Текст книги "Дело о Сумерках богов"

Моряк скривился, скрестив руки на груди. Весь его вид выражал исключительное сопротивление.

– Никуда я не поеду! Ну что мне делать на водолечебнице, еще и помогающей по женской части! Я нуждающимися в лечении женскими частями не интересуюсь, – мрачно парировал он.

Родин хмыкнул, тщательно скрывая усмешку, Полина покраснела, а старший Савостьянов, хохотнув в голос, тотчас нахмурился.

– А тебе лишь бы развлекаться! Тебе бы сначала от болезни оправиться, прийти в себя, здоровье поправить, а потом уже во все тяжкие. И так еле спасли тебя уже трижды, может, пора задуматься?

– Отец, ну в самом деле, я там от тоски выть начну на третий день, – Максим не собирался соглашаться на столь скучную, на его взгляд, поездку. – Тем более эти поляки… Хватит с меня поляков, повидались уже.

– Георгий, ну хоть ты объясни ему, – обратилась Полина к Родину. – И кстати говоря, мы тебя тоже приглашаем с собой!

– Да-да, поедемте, – подтвердил Савостьянов. – Составите барышням компанию. Да и отдохнете, уж очень вы бледно выглядите.

Родин мысленно вздохнул. Что ему-то там делать? У него и здесь проблема на проблеме, отвлекаться на странные поездки… Очевидно, Савостьянов-старший хотел набрать материала для своей диссертации. Друзья-ботаники, невероятные знания о флоре – о каких там минеральных источниках речь, когда есть намного более интересные для старого профессора вещи? Конечно же, он намерен целыми неделями собирать себе гербарий. И нашел же хороший предлог для путешествия. Но он-то, Родин, тут при чем?

– Полинька, я не уверен, что буду уместен, – обтекаемо ответил Родин. – К тому же, как я могу бросить моих пациентов?

– Ну прошу тебя, Георгий! Всего лишь на несколько недель! Там такая славная гостиничка, сам пан Урбанович непременно тебе понравится. Тихое место, преинтересный собеседник. Отдохнем по-семейному. Да и вообще, тебе необходимо отдохнуть. Ты с этой работой очень себя мучаешь.

– Но куда я дену пациентов? – продолжал сопротивляться Георгий. – Я не могу так просто…

– Да можешь, – вдруг вступил Юсупов, которому порядком надоело на это смотреть. – Кто посмелее, побежит ко мне, кто потрусливее – к другим врачам, а в целом переждут, особенно наша мадам поэтесса. Ты же сейчас не ведешь никакого сложного пациента?

Родину не слишком нравилась перспектива этой поездки. Какое-то неполноценное свадебное путешествие с девушкой, с которой он даже еще не обручился, и ее семейством куда-то в польскую глушь, особенно сейчас, когда есть дела поважнее… Георгию, конечно, хотелось провести с Полиной больше времени и еще раз утвердиться в своих чувствах, но компания всего честного семейства его не очень-то вдохновляла. Впрочем, раз уж само семейство его звало…

– Не веду, – согласился Родин. – Но как скоро и как надолго придется ехать?

– В ближайшее же время, как только Максим будет способен выдержать дорогу, – ответил Виталий Кузьмич.

– Никуда я не поеду, – повторил на это Максим. – Я там помру со скуки. И еще, я обещал товарищам сразу же вернуться в строй, как только смогу, я же не могу их подвести!

– Ты уже трижды попадал в черт знает какие приключения! – разразился на это Савостьянов-старший. – Тебе все мало? Ты хочешь, чтобы четвертое тебя таки угробило? Поедешь, и точка!

– Смею добавить, что в ближайшее время вам, Максим, все равно придется забыть и о кутежах, и о драках, – встрял Юсупов. – По меньшей мере, они просто не принесут удовольствия, а в худшем случае, вы, несколько утратив силу и ловкость, можете оказаться в неприятной ситуации. Вам нужно серьезно восстановиться.

