Текст книги "Течет река Мойка. Продолжение путешествия… От Невского проспекта до Калинкина моста"

Историк архитектуры А.Л. Пунин полагал, что «в ином ключе решены Штакеншнейдером интерьеры личных апартаментов дочери Николая I Марии Николаевны. Используя разные стилевые прототипы, зодчий создал гамму разнообразных художественных образов. Изысканна, но сравнительно сдержанна, отделка кабинета, декорированного в стиле „флорентийского ренессанса“. Совсем иной эмоциональный оттенок приобрело оформление спальни: альков расписан в темных, сумеречных тонах, с изображением засыпающих нимф. Помпейский стиль ванной комнаты вызывал ассоциации с купальнями римских патрицианок: функцию помещения подчеркивал и белый цвет, преобладавший в его отделке, и кариатиды, изображавшие античных служанок. Изящный будуар, оформленный в стиле „Людовика XV“, так в те времена называли стиль рококо, господствовавший в интерьерах дворянских особняков 1720–1740 гг., напоминая о „золотом веке“ дворянства своими небольшими камерными размерами и прихотливой рокайльной орнаментацией, настраивал на беспечную, легкую беседу в интимном кругу».

Мариинский дворец. Синяя гостиная

Писатель Нестор Кукольник отмечал: «В этом будуаре a la Pompador не хочется заводить спора: тут так хорошо, так весело, так роскошно. Что тут составляет главное, решить трудно; кругом и вверху – зеркала; но там же все блистает своей шелковистою роскошью, там же разбросаны картины в роде Ватто. Это ослепительная смесь изящной мелочи, которая сама себя умножает до бесконечности».

Слева от Ротонды по проекту Штакеншнейдера предусматривался Танцевальный зал с двумя рядами окон, ориентированный во внутренний двор. Фриз его стены украшали античные сюжеты А. Виги.

К центральной парадной анфиладе примыкал библиотечный зал с его 50 000 собранием редчайших книг. Над книжными шкафами размещались в золоченых рамах портреты знаменитых писателей, поэтов и ученых мира.

В число личных покоев великой княжны входил также и Овальный (Угловой) кабинет с балконом в сторону сада, к которому примыкал наружный пандус. Согласно проекту А.И. Штакеншнейдера, его оформили в стиле Ренессанса. Стены кабинета украшали полотна знаменитых российских художников в дорогих массивных золоченых рамах. Гостиная Марии Николаевны являлась одним из самых роскошных по своей отделке помещений Мариинского дворца. В Гостиной были два замечательных камина. Один из них украшали резные мозаичные изображения животных и античные маски. Второй камин, облицованный белым полированным мрамором, украшал изящный резной фриз на тему «Кузница Вулкана». Супруг Марии Николаевны, герцог Максимилиан, располагался в покоях, окна которых выходили на Исаакиевскую площадь. В число апартаментов герцога входили Парадный зал, Приемная, Бильярдная, Гостиная, кабинет с богатой коллекцией старинного оружия и минералов и Турецкий кабинет, оформленный в восточном стиле.

Специально для герцога на первом этаже дворца обустроили домашнюю капеллу с витражом, доставленным из Мюнхена – родины Максимилиана.

Православная домашняя церковь Мариинского дворца, возведенная в византийском стиле во имя Св. Николая Чудотворца, размещалась на аттиковом этаже здания. Храм был по своим размерам небольшим, но довольно уютным и постоянно восхищал гостей своим изяществом и великолепием. Его стены и перекрытия расписывал талантливый художник, князь Г.Г. Гагарин. Академик Академии художеств Козрое Дузи подготовил образа для царских врат. Мария Николаевна приготовила для священника и дьякона праздничные одежды, а ризницу украсила голубым с серебряной нитью бархатом. Неподалеку от домашней церкви находилась отдельная молельня с образами в стиле древнерусской иконописи.

