Текст книги "Илиада. Одиссея. Избранные главы"

⁴⁸⁵ Черное судно они извлекли на покатую сушу

И, высоко, на песке, подкативши огромные бревна,

Сами рассеялись вдруг по своим кораблям и по кущам.

Он между тем враждовал, при судах оставаяся черных,

Зевсов питомец, Пелид Ахиллес, быстроногий ристатель.

⁴⁹⁰ Не был уже ни в советах, мужей украшающих славой,

Не был ни в грозных боях; сокрушающий сердце печалью,

Праздный сидел; но душою алкал он и брани и боя.

С оной поры наконец двенадцать денниц совершилось.

И на светлый Олимп возвратилися вечные боги

⁴⁹⁵ Все совокупно; предшествовал Зевс. Не забыла Фетида

Сына молений; рано возникла из пенного моря,

С ранним туманом взошла на великое небо, к Олимпу;

Там, одного восседящего, молний метателя Зевса

Видит на самой вершине горы многоверхой, Олимпа;

⁵⁰⁰ Близко пред ним восседает и, быстро обнявши колена

Левой рукою, а правой подбрадия тихо касаясь,

Так говорит, умоляя отца и владыку бессмертных:

«Если когда я, отец наш, тебе от бессмертных угодна

Словом была или делом, исполни одно мне моленье!

⁵⁰⁵ Сына отмсти мне, о Зевс! кратковечнее всех он данаев;

Но его Агамемнон, властитель мужей, обесславил:

Сам у него и похитил награду, и властвует ею.

Но отомсти его ты, промыслитель небесный, Кронион!

Ратям троянским даруй одоленье, доколе ахейцы

⁵¹⁰ Сына почтить не предстанут и чести его не возвысят».

Так говорила; но, ей не ответствуя, тучегонитель

Долго безмолвный сидел! а она, как объяла колена,

Так их держала, припавши, и снова его умоляла:

«Дай непреложный обет, и священное мание сделай,

⁵¹⁵ Или отвергни: ты страха не знаешь; реки, да уверюсь,

Всех ли презреннейшей я меж бессмертных богинь остаюся».

Ей, воздохнувши глубоко, ответствовал тучегонитель:

«Скорбное дело, ненависть ты на меня возбуждаешь

Геры надменной: озлобит меня оскорбительной речью;

⁵²⁰ Гера и так непрестанно, пред сонмом бессмертных, со мною

Спорит и вопит, что я за троян побораю во брани.

Но удалися теперь, да тебя на Олимпе не узрит

Гера; о прочем заботы приемлю я сам и исполню:

Зри, да уверенна будешь, – тебя я главой помаваю.

⁵²⁵ Се от лица моего для бессмертных богов величайший

Слова залог: невозвратно то слово, вовек непреложно,

И не свершиться не может, когда я главой помаваю».

Рек, и во знаменье черными Зевс помавает бровями:

Быстро власы благовонные вверх поднялись у Кронида

⁵³⁰ Окрест бессмертной главы, и потрясся Олимп многохолмный…

Так совещались они и рассталися. Быстро Фетида

Ринулась в бездну морскую с блистательных высей Олимпа;

Зевс возвратился в чертог, и боги с престолов восстали

В встречу отцу своему; не дерзнул ни один от бессмертных

⁵³⁵ Сидя грядущего ждать, но во стретенье все поднялися.

Там Олимпиец на троне воссел; но владычица Гера

Все познала, увидя, как с ним полагала советы

Старца пучинного дочь, среброногая матерь Пелида.

Быстро, с язвительной речью, она обратилась на Зевса:

⁵⁴⁰ «Кто из бессмертных с тобою, коварный, строил советы?

Знаю, приятно тебе от меня завсегда сокровенно

Тайные думы держать; никогда ты собственной волей

Мне не решился поведать ни слова из помыслов тайных!»

Ей отвечал повелитель, отец и бессмертных и смертных:

⁵⁴⁵ «Гера, не все ты ласкайся мои решения ведать;

Тягостны будут тебе, хотя ты мне и супруга!

Что невозбранно познать, никогда никто не познает

Прежде тебя, ни от сонма земных, ни от сонма небесных.

Если ж один, без богов, восхощу я советы замыслить,

⁵⁵⁰ Ты ни меня вопрошай, ни сама не изведывай оных».

К Зевсу воскликнула вновь волоокая Гера богиня:

«Тучегонитель! какие ты речи, жестокий, вещаешь?

Я никогда ни тебя вопрошать, ни сама что изведать

Век не желала; спокойно всегда замышляешь, что хочешь.

