Текст книги "Оттенки гиперреализма"

Сцена восьмая
Культурное наследие

Кабинет Элеоноры Ласковой.

Элеонора Ласковая, Инесса, Магда, Виола, Любочка и Тулуз сидят вокруг круглого стола. Пьют чай.

В кабинет деловым шагом входит Представитель. В руках у него неизменный кожаный портфель с блестящими замками. Дамы поднимаются навстречу гостю. Тулуз сидит не шелохнувшись.

Представитель. Добрый день, сударыни. Ну-с, как ваши дела? Что надумали?

Элеонора Ласковая. Альфред Германович, (помахивает заявлениями) решение принято единогласно! Все – за!

Представитель (улыбаясь, ставит портфель на стул и берет заявления в руки). Ай, молодчинки какие! Впрочем, я и не сомневался. (Внимательно просматривает заявления.) Ну что ж, милейшие, надо бы такое большое событие отметить. Вы как?

Инесса (вытягиваясь и отдавая честь). Всегда! Близость должна быть близкой, а партия – партийной.

Представитель. Очень хороший лозунг! Отличный. Я его, с вашего позволения, на Съезд вынесу.

Инесса. Несите.

Тулуз (сидя). Мы еще что-нибудь в таком же духе придумаем.

Представитель (ко всем). Минуточку… С вашего позволения…

Говорит что-то в трубку мобильного телефона, после чего несколько человек в однотипных костюмах вносят пакеты с алкоголем и закуской.

Элеонора Ласковая (подхватываясь). Ставьте прямо на стол. Мы сами, сами…

Элеонора Ласковая и танцовщицы расставляют тарелки и бокалы на круглом столе. Вытаскивают из пакетов с изображенными на них сердцами гостинцы. Однотипные молча покидают помещение.

Элеонора Ласковая. Ой ну что же вы, Альфред Германович. Не надо было.

Представитель. Это мелочи, Элеонора Ивановна. Партия заботится о своих членах.

Любочка. А нам удостоверения выдадут какие-нибудь? Ну, что мы в партии?

Представитель. Обязательно, родная вы моя. И удостоверения, и значки. Майки с эмблемами будут. Пакеты.

Виола. А скажите, нам теперь льготы какие-нибудь полагаются?

Представитель. Этого, милая моя, пока не предусмотрено. Но мы над этим плотно работаем. Полагаю, в следующем году будет внесен законопроект о льготном обслуживании партийных работников. Туда, естественно, и транспортные услуги войдут, и медицинское обслуживание, и образование. Наш блок печется о своих членах. О своих близких. Мы же не какие-нибудь пустозвоны говорящие. Мы только за дела. А дела у нас – конкретные.

Тулуз. Это точно.

Представитель (кидает беглый оценивающий взгляд на Тулуза). Да, да, Тимофей Палыч! Мы верим в «Близость»! Мы верим в себя!

Тулуз. Главное на сходки свои не забудьте позвать, а то мы по политинформации соскучились.

Представитель. Непременно!

Выстреливают бутылки с шампанским. Бокалы наполняются. Все стоят в ожидании ёмкого тоста.

Представитель (подняв бокал). Ну что ж. Как говорится – за наших новых членов, которые, полагаю, окажут посильную помощь в созидании и развитии нашей многонациональной и многополовой партии. Партии, которая дала стране всё – свободу, единство и право на выбор. Партии, давшей кров и хлеб, благосостояние и уют, защиту и заботу о каждом гражданине великой страны! Ура!

Дамы. Ура! (Чокаются.)

Инесса. Про многополовую это вы хорошо!

Тулуз. Про алкоголь забыли.

Представитель. Что?

Тулуз. Кров и хлеб, наркотики и алкоголь.

Инесса с Магдой смеются. Представитель недоуменно смотрит на Тулуза.

Представитель. Что вы хотите этим сказать?

Тулуз. Так ведь свобода. Вы же ее сами дали. Кому хлеб, кому – по венам.

