Текст книги "Труды по античной истории"

Работы по критическому комментированию Фукидида и установлению его авторского текста, а также разного рода индексы, лексиконы и указатели составляют ту формальную базу, только лишь на основе которой возможно источниковедческое изучение Фукидида. Выше эти работы мы отнесли к первому направлению в науке о Фукидиде.

Первый перевод Фукидида на латинский язык принадлежит перу Лоренцо Валла[60]60
  Работы по изданию и переводу древних писателей лучше всего анализируются в книге: Wolff M. Lorenzo Valla, sein leben und seine Werke: Eine Studie zur Litteratur-geschichte Italiens im XV. Jahrhundert. Leipzig, 1893.


[Закрыть] (1404–1457), вместе со своими учениками читал и комментировал Фукидида Филипп Меланхтон, о чем упоминает Иоанн Казелиус[61]61
  См.: Caselii Ioannis. Thucydidis interpretationem Prolegomena. Rostochii, 1576. В этом сочинении Казелиуса содержатся знаменитые слова: Iume omnia praestat historia: dectrix est omnium, recte vivendi magistra, censura morum, admersaria vitiorum, utilitatis indagatrix, consiliorum architecta, prudentiae mater, non ut poesis, bene illa quidem conta philosophiae comes, sue boneste persolata philosophia, sed philosophiae soror (P. 17–18). Эта характеристика истории, помещенная в таком солидном сочинении, вызвала еще большее уважение к Фукидиду, труд которого послужил для нее базой.


[Закрыть], на латинский язык переводили Фукидида Иоаким Камерариус, архиепископ Иоанн Каза и знаменитый популяризатор Фукидида Генрих Стефан, снабдивший свой перевод восторженными отзывами[62]62
  См. прим. 1 на стр. 19.


[Закрыть]. Комментировал Фукидида и написал специальный трактат о его хронологии один из любимых учеников Меланхтона Давид Хитреус[63]63
  Chytraeus David. Chronologia Historiae Herodoti et Thucydidis. Rostochii, 1578; об авторе см.: Krabbe O. David Chytraeus. Rostock, 1870.


[Закрыть] (1531–1600). Эти работы послужили подготовительным этапом для первого критического перевода Фукидида на латинский язык, который сделал также вышедший из окружения Меланхтона Иоанн Казелиус[64]64
  Caselii. Op. cit.


[Закрыть] (1533–1613), бывший профессором философии и элоквенции в Ростоке и Хельмштадте, который снабдил свой перевод обстоятельным введением и подробными комментариями. Казелиус в своей работе опирался на переводы и комментарии своих предшественников и особенно Иоанна Казы, который опирался на несколько кодексов в своей работе, а также на те штудии, в которых сам Казелиус участвовал в качестве ученика Меланхтона.

Достаточно активное изучение и сопоставление семи основных и целого ряда младших кодексов дало возможность Фридриху Бенедикту Трауготту опубликовать в 1815 году капитальный труд «Commentarii critici in Thucydidis octo libros»[65]65
  Traugott F.B. Commentarii critici in Thucydidis octo libros. Lipsiae, 1815.


[Закрыть], в котором он подвел итог всем предшествующим изданиям Фукидида и выявил практически полностью в спорных местах тот текст, который И.Беккер положил в основу своего критического издания[66]66
  Thucydidis de Bello Peloponnesiaco libri octo / Edidit J.Bekker. Bd. 1–2. B., 1821.


[Закрыть]. Штудии И.Беккера были несколько дополнены Э.Ф.Поппо[67]67
  Ed. E.F.Poppo. Partes 1–4. Lipsiae, 1821–1840.


[Закрыть], К.В.Крюгером[68]68
  Ed. K.W.Krüger. B., 1846.


[Закрыть] и К.Худе[69]69
  Recensuit C.Hude. Vol. 1–2. Lipsiae, 1898–1901.


[Закрыть]. Последнему принадлежит также превосходное издание всех схолий к Фукидиду[70]70
  Scholia in Thucydidis / Ed. C.Hude. Lipsiae, 1927.


[Закрыть]. При переиздании «Истории Фукидида» Стюарта Джонса Пауэлл[71]71
  Thucydidis Historiae / Ed. H.S.Jones, rev. J.E.Powell. Vol. 1–2. Oxford, 1942.


[Закрыть] следовал, в основном, тексту К.Худе.

Большое значение имели находки папирусов с текстами Фукидида в Охиринхе. Тексты, обнаруженные до 1913 года, собраны Фридрихом Фишером[72]72
  Fischer F. Thucydidis reliquiae in papyris et membranis aegyptiacis servatae. Lipsiae, 1913


[Закрыть] в отдельном издании, а остальные опубликованы в соответствующих номерах The Oxyrhynchus papyri. На основании проделанной им работы Фишер сделал важный вывод, сводящийся к тому, что тексты, содержащиеся в средневековых рукописях, полностью отражают тот текст, который утвердился в II–III веках н. э. и отражен в охиринхских папирусах. Этот текст основывается на эллинистической традиции. Таким образом, тот текст, которым располагаем мы, достаточно точно повторяет архетип.

Полный лексикон к Фукидиду был составлен Э.А.Бетаном[73]73
  Bétant E.A. Lexicon Thucydideum. Vol. 1–2. Genevae, 1843–1847.


[Закрыть] и издан в Женеве в 1843 году. Эта работа до настоящего времени сохранила свою ценность и служит незаменимым пособием при работе с Фукидидом. В 1887 году М.Г.Н. фон Эссен[74]74
  Essen M.H.N. Index Thucydideus. B., 1887.