В планировке и отделке Мариинского дворца А.И. Штакеншнейдер прекрасно справился с решением многих сложных задач, предъявленных ему со стороны главного заказчика – Николая I, и с требованиями архитектуры, находящимися на грани смены художественных вкусов и стилей. Талантливому архитектору удалось создать в интерьерах дворца соответствующий «эмоциональный климат» и надлежащую художественную среду, отвечающую их назначению.

По искренним заявлениям восхищенных очевидцев тех далеких лет и по словам писателя Н.В. Кукольника: «Новый дворец удивляет утонченностью и благородством вкуса в украшениях, богатым разнообразием в подробностях». А.Л. Пунин, заключая свои исследования о дворце, авторитетно отмечал: «В 1839-1844-х годах архитектор А.И. Штакеншнейдер построил монументальный Мариинский дворец, замкнувший с юга пространство Исаакиевской площади. Составлявшие этот квартал особняки XVIII века были откуплены в казну и снесены, но стены одного их них – особняка графа И.Г. Чернышева, стоявшего в глубине участка на набережной реки Мойки, Штакеншнейдер включил в состав западной половины своей постройки. Таким образом, Мариинский дворец оказался отодвинутым вглубь от старой линии застройки, и перед ним образовалось дополнительное открытое пространство. При этом сам дворец стал выглядеть более импозантно и улучшился обзор Исаакиевского собора, а увеличенные размеры Исаакиевской площади стали лучше соотноситься с масштабом этого грандиозного исторического здания. Так бывший ученик и сотрудник Огюста Монферрана выступил его соавтором в создании нового городского ансамбля».

Добавлю, что ансамбль Исаакиевской площади приобрел окончательную композиционную завершенность и необыкновенную представительность после возведения на ней во второй половине 1840 – начале 1850-х гг. монументального здания Министерства государственных имуществ по проекту архитектора Н.Е. Ефимова.

В начале 1845 г. Андрей Иванович Штакеншнейдер уведомил главного заказчика и членов его семьи о завершении строительства дворцового комплекса. 25 января того же года в его стенах в присутствии императора и членов дома Романовых, представителей высшей столичной знати прошел торжественный обряд освящения нового дворца, названного тогда Мариинским. В течение всего дня 26 января Мариинский дворец был открыт для посещения всех желающих, «дабы подданные Николая I могли видеть щедрость своего государя».

Труд архитектора А.И. Штакеншнейдера высоко оценил ученый совет его альма-матер: Петербургская Академия художеств, присвоила ему звание профессора.

Молодожены Мария и Максимилиан с благодарностью приняли великолепный свадебный подарок, переехав из Зимнего дворца в роскошные апартаменты Мариинского палаццо.

Великая княжна Мария Николаевна родилась 6 (18) августа 1819 года в Павловске. Она была старшей дочерью и вторым ребенком в семье великого князя Николая Павловича и великой княгини Александры Федоровны (урожд. принцесса Шарлотта Прусская). Рождение девочки не стало радостным событием для отца. Александра Федоровна писала: «Действительно, я легла и немного задремала; но вскоре наступили серьезные боли. Императрица, предупрежденная об этом, явилась чрезвычайно скоро и 6 августа 1819 года, в третьем часу ночи, я родила благополучно дочь. Рождение маленькой Марии было встречено ее отцом не с особенной радостью: он ожидал сына; впоследствии он часто упрекал себя за это и, конечно, горячо полюбил дочь».

Современники отмечали сходство великой княжны с отцом как внешностью, так и характером. Полковник Ф. Гагерн, сопровождавший нидерландского принца Александра в Россию, отзывался о ней в своем дневнике: «Старшая, великая княгиня Мария Николаевна, супруга герцога Лейхтенбергского, мала ростом, но чертами и характером – вылитый отец. Профиль ее имеет большое сходство с профилем императрицы Екатерины в годы ее юности. Великая княгиня Мария – любимица отца, и полагают, что в случае кончины императрицы она приобрела бы большое влияние. Вообще, кто может предвидеть будущее в этой стране? Великая княгиня Мария Николаевна обладает, конечно же, многими дарованиями, равно как и желанием повелевать; уже в первые дни замужества она приняла в свои руки бразды правления».

