Текст книги "Цивилизация контента"

Производство контента как главная индустрия в мире

Производство продукции для мозга всегда стояло в центре любой цивилизации, поскольку в иерархии ценностей разум всегда стоял выше тела. Это делали разные религии и разные идеологии, создавая свои модели мира в мозгах граждан. Видимо нам следует понять, что после аграрной и индустриальной цивилизаций, работающих в первую очередь на обслуживание тела, пришел черед новой цивилизации – цивилизации разума, на обслуживание которого брошены все силы. Параллельно этому растет и сфера досуга, как время, где разум уже не работает, а отдыхает.

Ментальные модели, сформированные в одной сфере, легко переносятся в другую. Телесериалы и кино могут влиять на бизнес, политику и военное дело. «Игра престолов» изучается с точки зрения политологии [1–3], с точки зрения экономики [4], с точки зрения теории игр [5]. Военные аналитики изучают «Игру престолов» и «Звездные войны» в поиске моделей будущих войн [6-11], а бизнес-аналитики рассматривают модели из «Звездного пути» [12]. Кстати, эмблема созданных сейчас Космических сил США сделана похожей на логотип Star Trek [13]. Психологи перечисляют фильмы, имеющие терапевтический эффект [14].

Этим переносам мышления и поведения также способствует метафоричность мышления человека. Об этом много писал Дж. Лакофф [15]. Метафора войны, например, работает и в спорте, который также трактуется по модели войны. Вспомним, как «Эй, вратарь, готовься к бою» пелось в одной из советских песен…

Это же делает и образование, поскольку оно формирует мозги. Мы все любим цитировать Бисмарка, который якобы сказал великие слова о роли в победе в войне прусского учителя, хотя его реальной цитатой была другая: «Отношение государства к учителю – это государственная политика, которая свидетельствует либо о силе государства, либо о его слабости» [16].

Реальность была несколько иной, хотя по смыслу той же: «В июле 1866 г. после победы при Садовой, одержанной прусской армией в ходе австро-прусской войны, профессор географии из Лейпцига Оскар Пешель написал в редактируемой им газете „Заграница”: „…Народное образование играет решающую роль в войне… когда пруссаки побили австрийцев, то это была победа прусского учителя над австрийским школьным учителем”. Но кто такой Пешель? И что такое австро-прусская война по сравнению с катастрофой Франции, надолго изменившей политическую ситуацию в Европе. Ведь именно в результате блистательной победы Пруссии в этой войне возникла Германская империя. Вот почему в общественном сознании прочно утвердилось: „Бисмарк после победы над Францией сказал: эту войну выиграл прусский школьный учитель”. Впрочем, вполне возможно, что Бисмарк и на самом деле сказал что-нибудь подобное со ссылкой, допустим, на того же Пешеля. Вот только документально это ничем не подтверждается. На самом деле, нам не так уж важно, кто именно и по поводу чего именно высказал эту мысль. Важно то, что вскоре после этого многие и очень многие страны, в первую очередь Англия, Франция и Россия, почему-то начали усиленно внедрять прусскую, а к тому времени уже германскую гимназическую систему» [17].

По сути, мы говорим все время о производстве и тиражировании ментальных моделей. Причем если образование и наука навязывают свои модели, как это делали когда-то религия и идеология, то сфера досуга продает свои модели, например, кинофильмы и сериалы, получая за этот тип «навязывания» еще и коммерческую выгоду.

Ментальность не столько рождается вместе с человеком, сколько формируется под влиянием получаемых информационных и виртуальных потоков [18–19]. Но есть и определенная биологическая составляющая. Например, М. Кашулинский так излагает идеи Р. Сапольского: «Посадите либерально настроенных людей в комнату, где сильно пахнет из мусорного ведра, и они начнут выдавать более консервативные ответы на вопросы теста. То же самое происходит, если ответы нужно давать в спешке, когда человек не успевает рационализировать свой выбор. А также – на голодный желудок. (Известная статистика про судей, которые выносили больше положительных решений об условно-досрочном освобождении после обеда). При этом у людей консервативных взглядов в целом более низкий порог отвращения. Но если консерватора попросить стать более эмоционально отстраненным при виде чего-то неприятного, то он неожиданно станет либеральнее. А еще консерваторам свойственна увеличенная миндалина – часть мозга, которая вступает в права, когда дело касается страха и восприятия угрожающих ситуаций. (Республиканцам в три раза чаще, чем демократам, снятся кошмары!) Отсюда же – боязнь нового: а вдруг чего случится?» ([20], а также 21]).

