Текст книги "Греческие наемники. «Псы войны» древней Эллады"

Глава 3
НАЕМНИКИ В V В. ДО Н. Э. В ГОРОДАХ-ГОСУДАРСТВАХ (ПОЛИСАХ)

Когда мы переходим от эпохи тиранов к эпохе крепнущей демократии, то первое, что приходится констатировать, – это крайняя скудость свидетельств о греческих наемниках по сравнению с их частотой раньше и обилием позднее. Этот дефицит нельзя связывать просто со сравнительной бедностью наших источников в отношении периода, известного как Пентеконтеция (Pentecontaetia) – период греческой истории в 50 лет между поражением персов в битве при Платеях в 479 г. до н. э. и началом Пелопоннесской войны в 431 г. до н. э. Он коренится в реальной обстановке и проистекает из благоденствия и процветания города-полиса, который в это время мог поддержать и занять делом большую часть своего населения. Те граждане, которых принуждали отправляться в ссылку, отнюдь не превращались в простых бродяг. Им оставляли надежду приобрести такой же статус, как у метеков в Афинах.

Мнение о том, что незначительное число наемников не просто результат отсутствия спроса, подтверждается, когда выясняется, что в V в. до н. э. одна часть Греции пользовалась репутацией преобладающего поставщика наемников. В этом отношении выделялась Аркадия, а доказательств того, что так было и в прежние времена, нет. Кроме того, в это время она была наиболее отсталой областью среди развивающихся полисов, если исключить такие местности, как Этолия и Македония, которые оставались еще на стадии первоначальной племенной организации. (Первыми именно аркадскими наемниками, кажется, были воины, взятые на службу Ксерксом в 480 г. до н. э., после того как он подошел к Фермопилам. По легендам, они были связаны с женщинами Карии (в Малой Азии). Но вероятно, на самом деле они не были самыми первыми. В Аркадии всегда существовала тенденция производить больше населения, чем она могла прокормить.)

Перед Пелопоннесской войной, как показывают источники, эти аркадские гоплиты всегда пользовались спросом главным образом у персов. Их службу во время больших походов под командованием сатрапов лучше изучать в связи с походом «десяти тысяч» (в 401–400 гг. до н. э., описанном в «Анабасисе» Ксенофонта. – Ред.). Но их тоже нанимали ради задач, похожих на те, которые они решали на службе тиранам. Небольшие отряды выступали телохранителями сатрапов. Фактически наши главные доказательства наемной службы греков восходят все же к начальному периоду Пелопоннесской войны и незадолго до нее. И наемники появляются, как описано в исторических трудах, главным образом тогда, когда восстающие против Афин города нуждались в их профессиональной помощи. Фукидид сообщает, что сатрап Сард Писсутнес выделил 700 наемников аркадцев враждебной Афинам партии на острове Самос (440 до н. э.). Известно, что их командира звали Гиппий. Аморгес, незаконнорожденный сын Писсутнеса, располагал силами наемников «главным образом с Пелопоннесского полуострова». Наемники Фарнабаза упоминаются в битве при Кизике. Семь аркадских гоплитов, убийством которых в один день хвастал ликиец, посвятивший стелу Ксанфу, возможно, были воинами одного из персидских сатрапов.

Аналогичная, но более изолированная сфера применения наемников существовала в Херсонесе Таврическом в Крыму. Командующим армией боспорского царя Сатира I (407–389 до н. э.) был грек по имени Сопей. (Стоик Хрисипп утверждал, что если мудрый человек не мог стать царем, то он должен, по крайней мере, наняться воином к хорошему царю, подобно Левкону.) Можно вообразить, что широкая практика использования греческих наемников сначала возникла через некоторое время после Каллиева мира (449 до н. э.) между греками (прежде всего Афинами) и персами. По мере ее распространения греки стали также нести гарнизонную службу в персидских сатрапиях Персидской державы Ахеменидов.