Великая княгиня Мария Николаевна

И действительно, принцесса являлась женщиной незаурядной, одаренной, воспитанной под патронажем своего батюшки – императора Николая Павловича в строгости и послушании. Николай I лично определил для своей любимицы прекрасных педагогов, с помощью которых Мери, как ее обычно звали родители и близкие, получила великолепное домашнее образование. Она свободно владела тремя иностранными языками: английским, французским и немецким. За ее прилежанием и успехами в изучении многопрофильной учебной программы регулярно следил сам император Николай Павлович. И все же, как бы то ни было, но его любимица Мери истории, географии, математике и иным предметам предпочитала уроки танцев, рисования и русской словесности. Азам живописи ее обучал художник-баталист Н.А. Зауервейд, а позже дополнительные уроки давал знаменитый художник-гравер Андрей Григорьевич Ухтомский, прославившийся своими замечательными гравюрами на меди. Русскую словесность великой княжне преподавал мэтр отечественной литературы Василий Андреевич Жуковский.

Известная хозяйка петербургского литературного салона – фрейлина двора Александра Осиповна Смирнова-Россет – оставила не только интересные воспоминания о жизни русского общества первой половины XIX в., но и мемуары о членах семьи императора Николая I и о придворной жизни того далекого времени.

По окончании Екатерининского института она становится фрейлиной вдовствующей императрицы Марии Федоровны, а после ее смерти в 1828 г. – императрицы Александры Федоровны. Привлекательная, остроумная, одна из любимых фрейлин императрицы, Александра Осиповна «на короткой ноге» с Николаем Павловичем и его братом, великим князем Михаилом. Николай Павлович уважал ее и даже беседовал с ней о новинках отечественной литературы и русских писателях.

«Я ему напомнила о Гоголе, – писала А.О. Россет, – он был к нему благосклонен.

– Читали ли вы „Мертвые души“? – спросила я.

– Да разве они его? Я думал, что это Сологуба.

Я советовала их прочесть и заметить те страницы, где выражается глубокое чувство народности и патриотизма. Император обещал это сделать и в конце беседы заметил: „У него есть много таланту драматического, но я не прощаю ему выражения и обороты слишком низкие и грубые“».

В своих мемуарах придворная фрейлина Россет довольно смело и весьма откровенно повествует о деталях частной жизни императора Николая I и его семейства. Императору нравились порядок и дисциплина не только в армии, в государстве, культуре, но и в собственной семье. Он постоянно регулировал поведение и дисциплину своих детей и их воспитателей. Ему всегда хотелось выглядеть примерным семьянином. В семействе Николая Павловича всегда сохранялось видимое благообразие и благополучие царского домашнего уклада, что, между прочим, по воспоминаниям Александры Осиповны Россет, не мешало государю искать периодически любовные связи на стороне.

Император жил по строгому распорядку, пункты которого им безукоризненно исполнялись. Подобного ритма жизни Николай Павлович неукоснительно требовал и от своих домочадцев, а особенно – от детей.

В записных книжках Россет сохранилось расписание ежедневных «деяний» российского императора Николая I: «В девятом часу после гулянья он пьет кофе, потом в десятом часу сходит к императрице, там занимается, в час или в час с половиной опять навещает ее, всех детей – больших и малых, и гуляет. В семь пьет чай со всей семьей, опять занимается, в десятого половине сходит в собрание, ужинает, гуляет в одиннадцать, около двенадцати ложиться почивать. Почивает с императрицей в одной кровати».

Каждый день детей императора всегда начинался в семь часов утра. В восемь часов великая княжна Мария Николаевна и ее сестры приступали к учебным занятиям, соблюдая отцовские требования о безукоризненной дисциплине и полном послушании.

