Текст книги "Оттенки гиперреализма"

В кабинет входят растрепанные Виола, Магда и Тулуз с располосованным лицом. Телогрейка на его худом голом торсе распахнута. На груди болтается крестик на шнурке. Виола и Магда поправляют плюмажи.

Элеонора Ласковая (вскакивает). А вот и Тулуз наш. Краевая знаменитость, можно сказать. Господи, сынок, что у тебя с лицом?

Тулуз. Так… Кошка поцарапала.

Инесса. Какая из?

Любочка. У нас же ни одной кошки в клубе нет. Давно уже. Ни мышей, ни кошек.

Инесса. Теперь есть.

Элеонора Ласковая. Кошечки, ну теперь-то можно и по шампанскому. Тулузик, вытри личико и представься. (Протягивает ему салфетку.) Это Альфред Германович Шевяк – культурный представитель из краевой администрации, а это… Тулузик, запахнись.

Тулуз (одновременно вытирает лицо и застегивает телогрейку). Тимофей Палыч. Псевдореалист.

Представитель (радостно). А вы знаете, похож! Похож! Я открытки в Париже видел! Этот как его… Мот… лот…

Тулуз. Лотрек.

Представитель. Точно! Только он по-другому одет был. Надо же, первый раз живого художника вижу. (Протягивает руку, она беспомощно повисает в воздухе.)

Тулуз. Вам всё больше мертвые попадались? Извините, у меня рука в краске.

Представитель. В общем, да, конечно. Больше как-то из христаматерей… Ну да ничего, что вы еще не мертвый. (Опускает руку.) Это ж у всех со временем, да? А вообще, очень приятно. Живой художник, прямо не верится! Только, скажите, почему же псевдо?

Тулуз (насупленно). Потому что. (Показывает пальцем на плюмажи Виолы и Магды.)

Представитель. Не понял?

Тулуз. Да неважно. На некоторых, я смотрю, у вас манишек и цилиндров с бабочками не хватило.

Представитель (оценивающе, Тулузу). Какой вы, несомненно, любопытный человек.

Тулуз. А ничего, что живой?

Представитель (мило улыбается). Ну это ж поправимо. Извините, странно я как-то пошутил.

Тулуз. Я оценил.

Элеонора Ласковая. Всё, всё. К столу.

Виола, Магда и Тулуз садятся за стол. Места выбирают подальше друг от друга. Прячут глаза.

Элеонора Ласковая. За знакомство! (Все встают.)

Представитель. За край!

Присутствующие поднимают фужеры. Чокаются. Но не все. Затем выпивают, садятся и принимаются за пирожные.

Представитель. Так вот, дорогие мои… Я к вам с предложением, со спонсорством.

Инесса. Со спонсорством у нас туго, денег нет. Краю помочь ничем не можем.

Представитель. Не «за спонсорством», а «со спонсорством» Хочет администрация края ваш клуб в храм Мельпомены превратить. Показать, так сказать, всем им, на что мы горазды. Вот я и уполномочен донести до вас эту замечательную и колоссальную весть.

Магда. Это что-то новенькое.

Тулуз. Где мы, где – Мельпомена? Это ж муза трагедии. Вы не оговорились? Вот Терпсихора – да.

Любочка. Муза танца, Альфред Германович.

Представитель. А есть разница?

Тулуз. Несущественная, продолжайте.

Представитель. Иными словами, собираемся мы сделать свой, наш, советс… исконно русский «Мулен Руж»!

Виола. Так он вроде и так есть.

Любочка. В Париже.

Магда. Исконно французском.

Элеонора Ласковая. Девочки, не перебивайте. Это ж спонсорство.

Виола. Значит ли это, что нам выплатят зарплату за два последних месяца?

Элеонора Ласковая. Вилочка, ну не в этом же дело. Это значит, что теперь у нас своя, настоящая, мельница будет!

Инесса. Мы муку на ней молоть будем, да? Альфред Германович, поясните нам, пожалуйста, какой смысл администрации края вкладываться в нескольких танцовщиц с Богом забытых фабрик и комбинатов?

Представитель. Так и я о том же. Вы же – народ, гордость страны. А государство не имеет права забывать своих граждан. Государство должно поощрять и поддерживать любую православную душу, любого человека… Пусть даже и с фабрики… и уж если в вашем городе есть такой уникальный культурный проект, так отчего же не улучшить его? Не украсивить? Не облаголепить?

