Текст книги "Седая оловянная печаль. Зловещие латунные тени. Ночи кровавого железа"

31

Опять что-то не так – дверь в комнату Черного Пита оказалась не заперта. Такая небрежность не в его духе.

Я применил старый прием: схватил щит, ногой распахнул дверь и ворвался внутрь. И опять ничего не обнаружил.

Черт возьми. Сколько шутников в этом проклятом сарае! Я прислонил щит к деревянному косяку, поставил рядом свой увесистый аргумент и подошел к письменному столу. Комната была зеркальным отражением моей. Я сел на абсолютно такой же стул за абсолютно такой же стол.

Полагаю, я услышал шарканье подошв по ковру, начал поворачиваться… Начал, но не закончил.

Что-то обрушилось мне на голову, из глаз посыпались искры. Помнится, я заорал, свалился и долбанулся мордой о стол. Неприятное ощущение.

Вырубить человека не так-то просто: ударишь недостаточно сильно – жертва опомнится и нанесет ответный удар, ударишь слишком сильно – убьешь ненароком. Если нападающий соображает, что делает, он не будет бить по затылку, разве что захочет проломить тебе череп.

Этот удар был нацелен как раз на мой затылок, но я изменил положение, и он пришелся по шее, а затем скользнул по плечу. Бандит достиг цели, вернее, достиг лишь на девяносто девять процентов. С полминуты я еще мог различить какое-то движение рядом с собой, а потом свет померк в моих глазах.

Первой моей мыслью было: надо завязывать, стар становлюсь, удовольствия никакого – одно похмелье.

Мне показалось, что я отрубился у себя дома прямо за столом. Только попытавшись встать, я вспомнил ужасную правду. Меня обступали чужие вещи. Голова кружилась. Я упал, стукнувшись подбородком о край стола, скорчился на полу и изверг съеденное за завтраком. Когда я попробовал пошевелиться, рвота началась снова.

Пока я развлекался таким образом, некто пробежал мимо меня к двери. Я заметил лишь, как мелькнуло что-то коричневое. Но мне было не до наблюдений.

Сотрясение мозга, пронеслось у меня в голове. Я не на шутку перепугался. Бывает, после такого удара что-то там в мозгах сдвигается и не становится на место. Бывает, людей парализует. А бывает, они засыпают вечным сном.

Не поддавайся, Гаррет, ни в коем случае не теряй сознания – вот что говорят врачи. Вставай, Гаррет, наплевать на рвоту. Смелей. Заставь свое тело повиноваться воле.

Беда, что воли у меня осталось кот наплакал.

Все же через какое-то время, собравшись с силами, я пополз к двери. По дороге несколько раз терял сознание, но в целом упражнение подействовало благотворно. Я почувствовал себя посвежевшим, почти бодрым и решил, что в этот раз, пожалуй, не помру. Я настолько воспрянул духом, что даже открыл дверь, прополз еще пару футов и только потом ослабел и опять вырубился.

Чьи-то нежные пальцы осторожно скользили по моему лицу, ощупывали его, как пальцы слепой женщины. Я с трудом пошевелился и на сотую долю дюйма приподнял одно веко.

Моя милочка в белом одеянии пришла мне на выручку. По крайней мере, вид у нее был весьма взволнованный. Губы красотки шевельнулись, но я ничего не услышал и запаниковал: бывает, люди и слух тоже теряют.

Она отскочила – и зря. Я был сильно не в форме, любая улитка могла помериться со мной в беге и выйти победительницей. К тому же ногу мне прищемило дверью. Я попался, как мышь в мышеловку.

– Не уходите. Пожалуйста, не уходите, – слабым голосом взмолился я.

Во мне проснулся сыщик. Пытливый ум вновь принялся за работу.

Она вернулась, опустилась на колени и продолжила ощупывать мою голову.

– Тебе очень больно? – Это был даже не шепот, а тень шепота, но звучал он озабоченно, обеспокоенно. Лицо ее было полно заботливого внимания.

– Я ранен в самое сердце: вы все время убегаете от меня. – Нам, сыщикам, пальца в рот не клади. Мы такие, сразу берем быка за рога. – Я никогда не видел женщины красивее вас.