[Закрыть] опубликовал индекс к Фукидиду, который дополнил работу Бетана. Индекс содержит указания на все слова, использованные в тексте в тех формах, в которых они встречаются у Фукидида. Особенностью индекса Эссена является включение в него артиклей, частиц, энклитик и союзов, что обеспечивает работу над литературным стилем Фукидида. В настоящее время обе эти работы переизданы стереотипным способом[75]75
  Op. cit.


[Закрыть]. Разнообразные указатели к тексту содержит также труд Гомма.

Изучение Фукидида в источниковедческом аспекте очень долго тормозилось по указанным выше причинам. В свете воззрений Л.Ранке то, что является типичными стилистическими приемами, продиктованными в первую очередь софистикой, рассматривалось как проявление недосягаемого научного метода и т. д.[76]76
  В европейской науке единственным, кто не попал под влияние этих воззрений, был У.Виламовиц; см. далее.


[Закрыть] Бурное развитие эпиграфики во второй половине XIX века поставило вопрос об использовании Фукидидом эпиграфического материала. Этой проблеме посвящены блестящие работы Генриха Свободы[77]77
  Swoboda H. Thukydideische Quellenstudien. Innsbruck, 1881.


[Закрыть] и Адольфа Кирхгоффа[78]78
  Kirchhoff A. Thukydides und sein Urkundenmaterial. B., 1895.


[Закрыть], которого У.Виламовиц не без основания назвал «достойнейшим наследником А.Бека»[79]79
  Wilamowitz-Möllendorff U. Geschichte der Philologie. Leipzig, 1957. S. 44.


[Закрыть]. Кирхгофф составил к текстам Фукидида исчерпывающий эпиграфический указатель[80]80
  Kirchhoff A. Ibidem.


[Закрыть], в котором, однако, ряд ссылок следовало бы перенести из разряда fontes в loci similes. Работы А.Кирхгоффа удачно дополняются изысканиями А.У.Гомма, собиравшего эпиграфический материал, дополняющий и исправляющий Фукидида[81]81
  Этот материал А.У.Гомм выделяет в специальный раздел дополняющих источников, см.: Vol. 1. P. 29–84.


[Закрыть].

Ряд конкретных работ по эпиграфическим источникам Фукидида был выполнен Штейном[82]82
  Stein H. Zur Quellenkritik des Thukydides // Rheinisches Museum für Philologie. Bd. 55. 1900. S. 531–564.


[Закрыть], Шёне[83]83
  Schöne A. Zur Ueberlieferung des Thukydidischen Textes // Hermes. Bd. 25. 1890.


[Закрыть] и Худе[84]84
  Hude K. Zur Urkunde bei Thukydides Vol. 47 // Hermes. Bd. 27. 1892.


[Закрыть]. Несколько небольших статей посвятил этому вопросу В.К.Ернштедт[85]85
  См. Ернштедт В.К. Ἀμυδροῖς γράμμασι // Журнал Министерства народного просвещения. 1894. Декабрь. Отдел 5. С. 166–170, а также другие статьи в Victoris Jernstedt Opuscula.


[Закрыть], внесший на основании эпиграфических памятников ряд направлений и конъектур в текст Фукидида. В настоящее время эти штудии продолжены В.Эберхардтом, сопоставившим Мелосский диалог у Фукидида с двумя эпиграфическими памятниками[86]86
  Eberhardt W. Der Melierdialog und die Inschriften ATL A9 und IG 12 97+ //Historia. Bd. 8. 1959. S. 284–314.


[Закрыть]. Исследователи, занимавшиеся так называемой исторической методикой Фукидида, поставили вопрос о характере, методике и особенностях использования Фукидидом этнографических источников и разнообразных исторических реалий. К ним относятся М.Бюдингер[87]87
  Büdinger M. Poesie und Urkunde bei Thukydides: Eine historische Untersuchung // Denkschriften der Kaiserlichen Akademie der Wissenschaften. Bd. 39. Wien, 1890.


[Закрыть] и Э.Мейер[88]88
  Meyer E. Thukydides und die Entstehung der wissenschaftlichen Geschichtsschreibung. Wien, 1913.


[Закрыть].

Вопрос о письменных источниках Фукидида по причинам, указанным выше, разрабатывался в меньшей степени. Правда, на элементы зависимости от Харона указывал еще Р.В.Крюгер в своих «Historisch-Philologische Studien»[89]89
  Krüger K.W. Historisch-Philologische Studien. Bd. 1. B., 1836. S. 174.


[Закрыть]. Вместе с тем Крюгер, противопоставлявший Фукидида всем его предшественникам и последователям, явился основоположником той точки зрения, согласно которой у Фукидида не было литературных предшественников. Именно этой точки зрения придерживается Дж. Б.Гранди в своем фундаментальном исследовании, где он не считает нужным выделить источниковедческий аспект. Признавая несомненное знакомство Фукидида с литературными и историческими произведениями его предшественников, Гранди тем не менее заявляет: «Первый источник Фукидида – autopsy, его второй источник – литература, имевшаяся в его время»[90]90
  Grundy. Vol. 1. P. 417.


[Закрыть]. У Гранди наличествует несколько небезынтересных замечаний об использовании Фукидидом произведений Гелланика. Однако его выводы делают весьма сомнительным тот факт, что в них он постоянно исходит из общих мировоззренческих установок Фукидида, которые он окончательно уяснил для себя как нечто, не подлежащее сомнению (в чем чувствуется определенное влияние идей Л.Ранке), и изложил во втором томе своего исследования в весьма поэтической форме[91]91
  Grundy. Vol. 2.


[Закрыть]. Р.Макан, написавший в Cambridge Ancient History главу о Фукидиде[92]92
  Cambridge Ancient History. Vol. 5. Chapter 14. P. 398–419.


[Закрыть], придерживается более непримиримых выводов. «У Фукидида не было литературных предшественников или учителей»[93]93
  Ibidem. P. 412.


