Текст книги "Лев Троцкий. Оппозиционер. 1923-1929"

V расширенный пленум ИККИ (март – апрель 1925 г.) в очередной раз бросил камень в огород Троцкого. В резолюции по итальянскому вопросу, в которой критиковалась левацкая политика генерального секретаря компартии Амедео Бордиги, было сказано, что «он сходится с Троцким» в вопросах кадровой политики итальянской компартии и, как и Троцкий, «видит прежде всего роль вождей в революции и упускает из виду или недооценивает роль партии как массовой организации пролетариата»[357]357
  Коммунистический Интернационал в документах. С. 520.


[Закрыть]. Другая резолюция пленума обвиняла в троцкизме германских коммунистов Брандлера и Тальгеймера, а также Радека. Про Тальгеймера было, в частности, указано, что его статья, отклоненная журналом «Коммунистический Интернационал», содержала выпады «против русской старой большевистской гвардии» «совершенно в духе» «Уроков Октября» Троцкого[358]358
  Там же. С. 525.


[Закрыть]. Фамилия Троцкого и термин «троцкизм» все больше и больше превращались в пугала, от которых надо было держаться как можно дальше.

В написанном в августе 1925 г. и, по всей видимости, согласованном с Троцким «Предварительном наброске тезисов о политике Коминтерна»[359]359
  Коммунистическая оппозиция в СССР. Т. 1. С. 143 – 151.


[Закрыть] Радек дал весьма пессимистическую картину положения в Коминтерне и в его партиях после V конгресса: «В промежуток времени, отделяющий нас от Пятого конгресса, произошли события, доказывающие, что постоянному провозглашению необходимости централизованного руководства со стороны ИККИ не соответствовали факты. Пока не происходили катастрофы, ИККИ занимался персональным составом центральных комитетов, но не их политикой. Основные вопросы, стоящие перед Коминтерном, которые решить самостоятельно компартии Запада не в состоянии, которые могут быть решены только совместными усилиями лучших элементов Интернационала, не выдвигаются и не разрабатываются ИККИ».

Радек, как и Троцкий, подвергал острой критике политику компартий Германии, Франции, Польши, Чехословакии, США. Особое внимание привлекала внутренняя нестабильность руководящих партийных органов, борьба в них различных течений, стремление одних групп отстранить другие от руководства, и это при общем слабом влиянии компартий на рабочих. Троцкий, Радек и другие деятели, ведшие работу в органах Коминтерна, с удовлетворением отмечали, что в компартиях к руководству приходили левые группы, солидаризировавшиеся скорее с Троцким, чем с Зиновьевым. Но они считали, что эти группы самостоятельно не в состоянии справиться даже с вопросами коммунистической пропаганды, не говоря уже о задачах организации массовых экономических и политических выступлений. Единственной работой, которая должна была служить пропаганде «ленинизма» на Западе, была книга германского коммуниста, эмигранта из России Аркадия Маслова[360]360
  Маслов (настоящая фамилия Череминский) Аркадий (1891 – 1941) – деятель германского коммунистического движения российского происхождения. Участник Ноябрьской революции 1918 г. Член компартии с 1919 г. В 1921 г. стал одним из руководителей левой фракции в партии совместно с Р. Фишер и Э. Тельманом. В 1925 г. был избран в ЦК и Политбюро. В 1926 г. был исключен из партии по требованию Исполкома Коминтерна за поддержку взглядов Троцкого и других оппозиционеров в ВКП(б) (перед этим произошел разрыв с Тельманом, полностью поддержавшим Сталина). В 1928 г. Маслов участвовал в основании оппозиционной коммунистической организации Ленинбунд. В 1933 г. эмигрировал во Францию. В 1940 – 1941 гг. жил на Кубе.


[Закрыть] «17-й год», но и ее Радек подверг сокрушительной критике, как «безграмотную попытку ревизии ленинизма»[361]361
  Коммунистическая оппозиция в СССР. Т. 1. С. 144.


[Закрыть].

Иначе говоря, результаты V конгресса Коминтерна оппозицией оценивались негативно. «Левый курс» в Коминтерне, приведший к отстранению от руководства ряда опытных деятелей промосковской ориентации (в их числе назывались группа «Спартак» в Германии, поляки Варский[362]362
  Варский (настоящая фамилия Варшавский) (Адольф) (1868 – 1937) – деятель польского социалистического и коммунистического движения. Один из основателей Социал-демократии Королевства Польского и Литвы (1893) и компартии Польши (1918). Был одним из лидеров компартии до 1929 г. После этого был отстранен от руководства. Жил в Москве, работал в Институте Маркса – Энгельса – Ленина при ЦК ВКП(б), написал и издал ряд трудов по истории польского социалистического и коммунистического движения. Арестован во время Большого террора. Расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР.


[Закрыть] и Валецкий[363]363
  Валецкий Максимилиан (1877 – 1937) – деятель польского социалистического и коммунистического движения. Социал-демократ с 1895 г. Один из основателей компартии Польши в 1918 г. В 1921 – 1925 гг. представитель этой партии в Исполкоме Коминтерна. С 1925 г. постоянно проживал в СССР, был переведен в ВКП(б). Являлся редактором журнала «Коммунистический Интернационал» и членом Интернациональной контрольной комиссии Коминтерна. Арестован и расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР.


