Текст книги "Танцы мертвых волков"

Кирилл

Найти Олега Шишкина оказалось плевым делом. Я начал с него по двум причинам. Во-первых, по описанию Юлии он менее всего походил на потенциального хахаля Тыртычной, а во-вторых, у него работал телефон. Крайне удивленный Шишкин на мои вопросы отвечал уклончиво и невнятно, пока, наконец, не признался, что в данный момент прийти на допрос никак не может.

– Не пускают меня, – сокрушенно вздохнул он. – Я тут… это… на лечении нахожусь.

Шишкин лечился от алкоголизма. В больницу, по признанию его лечащего врача, Олега упекла супруга. Врач по телефону отказался давать объяснения, погода вновь не баловала, поэтому в клинику я отправил Семенова. Тот вернулся через четыре часа промокший и грустный.

– По свидетельству врача, Шишкин у них уже месяц. Поступил с белой горячкой, бегал за женой с утюгом, пугал…

– Видимо, получилось, – рассеянно произнес я, – раз она его в больницу отправила. За свое здоровье точно опасалась.

– У него дочка шестилетняя, – хмуро пояснил Семенов. – Я у них дома был. Жена приятная такая… Чаем напоила. Говорит, в указанные дни Шишкин никак не мог кого-то убивать, поскольку из запоя не выходил, попросту валялся в кладовке.

– Почему в кладовке?

– А ему там было не так страшно.

– Ну надо же, – удивился я. – Спасаться от белочки в кладовке… Ты его самого видел?

– Видел. Если сестра Тыртычной не ошибалась, вряд ли это тот самый Олег. Шишкин – коренастый, лысеющий, плотный, на мачо не тянет. А что с Муроенко?

– Фиг его знает, – отмахнулся я. – Телефон выключен, весь день набираю. Видимо, придется съездить. Адресную справку я взял. Пошли в дежурку, может, машина есть…

Машины, естественно, не было. Жил Муроенко на окраине города в частном секторе, что было даже удивительно. Этот район, именуемый у нас Рабочим поселком, я знал слабо. Асфальт тут лежал лишь на главных улицах, только по ним же ходил общественный транспорт. Рассудив здраво, что в хитросплетении многочисленных переулков, облепленных старыми домиками, можно запросто потеряться, мы благоразумно отправились в местное отделение милиции.

Участковый был на месте. К нашему удивлению, им оказался тощенький высохший казах лет сорока, с улыбкой Соловья-разбойника из старого мультика и такими же жиденькими усиками, придававшими ему сходство с хитрым сомиком.

– Еркен, – представился он, пожав нам по очереди руки. – Вообще я Еркен Шамсутдинович, но это ж никто пока выговорить не может. Так что местные зовут меня просто Кеша.

По-русски Еркен-Кеша говорил совершенно свободно, но в интонациях все равно чувствовалось что-то неестественное. Он как бы выделял окончания слов, акцентируя на них внимание, что звучало слегка по-детски и немного глуповато.

– Очень приятно, – кашлянул Семенов, пытаясь не улыбаться. Еркен-Кеша бросил на него недовольный взгляд и вздохнул.

– Вот всегда так… Чего вас в наши закоулки занесло?

– Человека ищем, Кеша, – пожал плечами я. – Возможно, просто человека, возможно, убийцу. Вот по этому адресу. Далеко идти придется?

– Зачем идти? – удивился Кеша. – У меня машина есть. Адрес какой?

Посмотрев на бумажку, Кеша поморщился.

– Плохой район. Грязь, помойка, цыгане. Наркотой там торгуют.

– Да у вас везде не Беверли-Хиллз, – фыркнул Семенов.

Кеша скривился.

– Здесь тоже люди живут, – негромко сказал он. – И не хуже, чем в центре. Всем где-то жить надо, дома строить, детей растить. А город – он отсюда пошел. Людям бараки давали, говорили, что временно, да многие так тут и остались, пока начальники их квартиры делили…

В невыразительном голосе Кеши промелькнули нотки горечи. Он досадливо махнул рукой, взял фуражку и, надвинув ее на узкий желтый лоб, встал из-за стола. Семенов покраснел и пробурчал что-то невразумительное. Наверное, «извините».

