Текст книги "Зло из телевизора"

9

Не успела жизнь в управлении войти в нормальное русло, как произошло событие, заставившее меня забросить все текущие и даже срочные дела: у прокурора Весны украли кошелек. Да как украли! Не в транспорте вытащили и не в магазинной толкучке умыкнули. Прокурор Александр Васильевич Весна лишился кошелька в областной прокуратуре, в своем рабочем кабинете.

Узнав о невиданном происшествии, на место преступления выехал лично начальник городского УВД Большаков. С собой он прихватил всех оперов, кто попался ему в коридоре. Я с отборными оперативниками выдвинулся вторым эшелоном. По дороге мы обсуждали кражу.

– Весна сидит на четвертом этаже, – ввел я коллег в курс дела. – Следственное управление областной прокуратуры занимает второй этаж. После допроса у следователя свидетелей провожают до лестничной клетки, то есть случайный человек наверх не поднимется. На третьем и четвертом этажах прокуратуры все друг друга знают, любой посторонний человек тут же привлечет к себе внимание: «Кто такой, к кому пришел?» Мораль сей басни такова: кошелечек у Весны свистнул кто-то из своих, из прокуроров.

Мы подъехали к зданию областной прокуратуры и стали искать место для парковки. На обычно пустынной улице было не протолкнуться от транспорта. Принять свое участие в раскрытии «кражи века» приехали представители областного УВД, КГБ, городской и районной прокуратуры.

– Что-то я не помню такого представительного шоу, – сказал наш водитель. – На убийство меньше народу собирается.

– То убийство, а то – кошелек! – съязвил Айдар.

– Помнится, – сказал я, – читал я по молодости книжку «Люди остаются людьми». Может быть, название у книги другое, но фраза о том, что человек всегда остается человеком, в ней точно была… Увидел кто-то кошелечек у Весны и решил… М-да, и на камнях растут деревья – и в прокуратуре водятся воры. Пошли работать, джентльмены!

Проведя первичный опрос, мы выяснили картину происшедшего.

В девять утра, как обычно, прокурор Весна открыл свой рабочий кабинет и стал знакомиться с обзором происшествий за истекшие сутки. По роду своей деятельности он занимался надзором за соблюдением законов в исправительно-трудовых учреждениях и тюрьмах. Одновременно с Весной на работу пришел его сосед по кабинету, прокурор Гарипов, надзиравший за следствием и дознанием областного КГБ. Около десяти часов к Весне заглянула секретарь прокуратуры и предложила скинуться на подарок прокурору Светлане Иванян, у которой в этот день был день рождения. Собрав с прокуроров деньги на праздничный букет, секретарша послала за цветами милиционера с поста охраны областной прокуратуры.

Узнав об этом, я спросил у начальника поста охраны:

– За цветочками, значит, для прокуроров бегаете? А чем еще занимаетесь? Ботинки им на входе не чистите?

Начальник поста обиделся на меня и пообещал подать рапорт начальнику УВД.

– Ты зря бумагу не переводи, – посоветовал я. – Леонид Васильевич сейчас в здании. Будет выходить, ты ему устно пожалуйся. Он мужик справедливый: меня накажет, а тебе слезки платочком утрет.

Старший лейтенант милиции, возглавлявший охрану областной прокуратуры, с ненавистью посмотрел мне в глаза. Я выдержал его взгляд, издевательски усмехнулся и приказал:

– Пока я буду работать с прокурорами, будьте любезны, всем личным составом поста охраны напишите подробные рапорты, кто и чем занимался сегодня в первой половине дня. В рапортах не забудьте указать: кто и по какой причине поднимался на третий-четвертый этаж прокуратуры, кто в рабочее время отлучился с поста и бегал за цветочками для именинницы, кто разрешил в рабочее время выполнять поручения не своих непосредственных начальников, а неизвестно кого, какой-то секретарши. Если в этом месяце кто-то из вас по поручению дворника прокуратуры бегал ему за сигаретами, отметьте и этот факт. От лица руководства городского УВД я обещаю дать адекватную оценку вашей служебной деятельности.