[Закрыть], чехи Шмераль[364]364
  Шмераль Богумир (1880 – 1941) – деятель социалистического и коммунистического движения Чехословакии. В 1914 – 1917 гг. председатель Чехословацкой социал-демократической партии. В 1921 – 1929 гг. и с 1936 г. член ЦК компартии. В 1922 – 1935 гг. член Президиума Исполкома Коминтерна. С 1938 г. жил в Москве, входил в состав эмигрантского руководства компартии Чехословакии.


[Закрыть] и Запотоцкий[365]365
  Запотоцкий Антонин (1884 – 1957) – чехословацкий социал-демократический и коммунистический деятель. Социал-демократ с 1900 г. Один из основателей компартии в 1921 г. Член ее Политбюро, с 1935 г. кандидат в члены Исполкома Коминтерна. Во время Второй мировой войны находился в нацистских тюрьмах и концлагере. В 1945 – 1948 гг. заместитель председателя, затем председатель правительства Чехословакии. В 1953 – 1957 гг. президент страны. Вместе с К. Готвальдом нес главную ответственность за террор в Чехословакии, развязанный там в конце 40-х – начале 50-х гг. по указанию Сталина.


[Закрыть], американец Фостер)[366]366
  Фостер Уильям Зебулон (1881 – 1961) – деятель американского социалистического и коммунистического движения. Социалист с 1901 г., с 1909 г. деятель левой профсоюзной организации «Индустриальные рабочие мира». С 1921 г. член компартии. В 1929 – 1944 гг. являлся председателем Национального комитета партии, однако реальным руководителем партии был Ёрл Браудер. Несколько раз Фостер выдвигался на пост президента США, но получал незначительное число голосов. Являясь откровенным сталинистом, активно поддерживал политику советского руководства со всеми ее поворотами (включая союз с нацистской Германией в 1939 – 1941 гг.). Подчиняясь распоряжениям Москвы, возглавил восстановление компартии США в 1945 г., после того как она, также по указанию Кремля, была в 1944 г. распущена, а вместо нее была оформлена Коммунистическая политическая ассоциация. В 1945 – 1957 гг. вновь являлся председателем Национального комитета партии, реально ее возглавляя. С 1957 г. почетный председатель Нацкомитета. Автор многочисленных догматических исторических работ по истории компартии США, Коминтерна, международного профсоюзного движения, политической истории Американского континента.


[Закрыть], имел результатом отрыв от социал-демократических масс и ослабление национальных компартий. Положение в Коминтерне, по мнению близких к Троцкому деятелей, требовало радикальных перемен, главные из которых должны были состоять в предоставлении партиям значительно большей самостоятельности от Москвы при выработке своих решений и проведении их в жизнь, прекращении травли тех, кого объявляли «правыми», восстановлении в партийных рядах некоторых исключенных.

В предыдущие годы Троцкий отодвинул на второй план свой излюбленный лозунг социалистических Соединенных Штатов Европы. В начале 1926 г. полагая, что стабилизационные процессы капитализма подходят к концу и предстоят новые крупные международные и внутренние потрясения капиталистического мира, Троцкий счел необходимым этот лозунг восстановить, дополнив его требованием рабоче-крестьянского правительства[367]367
  Коммунистическая оппозиция в СССР. Т. 1. С. 173 – 174.


[Закрыть]. Правда, лозунг рабоче-крестьянского правительства фигурировал в документах Коминтерна с 1922 г. и был прикрытием столь же умозрительного лозунга пролетарской диктатуры. К тому же Троцкий обусловливал сотрудничество с социал-демократами в этом теоретически вероятном правительстве такой массой оговорок, которые делали такое сотрудничество исключенным.

Что касается Востока, особенно Китая, где развертывалась национально-демократическая революция, то еще в пору временного примирения со сталинским большинством под руководством Троцкого, возглавлявшего соответствующую комиссию, был разработан документ «Вопросы нашей политики в отношении Китая и Японии»[368]368
  Там же. С. 174 – 181.


[Закрыть]. Документ был направлен на имя секретаря Сталина И.П. Товстухи[369]369
  Товстуха Иван Павлович (1889 – 1935) – социал-демократ с 1909 г. Подвергался арестам. В 1912 г. эмигрировал и примкнул к большевикам. Возвратился в Россию после Февральской революции 1917 г. В 1919 – 1921 гг. работал в Наркомате по делам национальностей, где стал приближенным Сталина. С 1921 г. работал в ЦК РКП(б), заняв пост личного секретаря Сталина. В 1924 – 1926 гг. был помощником директора Института В.И. Ленина при ЦК, с 1931 г. – заместитель директора Института Маркса – Энгельса – Ленина при ЦК.


[Закрыть]. В нем формулировался решительный отказ от военной интервенции Советского Союза в Китае и указывалось на необходимость договориться с генералом Чжан Цзолинем[370]370
  Чжан Цзолинь (1976 – 1928) – лидер фынтяньской группы милитаристов в Китае. В 1926 г. присвоил себе титул генералиссимуса сухопутных и морских сил Китайской республики, фактически президента страны. В июне 1928 г. его войска были разбиты армией Чан Кайши, и Чжан Цзолинь отступил от Пекина к Шэньяну. Вслед за этим поезд, в котором ехал Чжан Цзолинь, был взорван. Взрыв приписывали японской разведке, но в 2001 г. были опубликованы материалы о том, что операция по устранению Чжан Цзолиня была проведена советской агентурой. После смерти Чжан Цзолиня командование его войсками и власть над Маньчжурией унаследовал его сын Чжан Сюэлян.


