Текст книги "S-T-I-K-S. Изолированный стаб"

Глава 24. «Три девицы под…» А. С. Пушкин

Когда я возвращался, чернота меня пропустила в полной амуниции. Окровавленная одежда, пламенеющий палаш, споровый мешок в руке – так я и топал несколько суток. Слабо помню это время. Большую часть моей головы по-прежнему занимал засыпающий демон. Прошёл прямо через черноту и вручил добычу перепугавшимся товарищам. Мужики споровый мешок выпотрошили, все присвистнули, кто-то припукнул, наверное, много чего там нашли, а я, честно говоря, не интересовался. Одна жемчужина есть – я-то Насте Лёне обещал, остальным пусть хозяйственники занимаются. Несколько дней приходил в себя. Мой воображаемый друг от души потоптался по мозгам. Как только стал соображать, меня тут же потащили на тайный военный совет, который и провели прямо в моей комнате.

– А почему демон? Да никакой он не демон. Это у вас, у тупого поколения двоечников, других слов нету. Мир божий, он многообразен, а если есть когти, клыки да крылья, то сразу демон. Насмотритесь своих игрушек, эльфы, гномы и прочая погань, а на самом деле всё не так, – бушевал Батюшка Айболит.

– А кто это? – спросил я, сидя на кровати с чашкой чая.

– Это надо будет ещё разобраться, он же тебе не представился: «Здравствуй, я демон». Во-о-от! А ты архангелов видел, с пламенеющими мечами? А ты других, кто у божьего престола стоит, видел? Хоть кого-то помнишь? Ты своими игрушечками всё меряешь. Верить – это не значит не думать. Верить – это когда думаешь, сколько хочешь, но всё равно веришь. Такую тварь придушил. Божье создание. Создатель создал, и такого беса прибил.

Батюшка Айболит действительно волновался и, понижая голос, продолжил:

– Ты сильно не болтай, слишком много соблазнов, ну-ка скреббера голыми руками удушить. Это, бесспорно, создание божье, это точно. Создатель великий создал их охранять мир от бесов. Ты думаешь, архангелы добры и милы? Мне как-то рассказывали, что клинки в древних иконах не так рисовали. Пламя не полностью по клинку пускали, а только по лезвию. Это после стали пламя во всё лезвие пускать.

– Батюшка Айболит, а ведь иконы один в один принято рисовать.

– Принято, так и есть, один в один. Но рука человека, она по-своему живёт, кроме того, человек может нарисовать то, что он видит и понимает, а если ты видишь, то этого мало. Вот, например, человеку несведущему телефон нарисовать. Всё, что сверху, то нарисует. А как нарисовать, что картинки пальцами двигать можно? А в этом и есть смысл ваших новомодных штуковин.

– И ваших, святой отец, – добавил я.

– И моих, – согласился наш глава церкви и продолжил: – Видно, после художники уже додумали, потому что не понимали, не видели, что правда, а что нет, а первые, по-видимому, что-то видели, поэтому так и рисовали. Давай сначала сами разберёмся, а потом народ известим, кого надо. Не всех. Ох, и наведёшь ты на наш кластер беду. Это же надо, у скребберов голыми руками споровые мешки отрывать. Не те люди вокруг, чтобы такую тайну им доверять. Знал бы, что столкнусь, я бы эти книги про иконы древние наизусть бы выучил, но кто знал.

Наш церковный вождь продолжал:

– Вон, те же нео, им надо, а им это точно надо. Придут и возьмут. И кто у нас им помешает, этим их шагающим танкам? Ох и тяжело это знание, хоть сейчас возьми и придуши, чтобы никому не болтал. Представляешь, если они за тобой на своих бронированных чудищах притопают? И кто им тут помешает? И не только они. Да хоть наши смежники. Ты думаешь, у них все порядочные, до наживы охотников нет?

Король Артур мрачно смотрел на нас и внимательно слушал Батюшку Айболита, который продолжил свой долгий монолог:

– Это хорошо, что ты пришёл такой невменяемый и говорил: «Демон скреббера придушил, а я вот споровый мешок притащил». Пока никто два плюс два не связал, ты забудешь всё, что было, мол, не помню. Чувствует моя душа, вернёмся мы к этому разговору, ох, нехорошо как вернёмся.

На этом совете присутствовали только Король Артур, я, и святой отец, при этом за всё наше обсуждение со святым отцом Король Артур не проронил ни слова, а внимательно слушал. Когда мы перешли на перечисление тех, кто может прийти, взять и отобрать, Король Артур мрачнел всё сильнее.

