Текст книги "Священное Писание Ветхого Завета"

В связи с историей гибели Содома и Гоморры хочется сделать следующие замечания. «И сказал Господь: утаю ли Я от Авраама, что хочу делать!» (Быт. 18: 17). Эти слова проливают свет на тайну пророческого служения. Почему бы и не утаить? Такова Его воля. «Ибо Господь Бог ничего не делает, не открыв Своей тайны рабам Своим, пророкам» (Ам. 3: 7). «Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего» (Ин. 15: 15). Итак, Авраам есть друг Божий.

Обратите внимание еще вот на какое обстоятельство. Когда Бог собирается поразить Содом и Гоморру, Он проявляет как бы некоторую нерешительность и незнание всех обстоятельств дела (Быт. 18: 20, 21). Нас это уже не должно удивлять, поскольку подобная ситуация уже не в первый раз встречается нам на страницах книги Бытия (Быт. 3: 9–11; 4: 9). И каждый раз она связана с тем, что человеку тем самым дается какая-то новая возможность. В данном случае благодаря этой «нерешительности» Авраам получает возможность выступить ходатаем к милосердию Божию. Он молит Господа пощадить город, и ради десяти праведников Господь согласен помиловать Содом и Гоморру (Быт. 18: 32), но даже и десяти там не находится, хотя города, казалось бы, были большие. Спасся оттуда только Лот с дочерьми, от которых берут начало моавитяне и аммонитяне (Быт. 19: 30–38).

После рождения Исаака «увидела Сарра, что сын Агари Египтянки, которого она родила Аврааму, насмехается. И сказала Аврааму: выгони эту рабыню и сына ее, ибо не наследует сын рабыни сей с сыном моим Исааком. И показалось это Аврааму весьма неприятным ради сына его. Но Бог сказал Аврааму: не огорчайся ради отрока и рабыни твоей; во всем, что скажет тебе Сарра, слушайся голоса ее, ибо в Исааке наречется тебе семя. И от сына рабыни Я произведу народ, потому что он семя твое» (Быт. 21: 9–13). Измаил отсылается, а наследником обетования делается Исаак.

Очень назидателен пример толкования Священного Писания, который мы встречаем в беседах святителя Филарета относительно трех последовательных наследников Авраама: Елиезера, Измаила и Исаака. В их лице он видит изображение трех периодов жизни Церкви – патриархальный, подзаконный и новозаветный.

Кроме того, в них можно увидеть три вида устроения человеческой души по отношению к Царству Небесному.

Елиезер изображает собой естественно благоустроенную жизнь: человек начинает трудиться, делая какие-то первые опыты самоотвержения, но пребывает в недоумении и неизвестности относительно своего спасения. И, утомившись от этой неизвестности, человек начинает считать свое природное состояние за благодатное. Он опирается на естественные добродетели: человеколюбие, милосердие, чтобы на них основать все право наследия Вечного. Делается сие из простоты, и если человек молится Богу, то ему открывается, что эти добродетели – порождение плоти и крови – Царство Божие не наследуют. Нередко приходится слышать о ком-то: он в Бога не верует, в церковь не ходит, но он хороший, добрый, всем помогает, никого не обижает – разве он не спасется? Оказывается, что естественная легкость характера, хорошее воспитание, приятность в обращении еще не делают нас сыновьями Благодатного Царства, как Елиезер, которому Аврам сначала собирался оставить весь свой дом, действительно не стал наследником обетования.

Следом Измаил, который вследствие неплодства Сарры родился от Агари. Это рождение толкуется следующим образом. Бездетность Сары и Аврама являет собой пример души, которая долго не чувствует спасительных плодов возрождения и уверенности в истине благодатных обетований и по нетерпеливости стремится усиленными действиями способствовать скорейшему пришествию благодати. Эти усилия, эта деятельность проявляются в каких-то делах внешних, в делах внешнего благочестия или, как в Ветхом Завете, делах законных. И это смешение Аврама с Агарью есть смешение животворящего духа веры с убивающей буквой закона, свободы веры, которую изображает Авраам, с рабством закона (ср. Гал. 4: 24–25).