Максим нахмурился, взглянул исподлобья на отца и задержал взгляд какое-то время, но все же отвернулся, буркнув:

– Ладно.

– Вот и чудесно, – просияла Полина.

Родин, перекинувшись с Юсуповым еще парой слов о состоянии Максима, распрощался с семейством Савостьяновых и вышел в коридор. Пройдя несколько шагов и удачно спрятавшись за углом от навязчивой поклонницы-медсестры, Георгий столкнулся с Торопковым.

– О, Георгий! А я шел к вашему коллеге справиться о своей мигрени.

– Все давлением страдаете, Гаврила Михайлович?

– Да сил моих нет, Георгий. Мне тут, кстати говоря, ваш коллега рассказал о преинтересной истории с этим морячком…

– Он сейчас как раз у него, – махнул рукой Родин на дверь палаты Максима.

– Так вот, я же думаю – какие-то подозрительные поляки, слишком уж похоже на историю с Соколовским.

– Вы считаете? – скептически поинтересовался Родин. – Эдак каждого поляка подозревать можно. Меня, кстати, семейство Савостьяновых уговаривает ехать с ними в Польшу на воды.

– Георгий! – воскликнул Торопков и покраснел. – Вы просто обязаны туда поехать!

– Да почему же?

– Во-первых, присмотрите за барышнями и этим их неуправляемым братом, всяко им лучше будет. А во-вторых, это же какой шанс узнать поболее о том, что произошло с ним в Индии. И в-третьих, Георгий, чем черт не шутит… Вдруг вам удастся как-то найти концы того дела с Соколовским!..

Родин вздохнул. Похоже, поездка обещала быть чуть более веселой, чем он рассчитывал.

– Ну, хорошо, Гаврила Михайлович. Я, правда, не очень уверен, что удастся найти эти самые следы в такой глуши, куда Савостьяновы едут…

– Георгий, случай всегда на вашей стороне, – подмигнул Торопков и засуетился. – Так, тогда я вам выдам документы, которые непременно пригодятся вам в этом деле. Давайте зайдем ко мне в кабинет за папкой. И заодно в лечебных целях я употреблю настойку, а то что-то я слишком разволновался с этими всеми событиями.

Родин вздохнул, улыбнулся хитрому сыщику и отправился с ним.

Часть вторая

Глава первая

Как известно, когда человек молод, у него мало денег и много здоровья. Он расходует здоровье, чтобы наконец-то заслужить хоть какое-никакое состояние. Зато к старости у него становится много денег, а вот здоровье, увы, все поистрачено. И бедняга готов потратить любые деньги, чтобы вернуть хоть толику здоровья, бесследно тающего на глазах, как апрельский снег. Но, увы, чаще всего это не получается. Странно, не правда ли?

Эх, ввести бы в России воспитание, как в Древней Греции. Ведь тогда спортом занимались от мала до велика, и считалось это не нелепой блажью, а богоугодным делом! Атлет, победивший на Олимпиаде, покрывал славой не только свой род, но и свой город. Даже великий философ Платон был трижды победителем по панкратиону – кулачному бою! А наши философы? Да и большинство российских миллионеров совсем не похожи на древнего мецената.

Большинство обеспеченных жителей Старокузнецка, да, впрочем, и всей Российской империи, тоже заботились о своем здоровье. И тоже совсем нелогично. Вместо того чтобы заниматься бегом и плаванием, подобно древним грекам, богатые люди тратили деньги на поездки на воды, где пили водку и волочились за женщинами, а это, как известно, здоровье только губит. Увы, даже такое полезное и интересное времяпрепровождение, как посещение минеральных источников, превратилось в моду для богатеев средней руки. Или, может, туда посылают бесплатно подлечиться героев войны? Что-то о таком не слышали. Эх, воистину, недолго простоит мир, где так низко ценят жизнь и здоровье.