Про принесённые мной сколько-то белых жемчужин и какого-то янтаря я даже не удосужился узнать. Главное, для ребёнка Насти Лёни была одна жемчужина, остальное мне как-то и неинтересно.

Король Артур выключил несколько светильников. Наша комната, а конкретней, моя келья без окон погрузилась в абсолютный мрак. Когда глаза привыкли, то у меня на груди завиднелся крестик, который сделал Батюшка Айболит для того чтобы я таскал зелёную жемчужину. Крестик был призрачным. Еле-еле уловимое зелёное сияние, все детали просматривались очень точно, только его нельзя было взять в руку, снять или что-то вообще с ним сделать. Самое интересное, видеокамерами смартфонов он не фиксировался, даже самым чувствительными. Его можно было увидеть только взглядом.

Крестик повторял все движения, которые присущи обычному предмету. Когда я наклонял тело, то, повинуясь гравитации, он менял своё положение. Его можно было движением руки закинуть за спину, немного приподнять на верёвочке, имитируя движение пальцев, когда ты цепляешь верёвку и подтягиваешь к шее, а когда наклонялся, если рубашка надета, то крестик ложился на рубашку. Если рубашки не было, то спокойно свисал с шеи, но при этом оставался абсолютным призраком, как мы себе представляем привидения. Через него можно провести рукой, его нельзя было тронуть, а потянуть за верёвочку и приподнять мог только я. Стоило руке выйти за физические ограничения, он проваливался сквозь руку.

Ещё раз попробовали проделать то, что проделывали десять раз, но всё так и осталось. Крест-привидение был на шее.

Подытожил наш разговор Король Артур. Совсем как Батюшка Айболит, сказал:

– Да, согласен. Обо всём этом молчать. Никому! Вы поняли? Вообще никому ни слова, пока сами не разберёмся. Молчим. Не хватало тут мне ещё охоты или даже войны. Особенно нео, на их ходячем танке.

Глава 25. Пеликан с ручкой на голове

Когда я пришёл, чернота меня пустила в полном одеянии, и на этом лавочка прикрылась. Она меня по-прежнему пускала, но по старым правилам. Всё, что имеет происхождение младше говна мамонта, разрывается, разламывается в клочья. Когда наши смежники нам подарки собирали, то это было в состоянии аврала, вот и хватали всё, что под руку попадётся.

У меня имелся целый список мелких деталей, которые нужно получить у наших соседей и принести к нам. Чего там только не было. В заказе можно увидеть свёрла, резцы для станков, пластид, швейные иглы, радиодетали, флешки с новыми фильмами и книгами. В обмен я таскал чёрные жемчужины и горошины. Габариты – всё, что во рту. Унизительно до жути, но надо.

Таскать удавалось не всегда. Мы от соседей отделены двумя полосками черноты и проходом, куда крупные заражённые кормиться приходят. Твари иногда по неделе толпой стоят, а иногда уходят на несколько дней. Вот тогда я и бегаю как челнок. Надо. Другого способа мы пока не придумали.

Я один раз чуть не погиб. Это когда мы первые эксперименты с проносом вещей проводили. Положил в рот гайку с болтом и отправился в черноту. Побегал минуту, всё вроде нормально, а меня мужики и спрашивают:

– Ну как?

Я стою в черноте, так метрах в двух-трёх от ребят, и сдуру отвечаю:

– Всё нормально!

Ну и как только рот открыл, чернота сразу же обратила внимание на посторонние предметы, и как долбанула! Разорвала она этот болт на несколько частей. Как бахнуло! Щёку в клочья, хорошо хоть, в горло не полетело и мне, дураку, череп не оторвало. Выбило передние зубы. Я только взрыв помню. Всё остальное по рассказам восстанавливал и сколько здесь вымыслов, не знаю.

На карачках к нашим пополз, но дополз не совсем хорошо. Сознание потерял уже на границе черноты. Неудачно получилось. У меня только затылок торчит, а я недавно анализы сдавал – стригся налысо в пользу нашей верёвочной промышленности. Схватить за волосы меня нельзя, там совсем мало, а крюка, которым мы заражённых из черноты таскаем, именно тогда не нашлось. Хотели к голове шурупами ручку прикрутить, но один умелец подсуетился, смешал эпоксидную смолу с диким количеством отвердителя и мне на затылок деревяшку приклеил. Вот за эту ручку, к башке приклеенную, меня и вытащили.

Вы бы слышали, как меня матюкал Батюшка Костолом, пока лечил. Сейчас-то, конечно, смешно вспоминать, как мне к голове ручку для переноски приклеили, хорошо, что не на саморезах прикрутили, а тогда народ перепугался.