Лицо у нее прояснилось. Чудно, до чего же женщины любят комплименты, самая твердокаменная и то не устоит. Красавица даже чуть-чуть улыбнулась.

– Кто вы?

Я хотел было признаться ей в любви, но счел это несколько преждевременным. Признаюсь через десять минут.

Она не отвечала. Она просто поглаживала мой лоб и виски и напевала что-то тихо-тихо, я не мог разобрать слов.

Да кто я такой, чтобы задавать вопросы посланнице небес? Я закрыл глаза. Будь что будет.

Она запела чуть громче. Колыбельная, прекрасная и завораживающая. Бог с ними, с делами. Вот она, настоящая жизнь.

Что-то легкое, как пушинка, коснулось моих губ. Я приоткрыл глаза. Она улыбалась. Она склонилась надо мной, ее личико было совсем близко.

Да. И вдруг что-то изменилось. Она вскочила – и была такова. Раз – и нету! Я не успел преодолеть слабость и повернуться – она уже испарилась.

По коридору затопали шаги, сначала деловитые, потом торопливые.

– Гаррет! Что стряслось?

Теперь Черный Пит стоял на коленях около меня. Слабое утешение: предшественница его была куда привлекательней.

– В твоей комнате… меня съездили по башке, – просипел я.

Он распахнул дверь и кинулся внутрь. У меня хватило соображения выдернуть ногу. От этого я устал так, словно вкалывал целый день.

Из комнаты выскочил Питерс, в руке он сжимал лист бумаги:

– Все перевернуто. Но вот оно, завещание. Какого еще черта им могло понадобиться?

– Полагаю, искали именно его.

Он сердито взглянул на меня:

– Ты все там заблевал.

– Ничего не поделаешь, у меня не было выхода.

– Если приходили за завещанием, почему не взяли его?

– Я упал лицом на стол. Чтобы достать завещание, нападавшему пришлось бы передвинуть меня. Я мог очнуться. Он выскочил, когда я начал приходить в себя. Кто мог подслушать наш разговор?

– Кухарка и Кид не могли: они были наверху со стариком. Уэйн хоронил Снэйка, Хокеса и Тайлера.

Питерс помог мне сесть.

– Кстати, куда вы дели тела?

– Их оттащили к колодцу: там прохладней. А какая, собственно, разница?

– Значит, остается Чейн. Или Деллвуд, если предположить, что он вернулся.

– Чейн, скорее всего, ходил смотреть, как обстоит дело с пожаром в конюшие, хотел попробовать спасти уцелевшие вещи.

– Это был не призрак. И не оживший труп. Третий труп нашли?

– Не было времени искать.

– Так он сам нас найдет.

Я поднял руку, ухватился за Питерса и с его помощью поднялся. Держась другой рукой за стенку, я смог принять вертикальное положение.

– Что с диагнозом?

Страшно болела голова, я даже перестал чувствовать ожоги. Правду говорят: нет худа без добра.

– Они искали тебя, хотели рассказать…

– Расскажите вы.

– Генерал уволил меня и Кида. Мы ему прямо заявили, что никуда уходить не собираемся.

– Похоже, вы также не собираетесь рассказать мне об этом паршивом диагнозе.

– Не хочется говорить: в это трудно поверить.

Ясно. Но все-таки я позволил Питерсу свести меня вниз, привалился к ограде фонтана и, с трудом удерживаясь, чтобы не упасть, дождался появления Морли и остальных.

– Что, без демонолога не обойтись? – обратился я к ним.

– Не смотри на меня так, – запротестовал Морли. – Я не виноват.

– Вид у тебя обалдевший.

– Обалдеешь с этими привидениями. Хуже вампиров и оборотней. У меня просто руки опускаются.

– Ты прав.

Морли не хотелось верить, что мы имеем дело со злыми духами. Я тоже не был готов к этому. На карту поставлено наследство – при чем тут всякая чертовщина? Не первый случай, когда вину за кровопролитие сваливают на каких-то сомнительных призраков.