[Закрыть], – пишет он. Вместе с тем Макан считает возможным тот факт, что при рассказе о синойкизме Фукидид пользовался Геллаником[94]94
  Ibidem. P. 413.


[Закрыть]. Аналогичных взглядов на литературных предшественников Фукидида придерживается К.Довер[95]95
  Dover K.J. Thucydides. Greece and Rome: New Surveys, 7. Oxford, 1973.


[Закрыть] в своем новом источниковедческом очерке.

Иное понимание вопроса о литературных источниках Фукидида наметил У.Виламовиц в первом томе своего огромного исследования Aristoteles und Athens[96]96
  Wilamowitz-Möllendorff U. Aristoteles und Athen. Bd. 1. B., 1893. S. 211.


[Закрыть] и в книге The Greek Historical Writing[97]97
  Wilamowitz-Möllendorff U. Greek Historical Writing. Oxford, 1908. P. 10–13.


[Закрыть]. Виламовиц указал на несостоятельность той точки зрения, согласно которой ряд мест у Фукидида рассматривается как скрытая полемика с Геродотом. Геродот, по его мнению, занимает особое место в истории повествовательно-исторического жанра, в то время как Фукидид является ординарным представителем историографии на почве софистической эпохи[98]98
  Wilamowitz-Möllendorff U. Geschichte der Griechische Literature, § Thukydides.


[Закрыть]. Основа исторической методики в греческой историографии базируется, по мнению Виламовица, на том, чтобы «получать правила из наблюдений путем абстракции»[99]99
  Wilamowitz-Möllendorff U. Greek Historical Writing. Oxford, 1908. P. 6.


[Закрыть], а потом придавать им абсолютную ценность. Именно на этом методе, открытие которого, вероятно, имеет смысл соотносить с логографами, основывает свое повествование Фукидид.

Эти штудии Виламовица, облеченные в весьма категорическую форму, дополняются наблюдениями А.У.Гомма, призывавшего не доверять ни одному автору, не исключая Фукидида[100]100
  HC. Vol. 1. P. 86.


[Закрыть]. Гомм полагает, что критика Фукидида по адресу логографов обоснованна и интересна. «Тем не менее, в ней есть нечто педантичное и придирчивое в тоне», что объясняется, по мнению Гомма, тем обстоятельством, что у самого Фукидида не было ясного представления о собственном методе[101]101
  HC. Vol. 1. P. 3. Это замечание А.У.Гомма представляется нам особенно интересным и значительным. Исходя из такой точки зрения, ясными становятся малопонятные черты так называемого метода Фукидида: Фукидид сознательно следовал не методу в целом, а отдельным принципам, которые он не представлял себе как единое целое.


[Закрыть]. Не предпринимая конкретных источниковедческих изысканий, Гомм заключает введение к своему комментарию тем, что Фукидид, несомненно, опирался на сочинения своих предшественников[102]102
  HC. Vol. 1. P. 4, 84.


[Закрыть].

Работы Виламовица и Гомма позволяют нам говорить не только о софистических источниках в прозе и мировоззрении Фукидида, но и о его предшественниках и источниках в области исторического повествования, то есть о логографах.

В ходе изложения мы рассматривали работы ряда русских и советских исследователей: В.К.Ернштедта, В.П.Бузескула, С.А.Жебелёва, С.И.Соболевского, К.К.Зельина и А.К.Бергера.

Некоторый интерес представляет старая работа А.О.Угянского «Рассуждение о предисловии Фукидида с критико-исторической точки зрения»[103]103
  Угянский А.О. Рассуждение о предисловии Фукидида с критико-исторической точки зрения. Казань, 1868.


[Закрыть], в которой высказывается весьма критическое отношение к Фукидиду в противовес восторженным отзывам о нем Р.В.Крюгера. Угянский всячески подчеркивает тенденциозность и необъективность Фукидида и, следуя точке зрения Огинского, называет Фукидида мемуаристом французского типа. Наряду с этим его работа содержит ряд интересных замечаний: он отмечает, что Фукидид тенденциозно обращается с Гомером, то есть подчеркивает одно и делает вид, что вовсе не знает о другом, – том, что противоречит его целям[104]104
  Там же. С. 58, 60.


[Закрыть]. Он не знает мифов о Пелопе, а использует «сказание, одному ему только известное». Это наблюдение в значительной степени предвосхищает известную работу А.У.Гомма[105]105
  Gomme A.W. The Greek attitude to poetry and history. Berkeley; Los-Angeles, 1954.


[Закрыть]. В целом работа Угянского весьма устарела и имеет исключительно историко-научный интерес, характеризующий проникновение демократической мысли в России в классическую науку[106]106
  Как отмечает А.А.Тахо-Годи в статье «Проблемы античной культуры у Чернышевского» (Ученые записки МОПИ. Т. 34. Вып. 2. 1955. С. 157–159), демократическая мысль пронизывала в некоторых случаях не только критические общедоступные статьи, но и специальные исследования, на базе которых автор делал свои социальные выводы. Именно с таким случаем мы встречаемся в работе А.О.Угянского. Его анализ текста, безусловно, выполнен на высоком уровне и представляет собой специальную работу, ничего общего не имеющую с выводом, в котором Угянский замечает: «Фукидид был страшный ненавистник простого народа, от которого он сам пострадал… Аристократы всегда видели в Фукидиде своего самого горячего защитника и оправдателя, расхваливая до небес всякую фразу, им написанную» (с. 90). Таким образом автор пытается направить свою научную работу по демократическому руслу, сделать прогрессивный вывод на основе своих классических штудий, однако это приводит к некоторому разрыву между самим исследованием и публицистическим выводом, его венчающим. Н.Г.Чернышевский и Д.И.Писарев на основе материала древней истории делают революционно-демократические обобщения, Угянский стремится подойти к этому материалу с демократической точки зрения, то есть сделать шаг дальше, что делает его работу первой попыткой проникновения революционно-демократической мысли в науку об Античности. Попытка эта, конечно, была весьма незрелой.


