Текст книги "Кто подставил кролика Роджера"

10

Рокко сидел, скрестив ноги, а два крошечных тролля, держа своего собрата, густо намазанного кремом для обуви, возили им по огромным туфлям-оксфордам. Закончив работу, все трое поспешили ко мне, но, взглянув на мои израненные броганы со стальными набойками на носках, отвергли их как безнадежное дело и принялись за генеральную уборку.

– Давайте-ка разберемся с этим раз и навсегда, – сказал Рокко, целясь указательным пальцем в самую суть моей теории. – Вы в самом деле полагаете, что вчера я или мой брат Доминик пытались убить кролика Роджера пирогом с заварным кремом? Я правильно уловил суть вашего обвинения, мистер Вэлиант?

Должен признать, в его изложении происшествие выглядело гораздо менее правдоподобным, чем в изложении кролика.

Рокко откинулся на спинку стула.

– Мистер Вэлиант, посмотрите на этот кабинет. В рамках на стенах – оригинальные комиксы, которые в среднем стоят по пятьдесят тысяч долларов каждый. Мой стол – бесценный антиквариат. Эти тролли – пятьдесят долларов в день. Мой костюм – он сшит на заказ за шестьсот долларов. У меня есть деньги, статус, успешный бизнес. Зачем мне, мистер Вэлиант, всем этим рисковать, нападая на кролика с пирогом с заварным кремом?

По крайней мере, на этот вопрос ответ у меня был.

– Во время драки у Кэрол Мастерс Роджер угрожал убить вас. Вдруг он так сильно напугал вас, что вы решили добраться до него первым.

– Вы это серьезно? – Он ткнул себя в грудь большими пальцами, похожими на свиные сосиски. – Меня напугал кролик?

Разумеется, он был прав. Вся эта череда допросов утомила меня до смерти. Перед тем как выйти из игры, я решил в последний раз встретиться с Рокко, только для того, чтобы потом Кэрол Мастерс не говорила, что я не отработал деньги мультяшки.

– У меня есть и другие вопросы, хотя, возможно, они тоже покажутся вам притянутыми за уши, как и многое другое в этом деле. К примеру, почему вы заключили контракт с кроликом, который увел вашу девушку? Почему Джессика внезапно бросила Роджера и вернулась к вам?

Рокко подошел к бару и приготовил два скотча с содовой. Схватив ближайшего тролля за шиворот, он перевернул его вверх ногами и макнул в оба бокала. Затем он протянул один бокал мне, отжал тролля в раковину и накинул на кран сушиться. Другой тролль подбежал к нам с сачком для ловли бабочек, готовый подбирать наши словесные шарики. Милые существа эти тролли, но им немножко не хватает ума.

– Вы хотите знать, почему Джессика вернулась ко мне? – переспросил Рокко, снимая с головы накинутый троллем сачок. – По-моему, она просто устала от вечного безумия Роджера. Со мной она может вести себя культурно и утонченно, с кроликом так общаться нельзя. С контрактом Роджера тоже все просто. Когда Джессика сбежала к Роджеру, я, естественно, обиделся. А кто бы не обиделся? Но я никогда не смешиваю личную жизнь и бизнес. Малышу Герману в комиксе нужен был партнер. И я выбрал кролика Роджера в качестве идеального кандидата на эту роль, вечного закадычного друга, этакого пушистого Гэбби Хейса. – Он обвел жестом офис, здание, улицу снаружи – весь мир. – До меня доходили слухи, будто я подписал контракт с Роджером, только чтобы вернуть Джессику. – Его усмешка обнажил два ряда зубов, напоминавших потрепанные непогодой надгробия. – Интересно было бы послушать, каким же образом я рассчитывал вернуть Джессику, обеспечив ее новому мужу головокружительный успех.

– Вряд ли Роджер считает роль козла отпущения при Малыше Германе головокружительным успехом.

Веселое выражение на лице Рокко сменилось легким раздражением.