Машиной Кеши оказалась старая «восьмерка», которая завязла в первой же луже. В наказание отправив Семенова толкать транспорт, Кеша безнадежно газовал, пока, наконец, не выбрался из ямины. Лично у меня сложилось впечатление, что в лужу Кеша заехал специально, а когда грязный Семенов оттирал штаны у ближайшей колонки, на лице азиата мелькнула злобная ухмылка. Осуждать Еркена я не мог. В конце концов, нечего было сопляку рот раскрывать. Не все аристократами рождаются. Некоторые вынуждены жить в дерьме, хотя им этого ой как не хочется…

Семенов влез на переднее сиденье и за всю дорогу ни разу не открыл рта, сопя как паровоз. К счастью, ехать было совсем недалеко, просто дороги были разбиты настолько, что нас подбрасывало на ухабах с такой силой, что мы бились макушками о низкий потолок.

– Где-то здесь этот дом, – проворчал Кеша и опустил стекло со своей стороны. – Так, тридцать два… Тридцать четыре… Интересно девки пляшут, по четыре штуки в ряд…

Я тоже сунул голову в окно, а потом сверил адрес. Улица Степана Разина, дом тридцать шесть… Все верно, за небольшим исключением.

Тридцать шестого дома не было и в помине. На его месте стоял оскалившийся горелыми досками остов. Вся территория двора заросла бурьяном и крапивой, в дальнем углу нагло шелестел листьями камыш. Воспользовавшись брешью в частоколе домов, окрестные жители мгновенно превратили двор сгоревшего дома в свалку.

– Может, тут такая нумерация? – спросил Семенов и высунулся в другое окно. – Нет, там нечетная сторона.

– Кеша, вон мужик у колонки, – сказал я. – Подъезжай к нему, спросим про тридцать шестой дом.

Кеша послушно тронулся с места. Абориген в драном дождевике набирал воду в алюминиевую флягу и на нас даже не глянул. Попыхивая сигаретой, он прикрывал ее от сыпящихся с неба капель, что полностью поглощало его внимание.

– Уважаемый! – заорал Кеша из окна. – Скажи, пожалуйста, а где тридцать шестой дом?

– Сгорел, – буркнул мужчина. – Вы мимо него только что проехали.

– Давно? – поинтересовался Кеша.

– Давно. Лет восемь или десять.

Ретивый Семенов вылез из авто и подошел ближе к аборигену. Мужчина оценивающе посмотрел на грязные штаны практиканта, но ничего не сказал.

– А хозяева где? – жадно спросил Семенов.

– Кто их знает? – меланхолично ответил мужчина, бросил окурок в сторону и, надавив на рычаг колонки, вытащил служащий упором деревянный брусок. Захлопнув крышку фляги, мужчина подцепил ее на крюк валявшейся рядом двухколесной тележки и выжидательно уставился на нас.

– Если чего спросить хотите, то спрашивайте, а то мокро тут стоять, – сказал он.

– Скажите, – выбравшись из машины, осведомился я, – Муроенко в этом доме жили?

– Здесь, – кивнул мужчина. – Только они после пожара пропали.

– Они – это кто?

– Муроенки. Дом ночью полыхнул, баба насмерть угорела, а отец и пацаны выскочили.

– Пацаны? – не понял я.

– Пацаны. Их двое у Муроенков было: Олег и Игорь. Они близнецы. А вот куда потом делись – не знаю. После пожара они тут крутились еще какое-то время, а потом все – испарились.

– А про родственников их вы ничего не знаете? Может…

Мужчина отрицательно мотнул головой и, не дослушав, побрел к своему дому, таща за собой тележку. Колеса мерно поскрипывали, оставляя на земле две параллельные полосы. Капли попали за воротник, и, поежившись, я залез внутрь машины. Семенов последовал за мной.

– Да-а, – протянул я. – Дела…

– А что, другого адреса нет? – спросил Кеша.