Те или иные рамки нашего поведения задает весь поток получаемых текстов: сказки и стихи – для детей, песни и анекдоты – для взрослых. Раньше религия и запрещала, и разрешала, идеология – тоже, но цивилизация досуга разрешает все, почти ничего не запрещая.

У. Мазлтов пишет о советских песнях: «Советские песни должны были вызывать только советские чувства. Которые ни сострадания, ни милосердия, ни страсти (за исключением случая, когда страстно обличались враги) не допускали. Преследование советской властью страстности, страстности как таковой, будь то поэзия, журналистика, проза, выступление на собрании, хоровое пение или романс, логически объяснимо. От человека страстного можно ожидать всякого. Особенно от страстной толпы, которая непредсказуема и опасна. Чувства народных масс и каждого ее винтика (каковым в Советском Союзе по мудрому указанию товарища Сталина объявлен был человек) должны находиться под строжайшим контролем. Правило, в СССР выполнявшееся неукоснительно и повсеместно» [22].

Не реальность, а контент правят миром, поскольку контент может быть так насыщен эмоциональностью, что поднимет людей на смену своих правителей. «Желтые жилеты» идут за эмоциональностью толпы, а не за рациональностью власти. Впервые определенную синхронность продемонстрировал 1968 год, когда Париж и Прага поднялись на разрушение имевшейся власти.

Истории всех государств построены на рассказах о точках наибольшего эмоционального потрясения. Именно такими являются все войны и революции, а не съезды партии, которые стали главными точками отсчета в советской истории. Каждую неделю политические ток-шоу сотрясают эфиры, являясь искусственным поддержанием в обществе температуры борьбы. В прошлом СССР активно таким же образом боролся с Западом со страниц газет.

Одновременно постсоветское пространство перешло на западные научные модели, о чем много осуждающе писал В. Багдасарян. Следует признать, что никогда не было ядерной физики западной и отличной от нее советской. Но это всегда было в области наук гуманитарных.

В. Багдасарян отследил смену ценностных ориентиров страны, обнаружив в нем, что Англия, Германия, США (и на горизонте сейчас Китай) сначала были идеализированы, а потом между ними начинались войны: «Парадокс заключается в том, что чаще всего России приходилось воевать именно с той страной, которая наиболее идеализировалась до того российской интеллигенцией. Случаен ли был этот ценностный выбор? Сценарная повторяемость сюжета войны со страной – «идеалом» позволяет говорить о наличии здесь проектной составляющей» [23].

Однако это может быть вызвано конкуренцией в той новой сфере, куда страна втянулась, взяв себе за идеал другую страну. Она захотела быть похожей на Англию-Германию-США, и поднявшись по ступенькам в это пространство, оказалась в конкуренции с ними.

И еще важное наблюдение: «В тот самый момент, когда российское государство устранилось от финансирования науки, резко возрос поток западных грантов. Прослеживается антикорреляционная зависимость обоих обозначенных финансовых потоков, позволяющая говорить об их сценарной увязке. К концу девяностых годов по зарубежным грантам работала половина всех российских ученых. По другим оценкам – 70 %. Западная финансовая поддержка являлась для российских ученых одной из главных статей дохода. Вопрос о том, насколько волен грантополучатель в своих ценностных и идейных установках, не может быть, естественно, решен каким-либо универсальным ответом. Однако, во всяком случае, нельзя сбрасывать со счетов и то тривиальное положение, что „кто платит, тот и заказывает музыку”» [24].

Но это модель скорее пряника, чем кнута. В руках у государства были и есть все рычаги. Но наука в этих руках тихо умирает. Она была нужной и сильной, когда поддерживала оборону. Для мирных целей государству она неинтересна, поскольку государству неинтересны попытки выводить страну вперед мирными средствами. Это долгий процесс, а война – процесс моментальный.

В то же время наука была в хороших отношениях со властью в советское время: «Подъем Советского Союза соотносится с увеличением вложений финансовых средств в научную сферу. И наоборот, минимизация этой статьи расходов непосредственно предшествовала распаду советской государственности. После 1991 г. данная тенденция приобретает характер обвала. Таким образом, можно утверждать, что снижение интереса государства к науке явилось не столько следствием распада СССР (хотя и следствием тоже), сколько его причиной, одной из факторных составляющих гибели государственности» [25].

