велиона от похода в Бергатт. Но тот словно обезумел.

– Я обезумел? Нет уж, это ты обезумел. Перед тобой огромный, полный богатств могильник, где раньше никто не бывал. Здесь выжили люди, пусть и странноватые, но обычные люди, не могильщики. Кто знает, может, здесь не одно поселение. Я всегда был любопытным сукиным сыном, и я не успокоюсь, пока не разберусь, что тут да как.

– Эти богатства сведут тебя в могилу, – буркнул Краг. – А эти обычные люди сразу же постараются прирезать, даже если ты захочешь просто пройти мимо их домов. Так всегда бывает. Неужели забыл о кузнеце?

– Не хочешь идти, сиди здесь, но мне не мешай, – жестко сказал Велион. – Вот, забирай мою вчерашнюю добычу. Если я умру, она мне не пригодится, да и я люблю ходить в могильники налегке. Если вернусь с богатством, это весь хабар, который тебе причитается. Если вернусь пустой – деньги тоже твои, меня никто не заставлял переться хрен пойми куда.

– Чёрт с тобой, – взорвался Краг. – Иди, на хрен, куда хочешь. Я буду ждать тебя до завтрашнего обеда, а потом смотаю удочки.

– Отлично.

Велион набросил на плечи рюкзак и двинулся через пшеничное поле.

– Удачи, – запоздало сказал Краг ему вслед.

Велион, не поворачиваясь, прикоснулся к полам шляпы. Кажется, перчатки он не снимал с самого Нового Бергатта.

Иногда люди сходят с ума, когда у них появляется шанс разбогатеть. Но Велион не лгал, когда говорил о своём любопытстве. Краг припомнил несколько баек, которые как-то рассказывал черноволосый. Если они выживут, у него их станет на одну больше, а Краг, который так мечтал о путешествиях, сможет рассказать только, как прятался на заброшенной ферме. Если Велион погибнет… не будет ли в том доля его вины? Вчера черноволосый вытащил его из ловушки и благодарность принял так, словно это само собой разумеющееся. Хотя, для него вытащить другого могильщика из передряги действительно в порядке вещей. Даже если спасённый им потом трусливо остаётся сидеть на мешке с кучей золота…

Краг ссыпал брошенные Велионом монеты в кошель и спрятал в походную сумку. Нет уж. Можно сколько угодно грызть себя за то, что оставил напарника в одиночестве. Но, если по-честному, Велион сам сделал то же самое. В этом он похож на Кронле. Тот мог заработать денег и уйти, но предпочёл спровоцировать мага, за что поплатился жизнью. Велион мог повернуть назад с кучей монет в карманах, тем самым закрыв как минимум часть своего долга перед тем плохим храмом, но вместо этого сунулся в могильник, где его, скорее всего, ждёт только верная смерть. Или ещё неизвестно какие твари.

От скуки Краг прогулялся вокруг фермы, но противный моросящий дождик и ветер загнали его в укрытие. Могильщик разложил своё одеяло и закутался в него, устроившись в сухом уголке. Время шло, Краг всё больше скучал. Иногда скука казалась ему непозволительной роскошью, но только не в те моменты, когда она наваливалась на него всей своей тяжестью. Отец, когда ещё был жив, только и говорил, что у него шило в заднице. Обычно при этом по заднице гулял отцовский ремень, но чаще всего наказание было заслужено. Да уж, несладко им жилось. А когда отец и несколько соседей умерли от какой-то проказы, принесённой восточными ветрами, стало ещё хуже…

Краг моргнул, прогоняя сон. Давненько он не вспоминал про дом, и тем более про отца. Даже немного странно.

Но не только это беспокоило могильщика. Ему показалось, или как будто бы кто-то забрался на ферму?

Краг сел и тут же увидел фигуру человека.

– А, Велион, ты меня напугал, – усмехнулся могильщик. – Что, не повезло в Бергатте? Ну да не переживай, я поделюсь с тобой добычей, мне чужого не надо.

Он поднялся, отбрасывая одеяло. Отчего-то Краг испытывал острую нужду обнять напарника. Он шагнул к Велиону.

И тут в его ноздри проник омерзительный запах гниения, рвоты, дерьма и свежей крови. Велион зашипел, его лицо исказилось, открывая жуткие раны, но рассмотреть их Краг не успел – камень, который не-Велион держал в руках, полетел в его лицо.

