Текст книги "Луна с неба"

Глава 7

Открыв глаза, я увидел, что состав заходит на станцию, как две капли воды похожую на ту, с которой мы уехали. Я вскочил и стал собирать вещи. Тут другой товарный поезд закрыл мне обзор. Наш поезд замедлил ход, лязгнул металл, вагон тряхнуло, и мы остановились.

Крыса села и возмутилась:

– Какого пи-и! Что происходит?

– Приехали! – сообщил я.

Мы скатали спальные мешки, привязали их к рюкзакам и выгрузили велосипеды из вагона. Мы проснулись минуту назад и уже были готовы прыгнуть в седло – так хотелось нам поскорее убраться со станции. Но путь с обеих сторон преграждали товарные составы.

– Куда? – спросила Крыса.

– Вперед!

Мы погнали между составами. Они загибались по дуге, и мы видели, что происходит впереди, пока не выехали прямо навстречу толстопузому охраннику.

– Эй! – крикнул он. – Вы что тут делаете?

Мы резко затормозили и рванули обратно.

– А ну вернитесь!

Мы изо всех сил крутили педали и мчались быстрее ветра. Но тут на пути появились еще два охранника, и нам пришлось резко затормозить.

– За мной! – приказала Крыса.

Она соскочила на землю и полезла прямо под стоящий поезд.

– Стой! – заорали охранники.

Крыса втащила за собой велик и скрылась из виду. Я пополз за ней. Снизу вагон смотрелся жутко, в нем было так много страшных деталей… Я думал, что меня вот-вот шибанет током. Кое-как перебрался через рельсы, вылез с другой стороны и увидел, что Крыса уже сидит на велике и ждет меня. Мы оказались у подножия крутого склона. Наверху виднелась низкая ограда, за которой по шоссе проезжали машины.

– К деревьям! – крикнул я.

Вообще-то деревьев поблизости не было, только кусты какие-то, но я так перепугался, что ничего не соображал. Мы проехали по деревянному настилу, проложенному поперек колеи, спрыгнули с великов и пешком стали карабкаться вверх по склону. Подошвы кроссовок скользили. Крыса втопила на полную, обогнала меня и перебросила велосипед через ограду. Он с грохотом упал на асфальт, и Крыса перелетела за ним следом – кувырком, прямо как заправский морпех!

– Нельзя тут играть, это опасно! – крикнул снизу охранник.

Я обернулся. Охранник стоял у подножия склона и пытался отдышаться. Он и не думал лезть за нами наверх. Я закинул велик через ограду и перелез сам. Крыса уже сидела в седле, скрестив на груди руки.

– Ты что так долго, Боб?

Я не мог сказать ни слова, у меня сердце из груди выскакивало. Такая полоса препятствий, а ведь я только проснулся! Но для Крысы все это – одно большое приключение. Ей бы, пожалуй, и на поле боя было весело. Я крутил педали, не имея ни малейшего представления, куда направляюсь. Некоторое время меня потряхивало, но, чем дальше мы уезжали от станции, тем больше я успокаивался. Вдалеке показалась верхушка телебашни Си-Эн Тауэр, и мы покатили туда. Мы все-таки добрались до Торонто!

На первый взгляд Си-Эн Тауэр была не так уж далеко, но ехать к ней пришлось довольно долго. Город еще не проснулся. На улицах не было почти никого, кроме бездомных. Только бродяги и люди, которым приходится вставать ни свет ни заря из-за работы: уборщики мусора, почтальоны и таксисты, заканчивающие ночную смену. Мы увидели указатель на озеро Онтарио и направились туда. Мне хотелось к воде. Вода успокаивает нервы, а мне не помешало бы успокоиться после всех этих событий.

Миновав небольшой парк, мы выехали к озеру, бледно-голубому, как небо, и огромному, как море. На нем даже была волна, как на море, и с него дул почти морской бриз. Даже не верилось, что это всего лишь озеро. Мы покатили вдоль воды, любуясь очертаниями островов в тумане. Проехали мимо десятков белых яхт, пришвартованных в рядок, мимо старого парусника с деревянными мачтами и парусами, похожими на простыни. Рядом с ним стояли ярко-оранжевый катер канадской береговой охраны и пожарный катер с водяной пушкой, похожей на настоящую. Почти над каждым судном реял канадский флаг. Мне очень нравится наш флаг. На нем просто кленовый листок, ничего особенного. Но он олицетворяет не просто дерево, которое растет в нашей стране. Это значит, что мы искренние и крепко стоим на земле, как сам клен. Листок – символ скромности и милосердия, наших канадских добродетелей. По крайней мере, я так считаю. Уверен, почти все люди на свете гордятся своей страной. Но Канада особенная. Она как Америка, только без громадной армии и не такая заносчивая.