Учебные занятия продолжались до обеда. На питание трех сестер выделялись 25 рублей ассигнациями в день. Режим питания и его меню формировались и контролировались дворцовыми докторами. По одобренному царем распорядку утром на завтрак подавалось одно блюдо. В обед (в три часа дня) – четыре блюда, а на ужин, в восемь часов вечера, – два. В программу каждого дня обязательно включались прогулки на свежем воздухе, сочетающиеся у детей с разнообразными спортивными играми и физическими упражнениями. По распоряжению Николая Павловича, прогулки регулярно проходили в любое время и даже в любую погоду.

Великая княжна Мария Николаевна была небольшого роста, но это совершенно не мешало ей выглядеть весьма грациозной и привлекательной. Ко всему этому княжна была умна, изящна и красива.

Во время своего путешествия в Англию Николай Павлович в 1816 г. произвел впечатление на жителей Великобритании, и особенно на женщин туманного Альбиона. Англичанки так вспоминали о русском императоре: «Его манера держать себя полна оживления, без натянутости, без смущения и тем не менее очень прилична. Он много и прекрасно говорит по-французски, сопровождая слова недурными жестами. Все было не лишено приятности, по-видимому, он обладает решительным талантом ухаживать». А одна англичанка писала о нем: «Он дьявольски красив! Это самый красивый мужчина в Европе».

Позднее, в 1826 г., русский современник так описал его наружность: «Император Николай Павлович был тогда 32-х лет. Высокого роста, сухощав, грудь имел широкую, руки несколько длинные, лицо продолговатое, чистое, лоб открытый, нос римский, рот умеренный, взгляд быстрый. Вообще он был очень строен и ловок. В движениях не было заметно ни надменной важности, ни ветреной торопливости, но видна была какая-то неподдельная строгость. Свежесть лица и все в нем высказывало железное здоровье и служило доказательством, что юность не была изнежена и жизнь сопровождалась трезвостью и умеренностью».

Великая княгиня Мария Николаевна действительно унаследовала от своего венценосного родителя не только фамильное сходство с ним, но и многие черты его характера. Так же, как Николай I, Мария Николаевна была весьма упряма, временами настойчива и вспыльчива до крайности, но, в отличие от отца, никогда не относилась к числу капризных и мстительных особ. К своему 18-летию Мария Николаевна, по мнению фрейлины Россет, была хороша собой. Черты великой княжны были строго классическими, а глаза излучали некую магическую силу и волю.

В книге «Былое и думы» Александр Иванович Герцен приводит поразивший его случай «дуэли» взглядов между Николаем I и его дочерью Марией. Многие знали или даже на себе испытали страшный взгляд Николая Павловича, никто не выдерживал его и сразу же отводил свои глаза от императора. И вот однажды отец решил испробовать силу своего испепеляющего взгляда на своей любимице. Герцен писал: «Николай I попробовал свой взгляд на Марье Николаевне. Она похожа на отца, и взгляд ее действительно напоминает его страшный взгляд. Дочь смело вынесла отцовский взор. Он побледнел, щеки задрожали у него, а глаза сделались еще свирепее, тем же взглядом ответила ему дочь. Все побледнело и задрожало вокруг, лейб-фрейлины и лейб-генералы не смели дохнуть от этого каннибальского поединка глазами, вроде описанного Байроном в „Дон Жуане“. Николай встал, он почувствовал, что нашла коса на камень».