Могильщик чудом увернулся и выхватил нож. Перчатки! Ему нужны перчатки. Эта тварь притворилась Велионом, а значит, умеет колдовать. Краг метнулся к рюкзаку. Время у него было – не-Велион находился шагах в двадцати от него, когда бросил камень…

Тощая фигура выросла прямо над его рюкзаком.

– Сраное кол… – выдохнул могильщик, но его заставил замолчать второй камень, с хрустом врезавшийся в лицо.

Арка вторая. Город людей

Глава шестая. Чужак пришёл

Ночью, не в пример дневной жаре, было холодно и промозгло. Под утро поднялся такой сильный ветер, что с таверны Хоркле сорвало вывеску. Хасл и ещё двое охотников не решились идти на охоту в такую погоду и, конечно же, согласились помочь пострадавшему, когда ветер немного поутих. Какая таверна без вывески? Какой город без таверны?

Стоило охотникам взяться за работу, как буря разыгралась с новой силой. Но по домам всё же решили не расходиться. Друг всегда говорил: начатое нужно обязательно завершить.

Хасл терпел горсти воды, которые швырял ветер ему в лицо. Его ноги грозили соскользнуть с лестницы, он почти ничего не видел, однако вывеска «Пьяной лихорадки» – запрокинутая голова с кружкой пива у рта – была крепко зажата в его руках.

– Там гвозди понадобятся! – крикнул Хоркле. – Приколоти её к чёртовой матери над входом, и делу конец!

– Сразу надо было говорить!

– А как бы ты поднял всё за один раз?

И действительно. Хасл прижал одной рукой вывеску к стене, а вторую опустил вниз, давая понять: он готов принять гвозди с молотком. В этот момент ветер задул так зло, что затрепыхались полы Хасловой куртки. От резкого порыва ветра один из обрывков верёвки, на которой раньше висела вывеска, шлёпнул Хасла по лицу, и от неожиданности он подался назад, теряя равновесие. Вывеска полетела вниз, а сам Хасл едва не последовал за ней. Он в последний момент вцепился в балку с предательски трепыхающимися обрывками верёвок. Раздался хлопок дерева о камень, внизу кто-то смачно выругался.

– Лучше б ты сам свалился, ей-богу, – буркнул дружок и постоянный собутыльник Хасла, Микке. – Руки у тебя из жопы, это точно. Глядишь, выпрямились бы при приземлении.

Хасл скосился вниз. Второго падения старая деревяшка не пережила – лопнула почти пополам, развалившись на голову и кружку. Вот зараза. Хорошо хоть он не повторил судьбу вывески.

– Дурной знак, – сказал третий помощник трактирщика – Эрли.

– У тебя всё дурной знак, – проворчал Хасл, осторожно отпуская балку и начиная спускаться. – А у тебя самого руки из жопы, понял? А тебе, Хоркле, мы сделаем новую вывеску.

Трактирщик, держащий обломки в руках, горестно кивнул.

– Ладно, парни, спасибо за помощь, – сказал он, вздыхая. – Пошли, налью вам за полцены.

– Лучше тогда полкружки бесплатно, – отозвался Микке. – У меня даже полмонеты с собой нет.

– Бесплатно не наливаю, ты меня знаешь. Даже полкружки.

– Ты только что пообещал мне полкружки бесплатно, Хоркле, – оскалился в хитрой ухмылке Микке.

– Это как? – опешил трактирщик.

– Так смысл в том, что, обещая кружку за полцены, ты даёшь полкружки за полную цену, а вторую половину – бесплатно. Вот я и прошу свою бесплатную половину.

– Не понимаю, о чём ты, – выдавил Хоркле, задумчиво морща лоб. – Если хочешь полкружки, я налью тебе за четверть цены.

– У меня сегодня есть монеты, – сказал Хасл, спрыгивая с последней ступени лестницы и вытирая мокрые и чёрные от старого дерева руки о растрёпанные полы куртки. – Пошли быстрее, пока меня совсем не продуло. И, Хоркле, давай-ка мне бесплатную кружку, пока эти два олуха стояли с тобой и раздавали тупые советы, я лазал наверх.

– И разломал ему вывеску, – вставил Эрли. – Так что тебе вообще ничего не причитается.

– Шёл бы ты, дружище… Куда лестницу-то?

– Бросай здесь, – отмахнулся трактирщик. – Что ей будет? И так почти сгнила, новую делать надо.

