Электронная библиотека » Генри Олди » » онлайн чтение - страница 1


  • Текст добавлен: 12 ноября 2013, 23:24


Автор книги: Генри Олди


Жанр: Публицистика: прочее, Публицистика


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Генри Лайон Олди, Андрей Валентинов
Любой гасконец с детства академик
(Семинар-диспут. ХII Международный Харьковский фестиваль фантастики «Звездный Мост», 18 сентября 2010 г.)

«Чтобы писать на высшем уровне своих возможностей, надлежит сделать себе свой ящик для инструментов и отрастить такие мышцы, чтобы повсюду таскать его с собой. И тогда не придется смотреть на трудную работу как баран на новые ворота – можно будет взять нужный инструмент и заняться делом».

Стивен Кинг

Олег Ладыженский:

Мы сегодня проводим семинар о семинарах. Хочется поговорить о самом принципе обучения как таковом, обучении литературному ремеслу и обучении литературному мастерству. Кстати, это разные вещи, разного уровня. На семинарах по каратэ вот тут занимаются цветные пояса, здесь – 1-е и 2-е даны… Разные программы. Итак, семинары, мастер-классы, самообучение; пробы нового, изменение стиля, планирование; этюды, эскизы, наброски…

Мы вдруг поняли, что обучение – невероятно острая и болезненная тема. Когда мы начали по просьбе разных оргкомитетов вести семинары и мастер-классы, количество наших недоброжелателей выросло в разы. Хотя казалось бы… Никто силой не тянет семинариста ехать в Харьков или Партенит, или на Роскон. Едут сами, по собственной воле. И вдруг со стороны зрителей (не семинаристов!), особенно виртуальных зрителей из интернета – вал возмущения, ненависти, какой-то странной злобы. Откуда берется такая нервная реакция на сам принцип, что учиться, в общем-то, надо, что учиться – это неплохо, и самообучаться не вредно? Сама идея необходимости литературного обучения вызывает в фантастической среде неприятие, эмоциональность которого зашкаливает за все разумные пределы! Не верите? Почитайте сайты, где народ самообучается; почитайте конкурсные сайты. Хоть у начинающих, хоть у мэтров. Хоть обучение, хоть самообучение. При этом все соглашаются, что учиться, пожалуй, надо. Но изыскивают такие формы обучения, которые позволяют ничего не делать самому и презирать тех, кто делает; формы доступные и необременительные.

Это неприятие и раздражение до смешного напоминает капризы ребенка, которого утром строгие родители гонят в школу. Дитя спать хочет, а потом играть в футбол во дворе. А ему говорят: «Вставай, умывайся, завтракай, и бегом во второй класс, учить эту чертову арифметику». При этом, казалось бы, все знают, что надо учиться основам ремесла и мастерства. Это знают музыкант, архитектор, режиссер, художник. Техника мазка, гармония и звукоизвлечение, пластика и сценречь, мизансценирование и событийный анализ пьесы. Одни писатели полагают, что литературе учиться ни к чему. А писатели-фантасты уверены, что любой гасконец с детства академик. Не получаем ли мы в итоге толпу бандерлогов, которые «самый умный народ в джунглях, потому что мы все так говорим»? Ну и Маугли в короли – в статую запихнуть, задом утрамбовать.

Еще раз подчеркиваю: учиться основам ремесла – это начало творческой карьеры, до того, как начинаешь учиться основам мастерства. Это естественно. У писательского дела – литературы – есть свое ремесло, которое многие презирают. «Ремесло – ниже нашего уровня. Нам бы сразу высокое искусство!» Ну, какое искусство, если я хочу играть прелюдию ми-минор Шопена, а у меня пальцы не двигаются? Сначала придется долго играть этюды Черни. Но из всего разнообразия народом приветствуется главная форма обучения – конкурсы и сетевые форумы!