Как говорит святитель Филарет, «в делах плоти по закону человек мнит обрести право на рождение, поверив в духовное чадство Божие. Эта деятельность, нравственная по своему источнику, поскольку эти законы происходят от Бога или устанавливаются Церковью, если говорить к нашему времени, но рабская по своему образу, поэтому не обретает своего покоя, своей субботы в Боге». Святитель Филарет говорит, что «в людях, находящихся в сем состоянии, нередко примечать можно измаилово свойство – налагать руки на всех». Такое говорится Агари по поводу Измаила, что «руки его на всех» (Быт. 16: 12), он будет постоянно воинствовать на всех, кто его окружает. В историческом плане это обещание исполняется постольку, поскольку Измаила своим предком считают арабы, и их воинственная история на протяжении веков считается исполнением этого пророческого откровения Агари. В духовном смысле налагать руки на всех означает «осуждать всех тех, которые идут не одним с ними путем, и вооружаться против них сильною, но не всегда благорассудною ревностью» [81, ч. 2, c. 100]. Если Елиезер представляет собой состояние человека дозаконное, некоторое состояние естественной праведности, Измаил – состояние ветхозаветное, то есть подчиненность и рабство, то благодатное состояние свободы изображается Исааком, который есть рождение в свободу чад Божиих.

Итак, третий образ – это Исаак, который есть рождение в свободу чад Божиих. Девяностодевятилетний Авраам с изумлением слышит о рождении от него сына. Это изумление Авраама напоминает изумление, которое испытал Никодим в беседе со Спасителем, когда Он ему сказал, что «должно вам родиться свыше» (Ин. 3: 7). Здесь идет речь об одном и том же: благодатное, настоящее духовное возрождение человека, его действительное вхождение в обетование, усыновление Божие происходит совершенно для человека непонятным, сверхъестественным образом. Жизнь внутренняя утверждается на развалинах внешних. Как говорит святитель Филарет Московский, «Бог не отвергает Измаила, но завет вечный поставляет с Исааком: Бог не отвергает дел закона, которым помоществует и за которые предстательствует вера; но к вечному с собой соединению предопределяет токмо благодатью насаждаемою в душе внутреннюю жизнь веры и любви» [81, ч. 2, c. 116], – все эти промежуточные стадии, которые символизируют Елиезер и Измаил, еще не есть то, чем наследуется обетование, а оно наследуется именно благодатью Божией.

Когда Бог дает Авраму обетование о рождении Исаака, то печатью этого обетования и залогом его рождения является новое имя Авраам и закон обрезания, которые прообразуют собой таинство Крещения, поскольку в крещении христианин получает новое таинственное имя и переживает новое, духовное рождение.

И, наконец, седьмое и восьмое Богоявления связаны с принесением в жертву сына Авраама – Исаака. Перед нами встает вопрос, который часто вызывает недоумение даже у самих православных: зачем Богу нужно было проверять веру Авраама? Разве Бог не знал, что Авраам в него верует, когда уже Авраам поверил Богу, и вера эта вменилась ему в праведность? Иногда формулируют более жестко: разве можно так издеваться над отцом, велеть ему принести в жертву собственного сына, зачем это было нужно? Обычный ответ – в этой жертве мы видим прообраз крестной жертвы Сына Божия – сразу проблему не снимает. Стоит ли ради создания прообраза так жестоко обращаться с Авраамом? Говорят: нет, все-таки Бог у вас какой-то злой, с людьми зло и нехорошо обращается – нам Бог такой не нравится. А Авраам просто фанатик.

Бог, конечно, в нашей защите не нуждается, но тем не менее, хотя бы для своего собственного уразумения, здесь, наверное, все-таки нужно что-то сказать. Давайте подумаем, может быть, Авраам приобрел в результате что-то такое, чего никаким другим образом приобрести невозможно? Что же Авраам мог переживать, чувствовать помимо великой скорби от необходимости принесения этой жертвы? Ключом могут служить слова Господа Иисуса Христа, сказанные иудеям: «Авраам, отец ваш, рад был увидеть день Мой; и увидел, и возрадовался» (Ин. 8: 56). Когда, в какой момент увидел и возрадовался Авраам, когда он умер задолго до Христа? Как сказали Ему иудеи: «Тебе нет еще пятидесяти лет, – и Ты видел Авраама?» (Ин. 8: 57). Святитель Иоанн Златоуст комментирует это так: «Под днем Он разумеет здесь день Христа, который Авраам прообразовал принесением овна и Исаака. <…> Этим показывает, что не по неволе идет на страдания (Господь), потому что хвалит Того, Кто радовался о кресте, так как крест был спасением вселенной» [29, т. 8, c. 362]. Итак, святитель Иоанн Златоуст утверждает, что Авраам радовался именно о Кресте и о дне Креста.