Представитель. Нет, дорогой мой, (ставит бокал на стол) вот с этим мы боремся и будем бороться. Беспощадно! Ибо нация не должна пропасть и быть стертой с лица земли. Это – пороки. Это – не свобода. Вот походите на наши собрания, сами поймете. Странно, вроде бы художник, а так темны… Ведь сколько их сгорело в этой пагуби, сколько в яду потонуло, сколько скоропостилось. Вашего брата, прежде всего. Мотрек опять же ваш.

Тулуз. Умерло, да, много. Только сдается мне, что так они бы еще раньше, как вы удачно выразились, скоропостились. Лотрек, так он бы в нашем крае и двух картин не написал.

Представитель. Обязательно ходите к нам на собрания. Обязательно. Считайте это моим официальным приглашением.

Тулуз. Вроде как в клуб анонимных алкоголиков?

Представитель. Мне просто кажется, вы не очень правильно понимаете смысл термина – «свобода».

Тулуз. Хотите об этом поговорить? Я вот иначе думаю. Калорийный алкоголь в нашей стране можно заменить только тяжелым наркотиком. Главное, конечно, чтоб посуда чистая была, но это уже, конечно, кому как повезет. (Садится за стол.)

Элеонора Ласковая. Да что это на тебя нашло, наконец, Тулузик! Потом, всё потом! Давайте праздновать! Он, Альфред Германович, не с той ноги, видимо, встал. Простите его.

Тулуз (начинает есть). Да уж. Точно, не с той. Мне вообще последнее время кошмары какие-то снятся.

Представитель. Да за что ж его прощать. Мы теперь с ним единое целое. Возьмем, так сказать, на поруки. Подарим краски. Холсты. И все заблуждения из головы выйдут. Скажете тоже. Наркотики, алкоголь. И как вам такое в голову только пришло?

Магда. Это он так просто сказал.

Виола. Просто так он.

Тулуз. Собственно, да. Просто. Так. А краски, кстати, когда будут?

Представитель. Со временем, родной вы мой человек, со временем. Страна только-только с колен подниматься начала. Борьба идет. Строительство. А дело ведь это серьезное. (Любочке.) Вот вы чем собираетесь заниматься?

Тулуз. Ну, я так и предполагал.

Любочка. Как это чем, Альфред Германович? Танцевать, естественно. «Мулен Руж» в порядок приводить. На мировой рынок, может, даже… ну, как вы говорили…

Представитель. Вот это правильно. А что это мы стоим все? Вон Тимофей Палыч давно уже за обе щеки уминает.

Тулуз. Пытаюсь успеть. Пока обо мне партия печется.

Представитель. А давайте-ка и мы присядем. А то получается, будто мы у Тимофея Палыча в незваных гостях.

Тулуз. Это вы верно заметили – присядем. У вас приступ юмора?

Элеонора Ласковая (Тулузу). Ты невыносимый сегодня!

Представитель. Не ругайте его, Элеонора Ивановна. Он просто голодный.

Тулуз (остервенело откусывает колбасу). А голодный художник – маньяк.

Все присаживаются, накладывают в тарелки еду.

Представитель (ставит портфель у стула, садится, накладывает на тарелку мяско, салатики с колбасами и настороженно поглядывает на Тулуза). Извините, милые мои, я тоже с утра не ел. Весь в мыле. Культурное наследие – оно же жертв требует. Самоотдачи. Порой придешь домой, рубаху скинешь, а она насквозь…

Тулуз. В крови.

Представитель (чавкая). А?

Тулуз. Колбаса в крови.

Представитель (откидывается на спинку стула). А? Да. Моя любимая. Кровяная. Можете, конечно, не кушать, это на любителя. А я вот ее с детства обожаю. Тяжелое, кстати сказать, детство было. Без деликатесов. (Обращается ко всем.) Помню, придет отец с работы. Развернет газету. А там она. А запах – пальчики оближешь!.. Отец у меня тогда партсекретарем на Микояновском мясокомбинате работал. Ну, который недавно в имени Корнилова переименовали. Тяжеленная работа была, доложу вам. На разрыв. Аж кости трещали… (Ловит заинтересованные взгляды.) В смысле соли у отца были. Хрустел сильно…

Тулуз (поперхнувшись). Да, Германыч, ну вы зажигаете сегодня. Что не фраза, то афоризм. А, скажите, предок ваш, он на мясобойню по заблуждениям, естественно, пошел?