Но Хокеса и Брэндона убило не привидение. Не привидение устраивало мне ловушки, пыталось зарубить меня топором, спалить в конюшне и продырявить мне башку.

Все уставились на меня, как на командира, ожидая решительного слова.

– Голова разламывается, – сказал я. – Морли, ты останешься на ночь, не бросишь меня?

– Все время боялся, что ты попросишь.

Это у него такая милая манера соглашаться.

– Я заплачу, – пообещал я.

– Каким образом, если у старика нет ни гроша?

Я не стал говорить, что получил приличную сумму авансом. Хотя было столько расходов, от нее, наверное, немного осталось.

– Что-нибудь придумаем. Как он воспринял все это?

– Мягко говоря, без восторга.

Я посмотрел на доктора:

– Значит, естественной причины болезни найти не удалось?

Пожалуйста, о, пожалуйста!

Он помотал головой:

– Во всяком случае, ничего мне известного у генерала нет. Но пригласите демонолога. Черт возьми, я сам за ним пошлю. Прежде всего надо разгадать эту загадку. Если сверхъестественной причины не окажется, позовите меня снова. Для меня как для врача это будет хорошей проверкой.

Морли лукаво улыбнулся:

– Вы, ребята, оба должны постараться. Вы на этом карьеру сделаете. Стоун откроет и опишет неизвестную науке болезнь, а Гаррет поймает убийцу, который в десять раз умней его.

– Моя задача куда проще, – проворчал я. – Всего лишь продержаться до тех пор, пока останется только один подозреваемый. – Головная боль доконала меня вконец, а это не улучшает характер. – Доктор, у вас есть что-нибудь от головы?

– В чем дело?

Я рассказал ему.

Он настоял на осмотре и дал обычные при сотрясении мозга советы. Может, он был не совсем жуликом. Вообще-то, я весьма низкого мнения о врачах и юристах, и основано это мнение на собственном горьком опыте.

Стоун приготовил мне старую добрую микстуру с отвратительным вкусом, настоянную на ивовой коре. Проглотив ее, я воспрянул духом и решил, что могу жить дальше.

– Питерс, скоро ужин. Парни, должно быть, проголодались. Сведи их с кухаркой. А я загляну к генералу.

Питерс хмуро поинтересовался, не желает ли кто поужинать. Плоскомордый и Стоун, конечно, не отказались, а Морли все равно оставался ночевать.

Поднимаясь по лестнице, я вспомнил о Деллвуде. Я предложил ему отправиться в город в карете, неужели он до сих пор ждет, мерзнет на улице вместе с кучером?

Дождь не переставал. Я посочувствовал Уэйну и Чейну. Хотя последнему меньше. Прихлопнули бы его поскорей, этого Чейна.

– Прогони его, – хриплым голосом велел генерал Киду, когда я без стука вошел в кабинет.

Кид взглянул на меня.

– Боюсь, не получится, сэр, – ответил он простодушно, но с насмешливым блеском в глазах и отвернулся к камину, чтобы скрыть улыбку.

– Вы слышали диагноз, генерал? – спросил я.

– Мистер Гаррет, я не просил вас вмешиваться в мою жизнь. Я вас нанял, только чтобы найти вора.

– И убийцу. И предполагаемого убийцу, который охотится за вами. Следовательно, сохранить вашу жизнь – часть моей работы. Для этого мне необходимо выяснить, каким способом вас пытаются убить. Первое предположение было – яд. Но я ошибся.

Он казался удивленным. Возможно, они не сказали ему. Наверное, он разбушевался и вел себя так несносно, что они сочли за лучшее ретироваться побыстрей.

– Мистер Дотс – специалист по ядам. Доктор Стоун – лучший специалист по тропическим болезням. – Немножко преувеличить не помешает. – Они говорят, вы не отравлены, разве только каким-нибудь чрезвычайно редким, экзотическим ядом, о котором Морли не слышал. Вы также не страдаете ни одной известной медицине болезнью, хотя доктор нашел у вас анемию и разлитие желчи. Вы болели малярией, генерал?

Думаю, Стэнтнора невольно тронуло, что люди так хлопочут, несмотря на его скверный характер.