Разобравшись с охраной, я вернулся к своим оперативникам.

– В одиннадцать часов, – доложил Айдар, – все прокуроры собрались на четвертом этаже, в кабинете начальника отдела. В торжественной обстановке они поздравили Иванян, распили пару бутылок шампанского. Спиртное употребили чисто символически. Основные мероприятия были запланированы на вечер.

– Весна после поздравлений тут же прошел к себе в кабинет или куда-то заходил? – поинтересовался я.

– Все мероприятие носило формальный характер и проходило очень быстро. Без пяти одиннадцать секретарша прошлась по кабинетам, пять минут – поздравление и вручение цветов, еще пять-десять минут – ответное слово и шампанское. Они даже двери в кабинетах на замок не закрывали.

– Резво кто-то сработал, – сделал вывод я. – Боссы уже разъехались? Начнем опрос прокуроров.

– Елей на наши души! – воскликнул матерый оперуполномоченный Матвеев. – Воздадим братьям нашим за труды их тяжкие!

Опрос начался.

– Расскажите, чем вы занимались в первой половине дня? – вежливо и тактично спросил прокурора Шевцова Айдар. – Как можно точнее, по минутам, восстановите свои действия в промежуток между половиной одиннадцатого и моментом обнаружения кражи.

– Вы что, меня подозреваете? – встал на дыбы прокурор. – Я на вас жаловаться буду!

– Мы здесь находимся с разрешения прокурора области. Вы ему жаловаться будете?

– Нет, конечно, зачем же ему-то жаловаться. Но ваши вопросы – это верх бестактности. Как вы смеете меня, прокурора, подозревать в краже кошелька у коллеги?

– Мы пока никого не подозреваем, а пытаемся восстановить картину происшедшего.

– Вы не с того конца начали! – высокомерно заявил Шевцов. – К нам на этаж мог зайти посторонний.

– У вас в здании пропускной режим. Как мог посторонний проникнуть в прокуратуру?

– Я не так выразился. На втором этаже у нас располагается следственное управление. К следователям по повесткам приходят потерпевшие, свидетели. Среди них встречаются разные люди. Вы понимаете, о чем я?

– Предположим, свидетель вышел от следователя и пошел наверх, а не на проходную. Откуда бы этому свидетелю знать, что вы все соберетесь у начальника отдела?

– Случайно зашел, – помрачнев, предположил Шевцов.

– Вы никого не подозреваете в краже кошелька? – с серьезным выражением лица спросил Айдар.

– Да как вы смеете такое говорить! – покраснел от прилива праведного гнева прокурор. – На что вы намекаете? На моих коллег? Что, по-вашему, мы здесь, в областной прокуратуре, только и делаем, что кошельки друг у друга воруем?

– Я ничего не хочу сказать, но кто-то же украл у Весны кошелек. У вас нет других версий, кроме случайно зашедшего на этаж посетителя?

С обворованным прокурором Весной работал я. Как только мы остались вдвоем, он откровенно заявил:

– Падлы! Свои же кошелек подрезали. Пока я ходил к этой Иванян, кто-то у меня в пиджаке пошарил. Отсутствовал я совсем ничего – минут пятнадцать, не больше.

Я и Весна были шапочно знакомы. Когда он работал в районной прокуратуре, вместе выезжали на место происшествия, как-то раз выпивали в одной компании.

– Вы пошли на поздравление без пиджака? – начал опрос я.

– На спинку стула повесил. За окном теплынь стоит, а батареи топят, как зимой. Я, как только прихожу в кабинет, так сразу же пиджак снимаю. Галстук бы с удовольствием снял, да прокурор области запрещает мужчинам без галстука на рабочем месте находиться.

– Сколько денег было в кошельке?

– Пятьсот рублей.

– Ого! Солидно. Какими купюрами были деньги?

– Сотками. Пять купюр по сто рублей и рублей двадцать мелочью.