Впрочем, на многих курортах Кавказа яблоку негде упасть. Возможно, поэтому туда и ездят небогатые офицеры, промотавшие родительское состояние дворяне и молодые волокиты. Люди постарше и посолидней выбирают и курорты посерьезнее, чаще всего европейские. И лучше всего ценятся именно те небольшие гостиницы, где нет этой галдящей публики, где в соседях солидные европейцы, где семья содержателя гостиницы управляет ею уже сотни лет, где уютно и по-домашнему спокойно.

Возьмем, к примеру, Царство Польское. Большинство наших обывателей к нему относится с этаким презрением, мол, это не лучшая часть Российской империи (чем, без сомнения, заслуживают вполне справедливую ненависть самих поляков). Большинство даже и не знают, что в Польше, в Западных Карпатах, есть целая группа маленьких уютных домашних гостиниц с почтенной историей. Природа там очень красива, а лечебные воды, целебные грязи и чистейший воздух могут оказывать просто потрясающий эффект на захворавших путников и сильно укрепить самочувствие здоровых куда лучше итальянских или немецких курортов. Кухня в каждом отеле своя, и смеем вас уверить, готовить умеют. Да что там! В Польше все есть, а чего нет – так это полупьяных недорослей и офицериков подшофе, шумных балов, ссор и дуэлей. Туда приезжают отдыхать и лечиться серьезные семьи.

И многие из них считают, что нет лучше местечка, чем рядом со знаменитыми водами Крыницы. Там пять гостиниц: «Крест Господень», «Приют гусара», «У Вацлава», «Три черепа» и «Медвежье ухо». Последняя – самая затерянная из них, мало того, что находится выше других на западном склоне Карпат, так еще и сильнее остальных скрыта в лесах. О ней мало кто знает, тем более что ее постоянные гости этому очень даже рады: такая уединенность очень им импонирует.

Хозяева гостиницы, семья Урбанович, владели отелем чуть ли не со времени легендарного круля Ягайлы, который там останавливался перед Радзивилловским сражением. И надо отметить, что с тех самых пор весь курортный уклад оставался неизменным, чем Урбановичи очень гордились. А вот мебель, ванная, все там было хоть как бы и по старому – с гербами и клеймами на латыни, тем не менее самым современным, по последнему слову науки и техники.

Летом 19** года все девять номеров гостиницы «Медвежье ухо», как всегда, были заняты степенными постояльцами. В номере, находящемся в мансарде, жил пожилой русский профессор Савостьянов с сыном, мичманом Максимом, получившим сильное ранение, да еще и перенесшим оспу. Мичману насильно дали полугодовой отпуск на лечение, и он, пройдя курс терапии, отправился в Польшу с отцом. Последний был страстный ботаник, обожал Карпаты по причине местной буйной флоры. И диссертацию защитил по данной теме.

В этот раз профессор, видно, не смог противостоять нападкам дочерей – младшей Юленьки и старшей Полиньки, ему пришлось взять на курорт обеих. Они занимали комнаты на втором этаже. Дочкам тут действительно оказалось скучно, как справедливо предупреждал ученый, – ни балов, ни поклонников.

Соседние с ними номера занимал Георгий Родин и степенная семья польских дворян Лутковских: мать с отцом и юный сын, гимназист Янек.

На первом этаже номер снимал голландский художник де Койер со слугой и дряхлая немка с внучкой Дитой и служанкой. Напротив них два номера занимали английский лорд Эдвард Гленерван с юным сыном, гардемарином Джорджем. Адмирал приезжал в эту гостиницу регулярно – залечивал рану, полученную еще в Англо-бурскую кампанию, а вот сейчас взял с собой наследника: как видно, после смерти жены захотелось пообщаться с сыном.

И так называемый охотничий домик, небольшой флигель, занимала семья хозяев: Петр Урбанович со своей женой Барбарой и их немногочисленные слуги.

* * *

Гостиница, надежно спрятанная под кронами вековых карпатских деревьев, представляла собой наимилейшее зрелище: небольшой двухэтажный старинный особняк с мансардой хоть и был сложен из старых, грубо отесанных серых камней, напоминал скорее фахверковый немецкий домик, а не старинный замок. Шарма ему добавляла облицованная резным деревом пристройка, которая когда-то, очевидно, была открытой верандой. И если вечером какой-то путник поднимался к гостинице по небольшой тропинке, которая вилась чуть правее подъездной аллеи, пристройка казалась ему ярким фонарем, так живописно выглядели в сумерках большие, ярко освещенные окна причудливой формы.