Мы знаем, что путь в Царствие Небесное лежит через Крест, лежит через Голгофу, причем этот путь и этот закон положен не только людям новозаветным, не только тем, которые живут после Христа, но это путь единый для всех людей. И если посмотрим на жизнь ветхозаветных праведников: патриархов, пророков, – то всегда увидим этот же самый закон: несения Креста и сострадания Христу. На путь самоотвержения Авраам вступил, выходя из Харрана. Вся его последующая жизнь была крестоношением. Теперь же мы видим его кульминацию. Несомненно, что этот прообраз крестной жертвы конечно же открывается не только нам, но в первую очередь сам Авраам сделался свидетелем Христу, и именно ему открылась эта тайна Сына Божия. В этом сомневаться совершенно не приходится. Апостол Павел в 11-й главе Послания к евреям говорит о том, что «верою Авраам, будучи искушаем, принес в жертву Исаака…» (Евр. 11: 17). Какой верой? Верой в то, что Бог, давший Исаака от омертвелой утробы Сарриной, способен «и из мертвых воскресить» его, поскольку именно через него должно было бы прийти исполнение обетования. (Сразу отметим, что намерение апостол приравнивает к самому действию.) Вот эта вера во Христа «страдавша, и погребенна, и воскресшаго в третий день» и сделала его свидетелем и соучастником тайны Христова страдания. Только действенная вера, а не одно знание того, что Бог есть, является спасительной.

Окончательно убедиться в справедливости такого объяснения этого события позволяет тот факт, что именно во время последовавшего за ним богоявления Аврааму изменяется формулировка обетования. Если прежде говорилось, что «благословятся в тебе все племена земные» (Быт. 12: 3), или что в потомстве твоем благословятся все колена земные, то теперь говорится, что «благословятся в семени твоем все народы земли» (Быт. 22: 18). Мы уже с вами этот термин – семя – встречали в Первоевангелии (Быт. 3: 15) и говорили о его мессианском значении. Здесь уже конкретное указание, что не в Аврааме лично и не во всей совокупности потомков, а именно во Христе будет его благословение и избавление, тайну которого Авраам созерцал здесь, во время этой жертвы.

Теперь нам совершенно ясна причина обилия прообразовательных черт. Это не просто инсценировка, два события имеют глубокую внутреннюю связь. Христос безропотно подчиняется Отцу, и Исаак подчиняется; Христос несет крест, и Исаак несет дрова. Прежде жертвы Авраам с сыном совершают трехдневное путешествие. И если мысленно Авраам заклал Исаака сразу, то трехдневное путешествие предуказывает на трехдневное пребывание Спасителя во гробе. И, наконец, как вместо Исаака приносится в жертву агнец, так и Христос-Агнец приносится в жертву за всех людей.

Авраам являет великую высоту самоотверженной любви к Богу, которая делает его причастником тайны. Это та же самая высота, на которой Моисей молил Бога о спасении израильтян даже ценой своего собственного отвержения и своей собственной гибели. Точно так же апостол Павел говорил, что он готов был быть отрешенным от Христа ради спасения своего народа (Рим. 9: 3).

Гора есть образ духовного восхождения. Святитель Филарет так говорит в этой связи. Вы помните, что Авраам с Исааком пошли на гору наверх, а рабы Авраамовы остались внизу сторожить ослов, на которых они приехали. Святитель Филарет Московский говорит, что «люди, порабощенные или закону плоти похотью, или закону внешних только дел: гордостью и лицемерием, не достигают этой высоты любви, не постигают ее и даже отвергают. “Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия”, – говорит апостол Павел (1 Кор. 2: 14), – вместо того, чтобы, оставив все земное и неся крест свой, восходить на гору являющегося Бога, дабы причаститься смерти и воскресения Христова, они остаются под горою и стерегут осля свое» [81, ч. 2, c. 178].

И последнее. Гора, на которой совершается жертвоприношение Исаака, по преданию, гора Мориа (ср. Быт. 22: 2), на которой впоследствии был сооружен Иерусалимский храм.

Глава 4. Патриархи Исаак, Иаков, Иосиф

Не менее важной, чем жизнь Авраама, для понимания путей домостроительства спасения является и история его ближайших потомков. В ней, в основном через прообразы, подтверждается и проясняется данное Аврааму обетование и раскрываются новые грани добродетели.