Весна внимательно посмотрел мне в глаза, секунду подумал и решил быть со мной откровенным. Во внезапно обрушившейся на него сложной жизненной ситуации он ни на кого не мог положиться, кроме как на меня, случайного знакомого.

– Про деньги вопрос надо как-то объехать. Я понимаю, что сумма большая, – доверительно сказал он, – но… как бы это сказать? Мне бы не хотелось…

– Объехать пятьсот рублей никак не получится, – мягко, по-товарищески, возразил я. – Но можно придумать какое-то разумное объяснение, для чего у вас с собой была такая приличная сумма. Вы не планировали сегодня покупать мебель или вернуть знакомому долг?

– Мне надо было сегодня, – Весна зачем-то посмотрел на дверь и, перейдя на интимный полушепот, продолжил, – короче, мне одной бабе надо было сегодня заплатить. Ну, ты сам понимаешь, за что мужики бабам платят… А тут жена! Что будет, мать его, представить страшно.

– Мерзкая история! – согласился я.

Жена прокурора Весны, скандальная, склочная женщина, работала адвокатом. О краже у мужа она наверняка уже узнала и приготовила ему неприятные вопросы: «Саша, какие это пятьсот рублей у тебя украли? Ты где их взял?»

– Александр Васильевич, вы могли занять пятьсот рублей на какую-то незапланированную покупку.

– Деньги-то в семье все под контролем жены, – пожалился он.

– Вы могли занять их, чтобы сделать подарок жене или теще.

– Тещи уже нет, а жене? Подарок за пятьсот рублей… Не пойдет. Она удавится за такие деньги. Хотя что-то в этом есть. Только какой подарок? – Весна прищурился, в поисках ответа посмотрел на потолок. – Кольцо с драгоценным камнем? Надо подумать… Ты не знаешь директора ювелирного магазина «Янтарь»? Надо с ним потолковать… Так-так, закончу с тобой, позвоню одному человеку, у него есть выход на «Янтарь»… Кольцо с изумрудом… Только какой праздник?

Я пожал плечами. У всех свои праздники. А для себя я решил, что главным праздником в моей семье будет 19 мая – день, когда я познакомился с Лизой.

– Так-так, – обдумывая выход из положения, пробормотал Весна. – В декабре у нас с женой юбилей – тридцать лет со дня свадьбы. Предположим, я решил прикупить подарок заранее. Мне позвонили, сказали, что есть кольцо, я занял денег… Это вариант!

Закончив с разработкой алиби, мы вернулись к краже.

– Александр Васильевич, ваш сосед по кабинету, Гарипов, знал про деньги?

– Знал, конечно. Я же через него договаривался.

Обмен намеками мне надоел, и я спросил напрямую:

– Деньги надо было на аборт? Его же бесплатно делают.

– Бесплатно делают по направлению из женской консультации, а нам надо было провернуть все без лишнего шума… Вот, черт, теперь реально придется деньги занимать! – в отчаянии воскликнул он. – Эта крыса от меня просто так не отстанет. Что за напасть такая? Один раз бдительность потерял – и на полтысячи влетел! Ладно, с ней-то я разберусь… Знаю я человечка, который с ней об отсрочке договорится.

– Давайте вспомним, где был Гарипов сегодня утром? – предложил я.

– К Иванян я ушел раньше его и раньше его вернулся. Ты на него думаешь? Зря. Мы не первый год в одном кабинете сидим.

– Ну и что? Может быть, он тоже «бдительность» потерял. Всяко бывает: приперла нужда, а тут у соседа кошелек из кармана топорщится.

– По времени, – задумчиво сказал Весна, – он вполне мог вытащить кошелек у меня из пиджака и пойти на торжество. А потом? Если кошелек украл он, то деньги сейчас у него. Гарипов после кражи из здания не выходил.

С ходу поняв, на что он намекает, я тут же в корне пресек его идею:

– Александр Васильевич, я не обладаю полномочиями обыскивать прокуроров областной прокуратуры. Тем более Гарипова, прокурора, надзирающего за КГБ. Пускай кто угодно ему карманы выворачивает, а я – пас!