– Да. На островах трудно было уберечься от нее.

– В тяжелой форме?

– Нет.

– Вы принимали хинин? Врач говорит, что ваш недуг может объясняться злоупотреблением некачественным хинином.

– Нет!

По телу генерала прошла судорога. Опять приступ. У него больное сердце?

Приступ был легким. Кид не успел добежать до старика, а судороги уже почти прекратились.

– Нет, – проскрипел генерал, – нет, мистер Гаррет, никаких лекарств. Если и предлагали, я отказывался.

– Так я и думал. Но мне необходимо было уточнить, прежде чем я скажу вам мнение экспертов.

– К чему они пришли?

– На вас наслали порчу.

– Что?..

Этого он не ожидал. Кид тоже застыл, разинув рот.

– Причина вашего недуга – сверхъестественная. Ваш враг – призрак. Или кто-то, кто наслал на вас злого духа. Питерс говорит, что таких врагов у вас нет. Доктор Стоун говорит – покопайтесь в своем прошлом.

Мне никогда не пришло бы в голову, что это возможно, но цвет лица у старика стал еще хуже. Просто катастрофически. Кожа его покрылась каким-то пепельно-серым налетом.

Что-то было в его прошлом. Темное пятно, не известное больше никому, нечто ужасное, призрак, который мог подняться из могилы, чтобы восстановить справедливость. Черт возьми, лачужка Стэнтноров была обязана иметь кошмарное прошлое, какое-то тяготеющее над ней проклятие, иначе картина была бы не полной.

– Лучше нам обсудить это, – сказал я. – Придется приглашать специалистов. – Я выразительно глянул на Кида. Старик не захочет признаваться в старых грехах на глазах восхищенной публики. – Демонолога, заклинателя бесов, медиума или колдуна, чтобы вступить в общение с духом.

Ох уж этот Кид – с места не двинулся, туп как пень.

Генерал собрался с мыслями и только тогда заговорил.

– Убирайтесь, Гаррет, – сказал он.

– Я вернусь, когда вы будете готовы к разговору…

– Убирайся. Оставь меня. Пошел прочь из моего дома, из моей жизни…

У него начался новый приступ, на этот раз тяжелый.

– Эй, позовите доктора! – крикнул Кид.

Но на лице его я не заметил раскаяния. Он не сожалел, что позволил довести старика до такого состояния.

Странные они все люди.

32

Я отправился в кухню. Кухарка была одна.

– Вам нужен помощник?

– Явился еще что-нибудь вытянуть из меня? Не подъезжай, парень, я тебя насквозь вижу. Тебе что-то нужно, но на сей раз я и рта не раскрою. Нечего в чужие дела соваться.

– Конечно.

Я закатал рукава и с отвращением взглянул на кучу грязной посуды. Нет на свете ничего хуже мытья посуды. Но я притащил от плиты котел горячей воды, налил ее в раковину, добавил холодной и бесстрашно принялся за работу. Десять минут прошли в молчании. Я ждал. Она не сможет долго сдерживать свое любопытство.

– Вы были в комнате, когда осматривали генерала. И что вы думаете?

– Старик прав, этот докторишка в самом деле обманщик. – В тоне ее не было уверенности, одно лишь беспокойство.

– Думаете, он ошибается?

– Да он сумасшедший, если верит в это. Здесь нет ни призраков, ни привидений.

– Три трупа.

Она поперхнулась. Именно это внушало ей сомнение. Если бы не появление ходячих покойников, она и внимания бы не обратила на слова доктора Стоуна.

– Все твердят мне, что у генерала нет врагов, способных на убийство. Нет ни у кого и мотива пытаться ускорить его смерть, несмотря на величину поместья.

– Не много от него останется, от этого треклятого поместья. Ей-богу, старик заразил все вокруг.

Кухарка говорила слабым голосом. Да, она уж не та, что прежде, живет своей внутренней жизнью, у нее пропала охота вмешиваться в творящиеся кругом безобразия.

– Если сегодня никто не убивает генерала, не пытает его мукой медленной смерти, не держит на краю бездны, может, это дело рук призраков прошлого? Что-то мне подсказывает – искать нужно во времени до его отъезда в Кантард.