Внутри убранство пансионата было не менее примечательным. Небольшой холл, в котором постояльцы оказывались сразу по прибытии, поражало их богато украшенной и отполированной до блеска стойкой, а также огромным кованым гербом, который висел прямо над ней. Правда, из-за малого количества гостей место портье почти всегда пустовало, но медный звоночек неизменно был в исправности на всякий случай. С одной стороны стойка упиралась в стену, обшитую богатыми панелями красного дерева, а с другой почти вплотную примыкала к тяжелой массивной лестнице, ведущей на второй этаж. Эта конструкция явно уступала остальному убранству в изяществе и появилась здесь еще в те времена, когда строили без изысков, но на века. Также в холле располагался миниатюрный камин и несколько простых и на вид не слишком удобных кожаных кресел, которые почти вплотную прилепились к решетке очага. Впрочем, хозяева не боялись, что кто-то обожжется, так как эти места неизменно пустовали.

Из холла в другие комнаты первого этажа выходило две двери. Налево располагалась столовая: комната в светлых тонах, большую часть которой занимал лакированный стол, накрывавшийся к обеду крахмальными белыми скатертями. Также обстановку составляли два старинных буфета-близнеца, на полках которых разместилась хозяйская коллекция фарфора.

Дверь направо вела к гостиной, в которой неизменно по вечерам собирались все постояльцы пансионата и его хозяева. Просторная комната, как и холл, была обита дорогим деревом, но лишь до половины стены, далее шли светлые, слегка выцветшие обои с затейливым цветочным рисунком, который, однако, вышел из моды еще полвека назад. Также стены были украшены картинами с изображением местных видов и сцен охоты. Кроме того, в наличии имелся ломберный столик для карточных игр, фортепиано, слегка потерявшее лоск от долгого использования, но все еще стройное и певучее, несколько кофейных столов, пара диванов, два поистине царских кресла и великое множество стульев. Вся мебель была разномастной, рожденной в разные эпохи разными мастерами в разных странах. И тем не менее все это великолепие было приведено в полнейшую гармонию умелой рукой хозяйки.

У передней стены гостиной, которая должна была вести в сад, находилась дверь в ту самую резную пристройку, на поверку оказавшуюся курительной комнатой. Ее основную площадь забирал бильярд, а стены украшали угрожающего вида головы животных. Эти трофеи неизменно пугали дам, что очень радовало мужчин, так как они могли не бояться неожиданной женской компании.

Еще одна дверь из гостиной вела в коридор и другие комнаты первого этажа, находившиеся с задней стороны дома и страдавшие от нехватки солнца, которая, впрочем, щедро компенсировалась их ценой. Так что насладиться отдыхом здесь могли и небогатые постояльцы.

В целом же все убранство дома как бы говорило: вы вовсе не в казенном заведении! Вы дорогие гости фамилии с богатой историей, наслаждайтесь теплом и уютом, чувствуйте себя как дома, в неге, спокойствии и заботе.

* * *

Русские гости во главе со старейшиной делегации Савостьяновым в первый день ужин пропустили: утомившись с дороги, они предпочли трапезничать в своих номерах, чтобы слегка прикорнуть после обеда, однако посетить вечерние развлечения не отказались. В холле профессор столкнулся с хозяином Урбановичем и, тут же позабыв про молодых, завел с ним разговор о местной флоре. Они так бы и провели весь вечер в холле, если бы проходившая мимо хозяйка не напомнила, что все уже собрались и ожидают только их.