Хасл всё равно отнёс лестницу на задний двор, один раз едва не свалившись вместе с ней в лужу от особенно резкого и сильного порыва ветра. Тем радостней было войти в тепло трактира и почувствовать запах подогретого пива и супа с копчёностями. Друзья заняли большой стол у камина, благо с утра свободных мест хватало, и Микке уже уткнулся в свою кружку. Хасл поспешил к столу, стягивая с себя промокшую одежду. Куртку со шляпой он швырнул к камину, перчатки шлёпнул о столешницу и тут же завладел кружкой. Откуда ни возьмись, появился Хоркле и, улыбнувшись, протянул руку:

– Первая за полцены.

Хасл снял с пояса тощий кошель и, порывшись в нём, извлёк на свет такую старую медную осьмушку, что она позеленела бы от времени, если б не использовалась так часто.

– Мы будем по три кружки минимум.

– И суп, – добавил Эрли. – У меня от его запаха слюней уже полкружки налилось.

– Тоже за полцены, – встрял Микке, – а то, как я думаю, это то самое мясо, которое мы сначала поймали, потом разделали, а потом закоптили.

– Вы за это деньги уже получили, так что никакой половины цены, – сказал Хоркле и исчез, как сквозь землю провалился.

– Засранец, – раздражённо буркнул Эрли.

Впрочем, говорил он без какой-либо злости. Не будь Хоркле таким скаредным, он бы давным-давно разорился, и пить всему городу и окрестностям домашнее пиво и брагу.

Суп принесла дочь Хоркле – Хория, по совместительству служанка в трактире. Расставив тарелки, она присела к охотникам – других посетителей всё равно пока не было. Судя по горящим глазам и возбуждённому виду, кто-то вчера рассказал ей какую-то небылицу, и сейчас она собирается пересказать её охотникам.

– Вы слышали? – спросила служанка срывающимся от волнения голосом. – У хутора Викле вчера видели чужака.

Эрли шмякнул своей кружкой о стол с таким видом, будто нашёл клад, и чуть ли не с восторгом сказал:

– Дурной знак.

– Чужак? – переспросил Микке. – У хутора Викле чужаков отродясь не водилось.

– На то они и чужаки, – вставил Эрли, с выражением крайнего блаженства швыргая горячий суп прямо из тарелки, – чтобы их отродясь в наших местах не водилось. Говорю же, дурной знак.

– Глядишь, скоро конец света, – фыркнул Хасл.

– Так и есть. Вчера появился чужак. Сегодня невесть как осень пришла. Вывеска сломалась… – охотник ткнул тремя растопыренными пальцами в лицо своим товарищам. – Всё сходится. Сегодня кто-то умрёт, попомните мои слова.

– Да погоди ты, – отмахнулся Микке. – Слушай, Хория, а как чужак выглядел?

– О-о, – протянула служанка, прикрывая рот ладошкой. – Высоченный, весь чёрный, сгорбленный. Голос низкий, говорит, что каркает. На человека не похож даже. Так Кераг сказал, он его своими глазами видел.

– Ну, понял теперь?

Даже пессимист Эрли не мог бы ничего возразить: Кераг-лесоруб был редкостным болтуном, да ещё и любил навешать лапши на уши легковерной Хории. После каждой попойки дровосеков служанка с горящими глазами рассказывала про жутких демонов, лесных драконов и зелёных деревянных женщин, соблазняющих неосторожных путников, заглянувших в чащу за хворостом. Охотники, в лесу, фактически, обитающие, ясное дело, ничего такого не видели. Но лес находился в миле от другого конца Бергатта, и Хория, ни разу в жизни туда не заходившая, больше верила в небылицы лесоруба, чем правду охотников.

– А что чужак делал на хуторе? – почти скучающе спросил Хасл.

– Пытался купить еды, – пожала плечами Хория. – И выведать дорогу в Бергатт. Но его сразу прогнали.

– И он не дышал огнём? – удивился Микке. – Не вонял, как разлагающаяся корова? Не убивал одним взглядом? Из его жопы не вырывались смрадные зелёные пары, убивающие человека на месте?

– Ну, может, и дышал, Кераг ничего об этом не говорил. Разве что сказал, чтобы мы тут были поосторожней.

– Удивительно, – хмыкнул говорливый охотник, – я-то думал…

Никто не узнал, что думал Микке. В трактир ворвался Жерев – один из напарников Керага – и вид у него был перепуганный.

– Кераг! – взвизгнул он. – Кераг мёртв! Это вчерашний чужак его убил! Нужно… нужно… – лесоруб, задыхаясь, упал на пол, по его перекошенному лицу бежали слёзы.

– Дурной знак, – сказал Эрли, меланхолично допивая пиво. – Дурной.