Представитель. Ну, тогда все по заблуждениям, вы же знаете. Времена такие были.

Тулуз. А там что, зарплату колбасой платили?

Представитель. Бывало, да. Бывало и так.

Инесса. Очень интересно. А чем же тогда партсекретарям на азотном комбинате выдавали?

Представитель (пожимая плечами). Вот уж не знаю, откровенно говоря.

Тулуз. Ничего, выкручивались как-нибудь.

Элеонора Ласковая. Тулуз?

Тулуз. Да?

Элеонора Ласковая. Жри, мой мальчик.

Тулуз. Жру, мамочка.

Представитель (облизывая пальцы). Да, так вот. К делу. Вот вы, милые, танцевать хотите. «Мулен Руж» восстановить. Это правильно.

Магда. Вообще-то реставрация – это ваша идея была.

Представитель (задумчиво). То-то и оно, то-то и оно… Но…

Элеонора Ласковая (испуганно). За это время что-то изменилось, Альфред Германович?

Представитель (сыто отрыгивая). Многое что, Элеонора Ивановна. Очень многое. Жизнь течет, реки вспять разворачиваются…

Тулуз. Люди тонут.

Представитель. Да, к сожалению, тонут. Но вот партия растет и ширится, и с курса своего не свернет. Так что «Мулен Руж» был, есть и будет!

Инесса. Ну, он уж больше века как есть.

Представитель. Я про наш «Мулен Руж» говорю. Свой, самобытный, с национальным, как принято говорить, колером.

Инесса. «Мулен Руж»? С национальным российским колером?

Тулуз. Вы нам, Германыч, всё больше и больше нравитесь. А как вы нашу самобытность на рынке продвигать собираетесь? Любопытно просто. Где мы и где мировое сообщество? Легче азотный комбинат кому впарить. Вместе с Колчаком.

Представитель. Вот, милейший, вот! Впарить! Так мы страну и разрушили. А надо не впаривать, а продавать товар. Новый, самобытный. Исконный.

Любочка. Но ведь «Мулен Руж» – это не наш товар.

Представитель. Да, не наш, но надо сделать, чтоб стал нашим. С русскими березками, кокошниками.

Тулуз. Олимпийским мишкой и прочей фауной.

Виола. Это мультик какой-то. Я сейчас от смеха умру. Как вы себе это представляете, Альфред Германович?

Представитель. По-русски. Вам спонсорство вообще нужно или нет?

Элеонора Ласковая. Конечно, нужно, Альфред Германович. Не слушайте их. Диссидентов этих. Своего счастья не знают.

Представитель. Ну, диссидентство мы в партии искореним, не сомневайтесь.

Тулуз. Искоренили уже один раз.

Элеонора Ласковая. Тулуз, да что вообще с тобой творится?! Какая тебя оса ужалила?

Тулуз. Телевизионная. Как не включу этот ящик – меня трясти начинает. Радуюсь только, когда они копыта отбрасывают, а я некрологи читаю. Только жаль, маловато их – некрологов. Ничего же ровным счетом за последние годы не изменилось, только хуже стало.

Магда (поглаживает его руку). Успокойся, милый.

Представитель. Тимофей Палыч, друг-человек, что же вы тогда в партию вступили? Я вас, откровенно говоря, не понимаю. И не смотрите вы этот телевизор! Выключите его. Лучше меня послушайте. А я плохого не посоветую. А телевизор – это так, реклама.

Инесса. Точно. «Ваниш» – интеллектуальная формула идиотизма.

Тулуз. За компанию я вступил. Чтоб остальных не подставлять. Вы же реставрацию вначале обещали, а тут опять кокошники какие-то начались. И не реклама это – а пропаганда.