⁵⁵⁵ Я и теперь об одном трепещу, да тебя не преклонит

Старца пучинного дочь, среброногая матерь Пелида:

Рано воссела с тобой и колена твои обнимала;

Ей помавал ты, как я примечаю, желая Пелида

Честь отомстить и толпы аргивян истребить пред судами».

⁵⁶⁰ Гере паки ответствовал тучегонитель Кронион:

«Дивная! все примечаешь ты, вечно меня соглядаешь!

Но произвесть ничего не успеешь; более только

Сердце мое отвратишь, и тебе то ужаснее будет!

Если соделалось так, – без сомнения, мне то угодно!

⁵⁶⁵ Ты же безмолвно сиди и глаголам моим повинуйся!

Или тебе не помогут ни все божества на Олимпе,

Если, восстав, наложу на тебя необорные руки».

Рек; устрашилась его волоокая Гера богиня

И безмолвно сидела, свое победившая сердце.

⁵⁷⁰ Смутно по Зевсову дому вздыхали небесные боги.

Тут олимпийский художник, Гефест, беседовать начал,

Матери милой усердствуя, Гере лилейнораменной:

«Горестны будут такие дела, наконец нестерпимы,

Ежели вы и за смертных с подобной враждуете злобой!

⁵⁷⁵ Ежели в сонме богов воздвигаете смуту! Исчезнет

Радость от пиршества светлого, ежели зло торжествует!

Матерь, тебя убеждаю, хотя и сама ты премудра,

Зевсу царю окажи покорность, да паки бессмертный

Гневом не грянет и нам не смутит безмятежного пира.

⁵⁸⁰ Если восхощет отец, Олимпиец, громами блестящий,

Всех от престолов низвергнет: могуществом всех он превыше!

Матерь, потщися могучего сладкими тронуть словами,

И немедленно к нам Олимпиец милостив будет».

Так произнес и, поднявшись, блистательный кубок двудонный

⁵⁸⁵ Матери милой подносит и снова так ей вещает:

«Милая мать, претерпи и снеси, как ни горестно сердцу!

Сыну толико драгая, не дай на себе ты увидеть

Зевса ударов; бессилен я буду, хотя и крушася,

Помощь подать: тяжело Олимпийцу противиться Зевсу!

⁵⁹⁰ Он уже древле меня, побужденного сердцем на помощь,

Ринул, за ногу схватив, и низвергнул с небесного прага:

Несся стремглав я весь день и с закатом блестящего солнца

Пал на божественный Лемнос, едва сохранивший дыханье.

Там синтийские мужи меня дружелюбно прияли».

⁵⁹⁵ Рек; улыбнулась богиня, лилейнораменная Гера,

И с улыбкой от сына блистательный кубок прияла.

Он и другим небожителям, с правой страны начиная,

Сладостный нектар подносит, черпая кубком из чаши.

Смех несказанный воздвигли блаженные жители неба,

⁶⁰⁰ Видя, как с кубком Гефест по чертогу вокруг суетится.

Так во весь день до зашествия солнца блаженные боги

Все пировали, сердца услаждая на пиршестве общем

Звуками лиры прекрасной, бряцавшей в руках Аполлона,

Пением Муз, отвечавших бряцанию сладостным гласом.

⁶⁰⁵ Но, когда закатился свет блистательный солнца,

Боги, желая почить, уклонилися каждый в обитель,

Где небожителю каждому дом на холмистом Олимпе

Мудрый Гефест хромоногий по замыслам творческим создал.

Зевс к одру своему отошел, олимпийский блистатель,

⁶¹⁰ Где и всегда почивал, как сон посещал его сладкий;

Там он, восшедши, почил, и при нем златотронная Гера.

. . . . . . .

Песнь шестая. Свидание Гектора с Андромахой

Страшную брань меж троян и ахеян оставили боги;

Но свирепствовал бой, или здесь, или там по долине,

Воинств, один на других устремляющих медные копья,

Между брегов Симоиса и пышноструистого Ксанфа.

 ⁵ Первый Аякс Теламонид, стена меднобронных данаев,

Прорвал фалангу троян и возрадовал светом дружины,

Мужа сразив, браноносца храбрейшего рати фракийской,

Эвсора ветвь, Акамаса, ужасного ростом и силой.

Мужа сего поражает он первый в шелом коневласый

 ¹⁰ И вонзает в чело: погрузилось глубоко внутрь кости

Медное жало, и тьма Акамасовы очи покрыла.

Там же Аксила поверг Диомед, воеватель могучий,

Сына Тевфрасова: он обитал в велелепной Арисбе,

Благами жизни богатый и друг человекам любезный;

 ¹⁵ Дружески всех принимал он, в дому при дороге живущий;

Но никто из друзей тех его от беды не избавил,

В помощь никто не предстал; обоих Диомед воеватель

Жизни лишил – и его, и Калезия друга, который

Правил конями; и оба сошли неразлучные в землю.