Магда. А для кого? Вы что, реально думаете, что шерстомойная фабрика не так важна, как наш клуб?

Инесса. Да. Почему вы, к примеру, индустрию не спонсируете? Не облаголепливаете, так сказать?

Представитель. Ну, всему свое время, начинать надо с малого. А тут все-таки культурное достояние.

Виола. Где? Клуб наш?

Представитель. Проект! Прежде всего проект.

Тулуз. И клуб заодно. С землицей и гектарчиками. Да, Германыч? (Берет салфетку, достает из кармана телогрейки карандаш, слюнявит его и задумчиво начинает что-то рисовать.) А не православные души вы не поддерживаете?

Виола. А онкологических? (Прикладывает руку к правой груди.)

Инесса (Виоле, тихо). У тебя слева, а не справа. (Виола быстро хватается за левую грудь.)

Представитель. Мы всех поддерживаем! И неправославных, и онкологических. Все души. Потому и решила администрация края посодействовать, поощрить, так сказать, творческую интеллигенцию, помочь и поддержать.

Инесса. А подробней можно? Я, как представитель творческой интеллигенции, хотела бы все-таки знать, где и в чем конкретно нам будет помогать администрация края?

Тулуз (бубнит под нос). Нашим душам. Мертвым.

Виола. Да. А то воду только включают и выключают. Я помыться не успеваю. Знаете, ощущение, будто всю жизнь мыльными пузырями облеплена.

Магда (тихо). Я тебя еще не тем облеплю.

Представитель. Включим воду! Обязательно включим, не всё сразу!

Элеонора Ласковая. Вернемся к вашему спонсорству…

Представитель. Так вот… Как вам известно, народ народом, а без партии – народ слеп, беспомощен, осиротен. Он как младенец без груди кормилицы, как кутенок… без… как бы это выразиться…

Тулуз (поднимает голову). Сосцов матери. Осиротен же.

Представитель. Вот! Именно!

Тулуз (лениво опускает голову, рисует). К чему вся эта пропаганда, Германыч?

Представитель. Это не пропаганда, милый вы мой. Это – история России. И веду я к тому, родные мои, что только партия может позаботиться о народе, только высочайшего уровня профессионалы в состоянии взвалить на свои плечи весь груз обязательств, ответственности… и нести их без страха и упрека.

Тулуз. Где-то я уже подобное слышал.

Инесса. И не один раз, кстати.

Элеонора Ласковая. Так, хватит!

Представитель. Почему, Элеонора Ивановна? Ласковая…

Элеонора Ласковая (елейно). Это я не вам, Альфред Германович. Девочки, кушайте пирожные. Я сказала – быстро!

Любочка. Я тоже не очень поняла. Началось всё как бы со спонсорства, а кончилось какой-то партией.

Представитель. Не какой-то, милая моя. А партией «Близость».

Любочка. Так вы от них? (Рука с пирожным застывает на полпути ко рту.)

Тулуз. Откуда же ему еще быть. (Рисует.)

Виола. Доигрались.

Представитель. Да, да, именно от партии «Близость», которую, как вам известно, почти всё население нашей необъятной Родины абсолютно добровольно поддержало на выборах. А ведь таких показателей не было с самого развала! В смысле, я хотел сказать, с момента единения регионов.

Тулуз. Не стоит оправдываться, Германыч. Подсознанка, она не фильтрует. Мы прекрасно помним это воплощение массовых иллюзий. И открытое голосование с распломбированными урнами, и добровольное единение овец с волками.

Представитель. Я просто оговорился. И не передергивайте, пожалуйста, Тимофей Палыч. Вы ведь не будете отрицать, что все эти оставшиеся демократы, либералы и прочие словоблуды не могут быть истинными радетелями за права человека. И только партия «Близость» дала людям в последнее время всё – работу, жилье, пенсии.

Виола. Где?

Инесса. В других краях и регионах, видимо. Альфред Германович, что вы от нас хотите? Я всю жизнь беспартийной была – меня политика вообще не интересует. Хотите спонсировать – вперед! При чем здесь эта ваша близость с головой кутенка?