– Я подробно обсуждал с Роджером этот вопрос. У него нет таланта, чтобы вытянуть сольный комикс. Точка. – Он уселся за бесценный антикварный письменный стол и погладил лацканы своего костюма, сшитого на заказ за шестьсот долларов. – И вот что я вам скажу. Хотя я уже сто раз обсуждал с ним эту тему, буду рад встретиться с Роджером и объяснить ему все в сто первый раз. В последнее время он отказывается приходить сюда, и я согласен пойти ему навстречу. Я сам приду к нему домой. В любой день, какой он пожелает. Просто передайте ему: пусть даст мне знать когда, и я приду к нему.

Рокко развеял пальцами дневной сон тролля – разноцветное произведение абстрактного содержания, похожее на дымку; модные светские львицы обычно запечатывают такие штучки органическим стеклом и ставят на полочку.

– Что же до инцидента с пирогом, на мой взгляд, его вполне можно рассматривать как очередную галлюцинацию Роджера.

– Это не галлюцинация. Я сам видел жестянку с остатками пирога.

– Даже не сомневаюсь, – произнес Рокко, прикрыв глаза и сложив руки на груди. Облейте его свинцом, воткните в живот часики – и в любом секонд-хенде города за него, как за новую статуэтку Будды, легко дадут 75 центов. Через несколько секунд он вернулся к жизни, порывшись в столе, достал адресную книгу и, выписав на листок имя, протянул его мне. – Вот, пожалуйста. Это известный мультяшный психиатр доктор Букер Т. Бивер. Возможно, вы слышали о нем. Синдикат пользуется его услугами в комиксах о государственной службе: выпускает с ним видеопамфлеты и брошюры по планированию семьи, которые медицинские ассоциации распространяют в бесплатных клиниках. Роджер – его пациент. По-моему, небольшая беседа с доктором Бивером придаст эпизоду с пирогом правильный ракурс. Я прошу вас: поговорите с ним. Если после этого вы все еще будете подозревать, что между мной и этим странным нападением существует некая связь, я согласен сделать всё, что захотите, даже пройти тест на детекторе лжи, чтобы убедить вас в моей невиновности. Вас это устраивает?

Безусловно, меня устраивало, и я решил воспользоваться, похоже, единственным разумным советом в этом сумасбродном деле.

11

Психиатр Роджера согласился встретиться со мной по окончании приема. Он оказался солидным мультяшным бобром. Каждое его движение было медленным и точным, поэтому слой жира на животе придавал ему вид дородного достоинства, а не колыхавшегося излишества. Его плоский овальный хвост покоился в специальном кармане, пришитом к нижней стороне белой куртки, благодаря чему доктор Бивер одновременно напоминал горбуна из Нотр-Дама и ракетку для пинг-понга. Шерстка на голове, такого же грязновато-каштанового цвета, как и речное дно, была разделена на прямой пробор и зачесана на обе стороны, закрывая короткие ушки. Свои жидкие усы он щедро покрывал слоем воска и скручивал в такие тугие жгутики, что при плохом освещении их можно было принять за руль мотоцикла «Харли-Дэвидсон». Желтые тонированные очки-авиаторы скрывали его смешные выпученные глазки-пуговки и прерывали сплошную дугу, протянувшуюся от кончика носа до макушки.

Для утоления своей тяги что-нибудь погрызть бобёр держал рядом со своим столом, в антикварной подставке для зонтиков, несколько поленьев красного дерева. Солидный серебряный совок и аккуратная метелочка предназначались для уборки щепок.

Медицинский диплом, выданный двадцать лет назад, сообщал, что перед вами выпускник Христианского университета Мультауна.

Его словесные шарики напоминали исписанные корявым почерком бланки рецептов, с которыми обычно ходят в аптеку.

– Поскольку Роджер – мой пациент, я, естественно, не могу обсуждать с вами медицинский аспект его дела, – заявил он. – Но, если у него возникли проблемы, которые я могу разрешить, я с удовольствием сделаю это. Разумеется, пока моя профессиональная этика не окажется под угрозой. – Обнюхав по всей длине деревянный карандаш, он небрежно сгрыз его, как человек съел бы конфету. Затем, осторожно сняв с губ оставшийся ластик, он бросил его в корзину для бумаг. – Так в чем заключается проблема? – важно спросил он.