 ²⁰ Дреса, герой Эвриал, и Офелтия мощного свергнув,

Быстро пошел на Эсепа и Педаса, нимфой рожденных,

Абарбареей наядой, прекрасному Буколиону;

Буколион же был сын Лаомедона, славного мужа,

Старший в семействе, но матерью тайно, без брака рожденный:

 ²⁵ Пастырь, у стад он своих сочетался любовию с нимфой;

Нимфа, зачавшая, двух близнецов-сынов сих родила:

Юношам вместе и дух сокрушил, и прекрасные члены

Сын Мекистеев, герой, и с рамен их похитил доспехи.

Там же, дышащий бранью, сразил Полипет Астиала;

 ³⁰ Царь Одиссей перкозийского воя Пидита низринул

Медною пикой; и Тевкр Аретаона, храброго в битвах.

Несторов сын, Антилох, устремивши сияющий дротик,

Аблера сверг; и владыка мужей Агамемнон – Элата:

Он обитал на брегах светлоструйной реки Сатниона,

 ³⁵ В граде высоком Педасе. Филака бегущего сринул

Леит герой; Эврипил же, сразив, обнажил Меланфея.

Но Адраста живым изловил Менелай копьеносный:

Кони его, пораженные страхом на битвенном поле,

Вдруг об мириковой куст колесницу с разбега ударив,

 ⁴⁰ Дышло ее на конце раздробили и сами помчались

К граду, куда и других устрашенные кони бежали.

Сам же Адраст, с колесницы стремглав к колесу покатяся,

Грянулся оземь лицом; и пред павшим стал налетевший

Сильный Атрид Менелай, грозя длиннотенною пикой.

 ⁴⁵ Ноги его обхватил и воскликнул Адраст, умоляя:

«Даруй мне жизнь, о Атрид, и получишь ты выкуп достойный!

Много сокровищ хранится в отеческом доме богатом,

Много и меди, и злата, и хитрых изделий железа.

С радостью выдаст тебе неисчислимый выкуп отец мой,

 ⁵⁰ Если услышит, что я нахожуся живой у данаев!»

Так говорил – и уже преклонял Менелаево сердце;

Храбрый уже помышлял поручить одному из клевретов

Пленника весть к кораблям мореходным, как вдруг Агамемнон,

В встречу бегущий, предстал и грозно вскричал Менелаю:

 ⁵⁵ «Слабый душой Менелай, ко троянцам ли ныне ты столько

Жалостлив? Дело прекрасное сделали эти троянцы

В доме твоем! Чтоб никто не избег от погибели черной

И от нашей руки; ни младенец, которого матерь

Носит в утробе своей, чтоб и он не избег! да погибнут

 ⁶⁰ В Трое живущие все и лишенные гроба исчезнут!»

Так говорящий, герой отвратил помышление брата,

Правду ему говоря; Менелай светлокудрый Адраста

Молча рукой оттолкнул; и ему Агамемнон в утробу

Пику вонзил; опрокинулся он, и мужей повелитель,

 ⁶⁵ Ставши ногою на перси, вонзенную пику исторгнул.

Нестор меж тем аргивян возбуждал, громогласно вещая:

«Други, данаи герои, бесстрашные слуги Арея!

Ныне меж вас да никто, на добычи бросаясь, не медлит

Сзади рядов, чтобы больше отнесть их в стан корабельный.

 ⁷⁰ Нет, поразим сопротивников; после и их вы спокойно

Можете все обнажить на побоище мертвые трупы».

Так говоря, возбудил он и душу и мужество в каждом.

В оное время трояне от дышащих бранью данаев

Скрылись бы в град, побежденные собственной слабостью духа,

 ⁷⁵ Если б Энею и Гектору мудрого не дал совета

Сын Приамов Гелен, знаменитейший птицегадатель:

«Гектор, Эней! на вас, воеводы, лежит наипаче

Бремя забот о народе троянском; отличны вы оба

В каждом намеренье вашем, сражаться ли нужно иль мыслить.

 ⁸⁰ Станьте же здесь и бегущие рати у врат удержите,

Сами везде устремляясь, доколе в объятия жен их

Все беглецы не падут и врагам в посмеянье не будут!

Но когда вы троянские вкруг ободрите фаланги,

Мы, оставаяся здесь, с аргивянами будем сражаться,

 ⁸⁵ Сколько бы ни были ими теснимы: велит неизбежность.

Гектор, но ты поспеши в Илион и совет мой поведай

Матери нашей: пускай соберет благородных троянок

В замок градской, перед храм светлоокой Паллады богини.