Представитель. Какое опять? Какая пропаганда? Тулуз Палыч? Это новация – проект русского «Мулен Ружа», так сказать. А не хотите кокошники, выносите на совет свои предложения. Мы за плюрализм. Всегда проголосуем. В конце концов, это и «Кантри» может быть. Сейчас модно дружить. У вас у самого есть предложения?

Магда. Нет у него предложений.

Тулуз. Есть. Робы с нашивками, а мы на шконках канкан танцуем. А «Кантри» не прокатит. Не исконное. И вообще, мы скоро коней с вашим благосостоянием жевать начнем. Что касается «Кантри» – так там ковбои. А они на конях быков ловят. А какие из нас ковбои? Где у нас быки? Одни голодные индейцы со стрелами остались. У нас лассо на бельевые веревки пошли. Нет у меня предложений, Германыч. И не будет. Права Магда. Вещайте.

Представитель. Странный вы. И сравнения эти ваши… Но, понимаю, с другой стороны… Творческая интеллигенция. Ладно, дамы, вернемся к моему предложению. Или, может, кто с идеей какой выступить хочет?

Инесса. Я тут подумала, Альфред Германович…

Представитель. Слушаю вас внимательно.

Инесса. Может, ну, как в индийских фильмах? (Складывает ладони домиком, держит импровизированный шалашик под подбородком, ходит головой влево-вправо.) Джимми, Джимми, Джимми. Ача, ача, ача.

Тулуз. Или вот еще что, извините, совсем забыл. При национал-социалистах, например, канкан танцевали с симпатичными крестиками на шапочках. Для разнообразия можно попробовать.

Представитель (внимательно смотрит то на Инессу, то на Тулуза). Больше предложений, я так понимаю, нет?

Элеонора Ласковая подхватывает два куска кровяной колбасы и быстро засовывает один Инессе в рот. Тулуз ловко успевает увернуться от второго, но идей на обсуждение больше не выносит.

Любочка. Вы рассказывайте, Альфред Германович. Кокошники – это очень интересно.

Представитель. Ну, что ж… для начала мы, конечно же, отреставрируем здание. Бригад у нас много, так что реставрацию проведем в кратчайшие сроки. Программу, думаю, следует поменять. Канкан, конечно же, останется. Куда без него, но надо бы разбавить чем-нибудь исконным. «Березкой», «Барыней», «Калинкой-малинкой», «Казачком». Словом, сделаем этакий русский фейерверк.

Магда. Вы это серьезно сейчас?

Представитель. Вполне.

Любочка. А она долго будет идти, реставрация ваша?

Представитель. Наша, милочка, реставрация долго идти не будет.

Любочка (поправляя). Любочка.

Представитель. Да, Любочка. Так вот – повторюсь, недолго. На подготовительный период: замеры и прочую архитектурную чепуху, думаю, уйдет от силы пару недель.

Тулуз. Бригада из таджиков?.. Кстати, Германыч, как вы вообще себе наших дам в мужском танце представляете? В «Казачке», например? С выходом… И, кстати, я тут подумал, давайте уж сразу на планетарный уровень выходить. Всё как-то посолидней, а то мы с мировым мелочимся сильно.

Элеонора Ласковая. Сколько уже можно!

Тулуз. Сколько нужно.

Представитель (миролюбиво). Ну-ну-ну. Не ссорьтесь. Бригады у нас интернациональные. Материалы немецкие. Спонсорство российское. А «Казачок», кстати, можно и на «Цыганочку» сменить. Тоже, кстати, с выходом. Со временем, может, и с пла-не-тар-ным.

Виола (хлопает в ладоши). Здорово!

Инесса (пережевывая колбасу). Не «Казачок», так «Цыганочка». Как всегда у нас. Пир во время чумки. (Пауза.) Колбаса, кстати, и правда дрянь. Но мерси за экскурс в прошлое.

Представитель. Именно, как всегда. Но гораздо качественней и оперативней. А колбаса на любителя, я предупреждал.

Тулуз. Угу. С кокошниками. (Пауза.) На любителя.

Элеонора Ласковая (Тулузу). С грядущей безработицей кого-то. (Смотрит на Инессу.) Двоих.