Элеонора Ласковая. Альфред Германович, не обращайте на нее внимания. Она иногда бывает резковата. Ну, такая вот она у нас. А про партию вы замечательно сказали. Партия «Близость», это ж не просто так, правда же?

Представитель. Конечно, Элеонора Ивановна! Но давайте не будем забывать, что если партия печется о народе, то и народ обязан заботиться о ней. Быть рядом, любить ее, а когда надо, то и жертвовать собственной жизнью.

Инесса. Вот поэтому я – беспартийная.

Представитель. А зря, между прочим! Очень зря. Потому что только все вместе мы можем поднять страну с колен. С колен, на которые нас поставили (крутит головой, на глаза ему попадается рисующий Тулуз) разные, так сказать, интеллигентишки.

Магда. Простите, это вы нам? Творческой, так сказать, составляющей общества?

Представитель. Я не в том смысле… Я хотел сказать, что только многомиллионным кулаком мы сможем раскрошить всё то, что наросло за годы развала и беспредела!

Тулуз. Уже раскрошили.

Инесса. Я не очень понимаю, наросло или все-таки развалилось?

Представитель. Наросло на развалинах! И только партия может помочь народу отреставрировать всё это. (Раскидывает руки, показывает на обстановку.)

Любочка. Как интересно!

Тулуз. Мне кажется, у вас раньше не оговорка была. Про развал.

Виола. Так что вы все-таки предлагаете?

Представитель. Подняться с колен! Убить в себе масона и черносотенца, коммуниста и демократа, либерала и консерватора… И… и… Раствориться в народе! Без остатка. Стать народом и властью одновременно! Стать партией!

Элеонора Ласковая. Девочки! Шампанского!

Разливает в бокалы. Все выпивают. Никто не чокается.

Тулуз. Германыч, вы, кстати, в другой партии никогда не числились?

Представитель. Когда-то. Но то прошлое. Заблуждения. А здесь настоящее. Реставрация.

Любочка. Замечательный вы человек!

Тулуз. Кристальный. (В сторону.) Только масона в себе убить сложно.

Виола. Вы так и не ответили. Что же вы нам предлагаете?

Представитель. Самую простую вещь. Дать вам деньги на реставрацию.

Инесса (протягивает руку ладонью вверх и шевелит пальчиками). Давайте.

Представитель (подняв указательный палец вверх). Но партия печется только о своем народе. А кто народ партии? Правильно. Партийцы!

Магда. Ах, так вот оно что. То есть мы в партию должны вступить?

Представитель. Не вступить – но стать полноправными ее членами, частями одного тела, каплями в народном море.

Инесса. А если я не хочу – каплей?

Представитель. Но тогда ведь и море не захочет вас.

Тулуз. Образно, Германыч, образно.

Магда. Вот еще новости какие. Я в «Женской» с незапамятных времен. И, кстати говоря, меня вполне устраивает ее программа. Почему я ее на какую-то другую партию должна менять? Из-за этой, как вы выразились, реставрации?

Представитель. Не какую-то другую, а на партию «Близость».

Тулуз. Интимную. (Инесса смеется.)

Элеонора Ласковая (Магде; сквозь зубы). Скажу – поменяешь.

Инесса. Мяку на бяку.

Элеонора Ласковая (свирепея; Тулузу и Инессе). Жрите пирожные! (Отдельно Инессе.) А ты – хватит ржать.

Инесса. Ладно, ладно, Ласковая. Не орите.

Магда. Ну и что, что «Близость»? Наша партия хоть к восьмому марта и на Новый год своим членам женские наборы дарит. А вы что?

Представитель. И мы дарим! Обязательно! Альбомы, например. Исторические и художественные. Рамки для фотографий. Да мало ли? Кружки с достопримечательностями края. Новогодние календари. У нас отличнейшие наборы. И все, кстати, – памятные. Одни грамоты с автографом самого главы администрации края чего стоят.

Виола. Чего?

Представитель (широко раскинув руки). Всего!

Инесса. Я ща взопрею от счастья!

Магда (разочарованно). Понятно. А он вообще в состоянии что-либо подписать, глава ваш? А то я его каким-то странным по телевизору видела. Красный, как бурак, и будто всё время матерится про себя. Говорят, в Интернете и не про себя.