Постучавшись, в кабинет вошла секретарь и вызвала Весну к прокурору области. Я поднялся, намереваясь выйти, но секретарша остановила меня.

– Прокурор области велел вам оставаться на месте, – сказала она.

Весна вернулся поникший и безразличный ко всему на свете.

– Тут это… – не глядя мне в глаза, сказал он, – нашелся кошелек. Выронил я его, а теперь нашел.

– Я все понял, Александр Васильевич! Мы сворачиваемся. Тревога оказалась ложной.

Через пару дней знакомая прокурорша по секрету шепнула мне:

– Прокурор вызвал Весну и говорит: «Прохлопал ушами – сам виноват! Кто бы у тебя кошелек ни украл, а на моих прокуроров я тебе тень подозрения бросать не позволю».

– Зря он так! – высказал я свое мнение. – Я бы на его месте довел дело до конца. Пока в этой истории не будет поставлена точка, все будут подозревать друг друга. Дураку же понятно, что кошелек спер кто-то из своих.

– Не хочет наш прокурор сор из избы выносить. Может, правильно делает, а может быть, нет. Кто его знает? Весна сам виноват, нечего было такую сумму без присмотра оставлять.

Происшествие с кошельком получило развитие в духе времени. Вечером в день кражи Гарипов побывал на приеме у прокурора области.

– В отношении меня могут возникнуть беспочвенные подозрения, – сказал он. – Прошу вашего разрешения обратиться за помощью к представителям нетрадиционных областей науки.

Прокурор области равнодушно пожал плечами:

– Мне-то что? В частном порядке общайся с экстрасенсами, ищи вора. Но только знай, что здесь, в областной прокуратуре, воров нет, не было и никогда не будет.

Гарипов взял групповую фотографию прокуроров на новогоднем празднике и поехал к Астаре. Жрица богини Иштар обратилась за помощью к магическому кристаллу. Посоветовавшись с ним, она сказала:

– Среди людей на этой фотографии я чувствую негативную энергетику вора. Кто именно совершил кражу, я сейчас сказать не могу. Принеси мне кошелек, я подержу его в руках и скажу, кто вор.

– Где я возьму кошелек? – удивился Гарипов.

– Как это где? – изобразила изумление Астара. – Вор выбросил кошелек из окна мужского туалета на четвертом этаже. Сейчас он лежит на крыше гаража во внутреннем дворе вашей прокуратуры.

Кошелек обнаружили в указанном Астарой месте. Прокурор области велел вернуть похищенное имущество Весне. Вторично обращаться к Астаре он запретил.

Я рассказал об этой забавной истории Лизе.

– Это кристалл ей подсказал, где искать кошелек? – спросила она.

– Фигня все это! – засмеялся я. – Лиза, сказочка про кристалл рассчитана на доверчивых простаков. Скорее всего, дело было так: Гарипов украл у соседа кошелек, вытащил из него деньги и выбросил пустой кошелек в окно мужского туалета. Потом он поехал к Астаре и задал ей вопросы так, что она уверенно показала на крышу гаража. А может быть, она ничего ему не сказала, и весь разговор с ней, от начала и до конца, Гарипов выдумал.

– Как выдумал? – удивилась супруга.

– А вот так: он мог приехать к Астаре и спросить у нее что-то безобидное. Например, почему ему снятся кошмары по ночам. После визита к жрице он приехал в прокуратуру и уверенно показал место, где лежит кошелек. Расчет очень простой – никто же не поедет к Астаре узнавать, о чем она с Гариповым говорила.

– А если поедут?

– Кто такая Астара и кто такой Гарипов? Она темная лошадка, а он – заслуженный человек, прокурор областной прокуратуры. Он скажет примерно так: «Я не заплатил Астаре, вот она и клевещет на меня. Сама же мне про кошелек рассказала, а теперь отпирается». Лиза, с Астарой Гарипова на чистую воду не выведешь. Вот если бы мы у него в день кражи нашли пять сотенных купюр, вот тут бы он попрыгал, как уж на сковородке.