Мы пропустим пересказ событий из жизни патриарха Исаака, упомянув только о том, что обетование, данное Аврааму, было повторено Исааку. Жизнь его, в отличие от его предшественника и последователя, была достаточно статичной: все перемещения Исаака, которые мы видим из Священного Писания, лежали буквально в пределах 200 км, хотя прожил Исаак жизнь достаточно долгую.

Этот праведник был необычайно мирного и кроткого устроения, который все свои конфликты и недоумения с соседями решал исключительно путем того, что он им бесконечно уступал, бесконечно все прощал, и Бог явным совершенно образом возвеличивал его и вознаграждал за это и прославлял его перед лицом всех соседей.

Первое откровение было дано Исааку через жену его Ревекку о судьбе двух его сыновей. Господь открыл ей, что во чреве ее борются два племени, причем больший народ будет служить меньшему (Быт. 25: 23).

Первое богоявление Исааку – на пути в Герар по дороге в Египет (Быт. 26: 1, 2). Повеление странствовать в Ханаане с обещанием покровительства. Повторение обетований, данных Аврааму (Быт. 26: 1–3).

Второе богоявление Исааку – в Вирсавии, куда он пришел из пределов герарских, притесняемый тамошними жителями. Господь уверяет Исаака, что ему нечего бояться, ибо Он помнит Свои обещания.

Опыт патриарха Исаака противостоит опыту Хама. Это опыт послушания и всецелой преданности воле Божией. В целом его жизнь является прекрасной иллюстрацией заповеди блаженств, гласящей о том, что кроткие наследуют землю (Мф. 5: 5).

На фоне мирной и благочестивой жизни патриарха Исаака совсем по-другому выглядит жизнь его сына Иакова, которая была исполнена многих приключений и скорбей.

Первое, что мы должны себе уяснить по поводу Иакова, – это смысл его на первый взгляд безнравственных действий по наследованию обетования Божия. Он – младший сын, обетование принадлежит Исаву. Иаков, путем некоторых странных действий, становится наследником этого обетования. Когда он встречает голодного брата, то отказывается его кормить просто так, а кормит его – ни много ни мало – в обмен на право первородства, что в общем-то совсем не соответствует братскому поведению. Второе, что мы видим: он является к отцу, переодевшись так, чтобы быть похожим на брата, приносит полученное от матери своей Ревекки любимое кушанье отца. Исаак, засомневавшись, спрашивает: «ты ли сын мой Исав?» (Быт. 27: 24). Иаков говорит: «я», то есть здесь лукавство переходит в прямую и открытую ложь. Таким образом, два по крайней мере неблаговидных деяния лежат на пути получения Иаковом обетований Божиих. Почему же все-таки Господь это обетование ему дает, дает благословение и именуется Богом Авраама, Исаака и Иакова?

Мы должны понимать, что к людям Ветхого Завета мы не можем предъявить всей полноты евангельских нравственных требований, ибо они не имели укрепляющей благодати, преображающей сердце человека. Поэтому постараемся вникнуть в суть. Исаву было дано второе имя Едом (Красный), он берет себе двух жен иноплеменниц, которые в тягость Исааку и Ревекке (Быт. 26: 34, 35). Мы видим его человеком грубым и необузданным, которому дела мало до всех обетований. Был бы сыт.

Священное Писание очень ярко изображает сцену продажи или перехода первородства. Исав говорит: «вот, я умираю, что мне в этом первородстве?» (Быт. 25: 32), – хотя, судя по тому, что он сам пришел с охоты, смерть еще, по-видимому, не была перспективой ближайших минут или часов. Он мгновенно соглашается на сделку с Иаковом, и дальше говорится, что Исав «ел и пил, и встал и пошел» (ст. 34). От себя добавим: и глазом не моргнул оттого, что он только что проел свое первородство, продал великие обетования Божии, которых никто на земле не имел. А Иакова вопрос благословения явно волновал. И в данном случае он преследует не просто какой-то свой личный интерес в том, чтобы стать наследником отца, Исаака, но он предлагает сделку именно потому, что здесь, сейчас совершается дело спасения Богом человечества и оно готово попасть в руки недостойного.

Очевидно, именно этим определялись и поступки Ревекки, которая и предложила Иакову предстать перед отцом вместо брата. Не будем забывать, что еще до рождения детей она получила откровение о том, что «больший поработает меньшему» (Быт. 25: 23). В ответ на опасение сына быть проклятым, в случае если обман откроется, она сказала: «на мне пусть будет проклятие твое, сын мой, только послушайся слов моих» (Быт. 27: 13). Преподобный Исидор Пелусиот сравнивал Ревекку в данной ситуации с апостолом Павлом, сказавшим: «я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти» (Рим. 9: 3).