Являясь натурой разносторонней и талантливой, великая княжна Мария Николаевна проявила недюжинные способности в освоении танцевального искусства. Теперь восемнадцатилетняя принцесса восхищала всех на великосветских столичных балах выполнением сложнейших танцевальных па бальных танцев. Ее тогда заслуженно нарекли «жемчужиной котильона». Великая княжна привлекала внимание многих высокопоставленных поклонников, среди которых оказался и выпускник Школы гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров – князь Александр Иванович Барятинский, прославившийся в этом учебном заведении не своими успехами в овладении военными дисциплинами, а невиданными в столице кутежами и многочисленными романами с представительницами высшего общества. Князь Александр вел бурную жизнь, присущую гвардейской молодежи. Петербургский высший свет полнился необычными слухами о любовных похождениях молодого корнета Барятинского. В салонных разговорах о скандальных романах бравого офицера стали упоминать и имя старшей дочери российского императора Николая Павловича великой княжны Марии Николаевны. Князь Александр Барятинский был видным и статным голубоглазым красавцем с вьющимися белокурыми кудрями, по которому вздыхали невесты петербургского бомонда.

Любимая дочь императора не стала исключением из ряда воздыхательниц этого красавца. На одном из столичных балов в Зимнем дворце князя А.И. Барятинского представили великой княжне, и он даже танцевал с признанной королевой бала. Восемнадцатилетняя Мария Николаевна влюбилась в князя и даже призналась отцу в глубоком и серьезном чувстве к блестящему красавцу-гвардейцу и в намерении выйти за него замуж. Любовный роман великой княжны Марии Николаевны и князя Александра Ивановича Барятинского, вознамерившегося жениться на любимице Николая Павловича, вызвал не только раздражение, но и великий гнев всего императорского семейства.

Царь негодовал, а роман влюбленных развивался довольно стремительно. Во избежание скандала любящий родитель с помощью начальника Третьего жандармского отделения графа А.Х. Бенкендорфа мгновенно получил весомый компромат на князя, оказавшегося замешанном в скандальной выходке, устроенной офицерами Кавалергардского полка против своего нового командира. Вина Барятинского оказалась настолько

весомой, что после беседы с графом Бенкендорфом весной 1835 г. он выразил желание отправиться на мятежный Кавказ и верной службой искупить там свою вину.

В марте 1835 г. личным распоряжением Николая I корнета Александра Барятинского командировали на Кавказ в действующий Кабардинский егерский полк. Он храбро участвовал в вылазках закубанских пластунов, был ранен и в том же году вернулся в Петербург, где его торжественно наградили почетным золотым оружием «За храбрость».

Скандал в императорском семействе своевременно ликвидировали. А князь многие годы не только победоносно сражался во всех «горячих точках» Кавказа, но и сумел завершить длительную войну, взяв в плен 26 августа 1869 г. в ауле Гуниб имама Дагестана и Чечни Шамиля. Командующий русскими войсками и генерал-фельдмаршал князь Александр Иванович Барятинский присоединил к России Кавказ. Указом императора Александра II он назначается наместником отвоеванных территорий. Однако болезненно самолюбивый князь, питавший в 1835 г. тайную надежду на супружество с дочерью самого государя, оставался человеком обиженным, ибо юридических оснований для подобного альянса имелось тогда предостаточно.

Князья Барятинские восходили к Рюрикову колену, и их род считался одним из древнейших В нем имелись знаменитые бояре и известные воеводы. Князь Александр Иванович принадлежал к старинному княжескому роду, владевшему некогда волостью Барятин в Калужской губернии, откуда и пошла их фамилия.

Александр Иванович Барятинский родился в 1815 г. и был старшим сыном одного из самых состоятельных людей России, князя Ивана Ивановича Барятинского, и баварской графини Марии Келлер. Отец обладал обширными владениями в Курской и Харьковской губерниях, у него было более 20 тысяч душ. Юноша Александр Барятинский вопреки воле родителей выбрал военную службу. Он поступает в Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров с правом последующего зачисления в Кавалергардский полк.