Съеденный карандаш чуть не положил конец нашему разговору, который, собственно, толком еще и не начинался. Как можно серьезно допрашивать психиатра, который перекусывает карандашами? Но, вспомнив об авансе, я устремился в бой.

– Больше всего меня интересует случай с нападением, где в качестве орудия используется пирог с заварным кремом.

Когда бобер откинулся назад и погладил свой сильно скошенный подбородок, его белый халат распахнулся, открыв темно-синий костюм-тройку, сшитый из ткани в тонкую полоску и искусно скрывающий его выпирающий животик.

– Да, этот случай известен мне довольно хорошо, – произнес он после короткого раздумья.

– В самом деле?

– Можете не сомневаться. – Доктор Бивер провел передней лапой по настольному диспенсеру с гигантским клубком сверхпрочной зубной нити, совершенно необходимой тем, кто склонен грызть красное дерево. – Постараюсь сформулировать свой ответ как можно деликатнее. В последнее время Роджер находится в огромном напряжении. В перспективе у него всего лишь роль второго плана в комиксе Малыша Германа. Уход жены стал кульминацией в череде его семейных проблем. На мой взгляд, Роджер серьезно болен, этот кролик способен выдумывать самые фантастические истории, оправдывающие его неудачи в жизни. Существует ряд довольно сложных психологических теорий, объясняющих такое поведение. Иными словами, если перевести на язык обывателей, Роджер не способен отделить реальность от фантазии. Один из самых частых его кошмаров заключается в нападении некоего безликого агрессора, размахивающего пирогом. Он неоднократно сообщал мне о таком нападении. Хотя обычно уточнял, что это была лимонная меренга.

– Но я своими глазами видел пустую жестянку из-под пирога.

– Охотно вам верю. – Бобёр наклонил вперед круглую голову на короткой шее и поправил выбившиеся из усов волоски. – Скорее всего, Роджер либо нанял кого-то, кто кинул в него пирог, либо сделал это сам, а нападавшего выдумал. Раньше он проделывал то же самое с другими своими кошмарами, то есть воплощал их в реальной жизни. Естественно, с моего ведома. На мой взгляд, проигрывать глубоко укоренившиеся страхи весьма полезно: высвобождая их из подсознания, пациент встречается с ними один на один и видит, что в действительности они далеко не так страшны, как ему казалось. Эпизод с пирогом Роджер раньше не разыгрывал, несмотря на мои рекомендации. Думаю, на следующем нашем сеансе я услышу его рассказ об этом розыгрыше. И я бы посчитал такое признание большим прогрессом.

На полях своего блокнота я нарисовал несколько больших кукушек. Комментарии бобра все прояснили. Кролик Роджер был законченным психом. Если следующий пункт моего плана пройдет так, как я ожидаю, это дело можно будет закрыть на законных основаниях.

* * *

На следующее утро я первым делом отнес форму от пирога в кондитерскую, название которой было указано на ее дне. Разумеется, продавец вспомнил, что пирог купил не кто иной, как кролик Роджер.

Продавец достал из кассы пятнадцать центов и протянул их мне. Залог, сказал он, за форму.

Я отдал ему форму и взял деньги, чувствуя, что заработал их все, до последнего пенни.

12

Из кондитерской я направился прямо к Роджеру. Когда я подходил к входной двери, мимо прогрохотал серо-белый туристический автобус, пассажиры-люди в его салоне вытягивали шеи, чтобы получше разглядеть, как живет другая половина города.

– Я всего лишь пришел в гости! – чуть не закричал я, когда несколько туристов сфотографировали меня из автобуса.

Я от души стукнул кулаком по входной двери Роджера. К моему удивлению, она чуть приоткрылась, а затем снова закрылась, будто закрепленная на толстой резинке. Я еще раз толкнул дверь, но почувствовал то же упругое сопротивление.

– Привет, Роджер, ты дома? – крикнул я в узкую щель, но не получил никакого ответа.