В истории с похищенным кошельком в выигрыше остались трое – прокурор области, продемонстрировавший, что никакие законы для него не писаны, как он скажет – так и будет, Астара, мимоходом укрепившая свою репутацию ясновидящей и экстрасенса, и вор, безнаказанно обогатившийся на пятьсот рублей.

10

За прошедшую неделю мне удалось поработать только с одним человеком, имевшим отношение к насильнику. Это была потерпевшая Инна Тельнова, высокая молодая женщина спортивного телосложения. На допрос она пришла в джинсах, эффектно обтягивающих ее длинные ноги. Контакт между мной и Тельновой установился сразу, без притирки.

– Что вам рассказать о том случае? – задумалась Тельнова. – Был обычный будничный день. Ближе к обеду я покормила ребенка и уложила его спать. Раздался звонок в дверь. Я, не ожидая подвоха, открыла. На пороге стоял мужчина немного ниже меня ростом. На голове у него был черный капроновый чулок. Инстинктивно я попыталась захлопнуть дверь, но он успел поставить ногу между дверью и порогом и вытащил из кармана большой нож-складник с черной ручкой. Большим пальцем он выдвинул лезвие и приставил нож мне к горлу.

– Обычно лезвие достают из рукоятки двумя пальцами. Одним как-то неудобно, – заметил я.

– Одним пальцем он его выдвинул. Этот момент я запомнила особенно хорошо потому, что дальше все происходило как во сне. Увидев нож, я вспомнила о ребенке, и во мне все замерло. Я подумала: «Пускай делает что хочет, пусть забирает все деньги, только бы с ножом к ребенку не подходил».

– Какого роста был насильник?

– У меня рост сто восемьдесят два сантиметра. Мужчина был немного пониже. Телосложение у него обычное. В первые секунды я пыталась рассмотреть его лицо через капрон, но после того, как появился нож, я уже ни о чем не думала. Не до того стало.

– История, произошедшая с вами, очень неприятная, но нам, чтобы найти насильника, надо в подробностях знать все его действия. Знать до мельчайших деталей. До натурализма.

Тельнова с интересом посмотрела на меня. Слово «натурализм» ее явно заинтересовало.

– Половые преступления специфичны тем, что напрямую затрагивают интимные стороны жизни человека. Не всякий потерпевший решится рассказать постороннему человеку об изнасиловании. В нас природой и воспитанием заложено чувство стыда, и этот стыд зачастую препятствует раскрытию преступлений. Мы боимся отвечать на вопросы, касающиеся интимных тем. Для нас – это табу, а вот в Америке решили перешагнуть через надуманные запреты и выяснить отношение американцев к сексу. Исследование проводил известный социолог Кинзи. По заданию министерства юстиции США он провел анонимное анкетирование и выяснил, какие вопросы первыми возникают у мужчин и женщин в связи с изнасилованием. Так вот, мужчин больше всего интересует, сколько времени и как сопротивлялась жертва изнасилования, а женщинам интереснее, какие ощущения были у изнасилованной и получила ли она удовлетворение от насильственных действий.

– Вы это серьезно говорите? – спросила Тельнова. – Кто-то считает, что при изнасиловании женщина может получить половое удовлетворение?

– Я не сказал, что кто-то так считает. Кинзи выяснил, что ответ на этот вопрос интересует большинство женщин. Обрабатывавшие результаты его исследований психологи сделали вывод, что каждая женщина, узнав об изнасиловании знакомой, на подсознательном уровне ставит себя на ее место. Отсюда и нездоровое любопытство женщин к натуралистическим ощущениям, а не к эмоциональному фону изнасилования. Меня тоже интересует натурализм, но только с другой стороны. Лично для меня, как для профессионала, любое половое преступление – это действие и физическое состояние участвующих в действии сторон. Ваше физическое состояние и ваши ощущения мне не интересны. Я хочу знать все о состоянии насильника.

