Текст книги "Кот ушел, а улыбка осталась"

Бистро для таксистов

А когда мы прилетели в Москву, в аэропорту Внуково нас встретил Саша Хайт и сообщил, что актер, который нам понравился, попал в автокатастрофу. Сейчас он в больнице и сниматься не будет.

– Ладно, Саша, давай на этом ставить точку, закрываем картину, – сказал я.

– Подожди, Гия, в Москву из Парижа летит французский актер на замену. Прямо отсюда еду в аэропорт Шереметьево его встречать. Если он тебе не понравится, мы действительно ставим точку. Времени для раздумий и поисков больше нет.

Договорились, что Саша встретит актера, поселит в гостинице и к девяти часам привезет в ресторан Дома кино, где я буду их ждать.

Вечером в ресторане Дома кино сел за столик в глубине зала, лицом к двери. Сижу. Жду. Волнуюсь. Около девяти в дверях появились Саша Хайт и немолодой мужчина с длинными седыми волосами в кожаном пиджаке и потертых джинсах. Саша увидел меня, помахал рукой и крикнул:

– А вот и мы!

«Кошмар! Неужели этот?! – подумал я. – Все. Конец картине. А давай так: орел – снимаю, решка – нет».

Я достал из кармана монетку, раскрыл руку – орел!

– Знакомься Гия, Жерар Дормон, – Саша Хайт подвел к столику актера. – Сценарий ему понравился, он в самолете прочитал.

– Это хорошо, – я встал, пожал гостю руку.

Сели. Смотрим друг на друга. Молчим.

– Что будете заказывать, Жерар? – спросил Саша.

– Спасибо, я поел в самолете, – голос у него был красивый.

– Жерар, чтобы вы не нервничали и я тоже, давайте договоримся, на роль Мераба я вас утвердил, – сказал я.

– Так сразу? – удивился Жерар.

– Да. Завтра вас подстрижем, покрасим и усы попробуем.

– Усы я сам отпущу, – сказал Жерар и улыбнулся.

Улыбка у него был обаятельная.

Жерара подстригли и покрасили, а усы он отпустил сам.

Я полетел с ним в Тбилиси. Водил по городу. К родственникам. К знакомым. Мои друзья научили его пить из перевернутого стакана, рога, вазы и аккуратно вычищенного арбуза. Побывали на базаре. В серных банях. Знакомил его с грузинской едой. Перестройка в Тбилиси началась с того, что открылось несколько частных ресторанчиков, там было все вкусно, уютно, презентабельно. И дико дорого! Ходили туда в основном «деловые». Вкусно можно было поесть и за городом в фанерных сарайчиках, цены там были приемлемыми, но возить гостя из Франции в сарайчик мне не хотелось. В остальных ресторанах города, как и в других городах Советского Союза, – общепит (скудное меню). Поэтому обедать Жерара я водил в частные ресторанчики, а ужинали мы, как правило, в гостях. Позже в интервью французскому телевидению Жерар сказал, что очень благодарен мне за то, что я показывал ему жизнь в Советском Союзе и Тбилиси как она есть, ничего не приукрашивая. И обедать его водил не в дорогие рестораны, а в простые бистро, куда ходят таксисты и другой рабочий люд. Там он подсмотрел для своего героя манеру разговаривать, сердиться, пить, есть.

А мне стало обидно, что Жерар, оказывается, все это время думал, что я вожу его в забегаловки.

Adidas

Художницей по костюмам с советской стороны была Катя Шишлина. Еще в Москве она одела Жерара как Яшу. Костюм и рубашка швейной фабрики имени Розы Люксембург, сандалии, соломенная шляпа – все из костюмерной «Мосфильма».

Подготовила она вариант и на Мераба. Кожаная куртка, джинсы, ковбойка, кеды (ковбойку и кеды купила в ЦУМе), а кожаную куртку и джинсы взяла на время съемок у своего отца, моего приятеля Николая Шишлина. Жерар примерил все и сказал, что куртка чересчур элегантная. Мераб таксист. Куртка должна быть простой и удобной.

Когда приехала французская группа, выяснилось, что Люси, художницу по костюмам с французской стороны, Константин перед самым вылетом уволил, и вместо нее в Тбилиси прилетела высокая девушка Мадлен. Ее разместили в трехкомнатном люксе гостиницы «Тбилиси». Мы с Жераром и Зурабом Качкачишвили (переводчиком) пришли на примерку. Мадлен привезла рубашки, брюки, пиджаки, спортивные костюмы, обувь разных размеров, джинсы, ковбойку и кожаную куртку для Мераба. Жерар надел куртку, повертелся перед зеркалом и сказал:

– Это тоже не то.

– Люси дала мне эту, – сказала Мадлен.

– Вот, – Жерар показал пальцем на меня. – Нужна такая.

– Пожалуйста, месье Данелия, можно мы примерим, – попросила Мадлен.

Я снял свою легкую курточку, которую купил в Израиле на базаре за пять шекелей, и Мадлен надела ее на Жерара.

– И такую же рубашку, – показал на меня Жерар (на мне была тонкая джинсовая рубашка).

– Рубашка есть! Вот! Примерьте. – Мадлен показала ковбойку.

– Это бежевая. К куртке не подойдет.

– А вы хотите синюю? Сейчас, – Мадлен начала нервно рыться в вещах, она волновалась. – Вот.

– Эта рубашка женская, пуговицы на левой стороне! – сказал Жерар.

– Ой, я не обратила внимания! Месье Данелия, извините, пожалуйста, можно месье Дармон примерит вашу рубашку?

– Можно, – сказал я, расстегивая рубашку.

Жерар примерил рубашку.

– Может быть, Георгию Николаевичу и штаны снять? – пошутил Зураб. – Мадлен, ты скажи, не стесняйся!

– Лен? – тут же спросил Жерар.

– Лен, но тебе они будут коротки, – сказал я.

– А запаса там нет? Мадлен, посмотри, – сказал Жерар.

Мадлен опустилась на колени, пощупала край штанины, вывернула.

– Тут запас есть, – сказала Мадлен.

– Давай примерим, – сказал Жерар.

Я снял брюки, протянул Жерару:

– Трусы тоже снять? – поинтересовался я.

– Месье Жерар? – Мадлен вопросительно посмотрела на Жерара.

– Трусы не надо, – сказал Жерар, надевая мои брюки, – трусы не видны.

Мераб Папашвили – Жерар Дормон

Яков Папашвили – Жерар Дормон

Рабочий момент

На Жерара надели все, что было на мне. Я остался в одних трусах. Жерар посмотрел на себя в зеркало и сказал:

– Это то, что я хотел.

– На этом останавливаемся? – спросила Мадлен.

– На этом, – сказал Жерар.

– А я в чем буду ходить?

– Месье Данелия, не волнуйтесь. Сегодня же я пойду в супермаркет и куплю все в нескольких экземплярах.

Купит она, разбежалась! Куртку я покупал в Тель-Авиве, брюки в Вене, а рубашку в Сингапуре. Естественно, в тбилисских магазинах ни она, ни Катя Шишлина не нашли ничего похожего. Точно такую куртку, рубашку и брюки ни она, ни Катя Шишлина не смогли найти и в Москве, и в Вене, и в Израиле.

Так и снимался Жерар в моих вещах.

Между прочим. Обычно для героя фильма костюмеры держат несколько одинаковых рубашек, брюк, пар обуви. После каждого съемочного дня рубашку надо стирать, а брюки и куртка могут порваться или вообще износиться. У нас было 60 съемочных дней, значит, шестьдесят раз мы стирали эту рубашку. Естественно, она еле держалась, мы берегли ее как зеницу ока. Представьте себе: герой открывает дверь, на нем одна рубашка, и входит в комнату, на нем рубашка такая же, но чуть-чуть другого цвета и чуть-чуть другого фасона воротник – это сразу же бросится в глаза.

За день до начала съемок в Тбилиси прилетел Константин и сказал, что на Мерабе обязательно должны быть кроссовки фирмы «Adidas». (Он заключил договор с фирмой на скрытую рекламу.) До этого Жерар хотел сниматься в своих старых кедах. В Тбилиси «Adidas» в то время можно было купить только на рынке. Мадлен и Катя купили три пары (с запасом). Жерар примерил все три и сказал, что в этих кроссовках сниматься не будет.

– Почему? Они очень хорошие, – сказал Константин.

– А ты надень!

– Пожалуйста!

– А теперь пройдись!

Пройтись Константин не смог, подошва не сгибалась.

– Несколько дней поносить, разносятся!

– Вот ты и разнашивай, а я буду сниматься в своих.

– Месье Дормон, кажется, у меня есть вариант.

И Мадлен извлекла из своих запасов синие матерчатые тапочки:

– Вот легкие, удобные, тоже «Adidas».

– А как понять, что это «Adidas»?

– А вот, – сзади на тапочках был лейбл, где мелким шрифтом было написано «Adidas».

– Придется снять крупным планом.

– Нельзя, это будет реклама.

Тогда Юсов предложил крупно снять руки и тапочки с названием фирмы в сцене, когда в Вене полицейские отдирают Мераба от ограды советского посольства. Но когда дошли до этого кадра, оказалось, что снимать нечего, надпись «Adidas» стерлась (после съемок в Тбилиси и в Москве).

А как Александров отчитался перед фирмой «Adidas», мы не знаем.

Боря Чиж

– Боря Чиж – второй по значению персонаж в фильме. Сыграл его Олег Янковский. Я им доволен, а он мною – нет. Олег на встречах со зрителем жаловался, что в первом варианте сценария его роль была намного богаче и интересней, а я сократил ее и все испортил. Хочу уточнить.

В первом варианте Боря Чиж, русский, беспартийный, переправил все свои ценности за границу, фиктивно женился на пожилой еврейке, изучил Талмуд, сделал обрезание и вылетел в Вену. В самолете он оказался рядом с Мерабом. В Вене Боря распрощался со своей женой, которая улетела в Америку, и хотел ехать развлекаться и играть в Монте-Карло, но таксист ему подсказал, что в Вене тоже есть казино. Под утро, когда Боря вышел из венского казино, денег у него на такси не было, и он пешком поплелся в Сохну́т (организацию, которая занимается вопросами репатриации в Израиль). Там ему пригодились и обрезание, и чтение Талмуда. В Сохну́те он встретил Мераба, и они вместе полетели в Израиль.

В Израиле Мераб дважды встречал Борю. Первый раз Боря шел со своим блатным приятелем Додом, оба были одеты как хасиды (белая рубашка, черный длинный пиджак и черная широкополая шляпа) и в каждой руке они несли семисвечники. Мераб обрадовался встрече, но Боря сделал вид, что его не узнает. Второй раз Боря в военной форме маршировал в роте израильских солдат и самозабвенно голосил «Хава нагила…». В третий раз Мераб и Боря Чиж встретились в Турции, в тюрьме. В Израиле Мераба посадили как советского шпиона. Он бежал. В Турции его посадили как израильского шпиона.

– Боря, а тебя за что? – спросил Мераб.

– Как всегда, ни за что, – улыбнулся Чиж.

Ночью, когда все спали, Боря посоветовал Мерабу признаться, что он разведчик. Но только не еврейский, а наш, советский.

– И попроси, чтобы они тебя поменяли на какого-нибудь американского агента, как в фильме «Мертвый сезон».

– Турки, может, еще поверят, что я советский шпион, но наши-то точно знают, что я не их агент.

– Да ты что! В КГБ сейчас бардак! Перестройка! Они уже забыли, кто у них кто. Придумай какой-нибудь номер и кличку.

И еще Боря попросил, чтобы Мераб упомянул и о нем, сказал бы, что он его подручный, тоже агент КГБ.

– Запомни: майор Борис Чиж. Так и говори, что майор.

Все это Мераб без всякой надежды сообщил следователю на первом же допросе. И вдруг через две недели Мераба и Борю вызывают «с вещами», сажают в машину и привозят на берег горной реки. На той стороне возле моста стоят черные «Волги», военные и штатские в черных плащах. С этой стороны черные «Мерседесы», военные и штатские тоже в черных плащах. Шпионов выпустили одновременно. С советской стороны по мосту пошел негр в ватнике. А с турецкой стороны – Боря Чиж (Мераб пропустил его первым). Посредине моста, когда шпионы поравнялись, Боря подмигнул негру. Негр улыбнулся. А когда Боря оказался на советской стороне, военные и штатские в плащах вдруг бросились к нему, стали обнимать и хлопать по спине.

Пошел по мосту и Мераб. Когда дошел до середины моста, все на советской стороне, включая Борю, расселись по машинам и поехали.

А советский пограничник опустил шлагбаум и сказал:

– Нельзя.

Мераб пошел обратно в Турцию, но и на турецкой стороне все расселись по «Мерседесам» и уехали. И турецкий пограничник опустил шлагбаум и сказал:

– Нельзя.