[Закрыть].

Значительным явлением был историко-филологический анализ первой книги Фукидида, выполненный Н.И.Новосадским[107]107
  Новосадский Н.И. Фукидид, история Пелопоннесской войны. Кн. 1 (перевод и примечания). Курс, читанный в 1910/11 г. Москва, 1911. Вып. 1–2. Издание литографированное.


[Закрыть], особенно интересный при анализе гомеровских образов у Фукидида.

Прекрасные и значительные по размерам обзоры литературы о Фукидиде принадлежат Г.Бузольту[108]108
  Busolt G. Griechische Geschichte. 2 Aufl. Bd. 3. Strassburg, 1913. S. 633–635.


[Закрыть], Ф.Г.Мищенко[109]109
  Мищенко Ф.Г. Фукидид и его сочинения // Фукидид. История. Т. 2. М., 1888. С. 67 след.


[Закрыть], К.К.Зельину[110]110
  Зельин К.К. Из иностранной литературы о Фукидиде // Вестник древней истории. 1950. № 4. С. 414–422.


[Закрыть]. Лучшим введением в изучение его наследия, несмотря на все недостатки, является книга Дж. Б.Гранди, а незаменимым путеводителем при чтении Фукидида – труд А.У.Гомма.

Источниковедческое изучение Фукидида в том смысле, о котором мы говорили в заключении § 3, немыслимо без работ К.Мюллера, В.А.Шёффера, Ф.Якоби, А.И.Доватура и др. Frag-menta Historicorum Graecorum, изданные под руководством К.Мюллера[111]111
  Fragmenta Historicorum Graecorum / Ed. C.Müller. Vol. 1. P., 1848.


[Закрыть], являются незаменимым пособием при работе с текстами логографов. Отличительной чертой издания Мюллера является полное собрание свидетельств о сочинениях логографов и критических замечаний по их поводу у античных авторов, византийских писателей и лексикографов, на основе которых может быть сделано значительное число предположений источниковедческого характера. Эту огромную работу удачно дополняет книга «Очерки греческой историографии», представляющая собой дипломную работу ученика Ф.Г.Мищенко В.А.Шёффера[112]112
  Шеффер В.А. Очерки греческой историографии. Вып. 1. Киев, 1884.


[Закрыть]. Последний дает анализ свидетельств и замечаний по поводу логографов и исследует вопрос достоверности текста. Его труд содержит перевод пяти логографов (Гекатея, Ксанфа, Акусилая, Ферекида и Харона), сделанный по изданию Мюллера. Как перевод текстов, эта работа в большой степени устарела.

Капитальная работа Феликса Якоби[113]113
  Jacoby F. Die Fragmente der Griechische Historiker. Erster Teil: Genealogie und Mythographie. B., 1923.


[Закрыть] Die Fragmente der Griechische Historiker по числу содержащихся в ней фрагментов значительно превышает собрание Мюллера. Кроме того труд Якоби представляет собой критическое издание фрагментов, в котором составитель преследовал возможно полное извлечение текста логографа из сочинения эксцеритатора, его реконструирование и восстановление (насколько это возможно) его первоначального вида. Ряд дополнений к этому труду содержится в статьях Ф.Якоби для Real-Encyklopädie Pauly-Wissowa-Kroll, собранных ныне в книге Die Griechische Historiker[114]114
  Jacoby F. Die Fragmente der griechischen Historiker. Real-Εnzyklopädie PaulyWissowa-Kroll, 1957.


[Закрыть] и его последняя книга Atthis[115]115
  Jacoby F. Atthis: The local Chronicles of Ancient Athens. Oxford, 1949.


[Закрыть], в которой содержится анализ традиций в изложении афинской истории. Этой проблеме посвящена также книга Й.Шрейнера Aristotle and Pericles[116]116
  Schreiner J.H. Aristotle and Pericles: A study in historiography. Oslo, 1968.


[Закрыть], в которой автор возводит материал Аристотеля к прототипам трех антилографов. Некоторый интерес представляет книга Л.Пирсона[117]117
  Pearson L. Early Ionian Historians. Oxford, 1939.


[Закрыть], где рассматривается материал, связанный с четырьмя логографами (Гекатеем, Ксанфом, Хароном и Геллаником), значение Акусилая и Ферекида в историографии Пирсон отрицает. Книга построена на постоянном противопоставлении Геродота и Фукидида логографам. Пирсон настаивает на невозможности установления исторической методики логографов и тех схем, согласно которым писались их сочинения[118]118
  Ibidem. P. 210.


[Закрыть]. В сущности, он оперирует не текстами логографов, а теми фактами, которые они сообщают. Влияние Гелланика на Фукидида отрицается здесь полностью[119]119
  Ibidem. P. 209, 225.


[Закрыть], текст Фукидида (Ι, 97, 2) понимается некритически. Сам Фукидид понимается Пирсоном как «нетипичная фигура для своего времени»[120]120
  Ibidem. P. 210.


[Закрыть]. Вместе с тем пройти мимо этого, одного из самых новых трудов, посвященных логографам, невозможно.

Большое значение имеет книга А.И.Доватура «Повествовательный и научный стиль Геродота»[121]121
  Доватур А.И. Повествовательный и научный стиль Геродота в VI–V вв. до н. э. Л., 1957.


[Закрыть], где содержится анализ основных компонентов литературного стиля Геродота и его происхождения, который, как доказано Доватуром, восходит к документальной ионийской прозе и фольклорной новелле. Такая интерпретация происхождения прозы Геродота дает возможность в большей степени оценить как общие черты, так и различия между Геродотом и Фукидидом, то есть перейти от традиционного сопоставления Геродота с Фукидидом к исследовательскому. В целом исследовательская методика Доватура представляет собой оригинальный тип источниковедческого исследования, незаменимого при работе практически с каждым историком.