Там, заключенные двери отверзя священного дома,

 ⁹⁰ Пышный покров, величайший, прелестнейший всех из хранимых

В царском дому и который сама наиболее любит,

Пусть на колена его лепокудрой Афины положит.

Пусть ей двенадцать крав, однолетних, ярма не познавших,

В храме заклать обрекается, если, молитвы услыша,

 ⁹⁵ Град богиня помилует, жен и младенцев невинных;

Если от Трои священной она отразит Диомеда,

Бурного воя сего, повелителя мощного бегства,

Мужа, который, я мыслю, храбрейший в народе ахейском!

Так ни Пелид не страшил нас, великий мужей предводитель,

¹⁰⁰ Сын, как вещают, богини бессмертной! Тидид аргивянин

Пуще свирепствует: в мужестве с оным никто не сравнится!»

Так говорил он, – и Гектор послушался брата советов;

Быстро герой с колесницы с оружием прянул на землю;

Острые копья колебля, кругом обходил ополченья,

¹⁰⁵ Дух распаляя на бой; и восставил он страшную сечу.

В бой обратились трояне и стали в лицо аргивянам;

Вспять подалися ряды аргивян, укротили убийство,

Мысля, что бог незримый, нисшедший от звездного неба,

Сам за врагов их поборствует; так обратились трояне.

¹¹⁰ Гектор еще возбуждал, восклицающий звучно к троянам:

«Храбрые Трои сыны и союзники славные наши!

Будьте мужами, о други, воспомните бурную силу.

Я ненадолго от вас отлучуся в священную Трою

Старцам советным поведать и нашим супругам, да купно

¹¹⁵ Молят небесных богов, обетуя стотельчие жертвы».

Так говоря им, шествовал шлемом сверкающий Гектор;

Билася сзади его, по стопам и по вые, концами

Черная кожа, которая щит окружала огромный.

Главк между тем, Гипполохид, и сын знаменитый Тидея

¹²⁰ Между фаланг на средину сходились, пылая сразиться.

Чуть соступились герои, идущие друг против друга,

Первый из них взговорил Диомед, воеватель могучий:

«Кто ты, бестрепетный муж от земных обитателей смертных?

Прежде не зрел я тебя на боях, прославляющих мужа;

¹²⁵ Но сегодня, как вижу, далеко ты мужеством дерзким

Всех превосходишь, когда моего копия нажидаешь.

Дети одних злополучных встречаются с силой моею!

Если бессмертный ты бог, от высокого неба нисшедший,

Я никогда не дерзал с божествами Олимпа сражаться.

¹³⁰ Нет, и могучий Ликург, знаменитая отрасль Дриаса,

Долго не жил, на богов, небожителей, руки поднявший.

Некогда, дерзкий, напав на питательниц буйного Вакха,

Их по божественной Ниссе преследовал: нимфы вакханки

Фирсы зеленые бросили в прах, от убийцы Ликурга

¹³⁵ Сулицей острой свирепо разимые; Вакх устрашенный

Бросился в волны морские и принят Фетидой на лоно,

Трепетный, в ужас введенный неистовством буйного мужа.

Все на Ликурга прогневались мирно живущие боги;

Кронов же сын ослепил Дриатида; и после недолгой

¹⁴⁰ Жизнию он наслаждался, бессмертным всем ненавистный.

Нет, с богами блаженными я не желаю сражаться!

Если же смертный ты муж и воскормлен плодами земными,

Ближе предстань, да к пределу ты смерти скорее достигнешь».

Быстро ему отвечал воинственный сын Гипполохов:

¹⁴⁵ «Сын благородный Тидея, почто вопрошаешь о роде?

Листьям в дубравах древесных подобны сыны человеков:

Ветер одни по земле развевает, другие дубрава,

Вновь расцветая, рождает, и с новой весной возрастают;

Так человеки: сии нарождаются, те погибают.

¹⁵⁰ Если ж ты хочешь, тебе и о том объявлю, чтобы знал ты

Наших и предков и род; человекам он многим известен.

Есть в конеславном Аргосе град знаменитый Эфира;

В оном Сизиф обитал, препрославленный мудростью смертный,

Тот Сизиф Эолид, от которого Главк породился.

¹⁵⁵ Главк даровал бытие непорочному Беллерофонту,

Коему щедрые боги красу и любезную доблесть

В дар ниспослали; но Прет неповинному гибель умыслил:

Злобно его из народа изгнал (повелитель ахеян

Был он сильнейший: под скипетр его покорил их Кронион).