Мы проехали мимо женщины, бросающей хлеб чайкам, мимо матроса, надраивающего палубу пришвартованной прогулочной яхты, объехали Молсон-Плейс – концертную площадку под открытым небом. У воды было здорово. И даже не потому, что прохладно и тихо. Просто я чувствовал гордость, как первопроходец, – мы все-таки добрались до Торонто! И папа наверняка тоже бы нами гордился.

– Как насчет кофе, Боб?

– Можно.

На набережной мы заметили здание, в котором раньше был лодочный сарай, а теперь в нем сделали кофейню сети «Секонд Кап». Когда мы подъехали, из открытой двери потянуло восхитительным ароматом. Крыса со всех ног кинулась пристегивать велосипед на замок – она у меня известная кофеманка, – но и я не сильно от нее отстал. То ли от страха, что мы чуть не попались на станции, то ли оттого, что воду мы допили еще вчера днем, во рту у меня пересохло.

– Мне моккочино! – заявила Крыса с порога. – Еще апельсиновый сок и два овсяных печенья с изюмом.

– А мне апельсиновый сок, обычный кофе и три овсяных печенья!

Азиатская девушка за прилавком слегка вздрогнула от неожиданности, но не рассердилась. Взяв свой заказ, мы сели у окна и стали смотреть на воду. Я расслабился и пришел в отличное расположение духа.

– Как будем перебираться через границу, Боб?

Вот вечно надо ей на меня давить! Мы же только приехали!

– Ну, надо подождать до темноты. Потом найдем какую-нибудь улицу и дорогу рядом с пограничным пунктом, но не слишком близко. А потом просто сядем на велики и поедем. Мы же дети. Если будем вести себя уверенно, как будто тут живем, на нас никто не обратит внимания.

– А если обратят, Боб? А если там высокие стены, ров и вооруженная охрана? Или колючая проволока? Или минное поле? А что, если за нами в погоню отправят вертолеты? Из которых будут высовываться снайперы? Что тогда будем делать? Быстро, Боб! Говори, что тогда будем делать?

Она смотрела на меня, как жуткенькая девочка из фильма ужасов.

– Пей моккочино, – сказал я.

Крыса расхохоталась. Конечно, она просто хотела меня подразнить.

Когда мы вышли из кафе, кофеина и сахара в наших организмах вполне хватило бы, чтобы подняться на телебашню Си-Эн Тауэр по ступенькам. Но мы этого делать не стали. Мы пошли на автовокзал Грейхаунд и оставили рюкзаки в камере хранения. Потом отправились в «Итон-Центр», самый большой торговый комплекс в Торонто. Крыса была в восторге. Она нацепила темные очки и фланировала с видом миллионерши. В парфюмерном магазине она побрызгала на себя из всех флаконов-пробников и стала благоухать, как помойная крыса. Потом она перемерила всю одежду на всех этажах, и все продавщицы помогали ей, ведь Крыса была такая миленькая. Все, кроме одной старой тетки с крашеными волосами и толстым слоем штукатурки на лице. Эта спросила:

– А ты собираешься что-нибудь покупать, девочка? Если не собираешься, нечего и мерить.

Тетка была высокомерная, и губы у нее кривились, когда она говорила.

– Не «мерить», а «примерять», – ответила ей Крыса с классическим британским произношением. – Что же до вашего вопроса, мой ответ на него будет отрицательным. То, что продается в вашем магазине, не вполне отвечает моим вкусам.

Я засмеялся. Когда Крыса доводила других, а не меня, я всегда находил ее чувство юмора прямо-таки искрометным.

Потом мы пошли бродить по центру Торонто, и Крыса все сравнивала с Виннипегом.