Тулуз. Молчу.

Инесса. Жую.

Представитель (в легком замешательстве). Единственное…

Элеонора Ласковая. Да, да, Альфред Германович, говорите. Что же вы замолчали?

Представитель. У меня к вам просьба небольшая будет. Думаю, вам это даже где-то выгодным предложением покажется. Все-таки «Мулен Руж» предполагает большее количество танцовщиц. А у вас четверо уволились. Вот мы и готовы предложить вам на время наших партиек-наставниц. Вы их со своей стороны подучите да и они вас в партийном плане подготовят. Шефство над вами возьмут. Полагаю, подружитесь. Можно сказать, целый боевой отряд у вас будет. В смысле ансамбль.

Тулуз. «Песни и пляски». У нас уже был когда-то такой.

Виола. Чтоб я свое трюмо с кем-то делила? Ну уж нет, Альфред Германович. Тут извините.

Инесса. Да, балетный станок всех не выдержит.

Магда. Я, откровенно говоря, с чужими танцевать тоже не буду.

Элеонора Ласковая (сквозь зубы). Еще как будете. С прискоком даже… Отличная идея, Альфред Германович. Мы согласны. Людей-то в городе нет. Все кадры кто на азотном, кто на шерстомойной. Культурное наследие никого, к сожалению, не волнует в наше время. «Березка», «Цыганочка» – это ж уникальный русский «Мулен Руж» будет!

Представитель. Вот и славно! Значит, договорились?

Элеонора Ласковая. О чем речь, Альфред вы наш Германович! Если за ваш счет, конечно.

Представитель. Ну, естественно, за наш. (Кричит.) Девочки!

В помещение строевым шагом входят четыре женщины в одинаковой форме со значками-сердцами на правой стороне френчей. Вытягиваются во фронт.

Представитель. Знакомьтесь. Роза, Жанна, Нонна и Даша. Лучшие кадры. Почти со сценическими именами.

Инесса. Особенно Даша.

Элеонора Ласковая (с распростертыми объятьями). Проходите девочки, проходите, будем знакомиться.

Магда (с сомнением). Они танцевать-то умеют? (В изумлении показывает на Дашу, напоминающую гренадера.)

Представитель. Если надо – научатся.

Тулуз. А не смогут – заставим. Тем более что вашу «Березку» любой дурак спляшет. «Катюша», и та побойчее будет.

Представитель (Тулузу). Кстати, а вы сами-то как, Тимофей Палыч? Танцами никогда не занимались? Как-то без мужчины, и «Мулен Руж». Вот в Париже… Да и вообще. Вы прямо в середину к ним проситесь. А они будто лопасти.

Тулуз. А я вроде точки, вокруг которой они кружатся, да? А вам, Германыч, мой рисунок еще не понравился. Не, Германыч, я художник, а не плясун.

Представитель. А все-таки подумайте. Должно неплохо получиться. Я серьезно. В вас некий нерв чувствуется, это очень хорошо для танцев. Да и рост неплохой. Размер быстро подберем.

Тулуз. Не льстите. Мелкий подхалимаж здесь не оплачивается.

Представитель. Ну зачем вы так. Я ж от всего партийного сердца.

Элеонора Ласковая. Мы обязательно подумаем над вашим предложением, Альфред Германович. Да, Тулузик?

Тулуз. Да, мамузик.

Представитель. Очень хорошо. Ну что ж, полагаю, вам теперь всем следует поближе познакомиться, а вот мне бы хотелось с Элеонорой Ивановной ряд организационных вопросов обсудить. Не могли бы вы нас, так сказать, для конфиденциального разговора наедине оставить?

Инесса. Для конфиденциального – это мы всегда. Смотрите, краски правильно подбирайте.

Представитель. Не понял?

Виола. Это наше внутреннее, почти профессиональное.

Магда (Виоле, тихо). Ах ты ж стервь такая!

Представитель. Прошу прощения?

Любочка. Это она не вам, Альфред Германович.

Тулуз. Это она мне.