– Я поняла вас. – Тельнова посерьезнела, сосредоточилась и продолжила рассказ о событиях того дня. – Увидев нож, я сделала шаг от двери, мужчина перешагнул через порог, велел мне встать лицом к стене. Краем глаза я видела, как он заглянул на кухню, убедился, что там никого нет, велел мне пройти в комнату и лечь животом на пол. Потом он задрал у меня полы халата и лег сверху. Теперь натурализм. Плавки он с меня не снимал, сам не раздевался. Ноги у меня были сдвинуты, руками он обхватил мои плечи снизу и делал движения в точности такие же, как если бы совершал обычный половой акт. Как только он лег на меня, я ощутила…

Дальше у нее не хватило смелости продолжить, и она, в поисках поддержки, посмотрела на меня. Я понимающе кивнул: «Все хорошо. Мы идем в правильном направлении».

– Через его одежду, – продолжила Тельнова, – я чувствовала, как он был напряжен. Потом, после всех его телодвижений, он добился, чего хотел. Он испытал оргазм.

– Другие потерпевшие, подвергшиеся насилию со стороны этого человека, описывают его движения как «терся». Это соответствует действительности?

– Он не совершал беспорядочных движений. Все его действия – это обычный половой акт через одежду. Ему ничто не мешало снять одежду с меня и с себя и совершить все действия в естественной форме, но он выбрал такой извращенный способ удовлетворения. Если вас интересует натуралистическое описание того, что произошло, то это был именно половой акт, а не хаотичные движения.

– Один мой коллега описал его действия как «имитация» полового акта.

– Совершенно точное определение. Лучше не назовешь.

– Вернемся к тому моменту, когда насильник… Хм, как бы сказать-то?

– Пока мужчина был на мне, руки его были у меня под плечами, а раскрытый нож лежал рядом на полу. Закончив половой акт, он встал, защелкнул лезвие ножа в рукоятку и вышел из квартиры. Все это время, пока мы были на полу, дверь в квартиру была прикрыта, но не заперта.

– Вам не показалось, что от него пахнет мятной жвачкой?

– От него пахло серой. Или, как ее правильно называют? Знаете, старухи продают сосновую вареную смолу? Вот такой смолой от него пахло.

– Во что он был одет?

– Сейчас я вам все натуралистично расскажу, – с улыбкой ответила она.

– Вам понравилось слово «натуралистично»?

– Мне понравилось, как вы преподнесли необходимость раскрасить мой рассказ натурализмом. А если серьезно, то я запомнила: визуально – как выглядел нож и какого роста был мужчина, из запахов – запах сосновой серы. Больше я о нем ничего не помню. У меня все мысли были о ребенке, а не о себе. Когда мужчина вышел из квартиры, я подбежала к двери, закрыла ее на замок и долго не могла понять, что же такое произошло. Я бы никогда не стала заявлять об этом случае в милицию, но одна подруга настояла. Она привела такой неожиданный аргумент: «А если он к тебе еще раз нагрянет?» Тут-то я испугалась и написала заявление.

– Поговорим о друзьях и подругах. Мне кажется маловероятным, что насильник позвонил в первую попавшуюся дверь. Согласитесь, ему мог открыть мужчина, а могло получится так, что у вас в этот день были гости. Человек, который напал на вас, явно знал, что в это время дня вы находитесь дома и больше никого в квартире нет. У вас нет никаких соображений на этот счет? Месть? Отвергнутый любовник?

– У вас интересная манера задавать вопросы, – сказала Тельнова. – На слово «любовник» можно обидеться.

– Здесь не то место, где обижаются на слова. В милиции принято называть вещи своими именами. Для нас, например, не существует понятия «гражданский муж». Этот термин выдумали обыватели, чтобы придать благообразную окраску слову «сожитель». Как-то одна очень стеснительная потерпевшая, описывая свои отношения с любовником, прибегла к такой многозначной метафоре: «Мы встречались». Красиво сказано, но не по существу. Итак, что у нас с мужчинами? Не было ли среди ваших знакомых человека, который хотел бы отомстить вам таким изощренным способом?