[Закрыть], фактическим руководителем Маньчжурии.

Сам Троцкий очень осторожно и даже несколько неопределенно подходил к утвердившейся пока что только на юге страны, в городе Кантоне и его окрестностях, власти Гоминьдана (Народной партии) во главе с Сунь Ятсеном[371]371
  Сунь Ятсен (1866 – 1925) – лидер китайского национально-революционного движения. В 1895 – 1911 гг. путешествовал по странам Европы, жил в Японии, стремясь привлечь финансовую и политическую помощь борцам против Маньчжурской династии. Был руководителем революции 1911 – 1913 гг., временным президентом Китайской республики (1912). В 1912 г. основал партию Гоминьдан. В 1913 г. эмигрировал в Японию. В 1921 г. возвратился в Китай и был провозглашен президентом страны в Кантоне. В 1923 г. выступил за союз с компартией и опору на СССР. Выдвинул три принципа, которые в упрощенной форме можно сформулировать как национализм, демократия и социализм.


[Закрыть], считая, что положение его правительства при враждебных действиях со стороны Великобритании и Франции может оказаться крайне тяжелым. Сдержанную позицию Троцкого еще более подкрепил Сталин своим дополнением к документу, с которым он в основном выразил согласие. Сталин считал, что кантонское правительство должно сосредоточить все свои усилия на проведении реформ и «решительно отклонить мысль о военных экспедициях наступательного характера и вообще о таких действиях, которые могли бы толкнуть империалистов на путь военной интервенции»[372]372
  Коммунистическая оппозиция в СССР. Т. 1. С. 179.


[Закрыть].

О том, насколько важен был еще Троцкий для Сталина, можно судить по его записке помощникам от 29 мая 1925 г. по поводу комплектации и классификации его личной кремлевской библиотеки. Сталин просил расположить книги не по авторам, а по тематике, однако изъять из этой классификации издания нескольких авторов, которые он перечислил в следующем порядке: Ленин, Маркс, Энгельс, Каутский, Плеханов, Троцкий, Бухарин, Зиновьев, Каменев, Лафарг[373]373
  Лафарг Поль (1842 – 1911) – один из основателей Французской рабочей партии, деятель 1-го Интернационала. Лафарг оставил большое литературное наследство в области философии, политическй экономии, литературоведения и т. д. Был женат на дочери К. Маркса Лауре. Оба они одновременно покончили жизнь самоубийством, считая, что в старческом возрасте не могут более приносить пользу социалистическому движению.


[Закрыть], Люксембург, Радек[374]374
  Илизаров Б.С. Тайная жизнь Сталина. С. 153 – 155.


[Закрыть]. В числе тех, работы которых следовало расположить по авторам, Троцкий, как мы видим, занимал место сразу после «классиков» и двух основных их теоретических толкователей. Время убрать с полок книги Троцкого еще не пришло.

Глава 3
Формирование объединенной оппозиции

1. Интрига с книгой Макса Истмена

Весь 1926 год Троцкий внешне пытался продемонстрировать формальное подчинение партийной дисциплине, однако это получалось далеко не всегда. Мелкий, но показательный инцидент произошел с написанием краткой биографии Ленина, которая была заказана Троцкому редакцией Британской энциклопедии в 1925 г. Троцкий, с согласия Политбюро, быстро выполнил заказ, для чего ему был предоставлен 17 февраля 1926 г. отпуск на восемь дней («исключая заседания Политбюро», на которых он обязан был присутствовать)[375]375
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Ед. хр. 547. Л. 1; Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП(б): Повестки дня заседаний. С. 439.


[Закрыть]. Согласно существовавшим правилам, Троцкий передал рукопись на рассмотрение членов Политбюро. Сталин испестрил рукопись мелочными придирками[376]376
  РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Ед. хр. 693. Л. 119 – 133.


[Закрыть], а затем 20 марта обвинил автора в том, что тот не подчеркнул роль Ленина как теоретика, мало сказал о ленинском учении о партии, о строительстве социализма и пр.[377]377
  РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Ед. хр. 78. Л. 123; Сталин И.В. Историческая идеология в СССР в 1920 – 1950-е годы. Переписка с историками, статьи и заметки по истории, стенограммы выступлений: Сб. документов и материалов. СПб., Ч. 1. 2006. С. 36.


[Закрыть] 1 апреля на заседании Политбюро работа Троцкого была обсуждена, но не получила одобрения. Собственно говоря, и отказа в публикации тоже не было[378]378
  Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП(б). Повестки дня заседаний. С. 449.


[Закрыть]. Вопрос о судьбе рукописи оказался подвешенным в воздухе. Тем не менее Троцкий послал статью для публикации, и она появилась в Британской энциклопедии[379]379
  Encyclopaedia Britannica. London: The Encyclopaedia Britannica Co, Ltd, 1926. Vol. 13. P. 1929.


[Закрыть]. Вот эта публикация и дала повод для жестких нападок на Троцкого на апрельском пленуме ЦК 1926 г.