Элеонора Ласковая (Магде). Пирожные!

Магда. Спасибо, сыта.

Представитель. У него давление высокое.

Инесса. Внутричерепное, видимо. На рожу вылезло. (Элеоноре Ласковой.) Знаю. Пирожные.

Любочка. А я лично согласна, Альфред Германович. Исторические и художественные альбомы – это хорошо.

Элеонора Ласковая. Молодец, Любочка.

Виола. Да и мне, собственно, всё равно. Если деньги на реставрацию дадите, так почему бы и не вступить? Какая разница?

Инесса (задумчиво). То есть получается так. Если мы в партию не вступаем, то денег не увидим, а если вступаем, то у нас – «Мулен Руж» под стать французскому будет?.. Хорошо, Альфред Германович, а где вы партийных канканщиц видели? Высверть мозга какая-то получается. (Элеоноре Ласковой; разводит руками.) Я так просто спросила.

Представитель. Мы людей на профессии не делим. Поэтому и вступать вам придется всем вместе. А отщепенцев, сами понимаете, партия кормить не будет. Кстати, через мою протекцию вы сможете вступить даже без стажёрства. А уж с выходом из «Женской» мы быстро разберемся.

Элеонора Ласковая. Ну что ж. Полагаю, все согласны!

Магда. Я своего слова еще не дала.

Инесса. Я, кстати, тоже. У вас вообще какая программа? Такая же, как у всех? Отобрать и не делить?

Представитель. Зачем вы так?

Тулуз (неожиданно). А вот я согласен. (Распрямляется.) Всё равно всех в народном море утопите. Держите, Германыч. (Протягивает ему салфетку, нарочито неправильно ставит ударение в отчестве Представителя.)

Представитель. Это что?

Тулуз. Серп и молот.

Представитель. Спасибо. (Рассматривает рисунок.) Странно, а похоже на свастику.

Тулуз. Рука сбилась.

Элеонора Ласковая (подскакивая). Ой, ну что ты, Тулузик, наделал… Альфред Германович, это он пошутил так. (Настойчивыми пальцами вытягивает у него салфетку из рук.) Творцы они такие шалуны, вы же знаете… Предлагаю так сделать. Вы к нам на днях приезжайте, а я к тому времени с коллективом нашим, творческим, побеседую. Вы не переживайте, мы прекрасно всё понимаем. Кто мы без партии – так, груднички.

Представитель. Пожалуй, Элеонора Ивановна. Так и сделаем. Какая же вы правильная и ласковая женщина, в самом деле… Что ж, барышни, Тимофей Палыч, спасибо вам за радушный прием, но вынужден откланяться. Культурное достояние, как говорится, зовет. Так что надеюсь на скорую встречу. И на вас, (с нажимом) Элеонора Ивановна, надеюсь. Очень. А вы (слегка грозя Тулузу пальцем и странно улыбаясь) не шалите больше…

Подхватывает кожаный портфель с блестящими замками, идет к выходу, по пути вытаскивает из внутреннего кармана пиджака мобильный телефон и жестким голосом произносит: «Машину к подъезду».

Элеонора Ласковая (вдогонку Представителю). А на чье имя заявления писать, Альфред Германович?

Представитель (разворачиваясь). Да оставьте пробел. Наши люди потом сами впишут.

Представитель уходит.

Элеонора Ласковая (выжидает, вдруг начинает орать). Вы что тут бойкотированием занимаетесь?! А?! Забыли те самые времена? Так я вам напомню! Благо постарше многих буду! Когда при невыясненных обстоятельствах… Боже, как же там было?!

Тулуз (помогает)….сажали за невыясненные деяния на невыясненное количество лет. Только это не раньше было, а сейчас.

Элеонора Ласковая (Тулузу). Вот! Зеленку тебе на лоб! Ты вообще уже весь ум пропил? Что ты там нарисовал, придурошный?! Ну-ка, напомни, что там тебе когда-то влепили? Тунеядство? Хулиганку? Так тебе сейчас какие-нибудь измену с экстремизмом впаяют! Тебе мало одной отсидки было?

Тулуз. Много не мало. А сидел я по диссидентским мотивам, между прочим.