– Дело было так, – с серьезным выражением лица сказала Тельнова. – У меня был муж, а у мужа – друг. Я и этот друг стали «встречаться». Потом я родила и по внешнему виду ребенка поняла, что отец его – друг мужа, а вовсе не муж. Я честно рассказала супругу о моих «встречах» с его другом и о последствиях этих встреч. Муж не стал скандалить, собрал вещи и ушел. Через полгода нас развели, а еще через месяц я вышла замуж за отца моего ребенка. Между уходом из дома моего мужа номер один и появлением там мужа номер два прошло две недели. Без мужчины в доме я прожила совсем ничего, и именно в это время на меня напал насильник. Других мужчин в моей жизни не было.

– Бывший муж, он что, просто так взял и ушел? А совместное имущество, квартира?

– Квартира моя, а совместного имущества мы не успели нажить.

– Как с подругами? Быть может, у мужа номер два была невеста номер один?

– Он был влюблен в меня и на других женщин не смотрел.

– Похвальная преданность, – не удержался от иронии я.

– Как получилось, так получилось! – заулыбалась Тельнова.

– Оставим на время знакомых. Перед нападением к вам не заходил водопроводчик, электрик, милиционер или агитатор какой-нибудь политической партии? Кто из случайных людей мог узнать, что вы живете одна?

– Никто не заходил, никто мной не интересовался.

– Хорошо, отбросим людей и перейдем к событиям. Что-нибудь необычное происходило с вами в период вашего временного одиночества?

– Когда меня полтора года назад допрашивали в милиции, то я рассказала один случай, но на него никто не обратил внимания. Я сама не знаю, имеет тот случай отношения к моему «изнасилованию» или нет… Наверное, не имеет, но я могу вам его рассказать, если это интересно.

– Мне интересно абсолютно все, – заверил я. – Иногда сущая мелочь может вывести на правильный путь.

– Недели за три до того, как все это произошло, я возвращалась от матери. В какой-то момент мне показалось, что я чувствую спиной чей-то пристальный взгляд. Я обернулась, но никого подозрительного не заметила. Дело происходило днем на многолюдной улице. Если за мной кто и наблюдал, то он мог легко затеряться среди прохожих.

– На каком расстоянии от своего дома вы находились?

– Взгляд я почувствовала в соседнем квартале. Чтобы проверить, не следит ли кто за мной, я зашла в универмаг, походила по этажам, убедилась, что никакого «хвоста» за мной нет, и только тогда пошла домой. В тот день я ночевала одна. Ребенок был у матери.

– Вы кого-то ждали вечером?

– Никого не ждала. Пока я была у мамы, ребенку стало нездоровиться, и мама предложила оставить малышку у нее. Она сказала: «Если Даше станет хуже, я вызову «Скорую», а у тебя дома телефона нет».

– Ребенка зовут Даша, и это девочка. Хорошо. Инна, на досуге набросайте для меня список ваших знакомых. Я не буду опрашивать людей из этого списка и оставлю его у себя на всякий случай – вдруг какая-то фамилия совпадет с эпизодами нападения на других потерпевших.

– Всех подряд знакомых писать? – нахмурилась потерпевшая.

– Нет. Только тех, кто знал о замене мужа номер один на мужа номер два.

Попрощавшись с Тельновой, я вызвал Далайханова.

– Возьми пару человек и прочеши дом, где живет Тельнова. Меня интересуют дети, старухи и подростки, словом, те, кто целый день проводит во дворе дома. Цель опроса – мужчина высокого роста, интересующийся женщиной с приметами Тельновой. Полет мысли уловил? Разъясняю. Наш насильник выбирает на улице случайные жертвы. Какое-то время он идет за ними следом и выбирает момент для нападения. Но с Тельновой у него все получилось не так. Она почувствовала слежку и завела его в универмаг. Ее дилетантские действия только раззадорили насильника, и он решил сменить тактику и напасть на очередную жертву не на улице, а у нее дома.

– По хронологии Тельнова первой подверглась нападению. Все остальные были после нее.