– Их вокзал «Юнион Стейшен» похож на наш «Юнион Стейшен», но наш красивее. Их отель «Ройял Йорк» похож на наш «Форт Гэрри», но наш больше и несколько изящней. Комплекс «Итон Центр» вполне неплох, но наш «Поло Парк» ничуть не хуже. Да, у них тут больше небоскребов, но Виннипег скоро наверстает разницу. И вообще, жителям Торонто сильно недостает утонченности по сравнению с жителями Виннипега. Стоит ли после этого говорить о чем-то еще?

Наконец, нагулявшись, мы пошли обратно к автовокзалу, обходя бездомных бродяг, шатавшихся по улицам, как зомби. Бродяги в Торонто совсем не такие милые, как у нас в Виннипеге. И я говорю это не для того, чтобы похвалить свой город – просто так и есть. В общем, денег мы им не дали, забрали рюкзаки и пошли на набережную.

Солнце припекало, и нас клонило в сон. Мы сели на велосипеды и покатили в парк, через который проезжали утром. У воды уже было полно народу. Люди загорали, прогуливались по берегу и лезли прямо под колеса наших великов. Мы нашли парк, выбрали одинокое дерево на лужайке и сбросили рюкзаки. Трава была такой мягкой и прохладной, и на ней было так приятно валяться. Все-таки в товарном вагоне я ни разу не поспал как следует, что бы там Крыса ни говорила про его добрый дух. Кто бы мог выспаться на дощатом полу?

Крыса подложила рюкзак под голову и закрыла глаза.

– Разбуди, если произойдет что-нибудь интересное, – распорядилась она.

Ага, счас… и билет в Диснейленд в придачу. Я тоже собирался поспать. Я закрыл глаза, и под веками от яркого солнца сразу вспыхнул калейдоскоп цветных пятен. Пятна превратились в узоры, узоры в картинки, а картинки – в сны. Я засыпал под смех детей, окрики их родителей и крысячий храп своей младшей сестры.

Когда я проснулся, Крысы рядом не было. Ее рюкзак и велосипед лежали на траве, а сама она куда-то подевалась. Я встал и заметил ее на пешеходной дорожке у озера. Качая головой, я направился туда, и тут увидел, как рядом с ней остановился какой-то человек с фотокамерой на поясе. Крыса подперла руками бока, а это не предвещало ничего хорошего.

– Я потерялась?! – переспросила она громко. – Я не потерялась, ты, треклятый педофил! Вали отсюда, пока я не вызвала полицию!

Человек попятился от нее и пошел своей дорогой.

– Давай-давай! Катись! – крикнула ему вслед Крыса.

Я подбежал к ней:

– Что он тебе сказал?!

Крыса не ответила. Скривив мордочку, она глядела в спину удаляющемуся человеку, и вдруг вскрикнула:

– Ой-ой-ой!

– Что?!

– Я думала, что он педофил, а он нормальный! Мистер! – заорала она. – Извините! Я не потерялась! Спасибо за беспокойство!

Несчастный ускорил шаг и теперь удирал почти бегом.

– Ты сдурела?! Разве можно говорить людям такие вещи?

– Ну, извини, Боб! Ошибиться нельзя?

Она заметила каких-то велокурьеров и пошла в их сторону, а я вернулся под дерево и сел в полном замешательстве. Некоторых вещей Крыса просто не понимала. Иногда я и правда начинал думать, что она чокнутая. Я наблюдал, как она болтает с курьерами, их этот разговор явно очень веселил. Издалека Крыса выглядела вполне нормальной, никаких признаков сумасшествия. Но, честное слово, в каком-то смысле у нее не все дома.

Когда треп с курьерами ей наскучил, она вернулась ко мне:

– Поедем вдоль скоростного шоссе Гардинер, потом по указателям на Берлингтон, Гамильтон, Ниагара-Фолс и Форт Эри, там будет граница. Они говорят, что ехать на велосипедах туда сто лет, так что лучше уже выдвигаться. А еще они говорят, что мы в жизни не проскочим мимо пограничников. Только много они знают, эти курьеры! Взрослые дядьки, а целый день гоняют на великах. – Она опустилась на траву и открыла рюкзак. – Вот, купила тебе бутерброд и печенек, пока ты спал. Съешь, когда проголодаешься. А еще купила большую бутылку колы, будем пить по дороге. – Она встала и надела рюкзак. – Пока мне нравится наше путешествие, Боб. А тебе?

– Конечно, – ответил я.