Элеонора Ласковая. Кретин! Всё это то же самое! Что ты там на салфетке накалякал, спрашиваю?!

Тулуз. «Времена Рока».

Элеонора Ласковая. Ты совсем уже очумел? Мозги в масло взбились? Может, забродили? Так я тебя быстро кое-куда пристрою, рок-н-ролльщика! А не я, так другие… Нашел кому свою псевдохрень показывать!.. Представителю краевой администрации!.. И вообще! У меня денег на зарплаты нет! Трубы протекают, крыша вся сгнила. Партия им, видите ли, не нравится! У вас, бабы, может, другие предложения есть? (Инессе.) Что ты тут за юродствование развела? И эта дура с тобой. В «Женской» партии она. Наборы ей к восьмому марта подавай. Значит, вердикт мой такой. Чтобы завтра же, вот на этом самом столе. Нет, на этом (показывает на письменный стол) лежало пять заявлений о приеме в партию «Близость». Иначе – кому панель, а кому лечебно-трудовой профилакторий. Пошли вон отсюда. На растяжку!

Инесса. Вы такая ласковая и добрая.

Тулуз. Как овчарка в помеси с догом. Намордника на вас, Элеонора, нет.

Элеонора Ласковая. На растяжку, я сказала!!! А ты – афиши мастырь давай! Разболтались тут!

Все расходятся.

Элеонора Ласковая (кричит вслед). И вечером, чтоб в платьях от спонсора танцевали! (Проходит к письменному столу, устало падает на стул). Сучье племя! Одни пляшут, другие молебны вокруг них читают! И кто меня, идиотку старую, в этот бизнес потянул? Сделала б из клуба библиотеку или столовку, и в ус бы не дула. Нет, бабла захотелось… С другой стороны, а какое тут бабло может быть, если все с азотного комбината да шерстомойной фабрики. Клиентурка, тоже мне… (Барабанит пальцами по столу, напевает.) Красотки, красотки, красотки кабаре. Красотки, красотки, красотки кабаре! (Вскидывает руку.) Так, надо же заявление написать, а то забуду.

Вытаскивает из ящика стола лист бумаги, пишет, одновременно читает вслух: «Я, Элеонора Ивановна Подлипчук, находясь в трезвом уме и женской памяти, прошу принять меня в члены…»

Лопасти мельницы с надписью «MOULIN ROUGE» медленно начинают вращаться.

Опускается «танцующий» занавес. На нем изображены четыре канканщицы с картины графа Анри Мари Раймон де Тулуз-Лотрек-Монфа.

На авансцену выбегают Инесса, Магда, Виола и Любочка в платьях и плюмажах от спонсора. Высоко задирая ноги, они задорно и с визгами танцуют канкан.

Затемнение.

Антракт.

Действие второе
Красная Мельница

Сцена пятая
Подвязки от спонсора

Поднимается «танцующий» занавес.

Гримерка танцовщиц.

Тихо звучит легкая классическая музыка.

Магда и Инесса делают растяжку на балетном станке. Виола и Любочка красятся у трюмо.

Позже к ним присоединяется Тулуз.

Инесса (закинув ногу на балетный станок). Идиот какой-то. Почему я должна в какую-то мутную партию вступать? Их же Альфред этот Германович даже слово «краеведение» непонятно как использует. Представляю, что у них в партии интимной «Близости» творится. Сплошные краеведы.

Виола (красится у трюмо). Не всё ли равно, куда ради денег вступать? Вот ты, например, давно деньги получала?

Инесса. Недавно.

Виола. Так поделилась бы, что ли. Мне за комнату платить нечем.

Магда. Я с тобой зато сильно поделилась, оторва!

Виола. Ты не так поняла. Он творил!

Любочка. Не ругайтесь, девочки.

Магда. Пошла ты, Любка, куда подальше! Или наш кривоногий и твои портреты писать начал?

Любочка. Почему портреты?

Магда. Потому что, когда я за ними пошла, то он, видите ли, писал. Вилку нашу. В полный рост. Нагишом. А сам до пупа раздет.

Любочка. Сверху или снизу?

Магда. Был бы снизу, Вилка бы здесь не сидела, а в ацетоне плескалась!