Сначала в залу под руку вошли патриархи, так и не прекратив свой ботанический щебет, далее проследовали Родин с Полинькой, замыкали процессию хохочущая Юленька и мрачный Максим, который так до конца и не оправился от болезни. Впрочем, настроение молодого человека портилось не только от хворей, но и от строгого предписания врача избегать волнений, а также не пить и не курить. Последние два пункта были ему как шило в печени: где это видано, чтобы морской офицер отдыхал, как кисейная барышня?! Да и не отдых это уже, а ссылка! На гауптвахте и то дозволялось курить трубочку!

Новые гости сразу же приковали всеобщее внимание. Еще бы: жизнь здесь, в удалении от суеты городов, была так скудна на события! Но больше всех оживился англичанин Гленерван, который с первого взгляда узнал в одном из русских своего старого противника. Родин тоже слегка смутился, приметив отставного адмирала, но вида не подал. В конце концов, это все дела давно минувших дней, да и раз тот приехал на целебные воды – глупо продолжать скандал. Уповая на это, он, однако, предпочел не проверять, а сразу утянул Полину к диванам, на которых расположилась молодежь.

Через полчаса, которые были заняты знакомством и разговорами о погоде, все окончательно разделились на компании. Старшее поколение, Гленерван, Лутковский и де Койер, оккупировало ломберный стол, прихватив с собой бутылочку виски. Они планировали составить чудесную партию в вист и обсудить важнейшие вопросы: дела их детей, болезни, которые принес им возраст, местное лечение и славные времена, когда им не приходилось думать ни о чем из вышеперечисленного. Савостьянов и Урбанович расположились поблизости, то продолжая свой разговор о флоре, то подключаясь к беседе игроков.

Хозяйка пансионата села за фортепиано и стала наигрывать одну за другой легкие мелодии, компанию ей составляла старая немка, которая проявила недюжинные музыкальные познания, угадывая, несмотря на глухоту, каждую композицию и рассказывая о ее создателе. Пани Лутковская скромно присела в углу с книгой: несколько дней ее мучили головные боли, и она предпочла бы остаться у себя, но муж настоял на выходе «в свет».

Молодежь же, сочтя, что их общество из семи человек достаточно внушительно для прочих забав, устроила игру в шарады. Гленерван-младший тут же потребовал, чтобы слова загадывали на английском, а не на французском, немецком или русском, отвесив колкое замечание, что иностранцы хоть и окажутся с ним не на равных, но он будет подыгрывать. Родин после этого сразу проникся к гардемарину стойкой неприязнью, которая только усилилась, когда тот весьма бесцеремонно стал оказывать знаки внимания сразу всем девушкам. Очевидно, этот хлыщ считал себя дамским угодником.

Шарады, как и все прочие салонные игры, требовали немалой смекалки и определенной подготовки. Человек, участвовавший в игре впервые, с легкостью мог прослыть тугодумом, а то и вовсе оказаться в смешном положении. Правила утонченной забавы на первый взгляд были просты: участники распределялись на две команды – «зрители» и «актеры», ведущий загадывал слово, которое можно было разделить на два. Пантомимой или сценкой со словами (кроме загаданного, разумеется) показывали каждую часть, а потом и слово целиком. Главная же сложность состояла в том, что выступающие вовсе не старались внести ясность, главной их задачей было запутать зрителей. В особых случаях игра и вовсе напоминала театральное представление, когда из закромов извлекались старинные наряды, а с чердаков приносили реквизит, устраивались даже декорации, так что игра растягивалась на несколько часов к всеобщему удовольствию.

В «Медвежьем ухе» сундуки с древностями если и были, то извлекать их на свет божий никто не собирался. Играли по-французски, а иной раз даже без слов, на команды разбивались жребием. Первым демонстрировать загадки выпало Георгию, Полиньке и Янеку, сыну Лутковских. Пока они в курительной придумывали слово и распределяли роли, Дита решила поддержать светскую беседу с симпатичными военными.

– Ох, – начала она, зарумянившись, – обожаю шарады! И еще больше после того, как прочла «Джейн Эйр». Какая же чудесная писательница эта Бронте! Как тонко все подмечает, как точно передает чувства. Я бы когда-нибудь хотела так же влюбиться и испытать такие же приключения. А вы читали ее книги?