¹⁶⁰ С юношей Прета жена возжелала, Антия младая,

Тайной любви насладиться; но к ищущей был непреклонен,

Чувств благородных исполненный, Беллерофонт непорочный;

И жена, клевеща, говорила властителю Прету:

– Смерть тебе Прет, когда сам не погубишь ты Беллерофонта:

¹⁶⁵ Он насладиться любовью со мною хотел, с нехотящей. —

Так клеветала; разгневался царь, таковое услыша;

Но убить не решился: в душе он сего ужасался;

В Ликию выслал его и вручил злосоветные знаки,

Много на дщице складной начертав их, ему на погибель;

¹⁷⁰ Дщицу же тестю велел показать, да от тестя погибнет.

Беллерофонт отошел, под счастливым покровом бессмертных.

Мирно достиг он ликийской земли и пучинного Ксанфа;

Принял его благосклонно ликийских мужей повелитель;

Девять дней угощал, ежедневно тельца закалая.

¹⁷⁵ Но воссиявшей десятой богине Заре розоперстой,

Гостя расспрашивал царь и потребовал знаки увидеть,

Кои принес он ему от любезного зятя, от Прета.

И когда он приял злосоветные зятевы знаки,

Юноше Беллерофонту убить заповедал Химеру

¹⁸⁰ Лютую, коей порода была от богов, не от смертных:

Лев головою, задом дракон и коза серединой,

Страшно дыхала она пожирающим пламенем бурным.

Грозную он поразил, чудесами богов ободренный.

После войною ходил на солимов, народ знаменитый;

¹⁸⁵ В битве, ужаснее сей, как поведал он, не был с мужами;

В подвиге третьем разбил амазонок он мужеобразных.

Но ему, возвращавшемусь, Прет погибель устроил:

Избранных в царстве пространном ликиян храбрейших в засаду

Скрыл на пути; но они своего не увидели дома:

¹⁹⁰ Всех поразил их воинственный Беллерофонт непорочный.

Царь наконец познал знаменитую отрасль бессмертных;

В доме его удержал и дочь сочетал с ним царевну;

Отдал ему половину блистательной почести царской;

И ликийцы ему отделили удел превосходный,

¹⁹⁵ Лучшее поле для сада и пашен, да властвует оным.

Трое родилося чад от премудрого Беллерофонта:

Мужи Исандр, Гипполох и прекрасная Лаодамия.

С Лаодамией прекрасной почил громовержец Кронион,

И она Сарпедона, подобного богу, родила.

²⁰⁰ Став напоследок и сам небожителям всем ненавистен,

Он по Алейскому полю скитался кругом, одинокий,

Сердце глодая себе, убегая следов человека.

Сына Исандра ему Эниалий, несытый убийством,

Свергнул, когда воевал он с солимами, славным народом.

²⁰⁵ Дочь у него – златобраздая гневная Феба сразила.

Жил Гипполох, от него я рожден и горжуся сим родом.

Он послал меня в Трою и мне заповедовал крепко

Тщиться других превзойти, непрестанно пылать отличиться,

Рода отцов не бесчестить, которые славой своею

²¹⁰ Были отличны в Эфире и в царстве ликийском пространном.

Вот и порода и кровь, каковыми тебе я хвалюся».

Рек, – и наполнился радостью сын благородный Тидеев;

Медную пику свою водрузил в даровитую землю

И приветную речь устремил к предводителю Главку:

²¹⁵ «Сын Гипполохов! ты гость мне отеческий, гость стародавний!

Некогда дед мой Иней знаменитого Беллерофонта

В собственном доме двадцать дней угощал дружелюбно.

Оба друг другу они превосходные дали гостинцы:

Дед мой, Иней, предложил блистающий пурпуром пояс;

²²⁰ Беллерофонт же златой подарил ему кубок двудонный:

Кубок и я, при отходе, оставил в отеческом доме;

Но Тидея не помню; меня он младенцем оставил

В дни, как под Фивами градом ахейское воинство пало.

Храбрый! отныне тебе я средь Аргоса гость и приятель.

²²⁵ Ты же мне – в Ликии, если приду я к народам ликийским.

С копьями ж нашими будем с тобой и в толпах расходиться.

Множество здесь для меня и троян, и союзников славных;

Буду разить, кого бог приведет и кого я постигну.

Множество здесь для тебя аргивян, поражай кого можешь.

²³⁰ Главк! обменяемся нашим оружием; пусть и другие

Знают, что дружбою мы со времен праотцовских гордимся».

Так говорили они – и, с своих колесниц соскочивши,

За руки оба взялись и на дружбу взаимно клялися.

В оное время у Главка рассудок восхитил Кронион:

²³⁵ Он Диомеду герою доспех золотой свой на медный,

Во сто ценимый тельцов, обменял на стоящий девять.

Гектор меж тем приближился к Скейским воротам и к дубу.

Окрест героя бежали троянские жены и девы,

Те вопрошая о детях, о милых друзьях и о братьях,

²⁴⁰ Те о супругах; но он повелел им молиться бессмертным

Всем, небеса населяющим: многим беды угрожали!