И еще: «Характерен перечень отраслей наук, получающих финансирование по зарубежным грантам. Следовало бы ожидать, что это должны были бы быть технические или естественные науки. Авторитет России по этим направлениям в мире еще достаточно высокий, чего не скажешь о российской гуманитаристике. Но преимущественное финансирование из-за рубежа получают именно общественные науки. Представителей точных наук предпочитают приглашать на работу за рубеж вместо того, чтобы инвестировать через них российские научные инфраструктуры. Преимущественное финансирование по зарубежным грантам общественных наук в России объясняется идеологическими, а через них и геополитическими обстоятельствами».

Правда, все эти рассуждения выталкивают страны на тупиковый путь. Он ведет к проигрышу, поскольку современная экономике строится на противоположной модели. Здесь требуется не закрываться от всех, а наоборот, открываться всем.

Те страны, которые живут по модели закрытия, не стоят в списке сильных: ни экономически, ни политически. Наученные горьким опытом СССР, конфликтующие с Западом, в первую очередь с США, эти страны убирают западное «присутствие» в игрушках, книгах, мультипликатах. Наиболее масштабно это делает Иран. Китай также пытается корректировать контент виртуальной продукции, предназначенной для него. Это две разные модели борьбы. В случае Ирана возникает конкурентная своя анимация и свои куклы вместо Барби. Китай цензурирует уже готовый контент, поскольку Голливуд разрешает ему это делать из-за большого количества зрителей в Китае.

Как пишут аналитики: «Китайский рынок стал столь важен для американских структур, что они вежливо принимают цензурные требования. […] Китай не экспортирует государственную идеологию так, как это делал Советский Союз. Но он хочет, чтобы мир был более подвержен его идеологии, поэтому он требует экстратерриториальной цензуры, подчинения других принятию ограничений свободы слова за его пределами. Годами Голливуд соглашался вырезать материал из своих фильмов, чтобы они попадали в Китай. „Богемская рапсодия”, фильм, получивший Оскара, о группе Queen, вышел в Китае в 2019 году после того, как его отредактировали, чтобы убрать любое упоминание о сексуальной ориентации Фредди Меркури. […] Цензура ради прибыли базируется на привлекательной логике, что попасть в Китай с отцензурированным портретом мира лучше, чем не попасть вовсе. Фактически цензурирование помогает акклиматизировать китайских граждан к параллельной реальности, в которой Фредди Меркури не был геем» [26].

Кстати, люди, по сути, слабо различают воображаемое и реальное. Дж. Диспеза подчеркивает, что 50 % наших воспоминаний – вымышлены, что мы придумали события на основе эмоций и ощущений [27–28].

Контент побеждает материальное и будут его побеждать и дальше. Виртуальный контент вполне может говорить о реальном. А. Витухновская подчеркивает: «В который раз мы наблюдаем, как современный кинематограф становится носителем актуальной социально-политической повестки, проговаривая темы, которые в силу политкорректных или моральных ограничений не могут озвучить ни другие виды искусства (литература нынче жестко табуирована), ни форматная журналистика» [29]. Здесь речь идет о кинопродукте, но это могут быть и мемы, которые тоже несут влияние на реальность: «Мемы и соцсети прививают нам мысль о том, что отсутствие энтузиазма и любви к жизни – это естественно. Токсичность этой культуры уже усвоена многими молодыми людьми, включая меня. Я поймала себя на мысли, что, если бы ко мне пришел человек с действительно серьезной проблемой и поделился своими переживаниями, я бы просто отшутилась. Получается, я сама стала мемом» [30].

Т. Нестик говорит: «Наши исследования показывают, что россияне, как и китайцы, пока еще верят в светлое будущее, в то, что их дети будут жить лучше, чем они сами. В США и Европе это уже не так. И реакцией на растущую неопределенность оказывается упрощение, возвращение к традиционным ценностям, та консервативная революция, которую мы сегодня наблюдаем» [31].

Е. Ивахненко видит эту проблему так: «Наше будущее во многом будет связано именно со способностью выдерживать большое количество неопределенностей. То есть, проще и понятнее уже не станет» (Там же).