Статьей о Ленине – так, как она была написана, – Троцкий отрекался от своего дооктябрьского и непосредственно послеоктябрьского прошлого, но не в полной мере, не так, как хотел бы этого Сталин. Сталин в своем письме и в замечаниях на полях статьи Троцкого ловко подметил акценты, свидетельствовавшие о том, что Троцкий не готов был отказаться от своего прошлого безоговорочно. В частности, по поводу Брестского мира, где Троцкий пытался разъяснить читателям сложную историю переговоров, Сталин сделал пометку: «К чему это? Зачем так пространно?»[380]380
  Сталин И.В. Историческая идеология в СССР. С. 37.


[Закрыть]

Однако наиболее явственно двойственное и противоречивое положение Троцкого в тот период можно было проследить по его отношению и по реакции на его отношение к появившейся на Западе в 1925 г. книге американского журналиста Макса Истмена «После смерти Ленина». Это был тот самый журналист, который в начале 20-х гг. приехал в Россию, женился на коммунистке Елене Васильевне Крыленко, сестре Н.В. Крыленко, сблизился с Троцким, получил возможность записывать его воспоминания и написал книгу о юности Троцкого. Свою новую работу Истмен опубликовал после того, как с большим трудом смог выехать из России при содействии заместителя наркома иностранных дел Литвинова, включившего его в состав советской делегации на одну из международных конференций[381]381
  Под нажимом ОГПУ Е. Крыленко подписала документ о согласии сотрудничать с советской разведкой за рубежом (O’Neil W.L. The Last Romantic. A Life of Max Eastman. New York: Oxford University Press, 1978. P. 106). Биограф Истмена считает, что к ее услугам не прибегали (Там же).


[Закрыть]. Скорее всего, советское правительство просто решило избавиться от биографа Троцкого. Оказавшись за рубежом, Истмен попытался проанализировать борьбу за власть в ВКП(б) и в СССР, причем сделать это на фоне «завещания» Ленина, исходя из предпосылки, что наибольшими правами на наследование места Ленина в революции обладал Троцкий. В опубликованной книге сам текст «завещания» Истмен излагал по памяти и в ряде мест очень неточно, ссылаясь, в частности, на то, что Троцкий потребовал от него рассматривать этот документ как «абсолютную тайну»[382]382
  Eastman M. Since Lenin Died. P. 26.


[Закрыть]. Правда, позже Троцкий изменил свою точку зрения, сочтя, что «завещание» должно стать достоянием широкой общественности. Но текста самого «завещания» в распоряжении Истмена не было.

Автор писал, что находился в Москве во время дискуссии 1923 г., посещал собрания, владел русским языком в достаточной степени, чтобы правильно воспринимать все то, что там происходило; что он несколько месяцев колебался, прежде чем взяться за подготовку книги, и в конце концов убедился, что должен служить не только исторической правде и личной справедливости, но и «реальной стратегии революции»[383]383
  Eastman M. Since Lenin Died. P. 9.


[Закрыть]. Истмен явно колебался между необходимостью воспроизведения фактов, как они есть, и политической целесообразностью и вступал в сделку со своей совестью, находя возможным совместить несовместимое.

В книге кратко воспроизводилась история взаимоотношений Троцкого и Ленина, то есть в известном смысле она являлась продолжением ранее опубликованной работы о юности Троцкого; шла речь и о «большой дубинке» Ленина на съезде 1903 г., и о революции 1905 г., и о пребывании Троцкого между большевистским и меньшевистским лагерями. «Было бы чудом, – писал Истмен, – если бы молодой человек угнетенной расы, поднявшись на высоту в возрасте 26 лет, остался бы свободным от чувства гордости и стремления выражать собственное мнение». На протяжении всей книги о Троцком говорилось в самых высокопарных выражениях: он «гордый человек», ему свойственна «бескорыстная, безбоязненная и святая преданность революции», это «красочная и захватывающая личность», «вождь от природы» и даже «просто великий человек». Правда, автор пытался как-то сбалансировать свое восторженное изложение, отмечая некоторые недостатки своего героя: он «не знает, как собрать вокруг себя людей», временами он ведет себя «с глупой самонадеянностью ребенка» и т. п.[384]384
  Ibid. P. 11 – 14, 18, 37, 40.


[Закрыть]

Истмен давал исключительно высокую оценку деятельности Троцкого в революции и Гражданской войне, допуская при этом некоторые искажения, которые потом были ловко использованы сталинистами. Он писал, например, что Троцкий не работал и не мог работать до революции с меньшевиками, а это было не так. Он утверждал, что Ленин после 1917 г. верил Троцкому (в этом утверждении конечно же сквозила очевидная идеализацию Истменом Ленина). Он рассказывал, что Ленин предложил Троцкому пост председателя правительства и Совета труда и обороны, то есть «назначил» его своим наследником, что также не соответствовало действительности. По словам Истмена, «тройка» скрыла «завещание» Ленина от членов ЦК, и тут же указывалось, что этот документ был прочитан делегатам XIII съезда (среди которых находились, естественно, все члены ЦК) и именно съезд решил «завещание» не публиковать[385]385
  Eastman M. Since Lenin Died. P. 8, 10.


[Закрыть] (что было неверно).