Я уперся в дверь обеими руками и просунул в щель ногу. Дверь приоткрылась, и я увидел, что мешало войти, – нотная строка, один конец которой торчал из рояля Роджера, а другой свободно болтался, накинутый на вешалку для шляп возле входа. Навалившись плечом на дверь, я толкнул ее. Мгновение строка держалась, а затем сложилась в несколько раз, и я наконец попал внутрь. Взяв строку в руки, я осмотрел ее. Я не очень хорошо разбираюсь в музыке, но и это была не симфония Бетховена. Скорее всего, какая-то простенькая версия песенки «Когда загадываешь желание на звезду». Намотав нотную строку, как лассо, на руку, я завязал на конце аккуратный узел и повесил ее на край скамейки возле рояля. Позже Роджер сможет погладить ее, разрезать на фрагменты и вставить в свою тетрадь с нотами. Какой же я все-таки заботливый парень, даже за пять минут до того, как скажу ему прости-прощай.

– Роджер, – позвал я, – ты здесь?

И снова никакого ответа.

Я рискнул пройти дальше в дом, через прихожую, мимо гостиной и столовой. Роджера нигде не было.

Тогда я вошел в смежный коридор, лестница из которого вела на второй этаж.

Там-то я его и нашел.

Кролик свисал с перил лестницы. Только декоративное украшение на конце перил не позволило его телу соскользнуть на пол. Треугольные обрывки, какие получаются, когда прорываешь лист бумаги карандашом, окружали зияющее пулевое отверстие в спине Роджера. В поисках пульса я коснулся пальцами пушистого запястья. Ничего. Я оттянул ему веки и увидел две черные оливки, плавающие в двух продолговатых блюдцах со свернувшимися сливками.

Никакого сомнения не оставалось: Роджер отправился в кроличий рай.

Прислонившись к стене, я оценил варианты моих действий. Можно развернуться и уйти, затем анонимно позвонить в полицию и никогда больше не говорить о мультяшках, не думать о мультяшках и не связываться с мультяшками. Вполне логичный выбор. Но был и другой вариант, заставивший меня сделать неприятный вывод о том, что я, Эдди Вэлиант, выдающийся частный детектив, совершил колоссальный промах. Если бы я отнесся к словам кролика серьезно, если бы мне не хотелось заграбастать его денежки, а его самого спустить в унитаз, возможно, кролик Роджер был бы жив.

Я оказал Роджеру большую медвежью услугу, которая привела к его смерти. Никто, даже чокнутый мультяшный кролик, не заслуживает такой расплаты. И хотя я не мог воскресить кролика, я мог, по крайней мере, поступить благородно – довести дело до конца и выяснить, кто третировал кролика Роджера и почему.

Поднявшись на несколько ступенек, я внимательно осмотрел дыру в спине Роджера. Это было выходное отверстие, значит, в него стреляли спереди. Бóльшая часть крови вытекла через рану в груди. Рана на спине почти не кровоточила, за исключением почти незаметной струйки.

Я осмотрелся, пытаясь определить, откуда прогремел смертельный выстрел.

Заглянув в кухню, я разглядел на полу у плиты едва заметный дымчатый шарик. С помощью карандаша я поднял шарик и принюхался – от него слабо пахло порохом. Я слегка встряхнул его, чтобы разобрать, что в нем написано: одно слово – «бах!». Шарик почти умещался между кончиком моего мизинца и большим пальцем, выходя всего на несколько дюймов. Как минимум, 45-й калибр, а может, даже больше. Я вернул шарик на пол.

Я провел взглядом воображаемую линию от кухни до того места на лестнице, где, похоже, в момент выстрела стоял Роджер, подошел к стене и поискал пулю. И сразу обнаружил ее именно там, где и рассчитывал. Одно большое отверстие, и словесный шарик идеально к нему подходил. Вспомнив предыдущие обвинения полиции в подделке улик, я устоял перед соблазном вытащить пулю из стены.

Вместо этого я вернулся к Роджеру. Кролик был одет в яркий классический полуприталенный пиджак зелено-красно-желтой расцветки, темно-бордовые домашние тапочки размером с ласты и мешковатые оранжевые брюки с резинками на лодыжках. В его внешнем виде не было ничего необычного.