Рассмотрим ситуацию на примере семинаров и мастер-классов. Мы их вели много, имеем некоторый опыт. Мы сейчас говорим не о том, что: «Приходите к нам на семинар!» Мы сами учимся. Мы, когда ведем эти семинары, учимся в десять раз больше, чем семинаристы. Потому что видим, чему надо учиться. Анализируя чужие тексты, видим свои ошибки в первую очередь. Но речь о другом. Как сама идея семинаров воспринимается на «творческих» форумах?

У народа главный вопрос:

– Зачем это надо семинаристам – и зачем это надо ведущим семинар?

Народ недоумевает. Выдвинуты следующие версии:

– Олди любят «пасти народы». На семинаре они реализуют свою пагубную страсть, самоутверждаясь за счет безответной молодежи;

– Олдям это не составляет труда. Для разбора им не надо читать представленные романы целиком – достаточно половины или даже двух страниц;

– Это коммерческий проект, Олдям платят большие деньги;

– Так Олди утешают свое самолюбие, страдающее от малых тиражей и забвения;

– У Олдей много свободного времени.

Про семинаристов доминирует одно главное мнение:

– Им это совершенно не нужно, и они зря тратят время и деньги.


Григорий Панченко (реплика из зала):

Неправда.


Олег Ладыженский:

Почему?


Григорий Панченко:

Каждый хочет занять первое место и услышать, что старик Державин – старик Олди – их заметил, и в гроб сходя, благословил.


Олег Ладыженский:

Надо говорить не так: «…их заметил и в гроб сходить благословил.» На этой мажорной ноте я передаю слово Дмитрию Евгеньевичу.


Дмитрий Громов:

При этом почему-то не берутся в расчет самые простые и очевидные варианты:

– Ведущие семинар платят долги. В свое время помогали нам, теперь помогаем мы. Если мы в состоянии дать вам что-то полезное, почему бы этого не сделать? Мы ходили на клуб любителей фантастики, где писатели, к тому времени уже публиковавшиеся, разбирали наши тексты. Мы ездили на семинары: в том числе на семинар в Ялте, который (нашу группу) вел Сергей Александрович Снегов, ныне, к сожалению, покойный. Тогда ему было уже за восемьдесят, но он очень интересно – и очень язвительно, кстати – разбирал тексты. Короче, если у нас есть какой-то опыт, почему бы не поделиться?

– А семинаристы хотят учиться ремеслу писателя.

А ведь правда, почему самое простое не востребовано? Не потому ли, что желание поделиться и желание научиться в наше время выглядят неестественно и подозрительно?

Вот начинающий романист-фантаст пишет на форуме (2010 г.):

«Давно считаю, что в существовании таких заведений, как Литературный институт имени Кой-кого:-) нет совершенно никакого смысла (ну, это так – заметка на полях).

Если бы Флобер и Стендаль присутствовали на семинаре Олди, уверен, классики сидели бы, открыв рты от восхищения… Что сказать, умные дядьки – языком чешут, что метлой метут. В то же время – а чё там, на их семинаре, происходит такое? А раздача костылей для тех, кто не умеет ходить. Помогут эти костыли? Вряд ли. Фактически Олди делятся тем, о чем сами думу думали, когда поняли, что им не светит слава Лукьяненко. А потому – их знание бесполезное. Тем, кто пишет, это знание должно придти через собственное упорство – потому как свой „творческий путь“ по таким конспектам не пройдешь…»

Итак, многие утверждают, что главный и чуть ли не единственный способ обучения – практика. Мастерство, с их точки зрения, должно прийти через собственное упорство. Тогда почему они так мало пишут? Едва ли не только на конкурсы. Они говорят, что им приходится параллельно работать, а мы, бездельники, можем только писать. Но и мы работали параллельно с литературой не год, не два и не десять. Зачем далеко ходить: Андрей Валентинович и по сей день преподает в университете. Но когда появилась реальная возможность публиковаться, выяснилось, что у нас, у Андрея и у других наших (работающих!) коллег написано по пять, восемь, десять, двенадцать книг! Почему тогда у форумных оппонентов, если практика – их главный вариант, при предложении опубликоваться, как правило, находится десяток рассказов да незаконченная (считай, почти не начатая) сага не пойми о чем?