Но когда подошел он к прекрасному дому Приама,

К зданию с гладкими вдоль переходами (в нем заключалось

Вкруг пятьдесят почивален, из гладко отесанных камней,

²⁴⁵ Близко одна от другой устроенных, в коих Приама

Все почивали сыны у цветущих супруг их законных;

Дщерей его на другой стороне, на дворе, почивальни

Были двенадцать, под кровлей одною, из тесаных камней,

Близко одна от другой устроенных, в коих Приама

²⁵⁰ Все почивали зятья у цветущих супруг их стыдливых),

Там повстречала его милосердая матерь Гекуба,

Шедшая в дом к Лаодике, своей миловиднейшей дщери;

За руку сына взяла, вопрошала и так говорила:

«Что ты, о сын мой, приходишь, оставив свирепую битву?

²⁵⁵ Верно, жестоко теснят ненавистные мужи ахейцы,

Ратуя близко стены? И тебя устремило к нам сердце:

Хочешь ты, с замка троянского, руки воздеть к Олимпийцу?

Но помедли, мой Гектор, вина я вынесу чашу

Зевсу отцу возлиять и другим божествам вековечным;

²⁶⁰ После и сам ты, когда пожелаешь испить, укрепишься;

Мужу, трудом истомленному, силы вино обновляет;

Ты же, мой сын, истомился, за граждан твоих подвизаясь».

Ей отвечал знаменитый, шеломом сверкающий Гектор:

«Сладкого пить мне вина не носи, о почтенная матерь!

²⁶⁵ Ты обессилишь меня, потеряю я крепость и храбрость.

Чермное ж Зевсу вино возлиять неомытой рукою

Я не дерзну, и не должно сгустителя облаков Зевса

Чествовать или молить оскверненному кровью и прахом.

Но иди ты, о матерь, Афины добычелюбивой

²⁷⁰ В храм, с благовонным курением, с сонмом жен благородных.

Пышный покров, величайший, прекраснейший всех из хранимых

В царском дому, и какой ты сама наиболее любишь,

Взяв, на колена его положи лепокудрой Афине;

И двенадцать крав однолетних, ярма не познавших,

²⁷⁵ В храме заклать обрекайся ты, если, молитвы услыша,

Град богиня помилует, жен и младенцев невинных;

Если от Трои священной она отразит Диомеда,

Бурного воя сего, повелителя мощного бегства.

Шествуй же, матерь, ко храму Афины добычелюбивой;

²⁸⁰ Я же к Парису иду, чтобы к воинству из дому вызвать,

Ежели хочет советы он слушать. О! был бы он там же

Пожран землей! Воспитал Олимпиец его на погибель

Трое, Приаму отцу и всем нам, Приамовым чадам!

Если б его я увидел сходящего в бездны Аид,

²⁸⁵ Кажется, сердце мое позабыло бы горькие бедства!»

Так говорил, – и Гекуба немедля служительниц дома

Вызвала; жен благородных они собирали по граду.

Тою порой сама в благовонную горницу всходит;

Там у нее сохранялися пышноузорные ризы,

²⁹⁰ Жен сидонских работы, которых Парис боговидный

Сам из Сидона привез, преплывая пространное море.

Сим он путем увозил знаменитую родом Елену.

Выбрав из оных одну, понесла пред Афину Гекуба

Большую, лучшую в доме, которая швением пышным

²⁹⁵ Словно звезда сияла и в самом лежала исподе.

С оной пошла, и за ней благородные многие жены.

В замок градской им притекшим, ко храму Афины богини,

Двери пред ними разверзла прелестная ликом Феано,

Дщерь Киссея, жена Антенора, смирителя коней,

³⁰⁰ Трои мужами избранная жрица Афины богини.

Там с воздеянием рук возопили они пред Афиной;

Ризу Гекубы румяноланитая жрица Феано

Взяв, на колена кладет лепокудрой Афины Паллады

И с обетами молит рожденную богом великим:

³⁰⁵ «Мощная в бранях, защитница града, Паллада Афина!

Дрот сокруши Диомедов и дай, о богиня, да сам он

Ныне, погибельный, грянется ниц перед башнею Скейской!

Ныне ж двенадцать крав однолетних, ярма не познавших,

В храме тебе мы пожертвуем, если, молитвы услыша,

³¹⁰ Град помилуешь Трою и жен, и младенцев невинных!»

Так возглашала, молясь; но Афина молитву отвергла.

Тою порой, как они умоляли рожденную Зевсом,

Гектор великий достигнул Парисова пышного дома.