Правда, А. Столяров видит перед собой страшный образ будущего, что, возможно, и объясняет наше желание к нему стремиться: «В современной фантастике, как западной, так и российской, будущее – это либо глобальная катастрофа, либо миры до такой степени темные, жестокие и чуждые нам, что жить в них совершенно не хочется. И если даже фантастика, которая в силу своей лабильности всегда очень чутко реагирует на запросы времени, не видит позитивного будущего, то это значит, что его у нас просто нет. Никто больше не хочет будущего. Никто уже не верит, что какие-либо перемены могут сделать мир лучше. Все хотят удержать настоящее. Этого хотят США, чтобы остаться единственной сверхдержавой, этого хочет Европейский Союз, опасаясь за свое зыбкое благополучие, этого хочет Китай, предчувствуя грядущие внутренние потрясения. И особенно этого хочет Россия, поскольку здесь помнят и распад СССР, и хаос 1990-х годов» [31].

Новые типы контента должны давать ответы на все эти проблемы. К сожалению, мы только сейчас стали видеть эти проблемы как самые важные. Сначала мы потеряли прошлое, а потом и будущее. Первое массово произошло в перестройку, второе – после нее. Внятная картина мира прошлого постепенно исчезла.

Литература

1. Beauchamp Z. Who will win Game of Thrones, explained by political science https://www.vox.com/culture/2019/4/15/18311189/game-of-thrones-season-8-episode-1-recap-war

2. Dumitrescu R. Game of Thrones: a political science approach to Westeros http://thepoliticalscienceclub.com/game-of-thrones-a-political-science-approach-to-westeros/

3. Quercia della J. The Political Science of Game of Thrones https://www.tor.com/2014/04/30/the-political-science-of-game-of-thrones/

4. Winter is always coming for economy on 'Game of Thrones' https://www.journalnow.com/townnews/economics/winter-is-always-coming-for-economy-on-game-of-thrones/article_3e5bdbc9-1d03-531d-828d-bec5242971fd.html

5. Weingast B.R. Game of thrones https://mcnollgast.stanford.edu/game-of-thrones/

6. Star Wars: How Military Tactics Cost Both Sides Badly In The Last Jedi https://www.forces.net/news/star-wars-how-military-tactics-cost-both-sides-badly-last-jedi

7. Simpson E. You're imagining things: pop culture, warfare, and real-life lessons of 'Star Wars' https://warontherocks.com/2018/06/youre-imagining-things-pop-culture-warfare-and-the-real-life-lessons-of-star-wars/

8. Peck M. Star Trek: A Military Analysis https://www.wired.com/2009/05/star-trek-a-military-analysis/

9. Boster S. Meet the soldier who uses 'Star Wars' and 'Game Of Thrones' to explain modern military conflicts

10. Bracknell B. The force of law awakens: «Star Wars» and the laws of war https://mwi.usma.edu/force-law-awakens-star-wars-laws-war/

11. Cavanaugh ML What Game of Thrones can teach us about real wars to come

https://mwi.usma.edu/game-thrones-can-teach-us-real-wars-come/

12. Laux C. Star Trek: Picard: Why Trekkies are the greatest fans of all http://www.bbc.com/culture/story/20200123-star-trek-picard-why-trekkies-are-the-greatest-fans-of-all

13. Эмблема Космических сил США оказалась очень похожа на логотип Star Trek https://www.bbc.com/russian/news-51245589

14. Российские психологи назвали 30 фильмов с терапевтическим эффектом https://www.intermedia.ru/news/343718

15. Lakoff G. The political mind. A cognitive scientist's guide to your brain and its politics. – New York etc., 2009

16. Отношение государства к учителю // ru.citaty.net/tsitaty/463243-otto-fon-bismark-otnoshenie-gosudarstva-k-uchiteliu-eto-gosudarstven/

17. Державин В. Война, которую выиграл прусский учитель https://topwar.ru/37776-voyna-kotoruyu-vyigral-prusskiy-uchitel.html

18. A Latticework of Mental Models https://fs.blog/mental-models/

19. Mental Models: The Best Way to Make Intelligent Decisions (109 Models Explained) https://fs.blog/mental-models/

20. Кашулинский М. Лучшие идеи 2019 года. Часть 1-я https://medium.com/reminder-magazine/reality-hid-by-evolution-octopus-fe311d0db7e

21. Сапольски Р. Биология добра и зла. – М., 2019

22. Мазлтов У. Советский Человек определялся совокупностью разрешенных и запрещенных чувств. Чувств прогрессивных и чувств реакционных. Чувств наших и вражеских http://newconcepts.club/website/articles/3752.html