– Нет. Адресная справка выдана на этот. Тут они прописаны всей семьей. Действительно, три мужика: Олег, Игорь и Сергей Муроенко. Про женщину ничего нет.

– Ну не пропали же они бесследно, – утешил Кеша. – Где-то работают, живут, может, учатся.

– Вот только где? – усмехнулся я.

– Ну, командир, больше пока ничем тебе помочь не могу. Сейчас в отделение приедем – посмотрю по записям. Может, у меня чего на этих Муроенко есть, хотя они вроде бы не судимые… Я про то, что дом сгорел, знать не знал. Всякое, конечно, может быть. Если хоть какие-то сведения по переезду остались – найдем. Если нет – извиняйте, мужики, ищите сами, у меня работы по горло.

– Кто-то должен что-то о них знать, – подал голос Семенов. – Соседи, к примеру. Или на работе у Олега. Все равно он где-то появлялся, заказы те же самые отдавал. Быстрова должна быть в курсе, куда нам обратиться.

– В военкомат можно сунуться, – добавил Кеша. – Вы трех мужиков ищете, они наверняка военнообязанные, может, служили. Пацаны должны были комиссию проходить. Если им восемнадцати не было до пожара, потом они наверняка приписную где-то проходили. На права водительские сдавали. В больницу сходите. К участковому врачу. А если баба угорела, акт о смерти должен у пожарников в архиве быть.

– Кеша, подбрось нас до отдела, – попросил я. – Попробуем поискать еще.

– Странно это, – негромко сказал Семенов.

– Что странно?

– Да поиски эти. Если он не тот, кого ищем, почему тогда живет по несуществующему адресу? Работает вольным художником, не имеет постоянного рабочего места и адреса…

– И что?

– Я уверен, что это именно он, – вздохнул Семенов. – И фиг мы его найдем, если до сих пор никто не нашел.

– А кто его искал? – резонно спросил я. – Найдем, никуда он не денется. Не его, так брата, отца…

– Они по этому же адресу прописаны, – напомнил Семенов.

– Ладно, не ной, – рассердился я. – Ты как маленький прямо. Даже если это он и скрывается от нас, то брат и отец никуда не прячутся наверняка. Найдем их, найдем и его. Заказы он как-то получает, за деньгами приходит, с клиентами встречается. Это уже говорит о том, что он не фантом. Юля его знает, может, подскажет какие-нибудь контакты. Все-таки город у нас не Москва, и издательский мирок довольно маленький. Все всех знают, помнишь? Так что никуда он не денется.

– Он – фрилансер, – не сдавался Семенов. – На месте не сидит. Заказы может получать по Интернету, деньги – переводом на кредитку. Ищи-свищи.

– Семенов, заткнись, – невежливо посоветовал я.

– Если он деньги по карточке получает, счет в банке он все равно должен был открыть, а для этого ему надо было туда прийти, – вмешался Еркен. – А раз приходил и счет открывал, то паспорт показывал…

– А в паспорте – улица Степана Разина, тридцать шесть, – фыркнул Семенов.

– Чтоб ты лопнул, – сказал я и отвернулся к окну.

Юлия

– Вы, что, все с ума там посходили? – ласково поинтересовалась я. Молоденький практикант, робко представившийся «Саша. Семенов. Очень рад…» потупил взор и покраснел так, что от ушей можно было прикуривать. Миронов сдержанно пожал плечами. Отвечать на мой вопрос никто не собирался.

Происходящее мне не нравилось. А что тут удивительного? С недавних пор мне не нравится выступать в роли подсадной утки, а весть о том, что маньяк (если, конечно, это маньяк) вполне возможно следующей жертвой наметил меня, в щенячий восторг не привела. Я и без того не жаловала опасные приключения и вопреки расхожему мнению о журналистском любопытстве охотно предпочла бы тихую размеренную жизнь.

Семенов и Миронов заявились ко мне на работу с утра пораньше и огорошили рассказом, что вместо дома Муроенко нашли пепелище. Судя по их таинственным переглядкам, именно Олега они считали главным источником зла. Я возмутилась:

– С чего вы взяли этот бред?