Таким образом, речь идет не о том, что первородство можно купить и благословение Божие получить обманом, а о том, что оно достается достойному. Главное в действиях Ревекки и Иакова – это дерзновение веры. Притом что Иаков потом много пострадал именно за эту свою ложь, за свое лукавство, жизнь его была исполнена многих скорбей, но тем не менее Господь принимает его дерзновение. Даже Исаак, когда обнаруживается эта подмена, отказывается что-то изменить и забрать благословение у Иакова и вернуть тому, кто формально был сыном первородным. Впрочем, не будем забывать, что первородство он уже продал, так что прав на претензии не имел.

Конечно, совсем без благословения Исав не остался. Но речь идет именно о том, что наследование обетования Божия, которое было дано Аврааму, переходит именно к Иакову – Иаков делается наследником этого обетования и его потомки, а не Исав со своими потомками, от которого происходит другой народ (идумеи) со своей историей.

Вынужденный бежать из дома, Иаков отправился в Харран. По дороге в месте, именуемом Луз, ему в видении сонном таинственно является лестница, которая простирается от земли до неба, по которой восходят и нисходят ангелы Божии (Быт. 28: 12). Там Господь повторяет ему обетования, которые давались его отцу и деду, и говорится о том, что он благополучно вернется в эту землю.

Видение Иаковом лестницы традиционно толкуется как прообраз Божией Матери, соединившей Собою земное и небесное, по Которой Сын Божий сошел на землю. И в этом месте Иаков устроил жертвенник, и возлил на него елей, и дал имя этому месту: Вефиль («бейт-эль») – дом Божий.

Когда Иаков упокоился на камне, тогда увидел отверстое небо и ангелов. Тогда он воздвиг и помазал этот камень. Здесь мы встретили еще один мессианский символ – камень. В Священном Писании Ветхого Завета человек нигде не уподобляется камню, но только Бог (см. Ис. 8: 14; 28: 16; Пс. 117: 22).

Добравшись до Харрана, Иаков поселяется у своего дяди Лавана, который выдает за него замуж двух своих дочерей, за каждую из которых он отработал 7 лет. Эта история хорошо известна, поэтому я не буду на ней подробно останавливаться. У Иакова родилась дочь и 12 сыновей, которые стали впоследствии родоначальниками двенадцати колен (то есть родов), составлявших израильский народ.

По повелению Божию Иаков со всей семьей тайно покидает Лавана и направляется обратно в Палестину. Здесь обычно вызывает недоумение следующее событие. Во время бегства Рахиль забирает у отца терафимов – домашних идолов (Быт. 31: 19). Их исчезновение очень беспокоит Лавана и его сыновей. Идет ли здесь речь об идолопоклонстве? Нет. Дело в том, что по обычаю того времени обладание терафимами означало переход права на наследство. Если вспомнить слова Лии и Рахили: «посему все богатство, которое Бог отнял у отца нашего, есть наше и детей наших» (Быт. 31: 16), то этот поступок становится понятным. Чтобы эти божки не стали предметом почитания, по приходе в Палестину Иаков их закопал.

Заметим себе, что при всех несправедливостях, которые пришлось претерпеть Иакову, он покидает тестя не раньше, чем Бог повелевает ему сделать это. Послушание воле Божией есть общая черта патриархов. Об Аврааме в этой связи уже было сказано много. Исаак не пошел в Египет из послушания Богу. Иаков возвращается в Палестину, несмотря на страх перед Исавом.

Эта история имеет и свой духовный смысл. Примеры его раскрытия мы находим в 4-й песне Великого канона преподобного Андрея Критского: «Жены ми две разумей, деяние же и разум в зрении, Лию убо деяние, яко многочадную, Рахиль же разум, яко многотрудную; ибо кроме трудов ни деяние, ни зрение, душе, исправится». Слабая глазами Лия изображает путь трудов и скорбей, который необходимо пройти прежде радости духовного созерцания, изображаемого Рахилью. «Дванадесяте патриархов великий в патриарсех детотворив, тайно утверди тебе лествицу деятельнаго, душе моя, восхождения: дети, яко основания, степени, яко восхождения, премудренно подложив». Каждый из сыновей символически изображает одну из добродетелей в порядке их прохождения.