В карманах тоже ничего интересного не нашлось. Около двух долларов мелочью, несколько чахлых морковок, ключ от дома и гигантская расческа.

А вот под самим кроликом, похоже, действительно что-то было.

Я осторожно взял за плечи Роджера, свисавшего с перил, словно лист застывшего свечного воска, и снял его. Под телом кролика я нашел словесный шарик с его последними словами. Скорее всего, он пробормотал их сразу после выстрела, а затем упал на шарик и умер.

Я снял деформированный шарик с перил, стараясь обращаться с ним очень осторожно. Затвердевший, он напоминал ломкие картофельные чипсы, что, в сочетании с присущей ему тонкостью, делало его чрезвычайно хрупким. Когда до него доберутся эксперты из криминалистической лаборатории полиции, они измерят скорость его отвердевания и по ней определят точное время смерти. Мои знания об этом процессе были не велики, поэтому я не мог с уверенностью сказать, что еще они смогут определить.

Словесный шарик затуманился, и слова в нем сильно поблекли, но, поднеся его к свету, я обнаружил, что их все еще можно прочитать: «Нечестно! – говорил Роджер. – Все благодаря тебе? Джессика. Мой контракт…» Если Роджер, когда в него стреляли, разговаривал с женой, это означало, что она либо стреляла в него, либо видела стрелка. Переписав слова в блокнот, я повесил хрупкий шарик обратно на перила и поместил поверх него Роджера.

Дальнейший осмотр лестницы в поисках улик ничего не дал.

В гостиной я подошел к журнальному столику, но ни стаканов, ни сигарет или чего другого, указывавшего на то, что незадолго до кончины Роджера кто-то нанес ему визит, не нашел. С кухней было то же самое. В ходе тщательной проверки остальных комнат на первом этаже я также не обнаружил ничего подозрительного.

Аккуратно обойдя тело Роджера, я поднялся на второй этаж. В гостевой спальне только двуспальная кровать и комод. В шкафу пусто, как и в ящиках комода. На хрустящих чистых простынях никогда не спали. В аптечке в ванной комнате хранился запас безрецептурных лекарств, немного зубной пасты и две зубные щетки: одна гигантского размера для больших передних кроличьих резцов, другая – обычная – для остальных зубов. Естественно, никакого крема для бритья, бритвы или бритвенных лезвий, никакой электробритвы. На полке в душе я нашел кусок мыла, бутылку обычного шампуня и пластиковую бутылочку в форме заячьего хвостика с этикеткой «Кондиционер для зайца».

Я перешел в последнюю комнату на втором этаже – спальню Роджера.

На стене висело несколько картин, принадлежавших кисти какой-то небрежной художественной школы. Как и во всем остальном, связанном с Роджером, в них не было ни капли смысла.

Со шкафом я снова потерпел полную неудачу. У Роджера был смокинг, который светился в темноте, но недостаточно ярко, чтобы пролить свет на убийство. Ни в комоде, ни в бюро тоже ничего не было.

Я проверил его тумбочку. Поиски стали интереснее. В ящике я нашел задвинутый в дальний угол револьвер 38-го калибра. Я понюхал ствол – из него недавно стреляли. Отщелкнув барабан, я обнаружил в нем одну стреляную гильзу. Пистолет, из которого застрелили Роджера, гораздо большего калибра, значит, этот не был орудием убийства. Тогда во что или в кого стреляли из него? Переписав серийный номер револьвера в свой блокнот, я вернул оружие в ящик.

Затем я осмотрел территорию вокруг дома. На земле, за кустами, прямо под окном, выходящим на место убийства, я нашел пластмассовую игрушку – лягушонка Кермита. Игрушка пролежала на земле недолго, так как трава под ней была мокрой. Вчера вечером шел дождь, а это означало, что игрушку уронили, скорее всего, во время или после ливня, иначе трава под ней осталась бы сухой.

Я сжал лягушонка. Кермит выпучил глаза и высунул язык. И я сунул игрушку в карман.

Осмотр места преступления подошел к концу. Я не обнаружил больше ничего интересного.

Поэтому я прошел к телефону и позвонил в полицию.