Пелопоннесская война предоставила первую широкую возможность для найма профессиональных воинов в Греции. Наем гоплитов производился вначале исключительно Спартой. Это можно объяснить двумя причинами. Афины никак не могли поддерживать связи с основным источником таких наемников – Аркадией. Кроме того, во время так называемой Архидамовой войны (431–421 до н. э.) – первого периода Пелопоннесской войны (431–404 до н. э.) афинская стратегия полного истощения врага не предусматривала больших подкреплений в тяжелой пехоте. Граждан Афин и союзников было достаточно, чтобы оборонять их базы на суше, в то время как афинский флот господствовал на море. Пелопоннесцы, однако, считали использование наемников в дальних походах на территорию Афинского государства полезным, поскольку их ополченцы не особенно хорошо переносили длительные военные кампании. Свидетельством тому посылка коринфянами Аристея во главе вспомогательного отряда в Халкидику. Его отряд состоял из волонтеров-ополченцев и других жителей Пелопоннеса, которых «уговорили выступить за плату» (Фукидид). Хотя наемников прямо не называют аркадцами, они, возможно, происходили главным образом из Аркадии или Ахайи. Их отпустили по завершении афинянами осады Потидеи. Возможно, эти наемники оказались позднее в рядах халдикян во время битвы при Спартоле в 429 г. до н. э.

Аналогичным образом обстояло дело, когда спартанский полководец Эврилох совершал дальний поход против Акарнании. Его армия включала отряд гоплитов из Мантинеи. Кроме того, остальные пехотинцы коллективно обращались к ним как к толпе наемников. Мантинейцы проявляли профессиональную выучку в поддержании боевого порядка, но также готовность присоединиться к своему военачальнику в измене жителям Амбракии (союзники Спарты. – Ред.) и остальной армии.

Спартанский полководец Брасид возглавил поход, организованный так же, как поход Аристея. 700 человек были илотами-волонтерами, тысячу составляли жители Пелопоннеса, которых «уговорили за плату». Своим содержанием они были обязаны наполовину македонскому царю Пердикке и наполовину Халкидской лиге, поскольку Спарта была не в состоянии позволить себе содержание зарубежной армии. Такой порядок связывал Брасиду руки и заставлял его служить Пердикке, в то время когда он должен был поспевать повсюду. Иначе говоря, его полузависимое положение больше походило на положение командующего наемниками в IV в. до н. э., чем на положение любого командира на службе Спарте.

Наемники-гоплиты впервые использовались Афинами в походе на Сицилию, в котором участвовали 250 мантинейцев и другие аркадцы, служившие в качестве наемников. Фукидид уделяет много внимания показу того, как греки одного племени сражались друг с другом перед Сиракузами. Признавая, что многие другие руководствовались не только строгим соблюдением обязательств перед альянсом, он отмечает, что среди них только аркадцы воевали ради выгоды с земляками, служившими коринфянам. Подкрепления из аркадцев посылались Сиракузам Коринфом. Этот пример показывает, насколько редким еще было это явление. Аркадцы конкретно не упоминаются в какой-либо битве и на самом деле не могли играть существенную роль в военных кампаниях афинян.

В Ионийской войне (заключительная фаза Пелопоннесской войны), которая проходила сначала на море, наемники не использовались афинянами как солдаты. Они воевали тогда главным образом как матросы, и спартанцы прилагали усилия соблазнить их более высокой платой персидским золотом. Лакедемоняне на суше подчас находили полезным ставить наемных гоплитов под командование своих гармостов (военных наместников), что стало позднее частым явлением в Спарте. Диодор называет наемниками даже беотийские и мегарские войска под командованием Клеарха в городе Византий. На самом деле их следовало называть союзниками, но военный контингент, предназначавшийся для несения гарнизонной службы многие годы так далеко от дома, должен был состоять практически из профессиональных воинов.