Инесса (Магде). Это они для остроты красок. (Виоле.) А деньги я за свитера получила. Вязать, знаешь ли, недавно начала. На досуге. Когда уровень кислоты в агрегатах на Колчаковском не измеряю.

Магда. Ты, Инка, зубы тоже не заговаривай. Придет этот сучонок еще в мой дом. Художник, блин. Псевдореалист!

Любочка. Да что вы к нему привязались все. У вас другая проблема.

Инесса. Почему это у вас?

Любочка. Потому что нам с Вилкой всё равно, а у вас эти… Амбиции.

Магда. Вона как! Амбиции! Что-то я не припомню, чтоб этот доходяга хоть один эскиз мой набросал. Нажрется водки, оттопчется, что петух во хлеву, и спать.

Инесса. Во хлеву копытом бьют.

Магда. В ночи и копытом, кстати, бывало. Судороги у него. Алкоголические.

Любочка. Я не об этом.

Виола. Магдуль, ну что ты. Ну он один раз только… Портрет мой.

Магда. Я тебе не Магда! А Марья Владимировна!

Виола. Марья Владимировна, ну с кем не бывает. Ты ж Тулуза знаешь. Мне вообще, может, и жизни-то чуть-чуть осталось, и портрет этот последний в моей жизни, а я без нормального искусства уже не один месяц. (Прикладывает обе руки к груди.) Надышаться бы. Да и не муж он тебе, кстати.

Магда (тянет пальчики пальцев рук к ступням). Хватит меня шантажировать своими несуществующими болячками. Сходи к врачу, развей мои сомнения. А муж – не муж, так это не твое дело! И замуж он меня звал, между прочим! И не один раз.

Виола. Что ж ты не пошла?

Магда (распрямляется как пружина). Портреты мне его не нравятся!

Инесса. Девки, миритесь уже, наконец. Задрали. Давайте – мизинцы растопырили и крючками соединились. Вас послушать, так будто кругом Девы Марии с Исусиками бегают. Ну бывает…

Виола. Ин, а ты в самом деле хорошо вяжешь?

Инесса. Нормально. Никто не жаловался.

Виола. А мне свяжешь что-нибудь?

Магда. Удавку!

Инесса. Так, бабы! Хватит! Миритесь, я сказала! Натурщицы вы мои… Ну? Вилка, давай, проси прощения. С меня шарф.

Виола (подходит к Магде, протягивает мизинчик). Давай, а?

Магда (отталкивает Виолу). Не буду я с ней мириться! Чтоб ни одного моего эскиза!

Инесса. Значит, ты – муза. Их для великого хранят.

Магда. Для надгробий, да?! Ты это хочешь сказать?!

Инесса. Сглазить боятся, сглазить. С колена согнать. Магд, ты чего тут сцены закатываешь? Мы ж в одной упряжке. Нам работать вместе.

Магда. А я, закусив удила, работать буду. Думаешь, он первый раз чужие портреты рисует?

Инесса. Думаю, и ты не всегда соло пляшешь. Помиришься с Вилкой, с меня свитер.

Магда (задумчиво). Серьезно? С розами?

Инесса. С ними. И рукав тебе летучей мышью сделаю.

Дамы меняются местами. Инесса и Магда идут делать макияж. Виола и Любочка направляются к балетному станку.

Любочка. Ин, а мне?

Инесса. А виртуальным изменщицам я не вяжу.

Любочка. Ну, Ин. Я же в интернет-кафе от скуки хожу. Колька же без работы. Днем уйдет на поиски – вечером в хлам. А мне общение нужно. Этот. Социум. На меня в городе, как и на Вилку, тоже давно никто не западает.

Инесса. Надо пробовать. Чаще на людях бывать. А не по сайтам бегать.

Любочка. Я Кольку своего люблю, ты ж знаешь. А Интернет – это так, для досуга…

Виола. Это интернет-общение, что ли?..

Инесса. Во-во. Пристанище унылых интровертов и конченых неудачников. И не досуга, а досуга. Не уподобляйся краеведам, пожалей мои ушные перепонки с мочками.

Любочка. Извини. Ну а что еще делать? С Колей же особо не поговоришь… Ин, свяжи, а?

Инесса. Рейтузы, хорошо? Коляну твоему должны понравиться. Если заметит вообще. Ты б встречаться уже со своими виртуальными знакомцами начала, что ли.

Любочка. Так они ж в других городах все. Кто в Москве, кто в Питере.

Инесса. На дешевый гламур потянуло? Думаешь, там по-другому? На самом деле сидит за монитором такой вот «Колька – синяя майка» и пишет тебе от имени «Васьки – золотая цепка».

Любочка. Ну ты скажешь, тоже. Меня один, между прочим, в гости приглашал.

Виола. Что ж ты не поехала?

Любочка. А на кого я Кольку брошу?

Инесса. Всё с тобой понятно. Так и быть, свяжу тебе пару шерстяных чулок до колена. Синих.

Любочка. Хватит тебе уже шутить, Ин. Свяжи мне лучше перчаточки такие модные. Без пальчиков.

Инесса. Они сто лет назад модными были. У лотошниц с пирожками. Ладно, свяжу.

Любочка. Правда? Вот спасибо! (Подбегает к Инессе, целует.)

Инесса (чуть отстраняясь). Ох и глупая же ты, Любка. Ладно, хорош телячьи нежности разводить. Магда? Вилка? Ну?

Виола (снова подходит к Магде, протягивает мизинчик). Магд, ну извини. Ну прости… Давай, а? Мирись, мирись, мирись и больше не дерись.

Магда (протягивает мизинчик). На, подавись.

Инесса. Вот и замечательно. Итак. На повестке дня вступление в партию, что уже само по себе печально.

Любочка. А я вас, девчонки, не пойму. Это же как в Интернете. Ну, как в сообщество вступить. Зашел-вышел. Что мы теряем?

Инесса. Думаешь? Зашел-вышел?

Любочка. А чего? Меня знаете сколько в друзья добавляло, а потом удаляло. А я что, нормально. Свобода выбора. Демократия. Этот, как его. Плюрализм.

Инесса. Дура ты, Любка. Тут, знаешь, если из друзей удалят, то уже не виртуальным гробиком запахнет. Короче… Мы в партию вступаем. И это не Интернет. У кого есть мнение?.. Боже, откуда во мне этот слог?

Магда. Гены, Инка. И память историческая.

Инесса. Вот именно что историческая. Так вот, генофонд, вступаем в партию. Вопрос. Оно нам надо?

Виола. Ну я думаю, хуже не будет, если нас проспонсируют.

Любочка. И Колька, может, сивуху пить перестанет. Он же у меня нежный. Ему нельзя пить плохое. Почки, печень.

Инесса. Так, ну с вами всё на уровне колготни и рейтузов. Магда?

Магда. С одной стороны мне плевать, конечно. Я и в «Женскую» только под восьмое марта вступила. Они тогда неплохие наборы косметики и кастрюль раздавали, но что-то не пойму, откровенно… А зачем всё это нужно?

Инесса. Вот и я не пойму. Каким-то тут паленым пахнет. А позовите-ка, девочки, Тулуза. Неплохо бы и его мнение узнать.

Виола. Я сейчас.

Магда. Стоять!!!

Любочка. Девочки, давайте я.

Инесса. Давай. Только без портретов там.

Любочка выбегает.

Инесса (Магде и Виоле). Слушайте, хватит уже. А то я вам таких саванов навяжу, закачаетесь. Ты, Вилка, конечно, паршивка. Нет в тебе солидарности. Но и ты тоже хороша. (Магде.) Ни вашим, ни нашим. Или замуж за него выходи, или делись. Сама знаешь, как в городе с мужиками. Я по-бабьи Вилку, кстати, хорошо понимаю.

Магда. Так ты поэтому не пускала меня за ними сходить?

Инесса. Меньше знаешь – крепче спишь.

Любочка приводит Тулуза.

Инесса (Тулузу). Ну, а ты что скажешь?

Тулуз. А что сказать? У меня кисти, палитра. А тут Виола пришла. Я смотрю на нее. И вдруг началось. Я что, виноват? Это ж творческий процесс. Чувствую – надо. Писать могу. Работать. Начал с платья, конечно. Но вижу, мешает. Силуэт рыхлый какой-то. Размытый. Говорю, обнаженной попробовать надо. Вроде как Афродитой. У нас ведь, у художников, не сразу. Чтоб распознать силуэт – его из волн выцепить надо… А жарко ведь в мастерской. Ну я и разделся. По пояс… У меня такое раз в месяц, кстати, только бывает.

Магда. Вот, вот.

Инесса. Это всё?

Тулуз. Не всё. Я ведь проработать объект должен, прочувствовать, иногда даже прощупать, пропальпировать, можно сказать. Аккуратно, конечно же. Кистями, так сказать, огладить. Оттенки поближе увидеть. Вот, подошел. Пропальпировал. А тут – Магда ворвалась. Ну и получилась такая вот нелепица. Экспрессионизм, в некотором смысле. Извини, Магд. Неправильно ты нас поняла.

Магда. Кисть зато хороша была. С палитрой. Я тебе сейчас всю харю располосую!

Инесса. Так! Всё! Магда, успокойся! Глаза ему потом выцарапаешь… Тулуз, я не это хотела спросить. Ты насчет Элки что скажешь?

Тулуз. Сука она. Ее только черной гуашью писать. При лунном затмении.

Инесса. Это мы все знаем. Что по поводу вступления в партию?

Тулуз. Ну что… Если выставку, конечно, сделают. Авторскую… Биеннале.

Магда. Ты пил, что ли, сегодня? Какое биеннале?

Тулуз. С портретами.

Виола. Ой, лучше не надо. Там такое…

Магда. Какое там – такое?!

Инесса. Да спуститесь вы все на землю уже! Конкретный вопрос. Тулуз, твое мнение по поводу вступления в партию?

Тулуз (загибает пальцы). Кисти очень нужны. Беличьи, желательно. Неплохо б, конечно, из соболя американского или египетского мангуста, но можно и не разевать варежку. Что еще? Охра венецианская, лак-гаранс, лазурь берлинская. Ватман, картон бристольский… Это для себя. А для «Мулен Руж» – материал для декораций. Погрубее. А то мельница уже вся перекосилась. Погода все-таки не французская…

Инесса. Ты издеваешься?

Тулуз. Просто знаю, чем это всё закончится.

Любочка. Чем, Тулузик?

Тулуз. Ничем. Кто мы, так – масло на холсте страны. Размажут нас. Но я, в принципе, не против. Мне терять уже давно нечего. Я и так всё потерял. С другой стороны, а вдруг и правда… (С надеждой.) Не кинут в этот раз.

Инесса (задумчиво). Художества пошли. Шиза… Иными словами, все как бы «за», я правильно поняла?

Любочка. Как бы – да.

Магда и Виола (вместе). Ну да. (Быстро и недовольно переглядываются.)

Инесса (неожиданно). А я вот против.

Виола. Ты чего это, Ин, надумала? Ладно, ты со свитерами и азотным комбинатом. Магда вон на фабрике. Ну, Тулуз еще как-нибудь пробьется. Кинотеатр, в конце концов, есть, афиши клепать будет. Любка вообще всегда, то полы у кого помоет, то постирает. А я что?

Магда. А ты на панель! Портреты с тебя рисовать будут!

Инесса. Цыц, девки. Да, я – против. Потому что не понимаю, что происходит. Но вас большинство. И я одна к четырем получаюсь. Как свеча к букету на кладбище. Короче, я вас, бабы, (смотрит на Тулуза) понимаю. Голосовать будем?

Виола. Да ну его. И так всё понятно. Руки еще тут поднимать.

Магда (с сарказмом). Вот именно. Ты ж по ногам в основном, да, Вилка?

Инесса (усмехается). А что, отличная идея. Задираем? Кто – «за»?

Три правых ножки с подвязками от спонсора взмывают вверх. За ними неуверенно тянется рука Тулуза. Она в рукаве телогрейки.

Инесса. Раз, два, три, четыре. Кто – «против»? (Танцовщицы опускают ножки, а Тулуз – руку.)

Правая ножка Инессы взлетает вверх. На ножке – роскошная ажурная подвязка.

Инесса (задумчиво ставит ножку на стул). Что ж, воздержавшихся, как я понимаю, нет. Короче, вердикт, как грится, такой. Решение принято непростым большинством. Вступаем. С другой стороны, на свитера и правда особо не проживешь.

Тулуз. Сюрреализм, сплошной сюрреализм…

Падает «тюремный» занавес.

Затемнение.