13

Полицейские прибыли под командованием мультяшного детектива-гуманоида капитана Умного Кливера. В местной полиции два подразделения: одно состоит из людей, другое – из мультяшек, причем каждое подразделение расследует преступления, совершенные только против себе подобных. Я никогда не слышал, чтобы мультяшному полицейскому хватало мозгов распутать преступление против человека. Впрочем, Кливер справлялся со своей работой не хуже других. Он носил плащ и шляпу с широкими опущенными полями, а пистолет держал там, где другие мужчины держат фотографии своих близких. Также он курил сигары, которые пахли так, будто их нарезали из просоленного морем каната, каким к пирсу привязывают гребные лодки. У него была большая квадратная челюсть и ворчливый нрав, всех женщин он называл «дорогушами», а большинство мужчин – «силачами».

Велев сесть на диван, Кливер исподлобья уставился на меня, словно выполняя инструкции из учебника борца с преступностью. Я ответил ему тем же, но он проиграл в этой игре «в гляделки» – моргнул первым – и перешел к делу.

– Выкладывай все с самого начала, силач, – рявкнул он. – Ты знаешь порядок расследования не хуже меня.

– Ну, допустим, кое-что знаю. Убитый кролик нанял меня, чтобы я распутал для него одно дельце. Он считал, что Рокко и Доминик ДеГризи, двое парней во главе мультяшного синдиката, с которым у него был контракт, задолжали ему персональный комикс, предложенный ими, по словам кролика, при подписании контракта. Но они так и не выполнили это условие, поэтому он попросил меня надавить на них, чтобы все-таки получить свой комикс. Также он поручил мне проверить слух о том, что кто-то хочет выкупить его контракт. Я поспрашивал, но никто ничего не знает. ДеГризи стоят на том, что ничего ему не обещали. Слух остался слухом. Вот, в общем-то, и все. Сегодня утром я пришел сюда, чтобы отказаться от этого дела.

– С полным возвратом аванса, полагаю, выплаченного, но не заработанного, – саркастически заметил Кливер.

– У меня нет претензий.

– И рекомендаций тоже нет, насколько я слышал. По крайней мере, от мультяшного сектора.

– Так и было задумано, капитан, именно так. Я не рвусь работать с мультяшками. Это слишком особенная область. А мне есть чем заняться – человеческих дел вполне хватает. – Я сел прямо и ровно поставил ноги на пол, чтобы он не видел мои стоптанные каблуки и зияющую дыру на левой подошве. Наверное, пауза затянулась, потому что он с важным видом плюхнулся в кресло напротив и закинул ноги на журнальный столик, так что мой взгляд невольно упирался прямо в его ботинки с плоскими, как блин, подошвами в идеальном состоянии.

Сержант принес пластиковый пакет с предсмертным словесным шариком Роджера:

– Нашли под трупом, сэр.

Кливер встал, взял улику и посмотрел ее на свет, развернувшись так, чтобы загородить собой шарик от меня. Затем, вернув находку сержанту, он распорядился доставить ее в лабораторию для определения скорости отвердевания.

– В этом деле есть кто-нибудь по имени Джессика? – спросил он, перекатывая свою дешевую сигару из одного угла рта в другой.

– Бывшая жена Роджера. – Я изложил мрачные подробности, касающиеся отношений между Джессикой, Рокко и Роджером.

Нет смысла скрывать их от него. Он все равно узнает, а так я набрал несколько очков за сотрудничество.

– Под подозрением жена? – с простодушным видом поинтересовался я.

Вместо прямого ответа на мой вопрос он жестом пригласил меня в прихожую. Мы вышли туда как раз в тот момент, когда несколько здоровенных санитаров скорой помощи выкатывали за дверь носилки с телом Роджера.

– Знаешь, что это? – Кливер указал на пульт сигнализации рядом с дверью. Огоньки на панели вспыхивали в случайной последовательности. Около сотни маленьких огоньков, каждый из которых мигал шесть или семь раз в минуту. Я заметил, что, если задержать на них взгляд, тут же начинала болеть голова.

– Полагаю, охранная сигнализация, хотя никогда не встречал настолько сложную систему в частных домах.

– Более того, эта штука сделана на заказ и установлена еще при строительстве дома. Очень предусмотрительно: в Мультауне традиционно самые высокие в городе показатели краж со взломом. Вот прикинь? Воруют друг у друга. Мне почти стыдно, что я тоже мультяшка.

Если он ждал, что я скажу: «Я знаю, что ты чувствуешь», пауза затянулась бы на несколько дней. Мне никогда не было стыдно, что я человек.

Заметив, что я не собираюсь сочувствовать ему, он продолжил объяснять, как работает сигнализация в доме Роджера:

– Сигнализация включается автоматически, как только закрывается входная дверь. Когда ты пришел, она не была включена, потому что музыкальная строка обернулась вокруг дверной ручки и держала дверь приоткрытой. Отключение сигнализации – многоэтапный процесс, и, чтобы разобраться в нем, потребовались знания моих лучших экспертов.

– Другими словами, никто не мог попасть в дом без ведома Роджера.

– Верно. Поэтому, вероятно, Роджер знал своего убийцу достаточно хорошо и сам впустил в дом.

– Значит, вы полагаете, что все-таки жена?

– Я с самого начала так полагал. Кстати, эта версия объясняет, почему сигнализация не сработала, когда убийца покинул дом. Поскольку Джессика жила какое-то время в доме кролика, она, естественно, должна знать код. И легко могла отключить систему и уйти.

– Довольно логично, – вежливо заметил я. – Поздравляю с такими здравыми рассуждениями. Но вы упускаете из виду одну маленькую деталь. По словам Роджера, он неоднократно просил Джессику встретиться с ним, и она неизменно отклоняла его просьбу. С какой стати ей принимать его предложение теперь? Я разговаривал с ней вчера, и она совершенно ясно дала понять, что нисколько не стремится к примирению. Я предлагал ей встретиться с Роджером и в ответ услышал твердое «нет».

Кливер, кажется, испытал огромное облегчение, когда подошел другой сержант и избавил его от необходимости шаг за шагом выбираться из угла, в который он сам себя загнал. Сержант показал Кливеру два предмета, оба запечатанные в пластиковые пакеты. В одном из них находился пистолет 38-го калибра из тумбочки Роджера. В другом – кусочек металла, та самая смертоносная пуля, судя по его размеру.

– В тридцать восьмом одного патрона не хватает, – доложил сержант Кливеру, но того больше заинтересовала пуля.

– Ну-ка, силач, а такое ты видел? – Он поднял пакетик с пулей так, чтобы я получше смог ее рассмотреть.

Похоже, в начале своей жизни, – прежде чем на ее пути повстречался кролик Роджер, а затем и стена, – эта пуля имела форму идеальной сферы.

– По-моему, это старинная мушкетная пуля из длинноствольного ружья с черным порохом или кремневого пистолета, – предположил я.

– Я тоже так считаю. В этом деле замешан коллекционер старинного оружия?

– Не знаю, мне такой не попадался.

Кливер вернул пакетик сержанту.

– Проведите баллистическую экспертизу, – приказал он.

Открыв ящик для сигар, Кливер увидел внутри морковки. Его гранитная челюсть слегка отвисла. Бедолага! Вот что бывает, когда весь день проводишь в компании мультяшек. Начинает развиваться чувство юмора. Следующая стадия – ты понимаешь, что никто больше не воспринимает тебя всерьез, и заканчивается всё смехом в морге.

– У покойного были известные вам враги? – спросил Кливер.

Я пожал плечами:

– Какие враги могут быть у кролика?

Как раз в этот момент снаружи взвизгнули тормоза еще одной полицейской машины. Ее задняя дверь открылась, и оттуда вышел капитан Расти Хадсон. Он работал в человеческом подразделении и имел заслуженную репутацию – в некоторой степени пугающую – фанатика законности, человека инициативного, но без тормозов. Он выполнял свои задания так быстро и так аккуратно, что обычно в разработке у него было меньше открытых дел, чем у любого детектива-человека. Мне стало интересно, почему полицейское управление послало свою суперзвезду расследовать убийство кролика.

Войдя в дом, Хадсон огляделся и увидел меня:

– Наконец-то нашел свой уровень – на низшей ступени, с остальными чокнутыми, а, Вэлиант?

– Я тоже рад видеть вас, капитан, – ответил я.

– Чем могу помочь, сэр? – спросил Кливер. Древний неписаный закон полицейского управления предписывал подчинение офицера-мультяшки офицеру-человеку в том же звании, и все, кто знал Хадсона, не сомневались, что он сделает жизнь любого коллеги-мультяшки крайне невыносимой, если тот нарушит это правило.

– Увидел в сводках, что этот персонаж кролик Роджер убит, – сказал Хадсон, – вот и решил сам пошерстить здесь, пока ваша компашка не зашла в своих поисках слишком далеко. Без обид, но у меня и раньше было немало проблем с тем, что мультяшное подразделение теряло важные улики.

– Какие улики вы ищете?

– Револьвер тридцать восьмого калибра, возможно, сделан один выстрел. Ты нашел что-нибудь подобное, когда обыскивал это место?

Кливер кивнул:

– Разумеется. Наверху, в тумбочке. Выпущена одна пуля. Я отправил его на баллистическую экспертизу. Но почему вы спрашиваете? У вас что-то есть на него?

– У меня есть основания подозревать, что из этого оружия прошлой ночью убили человека.

– Убили человека? Кого? – спросил я.

Хадсон посмотрел на меня с таким разочарованием, с каким люди смотрят на эскарго, когда узнают, что это всего лишь улитка.

– Сыщик, у тебя есть причина находиться здесь? Ты свидетель, подозреваемый или кто?

– Его нанял кролик, – объяснил Кливер. – Когда вы приехали, я как раз брал у него показания.

Хадсон кивнул, выражая всем видом понимание, что полицейская работа часто вынуждает офицеров связываться против их воли с такими субъектами, как я. Он продолжил свой рассказ, но не для меня, а для Кливера.

– Около часа ночи нам позвонила истеричная женщина, которая оказалась женой этого кролика. Кажется, она живет с парнем по имени Рокко ДеГризи, большой шишкой в индустрии комиксов. Ее не было дома допоздна. А когда вернулась, заметила в офисе ДеГризи свет. Она вошла туда и обнаружила, что ДеГризи лежит поперек стола мертвый.

– Вы уже знаете приблизительное время смерти? – спросил я, но Хадсон проигнорировал мой вопрос.

– Я тут быстренько осмотрелся, – продолжил он, – и выяснил, что этот кролик ранее грозился при свидетелях убить ДеГризи – во время фотосессии в студии своего фотографа. Еще я узнал, что кролик затаил обиду на ДеГризи, потому что тот не выполнил своего обещания – не дал ему персональный комикс. Как будто этих улик было мало, ДеГризи еще и женщину кролика заграбастал. Если сложить все обстоятельства вместе, то в итоге получается убийство. Готов поспорить, что пуля, которую мы извлекли из ДеГризи, окажется выпущенной из револьвера кролика.

– Вам удалось определить время смерти? – спросил Кливер, повторяя суть моего вопроса.

Поскольку на этот раз он был задан официальным лицом, Хадсон ответил:

– Мы полагаем, около полуночи.

– Судя по отвердеванию, последний словесный шарик кролика появился примерно через час. Вы проверили алиби Джессики Рэббит на это время? – поинтересовался Кливер.

– Нет, с какой стати? Какое отношение она имеет к этому делу? Вне всяких сомнений, это кролик заткнул ДеГризи.

– Отлично. Для вашего убийства этих доводов достаточно. А как насчет моего? – Словесный шарик Кливера вышел таким ледяным, что без скребка его, наверное, и не прочитаешь. – Эти две смерти слишком тесно связаны между собой, чтобы быть совпадением. Предположим, Джессика Рэббит видела, что Роджер убил Рокко, последовала за кроликом к нему домой и казнила его за содеянное преступление. Идеальный мотив. Кролик застрелил ее любовника, поэтому Джессика застрелила кролика.