23. Сулакшин С.С., Багдасарян В.Э. Квазинаучные, когнитивные и информационные операции прикрытия мировых проектов – I http://rusrand.ru/forecast/kvazinauchnye-kognitivnye-i-informacionnye-operacii-prikrytiya-mirovyh-proektov-I

24. Багдасарян В.Э. «Когнитивное оружие» как инструмент десуверенизации http://rusrand.ru/docconf/kognitivnoe-orujie-kak-instrument-desuverenizacii

25. Якунин В.И., Сулакшин С.С., Багдасарян В.Э. Новые технологии борьбы с российской государственностью http://rusrand.ru/files/13/07/22/130722030135_Nov_tehnologii_3-new.pdf

26. Osnos E. America's contest with China https://www.newyorker.com/magazine/2020/01/13/the-future-of-americas-contest-with-china

27. Николаев С. Нейробиолог: «Мозг не знает разницы между воображением и реальностью» https://proman.com.ua/25674-nejrobiolog-mozg-ne-znaet-raznitsy-mezhdu-voobrazheniem-i-realnostyu/

28. Перетяка М. Нейробиолог о том, как вывести свою жизнь на новый уровень: 50 % наших воспоминаний вымышлено https://proman.com.ua/25538-nejrobiolog-o-tom-kak-vyvesti-svoyu-zhizn-na-novyj-uroven-50-nashih-vospominanij-vymyshleno/

29. Витухновская А. Паразиты в кино и в реальности: почему их не стоить жалеть и понимать https://newizv.ru/article/general/12-02-2020/parazity-v-kino-i-v-realnosti-pochemu-ih-ne-stoit-zhalet-i-ponimat

30. Мещерякова Е. Как мемы делают нас несчастными и заставляют ныть еще больше https://vctr.media/lol-kek-35818/

31. Семенец А. Почему мы потеряли будущее https://www.rosbalt.ru/moscow/2020/01/21/1823707.html

32. Столяров А. Путин и будущее https://www.rosbalt.ru/blogs/2020

Глава третья

Индустриальная трансляция настроений в массовое сознание

Массовое сознание похоже на индивидуальное в том, что оно может «заражаться» чужим внешним настроением. Массовому сознанию всегда будет не хватать информации, поскольку оно живет в неопределенности из-за отсутствия рационального осмысления действительности, которое есть у индивидуального сознания.

Массовое сознание нуждается в постоянных повторах, что хорошо учитывала пропаганда, которая вся и состоит из повторов, видя в них залог своей успешности. Например, многие фильмы в довоенное время люди смотрели по несколько раз. Здесь не было потребности информационной, а только эмоциональная. Дети ходили на «Чапаева» в надежде, что в одном из сеансов он не утонет, а выплывает. Даже Сталин более 40 раз смотрел «Волгу-Волгу», цитируя основные шутки еще до того, как они будут произнесены с экрана. Все это создание принципиально знакомой среды, где индивидуальное сознание чувствует себя наиболее комфортно. Такая же знакомая среда играет роль и в привычке смотреть сериалы.

Массовое сознание и индивидуальное опираются на две символические системы, которые во многом схожи, но имеют и различия. Они живут синхронно друг с другом, имея разные возможности для взаимопроникновения. На индивидуальное сознание приходится ориентироваться кино, поскольку оно опирается на коммерческий интерес в зрителях. Но массовое сознание, создаваемое индустриально, несет как смыслы индивидуального сознания, так и смыслы трансформационные, когда требуются изменения, либо консервативные, когда требуется фиксация стабильности. В результате мы живем не в своем мире, а в мире, созданном для нас, где – государством, где – политиками, где – бизнесом. Все они хотят, чтобы мы жили не в своем мире, а – в их. Так им спокойнее управлять нашими желаниями, а от них и поведением.

Массовое сознание важно еще и потому, что с точки зрения специалистов изменить индивидуальное поведение можно вводя новые типы поведения коллективного, но не наоборот. Именно поэтому нам постоянно меняют со сменой политических режимов как образ нашего прошлого, так и будущего. В результате таких изменений создается впечатление, что мы все время идем по кругу, только нам об этом не хотят говорить. То мы шли под флагами к победе коммунизма, потом стали идти к победе капитализма, но при этом для большинства населения ничего принципиально не меняется.