В этот раз с ним никто спорить не стал.

⁂

Последние несколько дней лесорубы работали около хутора Викле, валили старые уродливые деревья, поросшие на склоне горы. Когда-то здесь была дорога, ведущая к Шранкту – городу-спутнику Бергатта, перекрывающему ущелье и надёжно защищающему Долину людей от Мёртвого мира. Шранкт слыл гиблым местом, но деда Викле в своё время это не остановило, и теперь его внук катался как сыр в масле – со склонов частенько спускались горные козлы, лес совсем рядом, да и до Серых полей, где до сих пор родилась пшеница, рукой подать. Хутор и двадцать восемь его обитателей жили прекрасно, и многие городские им завидовали.

Одно плохо – чтобы добраться до хутора, нужно обойти почти весь Бергатт. Тем более, сегодня Хасл, Эрли и Жерев торопились.

Сначала троица прошла сквозь город – последнее в мире поселение людей, если не считать хутор Викле. Жилища людей ютились на окраине Бергатта, там, где Гнев Древних принёс меньше всего разрушений. Весь город людей – одна С-образная улица, по обе стороны которой стояли две дюжины двух– и трёхэтажных домов. Улица начиналась от таверны Хоркле и площади напротив, а заканчивалась гостевым домиком Друга. За домиком начиналась окраина Бергатта, куда сейчас и спешили два охотника и лесоруб.

Все дома несли на себе следы древней битвы, но за годы мира люди их аккуратно восстановили – где-то разрушенные стены заложили камнями, где-то заделали деревянными брусьями. Выбоины в дороге тоже заделали, восстановили торговый ряд. И, как не раз упоминал Друг, ценой нескольких жизней полностью обезопасили город от Гнева Их. Здесь было самое безопасное место Живых Земель. Здесь жили, женились, рожали детей и воспитывали их. Здесь ждали прихода Друга на очередной Йоль.

Но людям нужны были камни, дерево, шкуры и хлопок, пшеница и мясо, фрукты из одичавших садов и рыба из озера. Поэтому этот пятачок полной безопасности приходилось покидать каждый день. Иногда, как сегодня, по самым скорбным причинам.

Ветер дул всё крепче. Возможно, завтра придёт настоящая промозглая зима. Впрочем, до завтра нужно ещё дожить. Порывы ветра шуршали листвой высоких кривых деревьев, стелющихся своими ветвями и изогнутыми стволами по крышам домов. Молодой охотник часто думал, что если бы не эти деревья, Бергатт давным-давно развалился бы по камешку. Хотя, возможно, всё было наоборот, и это лес разрушал древние строения.

Они шли гуськом, перебираясь через огромные валуны и ямы, наполненные раскисшей грязью. Налево, в Бергатт, старались не смотреть – ничего хорошего всё равно там не увидишь. Справа же, там, где, по словам стариков, когда-то возвышались горы, стелился туман. Расстояние между стеной старого города и туманом – полоса в двадцать шагов – было самой жизнью для троицы путников. И сейчас, и всегда – именно этой дорогой они каждый день ходили в лес.

И дорога эта выглядела весьма ненадёжной. И охотники, и дровосек иногда поглядывали вправо, чтобы убедиться – жирное, дышащее болотом и разложением тело Серого Зверя не ползёт в их сторону. Воющий ветер, дующий от Башни Друга, иногда проходил сквозь кривую улочку, вырывался из города и впивался в серое мутное брюхо, оголяя кусок земли – когда мертвенно-чёрный, когда кроваво-красный. Даже Эрли, предсказывающий дурные знаки на каждом шагу, помалкивал, зная – в таком месте даже куда менее суеверные товарищи могли испугаться, что он накликает беду, и всыпать ему как следует.

Слева раздался душераздирающий визг, затем сочное чавканье, а после всё вновь заглушил свист ветра. Хасл мельком глянул в сторону города, но звуки раздавались издалека. Не хватало ещё, чтобы какая-нибудь тварь вылезла из руин… Впрочем, никаких крупных чудовищ из Бергатта давным-давно не появлялось, и молодой охотник предполагал, что рассказы о них – лишь небылицы стариков.

Или, если быть с собой совсем честным, он надеялся на это.

Они прошли пригороды и зашагали мимо городской стены, которая сама по себе представляла опасность – ветхое сооружение вот-вот могло рухнуть, а уж в такой ветер и подавно. Хоркле как-то сказал, будто станет лучше, если стена упадёт, ведь тогда им удастся добыть достаточно камня для постройки новых домов. Он всё хотел справить отдельное хозяйство для Хории, словно слепец, не понимая – при образе жизни, который вела его дочь, она давным-давно забеременела бы хотя бы однажды; но этого не случалось, а связываться с бесплодной никто не станет.