На Западе последовали немедленные отклики на эту сенсационную книгу. Особенно щедры были британские печатные органы. Популярные и авторитетные газеты «Дейли геральд»; «Дейли хроникл» и другие опубликовали хвалебные рецензии. Известный лейборист и деятель Независимой рабочей партии Брейлсфорда, редактировавший газету «Нью лидер», посвятил этой книге целую полосу под заголовком «Почему пал Троцкий». Опираясь на книгу Истмена, он характеризовал Троцкого как блестящего оратора и организатора, человека огромной популярности. Почему же такой одаренный лидер был снят с поста в созданной им же армии? – сокрушался лейбористский деятель. Сам же он и ответил: причины отставки Троцкого лежали в личной зависти, несходстве характеров, в том, что Троцкий имел смелость придерживаться собственного мнения[386]386
  New Leader. 1925. May 1.


[Закрыть]. Француз А. Росмер отмечал, что книга нашла живой отклик в рабочих кругах, что она представляла собой «серьезное, углубленное, неофициальное исследование последнего кризиса в РКП(б), написанное человеком, который с 1917 года не переставал бороться за русскую революцию и коммунизм»[387]387
  РГАСПИ. Ф. 324. Оп. 2. Ед. хр. 7. Л. 1.


[Закрыть].

Значительно осторожнее книгу Истмена оценивали в коммунистических кругах. Те компартии, которые напрямую зависели от советских финансовых вливаний, естественно, ожидали официальной реакции Москвы, чтобы затем включиться в «разоблачение» Истмена. Когда же соответствующие указания поступили, реакция стала молниеносной. Британский коммунистический еженедельник «Уоркерс уикли» озаглавил свою рецензию созвучно с английским названием книги Истмена: «С тех пор как Истмен лжет», а его американский собрат ежемесячник «Уоркерс мансли» объявил, что выступление Истмена, «обывателя Гринвич-Виллидж» (по названию района Нью-Йорка, где традиционно обитала левая и творческая интеллигенция), является подготовкой военного нападения на республику Советов[388]388
  O’Neil W.L. The Last Romantic. A Life of Max Eastman. P. 108.


[Закрыть]. И понятно почему: Истмен тоже не сильно сдерживался в выражениях. Выделяя Ленина и Троцкого, он писал, что из выступлений и статей советских руководителей создается впечатление, будто они учились «в школах для дебилов»[389]389
  Eastman M. Since Lenin Died. P. 51.


[Закрыть].

Книга Истмена поставила Льва Давидовича в весьма неловкое положение. С одной стороны, он разделял многие из оценок, сделанных американцем, которому сам рассказал немало из того, что потом было изложено Истменом. С другой стороны, был вынужден соблюдать то, что именовалось партийной дисциплиной и солидарностью руководства, к которому он еще принадлежал, будучи и членом ЦК, и членом Политбюро. Он не был готов идти на развязывание открытой политической борьбы по такому незначительному, с его точки зрения, поводу, как появление книги американского журналиста. Весьма неудобным для Троцкого моментом было чрезмерное восхваление его автором. В результате во имя сохранения крайне непрочного перемирия со сталинским большинством Троцкий вынужден был пойти на новые уступки и унижения. Его обязали первым откликнуться на издание. 9 мая 1925 г. в «Правде» был опубликован весьма показательный обмен репликами. Англичанин Джексон, редактор лондонской газеты «Санди Уокер», близкой к левому крылу Лейбористской партии, обратился с письмом к Троцкому. Джексон, в частности, писал: «Книга Истмена широко цитируется в буржуазной прессе. Вас описывают как жертву интриги. Проводится идея, что вы выступаете за демократию и свободную торговлю».

Последнее утверждение не соответствовало действительности и облегчило положение Троцкого. На нем он и сконцентрировался, проигнорировав основной смысл запроса Джексона. Троцкий ответил, что ничего не знает о книге Истмена, и продолжил: «Грубейшим вымыслом являются сообщаемые Вами утверждения прессы, будто я сочувственно отношусь к буржуазной демократии и свободе торговли. Вместе со всеми членами партии, я считаю советскую систему диктатуры пролетариата и монополию внешней торговли неотъемлемыми условиями социалистического строительства».

Это было даже хуже, чем дезинформационные сообщения, которые Троцкий давал иностранным журналистам ради пропагандистских целей советского правительства. Дезавуируя Истмена, Троцкий изменял себе.

Просто так отделаться от вызвавшей сенсацию на Западе книги было не так-то просто. Летом 1925 г. Сталин занялся разоблачением Троцкого в связи с «завещанием» Ленина и решил использовать для этого книгу Истмена. Генеральный секретарь приложил максимум усилий, чтобы заставить Троцкого раскритиковать Истмена и его книгу в самых жестких тонах. В конце 1925 г. Сталин писал «членам семерки» (именно так адресовал текст сам Сталин, подтверждая, что неофициальный фракционный орган, созданный в нарушение постановлений партии, действительно существовал): «Меня больше всего интересует то, чтобы определить отношение Троцкого к делу о брошюре Истмена и поставить вопрос об открытом отмежевании Троцкого от Истмена и его «труда». Я думаю, что брошюра написана с ведома (а может быть, даже по директиве Троцкого»)[390]390
  РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Ед. хр. 130. Л. 176.


[Закрыть].

