Текст книги "Школа на краю земли"

Грег Мортенсон
Школа на краю земли

Посвящается всем достойным гражданам Афганистана и Пакистана, а также ста двадцати миллионам детей школьного возраста во всем мире, которые не могут реализовать свое право на образование.

Greg Mortenson

Stones into Schools: Promoting Peace with Education in Afghanistan and Pakistan

Copyright © Greg Mortenson, 2009

Foreword copyright © Khaled Hosseini, 2009

All rights reserved

Portions of this book originally appeared in slightly different form as «No Bachcheh Left Behind» by Kevin Fedarko, Outside magazine. Copyright © Kevin Fedarko, 2008.

Map illustrations by Jim McMahon and Jeffrey L. Ward

© Крейнина И.А., перевод на русский язык, 2011

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

Провинции Афганистана и федерально управляемые племенные территории

Этническая карта Пакистана и Афганистана

Кто есть кто

Али, Джахан – внучка Хаджи Али. Одна из первых выпускниц и стипендиаток ИЦА[1]1
   ИЦА – Институт Центральной Азии.


[Закрыть].

Али, Нияз – духовный лидер киргизов в Вахане (Афганистан).

Али, Туаа – сын Хаджи Али и отец Джахан, живущий в деревне Корфе (Пакистан).

Али, Хаджи – первый наставник Грега Мортенсона, вождь деревни Корфе (Пакистан). Скончался в 2001 г.

Аль-Завахири, Айман – египтянин, врач, второй человек в «Аль-Каиде».

Байг, Назрин – стипендиатка ИЦА из долины Чарпурсон (Пакистан), прошедшая обучение на акушерских курсах.

Байг, Фейсал – старейшина племени вахи из долины Чарпурсон (Пакистан), отвечающий в ИЦА за безопасность.

Байг, Сайдулла – представитель ИЦА в долине Чарпурсон (Пакистан)

Бен Ладен, Усама – уроженец Саудовской Аравии, руководитель «Аль-Каиды», убит в мае 2011 года.

Бишоп, Тара – жена Грега Мортенсона, психотерапевт.

Бои, Таши – вождь деревни Сархад в Ваханском коридоре (Афганистан).

Гхани, Ашраф – доктор наук, бывший министр образования Афганистана.

Гульмарджан – подросток, подорвавшийся на противопехотной мине в 2004 году в возрасте четырнадцати лет во время строительства школы в деревне Лаландер.

Дустум, Рашид – генерал, узбекский этнический лидер, контролирует область с центром в Мазари-Шарифе (Афганистан).

Ибрагим, Хаджи Мохаммад – глава шуры (совета старейшин) провинции Урузган (Пакистан).

Карзай, Хамид – президент Афганистана.

Карими, Вакил – представитель ИЦА в Афганистане.

Коленда, Кристофер – полковник, бывший командир передовой операционной базы Нари, ныне ведущий военный специалист по стратегическому планированию операций войск США в Афганистане.

Лейтингер, Кристиана – директор программы Pennies for Peace.

Маккристал, Стэнли – генерал-майор, командующий Международными силами содействия безопасности и войсками США в Афганистане.

Масуд, Ахмад Шах – этнический таджик, полевой командир, прозванный Панджшерским львом за свои заслуги в борьбе с советскими войсками. Убит агентами «Аль-Каиды» 9 сентября 2001 года.

Минас, Сулейман – координатор проектов ИЦА в провинции Пенджаб, живущий в Исламабаде. Бывший таксист.

Мирза, Ильяс – полковник, отставной пакистанский военный, генеральный директор гражданской чартерной авиакомпании «Аскари».

Мортенсон, Криста – младшая сестра Грега Мортенсона. Скончалась в 1992 г. в возрасте 23 лет.

Мортенсоны, Амира и Хайбер – дети Грега Мортенсона и Тары Бишоп.

Мортенсоны, Ирвин Демпси и Джерена – родители Грега Мортенсона.

Мохаммед, Мулла – бывший счетовод талибов, впоследствии бухгалтер ИЦА в Вахане.

Мугхал, Госия – ученица школы ИЦА из Азад Кашмира.

Муллен, Майк – адмирал, председатель Объединенного комитета начальников штабов США.

Мушарраф, Первез – президент Пакистана с 1999 по 2008 г., бывший начальник штаба пакистанской армии.

Майетт, Майк – генерал-майор, бывший командующий экспедиционным корпусом морской пехоты, возглавлял высадку в Кувейте.

Наджибулла, Мохаммад – афганский коммунистический лидер, бывший президент. Убит талибами в 1996 г.

Николсон, Джейсон – майор, американский офицер, служащий в Пентагоне.

Олсон, Эрик – адмирал, руководитель частей особого назначения вооруженных сил США, принадлежащих к разным родам войск. Он и его жена Мерилин горячо ратуют за женское образование. Адмирал познакомил Мортенсона со многими американскими высшими военными чинами.

Омар, Мулла – племенной вождь афганских пуштунов, лидер талибана. Возможно, скрывается в Кветте (Пакистан).

Парви, Хаджи Гулям – представитель ИЦА в Пакистане, выполняющий и обязанности бухгалтера. Под его руководством возведено более пятидесяти школ.

Петреус, Дэвид – генерал, руководитель Центрального командования. Впервые узнал о «Трех чашках чая» от своей жены Холли.

Разак, Абдулла (прозвище – Апо, т. е. «старик») – работал наемным поваром в альпинистских экспедициях. Старейший сотрудник ИЦА.

Рахман, Абдулла – афганец, бывший сторож в библиотеке военного госпиталя, работает в ИЦА водителем.

Сайпс, Дженифер – исполнительный директор ИЦА, живет и работает в Монтане.

Сен, Амартия – лауреат Нобелевской премии 1998 года по экономике.

Хан, Абдул Рашид – амир (лидер) племени киргизов в Ваханском коридоре (Афганистан).

Хан Вохид – командир сил безопасности (Афганистан).

Хан Садхар – лидер таджиков в Бадахшане. Первым в регионе оказал поддержку ИЦА.

Хан Сарфраз – менеджер ИЦА, отвечающий за отдаленные территории.

Хан, Шах Исмаил – пир (старейшина) племени вахи (Афганистан).

Хусейн, Азиза – первый акушер в долине Чарпурсон (Пакистан).

Хоссейни, Халед – врач, филантроп, автор бестселлеров «Бегущий за ветром» и «Тысяча сияющих солнц».

Чаудри, Шарукат Али – бывший участник движения талибан, ныне работает учителем в женской школе в Азад Кашмире (Пакистан).

Чэбот, Даг – альпинист, специалист по лавинам, доброволец ИЦА.

Чэбот, Женевьева – руководитель программ ИЦА по предоставлению стипендий, замужем за Дагом Чэботом.

Шабир, Саида – директор женской школы «Гунди Пиран» в Патике (провинция Азад Кашмир, Пакистан), разрушенной землетрясением 2005 г.

Шах Захир – король Афганистана, бежавший в Италию в 1973 г. Вернулся на родину после событий 11 сентября 2001 г. Скончался в 2007 г.

Эрни, Жан – создатель кремниевого транзистора, вместе с Грегом Мортенсоном основал ИЦА. Скончался в 1997 г.

Предисловие Халеда Хоссейни[2]2
   Халед Хоссейни – автор бестселлеров «Бегущий за ветром» и «Тысяча сияющих солнц».


[Закрыть]

Беспорядочная война в Афганистане идет уже девятый год. Она стала одной из самых серьезных внешнеполитических проблем из тех, с которыми пришлось столкнуться президенту Обаме.

В то время как конфликты в регионе то угасали, то разгорались вновь, уважаемые аналитики, гиганты мысли, в том числе из Атлантического совета, публиковали отчеты, в одном из которых Афганистан назван государством, находящимся в плачевном положении. Страна действительно борется с бесчисленными трудностями: все новые вспышки мятежей не дают действовать закону и сводят на нет усилия, предпринимаемые для установления стабильности и стимулирования поступательного развития. Расширяются маковые плантации, народ живет в страшной бедности, увеличивается количество бездомных и безработных, растет преступность. Многие люди не имеют доступа к чистой питьевой воде. Положение женщин, не менявшееся в течение столетий, остается тяжелым. Правительство изо всех сил пытается выправить ситуацию, защитить граждан и хотя бы минимально наладить быт.

Однако в современной истории Афганистана, истории «после 11 сентября», есть и светлые моменты. Наиболее значимые перемены к лучшему можно отыскать в сфере образования. А если мы разделяем точку зрения, что доступность образования – это ключевой фактор для достижения долгосрочных позитивных изменений в жизни страны, то результаты покажутся нам еще более вдохновляющими. В этом году более восьми с половиной миллионов детей сядут за парты афганских школ, причем около 40 % от этого количества составляют девочки.

Такая статистика согревает душу Грега Мортенсона, инициатора строительства 145 школ в Афганистане и Пакистане. В них учится почти 64 000 детей. Мортенсон как никто умеет понять ценность и значение образования, полученного даже одним-единственным ребенком. Рискну утверждать: ни один человек и ни одна организация не представила Америку афганцам лучше, чем этот мягкий и обходительный человек с приятной улыбкой и теплым рукопожатием. Он показал военным, как правильно проводить операции и завоевывать сердца и умы.

Философия Грега проста. Он искренне верит, что с конфликтами в Афганистане невозможно справиться одними военными действиями и бомбардировками. Настоящее оружие, способное потушить пламя войны, – это книги, тетради, карандаши. Они станут фундаментом будущего социально-экономического благосостояния страны. Перекрыть детям доступ к образованию, считает Грег, значит лишить Афганистан будущего, на корню задушить надежды на то, что страна придет к мирному труду и процветанию. Вопреки объявленным ему фетвам (религиозный запрет, порицание. – Ред.), вопреки угрозам талибов и других экстремистов, он делал все, что в его силах, чтобы Афганистан имел перспективу мирной и стабильной жизни.

Особенно важно то, что он первым стал бороться за предоставление права на образование девочкам и молодым женщинам. Непросто было отстаивать такую позицию в стране, где в общем-то не принято посылать дочерей в школу и где женщина всегда была лишена возможности учиться в силу давно и прочно укоренившихся обычаев. Но Грег не опускал руки, посещал одну деревню за другой, налаживал контакты с духовными лидерами и старейшинами, которые впоследствии помогали ему убедить семьи, что девочкам необходимо учиться. Мортенсон делал это, потому что он, как и я, полагает: без полноценного вовлечения женщин в процесс налаживания жизни в Афганистане этот процесс обречен на провал. А чтобы женщины могли участвовать в нем, им надо предоставить возможность учиться. Женское образование должно стать одним из краеугольных камней в национальном возрождении, созидании и развитии. Грег повторяет снова и снова, как мантру: «Обучая мальчика, вы даете образование личности; обучая девочку – многим людям».

И, наконец, нельзя не отметить располагающей манеры Грега в общении с людьми, не покидающего его терпения и гуманизма. Он умеет слушать, умеет наладить отношения со старейшинами селений, внушить им доверие и уважение к себе. Он умеет вовлекать в строительство их будущего собственными руками. Грег не пожалел времени на то, чтобы изучить культуру тех народов, с которыми общается, он всегда ценил свойственную им сдержанность, гостеприимство, уважение к старшим. Мортенсон сумел понять, какую роль в их жизни играет ислам. Неудивительно, что руководство вооруженных сил США привлекло его в качестве консультанта для ведения переговоров с вождями племен и старейшинами деревень. Им было чему поучиться у Грега, и нам всем есть что перенять у него.

Ташакор, спасибо, Грег-джан, за все, что ты делаешь.

Халед Хоссейни.

Июль 2010 г.

www.khaledhosseinifoundation.org

Введение

Каждый лист дерева становится страницей Книги,

Если сердце человека открыто и обрело способность читать.

Саади из Шираза

В сентябре 2008 года Назрин Байг, женщина с глазами пронзительно зеленого цвета, отправилась в долгое и трудное путешествие. Она покинула родную деревню Зуудхан и двинулась на юг вдоль реки Инд, а затем по Каракорумскому шоссе к шумному городу Равалпинди. Дорога заняла три дня – сначала шли пешком, потом ехали на лошади, на джипе и автобусе. Так Назрин, ее муж и трое маленьких детей добрались из долины Чарпурсон, самого северного, малонаселенного района Пакистана, в центр Пенджаба, где проживает более 85 миллионов человек. Почти все вещи этой семьи, включая Коран, уместились в перевязанном бечевкой черном чемодане. Отдельно нести пришлось лишь нескольких сельскохозяйственных инструментов. Помимо чемодана, семья Байг везла большой бесформенный мешок из дерюги, в котором лежала немногочисленная одежда – фактически одна жалкая смена той, что была надета. Этот клубок мятой ткани, в котором перепутались рукава, штанины, носки, чем-то походил на сложную и запутанную судьбу нашей героини.

В 1984 году, в возрасте пяти лет, Назрин начала ходить в одну из первых в северном Пакистане школ, в которой вместе занимались мальчики и девочки. Это заведение было необычным для страны, где традиционно считается, что женщине ни к чему учиться чтению и письму.

Назрин отлично училась и вскоре стала одной из лучших учениц в школе. Однако в 1992-м, когда ее мать внезапно умерла от пневмонии, девочке пришлось срочно вернуться домой, чтобы ухаживать за слепым отцом Султаном Мехмудом, а также за младшими братьями и сестрами. Через некоторое время отец снова женился.

Мачеха Назрин считала, что образование девушке вряд ли пригодится, и наказывала юную падчерицу, пытавшуюся самостоятельно продолжать учебу ночью при свете керосиновой лампы.

«Женщине надо работать, а не книжки читать, – возмущалась мачеха. – Книги отравят тебе мозги, и ты станешь никудышной женой и матерью!»

Но Назрин придерживалась другого мнения. Еще учась в школе, она начала вынашивать довольно смелую, учитывая ее жизненные обстоятельства, мечту. Девушка хотела со временем стать профессиональной акушеркой. Как-то раз она видела женщин-врачей во время одной из организованных правительством диспансеризаций – мобильные группы медиков объезжали отдаленные деревни. Маленькая Назрин с радостью шла на прививки – возможность быть рядом с людьми в белых халатах и хоть немного пообщаться с ними приводила ее в восторг. «Запах антисептика, которым они пользовались, казался мне чудесным ароматом, – вспоминает она. – Я завидовала тому, что они умеют писать. Меня восхищало, как врачи аккуратными столбиками заносят в блокнот на пружинке все имена детей, рост и вес, информацию о вакцинации».

Вдохновленная своей мечтой, Назрин изо всех сил старалась продолжить учебу, несмотря на угрозы и недовольство мачехи. «Я возилась с братьями и сестрами, делала всю работу по хозяйству и только и ждала, когда все улягутся спать. Поздно ночью я садилась за книги», – рассказывает наша героиня.

Так продолжалось до 1995 года. Ей исполнилось пятнадцать лет, и, получив аттестат, Назрин стала одной из немногих девушек в округе Хунза на севере Пакистана, окончивших школу. То, что учителя признали ее способности, а также единственный на тысячи километров аттестат заставили вчерашнюю школьницу почувствовать себя увереннее. Она решила, что продолжит двигаться к своей цели.

В 1999 году Институт Центральной Азии назначил Назрин стипендию – 1200 долларов в год. Эти средства покрывали расходы на ее обучение, проживание и питание на время прохождения двухлетнего курса подготовки медперсонала для сельских районов. Получив такую квалификацию, Назрин смогла бы вернуться в родные края, но при этом оказывать медицинскую помощь не только в Зуудхане. Преодолев путь в пять километров на север, можно было бы найти нуждающихся во внимании пациенток и в Ваханском коридоре – отдаленном уголке Афганистана. Предки Назрин были выходцами оттуда.

Сейчас в Ваханском коридоре во время родов ежегодно умирает больше женщин, чем в любом другом месте на Земле.

Однако к тому моменту, когда ей была предложена стипендия, Назрин уже была обручена с симпатичным, но ленивым молодым человеком из соседней деревни. Ее свекровь, Биби Нисса, опасалась, что учеба помешает невестке вести хозяйство. Она обратилась за решением вопроса к танзину – совету старейшин Зуудхана, который решает все споры, возникающие между местными жителями. Совет принял сторону Биби и велел девушке отказаться от предложения ИЦА, несмотря на то что во всей долине Чарпурсон не было больше никого, кто мог бы стать медиком и работать на благо местных жителей. Тем самым соплеменники обрекли нашу героиню на почти рабское существование, которое остается участью многих способных женщин, живущих в отдаленных поселках Пакистана и Афганистана.

Последующие десять лет Назрин много и тяжело трудилась: по двенадцать-шестнадцать часов в день она ухаживала за козами и овцами, пасла их в горах, обрабатывала принадлежащие семье картофельные поля, носила воду в огромных металлических бидонах, перетаскивала тяжелые вязанки дров и мешки с ячьим навозом – в Зуудхане его используют для обогрева во время длящейся полгода зимы. Она родила троих детей и пережила два выкидыша, не получая при этом никакой акушерской помощи.

Несмотря на тяготы и разочарования, преследовавшие ее на протяжении всей жизни, Назрин терпеливо пережидала период испытаний. Более того, в немногие часы досуга она возвращалась к своей мечте о медицинской карьере. Она выхаживала больных, пожилых, умирающих в своей деревне. «Тот огонь, который жил во мне, не желал гаснуть, – говорит она. – Бог не позволяет иссякнуть топливу, питающему надежду».

В 2007 году состав танзина Зуудхана сменился, и новые старейшины изменили решение предшественников. Назрин провела год в городе Гилгите, где прошла подготовительный курс, восстановивший и пополнивший утраченные за годы вынужденного простоя знания. В 2008 году наша героиня получила наконец стипендию и смогла отправиться в Равалпинди, чтобы освоить желанную профессию.

Сейчас уже минул год с тех пор, как она окончила медицинские курсы, но Назрин решила продолжить образование, чтобы получить полноценную квалификацию гинекологической медсестры. К 2012 году она планирует переехать с семьей в Ваханский округ и оказывать медицинскую помощь остро нуждающимся в ней жителям одного из самых изолированных районов земли. Что до «потерянных лет», Назрин не испытывает горечи, вспоминая о них. В это время она тоже многому научилась, приобрела ценный опыт. «Аллах научил меня терпению, а также дал мне по-настоящему понять, что значит жить в нищете, – говорит она. – И я не жалею о прошлом, то есть о времени ожидания».

* * *

В то самое время, когда Назрин с семейством направлялась по Каракорумскому шоссе в Равалпинди, я посетил небольшой американский городок Дуранго в самом сердце Скалистых гор. Этот визит мало чем отличался от других ста двадцати и более поездок по городам США, которые я совершал каждый год, рассказывая о том, как американцы могут помочь сделать образование более доступным для афганских и пакистанских женщин, таких как Назрин. С моей «извращенной» точки зрения (я привык быть предельно загруженным), программа визита была малонасыщенной и в целом, а этот день, 18 сентября 2008 года, казался мне совершенно спокойным и обычным.

В предшествующие недели я семнадцать раз выступал в школах, церквях, в библиотеках девяти городов. А на три часа ночи следующего дня у меня был назначен перелет на частном самолете из Дуранго в следующее место выступления – детский миротворческий лагерь в Рокфорде, штат Иллинойс. За этим должно было последовать еще восемнадцать лекций в еще восьми городах, а шестого октября мне следовало вернуться в Пакистан. Перед этим надо было еще как-то выкроить день отдыха и провести его с семьей.

Однако со многих других точек зрения 18 сентября все же был совсем не обычным днем. В минувшие выходные при попустительстве правительства США инвестиционная компания Lehman Brothers объявила о своем банкротстве. Власти не позволили страховому гиганту AIG спасти ситуацию путем покупки терпящей бедствие фирмы за 85 миллиардов долларов. К моменту окончания биржевых торгов в тот день индекс Dow Jones пребывал в состоянии свободного падения. Вся финансовая система Соединенных Штатов, казалось, рушилась на глазах. Короче говоря, трудно было выбрать менее подходящее время для того, чтобы обратиться к американцам с просьбой о пожертвованиях.

Может, и хорошо, что напряженный график поездок просто не позволил мне задуматься о том, насколько абсурдно то, что я делаю. К семи вечера, после шести следовавших одна за другой лекций, я пересек студенческий кампус колледжа Форт-Льюис и направился в спортзал, где более четырех тысяч человек (почти треть всего населения города) образовали очередь невероятной длины. Сотруднику противопожарной службы пришлось насильно закрыть двери, когда «за бортом» оставалось еще триста человек, желавших попасть внутрь. Позже кто-то сказал мне, что Дуранго ни разу не видел такого столпотворения с тех пор, как город в последний раз посетил знаменитый исполнитель кантри Уилли Нельсон.

Мои публичные речи сильно варьируются в зависимости от аудитории. Но я всегда начинаю их со слов ас-салям аалейкум. Это исламское приветствие буквально означает «мир вам всем». И еще: куда бы ни увел меня ход дискуссии, я никогда не забываю рассказать историю одного обещания.

Все началась в 1993 году, когда я попытался покорить горную вершину К2, вторую по высоте на земном шаре. Восхождение окончилось тем, что мне пришлось повернуть назад, не дойдя до победного конца 600 метров. Я вернулся в базовый лагерь, а затем, спускаясь вниз по более чем 60-километровому леднику Балторо, заблудился и набрел на небольшую деревушку Корфе.

Корфе – это настолько заброшенное и отдаленное место, что один из каждых трех рождающихся детей погибает до года, не получая медицинской помощи.

Здесь меня приютили, накормили, напоили чаем, дали отдохнуть. И именно когда я уже восстановился после тяжелого перехода, на глаза мне попались восемьдесят детей, сидящих на ветру и делающих уроки. Они писали палочками прямо на земле без всякого учительского присмотра. Одна из учениц, девочка по имени Чочо, завела со мной беседу. И как-то так получилось, что я пообещал вернуться и построить здесь школу.

Чтобы выполнить это обещание, мне пришлось напряженно работать в больнице в Беркли, где я был медбратом, продать машину, все альпинистское снаряжение и книги. Но и этого не хватило, чтобы собрать необходимую сумму. Но я, заплутавший альпинист, понял, что неожиданно нашел свое призвание в жизни. И это призвание состоит в том, чтобы сделать образование доступным для детей мусульман, живущих в беднейших деревнях западных Гималаев.

Несколько лет назад я рассказал эту историю в книге «Три чашки чая». Те, кто прочитал ее целиком, подтвердят, что за несколько лет после моего первого появления в Корфе произошло множество удивительных событий. Все случившееся удивляет меня самого: для меня это хроника жизни обычного человека, попавшего в необычную обстановку.

Думая об этом, я осознаю, что так и остался заблудившимся в горах парнем, так, в общем, и не сумевшим в полном смысле слова вернуться домой. Изнутри ситуации, если можно так выразиться, я себя вижу человеком, который просто помог местному населению соорудить школу площадью 200 квадратных метров – здание без канализации и электричества, стоящее посреди далекой деревни на высоте трех с лишним километров. В мире, где полно отважных мечтателей, выдвигающих рискованные и амбициозные проекты, трудно представить себе более скромную цель. Такое неприметное начало, возможно, объяснит, почему я по сей день поражен и озадачен тем, что произошло потом.

Мои коллеги подсчитали, что в течение последних трех лет я выступал около 680 раз в более чем 270 городах от Майами до Лос-Анджелеса, от Анкориджа до Шревепорта. Но, несмотря на большой опыт выступлений, каждый раз, прибывая в новое место, я поражаюсь тому, как много людей жаждут услышать мои рассказы. Когда прошлым летом организаторы моей лекции в Северо-восточном университете в Бостоне узнали, сколько человек хотели послушать об открытии школ в Пакистане и Афганистане, они арендовали огромный хоккейный стадион, который заполнили 5600 зрителей. Неделей позже на баскетбольной арене в Мерфрисборо, штат Теннесси, собралось 9500 человек, и мою речь пришлось показывать на огромном экране.

Удивительно, неужели я тот самый парень, который когда-то был счастлив, что его слушает несколько скучающих посетителей магазинов одежды Patagonia и REI outlet? Больше, чем размер нынешней аудитории, меня, пожалуй, поражает ее искренняя заинтересованность.

Нередко люди проделывают путь в шесть, а то и в двенадцать часов, чтобы послушать мое выступление, а затем еще два часа стоят в очереди просто ради того, чтобы получить автограф на обложке книги «Три чашки чая».

Однако самым фантастическим я все-таки считаю то, что произошло в Дуранго тем сентябрьским днем 2008 года, о котором я рассказал чуть раньше.

Вечером того дня Бен Бернанке, глава Федеральной резервной системы, проинформировал членов комитета по финансовым услугам палаты представителей конгресса США, что состояние мировой экономики угрожающее и со дня на день может начаться обвал рынков. А в это время жители Дуранго, городка с населением 16 007 человек, передали Институту Центральной Азии чеки на общую сумму около 125 000 долларов. Джордж Бедекер, основатель обувного производства под маркой Crocs, пожертвовал пятьдесят тысяч.

Остальные деньги были пожертвованы обычными людьми, частными лицами, далекими от того, чтобы создавать собственные торговые марки и управлять большими корпорациями. Это домохозяйки, фермеры, продавцы, механики, студенты, учителя, сантехники, секретари, медсестры, пенсионеры. Это люди, которые знают цену копейке, которые во многом себя ограничивают и живут скромно, а не на широкую ногу. То есть самые обычные, ничем не примечательные люди, такие, как вы и я.

На мой взгляд, это само по себе что-то да значит. Но дальше – больше.

Вряд ли кто-то из присутствующих в тот день на презентации в Дуранго когда-либо бывал в Пакистане или Афганистане. Возможно, среди моих слушателей были мусульмане, но это лишь единицы. И маловероятно, что хоть один из этих людей сможет когда-либо увидеть своими глазами школы, книги, карандаши, учительскую зарплату – то есть все то, на что пойдут их деньги. Тем не менее они распахнули свои сердца навстречу моей просьбе и пожертвовали средства на наши проекты. Когда набирал обороты самый масштабный кризис со времен Великой депрессии и многие лидеры призывали нас действовать взвешенно и разумно, просчитывая все возможные риски, жители маленького городка в Колорадо ответили на призыв о помощи с той же готовностью, что и люди во многих других американских городках, где я побывал с начала всей этой эпопеи.

«Когда вы будете отдавать эти деньги ребятам на другом конце света, – говорил мне со слезами на глазах один местный бизнесмен, – просто скажите им, что средства собраны в маленьком городе среди гор Колорадо именно для того, чтобы их дочери могли пойти в школу».

И вот что вызывает у меня постоянное недоумение. Почему так много американцев искренне переживают за судьбу людей, живущих очень далеко от них? Мировые катаклизмы следуют один за другим, и почему гнев и страх уходят прочь, уступая место милосердию? И что такого привлекательного кроется в обещании дать детям, особенно девочкам, образование? Каким образом такая перспектива постоянно и зримо пробуждает все самое лучшее в нас?

* * *

Я застенчив, неловок, меня легко смутить, и к тому же я безнадежный интроверт. Говорю я тихо и нескладно, не люблю выступать перед большой аудиторией и позировать фотографам. А еще я терпеть не могу просить у людей деньги. Я мечтаю об уединенной жизни в тишине и покое и питаю отвращение к любым действиям, которые привлекают внимание окружающих. Даже эти страницы дались мне непросто: потребовались невероятные усилия моей жены Тары и редактора Пола Словака, чтобы заставить меня писать от первого лица. Это абсолютно не свойственный мне подход! Помню, что в детстве я категорически не желал играть никаких ролей в рождественских спектаклях, кроме бессловесных вола и осла.

Учитывая все сказанное, можно представить себе, каково мне было все последние несколько лет произносить речи, продвигать общественные проекты и собирать на них средства. Из-за всего этого я чувствую себя человеком, который постоянно занимается не своим делом, вступая в сговор с непознанной стороной своей души. Политикам и звездам шоу-бизнеса свойственен такой стиль жизни – бесконечные похлопывания по плечу, прогулки под руку, постоянное общение. Для них вести себя так и жить у всех на виду – просто, как дышать. У меня же появляется острое чувство дискомфорта, отчасти потому, что все это не вяжется с моим внутренним представлением о «приличном» поведении. Я чувствую себя неловко под взглядами окружающих. Все это говорится для того, чтобы дать понять: неожиданный бурный успех книги «Три чашки чая», во всяком случае для меня, не так уж радостен и вызывает горькую усмешку.

Эти строки я пишу летом 2009 года, а «Три чашки» по-прежнему, уже 130-ю неделю, держатся в рейтинге бестселлеров среди публицистических произведений, по версии газеты New York Times. Уже продано три миллиона ее экземпляров. Книгу издают по всему миру – более чем в трех десятках стран. Следствие такого успеха – растущий общественный интерес к моей персоне. Всеобщее внимание для меня просто невыносимо, но в то же время оно открыло перед нами новые, невиданные доселе возможности.

Даже небольшие суммы в твердой западной валюте способны творить чудеса во многих отдаленных уголках планеты, где люди живут за чертой бедности. В некоторых районах западных Гималаев двадцати долларов достаточно, чтобы оплачивать обучение первоклассника в течение целого года, трехсот сорока долларов хватит, чтобы содержать в течение четырех лет старшеклассницу, а на 50 тысяч можно построить и оборудовать школьное здание с восемью классами и обеспечить зарплату учителям на первые пять лет. За время, прошедшее с момента выхода «Трех чашек чая», переданные жертвователями средства не только направлялись нами на строительство зданий, но и шли на финансирование обучающих программ для учителей, на стипендии, на организацию женских центров в глухих деревнях, расположенных в разных районах – от ледников Каракорума до открытых всем ветрам склонов Гиндукуша.

Мы не просто строим школы, но с помощью наших жертвователей выполняем гораздо более серьезную миссию – утверждаем важность и ценность женского образования. Исследования Всемирного банка доказывают, что всего один год обучения в начальной школе может в будущем обеспечить человеку повышение дохода на 10–20 % и выше. Пол Т. Шульц, экономист из Йельского университета, подсчитал, что чем больше времени девочка проведет в средней школе, тем большими будут плоды: с каждым годом учебы ее потенциальная зарплата прибавляет 15–25 %. Но усилия стоит прикладывать не только ради повышения доходов. Целый ряд исследований показывают: в сообществах, где девочки учились до пятого класса, через поколение детская смертность значительно снижалась. В то же время, как ни парадоксально, начальное женское образование приводит к замедлению темпов прироста населения: рост не прекращается, а становится более плавным. Ведь образованные девушки позже выходят замуж и заводят меньше детей, чем вообще не учившиеся в школе.