Последние слова девушка обращала к англичанину, потупив взор. От этой картины Юленька фыркнула: ей стало обидно, что хорошенькая Дита заигрывает не с ее братом.

– Нет, – холодно ответил Джордж, – не имею привычки тратить время на всякий вздор. Это чтиво годится только для трепетных дамочек, которые так и норовят в обморок упасть!

Немка отшатнулась, будто ее по щеке ударили.

– Надеюсь, вы придерживаетесь такого же мнения, – сменив тон на галантный, обратился англичанин к Юленьке.

Максим побелел от негодования. Человек горячий и прямой, он не терпел подобного отношения. Была б его воля, он бы тут же надавал наглецу затрещин.

– А вот и нет! Разумеется, я предпочитаю книги соотечественников, но поддерживаю Диту. Шарлотта Бронте – чудесный автор, который рисует портрет целого поколения вашей страны. А вы рассуждаете плоско, как, извините, солдафон.

Юленька говорила все это так колко и с таким девичьим задором, что после реплики было впору язык показать. И она бы это сделала, не сомневайтесь, если бы не зоркий взгляд отца, который хоть и не слышал ни слова, но понял, что дочь ведет себя слишком уж дерзко.

Гардемарин вскипел. Какая-то русская девчонка без роду и племени смеет ему, английскому дворянину, отвечать в таком тоне! Но с женщиной лучше дел не иметь… Он прищурился и приготовился отыграться на Максиме. Казалось, конфликта не избежать! Но в это время Родин, который краем глаза заметил перебранку, буквально силой потащил свою команду «на сцену». Он не хотел портить вечер, но поклялся себе при случае всыпать наглецу-британцу по первое число.

Игра в шарады проходила в полнейшем сумбуре: «актеры» путались в плохо отрепетированной сцене, поминутно бросая друг на друга удивленные взгляды. Юленька и Янек хохотали от души, Дита смущалась, но скорее с улыбкой, серьезная Полина пыталась призвать всех к порядку, однако волей-неволей срывалась на смех, который пронзал комнату, подобно звону колокольчика. Оттаял и Максим, видя, как счастливы его сестрички. Даже старшие дамы с одобрительными улыбками наблюдали за молодыми, вспоминая свои юные годы. Хмурились лишь Джордж, который бесился, что всеобщее внимание отвлеклось от его сиятельной персоны, и Родин, которого бесила игра в карты. Он не любил азартные забавы, так как считал их бессмысленными, особенно когда они велись на деньги. Авантюрист по натуре, он не находил удовольствия в желании сорвать куш и нажиться за пару часов. Ему по нутру были честные суровые приключения, когда человек вступал в схватку в открытую, а не колдовал над картинками. Но больше всего его раздражали косые взгляды, которые то и дело бросал на него Гленерван.

Старого адмирала, в свою очередь, выводило из себя пустое беспечное веселье. В игре в шарады он не видел ничего достойного представителей высшего общества. Эта потеха, по его мнению, годилась для желторотых юнцов и девушек на выданье. К тому же компания производила слишком много шума, который мешал ему сосредоточиться, и он бездарно провел уже две сдачи. А уступать, тем более каким-то простолюдинам, лорд не привык. Да еще и русский врач, старая заноза, незаживающая рана… Он выставил его полным дурнем перед солдатами. Тогда, в Африке, вояка еще долго после дуэли на рапирах слышал, как шептались и посмеивались у него за спиной подчиненные. О да, англичанин жаждал реванша – он хотел бы пустить кровь мерзавцу и испить сладкий кубок победы. Но делать это сейчас было просто неразумно.

Лорд скрипел зубами, ерзал, опрокидывал в себя виски стопку за стопкой, теряя весь лоск, и в итоге, раскрасневшись и окончательно захмелев, просто бросил карты на стол, заявив на всю комнату, что не привык играть по-мелкому. Его партнеры по висту сидели, открыв рты, ошарашенные такой невоспитанностью.

Остановили игру и молодые люди, с непониманием глядя на кабацкое поведение пунцового от гнева лорда. Тот, в свою очередь, подбоченясь, обвел всех взглядом и продолжил:

– Здесь у вас, на Востоке, видимо, не знают, во что должны играть настоящие мужчины в пабах, – в этот момент он выразительно посмотрел на Георгия. – Я предлагаю вам партию в дартс!

Он сказал это с видом победителя и немного стушевался, когда понял, что его тирада не произвела ровным счетом никакого впечатления.

– Вы что, не знаете, что это такое?! – с изумлением и насмешкой поинтересовался он.

Гости лишь развели руками. Джордж захохотал в голос.

– Что ж, позвольте вас просветить. Вечно британцам приходится учить всяких… несведущих. Это поистине героическое развлечение появилось на берегах туманного Альбиона несколько сотен лет назад, тогда в ходу еще не было пистолетов и пушек. Схватки были честными! Солдаты смотрели врагу в лицо, а не прятались по кустам, как дикари. – Гленерван вновь бросил на Родина взгляд, полный злобы и презрения. – Как известно, английские стрелки из лука – лучшие в мире!

– Да, и из винтовки тоже, – добавил как бы между прочим его сын. От этой неуместной ремарки Максим сжал кулаки.

– Несомненно, – подтвердил адмирал. – Чтобы не терять навык в мирное время, они и придумали это, на взгляд человека непроницательного, простое состязание. Есть легенда, что супруга одного из королей Англии болела и не могла выезжать с мужем на охоту. Да-да, дамочки, не удивляйтесь, на нашем славном острове даже женщины стреляют лучше многих иностранных солдат, – а вот эта шпилька была уже в адрес Максима. – Чтобы королева не скучала, ее супруг предложил альтернативу: кидать укороченные стрелы в шкуру быка.

Видя, что иностранцы все еще не осознают, о каком изобретении он говорит, Гленерван решил закончить лекцию и просто продемонстрировать дикарям, в чем суть. За несколько минут хозяева гостиницы отыскали в закромах все необходимое. Лорд и его сын повесили на стену крышку от пивной бочки и начертили мелом мишень. Гардемарин на несколько минут отлучился в номер, чтобы взять свои укороченные стрелы (на отдыхе он упражнялся в метании дротиков), и состязание началось.

Остальные гости, хоть и были крайне раздосадованы неприятной сценой, все же проявили к затее живой интерес. Больше всех оживилась Юленька, жадная до всего нового. Родин с Максимом тоже были не прочь показать свою меткость и утереть нос зарвавшимся британцам.

Гардемарин метнул все три дротика точно в яблочко. Его отец, хоть и принял на грудь больше, чем полагалось, тоже в грязь лицом не ударил – попал недалеко от центра. Пришла очередь славян. Первым метал стрелы порывистый Максим. Первая попытка закончилась провалом, следующая стрела ушла в «молоко», последняя хоть и оказалась в мишени, но у самого края. Англичане ликовали. Георгий, как ни старался, не смог улучшить достижений будущего шурина. Полина, повертев дротик в руках, просто передала его сестре. Юленька боролась со стрелами отчаянно, и одна из них даже ударилась о доску, но отскочила. Силенок не хватило. Остальные угрюмо взяли пас, поняв, что если мичман с задачей не справился, то и им она окажется не под силу.

– Что и требовалось доказать, – с самодовольством резюмировал лорд, вернувшийся в благостное расположение духа. – Британская империя снова одержала верх, славяне повержены. Впрочем, вам ведь не привыкать?!

О, если бы только в комнате не было дам… У всех мужчин, даже у голландского художника, который себя славянином не считал, просто руки чесались накостылять наглецу и его отпрыску как следует. Но леди все же присутствовали, и мужчины, как истинные джентльмены не по рождению, но по духу, молча проглотили обиду.

И тут неожиданно подал голос Янек Лутковский. Гимназист, лет четырнадцати от роду, деликатности взрослых вовсе не разделял.