– Я уверен: она была не первой, а какой-нибудь шестой или седьмой по счету. Все действия насильника с Тельновой были отточенными, логически выверенными.

– Почему же тогда до нее никто не заявил о попытке изнасилования? Две или три потерпевшие могут промолчать, но шесть или семь – это перебор.

– Он мог действовать в другом городе или вовсе в другом регионе. Он мог… Да мало ли что он мог! Тельнова – молодая симпатичная женщина, Клементьева – потрепанная наркоманка, Андрейчук – типичная располневшая тетка средних лет. Я не вижу никакой связи между ними, их ничего не объединяет. Если мы не можем уловить никакой системы в действиях насильника, то надо хвататься за любую нить, которая может привести к нему. – Я замолчал на полуслове, подумал и сказал: – Насильник играет с женщинами в какую-то только ему понятную игру. Он и с нами решил сыграть в прятки: он – в темноте, мы – на виду. Нам надо поменяться местами.

После Айдара я пригласил к себе Ключникова.

– Александр Лукич, вынужден признать – ваше определение насильника оказалось очень точным. Он имитатор. Не знаю, для чего он это делает и какие извращенные фантазии толкают его на эрзац-секс, но… – Я щелкнул пальцами, посмотрел на входную дверь, ткнул в нее пальцем. – Александр Лукич, на меня сейчас свалилось проблем невпроворот, так что я злоупотреблю служебным положением и часть своих непосредственных обязанностей переложу на вас.

Ключников согласно кивнул. Если не бегать за преступниками по улицам и не сидеть в засаде в притоне, то он был готов к любой работе. К любой кабинетной работе.

– От моего имени, – стал диктовать я, – заведите дело оперативной проверки в отношении фигуранта, которого мы назовем «Мерзкий имитатор».

– Областники пропустят слово «мерзкий»? – засомневался Ключников.

– Сейчас перестройка, гласность. Почему бы нам не назвать насильника так, как мы хотим? «Мерзкий» – вполне литературное слово. Я лично не вижу в нем ничего вызывающего.

– Попробуем, – согласился Ключников.

– Далее. Окраска фигуранта: серийный насильник, сексуальный маньяк-извращенец.

– Такое оперативное дело в областном УВД точно регистрировать не будут. Маньяк в городе – это ЧП! Тут всех надо на уши ставить, а мы плановой разработкой заниматься будем?

– Александр Лукич, если кто-то в областном УВД заявит, что человек, напавший на пять женщин, не маньяк, то пускай он возьмет на себя ответственность за все последующие нападения. Наш маньяк уже не остановится. Он во вкус вошел. Его пьянит безнаказанность. В последний раз он даже вернулся на место происшествия, чтобы понаблюдать за нашими действиями.

– Слово «маньяк»… – робко попытался возразить Ключников, но я не стал его дослушивать.

– Определение «маньяк» – это мое решение, и оно отмене не подлежит! Один раз – это случай, три – система, пять – маньяк. Наш долг – нейтрализовать маньяка, а не заниматься словоблудием и подбирать ему благозвучное название. Я все понятно объяснил? К вечеру жду материалы на подпись.

Тщательная отработка жильцов дома Тельновой дала нужный результат. Одна из старушек припомнила, что в марте прошлого года к ней возле подъезда обратился симпатичный молодой человек.

– Я видел, как в автобусе девушка выронила записную книжку, – сказал он. – Хотел ей вернуть, да не успел, двери захлопнулись. В этой записной книжке есть ее адрес, да номер квартиры написан неразборчиво.

– С нашего дома девушка? – уточнила старушка. – Как выглядит, расскажи, я тут всех знаю.

Маньяк описал ей внешность потерпевшей, и словоохотливая бабулька выложила ему про Тельнову все, что знала.

– Она с мужем разводится, – «по секрету» сообщила старушка. – Говорят, ребеночек-то не его! Нагуляла где-то, а с виду такая порядочная, здоровается всегда.

Никаких примет маньяка старушка не запомнила.