Текст книги "Жар сумрачной стали. Злобные чугунные небеса"

57

Окрестности моего дома встретили меня отнюдь не зловещей тишиной. Ночная жизнь была в самом разгаре, торговля правила бал, политическими дрязгами и не пахло. Я на ходу здоровался со знакомыми. Мое появление особенного внимания не привлекло; и за домом, как выяснилось при беглом осмотре, никто не следил.

Даже миссис Кардонлос – в кои-то веки у нее нашлось более интересное занятие.

Поднимаясь по ступенькам крыльца, я вдруг поймал себя на странном ощущении. Нет, это было вовсе не дурное предчувствие. Скорее, впечатление, что чего-то недостает. Некая пустота, словно возвратившаяся из далекого прошлого.

– Что тут было? – спросил я попугая.

Он продолжал молчать, что в непосредственной близости от апартаментов Покойника было просто невероятно.

Невероятно тревожно.

– Старый хрыч! – позвал я, вставляя ключ в замок.

О чудо из чудес! Дин не запер ни одной щеколды, не навесил ни единой цепочки. Я распахнул дверь и застыл на пороге, прислушиваясь к тишине.

В доме определенно что-то было не так.

Темень, как в сердце священника. Дин не позаботился налить масло в лампу, которая висела в коридоре. Может, хоть в печи огонь еще теплится? Не хотелось бы возиться с кресалом; не то чтобы я не умею с ним обращаться, просто лень. С первого раза наверняка не выйдет, я начну злиться, соседи подумают, что меня режут, и сбегутся посмотреть…

Я нашарил лампу, снял ее с крюка и на ощупь двинулся по коридору в сторону кухни. Ступать старался крайне осторожно: никогда не угадаешь, что Дину заблагорассудится выставить в коридор.

Как ни удивительно, обошлось без травм.

Печь была теплой. Я выгреб тлеющий уголек, запалил кухонную лампу, чтобы найти масло для коридорной. Фитиль надо бы подровнять, но сил нет. Завтра скажу Дину.

Тинни небось кроет меня почем зря. С утра порепетируем извинения.

С лампой в руке я отнес попугая в чуланчик у входа. Он вяло перебрался с моей руки на свою жердочку. Похоже, и птах мой недобитый тоже вымотался.

Я повесил лампу обратно на крюк и ввалился в комнату Покойника.

– Ладно, партнер, выкладывай. Если ты дрыхнешь…

Однако он не дрых. Ничуточки. Ни в одном глазу.

Он просто-напросто отсутствовал.

Я замер с разинутым ртом. Потом слегка очухался, взял лампу и обыскал комнату, будто четверть тонны гниющей плоти можно спрятать под креслом или под шкафом. Разумеется, колдовское, сверхъестественное меня давно не пугает, но это было уж чересчур.

Покойник исчез. Куда? Не мог же он встать и уйти. И Дину его из дома не выволочь.

Никаких следов борьбы. Если бы его похитили, такие следы были бы непременно.

Пропал – и все.

Как ни противно (во всех смыслах), а придется растолкать Дина.

Это у меня тоже не получилось.

На стук в дверь Дин не откликнулся.

– Дин, ты спишь? Надо поговорить.

Я толкнул дверь, надеясь, что меня не встретят потоком брюзжания.

Комната была пуста.

Не то чтобы не прибрана. Именно пуста. Ни клочка одежды, ни обломка мебели.

– Великие небеса! Неужто смылся?

В голове не укладывается. Дин сбежал? Сбежал Дин? Понимаю, Тинни, или Никс, или какая-нибудь Тама Монтецума, но он…

– Что за?.. – вопросил я полумрак с видом провинциального актера-трагика.

Естественно, мне никто не ответил. Пустая трата времени.

Я спустился в кухню и обследовал содержимое шкафов. Заодно приготовил себе поесть, налил холодного пива, продолжил поиски, держа в одной руке лампу, а в другой бутерброд и кружку с пивом.

Ничего. Ни даже записки со словами «милый Гаррет»!

– Ну и черт с вами! – пробормотал я. – Поняли? Идите вы все…

Кое-как дотащился до постели, громко перечисляя тех, кому следовало отправиться по указанному выше адресу заодно с Покойником и Дином.

Как лег, не помню.

58

И как встал, тоже не помню. Первое, что помню, – чей-то стон. Мгновение спустя я сообразил, что стон раздается в моей спальне и что идет он из моей пересохшей глотки. Тут на меня снизошло озарение: больно потому, что солнце светит прямо в глаза. Я лежал и зажмурившись таращился в окно, за которым то ли боги, то ли бесы устроили торжество солнечного света.

Близился полдень. Солнце, казалось, занимало половину неба.

Определившись с местоположением, я попытался понять, с какой стати таращусь в эту нечестивую топку.

Подходящая причина отыскалась сама собой. Под моим окном маршировали сотни идиотов. Очередная демонстрация, трах-тибидох! Дорогие гости, а не надоели ли вам хозяева?

Сотни парней в коричневой форме, все с нарукавными повязками, под разноцветными знаменами маршировали по Макунадо, слаженно выкрикивая речовки, готовые разорвать в клочья не только нелюдей, но и обыкновенных прохожих, имевших неосторожность зачесать волосы на другой бок или нарядиться на иноземный манер.

Скорее всего, моя матушка меня неправильно воспитывала. Несмотря на множество доводов в пользу противного, содержание не имеет значения. В конфликтах верх одерживает тот, кто громче вопит и у кого толще дубинка.

Ну почему все марши проходят по Макунадо? Почему не где-нибудь за городом, на природе? Там бы они никому не мешали, кроме фермеров, мамонтов да лесных эльфов. Честно говоря, хотелось схватить рупор побольше и рявкнуть: «Парни, мы тут спим, между прочим!»

Я опустил штору. Через минуту мне стало полегче. Похмелья вроде не было. Что я вчера пил? Только пиво? Отлично! Но все равно, стоит на время перейти на здоровую пищу…

Спускаясь по лестнице, я вдруг вспомнил, что Дина дома нет. Придется готовить завтрак самому. Брр! Жизнь полна несправедливостей.

Попка-Дурак услышал мои шаги и радостно вякнул. А потом разразился тирадой, из которой следовало, что он – маленький ребенок и не надо его бить.

Вернулся, значит, в исходное состояние? Ну-ну. Я бы его покормил, да что-то настроения не было. Может быть, когда-нибудь…

Я бросил на сковородку несколько ломтиков бекона, поставил греться воду, а сам прошелся по нижнему этажу в надежде углядеть что-нибудь этакое, чего с устатку не заметил накануне. Результат прогулки оказался тот же самый: полный пшик. Ни Дина, ни Покойника. И никаких следов взлома, ограбления или борьбы. Получалось, что мои квартиранты встали и ушли, потому что им взбрело в голову встать и уйти.

Я пожевал бекон, погрыз черствый хлеб, попил чайку, пытаясь сжиться с мыслью, что Покойник мог переехать куда-либо по собственной воле. Если все действительно так и было, это произошло второй раз на моей памяти. В первый раз он добровольно переселился под мою крышу.

Еще лет сто – и он начнет танцевать на улице.

Я поглядел на бочонок с пивом. Заманчиво… Нет, рановато. И дел много.

Дела, дела… Я поежился. Столько всего сразу навалилось…

– Заткнись! – прикрикнул я на попугая, который затянул военную песню из десяти тысяч куплетов; каждый куплет начинался словами: «Сам не видал, но мне говорили…»

Подлив в чашку кипятка, я добавил ложку меда, выбрал булочку помягче (чтоб не поцарапать рабочий стол, если ненароком уроню) и поднялся в свой кабинет.

– Доброе утро, Элеонора.

Дама на картине загадочно улыбалась, как бы доброжелательно укоряя меня за встрепанный внешний вид. То, что она не ответила на приветствие, меня нисколько не удивило.

Попка-Дурак тем временем дошел до куплета про крысючих. Я бы не сказал, что Пулар этот куплет пришелся бы по нраву. Однако попугай выказал подозрительную осведомленность в повадках крысиного народа…

В отличие от него, я со вчерашнего вечера стал относиться к крысюкам иначе. Благодаря Пулар Синдж. Знакомство с нею сделало жизнь терпимее.

– Итак, милая. Покойник смылся для того, чтоб у меня не было проблем с человеколюбцами? Или устал от безделья и решил подыскать себе занятие?

Ну да, устанет он, как же! Он как тот камень из поговорки: не тронешь – будет лежать, мхом обрастать, тронешь – покатится, да недалеко.

Я догрыз булочку, допил чай, сходил за добавкой. По дороге смилостивился, снял попугая с жердочки и накормил чем пришлось. Он мгновенно замолчал.

Вернувшись в кабинет, я устроился в кресле и сказал Элеоноре:

– Вот что со мной случилось.

После чего подробно рассказал о «Черных драконах», Садлере и Краске, Белинде, Шустере, оборотнях, вечеринке у Вейдеров, Маренго Северная Англия и о Таме Монтецуме.

– Что скажешь? Есть между всем этим какая-то связь? Или тут случайные совпадения?

Я нередко излагал свои мысли Элеоноре или Покойнику; оба, как правило, помалкивали, но иногда помогало – куски головоломки вдруг вставали на отведенные им места.

Но сейчас был не тот случай… Я долго вертел-крутил известные мне факты, лупил по ним молотком из старого железа, пытаясь выковать что-то, хоть отдаленно похожее на версию. Однако у меня не выходило. Все предположения были притянуты за уши.

– Есть хорошая теория, – сказал я Элеоноре, – хаотической называется. Дерьмо летает повсюду, а над тем местом, где я как раз стою, идет дождь из дерьма. Я – центр притяжения, фокус интересов… О! А это, часом, не версия ли?

Улыбка на портрете стала дразнящей. Элеонора знала, как я радуюсь, когда кто-то стучится в мою дверь.

Я не всегда слышу стук. В последнее время дверь приходилось часто менять; под конец я поставил самую массивную, какую смог найти. Пожалуй, надо будет повесить колокольчик, чтоб знать наверняка: пришел гость – и ни в какую не открывать.

59

– У тебя что, трехдневный запой был? – осведомился с порога Туп.

– Ты тоже хорошо выглядишь. Вчера встречались. Забыл уже?

– Выходит, за ночь так надрался?

Наверно, у меня и вправду вид слегка помятый.

– Ладно-ладно, я просто не брился.

Я впустил Тупа в дом. Интересно, с чем он пожаловал?

– Ну, хотя бы побрейся для начала.

– Чаю хочешь?

Попка-Дурак сорвался с жердочки и взмыл под потолок, осыпав семечковой шелухой сперва начальника городской полиции, затем и главу дома.

– Можно, я его утоплю?

– Пожалуйста! Готов принести ведро воды. Только чур труп с собой заберешь. – Я провел Тупа в кабинет.

– Хотел сообщить, что узнал Шустер, – сказал капитан, усаживаясь на стул. – А заодно и тебя послушать. Шустер склонен к преувеличениям.

– Что там было преувеличивать?

Я кратко пересказал события минувшей ночи. Забавно: полгода назад я бы ни за что не открыл Тупу всей правды, а теперь… Старею, должно быть, становлюсь слаб на голову.

– Понятия не имею, что все это значит, – закончил я.

– На твоем месте я бы не задавался этим вопросом, пока не найду ответов на другие.

– То есть?

– Чем гадать, что все это означает, выясни, к примеру, почему оборотни напали на Вейдера. Да мало ли других вопросов возникает! Картину, Гаррет, одним мазком не нарисуешь.

Не то чтобы я раньше не слышал этого совета. Однако в словах Тупа был некий подтекст, если хотите, сообщение. Он ненавязчиво напоминал мне, что хватит маяться дурью, пора заняться делом.

Что мне действительно необходимо – так это способ прожить жизнь, не помышляя о работе.

– Так что? Сколько мазков намалевал наш незаметный герой?

Точнее, конечно, было сказать «вымучил».

– Он просил тебе кое-что передать. Но вряд ли ты сильно обрадуешься. В общем, так: из оборотней мы ничего не вытянули. Ничего.

Наверно, у меня на физиономии было написано недоверие. Циник ты, Гаррет; людям надо доверять. И потом, если уж тайной полиции не веришь, кому тогда верить?

– Правда, Гаррет. Прежде чем Шустер вернулся в Аль-Хар, заключенные попытались бежать…

– Я их понимаю, оттуда любой удрать захочет, если он не законченный псих, но как…

– Они оборотни, Гаррет. В мышей они, разумеется, превратиться не могут, зато могут сделаться настолько гибкими, что никакие прутья им не помеха. Вот и…

– Понял. И как мы сразу не сообразили! – Я прикинул возможные последствия, и мне, признаться, поплохело. Если эти твари способны на такое… – Выходит, они снова на свободе?

– Не все. Бежали трое, причем все ранены. Остальные погибли. Шустер приглашает тебя осмотреть тела.

– Татуировки у всех были?

– Откуда ты знаешь?

– Догадался. Дай еще попробую. Татуировка изображала дракона с карентийским военным крестом. Чтоб ее заметить, нужно знать, где искать.

– Ты их видел. – Туп прищурился, будто встревоженный моими познаниями.

– Да. Шустер обещал узнать, что означает эта татуировка.

– По-моему, у него не было времени.

– Думаю, мы имеем дело с наемниками, не наигравшимися в войну.

– Согласен. Ну вот, думал новости сообщить, а вышло, что просто прогулялся туда-сюда. Ты уже все знаешь.

– Гулять полезно для здоровья, полковник. Идем на кухню, вода, наверно, вскипела.

Я не сомневался, что это не все новости. Что-то Туп явно скрывал. С собой вниз я его пригласил по той причине, что в моем доме не принято оставлять гостей без присмотра. Прежде всего это относится к Торнаде и слугам закона. Все они страсть как любопытны и обожают совать нос в то, что их не касается.

На кухне я налил чай. Туп наблюдал за мной, изнемогая от внутренней борьбы.

– Мундир привычнее? – спросил я невинно.

Он пришел ко мне в некоем подобии военной формы; насколько я знал, это недавнее нововведение. Сказать по чести, выглядел Туп… гм… потешно. Не то что человеколюбцы, щеголявшие в схожих нарядах.

– Бюджет у нас маленький, – пояснил полковник Туп, принимая чашку. – Крутимся как можем. Вроде получается.

Об этом, голубчик, не тебе судить. Со стороны виднее.

– Значит, с оборотнями дело швах?

– Угу. Хотя… С Холма потребовали привезти к ним тела погибших. Имен я называть не буду. Сам понимаешь.

Вот что его так терзало!

– А я решил, вы их для меня бережете.

Туп усмехнулся:

– Шайка оборотней привлекла внимание. – И многозначительно ткнул большим пальцем в потолок: мол, даже там.

– О татуировках кто-нибудь знает?

Он пожал плечами:

– Я никому не рассказывал. Пока.

– Ну-ну?

– Хотел посмотреть, заметят или нет. В конце концов, я тупой служака. Мне по долгу службы такими вещами интересоваться не положено.

По-моему, он еще что-то от меня скрывает.

– О новостях сообщишь?

Туп кивнул. Заговорщицки, трах-тибидох!

– Скоро на этот след выйдут гончие сверху.

Большего он сказать просто не посмел.

Перспектива не из приятных. Не люблю чародеев. Опасная они публика. Непредсказуемая. Как адвокаты. К ним ко всем спиной лучше не поворачиваться. Родную мать за ерунду укокошат.

Пусть их. Но будет глупостью не расслышать то, что Туп пытается мне внушить.

– Вы, ребята, меня в последнее время просто избаловали.

Капитан вновь пожал плечами:

– Ты можешь нам помочь. Значит, мы должны как-то тебя заинтересовать.

Ни дать ни взять Чодо Контагью, предлагающий темную аферу.

– А может, мне просто смыться? Мои родичи в деревне живут…

– Откажешься от этакой красоты ради деревенских порток? – Он указал на мой костюм. – Уж прости, но фермером я тебя не представляю.

– Они овец пасут.

– Тогда конечно. Проблем с подружками у тебя не будет.

– По мне, лучше б мы о работе говорили. Интимные подробности давай оставим в покое.

– Как скажешь, красавчик, – ухмыльнулся Туп.

– Договорились. Так что мы решили? Надо определиться, чтоб двойную работу не делать.

– Твоя задача – проникнуть в «Зов».

– Я работаю на Макса Вейдера. «Зов» никуда не денется. А Вейдеры могут. Трое уже погибли, в моем присутствии.

– Железная логика.

– Да? Шустер упоминал, что мы сцепились с Краском и Садлером?

– Прощупываешь меня? – Туп не настолько глуп, как хочет казаться.

– Всего лишь спрашиваю.

– Упоминал. Ты, говорят, спас очередную девицу.

Любопытно. Мне казалось, об этом Шустер должен умолчать.

– Но злодеев ты упустил, – продолжал Туп. – Какой же ты после этого герой?

– Живой. По-моему, за нами следили.

– Для твоей же безопасности.

– Да ну? Чего ж нам никто не помог?

– Я разумел не это. Вместо того чтобы гнаться за преступниками, ты отправился домой. Твой подозрительный дружок тоже отказался от погони. Но у него есть оправдание: он должен был позаботиться о мисс Контагью.

А заодно собственную задницу уберечь.

– И что? – спросил я.

– А то, что за преступниками пришлось бежать другим.

Меня озарило.

– Ты знаешь, где они?

– Безусловно. И мне было любопытно, захочешь ли ты это узнать.

– Я сцепился с ними прошлой ночью. Досталось всем, но я здесь, а они где-то там…

– По-твоему, мы только следили и ничего больше не делали? По ним давно плачет тюрьма. Они потеряли дружбу Чодо, и теперь мы можем устроить показательный захват, на потребу важным особам. При неоценимой помощи добропорядочного подданного Короны. Хочешь стать добропорядочным подданным?

– Ты затем и пришел?

– Почему бы не засветиться, когда успех гарантирован? Пойдем вместе.

– В порядок себя привести надо. Не хочу подмочить твою репутацию своим неприличным видом.

– Если б мою репутацию было так легко подмочить, я бы давно был на пенсии.

– Ясно. Я скоро. Посиди у меня в кабинете, только постарайся ничего не трогать.

Проследить за Тупом было, увы, некому, но ему об этом знать совершенно не обязательно.

60

Мне начал нравиться вкус Тэда Вейдера. Я выбрал костюм, который он, вероятно, надевал на скачки. Желтый, красный, коричневый; у горла и на рукавах кружева. Я причесался. Поглядел на себя в зеркало.

– Ба! Если меня не похитит какая-нибудь эльфияночка, сопьюсь с горя. Но для такого наряда и обувь нужна соответствующая.

Мои башмаки давным-давно сносились и стоптались. Редкий экземпляр – хоть сейчас в музей сдавай. «Рабочие ботинки знаменитого частного детектива Гаррета». А что, звучит.

– Что с тобой стряслось? – спросил Туп, оглядывая меня с головы до ног, когда я зашел в кабинет.

– Вейдеры решили, что мне нужно обновить гардероб.

– Давно пора. Сколько можно в рванье ходить? Да… Ботиночки тоже сменить не мешало бы. В этих только по деревне топать.

– Знаю. Ты говорил, у нас важное дело? Я готов.

– Новая? – поинтересовался Туп, когда я запирал дверь.

– Ага. Старую кто-то вышиб.

– Между прочим, кое-где до сих пор идет снег. Ты точно ничего об этом не знаешь? Ходили слухи, что ты каким-то боком замешан…

– Полковник, посмотри на меня. Похож я на человека, который снегопад летом устраивает? Или ты заодно с Тинни? Она считает, что я виноват во всем.

– И замок вставил? Шикуешь, Гаррет?

Действительно, не так давно мне подфартило, но Тупу этого знать ни к чему. А то еще напустит на меня воров. Или сборщиков налогов. Или вороватых сборщиков налогов. Или я зря на него наговариваю? Для того чтобы поступать так с приятелями, надо быть отъявленным стервецом. И психопатом.

Улица была пустынна, если не считать нескольких пострадавших во время утренней демонстрации. Они жались к стенам домов и тихонько постанывали.

– Гораздо лучше, – заметил я. – Видел бы ты, что тут творилось с утра!

– Я видел. Если бы не этот треклятый парад, я бы пришел на час раньше.

Мне не понравилось направление, в котором меня вел капитан. Шагая по прямой, мы выйдем ко Дну – самому злачному кварталу в городе, славному своими злачными местами. Там правил один-единственный закон – закон силы. Чужаки осмеливались заходить туда только скопом.

– Надеюсь, мы идем не туда, куда ты, кажется, направляешься?

– Нам нужна северная окраина Дна.

– Этого я и боялся. Лишний повод надуть щеки?

– Да. Показать, что стража не дремлет.

Явно не обошлось без Шустера. Уж его-то ничем не проймешь. Откуда у фанатика осторожность? Но чем он соблазнил других, чем привлек тех «шишек», которых они с Тупом жаждали впечатлить? Наверное, я что-то упустил.

Когда мы прибыли на место, нам с первого взгляда стало ясно, что стража уже впечатлила и обитателей Дна, и зевак. Чуть в стороне, под охраной, маялась дюжина охламонов в кандалах. К несчастью, легендарных злодеев Краска и Садлера среди них не было.

Я ожидал увидеть воинский отряд, но Шустер привел от силы десяток стражников, будто предстояла самая что ни на есть рутинная процедура. Зевак было больше раза в три, если не в четыре. Туп представил меня некоторым из них. Кое с кем я был знаком. Работа такая – бегаешь, с людьми общаешься. Одни дружелюбны, другие нет; а нам-то что – у нас работа.

А вот оделся я неправильно. Верхом пижонства до моего появления были балахоны до колен. И тут приперся я – весь в кружевах…

Оставив Тупа лебезить перед важными особами, я примкнул к Шустеру. За нашими действиями хмуро наблюдали местные молодцы, до сих пор остававшиеся на свободе лишь по недоразумению, в лучшем случае по недосмотру. Они были не прочь вызволить своих закованных дружков. Или вспороть им брюхо, если в кандалах члены враждебной шайки. Грязные, чумазые, в набедренных повязках, а некоторые и без оных…

В районе Дна следить за собственным здоровьем считается дурным тоном. Здесь нет даже примитивной канализации – канавы посреди улиц, – которая имеется во всех прочих кварталах. Да и самих улиц не найти: все застроено, лишь кое-где попадаются проплешины пустырей. Над кварталом витает особый, ни с чем не сравнимый аромат; спутать его с каким-либо иным запахом попросту невозможно.

– Думаешь, Краск с Садлером еще не спохватились?

Шустер глянул на ребят в кандалах, потом посмотрел на меня с таким видом, будто только сейчас опознал во мне умственно отсталого.

– Все может быть, – ответил он бесстрастно. – Мы никак не дождемся приказа начинать.

– Прости, но…

– Да, ты появился. Но все же ты не настолько важная персона, чтоб мы тебя с утра дожидались.

– Ты меня сразил. Так кого ждем?

– Некий юный чародей – то ли Вершитель Судеб, то ли Разоритель Гнезд, не помню – захотел принять участие. Мы таким людям не отказываем. Его и ждем. Похоже, подмастерьем его не научили следить за временем.

Сарказм был вызывающим, что ли. Я лишний раз укрепился во мнении, что Шустер лишен здравого смысла. У нас в Танфере не принято насмехаться вслух над теми, кто обитает на Холме.

Если до них дойдет, они превратят тебя в лягушку, а то и что-нибудь похлеще придумают.

– Тьфу!

– Что?

– Птичку дома забыл.

– Так сбегай.

– Слишком поздно. Думаю, обойдусь. – Не могу сказать, что мне недоставало живого украшения на плече.

К нам направился было один из парней Шустера, тот, что помогал мне у Макса. Кажется, Риттер. И тут из закутка между хибарами вынырнул мальчишка лет четырнадцати, не больше, с ржавым ножиком в руке. Воришка. Знаю я таких: подбегут, кошелек срежут – и драпать. Их в Танфере полным-полно, на каждой улице, на каждом углу; правда, в других кварталах они, как правило, выбирают жертв побогаче. Не знаю, на что рассчитывал мальчишка.

Его дружки радостно завопили. А дальше произошло вот что: Риттер посторонился, пропустил мальчишку мимо себя, схватил за волосы и трижды полоснул его невесть откуда взявшимся кинжалом. Мальчишка рухнул наземь и жалобно застонал. Риттер же не оглядываясь продолжил путь, будто не человека порезал, а жука раздавил.

Вот почему со стражниками не рискуют связываться.

Они не церемонятся, эти новые слуги закона.

Фанатики.

– Чародей прибыл, – сообщил Риттер. – Полный придурок. Жалуется, что мы тратим его драгоценное время.

Нет, они ведут себя слишком вызывающе.

– Молод еще, – сказал мне Шустер. – Образумится с годами.

Интересно, про кого он – про Риттера или про этого Разорителя-Вершителя?