Ничего другого мне просто в голову не пришло. А что я мог сказать? Ты чокнутая и вгонишь нас обоих в гроб?

– Ну, пора ехать, – сказала она. – Раз по скоростному шоссе мы ехать не можем, придется держаться как можно ближе к нему.

Глава 8

Так мы и поступили – сели на велики и поехали вдоль шоссе. Дорога, по которой мы катили, была такая же длинная, но, в отличие от шоссе, совершенно пустая. И ни души вокруг, ни единого домика у обочины. Мы ехали уже много часов подряд, иногда по пересеченной местности, и я натер зад об седло и ладони об руль. Рюкзак как будто стал тяжелее, мокрая футболка липла к спине. В довершение всех бед я запутался: мы должны были ехать по указателям на Гамильтон, а затем на Ниагара-Фолс, но теперь указатели на Ниагара-Фолс указывали в обратном направлении.

Я обернулся к Крысе под фонарем. Она у меня девчонка крепкая, никогда не жалуется, но сейчас личико у нее побледнело, а рюкзак казался слишком для нее большим.

– Не хочешь передохнуть?

Она кивнула и медленно слезла с велосипеда. Мы забрались наверх по небольшому склону, идущему вдоль обочины, и спрятали велики в кустах.

– Здесь подходящее место, – сказал я. – Если появятся копы, они не увидят нас с дороги.

Я помог ей снять рюкзак и развернул ее спальный мешок:

– Холодно. Залезай-ка и поспи немного.

Она молча заползла в мешок и свернулась калачиком. Я тоже устроился спать и сказал:

– Поедем дальше завтра.

Земля была влажной от росы, и я дрожал, хотя больше не от холода, а от усталости. Я хотел спать, но уснуть не мог. Просто лежал и изнывал от тоски по дому и теплой постели. Мы с Крысой еще никогда так не терялись. Мы лежали в темноте в чистом поле, и некого было попросить о помощи.

Помню, однажды темным зимним вечером мы ехали из города домой. Всю дорогу ледяной ветер швырял снег нам в лицо. Когда мы добрались до дома, Крыса бросила велик у крыльца и бегом побежала в тепло. А я задержался под окном кухни, под которым снаружи уже насыпало холмик снега. Я смотрел, как папа вынимает хлеб из духовки, вешает игрушечного снеговика на ручку буфета и отступает на шаг, чтобы оценить, хорошо ли смотрится украшение. Потом в кухню вбежала Крыса, на ходу снимая куртку, и стала рассказывать папе, как прошел день. Такая была картина! Я стоял и смотрел, не боясь промозглого холода, потому что в любую минуту мог шагнуть в тепло родного дома.

А теперь мне отчаянно не хватало этого тепла. Впервые я всерьез размышлял о том, не пойти ли в полицию и не сдаться ли на милость копов. Мы, собственно, ничего дурного не сделали, но я все равно чувствовал себя беглецом – мы скрывались от властей, которые без колебаний отдали бы нас в приют.

Но может, это не так уж и плохо. Может, нас определят в какое-нибудь хорошее место. Я повернулся к Крысе спросить, что она об этом думает. Она лежала с закрытыми глазами, и вид у нее был такой же измотанный, как тем холодным зимним вечером. Крыса никогда не сдастся, какой бы оборот ни приняли наши дела. И, если подумать, я тоже. Если они хотят отдать нас в детский дом, пусть сначала поймают. А даже если поймают, пусть не надеются, что мы не удерем при первом удобном случае.

Вдруг с дороги донесся визг тормозов. Потом рядом с первой машиной остановилась вторая. Крыса тут же выскочила из мешка, метнулась за куст и с любопытством выглядывала из-за него. Хлопнули двери, и два человека пошли навстречу друг другу. Один был молодой и стройный. Другой, грузный, сжимал в зубах окурок погасшей сигары.

– Джоуи, – произнес грузный. – Как тебе живется в Нью-Йорке?

– Паршиво, как обычно. Товар привез?

– Увы, нет. Не смог достать.

– Что?!

Грузный заржал:

– Шучу.

Он открыл багажник, и оба заглянули внутрь.

– Ну, нечего тянуть, – сказал молодой.

Они начали перекладывать какие-то пакеты из одной машины в другую – только уже не в багажник, а под заднее сиденье.

– Драгдилеры! – прошептала Крыса.