Представитель. А, ну тогда ладно. (Партийкам-наставницам.) Девочки, не подведите. Надеюсь на вас.

Роза (выпрямляя спину). Будет сделано, Альфред Германович!

Все расходятся. Остаются Элеонора Ласковая и Представитель.

Представитель. Ну, Элеонора Ивановна, спасибо вам и от меня, и от всей партии, конечно же. Буду ходатайствовать о награждении вас грамотой. За подписью главы администрации. Правда, он недавно приболел крепко. С ним это иногда случается. Но выздоровеет – обязательно замолвлю словечко. Просто сейчас, боюсь, он меня не очень адекватно воспринять может. Перенапряжение сильное.

Элеонора Ласковая. Ой, Альфред Германович, это такая честь для меня, такая честь. Не знаю, как вас и благодарить.

Представитель (вышагивая и заложа руки за спину). Тут у меня несколько формальных вопросов к вам образовалось, если позволите.

Элеонора Ласковая. Хоть сотню.

Представитель. Скажите, а у вас всё под юридическое лицо оформлено, я правильно понимаю?

Элеонора Ласковая. Конечно. ООО «Мулен Руж». А что, Альфред Германович, позвольте узнать, за вопрос такой странный?

Представитель (легко махнув рукой). Да, чистая формальность. Просто, сами понимаете, чтобы проспонсировать такой грандиозный русский проект – провести в кратчайшие сроки реставрацию, выделить деньги на гонорары, купить новые наряды, мы же это как-то оформить должны. Юридически. То есть куда и на каком основании деньги переводить. Договор надо подготовить. Расчетный счет ваш нужен. Данные Генерального директора, учредителей всех…

Элеонора Ласковая. Ах, ну да, что ж я такая… Генеральная – я. Вы, наверное, знаете. А учредители мы все. Мы ж это всё давным-давно приватизировали.

Представитель. Надо же, как интересно. В равных долях, полагаю?

Элеонора Ласковая (пряча глаза). Почти. У меня контрольный.

Представитель. Вы еще что-то хотели добавить, может?

Элеонора Ласковая. Ну… от остальных у меня доверенности есть. Не знаю, интересно вам это или нет.

Представитель (радушно улыбается). Ну, это же отлично просто. Приятно работать с умными людьми. Знаете, как мы сделаем. Мои люди тогда необходимый пакет документов составят, если позволите, и на подпись к вам. Можете особо не вдаваться в детали. Это всё так, чистая бюрократия. Там вам подписать просто надо будет. Если хотите, за остальных тоже подпишитесь, чтобы от репетиций их не отвлекать. Раз уж у вас доверенности. Бумаг просто много. Сделаете? Это достаточно срочно.

Элеонора Ласковая. Конечно, что за вопрос.

Представитель. Тогда вечерком к вам подъедут, а вы к этому времени подготовьте, пожалуйста, все документы. Ну, классический пакет по вашей компании и помещению… Да, забыл совсем. Это вам в некотором роде аванс. (Достает из кармана бумажник, из него толстую пачку денег, отсчитывает несколько купюр, остальное кладет обратно, прячет бумажник в карман.)

Элеонора Ласковая. Спасибо. А что так немного?

Представитель. Ну это ж для начала только. Всему свое время… Остальное (хлопает себя по карману) через пару деньков… Я просто на время по краеведческим делам отъехать должен… Заметьте, Элеонора Ивановна, эта часть – наличными. Расписочку только подпишите, пожалуйста. Я подготовил. (Берет портфель, открывает замки, вытаскивает лист бумаги и ручку.) Вот, возьмите.

Элеонора Ласковая (удивленно). Но здесь гораздо больше написано. В разы как бы. В сотни раз, если не в тысячи. А мне тут даже на платье не хватит. (В изумлении смотрит то на купюры, то на расписку.) Я не могу, Альфред Германович. Поймите меня правильно. Да еще от имени Гендиректора. Да и без свидетелей. Без коллектива нашего, творческого. Как-то странно это всё, вам не кажется?