Выходит, предложенный ими способ для них же и не работает? Получается, по их же варианту, они и не учатся.

Сейчас принято отстаивать позицию, что истинному фантасту ни к чему стиль, язык, литературность. У фантастики, дескать, иные задачи. Лично мы полагаем, что такая позиция – спасательный круг агрессивной бездарности. Когда автор пишет художественную литературу и заявляет, что уметь это делать – необязательно и даже вредно, ибо он, автор, богат идеями и нейтронными (нейронными?) генераторами… Разумеется, такая позиция снимает всякую необходимость обучения.

Зачем?


Андрей Валентинов:

В чем причины такой «нелюбви к учению?» Проще всего в очередной раз помянуть «падение нравов». Однако «нравы», если верить современникам, ухудшаются с каждым поколением еще со времен Древнего Египта, однако уровень художественной литературы с ними никак не коррелируется. Скажем, большая часть фантастических произведений 1960-70-х годов в художественном отношении на голову выше, чем у наших современников (если, опять-таки, брать их «в массе»).

Конечно, сказывается пресловутый рынок, требующий удешевления книжной продукции, а также профанация, а то и полное исчезновение редакторской работы. Однако, все это причины не главные, более того, являющиеся следствием глобального изменения того, что мы привычно называем Фантастикой. То, что еще в 1990-е было (или стремилось быть) Литературой, в наши дни окончательно стало «жанром».

(«Жанр» как термин употреблен вместо набившего оскомину термина «формат». Оба они не слишком точны, но сводятся к одному и тому же. «Жанр», как и «формат» требует от «продукта» прежде всего содержания в ущерб литературной форме, подчас и полностью ее отрицая.)

Следующий параграф я бы назвал: «Убийца не может быть китайцем».

В качестве примера можно вспомнить злоключения детективного «жанра». К 1920-м годам детектив имел давнюю и прочную литературную традицию, украшенную именами Диккенса, По, Достоевского, Честертона, Стивенсона. Многие из «детективов» стали классикой мировой литературы. Однако это и вызвало протест тех, кто пытался развивать непосредственно «жанр», то есть детектив, как литературно оформленную логическую задачу. В качестве ответа появились пресловутые правила написания «настоящего» детектива, сформулированные американцем Стивеном Ван Дайном. Они весьма забавны (убийца и в самом деле не должен быть китайцем), но кое-что совсем не кажется смешным. Вот например:

«В детективном романе неуместны длинные описания, литературные отступления на побочные темы, изощренно тонкий анализ характеров и воссоздание „атмосферы“. Все эти вещи несущественны для повествования о преступлении и логическом его раскрытии. Они лишь задерживают действие и привносят элементы, не имеющие никакого отношения к главной цели…»

А теперь вспомним день сегодняшний, и не детектив, а родную Фантастику. Очень многие авторы, отнюдь не будучи знакомым с идеями давно забытого мистера Дайна, строго следуют его требованию, отбрасывая все «несущественные» вещи. Литература мешает «жанру» – значит, долой литературу! Порой этим даже гордятся. Сколько раз приходилось читать в авторских комментариях признания в том, что уровень книги в литературном отношении не очень, зато четко соответствует иным требованиям, ведущим «к главной цели». Таковая тоже сформулирована, причем для разных направлений нынешнего «жанра». Читатель уже знает, что обязательно должно быть в книге «про ведьмочку», в опусе про «попаданцев» или в космоопере. Кое-что даже вполне официально формализировано. Вспомним список требований издательства «Крылов» с запретом изнасилования подруги главного героя. Убийца не может быть китайцем!