Справа турецкая граница, слева советская, а посреди моста сидит Мераб. Фильм заканчивается.

Пограничник, не стреляй, брат

Написали этот вариант финала и понесли в Госкино. Там спросили:

– Боря наш разведчик?

– Не знаем, может быть.

– Он еврей?

– Да нет вроде…

– А чего он семисвечники носит?

– Не знаем.

– А он что, голубой?

– Нет.

– А негру зачем подмигивает?

– Да бог его знает. Может, тот двойной агент.

– Нет, ребята, это надо согласовать с КГБ.

– Согласовывайте.

– Нет, вы. Вы авторы. Пока не согласуете, мы заявку не принимаем.

– Дайте мне номер телефона, по которому надо позвонить.

– Не знаем мы никакого номера. Сами выясняйте!

– Ну что нам, выйти на Лубянку и закричать: «Товарищи сотрудники государственной безопасности, как вы считаете, можно Боря подмигнет негру или лучше не надо?»

– Это, конечно, будет эффектно, но мы советуем проконсультироваться с ними каким-то другим способом.

Я опять позвонил Георгию Шахназарову и опять попросил помочь. На следующий день звонок. Низкий мужской голос:

– Георгий Николаевич, здравствуйте. Георгий Хосроевич сказал, что вам нужна наша консультация. Приезжайте. Мы пришлем за вами машину.

– А можно по телефону?

– Ну, давайте по телефону.

Я рассказал сюжет с новым финалом.

– У меня несколько вопросов, – сказал низкий голос. – С каким заданием едет этот ваш майор Чиж?

– Не знаем.

– А какие у него аксессуары?

– Это тоже не увидим.

– Тогда последний вопрос. А чего он негру подмигивает?

– Да так просто. Можем вычеркнуть.

– Не надо, пусть подмигивает. И последний вопрос, личный: а кто его будет играть?

– Олег Янковский.

– Все. Вопросов больше нет. Желаю удачи!

Этот вариант финала всем нравился. Но через какое-то время мы поняли, что главным героем становится разведчик Боря Чиж и такой финал уводит нас от темы: человек и граница. И мы от этого финала отказались. Но в Госкино были уверены, что этот вариант нам запретили в КГБ, и мы не могли никого убедить, что отказались от финала по собственной инициативе.

– Вам велели не говорить, что это они запретили, вот вы и не говорите. И правильно делаете…

В этом также был уверен и Олег Янковский. Он уговаривал меня:

– Георгий Николаевич, пойдите к Крючкову (в то время глава КГБ), убедите его.

– Олег, – говорил я, – у нас хороший финал.

Но и этот тоже в фильм не вошел. Финал был такой:

Вена. Аэропорт. День. Маленький Голд (представитель Сохну́та) держит в руках документы Якова Папашвили (старшего брата Мераба). А перед ним стоит Яков с семьей, женой Ингой и дочкой Наной.

– Женщина с ребенком могут пройти. А вы, извините, нет! Якоб Папашвили уже давно в Израиле! – заявляет Голд. (Он встречал Мераба, который прилетел по документам Якова.)

Инга посмотрела на Якоба. Якоб посмотрел на Ингу и вдруг взорвался. Сжав руку в кулак, он начал перечислять:

– Я его маму! Я его папу! Я его бабушку!..

– Извините, чью? – не понял Голд.

– Того, кто первый эти границы придумал.

Этот финал мы сняли, этим эпизодом заканчивалась копия, которую мы показывали в Доме кино. Но больше фильм с таким финалом никто никогда не увидел.

На следующий день после просмотра я приехал на «Мосфильм» и этот эпизод отрезал. И вот почему. Когда я смотрел фильм вместе со зрителями, то понял, что «Я его маму! Я его папу! Я его бабушку!.. Того, кто первый эти границы придумал» – в фильме понятно и без этих слов. А намного эмоциональней финал, когда Мераб, подняв руки над головой, медленно входит в воду. В одной руке у него кольцо, которое дал ему Семен. Он доходит до середины реки, останавливается и просит: «Пограничник, не стреляй, брат!» Никакого ответа. С той стороны только кроны деревьев под ветром тревожно шуршат, как предвестники беды…

И действительно, через несколько месяцев на том берегу зазвучали выстрелы. Они звучат и по сей день.