– Друг говорил, что у неё большое будущее, – сказал как-то охотникам Хоркле, прикладывая ладонь к груди, где под одеждой скрывалась выжженная ещё в детстве и обновляемая каждый год восьмиконечная звезда.

Конечно же, ему никто не поверил.

Сегодня стена выглядела как никогда плохо, но Хасл отметил про себя, что думает об этом каждую осень. Мокрый камень казался ему куда ненадёжней сухого, а струи воды, сбегающие по неровным щелям и выбоинам, как будто могли увлечь за собой всю стену.

Дорога здесь была почти ровной – там, где устояла крепостная стена, гнев Древних удержался внутри города, и земля для жизни почти не пострадала. Ноги ступали по зелёной траве, ещё вчера, знойным летом, сероватой от пыли. Хасл хотел остановиться, чтобы сорвать несколько стебельков и, как он это делал всегда, съесть их, но сегодня у них было неотложное дело. Тем более, полуторачасовой путь мимо города практически окончен – полуразрушенная стена уходила всё левее, впереди виднелся лес, а им нужно поворачивать направо, к Шранкту, осторожно огибая границу занятых туманом земель.

Неожиданно Эрли остановился и резко выпрямился, будто и не было того ужаса, что охватывал людей в моменты соседства с Серым Зверем.

– Если скажешь, будто видел какой-то дурной знак, ей-богу, я тебя задушу, – прошипел Хасл.

Ему не терпелось убраться подальше от тумана, и блажь друга сейчас была совсем не к месту.

– Я видел чёрную тень, бредущую между домами, – сказал охотник. – Огромную чёрную тень.

– Мало ли какая хрень может ходить по Бергатту? – буркнул Жерев, даже не останавливаясь.

Лесоруб прошёл уже десятка три шагов вверх по склону, и всё же пока не чувствовал себя в безопасности. Остановился он лишь спустя ещё дюжину шагов и, обернувшись к охотникам, зло на них уставился.

– Это был человек, – сказал Эрли. Рожа у него при этом была бледной, как никогда. – Или кто-то очень похожий.

– Чушь, – фыркнул Хасл, – в старый город люди не ходят. Скажи ещё, это вчерашний чужак из бредней Хории.

– Это не бредни, – жестко проговорил лесоруб, злобно кривя лицо. – И если это действительно он убил Керага, от меня ему не скрыться даже в Бергатте.

– Так это не обычные россказни Керага? – удивился молодой охотник.

– Нет. Я видел чужака своими глазами. И, ради всех богов, поднимайтесь уже скорей от Зверя, мне кажется, он зашевелился.

Охотников будто кнутом стегануло. Они взлетели на склон по скользким камням, догнав Жерева, и, обеспокоенно озираясь, вместе зашагали к хутору. На дороге громоздились насыпи мелких камней, кое-где виднелись чахлые кусты. Полмили вверх, и перед охотниками и лесорубом открылась ровная, как стол, каменистая поверхность. Здесь дед Викле и поставил хутор, часть стены сделав из дерева, а часть – из камня древнего храма, чьи развалины виднелись в нескольких сотнях шагов дальше. За храмом рельеф вновь начинал повышаться, а ещё через две мили из-под земли росли руины старой крепости, постепенно переходящие в Шранкт.

Отец как-то говорил Хаслу: дед Викле считал себя лучше других, потому и возвёл хутор именно в этом месте, выше города, где жили остальные люди. Возможно, так оно и было, но у деда Викле имелись и другие причины основать хутор здесь – справа туман, слева лес, позади Бергатт, впереди Шранкт. И, конечно, чуть впереди и правее, по другую сторону вотчины Серого Зверя, Серые поля, благодаря которым у Викле на столе почти каждую неделю бывал хлеб.

Уже отсюда они услышали бабский вой. Видать, поминают Керага, хотя он никакой не хуторянин, а из города. Смерть – общая беда. А уж если это действительно сделал чужак… Молодой охотник почувствовал, как его кулаки непроизвольно сжимаются. Идущий рядом Эрли скрипел зубами. Да, Жерев прав: здесь не место для чужака, и если в смерти лесоруба виноват он, его достанут отовсюду – и из развалин, и с Серых полей, и даже из тумана, приди ему в голову забраться туда.