Бабушка А.И. Барятинского, Екатерина Петровна, являлась урожденной принцессой Гольштейн-Бекской. Однако император

Николай I не посчитал достойным предложение родовитого русского князя, а выдал дочь Марию Николаевну за герцога Лейхтенбергского, дед которого, виконт Богарне, во многом уступал по знатности знаменитым предкам князя А.И. Барятинского. Поэтому обида оставалась в душе генерал-фельдмаршала, командующего отдельным Кавказским корпусом и исправляющим одновременно должность кавказского наместника, на всю его долгую жизнь.

В августе 1859 г. началась завершившая войну на Кавказе осада горного аула Гуниб, считавшегося непреступным, но через несколько недель главе горцев Шамилю, с остатками его армии пришлось сдаться на милость победителя. Многолетняя Кавказская война завершилась наконец победой русского оружия.

В докладе императору Александру II генерал-фельдмаршал А.И. Барятинский изложил свое мнение об организации управления присоединенными к России территориями. Он считал тогда необходимым сохранить за шариатскими судами исключительно ведение духовных дел и настаивал на обязательном развитии на завоеванных землях Кавказа торговли, промышленности и народного образования, в том числе и женского. Александр Иванович полагал обязательным установление прочных связей народов Кавказа с населением Российской империи, не обезличивая и не унижая при этом чести горских народов. Не правда ли, советы князя А.И. Барятинского по сию пору остаются весьма актуальными для сегодняшнего российского государства?

Александр Иванович Барятинский

Характер князя Барятинского с годами изменялся. Бывая периодически в Санкт-Петербурге, герой Кавказской войны мужал и удивлял своих старых светских друзей и знакомых. В своих воспоминаниях писатель В.А. Соллогуб отмечал: «Он теперь имел тонкий и всеразумеющий ум, большое изящество в приемах и мягкости (когда хотел, впрочем) в обращении, редкую способность угадывать или, скорее, взвешивать людей и несколько поверхностную, но тем не менее довольно обширную начитанность. Храбрость его не имела границ; спокойная, самоуверенная и смиренная вместе – это была чисто русская беззаветная храбрость… Но наряду с этими замечательными качествами у Барятинского все еще оставались недостатки. Как все Барятинские, он почитал себя испеченным из какого-то особенного, высокопробного теста. Его высокомерие, доходившее до наивности, не имело границ».

В своей семье генерал-фельдмаршал Барятинский до последних дней своей жизни оставался «главнокомандующим». Его близкий приятель В.А. Инсарский воспоминал: «Трудно представить столь сурового и недоступного отца в отношениях к своим сыновьям, каким был князь Александр Иванович, в отношениях к своим братьям и вообще к родным… Они (т. е. отношения. – Г. З.) были в значительной степени проявлением его натуры, беспримерно гордой и самолюбивой. Родные его боялись до такой степени, которой я даже понять никогда не мог. Он знал это и гордился этим. Сама мать – княгиня Мария Федоровна – не могла входить к нему без доклада».

Что же касается великой княжны Марии Николаевны, то, воспитанная Николаем Павловичем в полном послушании и исполнении родительских советов, быстро забыла красавца-гвардейца, и по настоянию отца и матери переключила свое внимание на равноценный «сердечный объект» – одного из красивейших кавалеров и образованных принцев Европы – герцога Максимилиана-Евгения Иосифа-Августа-Наполеона Лейхтенбергского, находящегося в 1837–1838 гг. в русской столице в качестве гостя императора Николая I. Герцог не только весьма понравился русской принцессе, но, что более существенно, пришелся по душе императору Николаю Павловичу и произвел благоприятное впечатление на императрицу Александру Федоровну – дочь прусского короля Фридриха-Вильгельма III и королевы Луизы.

В отличие от многих принцесс того времени, чьи браки заключались по династическим соображениям, Мария Николаевна вышла замуж по любви. Со своим избранником, герцогом Максимилианом Лейхтенбергским, младшим сыном Евгения Богарне и внуком императрицы Жозефины, она познакомилась в 1837 г., когда он приехал в Санкт-Петербург на кавалерийские маневры. Год спустя, во время его второго приезда, обнаружилась их взаимная склонность друг к другу.