Явное тактическое преимущество генсека состояло в том, что вопрос о «завещании» оставался в весьма неопределенном состоянии, что официально этого завещания как законченного формального документа не существовало, что по поводу ленинского «Письма к съезду» передавались самые разнообразные версии, которые распространялись, кстати сказать, самими делегатами XIII съезда, воспринимавшими этот документ на слух, когда его зачитывали по делегациям. При этом версии и даже сплетни распространялись под большим секретом, передавались из уст в уста, так как делегатам было запрещено делать записи, да и вообще рассказывать об этом документе.

Сам Истмен не утверждал, что Троцкий передал ему «завещание» Ленина. Он писал, что Троцкий под большим секретом рассказал ему об этом документе[391]391
  Швецов В.В. Лев Троцкий и Макс Истмен. История одной политической дружбы // Новая и новейшая история. 1990. № 6. С. 149.


[Закрыть], на что Троцкий конечно же, как и другие делегаты съезда, не имел права. Излишне говорить, что, публикуя эту информацию, Истмен подставлял Троцкого, о чем он не мог не знать. Неточности в пересказе документа Истменом подтверждали, что Троцкий не передавал ему документа и что американский журналист довольствовался именно пересказом. Но тем не менее Истмен поставил Троцкого в очень сложное положение и сразу же после известий о публикации книги проинформировал Политбюро о своих контактах с автором. Он подчеркивал, что хорошо Истмена не знал (что не вполне верно, так как он встречался с журналистом неоднократно). Троцкий утверждал, что никаких документов Истмену не передавал, но что тот неплохо говорил по-русски и у него был широкий круг знакомых среди коммунистов[392]392
  Buranov Iu. Lenin’s Will. P. 112.


[Закрыть]. И здесь Троцкий попытался сделать вид, что информация о «завещании» пришла к Истмену не от Троцкого, а кого-то другого, и выглядело это объяснение не слишком убедительно. Сталин Троцкому конечно же не поверил.

Прочитав книгу Истмена в переводе на русский язык, Сталин распорядился передать русский текст книги членам Политбюро. 17 июня он послал членам и кандидатам в члены Политбюро, а также членам Президиума ЦКК обширное письмо, в котором выражал недовольство в связи с «уклончивым» поведением Троцкого после появления книги Истмена, а также попыткой Троцкого подменить прямой ответ ссылкой на то, что действительный ответ дан в его только что вышедшей книге «Куда идет Англия?». По существу, Сталин составил проект ответа Троцкого с оценкой книги Истмена как «лжи и клеветы» на руководителей РКП(б). Используя неточности, имевшиеся в книге, Сталин требовал от членов Политбюро поставить перед Троцким ультиматум – отмежеваться от книги американского журналиста и выступить в печати с категорическими опровержениями или быть готовым к тому, что против него будут приняты соответствующие меры[393]393
  Письма И.В. Сталина В.М. Молотову 1925 – 1936 гг.: Сборник документов. М.: Россия молодая, 1995. С. 14 – 15.


[Закрыть].

18 июня 1925 г. на расширенном заседании Политбюро Сталин гневно обрушился на Троцкого. Он настаивал, чтобы Троцкий объявил книгу клеветнической и получил в этом вопросе, как и ожидалось, полную поддержку большинства[394]394
  Buranov Iu. Lenin’s Will. P. 112 – 114.


[Закрыть]. От Троцкого требовали «решительно отмежеваться от Истмена и выступить в печати с категорическим опровержением по крайней мере тех извращений, которые изложены в восьми пунктах записки т. Сталина»[395]395
  РГАСПИ. Ф. 324. Оп. 2. Ед. хр. 7. Л. 39; Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП(б) и Коминтерн. С. 322.


[Закрыть]. По существу, Сталин предлагал, чтобы Троцкий совершил политическое самоубийство.

23 июня состоялась встреча Сталина, Бухарина и Рыкова с Троцким. Генсек вновь потребовал, чтобы Троцкий выступил с разоблачением книги. Троцкий сопротивлялся. Он направил Сталину два письма, в которых высказывал мнение, что надо быть идиотом или преступником, чтобы поднимать шум вокруг этого «документа», делать из него сенсацию[396]396
  Buranov Iu. Lenin’s Will. P. 124.


[Закрыть]. В итоге он написал заявление «По поводу книги Истмена «После смерти Ленина»[397]397
  РГАСПИ. Ф. 324. Оп. 2. Ед. хр. 7. Л. 33 – 41; Ф. 325. Оп. 1. Ед. хр. 417. Д. 927.


[Закрыть]. Но Сталин счел этот текст неудовлетворительным и недостаточно жестким. Сталин считал, что Троцкий лишь формально отмежевался от Истмена. Поэтому Бухарин, Зиновьев, Рыков и Сталин (подписи шли в алфавитном порядке) послали Троцкому весьма резкое письмо, настолько резкое, что письмо, похоже, не сохранилось. О его содержании можно судить лишь по отдельным цитатам, попавшим в другие документы, и по ответу Троцкого от 27 июня. Сталин и его соратники требовали, чтобы Троцкий использовал такие термины, как «клеветник» и «контрреволюционер», и продолжали: «Вы спорили с нами в плоскости именно этих вопросов, сопротивлялись, в конце концов согласились с нами и, тем не менее, кончили тем, что, к нашему удивлению, отказались на деле зафиксировать в своем последнем проекте письма предложенные нами и принятые вами квалификации, заменив их туманными и неопределенными квалификациями, выгодными для Истмена и невыгодными для нашей партии».