Представитель (нежно-нежно). Что ж тут странного? Естественно, тут больше написано. Нужны же какие-то формальные гарантии от вас. Что ж вы думаете, я просто так к вам ездил? Культурные достояния с наследиями на произвол судьбы оставлял? От важнейших дел отвлекался? Вы не переживайте, никакого обмана. Неужели вы думаете, что партия будет обманывать своего преданного партийца? А что без свидетелей, так на то и конфиденциальность. Этими деньгами вы вправе распоряжаться по собственному усмотрению. Вы меня понимаете? (Заглядывает ей в глаза, говорит отчетливо.) По собственному. А как остальные бюрократические, ничего не значащие, бумажки подпишем, так эту расписочку сразу же и порвем. Прямо на ваших изумительных глазах.

Элеонора Ласковая (берет ручку). Ну если на глазах.

Представитель. Только на них. Слово даю. Вы подписывайте, Элеонора Ивановна. Не бойтесь. А я о грамоте походатайствую… Да, такой момент еще. Пусть ваши и наши порепетируют какое-то время в другом месте. Вы ж понимаете. Краской будет пахнуть. Звук дрели. Запах. Шум.

Элеонора Ласковая (занеся ручку над распиской). А где же им репетировать?

Представитель. Ну, скажем, в помещении какого-нибудь завода. Что тут у вас рядом?

Элеонора Ласковая. Шерстомойная фабрика.

Представитель. Та самая? Деникинская? Краснознаменная? Ну вот! Вот! Пока реставрация идти будет, пусть они там и потанцуют. Цеха-то пустующие наверняка есть. Ведь не секрет, что в момент восстановления страны – развала убийственно много.

Элеонора Ласковая. Вы полагаете, Альфред Германович? Убийственно?

Представитель. А как иначе? Без разрушения не бывает созидания… А что до «Мулен Руж», то тут ведь сверлить начнут. Полы новые класть. Разве нашим красавицам до репетиций будет? Разве смогут это выдержать девичьи ушки?

Элеонора Ласковая. А и в самом деле, как это я не подумала.

Представитель. Вот и чудно. И знаете, что. Мне кажется, Тулузу вашему тоже неплохо бы к ним присоединиться. А то как-то… Такой ансамбль, и без мужчины. Да и уж больно нервный он, откровенно говоря. На взводе каком-то. Пусть слегка развеется. Хотя, конечно, если у вас есть кто-то другой на примете…

Элеонора Ласковая. А вы знаете, я тоже об этом думала. Ему было бы полезно.

Представитель. Вы поговорите с ним. Мы ему даже, может, краевую выставку организуем.

Элеонора Ласковая. Обязательно.

Представитель. Вот и превосходно! А что это вы, Элеонора Ивановна, застыли? (Аккуратно, но настойчиво опускает ее руку.) Вы подписывайте, подписывайте, и печать, пожалуйста, не забудьте поставить. Чистая формальность.

Элеонора Ласковая (подписывает, достает из ящика стола печать, дышит на нее). Здесь?

Представитель. Тут.

Элеонора Ласковая ставит печать.

Представитель (легким движением руки подхватывает расписку, прячет в портфель, с шумом застегивает замки). Поверьте мне, потом все в шоколаде будем.

Элеонора Ласковая (мечтательно). Да, шоколад я очень люблю. Особенно пористый.

Представитель. А я вот, знаете, как-то по колбаске больше.

Элеонора Ласковая (в прострации держит ручку в приподнятом кулачке). Голодное детство. Понимаю. Без деликатесов.

Представитель (жёстко). Ручку верните.

Лопасти мельницы с надписью «MOULIN ROUGE» набирают обороты, ускоряются и начинают быстро-быстро вращаться.

Медленно гаснет свет.

Опускается «фабричный» занавес.

На авансцену выходят танцовщицы и партийки в серебристых кокошниках и мини-сарафанах под цвет коры исконных русских деревьев. Звучит унылая «Березка». Все водят хоровод, в середине которого притоптывает обезумевший Иванушка-дурачок. Это – Тулуз.

Затемнение.

Антракт.