Я цыкнул на нее.

Молодой вручил грузному конверт. Грузный проверил содержимое и сказал:

– Ну, с тобой приятно иметь дело, Джоуи.

Они пожали друг другу руки, грузный сел в машину и уехал. Молодой прикрыл заднее сиденье одеялом, захлопнул дверь и огляделся. Потом он сел в машину и попытался уехать, но мотор никак не хотел заводиться. Парень сыпал ругательствами и бил кулаком по рулю. И тут я увидел, что Крыса едет на велике прямиком к машине!

– Проблемы, мистер? – спросила она, притормозив рядом с ним. – Мотор не заводится?

Парень смерил ее ледяным взглядом. Он вылез из машины, озираясь по сторонам:

– Ты откуда? Что ты тут забыла?

Я очертя голову сбежал вниз по склону:

– Не обращайте на нее внимания, мистер.

Увидев меня, парень разозлился еще больше.

– Мы ищем нашего дядю, – сообщила Крыса. – Он тоже драгдилер.

– Проваливай, малявка!

– Идем, идем! – понукал я.

– Зачем ругаться? – сказала Крыса. – Мы хотим как лучше. Мы вам поможем.

Парень немного смягчился:

– Ну и ночка… У меня кончился бензин, а надо скорее вернуться в Нью-Йорк!

– Мы видели заправку, – сказал я. – В паре миль отсюда.

– Две мили, значит…

– Мы можем сгонять за бензином, если у вас есть канистра, – предложила Крыса. – На великах это быстро.

– Вы бы меня просто спасли! – воскликнул парень. – Извините, что был не особо любезен. Просто вы застали меня врасплох.

Но тут он открыл багажник и снова начал ругаться и молотить по нему кулаком. Канистры не было.

– Уму непостижимо! Именно тогда, когда у меня кончается бензин, я забываю эту треклятую…

Крыса залпом допила остатки нашей колы, рыгнула и закрутила крышку на большой пластиковой бутылке.

– Как же мне с вами повезло! – Парень вынул бумажник. – Вот пять долларов, должно хватить.

– Мы быстро, – сказала Крыса, забирая деньги.

– Эй, а вы, случаем, не думаете просто исчезнуть вместе с моими пятью баксами?

– Конечно, – невозмутимо отозвалась Крыса. – Именно этим мы тут и промышляем. Ждем в кустах, пока у кого-нибудь заглохнет машина, потом выманиваем деньги на бензин и скрываемся за горизонтом.

Парень посмотрел на нее с ошарашенным видом.

– Все вокруг сегодня такие умные… – протянул он с приятным нью-йоркским акцентом. – Прямо даже не знаю, в чем дело…

На заправке нас пожурили за то, что мы катаемся одни по темным дорогам, и за то, что наливаем бензин в бутыль из-под газировки, но в итоге все равно сказали: «Счастливого пути, заезжайте к нам еще». По пути назад мы жевали шоколадные батончики, купленные на сдачу.

– Не понимаю, зачем ты вызвалась привезти ему бензин. Он бы для нас ничего подобного не сделал.

– Нам и не нужен бензин, Боб. У этого парня добрый дух. К тому же он едет в Нью-Йорк!

– Он не станет нас подвозить.

Крыса самоуверенно улыбнулась:

– Посмотрим.

Увидев нас, парень явно вздохнул с облегчением:

– Ну, вы молодцы, ребята! Сейчас заправлю свою красотку и отстегну вам за труды.

Я рассматривал его, пока он заливал бензин в бак. Зализанные гелем черные волосы придавали ему крутой и грозный вид, да и повел он себя с нами поначалу не слишком приветливо. Но теперь, когда он был так рад и благодарен нам, а я перестал его бояться, я сообразил, что он на самом деле совсем молодой.

Парень бросил пустую бутылку в багажник, сел за руль и завел мотор:

– Порядок!

– Быстро выгребай из карманов всю мелочь! – шепнула мне Крыса.

Я сунул ей горсть монет.

– Спасибо, ребята, – сказал парень, выходя из машины.

Крыса добавила к моим монеткам пару мелких купюр и шагнула ему навстречу, протягивая деньги на раскрытых ладонях.

– Это еще что?

– Вот все, что у нас есть, – смиренно произнесла Крыса. – Нам очень надо в Нью-Йорк к дяде Джерому. Если мы его не найдем, нас отправят в сиротский приют!