Исполнители

Когда из Тбилиси приехали в Москву и начали снимать сцены в аэропорту Шереметьево, в первый же день к концу смены после спектакля на площадке появился Олег Янковский (по плану Олег снимался только через два дня) и спросил меня:

– Вам не кажется, что малиновый пиджак на Боре чересчур ожидаемый?

На костюм Бори был утвержден малиновый пиджак и шелковая рубашка.

– А что ты предлагаешь?

– Белый смокинг. Он же в Монте-Карло едет. И шить не надо, у меня есть.

– И будет актер Олег Янковский на Каннском фестивале.

– Не будет актер Янковский. Руки все в татуировках, зубы железные и верхние и нижние, как?

– Зубы не успеем сделать, в среду съемка.

– Фиксу наклею, рыжую, тоже хорошо.

– А может, он в спортивном костюме? – предложил я. – Вадим, как?

– Гия, оглянись, – сказал Юсов.

Я оглянулся. Среди прочих отъезжающих двое бородатых в папахах катили тележки с чемоданами, оба были в цветастых спортивных костюмах.

– Послезавтра съемка. Что будем делать? – спросил Олег.

– Пока малиновый пиджак.

– У вас завтра обеденный перерыв когда?

– Часа в два.

– Я подъеду.

Когда на следующий день во время перерыва я вернулся на площадку от начальника погранотряда (мы уточняли детали съемки), у камеры стояли Вадим Юсов, Саша Хайт, Катя Шишлина и разговаривали с мужиком в ватнике. Подошел.

– Все ребята, перерыв окончен! Ира, Янковский не появлялся?

– Появился, – мужик обернулся. – Вот он я! Боря Чиж теперь такой!

Передо мной стоял Олег Янковский в сапогах, в телогрейке поверх майки, в кепочке, на шее тоненькая золотая цепочка, в руке видавший виды, ободранный чемоданчик, перевязанный старым ремнем от брюк.

– Ну что, братья евреи, тоже на историческую родину собрались? (реплика Бори из фильма) – улыбнулся Олег, и во рту у него блеснула рыжая фикса.

Пауза. Стою. Молчу. И все молчат.

– Георгий Николаевич, сразу не говорите – нет. Подумайте! – сказал Олег.

– А чего тут думать, – сказал Вадим. – Ему тоже нравится.

Боря Чиж (Олег Янковский) и Яша (Жерар Дормон)

Боря Чиж

Так и покинул Боря Чиж родину: в сапогах, в телогрейке и кепочке. Он был обаятельным и опасным.

Семена Кляйна сыграл Армен Джигарханян. Сыграл скупо, но чувствовалось, что его герой человек со сложной биографией.

Прототипом Семена Кляйна был сибиряк Павел Липман, которого в тулупе и валенках мы с Резо видели во время поездки по Израилю. С самим Павлом мне встретиться не удалось, он был у дочери в Канаде. Саша Кляйн познакомил нас с его двоюродной сестрой, она тоже переехала в Израиль из Омска. Сестра рассказала, что после войны Павел вернулся домой героем. Работал начальником большой стройки. Был уважаемым человеком. Но пошла волна государственного антисемитизма, его уволили, выгнали из партии, и он смог устроиться только на должность ночного сторожа. Подал заявление на выезд в Израиль. Его лишили всех наград, и он уже считался не защитником родины, а предателем. К израильскому климату Павел привыкнуть не мог. Слишком жарко! Поэтому устроился работать в рефрижераторе. Тосковал.

Сеню мы писали на Евгения Леонова. Но тогда у Жени случился сердечный приступ, и врачи категорически запретили ему ехать на съемки в Израиль. Но с тем, что в фильме вообще не будет Леонова, я смириться не мог и уговорил Женю сыграть маленькую роль привратника в советском посольстве в Вене.

Ингу, жену Яши, сыграла Наталья Гундарева. Когда я предложил ее на эту роль, Саша Хайт удивился:

– Наташа типичная русская, а Инга еврейка!

– Наташа Гундарева кого угодно сыграет! – сказал я.

Я чувствовал себя ее должником. Когда мы с Игорем Можейко (Киром Булычевым) писали сценарий «Слезы капали», он посоветовал мне на роль подруги жены Васина пригласить Наташу Гундареву.

Я сказал, что Наташа для меня настолько жена Бузыкина, что я не могу представить ее в другой роли. И на эту роль мы пригласили Нину Русланову. А потом мне сказали, что Гундарева очень переживает, что я ее не пригласил. Откуда она узнала, что мы о ней говорили? Кто-то доложил. Я позвонил Наташе, сказал, что я ее не пригласил, потому что думал, что сыграть такую маленькую роль будет для нее неинтересно.

– Меня это очень расстроило. Я поняла, что вы мне как актрисе не доверяете, – сказала она.

А сейчас, когда я предложил ей сыграть Ингу, она спросила:

– Это потому, что тогда не позвали?

– Нет, Наташенька. Это потому, что я тебе стопроцентно доверяю.

В фильме Наташа говорила без акцента, не жестикулировала руками во время разговора (как это принято, когда рассказывают анекдоты про евреев), в ее пластике и в построении речи было что-то неуловимое и совершенно достоверное. Во Франции, в Израиле и в Америке не сомневались, что Ингу играет еврейка.

Блатного Дода, приятеля Бори Чижа, сыграл Леонид Ярмольник. (Перед ним я тоже чувствовал себя должником.) В 85 году Леня был утвержден на роль продавца космической пыли в фильме «Кин-дза-дза!». Дважды мы возили его с собой в пустыню Кара-Кумы и по несколько недель держали там, но так и не сняли. Первый раз сгорела декорация, а второй раз в ту же декорацию утром, перед съемкой, въехал пьяный водитель лихтвагена. И поэтому никакого продавца космической пыли в фильме «Кин-дза-дза!» нет. А в фильме «Паспорт» декорацию не сожгли, никто ничего не сломал и Дод с Чижом проворачивают свои делишки.

Между прочим. Когда после пяти лет работы на мультфильме «Ку! Кин-дза-дза» мы оказались в цейтноте и не было никаких шансов на финансирование, появился Леонид Ярмольник и помог. И фильм «Ку! Кин-дза-дза» вышел на экраны. И получил приз за лучший анимационный художественный фильм, так называемый азиатско-тихоокеанский «Оскар».

Моше, продавца женского белья на базаре в Тель-Авиве (в прошлом инспектора ГАИ), сыграл Мамука Кикалейшвили. Сыграл он смешно, много импровизировал. Снимали эпизод: Моше преподносит хозяину свадьбы подарок, вазу с родной грузинской землей. На репетициях Мамука просто элегантно преподносил вазу, а когда снимали этот кадр, он с неожиданной для толстяка легкостью сел на шпагат.

Сестру дяди Изи сыграла всеми любимая Нина Мамиконовна Тер-Осипян (за глаза мы ее звали Мамиконовна). Перед выездом в Израиль она пришла ко мне в кабинет и спросила:

– Георгий Николаевич, а смогу я на свои суточные купить в Израиле кожаные джинсы?

– Думаю, да. А вам для кого?

– Для себя!

Нине Мамиконовне на тот момент было 79 лет.

Отца Якова и Мераба Папашвили сыграл Леван Пилпани. Когда Константин Александров увидел его первый раз на экране, он спросил:

– Взяли настоящего крестьянина?

(Настолько Леван Пилпани был убедительным.)

– Да. Колхозника.

– Способные у вас колхозники.

Инга – Наталья Гундарева

Дядя Изя с сестрой – Яков Бен-Сира и Нина Тер-Осипян

Сеня Кляйн – Армен Джигарханян

Мераб, Боря Чиж и Дод – Жерар Дормон, Олег Янковский и Леонид Ярмольник

Шпагат на свадьбе. Мамука Кикалейшвили

В Москве Мераб со своим приятелем Васей попали в милицию. Инга (жена Яши) пришла в милицию их спасать. Она предъявила дежурному авиабилет и выездные документы мужа (на черно-белых фотографиях Мераб и Яша – одно лицо).

– Товарищ капитан, самолет в 9.05, – сказала она. – Опоздает! Один дурак вовремя не уедет, эти евреи опять шум поднимут. ООН, «Голос Америки», права человека. Нам это надо?

– Ну, ладно, пусть едет, – сказал дежурный.

– Товарищ капитан, а второй?

– Василий Кузьмич? Он что, тоже в Израиль?

– Нет, Василий Кузьмич – главный раввин Московской области.

А через какое-то время к Васе выяснять отношения пришел настоящий раввин. Настоящего раввина сыграл Игорь Кваша.

Между прочим. На съемочной площадке первый раз мы с Игорем встретились в 57 году. В короткометражном фильме «Тоже люди» он пробовался на роль французского солдата. Но не прошел. Слишком молодо выглядел.