– Пане англичане, вы показали нам занятную штуку. Она, конечно, хороша для приготовишек. Но давайте и я вас кой-чему научу!

– Да как ты смеешь! – пророкотал Гленерван так грозно, что мать мальчика кинулась к нему, чтобы защитить.

Однако юноша не стушевался, он хотел проучить зазнаек, и их реакция его только раззадоривала. Смех, да и только!

– Давайте пометаем ножички, пане… Вы вон какие ловкие, мигом нас обставите, – продолжил он льстиво, однако в глазах скакали черти.

– Янек! – ужаснулась Лутковская. – Ты нас позоришь! Прекрати немедленно паясничать! Неужели мы тебя плохо воспитали? И какие «ножички»? Где ты только этого понабрался? – от избытка чувств женщина всплеснула руками.

– Маменька, не сердитесь, мы в гимназии часто метаем ножички у конюшни. На щелбаны, боже упаси связываться с деньгами! Прошу вас, позвольте…

О, скольких матерей обманывал этот чистый и честный детский взгляд! Если бы знали они, какие шальные мысли скрываются за невинными улыбками! Если бы только представляли, на какие проказы способны их милые чада… Однако спектакль Янек разыгрывал не только для нее: он то и дело лукаво поглядывал на отца. Суровый, с седыми усами подковой, будто сошедший со страниц пособия «Патриархальная семья – создай и правь», пан Лутковский русских, конечно, не любил по причинам историческим, но к англичанам питал не намного больше симпатии. А уж эта парочка, которая чуть не лопалась от чувства собственного достоинства, и вовсе всю кровь ему выпила: вечно нос задирали!

– Давай, Янек, твои предки были лучшими фехтовальщиками у Стефана Чарнецкого! – вмешался он в спор сына и матери.

– С ребенком соревноваться не буду, – высокомерно заявил Гленерван. – Это уже превращается в цирк, я умываю руки.

– А я вот не прочь преподать урок этому щеглу. Ну, малыш, тащи свои ножи! – Раззадоренный победой Джордж не собирался отступать. Ему не хватило отцовской проницательности. Он решил, что легко одолеет польского недомерка.

– Тогда и я позволю себе попробовать, – с усмешкой добавил Родин. И с теплотой вспомнил деда Пётру, который обладал удивительно зорким глазом и метать холодное оружие в цель страсть как любил. Ну и воспитанника своего, разумеется, этому искусству обучил.

Как известно, история возникновения метательного оружия восходит к глубокой древности. Древние египтяне, римляне, индийцы, японцы и китайцы веками совершенствовали технику метания ножей в цель. Возможно, родилась эта метода еще в каменном веке, когда первобытный человек оценил эффект от брошенного заточенного каменного рубила, который был гораздо значительнее броска необработанного камня.

На Руси тоже умели и любили метать оружие. Даже слово «кинжал» происходит от древнерусского «кинь жало» и обозначало большой метательный нож – традиционный элемент вооружения дружинников. Вспомним хотя бы былину об Илье Муромце и Идолище Поганом, в которой Илья убивает врага метким броском своего кинжала. Также были широко известны так называемые славянские техники боевого метания ножа прямо во время рукопашной схватки, на критической дистанции – пол-аршина от кончика лезвия ножа до тела противника.

Родин метал ножи первым и делал это с такой легкостью и грацией, что каждый его бросок публика встречала бурными аплодисментами. Следующим был Янек, который, может, и уступал Георгию в технике, но точно – не в меткости. Когда на позицию вышел гардемарин, зал затаил дыхание. Неужто и на этот раз он блеснет?! Неужто весь оставшийся отдых придется слушать его бахвальство?! Первый нож – в цель! Хуже, чем у славян, но в цель. Новичкам везет. Следующий – мимо. Да так мимо, что чуть не попал прямо в картину. Хозяйка Барбара Урбанович готова была в обморок упасть – наследие предков чуть было не погибло! Третий нож просто позорно выпал из трясущихся рук англичанина. Гости едва сдерживали смех!