У зятя Николая I герцога Максимилиана оказалась довольно оригинальная родословная. Его деда, виконта Александра Богарне, генерала республиканской Рейнской гвардии, безвинно казнили якобинцы в 1794 г. Вдова казненного вышла замуж за бедного офицера, превратившегося позже во французского императора Наполеона, после чего у ее сына от первого брака Евгения открылись все возможности для блестящей карьеры. В 23 года от становится генералом, а после вступления на французский престол отчима – принцем Империи. В 1805 г. Евгений провозглашается вице-королем Италии и наследником Наполеона. Евгений Богарне с достоинством и храбростью сражался с русскими в битве при Бородине. Он женится на баварской принцессе Амалии-Августе и становится князем Венеции.

Герцог Максимилиан Лейхтенбергский

После свержения с французского трона Наполеона Евгений Богарне приобретает у своего тестя – баварского короля Максимилиана I Иосифа – за пять миллионов франков ландграфство Лейхтенберг и часть княжества Эйхштедт. Сын Евгения Богарне и баварской принцессы Амалии-Августы Максимилиан унаследовал титул герцога Лейхтенбергского.

Император Николай Павлович дал свое согласие на брак Максимилиана Лейхтенбергского со своей любимицей – старшей дочерью Марией Николаевной – с определенным условием. Герцог обязывался служить в русской армии и воспитывать детей в православной вере. Обряд обручения жениха и невесты торжественно прошел 5 декабря 1838 г. Указом императора Максимилиана Лейхтенбергского пожаловали кавалером ордена Св. Андрея Первозванного, присвоили воинское звание генерал-майора, назначили шефом лейб-гвардии Гусарского полка и даже избрали почетным членом Академии наук. В дополнение ко всем званиям, высоким наградам и почестям император Николай I неофициально объявил будущего зятя своим пятым сыном.

Указом от 2 (14) июля 1839 г. император пожаловал Максимилиану титул Его Императорского Высочества, а указом от 6 (18) декабря 1852 г. даровал потомкам Максимилиана и Марии Николаевны титул и фамилию князей Романовских. Дети Максимилиана и Марии Николаевны были крещены в православии и воспитывались при дворе Николая I, позднее император Александр II включил их в состав Российской Императорской фамилии.

Кроме немалых денежных средств, выделяемых на содержание нового великокняжеского семейства, Николай I распорядился о строительстве дворца молодоженам, а также загородного поместья.

Свадебная церемония венчания проходила по двум обрядам – православному и католическому. В Парадной церкви Зимнего дворца 2 июля 1839 г. прошло венчание герцога Максимилиана Лейхтенбергского и великой княжны Марии Николаевны. В процессе венчания корону над головой невесты торжественно держал брат принцессы – цесаревич Александр, а над головой жениха – граф П.П. Пален, сын одного из заговорщиков и убийц императора Павла I. Иностранные гости, присутствующие при венчании, заметили, что сын убийцы символически призывал небеса на благословение брака внучки убитого. По окончании церемонии хор исполнил «Тебя, Бога, хвалим», пушечные выстрелы возвестили о совершившемся бракосочетании. Позднее в одном из дворцовых залов состоялось брачное благословение пары католическим священником.

Несмотря на огромное число присутствующих, в том числе дипломатов и их супруг, на бракосочетании не присутствовали родственники герцога Лейхтенбергского, а также принцы родственных Романовым домов. Граф Сухтелен заметил в разговоре с Фридрихом Гагерном: «Государю очень неприятно, что к этому торжеству не явился ни один из принцев родственных домов; он это поставил бы очень высоко также и потому, что этот брак находил оппозицию в самой России и не нравился иностранным дворам…»