Настоящая работа носит исключительно источниковедческий характер, в силу чего все вопросы, решаемые в ней, подчинены цели установления традиций и прототипов, которым следовал Фукидид при написании тех или иных пассажей, и его конкретных источников. Мы ограничиваем источниковедческое исследование только теми частями труда, которые посвящены истории Аттики до начала войны и смежным с нею вопросам, то есть «Археологией» (Ι, 1–21), «Пентаконтаэтией» (Ι, 89–118, 2), экскурсом о Килоне (Ι, 126), экскурсом в древнейшую историю Аттики (ΙΙ, 15–16) и рассказом о тираноубийцах (VΙ, 54–59). Остальные тексты Фукидида будут рассматриваться в силу необходимости.

Такое ограничение обусловлено тем, что в данных частях своего труда Фукидид так или иначе базировался на исторической традиции, в то время как при описании современных ему событий сведения он получал из первых или вторых рук и, таким образом, сам был основоположником исторической традиции.

Эта источниковедческая работа предпринимается по следующему плану: при помощи анализа места и назначения того или иного экскурса в труде Фукидида и его внутренней структуры мы устанавливаем политические причины включения его в произведение и характер и особенности тех прототипов и принципиальных источников, которым следовал в каждом случае Фукидид. Этот анализ дает возможность поставить вопрос о конкретных источниках Фукидида и степени их использования, который решается в заключение настоящей работы.

Глава вторая
Место в композиции и внутреннее строение экскурсов

Экскурсы, которые предстоит нам рассмотреть, как по своей тематике, так и тем отрезкам времени, которые они фиксируют, могут быть разделены на две группы, которые мы условно назовем большими экскурсами и малыми экскурсами.

К первой группе относятся так называемые «Археология» (I, 1–21), «Пентаконтаэтия» (I, 89–118, 2) и экскурс в древнейшую историю Аттики с сообщением об аттическом синойкизме. Они содержат повествования о целом ряде событий, относящихся к различному времени, причем ни одно из этих событий не занимает в экскурсе центрального или доминирующего положения. Таким образом, каждый очерк посвящен большому периоду времени в целом.

Во вторую группу входят экскурсы о Килоне и тираноубийцах, которые наоборот посвящаются одному, выделенному особо событию. Их хронологическая протяженность весьма мала.

Предмет настоящей главы заключается в анализе места экскурсов первой группы в труде Фукидида, то есть тех целей, которым служит их включение в повествование а следовательно, непосредственных причин его и тех приемов, которые использовал для этого Фукидид, и их внутреннего строения, то есть характера каждого экскурса, его самостоятельного исторического значения и жанровых особенностей.

Настоящий экскурс следует непосредственно за кратким вступлением и вводится Фукидидом для обоснования того факта, что война, историю которой он излагает, является μέγαν τε… καὶ ἀξιολογώτατον τῶν προγεγενημένων, то есть значительной и самой достойной описания (I, 1, 1), а также того, что до этой войны «не случалось ничего значительного ни в отношении войн, ни в отношении чего-либо другого» (I, 1, 2). Эти положения мы назовем предваряющим тезисом «Археологии». Экскурс посвящен истории Эллады с древнейших времен, как полагает Фукидид[122]122
  Вопрос о том, что понимает Фукидид под древнейшей эпохой, то есть до какого времени простирается вглубь его реконструкция прошлого, разрешается различно. См. исторический анализ «Археологии» в следующих работах: Gomme A.W. A historical Commentary on Thucydides. Vol. 1. Oxford, 1945; Täubler E. Die Arhaeologie des Thukydides. Leipzig, 1927; Erbse H. Über das Prooimion (I, 1–23) des Thukydideischen Geschichtswerkes // Rheinisches Museum für Philologie. Bd. 113. 1970. S. 43–69. См. также: Chernick S. Historical manipulation in Thucydides // Historia. Bd. 19. 1970. S. 126–130. Фукидид восстанавливает историческое прошлое на основе манипулирования различными свидетельствами (τεκμήριον, μαρτύριον, φαίνεται), имеющими самое разное по времени происхождение; он располагает их в том порядке, в котором подсказывает ему это сделать здравый смысл и практика генеалогических сочинений, что делает риторический элемент преобладающим в композиции экскурса. В результате свидетельства, относящиеся к более ранним эпохам, в хронологии Фукидида помещаются позднее, чем свидетельства, имеющие позднейшее происхождение. По справедливому замечанию А.К.Бергера, в некоторых случаях Фукидид переносит в реконструируемое им прошлое социальную практику второй половины V века (см.: Бергер А.К. Политическая мысль древнегреческой демократии. М., 1966. С. 266–267). Таков, например, рассказ о морском могуществе Миноса и его власти над другими городами, доходах и т. д. Поэтому при использовании этого экскурса в качестве исторического источника необходимо прежде всего установить, каково происхождение того или иного свидетельства, а вслед за этим датировать ту основу, на базе которой оно сделано. В этой связи, бесспорно, неправ Дж. Томсон, который заявляет, что в «Археологии» Фукидид показал себя первоклассным историком-материалистом, и в параграфе, характеризующем первобытнообщинный строй в Греции в эпоху его разложения, без всякого комментария помещает выдержки из Фукидида, которые он считает абсолютной истиной (Томсон Дж. Исследования по истории древнегреческого общества: Доисторический эгейский мир. М., 1958. С. 349–351). Исторические реалии позволяют Фукидиду восстановить некоторые черты эпохи не раньше дорийского переселения; в этом отношении, безусловно, прав Э.Тойблер. Вместе с тем материалы, заимствованные из эпических произведений и мифографической литературы, представляют свидетельства более ранние. В целом «Археология» – произведение не столько историческое, сколько историософское; здесь можно отметить некоторые общие черты с экскурсами в древнейшее прошлое у Платона, например, с рассуждением о ἀναζήτησίς τε τῶν παλαιῶν в «Критии» (110а). «Археология» написана по единой схеме, которая направляет все ее содержание, поэтому в ней проявляется известный педантизм Фукидида, который, например, заявляет, что Минос был παλαίτατος из тех, кто θαλάσσης ἐκράτησε (I, 4), в то время как Геродот, не стремящийся к созданию какой-либо исторической схемы, замечает, с гораздо большими на то основаниями, τις ἄλλος πρότερος τούτου ἦρξε τῆς θαλάσσης (III, 112). По мнению У.Виламовица, у Геродота картина древнейшей истории нарисована вернее, чем у Фукидида (Wilamowitz-Möllendorff U. Panionion. Sitzungsberichte der Königlich Preussischen Akademie der Wissenschaften zu Berlin, Sitzung 18. Januar 1906. S. 38–59, см.: S. 49. Geschichte der Griechische Literatur, Herodotos). А.У.Гомм указывал по этому поводу на недооценку Фукидида у Виламовица, но вместе с тем в другом месте (HC. Vol. I. P. 135–136) дал блестящее объяснение по поводу возможного сопоставления Фукидида и Геродота: Фукидид не занимался собиранием новых свидетельств, он использовал те, которые были в наличии, а сам экскурс должен был служить лишь пояснением к истории Пелопоннесской войны и не рассматриваться как самостоятельное сочинение о древнейшем прошлом. Геродот же писал историю вообще и собирал самый разнообразный материал, в силу чего его труд в разных местах и без системы содержит разнообразный материал по этому поводу.


[Закрыть], вплоть до событий так называемой Пентаконтаэтии, то есть до создания Афинами единого флота и учреждения фороса (I, 19), сообщением о чем заканчивается основная часть экскурса. Следующие две главы представляют собой по сути дела источниковедческие замечания к тексту, так как они посвящены критике и обоснованию свидетельств, положенных в основу изложения. Цель этих замечаний – подчеркнуть источниковедческую концепцию Фукидида (в какой степени он следует этой концепции, мы увидим в ходе изложения), заключающуюся, во-первых, в констатации недостоверности устной традиции, а во-вторых, в указании на нецелесообразность использования при реконструкции древнейшей истории произведений поэтов и рассказов тех авторов, которых Фукидид называет λογογράφοι (I, 21, 1), так как они преувеличивают и приукрашивают события и заботятся не об истине, а о впечатлении, благоприятном для слуха.

Этому Фукидид противопоставляет свое изложение событий, восстановленное ἐκ τῶν ἐπιφανεστάτων σημείων на (основании наиболее очевидных источников; I, 21, 1), которые кладутся им в основу изложения[123]123
  А.О.Угянский обратил внимание на тот факт, что Фукидид всякий раз указывает на то, что он пользуется самыми достоверными источниками, которые вместе с тем никому кроме него неизвестны: «Тайные источники, найденные в Пелопоннесе, о которых больше никто не знал ни прежде, ни после Фукидида, да и он сам поименно никак не мог их назвать в своей истории» (Угянский А.О. Цит. соч. С. 54). Угянский приходит к выводу, что ссылка на такие источники есть не проявление тщательного их отбора, а своеобразный риторический прием.


[Закрыть]. Однако эта источниковедческая концепция полностью укладывается в известное замечание Гекатея: τάδε γράφω, ὥς μοι δοκεῖ ἀληθέα εἶναι· οἱ γὰρ Ἑλλήνων λόγοι πολλοὶ τε καὶ γελοῖοι, καὶ ἐμοὶ φαὶνονται εἰσίν (я пишу это, как мне кажется, есть в действительности, поскольку рассказы эллинов многочисленны и смешны, как мне это представляется; FHG, 332). ἡ ζήτησις τῆς ἀληθείας (I, 20, 5) у Фукидида, как это убедительно доказано у В.Нестле[124]124
  Nestle W. Thukydides und die Sophistik // Neue Jahrbücher für das klassische Altertum. Bd. 33. 1914.


[Закрыть], обусловлен его софистической образованностью[125]125
  Так, например, сочинение Антифонта называлось «Истины», то есть Ἀληθείαι.


[Закрыть], ею же, безусловно, объясняется отрицательное отношение к своим предшественникам и потенциальным источникам, весьма похожее на релятивизм софистов[126]126
  Ср. так называемые «Ниспровергающие речи» Протагора.


[Закрыть]. Вместе с тем, как убедительно показал А.Ф.Лосев, сущность этого релятивизма заключается в стремлении «к максимально разностороннему переживанию жизни и к максимально разностороннему ее использованию»[127]127
  Лосев А.Ф. История античной эстетики. Т. 2: Софисты, Сократ, Платон. М., 1969. С. 25.


[Закрыть]. По мнению А.Ф.Лосева, софистическая философия заключается не столько в отмене старых схем, сколько в заполнении их разнообразным новым материалом[128]128
  См. там же о мифологических штудиях софистов (с. 27–29).


[Закрыть]. Именно это происходит с Фукидидом: он заимствует источниковедческую концепцию у Гекатея и насыщает ее содержанием, обусловленным его софистической культурой[129]129
  В этой связи имеет смысл отметить блестящую характеристику софистики как греческого Просвещения, которую дает там же А.Ф.Лосев (с. 13).


[Закрыть].