Результат очевиден. «Жанровая фантастика», в литературе не нуждающаяся, все дальше от нее уходит. Соответственно и авторы не заинтересованы в том, чтобы писать лучше (с точки зрения изящной словесности). Их дело – строго выдерживать правила «жанра»; отсюда такое внимание к форме ушей у «ельфов» и к видам заклепок у боевой техники. Именно об этом ведутся споры, порой весьма яростные (достаточно наскоро пробежать по страницам Самиздата). Язык же, психология и прочая «литературщина» если и интересуют авторов и читателей, то лишь с точки зрения гладкости и «легкоусвояемости» текста.

Бороться с «жанром» невозможно, более того, такая борьба и не требуется. Надо лишь четко отдавать себе отчет в том, что ты пишешь и что читаешь: произведение изящной словесности, где главным в любом случае является человек с его проблемами – или инструкцию по эксплуатации пылесоса, написанную с использованием некоторых формальных литературных приемов. Инструкции тоже нужны, однако проходят они по совсем иному ведомству. Исключения бывают, но очень редко. За последние столетия были написаны сотни тысяч путеводителей, но лишь один из них – «Трое в лодке, не считая собаки».

Однако то, что часть писателей ушла ваять инструкции и путеводители, не отрицает того, что очень многие по-прежнему стоят на грунте Литературы. Однако, их положение, равно как и условия работы, заметно ухудшились. Сбита литературная «планка», сочинители текстов про «ведьмочек» и «попаданцев» творят откровенную халтуру, подчас не только не зная всяческих «падежов», но даже ими не интересуясь. Практически исчез стимул писать хорошо. Те, кто вступает в Литературу, поневоле вынуждены ориентироваться на худшие (в отношении литературы, а не количества заклепок) образцы. Более того, даже у опытных писателей появляется соблазн творить ниже «планки» – усилий меньше, а результат вполне удовлетворителен, если все это делается в рамках очередного «проекта».

Поэтому, если мы все-таки говорим о Литературе, учеба необходима – причем и молодежи, и «мэтрам». Последним в особенности, ибо ко всему перечисленному следует добавить неизбежно появляющиеся штампы, готовые приемы, которые опытный писатель часто применяет, не слишком задумываясь. В результате книги даже очень известных авторов становятся клонами, что еще более подрывает и без того не шибко высокий авторитет Фантастики.


Олег Ладыженский:

Вчера на семинаре шла речь о том, что в художественном произведении часть смысла, часть содержания отдана форме изложения. Я хочу это продемонстрировать на простом примере. Можно попросить кого-нибудь из зала подойти ко мне? Спасибо (выходит Антон Свириденко). А теперь я прочитаю известное стихотворение Пушкина:

 
Я вас любил: любовь еще, быть может,
В душе моей угасла не совсем;
Но пусть она вас больше не тревожит;
Я не хочу печалить вас ничем.
Я вас любил безмолвно, безнадежно,
То робостью, то ревностью томим;
Я вас любил так искренно, так нежно,
Как дай вам бог любимой быть другим.
 

Теперь мы попросим Антона пересказать его своими словами.


Антон Свириденко (начинает, но быстро сбивается):

В принципе, чего пересказывать? Я уже пересказал. Кому не видно, пойдет и сам прочитает (демонстрирует самодельный бэдж с неким афоризмом). Сейчас я бы сказал проще: «Я вас любил, хотел вот расплатиться…»


Олег Ладыженский:

Спасибо большое. Это было замечательно. Обратили внимание на разницу? Так вот, еще раз: стихотворение Пушкина и пересказ Антона – две разные формы. Только ли формы? А содержание от этого не меняется? Вот и повторяю: в художественном произведении то, как оно написано, выполняет функцию большой части смысла! Это не вспомогательный фактор, а один из базовых! Говорю крамолу: одной искренности и эмоциональности автора недостаточно, чтобы пробиться к сердцу читателя. Художественность – система образов, оформленных посредством языка. Мощнейший инструмент воздействия. Без него едва ли не большая часть содержания пропадает. А без приличного набора инструментов художественность не рождается.