Если раньше нашим главным искусством было кино, то сегодня им стали телесериалы. И то, и другое забирает наши мозги от проблем современности, хотя иногда даже помогает избирать президентов. Массовое сознание хочет, чтобы с ним разговаривали, как это всегда делали в эпохи религии или идеологии.

Партия и правительство, а именно таким словосочетанием в советское время обозначалась власть, сами подталкивали кинопроизводство в определенном направлении. И Сталин, и, например, уже ближе к нашему времени Андропов прямо требовали от руководителей кинематографии – больше комедий, предполагая тем самым перенести атмосферу виртуального смеха и счастья в реальный мир.

При этом возникали некоторые экзотические ситуации. Так, приход к власти Андропова позволил выйти на экраны фильму «Покровские ворота», что в норме быть не могло, но имело следующую реальную историю: «Председателю Гостелерадио СССР Сергею Лапину картина не понравилась. Среди прочих его критических замечаний прозвучало: „Такие фильмы делают только те, кто сбегает в Израиль и в Америку”. По словам сценариста Леонида Зорина, главная идея фильма заключена во фразе Костика-историка: „Осчастливить против желания нельзя”. В ней многие увидели намек на то, как тогда жили в Советском Союзе. „Грядут перемены!” – уверенно провозглашает Костик. И действительно, перемены пришли. Умер генсек Леонид Брежнев, и страну возглавил Юрий Андропов, который решил, что советских граждан надо больше веселить. Картину выпустили на экраны» [1]. Это при том, что Брежнев тоже давал добро на выпуск фильмов, попавших на полку, после личного просмотра в качестве зрителя.

Вспомним и то, что Андропова можно вообще вписать в список создателей фильма «17 мгновений весны», поскольку КГБ оказывал всяческую помощь в этом процессе. И он не зря старался, поскольку через десятилетия население избирает В. Путина под влиянием образа Штирлица, так как социология показала, что именно такой киногерой нужен стране в качестве президента. То есть тут как бы сошлось два потока. С одной стороны, население хотело усиления власти после Ельцина. С другой – массовое сознание подтолкнули в сторону типажа Штирлица.

Советские фильмы, особенно в довоенный период, были единственным типом разговора с населением на эмоциональном уровне, поскольку и литература, и театр никогда не имеют столько потребителей, сколько их дает кино. Причем кино охватывает большие массы населения одномоментно, в отличие от, например, когда все читают в разное время. К тому же идет более сильное «погружение» в жизнь героя, чем это происходит в случае литературы.

Сталин вообще был активным участником кинопроцесса в стране. Приведем примеры его кураторства по ряду фильмов:

«Чапаев»: «Режиссеры сделали три варианта финала фильма – на выбор вождю. В первом, который и увидели зрители, раненый Чапаев тонет в Урале. Во втором – „красные” маршируют по освобожденному городу, и Чапаев говорит Петьке с Анкой: „Счастливые, говорю, вы с Петькой. Молодые. Вся жизнь впереди”. В третьем же варианте фильм заканчивался сценой Петьки и Анки в цветущем яблоневом саду, а за кадром звучал голос Чапаева: „Вот поженитесь, работать вместе будете. Война кончится, великолепная будет жизнь. Знаешь, какая жизнь будет? Помирать не надо!” Сталин выбрал первый вариант концовки, аргументировав тем, что после гибели Чапаева никакие сцены уже неуместны» [2];

„Веселые ребята”: «Первая советская музыкальная комедия, создание которой шло на фоне жарких споров, разгоревшихся среди деятелей искусств СССР в начале 1930-х годов: а нужно ли вообще смешное кино советскому народу? Толчок к этой дискуссии дал сам Сталин, заметив в беседе с Максимом Горьким, что народ любит бодрое и жизнерадостное искусство, которое в Советском Союзе „зажимают”. И прямо попросил классика советской литературы „расшевелить мастеров смеха”. А осенью 1932 года прошло специальное совещание, на котором крупнейшим сценаристам и режиссерам было рекомендовано снимать „смешное”» (Там же);