Экскурс у Фукидида составлен в значительной степени на основании мифологического материала и эпических поэм[130]130
  Gomme A.W. The Greek attitude to poetry and history. Berkeley; Los-Angeles, 1954, а также комментарии Н.И.Новосадского в его лекциях.


[Закрыть], вследствие чего он носит ряд черт, присущих «генеалогиям» у логографов. Так, например, следуя Гекатею, Акусилаю и Гелланику, Фукидид начинает свое повествование, в сущности, с Девкалиона (Thuc. I, 3, 2 и FHG 334, 10). Значительное место занимает история талассократии Миноса (I, 4; 8, 2), Троянская война (I, 8, 4–9; 9, 3–12, 1) и события архаической истории Эллады. Черты «генеалогий» ярко проявляются в том, что события, которые восстанавливает Фукидид, он, прежде всего, разделяет на предыдущие и последующие. В изложении этих событий он постоянно опирается на генеалогии мифических героев. Как сообщает Суда (s. v. Φερεκύδης), среди названий, которые носило сочинение Ферекида, была ἠ Ἀττικὴ ἀρχαιολογία ἐν βιβλίοις δέκα. Это название вполне могло быть использовано схолиастом Фукидида при комментировании соответствующей части его труда. Вторым свидетельством относительно происхождения методов Фукидида может служить пассаж у Страбона, который сообщает следующее: «Ксанф Лидийский говорит, что при Артаксерксе была большая засуха, в результате чего высохли реки, озера и колодцы, так как он сам видел во многих местах далеко от моря камни, похожие на раковины и гребни, отпечатки больших раковин, а кроме того соленые озера в Армении, в области Маттиэнов и в Нижней Фригии, отчего он полагает, что эти равнины были морем». Аналогичен сообщению Ксанфа фрагмент Гелланика о вторжении Амазонок в Аттику, в котором он сообщает, что свидетельством того, что Амазонки занимали Акрополь, являются «названия многих мест и могил убитых» (Jacoby. 167; Plut. Thes. 21, 1–3). Посылка, из которой исходит Ксанф, явно ошибочна, в ней повинна какая-то местная традиция, усвоенная этим логографом, вместе с тем к выводу он пришел правильному и, в устах Ксанфа, замечательному. В обоих приведенных нами случаях налицо использование географических и исторических реалий при реконструкции прошлого – метода, характерного для Фукидида[131]131
  В.П.Бузескул понимает этот метод как открытие Фукидида – Бузескул В.П. Введение в историю Греции. Пг., 1915. С. 90–91.


[Закрыть].

Несколько иной смысл имеет следующий фрагмент Гекатея: «относительно Пелопоннеса… ибо до Эллинов на нем жили варвары. Да и почти вся Еллада в древности имела первоначальное население варваров» (356 из VII. P. 494, ἡ σύμπασα Ἑλλὰς κατοικία βαρβάρων ὑπῆρξε τò παλαιόν), – который можно сопоставить с сообщениями Фукидида о том, что сначала не было разделения на эллинов и варваров (I, 3, 3), а эллинский образ жизни в древности походил на современный варварский (I, 6, 6: τò παλαιòν Ἑλληνικòν ὁμοιότροπα τῶι νῦν βαρβαρικῶι διαιτώμενον). Кроме того, что между этими пассажами Гекатея и Фукидида можно допустить непосредственную связь, ясен тот факт, что во фрагменте Гекатея наличествует сравнительно-исторический метод. Реализация мифа, на которую обычно указывают применительно к Гекатею (сравн. FHG. 341, 346) – метод, от которого, как известно, отказался Фукидид[132]132
  См. об этом: Лурье С.Я. Очерки по истории античной науки. М.; Л., 1947. С. 52.


[Закрыть], – у самих логографов принимает форму, развитую Фукидидом. Ксанф сообщает, что обычай класть камешки на дороге у Гермеона появился после убийства Аргоса, ввиду того, что боги клали камешки в знак его оправдания (fr. 24, Etym. Magn.). В основе своей этот текст является комментарием к мифу, с другой стороны – это объяснение ритуала при помощи мифа, что в сочетании двух этих компонентов становится объяснением мифа из ритуала. Последнее вытекает из текста Ксанфа и его структуры, но, конечно, не могло быть сформулировано им. Это уже софистический этап развития этого метода, сформировавшегося тем не менее в генеалогической литературе. Другим, более ярким, примером является текст Гелланика, который использует мифы об Арее и Галлиротие, Кефале, Дедале и Оресте для восстановления норм, согласно которым проходил суд ареопага (FHG. 69, 82)[133]133
  В сущности, метод рационализации мифа нельзя считать основным методом логографов. Гекатей и другие писатели его времени в большей степени стремились выделить из мифа исторический факт, то есть вычленить его исторический смысл, в то время как методика рационализации мифа в большей степени характерна для Диодора, который, не понимая сущности многих мифов, как человек, принадлежавший к принципиально другой эпохе, пытался объяснить их, рационализуя саму ситуацию мифа.


[Закрыть]. У Фукидида примерами этого метода, наличествующего, безусловно, в более развитой форме, являются заключение о том, что в древности все эллины носили оружие, на основании того, что в его время так делали локры, этолийцы и акарианы (I, 5, 3), сообщение о строительстве городов вдали от берега моря (I, 7) и о карийских погребениях на Делосе (I, 8, 1). Последнее является прямой параллелью с сообщениями Гелланика о могилах на Акрополе и амазонках, цитированное выше.

Наконец, небезынтересно сопоставить некоторые особенности повествования у Фукидида с текстами Акусилая, большинство свидетельств о котором говорят о широком использовании им материала, заимствованного у Гесиода (fr. 1, Plato. Symp. 178b; fr. 3. Schol. Hesiod. Theogon. 870, p. 269a; fr. 4, Schol. Nicandri Theriac. V, II pb). Вследствие этого Климент Александрийский заметил однажды, что Акусилай попросту переложил в прозу Гесиода (Clem. Alex. Stom. VI, 629a), с чем, однако, не вполне согласуется мнение Иосифа Флавия, сообщающего, что Акусилай исправлял Гесиода (Jn. Ap. 1034). Эти свидетельства интересны в той связи, что целый ряд пассажей «Археологии» у Фукидида насыщен эпическим материалом, в нескольких случаях дословно заимствованным из Гомера (см. гл. 4, § 2). Обращает на себя внимание то, что эти заимствования Фукидид не считает нужным скрывать.

Приведем некоторые примеры из Акусилая: Νιόβης καὶ Διòς… παῖς Ἄργος ἐγένετο, ὡς δὲ Ἀκουσίλαός φησι, καὶ Πελασγός, ἀφ' οὗ κληθῆναι τοὺς τὴν Πελοπόννησον οἰκοῦντας Πελασγούς, Ἡσίοδος δὲ τὸν Πελασγὸν αὐτόχθονά φησιν εἶναι (12: от Ниобы и Зевса… родился мальчик Аргос, как сообщает Акусилай, и Пеласг, по которому жители Пелопоннеса называются пеласгами. Гесиод же сообщает, что Пеласг был автохтоном), или же: Ἡσίοδός τε καὶ… Ἀκουσίλαος… ἱστοροῦσι τοὺς ἀρχαίους ζήσαντας ἔτη χίλια (Joseph Ant. Jud. I 108.: Гесиод и Акусилай рассказывают, что древние люди жили тысячу лет). Именно таким образом Фукидид повествует о численности и размерах кораблей беотийцев и Филоктета (I, 10, 4), что, как он сам указывает, повествуется ἐν νεῶν καταλόγωι (ср. Hom. Il. ΙΙ, 509–510; 717–720). Из эпоса Фукидидом заимствуются многие другие как исторические и мифографические данные, как, например, сообщение о киклопах и лестригонах (VΙ, 2, 1). Надо упомянуть, что среди фрагментов Акусилая (Harpocr. Fr. 31) имеется сообщение о Гомеридах как о роде на Хиосе (γὲνος ἐν χίωι), которое легко сопоставляется с цитатой из гимна Аполлону у Фукидида (III, 104, 5) и его обращению к гомеровской теме. В целом отношение Фукидида к Гомеру может быть охарактеризовано теми же двумя замечаниями, которые сделали применительно к Акусилаю и Гесиоду Климент и Иосиф Флавий. Фукидид передает, более или менее точно, гомеровский материал, вместе с тем он нередко исправляет Гомера (ср.: I, 10, 4). Древние критики также в какой-то мере находили возможным сопоставлять Акусилая и Фукидида: по сообщению Суды Сабин прокомментировал сочинения Фукидида и Акусилая в одном труде.

Приведенные нами свидетельства позволяют утверждать, что историческая методика Фукидида в большой степени связана с методами повествования о прошлом, характерными для перечисленных нами логографов, у которых в той или иной степени наличествует большинство черт, отличающих исследовательский метод Фукидида. С другой стороны, литературный стиль[134]134
  См.: Finley J.H. The Origins of Thucydides’ Style // Harvard Studies in Classical Philology. N 50. 1939. P. 35–84, а также: Жебелёв С.А. Творчество Фукидида //Фукидид. История. Т. 2. М., 1915. С. 71–77.


[Закрыть], который придал труду Фукидида «архаическую догеродотовскую внешность», по выражению С.Я.Лурье[135]135
  Лурье С.Я. Цит. соч. С. 300.


[Закрыть]. Его краткость и насыщенность вытекают непосредственно из повествовательного стиля логографов. Как и последние, Фукидид, согласно известной формулировке Цицерона, полагал «unam dicendi laudem… esse brevitatem» (Cic. De Or. 11, 53). Этот стиль прямо противоположен стилю Геродота, его предшественника Харона из Лампсака и в какой-то мере Ксанфа, повествование у которых, во-первых, развивалось по тематическому принципу, в то время как и Фукидид, и Гекатей, Ферекид, Акусилай и Гелланик строго следовали хронологическому принципу, а во-вторых, состояло из так называемых логосов и новелл, заимствованных из устной традиции[136]136
  Впервые этот вопрос был затронут в небольшом исследовании В.П.Клингера «Сказочные мотивы в истории Геродота» (Киев, 1903); блестящая его разработка представлена в цитированной книге А.И.Доватура.


[Закрыть], то есть из опять-таки тематически соединенных элементов, тогда как Фукидид и названные вместе с ним логографы строили повествование на основе последовательности событий и придерживались временного членения[137]137
  Представляет несомненный интерес сопоставление стилей Геродота и Фукидида, содержащееся у Квинтилиана (Χ, 1, 73): Densus et brevis et semper instans sibi Thucydides, dulcis et candidus et fusus Herodotus; ille concitatis hic remissis affectibus melior, ille concionibus hic sermonibus, ille vi hic voluptate. Эта характеристика представляет интерес и в том смысле, что новая наука, в сущности, не вышла за ее рамки в определении стилей этих писателей, вместе с тем вряд ли можно сопоставить их точнее и лаконичнее.


[Закрыть]. Таким образом, как исторический метод, так и литературный стиль Фукидида в «Археологии» и его композиционные принципы дают возможность говорить о том, что Фукидид не является изолированной или неожиданной фигурой в греческой историографии. Мы видим, что он строго следовал уже сложившимся и применявшимся до него методам и литературным прототипам[138]138
  Мы ограничиваем наш анализ «Археологии», в сущности, последней проблемой. Общий анализ этого экскурса см. у А.У.Гомма, в цитируемых работах О.Тейблера, Х.Эрбзе и др.


[Закрыть].