Обиталище Викле было настоящей крепостью. Четыре набитых камнями и землёй деревянных сруба, расположенных по углам, соединял облицованный камнем частокол. Когда они подошли к стенам хутора, им скинули крепкую и сухую лестницу – ворот строители не предусмотрели, опасаясь всяческих напастей. По ту сторону сруба их тоже ждала лестница. Внутри стен – две полуземлянки сыновей Викле и хозяйский дом. Перед домом утоптанная площадка, где обычно собирались все хуторяне на праздники. Сегодня же там поставили низкий стол, около которого собрались все женщины. Бабы выли и стенали, оплакивая погибшего лесоруба. Все мужики, кроме двух стражников и по совместительству горожан-батраков, видимо, собрались в доме – наверняка обсуждали, что делать с чужаком.

Хасл постарался не искать глазами Миреку – свою предполагаемую невесту – но всё же нашёл. Она сидела у головы Керага, спрятав лицо в ладошки. Молодой охотник немного занервничал, как делал это каждый раз при виде любимой, но почти сразу его мысли ушли совсем в другую сторону.

– Кто мог сделать такое?.. – пробормотал Эрли. – Дурной знак. Дурной.

Хасл не стал спорить с товарищем. Это действительно был дурной знак – найти такой труп на следующий день после встречи с незнакомцем.

И без того обычно потрёпанная одежда лесоруба сильно изорвана. Живот и грудная клетка вскрыты от самого паха до шеи, кадык вырезан, глазницы превращены в две кровавые ямы, обрезана та часть правой щеки, где была метка, указывающая на принадлежность Керага к лесорубам. Во внутренностях своей жертвы убийца тоже порядком покопался, выдрав часть кишок и желудок.

– Ещё ему вырезали язык, – прошептал Жерев. – А в затылке дыра, и череп совсем пустой.

– Это не зверь сделал, – сдавленно пробормотал Эрли.

– Это уж точно.

– Пошли. Я привёл вас сюда не для скорби, а для мести.

Они вошли в дом Викле. Обширное помещение занимала одна комната, лишь скот – бараны да поросята – ютился за перегородкой. За столом сидело семь мужчин – Викле, младший брат хозяина, двое сыновей, племянник и два лесоруба. Детей, видимо, отправили в землянки, чтобы не путались под ногами ни у обсуждающих проблему мужчин, ни у скорбящих женщин.

– Это всё? – спросил Викле вместо приветствия. – Только двое?

– Остальные на работе, – ответил Хасл. – А Микке остался охранять трактирщика с дочерью. Вечером придут ещё люди.

– Пиво он остался охранять, – буркнул старший сын Викле – Зерв.

– Заткнись, – оборвал его отец. – Что ж, до вечера мы ждать не можем, придётся довольствоваться теми, кто есть. Мы уже всё обсудили. Вы трое пойдёте с Некпре к Серым полям. Мы с племянником и лесорубами прочешем лес и окраину Бергатта, остальные будут охранять женщин и детей. Я дам вам арбалет, копьё и два меча, а то, как погляжу, ума взять с собой оружие у вас не хватило.

На самом деле, у охотников на поясах висели ножи, а их охотничьи луки годились для убийства человека не хуже, чем зверя, но Хасл не стал спорить. Возможно, пришелец вовсе и не человек, а арбалет на небольшой дистанции бьёт куда мощнее лука, не говоря уж о том, что с копьём и двумя мечами можно одолеть любого противника.

Они вышли, едва проведя в тёплом помещении четверть часа и успев выпить по кружке горячего травяного отвара с каплей креплёной настойки, да собрать скудный обед, состоящий из горсти съедобных корней и двух лоскутов вяленого мяса. Викле не собирался кормить нахлебников, пусть даже они охотятся на завёдшегося у его дома убийцу. Впрочем, его младший сын получил не больше.

– Это не настоящая облава, – сказал Некпре, когда они выбрались из-за стены. – Настоящая будет вечером, когда здесь соберётся человек двадцать. Пока же отец хочет его напугать.

– Его – это чужака? – спросил Хасл, возводя арбалет. – И вообще, я ни черта не понимаю – что за чужак, как он убил Керага?

Про убийство начинал рассказывать Жерев, но ещё в таверне, плача и сбиваясь через слово. В дороге же они почти не разговаривали – ужас, внушаемый Серым Зверем, не слишком-то располагал к беседе. Да и, честно говоря, Жерев – тот ещё рассказчик, он обычно только поддакивал Керагу.