«Иван Грозный»: «Эйзенштейн и Черкасов добивались встречи со Сталиным, хотели объяснить свои замыслы. Аудиенции их удостоили только через год. Сохранилась стенограмма этой беседы – Сталин Эйзенштейна учит, если не сказать – поучает, как надо трактовать образ Ивана Грозного и его политику: „У вас неправильно показана опричнина. Опричнина – это регулярная, прогрессивная армия. У вас опричники показаны, как ку-клукс-клан… Царь у вас получился нерешительный. Все ему подсказывают, что надо делать, а не он сам принимает решения… Царь Иван был великий и мудрый правитель. Мудрость Ивана Грозного состояла в том, что он стоял на национальной точке зрения и иностранцев в свою страну не пускал. Показывать, что он был жестоким можно, но нужно показать, почему необходимо быть жестоким”. В упрек режиссеру поставили и „психологизм” образа царя, показ его внутренних противоречий и личных переживаний. Отчитав посетителей, Сталин дал задание „доделать фильм” в „правильном” ключе. И уже после этого разговора Николаю Черкасову присвоили звание народного артиста, что означало – высочайший гнев миновал» (Там же).

Как видим, советский фильм был синтезом пропагандистского и художественного. Он должен был индуцировать в советском человеке те чувства, которые нужны были в данный исторический момент. Фильм к тому же дает интерпретацию широкого плана, которая легко переносится на новые типы ситуаций. С газетной новостью это сделать сложнее. Кстати, соединение пропагандистского с художественным было более естественным, чем это происходит сегодня, когда зритель отворачивается от такого сочетания.

А. Латышев подчеркивает: «„Фронты”, „армии”, „боеспособность”, „бои” – этот лексикон подходил в те годы к кинематографу, как к никакому другому искусству. „В наибольшей степени Сталин был склонен программировать именно кино, – подчеркивал в воспоминаниях К. Симонов. – И как вид искусства, более государственный, чем другие, то есть требовавший с самого начала работы государственного разрешения на нее и государственных затрат, и потому еще, что он в своих представлениях об искусстве относился к режиссерам не как к самостоятельным художникам, а как к толкователям, осуществителям написанного”».

Сталин последовательно и планомерно программировал будущие кинофильмы, связывал их с современными политическими задачами, хотя фильмы, которые он программировал, были почти все исторические. Сталин, как правило, брал готовую фигуру в истории, которая могла быть утилитарно полезна с точки зрения современной политической ситуации и идейной борьбы (Иван Грозный, Александр Невский, Суворов, Кутузов, Ушаков, Нахимов, Пирогов, Попов, Мичурин, Павлов). Языком уставов гарнизонной и караульной службы, в присущем ему бюрократическом стиле – выделяя отдельные пункты и параграфы – Сталин писал записки возглавлявшим в разные годы советский кинематограф лицам: какие конкретные изменения внести в заказанный сценарий, каким должен быть образ того или иного киногероя. Рождалась нормативная эстетика нашего кинематографа. Например, когда Сталин посчитал необходимым сковать все население страны железной дисциплиной, в 1940 году появляется его наказ относительно сценария фильма „Суворов”: „В сценарии не раскрыты особенности военной политики и тактики Суворова… Умение поддерживать в армии суровую, поистине железную дисциплину. Читая сценарий, можно подумать, что Суворов сквозь пальцы смотрел на дисциплину в армии (не высоко ценил дисциплину) и что он брал верх не благодаря этим особенностям его военной политики и тактики, а главным образом – добротой в отношении солдат и смелой хитростью в отношении противника, переходящей в какой-то авантюризм. Это, конечно, недоразумение, если не сказать больше”» [3].

И еще по поводу сценария фильма «Великий гражданин». Сталин очень детально передал руководителю советской кинематографии Б. Шумяцкому свои достаточно четкие замечания: «Сценарий т. Эрмлера („Великий гражданин”) читал. Составлен он бесспорно политически грамотно. Литературные достоинства также бесспорны. Имеются, однако, ошибки.

1. Представители „оппозиции” выглядят как более старшие физически и в смысле партийного стажа, чем представители ЦК. Это нетипично и не соответствует действительности. Действительность дает обратную картину.

2. Портрет Желябова нужно удалить: нет аналогии между террористами – пигмеями из лагеря зиновьевцев и троцкистов и революционером Желябовым.

3. Упоминания о Сталине надо исключить. Вместо Сталина следовало бы поставить ЦК партии.

4. Убийство Шахова не должно служить центром и высшей точкой сценария: тот или иной террористический акт бледнеет перед теми фактами, которые вскрыты процессом Пятакова – Радека.