Сам он дом сей устроил с мужами, какие в то время

³¹⁵ В целой Троаде холмистой славнейшие зодчие были:

Мужи ему почивальню, и гридню, и двор сотворили

В замке градском, невдали от Приама и Гектора дома.

В двери вступил божественный Гектор; в деснице держал он

Пику в одиннадцать локтей; далеко на древке сияло

³²⁰ Медное жало копья и кольцо вкруг него золотое.

Брата нашел в почивальне, в трудах над оружием пышным:

Щит он, и латы, и гнутые луки испытывал, праздный.

Там и Елена Аргивская в круге сидела домашних

Жен рукодельниц и славные им назначала работы.

³²⁵ Гектор, взглянув на него, укорял оскорбительной речью:

«Ты не вовремя, несчастный, теперь напыщаешься гневом.

Гибнет троянский народ, пред высокою града стеною

Ратуя с сильным врагом; за тебя и война и сраженья

Вкруг Илиона пылают; ты сам поругаешь другого,

³³⁰ Если увидишь кого оставляющим грозную битву.

Шествуй, пока Илион под огнем сопостатов не вспыхнул».

Быстро ему отвечал Приамид Александр боговидный:

«Гектор! ты вправе хулить, и твоя мне хула справедлива;

Душу открою тебе; преклонися и выслушай слово:

³³⁵ Я не от гнева досель, не от злобы на граждан троянских

Праздный сидел в почивальне; хотел я печали предаться.

Ныне ж супруга меня дружелюбною речью своею

Выйти на брань возбудила; и ныне, чувствую сам я,

Лучше идти мне сражаться: победа меж смертных превратна.

³⁴⁰ Ежели можно, помедли, пока ополчусь я доспехом;

Или иди: поспешу за тобой и настичь уповаю».

Рек он; ни слова ему не ответствовал Гектор великий.

К Гектору с лаской Елена смиренную речь обратила:

«Деверь жены бесстыдной, виновницы бед нечестивой!

³⁴⁵ Если б в тот день же меня, как на свет породила лишь матерь,

Вихорь свирепый, восхитя, умчал на пустынную гору

Или в кипящие волны ревущего моря низринул, —

Волны б меня поглотили и дел бы таких не свершилось!

Но, как такие беды божества предназначили сами,

³⁵⁰ Пусть даровали бы мне благороднее сердцем супруга,

Мужа, который бы чувствовал стыд и укоры людские!

Сей и теперь легкомыслен, подобным и после он будет;

И за то, я надеюсь, достойным плодом насладится!

Но войди ты сюда и воссядь успокоиться в кресло,

³⁵⁵ Деверь; твою наиболее душу труды угнетают,

Ради меня, недостойной, и ради вины Александра:

Злую нам участь назначил Кронион, что даже по смерти

Мы оставаться должны на бесславные песни потомкам!»

Ей немедля ответствовал Гектор великий: «Елена,

³⁶⁰ Сесть не упрашивай; как ни приветна ты, я не склонюся;

Сильно меня увлекает душа на защиту сограждан,

Кои на ратных полях моего возвращения жаждут.

Ты же его побуждай; ополчившися, пусть поспешает;

Пусть он потщится меня в стенах еще града настигнуть.

³⁶⁵ Я посещу лишь мой дом и на малое время останусь

Видеть домашних, супругу драгую и сына-младенца:

Ибо не знаю, из боя к своим возвращусь ли еще я

Или меня уже боги погубят руками данаев».

Так говоря, удалился шеломом сверкающий Гектор.

³⁷⁰ Скоро достигнул герой своего благозданного дома;

Но в дому не нашел Андромахи лилейнораменной.

С сыном она и с одною кормилицей пышноодежной

Вышед, стояла на башне, печально стеная и плача.

Гектор, в дому у себя не нашед непорочной супруги,

³⁷⁵ Стал на пороге и так говорил прислужницам-женам:

«Жены-прислужницы, вы мне скорее поведайте правду:

Где Андромаха супруга, куда удалилась из дому?

Вышла ль к золовкам своим, иль к невесткам пышноодежным,

Или ко храму Афины поборницы, где и другие

³⁸⁰ Жены троян благородные грозную молят богиню?»

И ему отвечала усердная ключница дома:

«Гектор, когда повелел ты, тебе я поведаю правду.

Нет, не к золовкам своим, не к невесткам пошла Андромаха,

Или ко храму Афины поборницы, где и другие

³⁸⁵ Жены троян благородные грозную молят богиню, —

К башне пошла илионской великой: встревожилась вестью,

Будто троян утесняет могучая сила ахеян;

И к стене городской, торопливая, ринулась бегом,

Словно умом исступленная; с ней и кормилица с сыном».

³⁹⁰ Так отвечала, – и Гектор стремительно из дому вышел

Прежней дорогой назад, по красиво устроенным стогнам.