– Да ни с чего, Юль, – примирительно сказал Кирилл. – Отрабатываем версию. В конце концов, с Тыртычной он был не просто знаком, а…

– Шоркался, – подсказала я. – Что вы на меня так вылупились? Мне подружка сказала, что по-белорусски «шоркаться» – значит «дружить».

Семенов хихикнул.

– Хорошее слово. Емкое. А это точно?

– Понятия не имею. Но то, что Олег может быть маньяком, в голове не укладывается.

– Странная ты, – вздохнул Миронов. – Как, по-твоему, должен выглядеть маньяк? Красноглазый упырь с косой в руках? Да и потом, кто сказал, что он тот, кто нам нужен? Возможно, просто свидетель. Может, он и к делу никакого отношения не имеет.

– Ну так спуститесь на этаж ниже в типографию, там наверняка подскажут, где искать Олега. И не морочьте мне больше голову, – рассердилась я.

– Спустимся, – кивнул Кирилл, поднимаясь. – Юль, а ты, пожалуйста, будь осторожнее. С работы одна не уходи, Семенов тебя проводит, пока Валерий в отлучке. И вообще, поменьше общайся сейчас с малознакомыми людьми.

Кирилл кивнул, и они направились к двери. Как же… Разбежались…

– Стоять! – скомандовала я. – Кругом! Руки из карманов!

Семенов оглянулся с суеверным ужасом, а Кирилл недовольно поморщился.

– Чего тебе?

– Миронов, неужели ты думаешь, что я вас вот так отпущу? Мне это даже нравится… По вашему мнению, опасность угрожает именно мне, а я сижу тут как дура, знать ничего не знаю… Выкладывайте все, что относится к делу.

– Юля, нам пока нечего сказать, – холодно ответил Кирилл. – Но мы будем держать тебя в курсе дела.

– Да? – осклабилась я.

– Да.

– Какая прелесть. Тронута до слез. А я вот возьму сейчас и куплю себе горящую путевку в Турцию или вообще поеду за мужем в столицу, а оттуда – в Европу. А телефончик выключу. И куда ваш убийца будет звонить? В Кремль?

Миронов нахмурился. Практикант настороженно пошевелил ушами.

– Шантажистка, – наконец нехотя промямлил Кирилл и уселся обратно.

– Да, я такая. Ну так что? Будем колоться или как?

– Смотрите-ка, блатная… Ладно, черт с тобой, слушай…

О том, что убийца на месте преступления каждый раз оставлял игральную карту, я узнала впервые, и это на поведение нормального преступника не походило, хотя… Любое преступление находится за гранью человеческого понимания. Рассказывая о том, что убийств, возможно, гораздо больше зарегистрированных, Кирилл помрачнел, я же поспешила подлить масла в огонь:

– То есть вы не нашли семерку и девятку?

– Да. Пока у нас все заканчивается убийством Боталова-Валета. А следом идет дама. Вот мы и решили, что это можешь оказаться ты.

– Чего вы, к примеру, начали с шестерки? – удивилась я. – Это в стандартной колоде тридцать шесть карт. А если это покерная? Она начинается с двойки.

– За что люблю вас, Юлия Владимировна, так это за умение вселять оптимизм, – сощурился Миронов. – Мне даже думать не хочется, что он начал с двойки.

– Ясен пень, – согласилась я. Задумавшись, уставилась в одну точку. Гипотетическая опасность почему-то не слишком пугала. Скорее, казалась чем-то нереальным. Да и не собиралась я лезть из огня да в полымя.

– Ну хорошо, а почему решили, что следующей жертвой буду я? Потому что по плану – дама?

– Не только, – вмешался Семенов. – Он ведь именно вам звонит. Логично оборвать эту цепочку, ведь вы можете стать опасным свидетелем.

– А по-моему, это бред, – отмела я предположение оперов. – Кому он тогда будет звонить?

– Да кому угодно, – фыркнул Миронов. – Найдет другого журналиста.

– Если ему нужна была слава, он и так выбрал бы другого, – возразила я. – Я не работаю в криминальной теме.

– Юль, ну вот не все же такие продвинутые, – возмутился Миронов. – Не все разбираются в вашей иерархии. Как и в нашей. Люди думают – если мент, то он расследует все: от кражи рубашек с бельевых веревок до заговора правительства. Так и журналисты. Пишут – и пишут себе обо всем…

– Погоди, – прервала я. – А вы составили его психологический портрет?

Кирилл закатил глаза.

– Откуда вы беретесь, такие грамотные? Вот насмотрятся блокбастеров забугорных и думают, что у нас не работа, а сказка, того и гляди павлины полетят… Как же! Юль, где нам взять специалистов? Думаешь, у нас на этаже по пять Каменских сидит и по восемь Скалли и Малдеров? Ну, сунулись мы к нашей девочке-психологу, так она такого нам наплела, что сама запуталась, причем еще до того, как мы ее понимать перестали. По ее мнению, он – стареющий мужчина с неудавшейся личной жизнью, заядлый картежник, продувший в казино все свое состояние и таким образом вымещающий обиду. По-моему, полный бред.

– Почему?

– А что я должен думать, если эта психическая психичка объясняет свою теорию веским: «Мне так кажется», да еще нос задирает. «Я – дипломированный психолог», – передразнил Кирилл неведомую мне сотрудницу. – Пигалица двадцати четырех лет, папа – отставной генерал. Сидит, клопов давит. Хоть бы в канцелярию ее перевели или еще куда, польза была бы… В конце концов она вообще выдала, что наш маньяк – латентный гомосексуалист.

– Господи, – удивилась я, – а почему?

– По-моему, ей просто выражение нравится, – меланхолично произнес Кирилл. – Богато звучит – «латентный гомосексуалист». Помнишь, как там у классиков?

Я кивнула. Да, была у Ильфа и Петрова такая героиня – Фима Собак, подружка знаменитой Эллочки Людоедки. Так вот она считалась культурной, ведь в ее словаре числилось даже понятие «гомосексуализм».

– Ладно, – согласилась я. – Мне что теперь делать?

– Да ничего, – пожал плечами Кирилл. – Никуда не суйся, одна по темным переулкам не ходи, расследований не затевай, а то знаю я вас со Шмелевым…

– А чего?

– Ничего. Полезете куда не просят и нам все дело испортите, и сами подставитесь. У тебя дома оружие есть? Или хоть баллончик газовый?

– У меня шокер есть, – похвасталась я. – Ну и ружье дома. Только я из него стрелять не могу.

– Не умеешь?

– Не могу. Меня отдачей сносит. Вывез меня как-то дорогой супруг на охоту и велел стрелять в уток. Ну я и пальнула.

– И как? – обрадовался практикант Саша Семенов.

– Никак. Упала с лодки прямо в воду.

Кирилл фыркнул.

– Снайпер! А в утку хоть попала?

– Кто ее знает, – пожала плечами я, мужественно пережив их снисходительные ухмылки. – Вот в прошлом году меня в ваш тир звали стрелять. И я целых три раза шмальнула из «Макарова»… Вы чаю не хотите?

– Нет, не хотим… И как успехи?

– Когда обойму вытаскивала, ноготь сломала. В мишень попала два раза. Как сказали потом менты, я отстрелила врагу ухо и ранила в бедро.

– Молодец, – похвалил Миронов. – Ладно, пойдем мы. В общем, тебя предупредили. Запиши телефон Семенова, если вдруг будешь задерживаться – позвони, он проводит. Двери никому не открывай. Ну, и если он опять позвонит, сразу сообщи. Не вздумай снова на место преступления приехать. И Шмелеву скажи, чтобы не совался.

– А… – начала было я, но Кирилл погрозил пальцем:

– Писать об этом не думайте даже. Вы нам весь город на уши поставите.

– И не собиралась даже, – обиделась я.

Миронов вздохнул.