Я подумал, что ее увлечение драматическим искусством начало приносить реальную пользу!

– Ох, слушай, малышка… Я бы рад помочь. Но представь, что будет, если меня поймают на границе с двумя несовершеннолетними, которых я встретил по дороге. Я не могу. Но я очень вам благодарен, честно.

– Ничего, – ответила Крыса голосом, выражающим полную покорность судьбе. – Как-нибудь сами доберемся…

Она продолжала смотреть на него большими печальными глазами, даже когда он сунул ей двадцатку.

– Удачи вам, ребятки, – виновато сказал парень, садясь в машину.

И уехал.

– Блестящее представление, – заметил я. – А горсть монет и мятые купюры в маленьких ладошках – просто находка режиссера.

Но Крыса только бормотала на французском себе под нос. Вид у нее был довольно жалкий. Она никогда не умела проигрывать с достоинством. Но машина вдруг затормозила, и Крыса повернулась ко мне с самодовольной миной, то есть с самым противным выражением лица, какое только было в ее арсенале. Машина начала разворачиваться, и Крыса подвигала бровями вверх-вниз в знак своего триумфа. Она знала, что я терпеть этого не могу. Но в наших обстоятельствах мне было плевать на ее злорадство.

– Кладите велосипеды в багажник, – распорядился парень. – Только краску не поцарапайте.

Мы побросали велики и рюкзаки в багажник и влезли на заднее сиденье.

– Меня зовут Мари-Клэр Де Билье, а это мой брат Боб. Мы из Виннипега.

– Ну, а меня зовут Джоуи, и я, очевидно, сбежал из психушки! – ответил парень, нажимая на газ. – Только псих мог согласиться на такую авантюру!

– Все будет хорошо, – пообещала Крыса.

– Ну да. Как, по-твоему, я объясню на границе, кто вы такие?

– Что-нибудь придумаем.

– Нечего придумывать. Притворитесь, что спите. Будем надеяться, что на нас не обратят внимания.

На мягком сиденье было очень уютно – особенно после целого дня на велосипедах. Но чем ближе мы подъезжали к границе, тем сильнее чувствовалось общее напряжение. Канадскую пограничную зону мы миновали без проблем. Но вот пришел черед американской…

– Чертовы недоумки, – пробурчал Джоуи. – Докапываются до всех, кроме террористов. Зато этих принимают с распростертыми объятиями. Так, ребята, укройтесь одеялом и сделайте вид, что спите.

Мы выехали на яркий свет, и машина остановилась.

– Ваши документы… Выйдите из машины и откройте багажник.

Джоуи заглушил мотор и вышел. Мне в лицо посветили фонариком, а потом я услышал, как открывают багажник.

– Сколько вы пробыли в Канаде?

– Один день.

– Что в рюкзаках?

– Э-э… не знаю. Они не мои.

– То есть вы ввозите на территорию США какие-то рюкзаки и не знаете, что в них? – жестко спросил пограничник.

Сердце у меня бешено колотилось.

– Это мой рюкзак, сэр. Вы можете заглянуть в него, если хотите.

О господи! Я открыл глаза и увидел, что Крыса высовывается из окна.

– Загляну, не сомневайтесь, – сказал пограничник.

– Где мы, дядя Джоуи? Я устала.

– Скоро сможешь поспать, милая.

– Куда вы едете? – спросила какая-то женщина.

– В Нью-Йорк. Дядя Джоуи везет нас к бабушке. Правда, дядя Джоуи? Мы пойдем смотреть небоскреб Эмпайр-стейт-билдинг, статую Свободы и все такое! А еще поедем кататься на пароме вокруг Манхэттена, бабушка обещала! А еще она каждый день будет печь нам яблочный пирог. Она печет самые вкусные яблочные пироги на свете!

И все это не моргнув глазом! Иногда я сам не понимал, кто моя сестра на самом деле.

– И как же зовут твою бабушку? – спросила женщина.

Ну, все, попались… Красная Шапочка все испортила.

– Бабушку зовут Бабушка, – уверенно заявила Крыса. Я услышал смех и вздохнул с облегчением. – Может, вам документы показать?

Ну, зачем?! Зачем она всегда переигрывает? По ее милости нас всех сейчас возьмут тепленькими!