Свадебный пир проходил в одном из залов восстановленного после пожара 17–19 декабря 1837 г. Зимнего дворца. Гость русского императора, французский литератор Астольф Кюстин в своей книге «Россия в 1839» с восторгом писал об этом свадебном торжестве: «Юная невеста полна грации и чистоты. Она белокура, с голубыми глазами, цвет лица нежный, сияющий всеми красками первой молодости. Она и ее сестра, великая княжна Ольга, казались мне самыми красивыми из всех находившихся в церкви. Это была феерия, и восторженное удивление, которое вызвало у всего двора. Каждая зала восстановленного за один год дворца придавала холодной торжественности обычных празднеств какой-то особый интерес. Каждая зала, каждая картина ошеломляли русских царедворцев, присутствующих при катастрофе, но не видевших нового дворца, после того как этот храм по мановению их господина восстал из пепла. Какая сила воли, думал я при виде каждой галереи, куска мрамора, росписи стен. Стиль украшений, хотя они закончены лишь несколько дней назад, напоминает о столетии, в котором этот дворец был воздвигнут: все, что я видел, казалось старинным… Блеск главной галереи в Зимнем дворце положительно ослепил меня. Она вся была окрашена в белый цвет. Это несчастье во дворце дало возможность императору проявить свою страсть к царственному, даже божественному великолепию. Еще более достойной удивления, чем сверкающая золотом зала для танцев, показалась мне галерея, в которой проходил свадебный ужин. Стол был сервирован с исключительным богатством. На тысячу человек в одном зале был сервирован один стол!»

Николай Павлович подарил дочери на свадьбу великолепную малахитовую вазу, выполненную уральскими камнерезчиками, и преподнес проект ее будущего Мариинского дворца. Зятю император вручил дорогую старинную саблю. Приданое невесты демонстрировалось в трех восстановленных дворцовых залах: изделия из уральского камня, уникального фарфора, редкий хрусталь, серебро, сибирские меха, различные драгоценности и даже нижнее белье принцессы. Мария Николаевна красовалась на свадебном пиру в дорогом жемчужном ожерелье из редких сортов морского перламутра в шесть рядов – подарке герцога Максимилиана Лейхтенбергского. Свадьба праздновалась широко, по-русски, торжества длились две недели. Медовый месяц молодожены провели под Петербургом, в подаренном им поместье Сергиевка близ Петергофа.

Усадьба Сергиевка также стала частью приданого царской дочери. Строительство дворца на Ораниенбаумском шоссе в стиле античной виллы заняло всего два с половиной месяца. Герцог, знаток древностей, лично привез из Германии старинные статуи, украсившие парк усадебного комплекса Сергиевка.

Постоянной резиденцией герцога и великой княгини в будущем становится, подаренный дочери роскошный дворец на Исаакиевской площади у Синего моста. Однако до окончания его строительства в 1845 г. молодожены разместились в отдельном здании, предоставленном при столичном Пажеском корпусе на Садовой улице. Напомним, что торжественная закладка Мариинского дворца состоялась 1 октября 1845 г. Его строительство контролировалось утвержденной императором комиссией под председательством зодчих К.И. Росси и В.П. Стасова. За ходом возведения дворца систематически наблюдал зять императора герцог Лейхтенбергский. Он был, безусловно, личностью весьма неординарной и талантливой, признанной многими знаменитыми учеными и техниками. Его имя заслуженно включено в анналы первых разработок в науке гальванопластики, электрохимической металлургии и минералогии. Герцог Максимилиан организовал в Зимнем дворце научную лабораторию, перенесенную позднее под крышу Штаба гвардии. Физик и электротехник академии Петербургской Академии наук, автор многочисленных научных трудов по практическому использованию электричества, создатель гальванопластики и телеграфных аппаратов Борис Семенович (Мориц Герман) Якоби заслуженно считал, что работы герцога Лейхтенбергского «составили эпоху в гальванопластике». Обследуя горные заводы Урала, герцог собрал редкую коллекцию минералов и представил императору детальный отчет об их месторождениях в пределах империи.