– Ты, может, и не собиралась, а вот дружок твой… Ладно, Семенов, пошли. Где там типография у вас?

– Внизу, – подсказала я. – Не сам цех, конечно, а приемная и кабинет дизайнеров. В цехе, как вы понимаете, Олегу делать нечего.

– Умная, да? – оскалился Кирилл.

– Идите уже, – махнула я рукой. – Мне работать надо.

Про работу я, конечно, лукавила. Особо заняться было нечем. Я и так в рабочем порыве переделала все дела на неделю вперед, так что теперь лишь высиживала положенные часы. С тоски я загрузила давешнюю чуму всех офисных работников – пасьянс «Паук» и старательно таскала карты по поверхности монитора. Занятие это быстро прискучило. Уставившись в одну точку, я начала размышлять.

Миронов, конечно, темнил. Им было явно известно больше, чем рассказали. Но милиция на то и милиция, чтобы темнить. Что ж, видимо, придется думать самой. Имеется как минимум четыре трупа. На каждом находили игральную карту. Шестерка, восьмерка, десятка и валет… Валет… Андрей Боталов на зоне носил такую кличку… Тыртычная родилась десятого октября… Значит, выбор не случаен. Как связаны остальные жертвы с картами, Миронов сказать не пожелал…

Не пожелал или не знал?

Я отодвинула в сторону клавиатуру, достала лист бумаги и нарисовала на нем грубое подобие карточной колоды. Так. Есть шестерка, правда, имя жертвы мне так и не назвали… Ничего, выясню позже… Есть восьмерка… десятка и валет. Про две последние жертвы мне было известно больше всего, но все-таки недостаточно, чтобы строить какие-то предположения. А что у нас дальше?

Дама…

Мысль, что под дамой неизвестный подразумевал меня, была чертовски неприятной. Я долго черкала лист бумаги, обводя даму траурной каемкой, а потом перевела взгляд на другие карты.

Король.

Туз.

Спроси меня кто из чистого любопытства, кого я считаю тузом города, я, не задумываясь, отвечу – Тимофея Захарова. Это для несведущих он – богатый бизнесмен. Однако наш журналистский мирок очень хорошо знал, каким образом тот сколотил свой капитал. Но подобраться к Тимофею не так просто. У Захарова мощная охрана, особенно мне нравился начальник охраны – лысый мужчина с лазерным взглядом и жилистым змеиным телом. С Захаровым мы встречались на околосветских раутах раза три в год, вежливо расшаркивались, говорили дежурные комплименты. Муж потом морщился и между делом говорил, что Захарова было бы неплохо удушить. Но все попытки сделать это провалились.

Нет, добраться до Захарова маньяку не удастся. Его и близко не подпустят…

Или подпустят?

А если туз – это не Захаров? Тогда кто? Мэр? Губернатор? Тоже варианты. К губернатору, конечно, тоже не подберешься просто так. Он без охраны не ходит, да и вообще я никогда не видела его прогуливавшимся по городу. А вот мэр – другое дело. Обедать он ходил то домой, то в ресторан «Славянский», что прямо напротив мэрии. И жил в двух шагах от рабочего места, так что запросто бегал туда-сюда. Сколько раз на обеде мы сталкивались с ним в дверях «Славянского» – не перечесть. И охраны у него не было…

Написав над тузом три фамилии, я уставилась на короля. Кто бы это мог быть?

Рассуждая теоретически, все, что касалось туза, могло относиться и к королю. Впрочем, не думаю, что мои измышления были на чем-то основаны. Слишком мало было информации для скороспешных выводов.

Но, похоже, у милиции их тоже не слишком много. Миронов выглядел удрученным и, судя по всему, хватался буквально за соломинку. Если в городе орудует маньяк, предсказать логику его поступков будет весьма проблематично. Впрочем, не мое дело – ловить маньяков. И все мои размышления – глупость.

А если нет?