Я вчера говорил, что писатель может выглянуть в окно и написать рассказ о том, что увидел. Бабушки на лавочке, дети играют, дворник… Настоящий, хороший рассказ. Не прячась за костюмированность, фантастичность, перестрелки из бластеров и поединки на мечах. Время от времени такое делать необходимо – чтобы «не сбивать руку». Ну хорошо, не рассказ – эскиз. Набросок. В разных манерах, стилистике… В архивах Алексея Толстого нашли триста описаний одного и того же двора, который он видел из окна – разных описаний! Разных стилистически, эмоционально, технически… Писатель тренировался. Почему же мы, фантасты, не пишем ни эскизов, ни набросков, ни этюдов. Почему не учимся, пробуя стилизовать зарисовку под Кинга, Желязны и Стругацких? Если уж не умеем под Алексея Толстого и Исаака Бабеля… Почему сразу – многотомная сага? Ведь бред же – начинающий композитор начинает с симфонии…


Дмитрий Громов:

Позвольте две цитаты: покороче и подлиннее:

«Одна из множества идей, открытых мне античной литературой, в которую я углубилась в восемнадцать лет в поисках чего-то неопределимого, была записана греческим автором Плутархом: „Развитие внутреннего мира изменяет внешний“.»

Джоан Роулинг (из речи перед выпускниками Гарварда)

Теперь – конспект и тезисы доклада для учителей-гуманитариев на международном семинаре, посвященном современной литературе. Материал в сжатой форме опубликован в коллективной монографии КФО МИОО в 2009 г.:

«В 1-й половине ХХ в. в эссе „О читателях книг“ Г. Гессе рассуждал о трех типах читателей. Один в процессе чтения просто следит за развитием сюжета и сопутствующих персонажей. Другой создает свой личный ассоциативный ряд. Третий пытается разглядеть очертания самого писателя и его характер, вскрывает умело запрятанные приемы, заставляющие нас сопереживать вымыслу. Естественно, ни один человек не остаётся в пределах одного типа даже в процессе чтения одной и той же книги.

Эстетической задачей автора сегодняшнего дня становится обращение ко всем трем типам читателей.

Постмодернистский текст – это „многоуровневое“ письмо: под информацией, доступной каждому, лежит информация, доступная человеку хорошо образованному – способному узнать цитату, оценить авторскую аллюзию, конструкцию текста; еще глубже – информация, доступная профессионалу, т. е., посвященному, любующемуся самим процессом делания. Тут-то и наступает черед игре: удовольствие от авторской творческой игры, удовольствие от процесса „чтения“.

Первый тип (назовем его „стихийный“ или „эмпатический“) будет следить за динамикой сюжета, драматизмом событий, взаимоотношениями героев. Если автор только на этом и остановится, создав легко „узнаваемую модель“, то мы будем иметь дело с китчем, который создан по законам упрощения, паразитического заимствования апробированных находок. Китч всегда серьезен, в нем нет самоиронии, которая предполагает отношение, интеллектуальный позыв. Яркие монстры на обложках, рекламные буклеты – вся атрибутика паратекста также ориентирована только на читательский рынок.

Второй тип – читатель „второго уровня“ („ассоциативный“ или „массовый“) балансирует на уровне „высокой“ и „низкой“ культуры. Именно здесь кроются истоки техники цитации, римейков, симулякров и прочих изобретений постмодерна. Читатель получает право на любую концепцию действительности; право на эксперимент и моделирование, на свободу творчества и изобретательство. Даже корни виртуальной фанфикшн-литературы кроются в возможности культурной игры в обществе, признающем полилог, использующем гипертекст, строящийся на текстах. В этом поле проявляется интерес к языку, использование игры знаков. Это игра на образованности. Здесь также кроется своя опасность. Эта литература, построенная на игре с сакральным, зачастую склоняется к нигилизму, потере Абсолюта. Смерть, кровь, реклама, смех, блуд и абсурд сосуществуют в одних плоскостях.