Она ворчала, беспорядочно расшвыривая вокруг себя кухонную утварь, но ничего вразумительного я не услышал.

– Что с ним случилось? Я слышал только о смерти его жены. Не тут ли таится разгадка? Ее родители… Дженнифер рассказала мне, что они были из могущественной аристократии, но имен она не знает. Осталось ли после них наследство? Или было какое-то проклятие – до седьмого колена?

Кухарка не поддавалась и упорно хранила молчание.

– Не были ли они вовлечены в заговор Синих, направленный против Кенрика Третьего?

– Напридумывал, сам не знаешь, откуда чего насобирал…

– Такая у меня работа, деньги за это получаю. Полагаю, бабушка с дедушкой были-таки вовлечены в заговор. Полагаю, мать Дженнифер очутилась здесь отчасти для того, чтобы спастись от возможных в случае провала преследований. Ей не повезло: заговор провалился, и Кенрик уничтожил всех, даже самых дальних родственников бунтовщиков. Допускаю, что доктор, перепутавший лекарства, действовал по указке короля. Возможно, Дженнифер осталась жива только потому, что у врача не поднялась рука убить новорожденную.

– Ну напридумывал…

Я не реагировал и спокойно ждал, пока она дополнит мой рассказ. Я уже перемыл и вытер целую гору посуды. Не пора ли подумать о смене профессии? Старая становится чересчур утомительной. Я с удовольствием задержался на этой мысли.

– Матушка миссис звалась Чэрон Светлоокая. А папа ее был сам Натаниель Синий Дьявол.

Большой проказник был ее папа Синий Дьявол – душа заговора, злобный негодяй. История гласит, что только вмешательство наиболее влиятельных заговорщиков ограничило его планы свержением короля. Он-то мечтал смести с лица земли весь дом Кенрика, всю правящую династию. Кровавая вражда между ним и Кенриком началась с пустячной детской потасовки.

Чэрон Светлоокая, скорее всего, знала о деятельности мужа не больше, чем обычно знают женщины. Почти до конца она вроде бы и не подозревала о заговоре. Но есть основания считать, что именно благодаря ей заговорщики потерпели поражение: в последнюю минуту Чэрон предупредила короля.

Мы никогда не узнаем наверняка – разве что воскреснет кто-нибудь из мертвых, в живых же не осталось никого. Но вряд ли кому придет в голову воскрешать их. Воскрешать колдуна – опасная и глупая затея, решиться на это может лишь более сильный колдун.

– Мать привела Элеонору сюда, чтобы спрятать ее?

Кухарка пробурчала что-то. Несколько секунд она обдумывала, заговорить или нет. Я добавил в раковину горячей воды.

– Верно, мать привела ее. В полночь. Ну и ночка была, воистину адская. Гром, молния, ветер завывал, как тысячи грешных душ. Чэрон Светлоокая и Стэнтноры состояли в отдаленном родстве. Я забыла ее девичье имя. Фэн… дальше не помню. Дитя насквозь промокло и смертельно перепугалось. Она, как Дженнифер, никогда раньше не покидала родного дома. Совсем юная и очень хорошенькая.

– Тоже как Дженнифер.

– Более робкая, чем Дженни. Дженни может постоять за себя, она настоящая артистка, наша Дженни, меняет обличья, точно платья. Молодая миссис Элеонора была не такова, она и собственной тени боялась.

Я хмыкнул.

– Старый генерал и Чэрон Светлоокая сладили это дельце тут же, в кухне. Я подавала чай и все видела. Они поженили девчушку и молодого Уилла. Ей оставили только имя: так было безопасней. Прошло не больше двух дней, и разразилась буря. Но старого генерала Кенрик не посмел и пальцем тронуть: в те дни армия Каренты держалась только на нем, без Стэнтнора нам не миновать бы разгрома.

Война для меня тогда не много значила. Отец давно погиб, а я был слишком мал, меня забрать не могли. Но я припоминаю, для Каренты настала плохая пора, и все говорили, что вся надежда на старшего Стэнтнора, без него, мол, Венагета разгромит нас.