Троцкий, прямо скажем, критиковал Истмена мягко. Он писал в том смысле, что книга Истмена «лишена политической ценности», что автор подходит к политической жизни в СССР не опираясь на серьезные критерии, чисто психологически, что произведение сооружено на совершенно недостаточном фундаменте. Все это были конечно же лишь отговорки, которые члены Политбюро сочли неудовлетворительными и неприемлемыми[398]398
  Там же. Л. 137 – 138.


[Закрыть].

В самый разгар этого скандала находившийся в Париже коминтерновский деятель Д.З. Мануильский, не посвященный во все хитрости дела, передал в газету французских коммунистов «Юманите» текст заявления Троцкого о книге Истмена, забракованный Сталиным. Мягкая критическая заметка Троцкого была опубликована. Но Троцкого это не спасло. Используя публикацию Троцкого в «Юманите» как пример коварства Троцкого, Сталин сумел наконец добиться своей цели. Троцкий написал требуемое письмо, которое удовлетворило правившую группу. По каналам Коминтерна оно было отправлено в Центральные комитеты всех компартий и в их печатные органы, чем была исправлена «ошибка», допущенная Мануильским[399]399
  РГАСПИ. Ф. 324. Оп. 2. Ед. хр. 7. Л. 33.


[Закрыть].

Одновременно в Москве в журнале «Большевик» была опубликована подборка материалов, сопровождаемая предисловием «От редакции», написанным, судя по стилю, самим Сталиным[400]400
  Большевик. 1925. № 16. С. 66.


[Закрыть]. Здесь саркастически обращалось внимание на «богатую» политическую литературу в стане врагов революции, которую породила последняя дискуссия о троцкизме (так теперь называлось то, что еще совсем недавно скромно именовалось «литературной дискуссией»!). Брошюра Истмена объявлялась клеветнической и содержавшей «пышный букет гнуснейших сплетен и клеветнических наветов на ленинскую коммунистическую партию». Попутно лживо утверждалось, что Истмен был исключен из компартии США, в которой он никогда не состоял. За этим следовали заявление Троцкого «По поводу книги Истмена «После смерти Ленина»[401]401
  Там же. С. 67 – 70.


[Закрыть] и письмо Крупской «Издательству Sunday Worker»[402]402
  Там же. С. 71 – 73.


[Закрыть]. Заявление Троцкого, будучи лишь в незначительной степени более сдержанным по форме по сравнению с предисловием, представляло собой причудливую смесь фактов, преподнесенных с неточностями, и вымыслов. Книгу Истмена ему якобы прислал секретарь компартии Великобритании Альберт Инкпин[403]403
  Инкпин Альберт (1884 – 1944) – британский социалистический и коммунистический деятель. Член Социал-демократической федерации с 1904 г. Один из основателей Британской социалистической партии в 1911 г. и ее генеральный секретарь с 1913 г. Был в числе основателей компартии Великобритании в 1920 г. и являлся ее генеральным секретарем до 1929 г. С 1930 г. руководил Обществом друзей СССР.


[Закрыть] с просьбой ее прокомментировать. Понятно, что Инкпин обращался с такой просьбой к Троцкому по указанию из Москвы и с целью дальнейшей компрометации Троцкого.

Троцкий заявлял, что Ленин вообще не писал завещания, что такого документа не существует, что последние письма Ленина были адресованы только руководящим парторганам и касаются советов «по организационным вопросам», что XIII съезд воспринял эти документы с величайшим вниманием и сделал соответствующие выводы. В то же время Троцкий намекал, что его заявление носит вынужденный характер. Он, мол, не собирался ни читать «книжку» Истмена, ни реагировать на нее. «Однако ближайшие товарищи по партийной работе, успевшие ознакомиться с книжкой, высказались в том смысле, что ввиду заключавшихся в книжке ссылок на беседы со мной мое молчание может оказать косвенную поддержку книжке, полностью направленной против нашей партии». Далее шла жесткая критика Истмена, и в заключение Троцкий заверял читателей, что «книжка… может сослужить службу только злейшим врагам коммунизма и революции, являясь, таким образом, по объективному своему смыслу контрреволюционным орудием».

Дезавуировав «завещание» руками Троцкого, Сталин подключил затем к компрометации Троцкого в глазах международной коммунистической общественности вдову Ленина Крупскую. Ее обязали написать письмо, объявляющее книгу Истмена набором обыкновенных сплетен. Крупская подтверждала подлинность своего письма Троцкому о теплых чувствах Ленина к Троцкому, но отмежевывалась от политических взглядов последнего, особенно в связи со статьей «Уроки Октября». В завершение Политбюро приняло резолюцию по докладу представителя финской компартии Отто Куусинена о предоставлении Исполкому Коминтерна всех материалов, касающихся книги Истмена, и ответам Троцкого «для осведомления ЦК важнейших компартий». Все названные материалы, а также русский перевод книги Истмена были направлены еще и губкомам партии, членам ЦК и ЦКК ВКП(б) на правах закрытого письма[404]404
  Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП(б) и Коминтерн. С. 332.


[Закрыть].