Только единицам авторов удается преодолеть барьер „высокой“ литературы и обратиться к искусству для посвященных. Несмотря на конечную обращенность к третьему типу читателя („профессиональному“ или „элитарному“), они тем не менее не впадают в гиперэстетизм, ведущий к непониманию. Особенность их творчества в „двойном кодировании“ (термин Чарлза Дженкса обозначает двойную апелляцию автора – к массе и профессионалам), многоуровневом письме, рассчитанном на разную компетентность читателя.»

Давайте сравним идеи Гессе и то, о чем говорила Джоан Роулинг. Казалось бы, писатели разные, и говорили о разном, а на деле – об одном и том же. Принципы, продекларированные Гессе, Джоан Роулинг успешно воплотила в жизнь. Думаете, популярность «Гарри Поттера» объясняется только рекламной «раскруткой» и увлекательным сюжетом? А ведь в своем романе-эпопее Роулинг реализовала именно процитированный ею принцип Плутарха методами «трех восприятий» Гессе. Плюс – всевозможные аллюзии и архетипы, явные и скрытые переклички с реальностью, ассоциативные пласты, культурный контекст, в котором просматривается изрядный пласт мировой литературы от античности до наших дней – вот что такое «Гарри Поттер», кроме истории взросления юных героев, кроме магического антуража, приключений и загадок.

«Гарри Поттера» читают далеко не только дети и подростки. Книге посвящен целый ряд серьезных критических, литературоведческих и аналитических работ. В чем же дело?

А дело именно в том, о чем говорил Гессе. В трех типах читателей и, соответственно, трех типах книг, для них предназначенных. Увы, чаще всего из-под пера авторов выходят книги, «цепляющие» лишь один из упомянутых читательских слоев. Забойные боевики, детективы, незатейливая приключенческая фантастики и томно-слезливые «дамские романы» – в случае первого слоя. Мутные потоки сознания, сплошь начиненные изысками психологии и литературными аллюзиями, но не имеющие ни внятного сюжета, ни ярких героев – во втором случае. И «экспериментальная проза», где эксперимент превращается в самоцель и затмевает собой все остальное – в третьем.

Умение же заинтересовать и увлечь хотя бы два из трех слоев читателей – большая редкость. Не говоря уже о книгах, способных всерьез «зацепить» все три читательские страты.

Без литературной учебы развить в себе умение «цеплять» хотя бы два (а тем более – три!) упомянутых слоя читателей – невозможно. На природном таланте и трудолюбии возможно создавать достаточно популярные «однослойные» произведения. Но для «полифонии», для охвата двух и более из указанных групп читателей, писателю необходимо учиться. Развивать свой талант и чувство слова, овладевать новыми приемами и методами, наполнять «ящик с инструментами», о котором писал Стивен Кинг. Только тогда книги смогут заинтересовать разные читательские страты. Ибо автор, который не учится ничему новому, никогда не сможет качественно расширить свою читательскую аудиторию. Ему просто нечем будет заинтересовать читателей из других групп.


Андрей Валентинов:

Можно, конечно, задать провокационный вопрос – а чему именно учиться? И вдогон: как оценить успехи – и собственные, и те, что у коллег?

Ответ на вопрос первый, к сожалению, прост. Очень многие (не стану поминать «большинство») из тех, кто вступает в литературу, и даже тех, кто успел в ней угнездиться, пишут в лучшем случае «гладко». И то приходилось слышать о не таких уж маленьких «мэтрах», сдающих в редакцию сырые черновики. Мол, поправят, ежели захотят.

Для писателя (фантаста, детективщика или элитарщика, все равно) это – отсутствие необходимой квалификации. А для тех, кто уже печатается – еще и тяжкий грех, ибо такой гладкописец неизбежно становится дурным примером для начинающих. Научиться писать «гладко» не так и трудно, но это слишком низкий уровень планки, еле-еле над самой землей, не пролезешь.

Следующий, совершенно необходимый этап – научиться писать не сочинение по заданной теме, а все-таки литературное произведение. Сколько раз приходилось отмечать, и вслух, и про себя: речь персонажей, темп, кульминация, финал. Это азы профессионализма, но даже их часто не хватает.