– Не знаю, будет ли тебе с этого прок, но скажу – по-моему, Чэрон хотела предложить сделку: она выдавала заговорщиков, а ей гарантировали неприкосновенность. Бог знает, добилась ли она успеха. Во всяком случае, она не уцелела.

– Подождите, я запутался, – остановил я ее. – Дженнифер ведь родилась вскоре после того? А у нее еще был старший брат.

– Единокровный брат, не родной… Сын первой жены генерала. Ему пришлось жениться в шестнадцать лет. Она была дочерью служанки. Но тебе это незачем знать.

– Чтобы разобраться в происходящем, мне надо знать все. Тайны убивают. Что сталось с первой женой генерала?

– Их брак продолжался, пока мальчишка не подрос и его не передали нянькам, а затем учителям. Тогда ее прогнали, старый генерал отослал всю семью.

– Они не сопротивлялись?

– Еще как! Но старый генерал откупился. Паренек ужасно напоминал молодого Уилла, особенно когда возвращался после ночки в борделе. Настоящим разбойником он был. Да. Намучились мы с ним.

Непохоже, что она имела в виду обычные юношеские проказы. Видимо, генерал в молодости был отталкивающим типом.

Добрую четверть часа я пытался выудить из кухарки еще что-нибудь. Мне удалось лишь добиться подтверждения, что молодой Стэнтнор был грубым и низким развратником, волокитой, чья жизнь получила какой-то смысл и оправдание только после длительного пребывания в Кантарде.

– Неприятный был парень. Кто мог возненавидеть его настолько сильно, чтобы…

– Нет. – Она говорила всерьез, а не просто увиливала от ответа. – Такова жизнь, Гаррет. Это проходит. По молодости любой может натворить глупостей.

Некоторые продолжают творить их всю жизнь.

– Но люди вырастают. Ошибки юнцов причиняют боль, радоваться и умиляться тут нечему, но никто не унесет такую обиду с собой в могилу и не восстанет из мертвых, чтобы отомстить за нее.

Не знаю. У Стэнтноров и им подобных все наперекосяк. Человек их круга мог счесть себя оскорбленным в случае, который нормальный смертный назвал бы мелкой неудачей.

– Тогда скажите мне, что за призраки одолевают его?

Кухарка бросила работу и внимательно посмотрела на меня. Она вспомнила что-то, о чем не вспоминала годами. С минуту казалось, что она вот-вот заговорит. Но потом она покачала головой, лицо ее стало непроницаемо.

– Нет. Не было этого.

– Чего не было?

– Ничего. Просто жалкая сплетня. К нашим сегодняшним делам отношения не имеет.

– Лучше скажите мне. Вдруг за этим что-то кроется.

– Не хочу повторять сплетни. Не хочу ни на кого возводить напраслину. Все равно к делу не относится.

Я в третий раз наполнил раковину горячей водой и мигом перемыл третью порцию посуды. Держу пари, она много лет не видала столько чистой посуды сразу.

Хоть здесь не подкачал. Спасти жизнь людей я не способен, зато когда дело коснется мытья посуды – тут Гаррет чудеса творит. Ей-богу, пора задуматься о перемене профессии.

Наконец она заговорила:

– От судьбы не убежишь. Генерал по уши втрескался в миссис Элеонору. Она стала его божеством.

Я ободряюще хмыкнул. Кухарка не реагировала, тогда я попробовал спросить напрямую.

– Я и так сказала больше, чем следовало, – гласил ее ответ. – Чужаку не надо столько знать о нас.

Сомневаюсь. Мне казалось, она взвешивает каждое слово и говорит только то, что считает нужным. Следующую порцию выдаст немного погодя, когда решит, что я достаточно созрел.

– Надеюсь, вы понимаете, что делаете. Уверен, ваши секреты помогли бы сохранить жизнь многих людей.

Эх, не умеем мы довольствоваться малым. Жадность нас погубит. Наверное, я надавил слишком сильно. Кухарка обиделась, – в конце концов, она не обязана говорить. Она недружелюбно взглянула на меня и до ужина не проронила больше ни слова, только огрызалась и распоряжалась.