Это повезло, что я рядом был, а не издали орать стал. С тех пор я молча хожу. Как пеликан, в клюве ценности таскаю и по назначению сплёвываю.

Жизнь налаживается. С современным оборудованием совсем по-другому стало. Мы теперь иногда с «калашами» ходим, но в основном с автоматическими пистолетами Макарова в собственной переделке. Когда нам шефскую помощь сгружали, конечно, патронов к автоматам дали, но это невосполнимый запас, а патроны к «Макару» мы сами теперь производим.

Чего так? А у нас ксер вылупился! Он совсем молодой, неоперившийся, патроны только под ПМ делать может, зато много. Оказалось, что для патрона помимо меди, свинца, железа, надо ещё кучу всего. Нужна ртуть, редкоземельные металлы и ещё целый список химии. Как оказалось, в двенадцатом веке их добыть очень сложно. Этой дряни просто не было. Мы эту проблему решили, только не смейтесь, карманным способом. Нас выручили сотовые телефоны, косметика и детские игрушки. Сколько, оказалась, всякой гадости у нас по карманам лежит. Особенно много гадости в батарейках, дешёвых игрушках и самой плате телефона.

Смежники нам кучу ценного привезли, включая генераторы и металлообрабатывающие станки. Мы даже собственное производство автоматов сделали, под патрон от ПМ. Эти патроны у нас теперь в достатке. Против развитых заражённых без толку, но количество несчастных случаев при встрече с мелкотой сократилось в разы. Вот так и прогрессировали. Они нам передали всё, что нашли, от иголок до плоскогубцев.

Я уехал и не знал, что орда стояла ещё довольно долго. Было дополнительно несколько «Уралов» с имуществом. Из наших никто не уехал. Ещё два раза привозили детей. Смежники потеряли несколько эвакуационных групп и вернули всех, кто остался в живых, отправив их в нашу Дурку. Выкидывали нары, грузили продукты, народ набился, как селёдки в бочку. Спали на полу и ящиках с консервами.

Это нашествие было жутким. Две трети детей, наверное, будут у нас. Их теперь просто забирать некому. Потери у соседей были катастрофические. Единственным местом эвакуации остался наш дурдом.

На нашем изолированном стабе теперь, наверное, самый большой пионерский лагерь на весь Стикс. Детворы всяких возрастов больше, чем взрослых. Военное руководство стаба часть белых жемчужин, которые я приволок, распределило по семейным парам, и теперь немало баб ходило, гордо задрав кокошник и выпятив через сарафан пузо.

Глава 26. Дабл Бабл и такие непохожие дублёры

Сразу после нашего совещания Король Артур объявил кластер с домиком Бабы-Яги запретной зоной и поручил Эль-Маринель приносить мне листок из книги колдовских рецептов. Каждую неделю из рук эльфийской лучницы я получал заветный кусок берёсты, а девкам она швыряла две пары туфель.

Один раз заявилась с перепуганной дублёршей Ядвиги Сороконожки. Ушастая лучница не сочла нужным ничего ей объяснять, пока они шли на стаб, а просто убедившись, что Ядвига иммунная, приволокла её за шкирку через все кластеры, отстреливая по пути заражённых. Девчонка была в трансе от навалившихся впечатлений, когда её пхнули нашим женщинам для объяснений, а представительница эльфийской диаспоры ушла в лес по своим делам.

Это ещё один наш феномен. Кластеры маленькие, и люди прилетают одни и те же, происходит некое дублирование. Но и тут у нас не всё, как у людей. Зойка Свинюка и Зойка Буфетчица – это один и тот же человек, и нашли мы их на одном и том же кластере. Зойка Свинюка отсиживалась больше недели в ларьке, где мы её и нашли, а Зойка Буфетчица получила свою кликуху за активные действия. Когда её перебросило, у неё в руках был кулёк с конфетами и бутылкой коньяка. До Стикса человек непьющий, она несла подарок.

Когда она оказалась среди заражённых, то быстро сориентировалась и спряталась в избу. Все палки и мебель, которые были в помещении, ушли на блокирование двери. Избы здесь хорошие, добротные. Крыши из бруса и покрыты соломой. Наверное, чтобы медведи через крышу не забрались. Стены у строений толстые, крохотное оконце, обычно одно. Заражённые слюду выбили, но пролезть в проём не могли. Дверь открыть, разумеется, тоже не смогли. Двери тут, наверное, тоже противомедвежьи. Вот уж не знаю, почему в наших избушках такие дверищи, их реально ломать надо с помощью настоящего крепостного тарана. Зато в это окошечко заражённые пытались совать лапы.

Все крынки и горшки Зойка Буфетчица уже об эти лапы перебила, и самым твёрдым предметом в избе оказалась пустая бутылка из-под коньяка. Почему пустая? А вот угадайте с первого раза! Она этой пустой бутылкой била по лапам заражённых и материлась на два километра вокруг, а твари совали конечности в это маленькое окошечко.

Заражённые урчали на всю округу. Когда мы прибежали, чуть со смеха не попадали. Ни дать, ни взять – наливайка около какого-нибудь большого машиностроительного завода. Народ спешит на свою смену с утра, а надо ещё и опохмелиться зайти. Обслуживание не очень, персонал грубый, а очередь живая, все толкаются. Да и рожи, на мой взгляд, не сильно отличаются. Собственно, мы её по матюкам и нашли.

Два одинаковых человека, а с первой секунды вели себя по-разному. Зойка Свинюка сидела в своём вагоне тихой мышкой, а Зойка Буфетчица оборону организовала так, что полчаса изнутри избы баррикаду разбирала. Самое интересное, что если люди попадают парами, то они очень сильно различаются занятиями и практически не стыкуются в бытовой жизни. Даже мужчин себе наши Зойки выбирают разных. Если Свинюка предпочитает высоких и тонкокостных, то Буфетчица предпочитает по принципу – могуч, вонюч и волосат.

А ещё дублёры имеют совершенно разное поведение, и занимаются совершенно разными делами. Да вот хотя бы Батюшка Айболит и Батюшка Костолом. У них только рясы одинаковые. Батюшка Айболит загружен общественной работой, разрывается между рейдами в качестве бойца, духовным руководством нашей коммуной, помощью светским властям и присмотром за мной. Церковь должна присматривать за такими еретиками, как я, и их занятиями. Да и видно, нравится ему всё это, хотя, конечно, он мне столько раз говорил своё «Птху на тебя» и «Изыди». Он типичный общественник и почти революционер.

Батюшка Костолом сразу открестился от общественной работы и занялся лечением. У нас тут несчастные случаи бывают довольно часто, причём, как правило, массовые. Раненые десятками получаются, когда развитая тварь из леспромхоза вырвется. Следим, конечно, у нас постоянно на подходах кто-то из рукопашников дежурит, но бывает разное. Батюшке Костолому всегда есть лечебная работа, а из общественного он только на службах помогает. Всё, что не связано с лечением, он попросту игнорирует. Так и говорит: «Птху на тебя! Некогда мне на глупости время тратить. Я сейчас вот из этого фарша человека лечить буду».

Нашего ксера звали Дабл Бабл. У него раньше другое имя было, но видно, астралу так оказалось угодно. Не знаю, какая ассоциативная группа проходила по мозгу того придурка, но он шёл по леспромхозу и во всю глотку орал:

– Вот! У нас теперь ксер появился. А давайте его перекрестим. Давайте, Бабл Дабл. Хотите Бабл Дабл? Не, лучше Дабл Бабл! Кто за Дабл Бабл?

Из леса выскочила тварь. Развитая. Как-то очень лихо проскочила мимо рукопашников, наверное, ориентировалась на вопли и оторвала ему голову. Всё произошло в одно мгновение. Мужики божатся, что видели, как откушенная голова продолжала говорить. Раньше всех сориентировался Адольф Штирлиц и рассёк заражённого по диагонали своими парными клинками, но опоздал на доли секунды. Так голова твари и покатилась, а в пасти у неё говорящая башка этого утырка.

Я, как обычно, возглавил делегацию, которая несёт диковинные вести. Нашёл ксера в компании Батюшки Костолома. Они всегда парой работали. Когда ксер патроны делал, то в одной руке изделие появлялось, а из другой руки материал брался. Если сотовый телефон на молекулярном уровне разбирать, то там столько едкой гадости выделяется, что химический ожог до кости руку разъедает, а у парня деревяшка в зубах, чтобы ничего не откусить и от боли не заорать.

Я в составе большой делегации подошёл к нашему умничке, страдальцу и трудяжке, сел рядом и рассказал довольно подробно о том, что произошло. Он смотрел на нашу перемазанную в крови банду с недоумением. На удивление быстро наш производственник патронов пожал плечами:

– Добрая Милая Крёстная, тебя когда посылают поговорить, то сразу понятно, что нормального не скажешь. Оно-то ясно, что тупее не придумаешь. Нельзя просто тупее придумать, но вот хрен его знает? У нас такие вещи порой происходят, что ну его нафиг!