Он приближался уже, протекая обширную Трою,

К Скейским воротам (чрез них был выход из города в поле);

Там Андромаха супруга, бегущая, в встречу предстала,

³⁹⁵ Отрасль богатого дома, прекрасная дочь Этиона;

Сей Этион обитал при подошвах лесистого Плака,

В Фивах Плакийских, мужей киликиян властитель державный;

Оного дочь сочеталася с Гектором меднодоспешным.

Там предстала супруга: за нею одна из прислужниц

⁴⁰⁰ Сына у персей держала, бессловного вовсе, младенца,

Плод их единый, прелестный, подобный звезде лучезарной.

Гектор его называл Скамандрием; граждане Трои —

Астианаксом: единый бо Гектор защитой был Трои.

Тихо отец улыбнулся, безмолвно взирая на сына.

⁴⁰⁵ Подле него Андромаха стояла, лиющая слезы;

Руку пожала ему и такие слова говорила:

«Муж удивительный, губит тебя твоя храбрость! ни сына

Ты не жалеешь, младенца, ни бедной матери; скоро

Буду вдовой я, несчастная! скоро тебя аргивяне,

⁴¹⁰ Вместе напавши, убьют! а тобою покинутой, Гектор,

Лучше мне в землю сойти: никакой мне не будет отрады,

Если, постигнутый роком, меня ты оставишь: удел мой —

Горести! Нет у меня ни отца, ни матери нежной!

Старца отца моего умертвил Ахиллес быстроногий,

⁴¹⁵ В день, как и град разорил киликийских народов цветущий,

Фивы высоковоротные. Сам он убил Этиона,

Но не смел обнажить: устрашался нечестия сердцем;

Старца он предал сожжению вместе с оружием пышным.

Создал над прахом могилу; и окрест могилы той ульмы

⁴²⁰ Нимфы холмов насадили, Зевеса великого дщери.

Братья мои однокровные – семь оставалось их в доме —

Все и в единый день преселились в обитель Аида:

Всех злополучных избил Ахиллес, быстроногий ристатель,

В стаде застигнув тяжелых тельцов и овец белорунных.

⁴²⁵ Матерь мою, при долинах дубравного Плака царицу,

Пленницей в стан свой привлек он с другими добычами брани,

Но даровал ей свободу, приняв неисчислимый выкуп;

Феба ж и матерь мою поразила в отеческом доме!

Гектор, ты все мне теперь – и отец, и любезная матерь,

⁴³⁰ Ты и брат мой единственный, ты и супруг мой прекрасный!

Сжалься же ты надо мною и с нами останься на башне,

Сына не сделай ты сирым, супруги не сделай вдовою;

Воинство наше поставь у смоковницы: там наипаче

Город приступен врагам и восход на твердыню удобен:

⁴³⁵ Трижды туда приступая, на град покушались герои,

Оба Аякса могучие, Идоменей знаменитый,

Оба Атрея сыны и Тидид, дерзновеннейший воин.

Верно, о том им сказал прорицатель какой-либо мудрый,

Или, быть может, самих устремляло их вещее сердце».

⁴⁴⁰ Ей отвечал знаменитый, шеломом сверкающий Гектор:

«Всё и меня то, супруга, не меньше тревожит; но страшный

Стыд мне пред каждым троянцем и длинноодежной троянкой,

Если, как робкий, останусь я здесь, удаляясь от боя.

Сердце мне то запретит; научился быть я бесстрашным,

⁴⁴⁵ Храбро всегда меж троянами первыми биться на битвах,

Славы доброй отцу и себе самому добывая!

Твердо я ведаю сам, убеждаясь и мыслью и сердцем,

Будет некогда день, и погибнет священная Троя,

С нею погибнет Приам и народ копьеносца Приама.

⁴⁵⁰ Но не столько меня сокрушает грядущее горе

Трои, Приама родителя, матери дряхлой, Гекубы,

Горе, тех братьев возлюбленных, юношей многих и храбрых,

Кои полягут во прах под руками врагов разъяренных,

Сколько твое, о супруга! тебя меднолатный ахеец,

⁴⁵⁵ Слезы лиющую, в плен довлечет и похитит свободу!

И, невольница, в Аргосе будешь ты ткать чужеземке,

Воду носить от ключей Мессеиса или Гиперея,

С ропотом горьким в душе; но заставит жестокая нужда!

Льющую слезы тебя кто-нибудь там увидит и скажет:

⁴⁶⁰ Гектора это жена, превышавшего храбростью в битвах

Всех конеборцев троян, как сражалися вкруг Илиона!

Скажет – и в сердце твоем возбудит он новую горечь:

Вспомнишь ты мужа, который тебя защитил бы от рабства!