Пограничник подошел к окну:

– Мари-Клэр… Чего? Важашнунс?

– Это мое индейское имя.

– Мари-Клэр Важашнунс Де Билье и Роберт Де Билье, родились в Виннипеге…

Мне опять посветили в лицо.

– Это мой брат Боб. Он спит.

– Нравится тебе жить в Виннипеге?

– Там хорошо. Но я бы хотела жить в Нью-Йорке. Нью-Йорк такой великолепный город. К тому же я хочу стать актрисой.

Снаружи засмеялись – не знаю кто, пограничники или таможенники, их там было много.

– Ладно, проезжайте, – сказал серьезный голос.

Багажник захлопнулся, и Джоуи запрыгнул на водительское сиденье.

– Всем пока! – прокричала Крыса, помахав рукой из окна.

Мы ехали дальше в напряженной тишине. Машина снова притормозила.

– Проезжайте, – разрешили снаружи.

Джоуи посмотрел на нас в зеркало заднего вида:

– Ну, ребята, с меня завтрак.

Впервые за все время в его голосе послышалась искренняя радость. Но его радость не шла ни в какое сравнение с нашей. Улыбаясь, я свернулся на мягком сиденье и уснул.

– Йоу, Бобби! Бобби Де Ниро! – Это был голос Джоуи. – Вставай, пора завтракать!

Я открыл глаза. За окнами было еще темно. Крыса уже сидела спереди, и они с Джоуи смотрели на меня.

– Давай, парень. Пошли! – Крыса пыталась сымитировать нью-йоркский акцент Джоуи, но пока у нее выходила лишь бледная пародия на Багза Банни.

Я осоловело выполз из машины и побрел за ними в придорожную закусочную. Она светилась так ярко, что больно было смотреть. Джоуи придержал дверь:

– Заходи, Боб. Тут отличные завтраки.

Народу внутри было немного – несколько пар за столами, да еще кто-то пил кофе у стойки. Крыса подхватила меню и поскакала по лабиринту красных скамеек и столиков.

– Йоу, Джоуи! Хочешь сесть здесь? – крикнула она на весь зал.

– Не знаю, Эм-Си! – прокричал Джоуи в ответ. – Тебе там нравится?

– Конечно! – Крыса плюхнулась на скамейку.

Джоуи сел напротив нее и поправил:

– Не «конечно». Надо говорить «каэшна».

– Почему «каэшна»? – спросил я.

– Потому что так говорят телки в итальянских кварталах, – пояснил Джоуи. – Они говорят иначе, чем американки. И общаться надо громко! – Он повысил голос. – Мы, итальянцы, гордый народ. Мы любим, чтобы на нас все оглядывались. – Тут он увидел официантку. – Сейчас покажу. Эй! Нас тут обслужат или как?

Официантка посмотрела на него без особого восторга.

– А если чего-то не понимаешь или понимаешь, но тебе это не нравится, надо сказать «Ха?», – продолжал Джоуи.

– Ха! – сказала Крыса.

– Нет, не так. Это вроде как выдох или хмыканье. Х-ха-а?

– Х-ха-а?

– Во! Что скажешь, Бобби? Теперь твоей сестре не хватает начеса на голове и жвачки, чтобы надувать пузыри, – и дело в шляпе. Ясно?

– Конечно, – вздохнул я.

– Каэшна, – поправила Крыса.

Я толком не поспал, и Крыса уже начинала меня реально бесить! К столу подошла официантка – молодая и хорошенькая, только какая-то недовольная. Она достала из кармана блокнот и ручку и молча посмотрела на нас.

– Ну, ребята, как насчет вдарить по большому американскому завтраку? – спросил Джоуи, заглядывая в меню.

– Каэшна! А можно мне моккочино?

– Х-ха-а?

– Дядя Джоуи, можно мне моккочино? – громко повторила Крыса с дурацким нью-йоркским акцентом.

– Каэшна, милашка! – ответил Джоуи, и оба покатились со смеху, хотя смеяться было решительно не над чем.

– Три больших, черный кофе для меня и Боба и моккочино для моей племяшки.

Официантка записала это в блокнот и спросила:

– Что-нибудь еще?

Джоуи ухмыльнулся:

– Зависит от того, что ты предлагаешь, лапочка.

– Да ну вас… – устало произнесла официантка, забрала меню и удалилась.

– Что скажешь, Эм-Си? Я ей понравился?

– Каэшна!

И они снова заржали. Мне это действовало на нервы. К счастью, скоро нам подали завтрак, и Джоуи с Крысой ненадолго замолкли.

Мы ели яичницу с беконом, картофельные оладьи, густо политые кетчупом, и тосты с апельсиновым джемом. Я даже не догадывался, что я такой голодный – съел все до крошки. Джоуи расплатился по счету и сказал официантке, что сдачи не надо. Видимо, чаевые получились щедрые, потому что официантка заулыбалась. И она все время подливала Джоуи кофе – может, он и правда ей понравился.

Джоуи с Крысой спелись, как пара бывалых жуликов. Может, оттого, что Джоуи сам был большим ребенком. Они все расхваливали друг друга за блестящее представление на границе. Потом начали демонстрировать, какие акценты умеют изображать. Ей-богу, встретились два одиночества… Я почувствовал себя лишним и сдуру ляпнул:

– А что в тех свертках, которые вам передали в Канаде?

И все – как будто патефонная игла сорвалась с пластинки. Я тут же пожалел о том, что раскрыл рот. Но вопрос уже повис в воздухе, и ничего сделать было нельзя. Джоуи отставил чашку. Даже Крыса замерла и умолкла. Джоуи окинул взглядом нас обоих и поманил наклониться поближе.

– Сигары, – сказал он.

– Сигары? И все?

– Не просто какие-то сигары. Кубинские «МонтеКристо»! Тридцать коробок. Я покупаю их у одного человечка в Канаде по четыреста баксов за коробку и продаю другому человечку на Кони-Айленде по семьсот. А тот толкает их еще одному типу на Уолл-стрит черт знает за сколько. И я имею на этом… э-э…

– Ты имеешь девять тысяч долларов, – подсказала Крыса.

Джоуи потрясенно уставился на нее:

– Слушай, можно я тебя удочерю?

– Я подумаю.

– В общем, в следующий раз я намерен повысить цену, потому что я делаю всю работу и беру на себя весь риск. Потом поеду в Атлантик-Сити. Не играть – у меня там семья. Ну, почти семья… Люди, которые взяли меня к себе, когда мама умерла. Они теперь на пенсии. Я к ним заглядываю иногда что-нибудь привезти. Ну, вроде как выразить благодарность.

– У нас тоже родители умерли, – сказал я.

– Правда? Давно?

– Мама давно, а папа вот на днях.

Джоуи откинулся на спинку сиденья:

– Ого… Мне очень жаль, ребята. Я и не знал! Вот, значит, почему вы разыскиваете дядю?

– Мы не хотим в приют, – сказала Крыса.

– Понятное дело! Ваш дядя просто обязан взять вас к себе! Где он живет?

– Мы не знаем.

– Не знаете… То есть его адреса у вас нет? Может, хоть название улицы?

– Нет.

– А район какой? Бронкс? Бруклин? Манхэттен?

– Мы знаем только, что он живет в Нью-Йорке.

Джоуи посмотрел на нас с изумлением:

– Ребята, вы представляете, как огромен Нью-Йорк? Вы никогда не найдете своего дядю.

– Найдем, – уверенно заявила Крыса. – Я точно знаю.

– Но вам нельзя разгуливать по городу без присмотра. Там полно нехороших людей.

– Ты про педофилов? – уточнила Крыса. – Да, треклятые педофилы повсюду!

Джоуи застыл. Он открыл было рот, чтобы сказать что-то, не нашел слов и расхохотался:

– Малявка, ты меня просто убиваешь! Ладно, слушайте. Как только я вернусь из Атлантик-Сити, начнем искать вашего дядю. Я его найду, сколько бы времени на это ни потребовалось. Меня не оставили в беде, когда умерла моя мама, и я не оставлю в беде вас. Никто не отправит вас в приют. Даю слово.

Крыса заулыбалась:

– Мы рады, что встретили тебя, Джоуи. Правда, Боб?

– Конечно.

Джоуи даже смутился. Но я действительно радовался его компании. Он был большим ребенком, но очень классным большим ребенком. И когда он сказал, что поможет, он не кривил душой, это я знал точно. Не успели мы приехать в Нью-Йорк, как уже обрели друга. Все складывалось превосходно.