Невозможно отрицать, однако, то, что наемные гоплиты значительно усиливали противоборствующие стороны в Пелопоннесской войне. Как случилось выразиться Алкивиаду, Греция сочла себя обманутой адекватностью этого вида вооружения (Фукидид). Поражения в битвах при Спартоле, Страте и Сфактерии убедили обе стороны, что при известных обстоятельствах гоплиты беспомощны перед атаками легковооруженных войск. Поскольку город-полис специализировался на формировании тяжеловооруженных войск, с давних пор существовала привычка нанимать лучников среди отсталых или варварских народностей, у которых лук еще не вышел из употребления. Теперь к тому же в качестве воинов вспомогательных войск стали популярными фракийские пелтасты. У таких солдат были легкие доспехи, для защиты имелся небольшой круглый щит (пелта). К их наступательному оружию относились легкие дротики и мечи или кинжалы для ближнего боя. Вначале их редко использовали в крупных сражениях, за исключением фракийских областей, где изначально пользовались таким вооружением. Более того, они оказались и слишком дорогостоящими. 1300 пелтастов из фракийского племени диев, прибывшие слишком поздно для того, чтобы отправиться в Сицилию с Демосфеном, безуспешно требовали по драхме в день (жалованье свободного гражданина) в том случае, если бы их оставили сражаться против Декелей (крепость в Аттике, занятая скарбанцами и очень мешавшая Афинам. – Ред.). С тех пор Афины стали использовать в заморских походах представителей низшей цензовой группы гражданского населения – фетов, вооруженных небольшими круглыми щитами. Это превращение бедных граждан в дисциплинированных пехотинцев, возможно, сразу повлекло бы за собой тактические изменения, если бы в них не отпала нужда в связи с окончанием Пелопоннесской войны. Но даже при существующем положении перспектива службы за плату стала соблазном, который побуждал бедных афинян благосклонно взирать на заморские походы. (Плата гражданам за военную и морскую службу была впервые введена в период между 479 и 431 гг. до н. э.)

Мир, очевидно, наводнил Средиземноморье большим числом греков, которые привыкли зарабатывать себе на жизнь войной. Наиболее яркой демонстрацией потенциальных возможностей этих сил стал поход «десяти тысяч». Эта тема заслуживает отдельного рассмотрения. Уже в ходе Пелопоннесской войны появились признаки того, что тираны и олигархи понимали, какое мощное оружие в их руках могла представлять собой наемная армия. Согласно Фукидиду, олигархи и демократы Коринфа использовали «наемников с континента», видимо варваров, ссыльные из Митилены нанимали наемников из числа жителей Пелопоннесского полуострова, ссыльные из Орхомена тоже нанимали солдат на Пелопоннесском полуострове, в Аркадии. В 403 г. до н. э. как олигархи, так и демократы в Афинах пользовались услугами наемников. Когда 30 тиранов, удалившихся в Элевсин, попросили защиты у Спарты, Лисандр выделил им кредит 100 талантов и на эту сумму навербовал на Пелопоннесе много гоплитов. Демократы тоже пользовались помощью наемников. Сам Лисий набрал 300 из них, он обеспечил их 200 щитами и 2 тысячами драхм и уговорил предводителя демократов Элиды пожертвовать 2 таланта. Точно так же в 401 г. до н. э. новость о том, что олигархи Элевсина нанимают войска, послужила поводом для их окончательного свержения со стороны восстановленной демократии в Афинах.

Кроме афинян, и другие греки считали возможным воспользоваться наличием большого числа оказавшихся безработными воинов. Яркий пример представлял Клеарх, спартанский гормост города Византий. Свободно распоряжаясь деньгами, он собрал вокруг себя армию и превратил свою власть в тиранию. Но по призыву жителей Византия Спарта прислала войско и сокрушила тирана. Резкая активизация использования наемников в конце Пелопоннесской войны явилась лишь симптомом развития событий, нашедшего свое завершение в IV в.

Часть вторая
ЭПОХА КИРА МЛАДШЕГО И ДИОНИСИЯ I

Глава 4
ПРЕДИСЛОВИЕ К IV СТОЛЕТИЮ ДО Н. Э

Преобладание греческих наемников в Средиземноморье IV в. до н. э. было одновременно и симптомом, и побочной причиной падения полисной системы. В эволюции наемников из ранних ополченцев можно усмотреть часть великого переходного процесса, ведущего от полиса к эллинской монархии как основе политической жизни. Наемный воин являлся средством насильственного подчинения демократии автократией. И индивид, обладавший управленческим даром, мог поставить себя выше сообщества или совокупности сообществ.

Наемный солдат не выделился бы заметно в IV столетии до н. э., если бы греческие полисы уже не начали приходить в упадок. Когда Афины и Коринф достигали вершины своего экономического и политического процветания, они могли обеспечивать средствами и работой почти всех своих граждан и, кроме того, иностранцев. Никто не нуждался в том, чтобы зарабатывать себе на жизнь войной: средний грек V в. до н. э. не имел никакого желания приобщаться к жизни наемника и испытывал мало доверия к ее преимуществам.

Пелопоннесская война, нанесшая большой ущерб значительной части Греции, стала непосредственной причиной греческого упадка, а также способствовала из-за последующих внутренних волнений появлению огромного числа солдат, готовых служить наемниками. Но эта война была также причиной повышенного спроса на профессиональных воинов в Греции. Ее продолжительность, территориальный охват и сложные условия ведения кампаний постепенно вывели из употребления старый тип гражданина-ополченца.

Изменение статуса наемника воспроизводится различными терминами, в которых он описывается. В VI в. до н. э. его обычно называли «помощник». Ссылаться на его оплату казалось неприличным нанимателю и нанимаемому воину. Поэтому его и называли «помощником» – профессионалом, который делился с отрядом любителей своими умениями в определенной военной сфере (поскольку считалось, что любой гражданин способен защищать страну, даже если для его военной подготовки уделялось минимум внимания). В первой половине IV в. до н. э. наемник являлся фигурой слишком реальной. Он представлял собой слишком непреложный факт, чтобы его существование прикрывать эвфемизмами. Теперь это был «пелтаст, получающий плату» – предполагалось, что он относится к наиболее распространенному типу новой пехоты. Гражданин все еще сохранялся как гоплит. К концу IV столетия до н. э. не надо было напрягаться, чтобы отличить одного от другого. Наемник теперь был просто воином, солдатом. Ополченец потребовал бы какого-нибудь отличительного эпитета. Гражданина V в. до н. э. заменил профессиональный солдат греческих монархов.

Эта трансформация приемов ведения войны – участие в ней более дисциплинированных, специализированных и диверсифицированных войск – создала новую нишу для греческих солдат в самой Греции. Особенные условия вне Греции обеспечили другую, более широкую сферу для их найма. В Персидской империи стала ослабевать центральная власть. Местные правители становились все более независимыми и амбициозными. Их положение нуждалось в военной защите, и они довольно легко нашли ее в лице греческих наемников – потому что пехота, нанимавшаяся в Греции, продолжала доказывать свое превосходство над любой другой, сформированной в Азии. Персидский царь царей был вынужден следовать примеру мятежных правителей и нанимать греков для подавления мятежей. Этот процесс продолжался до тех пор, пока все азиатские армии не стали полагаться на греческих наемников.

Особые условия складывались и на западе. Возобновил свою прежнюю агрессивную политику Карфаген, а Сицилия после Пелопоннесской войны оказалась не в состоянии давать ему адекватный отпор. Чрезвычайная обстановка породила Дионисия, который утвердился в качестве воинственного автократа-правителя, главным образом потому, что проявил способность сдерживать карфагенян. Он был первым и одним из ярчайших примеров тех особо одаренных полководцев, которые потребовались для того, чтобы умело воспользоваться профессиональными солдатами. И демократии, и олигархии не способствовали появлению прирожденного лидера, поскольку они не могли приспособиться к наилучшим способам руководства наемными армиями. Доминирующая личность, обладающая властью и инициативой для успешного командования наемниками, не лучшим образом воспринималась в обстановке ограничений древнего города-полиса. Такой лидер либо становился непатриотичным и искал применение своим способностям за рубежом, либо оставался дома и становился тираном. В обоих случаях его положение было непрочным, а город не мог получить от него ожидаемых услуг. Проблема не решалась до тех пор, пока предводителей наемников не заменили автократы, которые возглавляли свои армии подобно царям, не связанным присягой городу, или обладали властью передавать своих солдат под командование избранных ими полководцев.

Вновь образованные греческие царства появились не только для того, чтобы обеспечить нужную организацию для ведения войн на профессиональном уровне, само их образование радикально изменило социальные и экономические перспективы развития греков. Бурные события, которые прежде способствовали росту численности наемников, постепенно улеглись, когда греческие города ушли в тень новых образований на Ближнем Востоке. Таким образом, число профессиональных солдат сократилось как раз в то время, когда спрос на них устоялся. Эллинские монархии разрешили социальные и военные аспекты проблемы, связанной с наемниками.