Я долила воды в чайник, нажала на кнопку и снова села, облокотившись на стол и запустив пальцы в волосы. Что-то умное крутилось в моей голове, да все никак не могло сформироваться в нужную мысль. Бросив в чашку чайный пакетик и вытащив из стола надкусанную шоколадку, я снова уставилась на листок бумаги, притягивающий меня, как змея мышь. Чем больше я глядела на него, тем туманнее становились мои домыслы. Рассердившись, я скомкала листок и метко швырнула его через стол в стоящую поодаль корзину. В этот момент открылась дверь. Я поспешно придала себе более пристойный вид, поскольку в кресле я и без того полулежала и даже успела закрыть программу пасьянса. Только волновалась я зря. В кабинет ужом ввинтился Витя Сахно, коллега из криминального издания.

– Привет, – дружелюбно произнес он и уселся без приглашения. – Как дела?

– Хорошо, – улыбнулась я. – Чай будешь?

– Буду. Если нальешь, конечно.

Чаю было не жалко. Я подвинула Вите шоколадку, налила чай и выжидающе уставилась в глаза. Уж если пришел сюда сам, значит, о чем-то будет просить. В журнале я работала уже больше двух лет, и на моей памяти Сахно здесь никогда не появлялся.

– Кажется, дождь собирается, – сказал Витя, деликатно отламывая от шоколадки львиную долю. Я молчала.

– Юль?

– Ась?

– Говорят, у нас в городе маньяк объявился?

– Да ладно? – удивилась я, подняв брови на немыслимую высоту. – И кто говорит?

– Ой, хорош прикидываться, – поморщился Витя. – В городе уже двенадцать или пятнадцать трупов.

– Кошмар, – ужаснулась я и отпила из своей чашки. Витя сделал то же самое, но с таким лицом, словно угостился цикутой.

– Юля, из вашего здания только что вышел Миронов с каким-то пацаном, – вкрадчиво сказал Витя. – Вахтер сказал, что он поднимался к тебе. А я знаю, что дело по убийствам у него.

– Так у Миронова и спроси, – пожала я плечами. – Я-то здесь при чем?

– При том, что убийца тебе звонит и докладывает, – ухмыльнулся Витя и запихал свой кусок шоколадки в рот целиком. – У меня хорошие источники, Юля, – невнятно пробурчал он. Из его рта потекла коричневая струйка смешанной с шоколадом слюны. Я поморщилась. Витя вытер рот рукой и с недовольством посмотрел на вымазанные пальцы.

– Погоди, полотенце дам, – сказала я и, повернувшись к окну, сдернула с батареи старенькое полотенце для рук. Намочив его из графина над большим цветочным горшком, я сунула полотенце Вите. Тот вытер руки и преданно уставился на меня.

– Чего сидим? Кого ждем? – не вытерпела я.

– Юль, номер горит, – заканючил Витя. В его лысине, как в зеркале, отражалась лампочка. – Завтра сдавать, а у нас из горячих тем один сенокос. Кому он интересен? Три трупа, и все бытовуха. Не про посевную же мне писать, на самом деле?

– Посевная уже завершена, – назидательно сказала я. – Сейчас главные темы – прополка и борьба с саранчой и шелкопрядом. Так вот, по прогнозам, саранчи в нынешнем году ожидается немного, по причине дождливого лета, а вот непарный шелкопряд…

– Не скажешь?

– Вить, я подписку дала, – соврала я. – Ничего не могу сказать.

– Значит, есть маньяк?

Я лишь улыбнулась.

– Поганка ты, – ухмыльнулся Витя. – Ладно, попробую попытать Миронова. За чай спасибо.

– Нема за шо, – улыбнулась я, слегка удивившись быстрому избавлению. Витя помахал рукой и вышел. Я не спеша допила чай и снова погрузилась в глубокое раздумье. Мысли толклись в голове непоседливыми муравьями. Не выдержав, я встала и подошла к корзине вытащить исчерканный лист. Может быть, что-то свежее придет в голову?

Скомканного листка в корзине не оказалось. Я не поверила своим глазам. А потом злобно выругалась. Теперь я уже не удивлялась, что Сахно сбежал, оставив попытки выведать жареные новости.