Ксер глянул на свои покрытые волдырями руки, почему-то внимательно осмотрел меня и, глупо улыбнувшись, продолжил:

– Не самое плохое имя. Глупое, но есть и похуже. Так и зовите, ну его, всё нормально.

С тех пор он Дабл Бабл. К стоическому терпению постоянных производственных травм ещё и имя добавилось.

Если честно, у нас так работать и принято. Он патроны делает, я как пеликан взрывчатку ношу, мужики пупки рвут и камни с терема таскают на стену и цитадель. Бабы с утра до ночи жратву длительного хранения готовят, детвора сотовые телефоны в пыль перетирает для взрывчатки.

Как только у нас появился ксер, который мог производить патроны от ПМ в промышленных масштабах, мы начали совершенно удивительные разработки на базе этого патрона. На стенах цитадели появились четырёхствольные уродцы с барабанами по метру в диаметре и водяным охлаждением. На металле и весе мы не экономили, и о защите стрелков от вражеских пуль тоже думать было не надо. Всё, что можно было выжать из этого типа патрона, постарались использовать. Плотность огня у этих стволов впечатляла, и таких четвёрок смогли сделать аж пять штук. Имея опыт предыдущего нашествия, мы их поставили по фронтальной стороне.

Были у нас теперь и нормальные, и даже крупнокалиберные пулемёты, но боезапаса под них совсем мало. Смежники притащили, конечно, щедро, но когда идёт стена, такой, знаете, китайский рынок из развитых заражённых, то хоть пятьдесят крупнокалиберных пулемётов ставь, всё равно этого будет мало.

Соседи так и пытались делать, и что? У них вся стена «Утёсами» была утыкана. Где теперь та стена? Сама стена, конечно, на месте, а вот защитников подъели. После того как орда схлынула, они повсюду Дурки копать стали. Всё теперь в наших дурочках, в каждом посёлке теперь свой дурдом. Ну ещё бы! Как они сюда своих детей тащили, «Урал» за «Уралом», только выгружай.

Глава 27. Голодная Настенька

Наши соседи привезли немало современной стали. Доспехи Насти Лёни во время штурма пострадали очень сильно, и смысла восстанавливать их не было. Они были сделаны из древнего железа, с небольшими добавками перочинных ножей, колец от ключей и прочей мелочи. Старинному материалу это прочности добавило, но не много. Мы им сделали новую защиту. Теперь квазы красовались в броне из легированной стали.

Два полных воронёных доспеха навевали ужас и оторопь. Наши умельцы выбрали классический фасон позднего средневековья, со шлемом-ведром. Теперь по стабу разгуливали два тёмных рыцаря из фэнтези. В разные цвета доспех красить не стали, потому что в прошлый раз расцветочка впечатления не произвела, и в этот раз решили не заморачиваться.

А ещё наши квазы стали счастливы. Их ребёнком была девочка. Она получила имя Голодная Настенька. Я её пол знал только потому, что разговаривал с ней и пытался уговорить не перерождаться. Какой пол может быть у ходячего скелета? Тут бы от страха в обморок не упасть. Я не фигурально. Костный остов, плотно обтянутый кожей, пугал своим видом даже матёрых вояк.

Первое, что сделали мужики, после того как разделали споровый мешок скреббера, это отволокли жемчужину ребёнку Насти Лёни. Сейчас с ней было всё хорошо. Она отъелась, однако я бы не сказал, что она выглядела толще других детей. Нормальный, не толстый и не худой ребёнок. Как любой нормальный ребёнок нашего стаба, она мечтала стать космонавтом. Шучу. Читай, квазом – таким же сильным, уважаемым, могучим и полезным, как и её родители.

У Настеньки были голодные глаза. Блин, такой взгляд, мурашки по коже. Жуть. Говорят, такое бывает у собак и кошек, когда их подбирают с улицы. Сколько их потом не корми, а они всё равно просят еду, слишком сильна и ужасна память о том голоде, через который они прошли.

Вот стоишь и ешь булку, а Голодная Настенька мимо идёт, остановится, никогда не просит, не говорит, просто станет и смотрит, а кусок в горло не лезет. Мы приспособились. Сразу отламываешь её долю и отдаёшь, а она молча забирает и идёт по своим делам, жуя угощение. Всегда съедала с тарелки всё до последней крошечки. Делилась едой, но совершенно не переносила, когда еду выкидывали.

Пока она маленькая, это всё можно списать на детские причуды и на то, что пришлось пережить. Не просто ей жизнь далась, и будем надеяться, что подрастёт и забудет.