Глава 5
ПОХОД «ДЕСЯТИ ТЫСЯЧ»

Кир Младший, сын Дария II, начавший борьбу со своим братом Артаксерксом, наняв 10 тысяч греческих солдат, едва закрыл один период истории греческих наемников, как открыл другой (он нанял 13 тысяч, 10 тысяч осталось к моменту начала «похода 10 тысяч» к Черному морю – после битвы при Кунаксе в 401 г. до н. э. в Месопотамии, где Кир Младший был убит. – Ред.). С этих пор его акция, если смотреть на нее с определенной точки зрения, выглядит всего лишь кульминацией длительного процесса в развитии военного искусства.

В течение долгого времени сатрапы привыкли использовать греческих наемников в качестве телохранителей или для несения гарнизонной службы на побережье Малой Азии. Не в новинку для сатрапов было собирать греческие войска и для мятежных действий против царя царей. Мегабиз познал доблесть гоплита в своем Египетском походе, и, замыслив мятеж, он тайком переправил из Суз тех самых афинян, которых пленил в свое время, чтобы они образовали ядро его армии в Сирии. Позже восставали другие сатрапы, полагаясь на греческие войска, которые лишь предавали их. В сравнении с этими прецедентами попытка Кира Младшего отличалась лишь очень большим количеством привлеченных войск и огромным честолюбием.

Как обычно, личный состав армии вполне соответствовал ее функциям. Кир приказал своим агентам отбирать преимущественно пелопоннесцев, и впоследствии его войска, как и прежние контингенты наемников, состояли более чем наполовину из уроженцев Аркадии и Ахайи (Ксенофонт, Анабасис). Их вооружение тоже было обычного типа, на девять десятых эти солдаты были гоплитами. Этого следовало ожидать, поскольку именно в тяжеловооруженных войсках греки продемонстрировали свое превосходство над персами. Кир заполнил явный недостаток в легковооруженных воинах и кавалерии рекрутами из местных жителей. При отступлении «десяти тысяч» обнаружилось, что такая военная организация была серьезным просчетом. Любая армия греческих гоплитов того времени испытала бы аналогичные затруднения, если бы при отступлении подвергалась атакам мобильных восточных легковооруженных войск. К чести Ксенофонта и других командиров, они смогли найти средство защиты.

Однако имелись две особенности, которые отличали поход «десяти тысяч» от всех предшествующих походов. Во-первых, Греция никогда не поставляла такой массы наемных войск. По численности она равнялась, должно быть, всем гоплитам, которых Афины послали против Сиракуз. Данные войска, почти равные по численности тем, что участвовали в Сицилийском походе, находились так же далеко от родины, но они не были одушевлены национальной целью. (Общее число гоплитов, посланное в Сицилию, оценивается в 10 600. В Сицилию было послано сначала 38 тысяч, затем 26 тысяч воинов и моряков, всего около 64 тысяч. – Ред.) Более того, позднейшие события в истории похода «киреанцев» выявили вторую уникальную особенность. Вместо достижения цели, поставленной перед ними, и последующего роспуска их неожиданно бросили на произвол судьбы, во-первых, из-за утраты их нанимателя и, во-вторых, из-за умерщвления их военачальников. С этих пор им пришлось пройти через такие испытания, что оставшаяся часть войск выработала корпоративный дух и превратилась любопытным образом в первую бродячую армию наемников.

Для нас поход «десяти тысяч» представляет дополнительный интерес и в связи с «Анабасисом» Ксенофонта. Они представляли собой единственную наемную армию, о приключениях которой мы узнаем по записям очевидца. Для живописного повествования Ксенофонт использовал весь свой писательский дар. В частности, после второй книги повествование пронизано личными эмоциями. До такой степени, что возникает желание, чтобы более поздние авторы сохраняли больше оригинального текста от трудов других авторов. Впрочем, Диодор отчасти идет навстречу такому пожеланию. Тем не менее «десять тысяч» если и не являются самой типичной греческой наемной армией, но, поскольку эта армия наиболее известна нам, она требует полного и подробного толкования.