Но и этого мало. Стремиться следует еще выше – к тому, чтобы текст становился узнаваемым, «личным». Тогда и в самом деле писатель может говорить в полный голос, и, главное, этот голос станет его собственным.

Однако и это не должно успокаивать – напротив. Сразу же появляется еще один соблазн. Рука «набита», текст сам собой выбивается на клавиатуре, ничего уже не надо придумывать… А как результат – неизбежное самоповторение, клиширование, а в перспективе потеря с таким трудом найденной индивидуальности. Так что учиться нужно всем, вне зависимости от стажа, калибра и «мэтража».

Да будут нам, писателям, примером наши антиподы с самиздатовских форумов. Тамошние персонажи пишут, мягко говоря, не очень, более того, их это и не сильно беспокоит. Однако поглядите, с каким энтузиазмом, если не с фанатизмом, они обсуждают каждую смысловую деталь текста (допустим, очередную железяку). Такой бы напор нам самим – и в первую очередь именно на художественную составляющую того, что мы пишем. Железяки никуда не денутся, приложатся.

Плохо, когда про уже маститого автора говорят: такое, мол, ему удается, а этому он так и не выучился. Но еще хуже, если маститый, подобное услыхав, не сделает правильные выводы. Обидеться, конечно можно, но лучше ликвидировать сам повод. И надежней, и нервов меньше потратишь.


Олег Ладыженский:

Перед тем, как передать микрофон вам, желающим подискутировать, я хочу еще раз объяснить ситуацию. Все, что было нами сказано, мы относим к себе в полной мере. Не с Олимпа вещаем: вам надо учиться, а мы вас научим. Ничего подобного. Мы точно так же сидим, ломаем головы, ищем новые способы, новые средства, новые приемы. Ищем больно, мучительно, тяжело. Зачастую не получается. Ну, так не всегда в обучении в конце пряник бывает.

Кто хочет к микрофону?

ВЫСТУПЛЕНИЯ ДИСПУТАНТОВ:

Станислав Бескаравайный:

Вот тут хорошо было сказано – и даже несколько пожаловались – что нет зарисовок, эскизов… С чем это связано, к чему приводит? Молодые авторы очень любят свои тексты. Я тоже их люблю, и до сих пор. Так вот, когда им указывают пальцем – и мне тоже – становится неприятно, мерзко. Пока шкуру не отрастил или с самого начала не включил большую наглость… Критика текстов, даже вполне хорошая, воспринимается исключительно как нападки. Поэтому есть необходимость разделить сам текст, как творение законченное, как рассказ, статью, и все остальное – и учебу. Но это почему-то происходит очень редко. Отчасти, наверное, потому, что сеть дает возможность сразу всем собраться из всех точек, где есть интернет, вместе, и выдать уже готовые тексты, которые можно сравнить и по ним ругаться. Это значительно интересней. В 10000 раз интересней ругаться по конкретным текстам. Это правда.


Григорий Панченко:

Прежде всего скажу, что Олди абсолютно правы, поскольку они это относят и к себе в первую очередь. Дело в том, что очень мало кто из достигших успеха фантастов относит это к себе. По этой же причине подобного рода семинары не являются в нашей среде правилом. Я имею в виду семинары, которые проводят мэтры. Потому что мэтры очень любят, когда любят их-любимых. К сожалению, это чрезвычайно сильно задает тон на более низких уровнях. Вспомним известную статью Олега Дивова в «Если», когда он говорит, что у нас фактически исчезла критика, потому что это все – наша тусовка, в том числе издания, где критика публикуется. Если шаман из вражеского племени покритикует меня, вождя другого племени, то я, ставший вождем не зря, может быть, это и пойму, но мое племя не поймет. В результате складывается ситуация гречневой каши, которая сама себя хвалит. Критиковать можно преимущественно молодых, которые идут в «Крылов» не от хорошей жизни.