Троцкий, видимо, осознал наконец, что дальнейшие уступки с его стороны все равно ни к чему не ведут, что надежды на изменение ситуации в стране и партии в его пользу утопичны, что соотношение сил продолжает меняться только в благоприятную для Сталина сторону и что для него, Троцкого, это во всех случаях чревато политической, а быть может, и физической гибелью. Позже он неоднократно давал понять, что его заявления против книги Истмена не носили искреннего характера, и даже предпринимал попытки как-то оправдать свое поведение. Уже находясь в ссылке в Алма-Ате, он в ноябре 1928 г. дал Истмену очень высокую оценку, отметив, что тот «вошел близко в нашу внутреннюю жизнь, чтобы увереннее и лучше защищать Советскую республику перед народными массами Америки» и что он «стоит несколькими головами выше многих из тех чиновников, которые его травят».

К этому времени Истмен, получивший полный текст «Письма к съезду» Ленина[405]405
  «Письмо к съезду» и заметки «К вопросу о национальностях, или об «автономизации» были вывезены на Запад и переданы через посредников Истмену полпредом СССР во Франции Х.Г. Раковским. Этот факт зафиксирован в переписке Троцкого с Истменом 1931 г., хранящейся в коллекции Истмена в Индианском университете (США) (Троцкий Л. Портреты революционеров. С. 123). Позже Истмен свидетельствовал, не упоминая имени Раковского: «Текст «Письма к съезду» с надежным курьером был переслан Суварину в Париж. По моральным и политическим соображениям я был избран для того, чтобы передать его прессе» (Eastman M. Love and Revolution. My Journey through an Epoch. New York: Random House, 1964. P. 452). Контакты Раковского с Истменом имели место и несколько ранее, когда последний дал Раковскому на отзыв рукопись тогда еще не опубликованной книги «После смерти Ленина», причем Раковский высказался о книге весьма положительно (Чернявский Г.И., Станчев М.Г. В борьбе против самовластия. С. 97).


[Закрыть], 18 октября 1926 г. опубликовал его в «Нью-Йорк таймс» со своей сопроводительной статьей. Кроме того, резюме «завещания» Ленина, с согласия Истмена, было распространено французским информационным агентством «Гавас» по всему миру. Правда, американская газета «для баланса» в том же номере поместила и статью сторонника Сталина журналиста Уолтера Дюранти[406]406
  Дюранти Уолтер (1884 – 1957) – британский, а затем американский журналист. В 1922 – 1936 гг. руководитель бюро газеты «Нью-Йорк таймс» в Москве. Лауреат Пулицеровской премии 1932 г. за серию очерков о первой пятилетке и об индустриализации в СССР. Дюранти всячески оправдывал политику Сталина, в частности отрицал голод и массовую смертность во время насильственной коллекивизации сельского хозяйства. Оставив постоянную работу в СССР, он до 1940 г. несколько раз посещал Москву, в частности во время судебных процессов 1937 – 1938 гг. При этом он псевдо-«объективно» и даже цинично освещал показательные судебные процессы, фактически оправдывая Большой террор. Сталин благосклонно относился к Дюранти, принимал его, давал интервью. В следующие годы Дюранти опубликовал несколько книг об СССР, в которых давал более объективную картину, однако цинично оправдывал свои предыдущие оценки соображениями карьеры и личной выгоды. В конце ХХ – начале XXI в. шла острая кампания за посмертное лишение Дюранти как сознательного лжеца Пулицеровской премии, однако Комитет по этим премиям подтвердил решение 1932 г., заявив, что не существует объективных доказательств преднамеренного обмана со стороны автора.


[Закрыть], который объявил, что оппозиция в СССР потерпела полное поражение. Тем не менее новое выступление Истмена привело Сталина в ярость, а Троцкий, наоборот, перешел к словесному нападению: «Заявление Ленина не является государственной или партийной тайной. Опубликование его не есть преступление. Наоборот, преступлением является сокрытие его от партии и рабочего класса. Сейчас сотнями печатаются мелкие и случайные заметки Ленина, писавшиеся им заведомо для себя самого (например, на полях книг), если эти заметки можно хоть косвенно, но использовать против оппозиции. Но скрываются многие сотни статей, речей, писем, телеграмм и заметок Ленина, поскольку они прямо или косвенно направлены против нынешних руководителей или за нынешнюю оппозицию».

Свое поведение в 1925 г. Троцкий пытался теперь оправдать тем, что это было решение «руководящей группы оппозиции»: «Во всяком случае мое тогдашнее заявление об Истмене может быть понято как составная часть тогдашней нашей линии на соглашение и на умиротворение. Так оно и было понято всеми сколько-нибудь осведомленными и мыслящими членами партии. Никакой тени – ни личной, ни политической – это заявление на Истмена не бросало»[407]407
  РГАСПИ. Ф. 325. Оп. 2. Ед. хр. 96. Л. 148 – 149.


[Закрыть]. Убедительным такое заявление не выглядело, поверить в него было невозможно, и у «осведомленного и мыслящего» читателя оно могло вызвать только горькую усмешку, поскольку в 1925 г. не было «руководящей группы оппозиции», которая могла бы принять какое бы то ни было решение, более того – не было и самой оппозиции, от имени которой выступал Троцкий. Что же касается самого Истмена, то речь шла не о бросаемой на него «тени», о резких выпадах, которые правильнее было бы назвать оскорблениями.