Посмотрим наши номинационные списки: там уже сплошные «Крыловы». Я не имею в виду конкретное издательство. «ЭКСМО» еще как-то держит марку… А сколько было издательств, хороших и, главное, разных – тут важнее даже разных, чем хороших – во время первых «Звездных Мостов». Налицо ситуация, когда вся фантастическая страта принимает некие правила игры. Я думаю, что тут роль редакторов похуже, чем роль рядовых сдавшихся. Но вспомним и о нас, пишущих, читающих, участвующих в семинарах. Олди в свое время аргументировано критиковали такую вещь, как проекты. Теперь в проекты пошли «мэнстры». Это нечто среднее между мэтрами и монстрами. Так вот, не думаю, что в дальнейшем критика проектов будет часто подниматься даже на высшем уровне фэндома. Разве что Олди поднимут…


Олег Ладыженский (улыбаясь):

А вдруг Олди «Сталкера» пишут?


Григорий Панченко (смеясь):

Все, понятно. Значит, и Олди не поднимут. Но в чем соблазн для молодых? В том, что большое количество успешно издающихся, получающих премии авторов – они некритикуемы. И это создает замкнутый круг.


Владимир Аренев:

«Сталкер должен быть один» – хорошее название… Гриша, между прочим, подал идею, которая, я думаю, может быть интересна. Возможно, вы ее используете: семинар, где мэтры анализируют тексты друг друга, а остальные слушают.


Олег Ладыженский (ехидно):

Вы представляете, что в интернете закипит на следующий день?


Дмитрий Громов:

И даже прямо в этой аудитории…


Владимир Аренев:

Два замечания, мысли и поправки. Мне кажется, не очень корректно говорить о том, что у нас сейчас никто не пишет зарисовки, этюды и так далее. Эти вещи не выкладываются в интернет. Мы узнаем о том, что они существовали у классиков, когда мы читаем уже архивы.


Олег Ладыженский:

Я разговаривал перед этим докладом с коллегами самого разного издательского калибра – не пишут! Ну, Логинов пишет, еще кто-то… Пишут единицы!


Владимир Аренев:

Некорректно говорить, что никто не пишет. Это раз…


Олег Ладыженский:

А я и не обобщаю – «никто»…


Владимир Аренев:

И второй момент… Когда автор уже «садится в поезд», уезжает от самиздата – почему у него появляется соблазн? Целеполагание другое! Не сделать хорошую книжку, а издаться и заработать. Вот когда будет целеполагание написать хорошую книжку… У меня в голове есть идеальный образ книги, которую я хочу сделать, и я стараюсь наиболее качественно ее сделать. Качество книги – это главное, а не издаться, не наибольший тираж, не слава! Тогда, наверное, все-таки…


Из зала:

Это возможно только, когда авторам будут платить, чтобы они НЕ писали и, не дай Бог, не издавались! За ваш неизданный тираж – премия года!


Владимир Аренев:

Наверное, так! Деньги проедаются, а стыд остается.


Ольга Чигиринская:

То, что было сказано о критиках… По-моему, в последнее время в фэндоме начисто забыли одну вещь: критика является частью не только литературного процесса, но и науки, научной дисциплины, которая называется «литературоведение».


Святослав Логинов:

Литературоведение отдельно, критика отдельно! Котлеты и мухи – в разные тарелки!


Ольга Чигиринская:

Это стойкое убеждение, которое высказал мэтр, является одной из причин того, что критика в фэндоме уровнем даже ниже, чем проза. Для того, чтобы критиковать книгу, нужно знать, как она делается. Нужно знать рабочий процесс. То есть, нужно владеть хотя бы азами литературоведения. Люди ими попросту не владеют. Они берут свое «мне нравится» или «мне не нравится», оформляют это в более или менее читабельную форму и выкладывают в виде рецензии, или даже обзорной статьи. Профессионализм нужен критикам. Может, семинар для критиков устроить?

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> 1
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации