Текст книги "Успех не по правилам. СССР с позиции либерализма"

Напрасно Сталин мечтал о Комиссии исполнения, которая заставила бы производителей выполнять приказы. Приказы спускались по вертикальной иерархической системе, после того как подготавливались агентами, такими, как Госплан, которые не несли ответственности за плохо составленные планы (т. е. за планы, которые невозможно было выполнить). Если диктатор был настроен чрезмерно оптимистически, плановики должны были быть столь же оптимистичны, даже если неосуществимость планов была очевидна.

Одной из основных идей этой книги является та, что реальное распределение ресурсов осуществлялось самими производителями. Производственные балансы и планы поставок составлялись в министерствах и их отраслевых подразделениях. Даже в случае с распределяемыми в центре товарами, такими, как транспортные средства, влияние производителей было на удивление велико. Формально решения принимались централизованно, но фактически производители имели достаточное поле для маневра и принятия самостоятельных решений о распределении ресурсов. Если решения о распределении ресурсов принимаются производителями в отсутствие рыночных механизмов распределения ресурсов, сложно представить, каким образом результаты такого распределения могут быть экономически приемлемыми.

В периоды наибольших экономических трудностей, такие, как Великий перелом, экономических агентов заставляли поступать против воли. Так, например, крестьян заставляли сдавать зерно по низким государственным ценам, промышленных рабочих заставляли работать за заработную плату ниже «справедливой», а предприятиям навязывали чрезвычайно напряженные планы. Можно предположить, что в такие моменты максимального напряжения оппортунистическое поведение было в наибольшей степени распространенно.

В таких обстоятельствах далеко не всегда ясно, сможет ли даже наиболее целеустремленный, самоотверженный и сосредоточенный «оседлый грабитель» навязать свою волю сопротивляющимся агентам. По этой причине нельзя сказать, действительно ли диктатор, действующий, как предписывает модель «оседлого грабителя», может добиться лучших экономических результатов по сравнению с теми результатами, каких он достиг бы, если бы действовал в соответствии с другими моделями, в которых экономические вопросы имеют второстепенное значение.

Легитимна ли советская система?

Великий перелом начался с великим энтузиазмом. Партийное руководство, рядовые члены партии, многие руководители и еще больше рабочих верили в идеи, которые провозглашала всезнающая партия. Но постепенно они начинали ставить под сомнение разумность предпринимаемых партией шагов. Рабочие, писавшие на стенах заводов: «СССР – страна благородная, хлеб отправляет за границу, а сама голодная», – не понимали, почему Сталину понадобилось вывозить зерно, в то время как сами они недоедают. Хотя Ленин утверждал, что партия должна принимать лишь наиболее важные решения, Сталин решал, как должны называться улицы и какие памятники следует воздвигать в Москве, должно ли шоссе иметь две или четыре полосы, каковы должны быть цены на хлеб, тратя на эти вопросы не меньше времени, чем он тратил на решение ключевых экономических вопросов или внешнеполитических проблем.

Оставляя за собой право изменения любого решения, неважно, насколько частного, Сталин пришел к тому, что все вопросы в конечном итоге попадали на его стол. Нелепость подобной ситуации должна была быть очевидной непосредственному окружению Сталина, равно как и более широкому кругу наблюдателей.

Миф о всеведущей партии не мог выдержать проверки суровой реальностью произвольных, безграмотных и незначительных решений. Тот факт, что партия позволяла себе барахтаться в болоте мелких вопросов, предполагает либо отсутствие какого-либо понимания происходящего, либо же, наоборот, четкое осознание того, что именно способность принимать решения по повседневным вопросам и является источником ее легитимности. Нет ничего удивительного в том, что идеология перестала играть важную роль после смерти Сталина, несмотря на то что идеологический ритуал оставался неизменным. Однако стоит принять во внимание тот вред, который нанесла административно-командной системе утрата идеологического фундамента.

Административно-командная система была внедрена в первую очередь по той причине, что советское руководство, начиная с Ленина в 1917 году и заканчивая Горбачевым в 1985, верило в то, что просвещенные решения, принимаемые самоотверженной небольшой группой людей, будут лучше «анархии рынка». Насилие и принуждение оправдывались тем, что они якобы обеспечивают рациональное распределение ресурсов. И все это было сделано для того, чтобы Сталин мог принимать решения о том, что необходимо производить 40–50 тонн льна вместо 35–40 тонн, завод X должен отправить заводу Y 10 тонн стали или что партийный руководитель Грузии должен получить «бьюик».

Со всей серьезностью стоит задать вопрос о том, была ли эта система вообще легитимна.

Заключение

Мы рассмотрели механизм функционирования советской экономики, используя её собственные документы из ранее секретных государственных и партийных архивов. Мы исследовали первые два десятилетия ее существования. Ленин утратил способность управлять в декабре 1922 года, задолго до создания новой системы. Она была создана Сталиным и его командой.

Можно было бы подумать, что если бы не Сталин, то система могла бы работать совершенно иначе и её крайностей можно было бы избежать. Мы отклоняем подобную сталиноцентрическую интерпретацию, хотя и не отрицаем, что именно Сталин был главным архитектором системы. Большевистская партия, претензии которой на власть после гражданской войны не встретили серьезного отпора, не имела иного выбора кроме создания тоталитарной системы. Партийные принципы предусматривали планирование, государственную собственность и первоначальное накопление капитала.

Мы согласны с утверждением Хайека о том, что административная система, основанная на таких принципах, неизменно порождает фигуру, подобную Сталину. Возможно, alter ego Сталина воздержался бы от чрезмерного применения террора и насилия, но управление экономикой, вероятно, осуществлялось бы аналогичным способом. Следовательно, система функционировала бы в основном так же при Троцком или Ленине, будь они у власти.

Несмотря на то что поначалу Сталин был «первым среди равных», а затем ему уже не было равных, он не мог управлять системой в одиночестве. Сталин не смог бы одержать свои политические победы без союзников. После изгнания Троцкого (чья непопулярность облегчила дело) Сталину требовалась поддержка других членов Политбюро для вытеснения остальных своих оппонентов. Сталину пришлось ждать семь лет, пока он смог, наконец, выступить против своей собственной команды, и к тому времени система была уже создана. В течение всего периода становления системы Сталин в немалой степени зависел от своих союзников; политические предложения Сталина могли быть отклонены большинством Политбюро, и он продолжал настаивать, по крайней мере, на сохранении видимости совместного принятия решений.

Рост концентрации политической власти в руках верховного диктатора произошел бы и в том случае, будь на месте Сталина кто-то другой. На партийную демократию нельзя было положиться в системе, требовавшей скоординированных действий, что показали повсеместные случаи превышения полномочий партийными чиновниками на местах во время чисток 1929 и 1930 годов.

Более того, «низы» партии представляли наибольшую угрозу для диктатора. Легитимность Сталина и Политбюро основывалась на утверждении, что они являются «истинными представителями рабочего класса» при молчаливом согласии рядовых членов партии. Поэтому на любую попытку вынести спорные вопросы на рассмотрение рядовых членов партии Политбюро реагировало со страхом и паникой.

Кроме того, для создания впечатления единого фронта требовался сильный лидер. Легитимность решений Политбюро могла быть сохранена только в том случае, если они были единогласными. От практики предыдущих лет, допускавшей внутрипартийные дебаты, после которых члены Политбюро должны были сплотиться, приняв точку зрения большинства, пришлось отказаться, поскольку она допускала, что решения Политбюро воплощались в жизнь их противниками. «Истинный» большевик не мог быть безразличным. Для разрешения конфликтов и противодействия созданию устойчивых связей между представителями партийной элиты требовался сильный лидер, роль, которую передали Сталину его коллеги.

На каждом уровне начальник был диктатором по отношению к подчиненным, так же как и начальник начальника по отношению к первому. Административно-командная система состояла из множества диктаторов разных уровней, и каждый из них терзал своих подчиненных как мог. Иерархическая диктатура – это главное следствие делегирования полномочий, различия в целях и неравномерного распределения информации между начальством и подчиненными. Каждый начальник сталкивался с нежеланием подчиненных сотрудничать и с лживостью подчиненных, от которых можно было добиться положительных результатов лишь силой. В одиночку диктатор мог применить силовое воздействие лишь в крайне незначительных размерах. Каждому диктатору требовались мини-диктаторы, которые бы подчинялись ему и могли бы применить силу для того, чтобы добиться выполнения инструкций на более низких уровнях.

Если тот или иной верховный диктатор уходит со сцены (например, умирает), на смену ему приходит его точная копия в вопросах применения силовых методов. Поведение людей определялось их должностью, положением в системе, а не наоборот. Как только чиновник переходил с одного поста на другой, он начинал отстаивать интересы новой организации.

Фанатики форсированной индустриализации моментально становились сторонниками умеренных темпов развития, когда их переводили с должностей, связанных с отстаиванием «общих» государственных интересов, как, например, работа в контрольных комиссиях, на должности, связанные с «узкими» ведомственными интересами, скажем, на посты в промышленных наркоматах. На протяжении 1930-х годов сменилось четыре председателя Госплана и три наркома тяжелой промышленности. Несмотря то что и характеры и образование этих высших чиновников были в корне различны, смена руководства не вызывала каких-либо существенных изменений в работе этих организаций.

В этой книге показано, что Сталин и Политбюро могли лично принимать до смешного малое количество решений. В 1930-е годы Политбюро непосредственно принимало и реализовывало решения по трем группам вопросов: о распределении капитальных вложений, о распределении валютных фондов и о хлебозаготовках. Остальные решения принимались подчиненными. Но даже организации, находившиеся в непосредственном подчинении Политбюро, такие, как Госплан, принимали относительно небольшое число решений – максимум десять тысяч из миллионов решений о распределении ресурсов, принимаемых ежегодно. Множество полномочий по принятию решений о распределении ресурсов было передано на «нижние» этажи системы на усмотрение экономических агентов, склонных к оппортунистическому поведению.

Таким образом, иерархическая диктатура представляла собой поле битвы между начальством и подчиненными, в которой начальник (диктатор) применял силу и принуждение по отношению к своим подчиненным, чтобы ограничить их оппортунистическое поведение. Диктаторы (подчеркнем здесь множественное число) навязывали своим подчиненным приказы, разработанные на основе неполной и неточной информации, а подчиненным приходилось сталкиваться с целой лавиной беспорядочных, недоработанных и сомнительных инструкций, за выполнение которых они несли личную ответственность.

До 1985 года административно-командная система управлялась тремя различными режимами – сталинским, хрущевским и брежневско-андроповско-черненковским. Несмотря на большое число экспериментов с незначительными последствиями, после смерти Сталина административно-командная система оставалась практически неизменной. И хотя эта система была создана на скорую руку, методом проб и ошибок, она оказалась удивительно живучей и неизменной. Об этом говорит и тот факт, что преемники Сталина не изменили административно-командную систему. Осознавая множество недостатков системы, они встали на путь «бега по кругу» за реформами, ставившими под вопрос жизнеспособность системы, не предлагая ничего для реального улучшения ситуации.

Во время Большого террора 1937–1938 годов были уничтожены практически все «старые большевики», и на их место пришло новое поколение молодых лидеров. «Старых большевиков», возглавлявших до этого коммунистическую партию, которым было уже по пятьдесят-шестьдесят лет, тогда сменили тридцати-сорокалетние руководители. Первой возможностью нового поколения реализовать свою власть был XIX съезд партии в 1952 году – съезд, известный установлением статус-кво.

Преемники Сталина не изменили административно-командную систему в силу того, что проблема «принципал-агент» в отношениях между диктатором и его подчиненными не имела решения. Производители-агенты могли с полным правом утверждать, что их заваливали грудами произвольных и деструктивных приказов и, если бы они могли принимать самостоятельные решения, это высвободило бы обширные скрытые экономические резервы.

С другой стороны, диктаторы-принципалы могли указать на то, что агенты не хотят сотрудничать, что они лгут, жульничают и управляют своими предприятиями в своих собственных интересах. И те, и другие были правы. Полностью независимое советское предприятие работало бы как неуправляемое, не управляемое ни приказами руководства, ни несуществующим рынком. Руководители предприятий не смогли бы улучшить качество собственных решений, поскольку им всё так же не хватало бы точной информации и рациональных критериев принятия решений, на которые они могли бы опереться. Административно-командная система не позволяла решить проблему «принципал-агент».

В результате возникшее равновесие было малоэффективным. Практически все экономические приказы были основаны на принципе, гласившем, что хозяйственная деятельность в этом году будет примерно такой же, как и в прошлом, с учетом лишь незначительных поправок. Многочисленные дисбалансы решались посредством вмешательства и произвольных решений тысяч диктаторов, наделенных властью вносить изменения. Не существовало никаких общих правил, так как они мешали бы руководителям реализовывать свое право на интервенции. Единственное, что держало систему вместе, – это имплицитная система приоритетов, обеспечивавшая некое подобие порядка. По сути, советская экономика оставалась замороженной, в то время как экономики других стран развивались.

До своих самых последних дней советская административно-командная система делала акцент на ритуалах, таких, как парад в честь Первого мая на Красной площади, пятилетние планы, обещавшие светлое будущее, съезды партии и миф о всезнающей партии. Производители охотнее подчинялись приказам, которые считались легитимными; рабочие были в большей степени склонны приносить жертвы, если они верили в светлое будущее.

Великий перелом начался с энтузиазмом. Партийное руководство, рядовые члены партии, многие руководители и еще больше рабочих верили в идеи, которые провозглашала всезнающая партия. Однако по мере того как они наблюдали работу системы в действии, они начинали ставить под сомнение мудрость партийного руководства. Рабочие не могли понять, почему Сталин вывозил зерно, в то время как сами они голодали. Руководители недоумевали, почему они должны выполнять противоречивые приказы. Партийное руководство ломало голову над тем, почему Сталин проводит столько же времени, занимаясь вопросами переименования улиц и памятников в Москве, решая вопросы о том, должно ли то или иное шоссе иметь две или четыре полосы или каковы должны быть цены на хлеб, сколько он тратил на принятие важнейших решений в области экономики и внешней политики.

Диктатор оставлял за собой право изменения любого решения, неважно, насколько мелкого, и в конечном итоге все вопросы попадали на стол диктатора – Сталина, Политбюро, или наркома, или регионального партийного руководителя. Нелепость подобной ситуации должна была быть очевидной непосредственному окружению Сталина и более широкому кругу наблюдателей. Тот факт, что партия позволила себе плескаться в болоте мелочных решений, предполагает либо отсутствие какого-либо понимания происходящего, либо же, наоборот, четкое осознание того, что именно право принимать решения по повседневным вопросам и являлось источником власти партийного руководства.

Руководители административно-командной системы, начиная с Ленина в 1917 году и заканчивая Горбачевым в 1985-м, отдавали предпочтение административным решениям перед «анархией рынка». В первые годы построения социализма обосновать необходимость применения силы, возможно, было легче, поскольку граждане видели, как строились новые фабрики, каналы и железные дороги.

Когда система уже сложилась, оправдывать тоталитарный режим стало сложнее. Несмотря на то что тоталитарная система пережила Сталина, ее идеологические основы канули в лету вместе с ним. Реальная угроза пришла не от потенциального политического соперника, скорее, она всегда существовала где-то рядом в виде совершенно иной экономической системы, системы, в которой ресурсы распределяет рынок, а не политики. Горбачев невольно вызвал к жизни эту альтернативную систему в 1987–1988 годах, когда он освободил предприятия от государственного и партийного вмешательства.

Источники и библиография

Источники

1.1. Список использованных архивов

ГАРФ – Государственный архив Российской Федерации.

РГАЭ – Российский государственный архив экономики.

РГАСПИ – Российский государственный архив социально-политической истории.

Архив Гуверовского института войны, мира и революции Стэнфордского университета (Стэнфорд, Калифорния, США).

1.2. Периодические издания

Бюллетень Госарбитража.

Вестник правления Госбанка.

Денежное обращение и кредит в СССР.

За индустриализацию.

Собрание законов и постановлений Рабоче-крестьянского правительства.

Собрание законов СССР.

Экономическая жизнь.

1.3. Сборники документов, публикации и мемуары

Берелович А., Данилов В. Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. Т. 1, 1918–1922. М., 1998.

Берелович А., Данилов В. Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. Т. 2, 1923–1929. М., 2000.

Методические указания к разработке государственных планов экономического и социального развития СССР. М., 1980.

Микоян А. И. Так было. Размышления о минувшем. М., 1999. Народное хозяйство СССР в 1977 году. М., 1978.

Народное хозяйство СССР за 70 лет. М., 1987.

Письма И. В. Сталина В. М. Молотову. 1925–1936 гг. / Сост. Л. Кошелева, В. Лельчук, В. Наумов, О. Наумов, Л. Роговая, О. Хлевнюк. М, 1995.

Сталин и Каганович. Переписка. 1931–1936 гг. / Сост. О. В. Хлевнюк, Р. Дэвис, Л. П. Кошелева, Э. А. Рис, Л. А. Роговая. М., 2001.

Сталинское Политбюро в 30-е годы / Сост. О. В. Хлевнюк, А. В. Квашонкин, Л. П. Кошелева, Л. А. Роговая. М., 1995.

Чуев Ф. И. Сто сорок бесед с Молотовым. М., 1991.

Чуев Ф.И, Так говорил Каганович. М., 1992.

Directorate of Intelligence. Handbook of Economic Statistics, 1991. Washington, D.C., 1991.

Lih L., Naumov O., Khlevnyuk O. Stalin’s Letters to Molotov, 1925–1936. New Haven, Conn.: Yale University Press, 1995.

Who Was Who in the USSR. Metucehn, NJ: Scarecrow Press, 1972.

Библиография

Аверьянов Д.В. Функции и организационная структура органов государственного управления. Киев, 1979.

Атлас М.С. Развитие государственного банка СССР. М., 1958.

Батырев В.М., Ситнин В.К. Плановая кредитная система СССР. М., 1945.

Боголепов М.Н. Советская финансовая система. М., 1947.

Боголепов М.Н. Финансовый план пятилетия. М., 1929.

Богомолова Е.В. Управление советской экономикой в 20-е гг.: опыт регулирования и самоорганизации. М., 1993.

Вайнштейн А.Л. Динамика народного дохода и его основных компонентов // Экономические и математические методы. 1967. Т. 3. № 1.

Вишняков В.Г. Структура и штаты советского государства и управления. М., 1972.

Залесский К.А. Империя Сталина. Биографический энциклопедический словарь. М.; 2000.

Канторович В.И. Советские синдикаты. М., 1928.

Маркевич A.M. Была ли советская экономика плановой? Планирование в наркоматах в 1930-е годы // Экономическая история. Ежегодник 2003. М., 2004.

Ольсевич Ю_м Грегори П. Плановая система в ретроспективе: анализ и интервью с руководителями планирования СССР. М., 2000.

Осокина Е. За фасадом сталинского изобилия. М., 1998.

Симонов Н. Военно-промышленный комплекс в 1920–1950-е годы. М„1995.

Ситнин В.К. Воспоминания финансиста. М., 1993.

Ситнин В.К. Дебиторско-кредиторская задолженность в 1935 году. Отчет министру финансов (РГАЭ. Ф. 7733. Оп. 14. Д. 900).

Ситнин В.К. Контроль рублем в социалистическом обществе. М, 1956.

Соколов А.К. Принуждение к труду в советской промышленности и его кризис (конец 1930-х – середина 1950-х гг.) // Экономическая история. Ежегодник 2003. М., 2004.

Сталин И.В. Вопросы ленинизма. 10-е изд. М_м 1937.

Струмилин С.Г. На плановом фронте 1920–1930 гг. М., 1958.

Струмилин С.Г. Очерки советской экономики. Ресурсы и перспективы. М., 1928.

Ханин Г. Советский экономический рост: анализ западных оценок. Новосибирск, 1993.

Хлевнюк О.В. Политбюро: механизмы политической власти в 1930-е годы. М., 1996.

Хлевнюк О.В. Советская экономическая политика на рубеже 1940–1950-х годов и «дело Госплана». Рабочий доклад. Флоренция, март 2000.

Хлевнюк О.В. Сталин и Орджоникидзе: конфликты в Политбюро в 1930-е годы. М., 1993.

Ципкин И.Н. Советский кредит. М., 1933.

Akelroff G. Gift Exchange and Efficiency Wages: Four Views // American Economic Review. 1984. Vol. 74. №. 2.

Akelroff G., Yellen J. The Fair Wage-Effort Hypothesis and Unemployment // Quarterly Journal of Economics. 1990. Vol. 105. № 2.

Arnold A. Banks, Credit, and Money in Soviet Russia. New York: Columbia University Press, 1937.

Arrow К J. Little’s Critique of Welfare Economics // American Economic Review. 1951. Vol. 41.

Bajt A. Investment Cycles in European Socialist Economies: A Review Article / / J o u r n a l of Economic Literature. 1971. Vol. 9.

Barnett V. The People’s Commissariat of Supply and the People’s Commissariat of Internal Trade // Decision Making in the Stalinist Command Economy, 1932–37 / Ed. by E.A. Rees. London: MacMillan, 1997.

Beliik Y. Changes in the Central Committee Apparatus // Ellman M., Kontorovich V. The Destruction of the Soviet Economic System. Armonk, N.Y.: Sharpe, 1998.

Belova E. Economic Crime and Punishment // Behind the Facade of Stalin’s Command Economy / Ed. by P. Gregory. Palo Alto: Hoover Institution Press, 2001.

Belova E., Gregory P. Dictators, Loyal and Opportunistic Agents: The Soviet Archives on Creating the Soviet Economic System // The Public Choice. 2002. Vol. 113. № 3–4.

Bergson A. The Real National Income of Soviet Russia Since 1928. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1961.

Berliner J. The Contribution of the Soviet Archives // Behind the Facade of Stalin’s Command Economy / Ed. by P. Gregory. Palo Alto: Hoover Institution Press, 2001.

Berliner J. Factory and Manager in the USSR. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1957.

Berliner J. The Innovation Decision in Soviet Industry. Cambridge: The MIT Press, 1976.

Berliner J. Soviet Initial Conditions: How They Have Affected Russian Transition. Междунар. конференция «Советская экономика в 1930–1970-е годы» / МГУ им. М.В. Ломоносова, Дэвис-центр Гарвардского университета, Междунар. экономическая программа Университета Хьюстона. Звенигород, 22–24 июня 2001.

Bleaney М. Investment Cycles in Socialist Economies: A Reconsideration // Oxford Economic Papers. 1991. Vol. 43. № 3.

Boettke PJ. Calculation and Coordination: Essays on Socialism and Transitional Political Economy. London: Routledge, 2001.

Boettke P.J. Why Perestroika Failed: The Politics and Economics of Socialist Transformation. New York: Routledge, 1993.

Boettke P.J., Anderson G. Soviet Venality: A Rent-Seeking Model of t h e Communist S t a t e // Public Choice. 1997. V o l. 93.

Boldin V. Ten Years That Shook the World: The Gorbachev Era as Witnessed by his Chief of Staff. New York: Basic Books, 1994.

Carr E.H. The Bolshevik Revolution 1917–1923. Vol. 2. New York: MacMillan, 1951.

Carr E.H., Davies R.W. Foundations of a Planned Economy, 1926–1929. Vol. 1. London: MacMillan, 1969.

Coase R. The New Institutional Economics // American Economic Review. 1998. Vol. 88. № 2.

Conyngham W.J. The Modernization of Soviet Industrial Management. Cambridge: Cambridge University Press, 1982.

Cook P. The Political Setting // Joint Economic Committee. Soviet Economy in a New Perspective. Washington, D.C.: U.S. Government Printing Office, 1976.

Danilov V. P. Rural Russia under the New Regime. Bloomington, Ind.: Indiana University Press, 1988.

Davies R.W. Crisis and Progress in the Soviet Economy, 1931–1933. Basingstoke: MacMillan, 1996.

Davies R.W. The Development of the Soviet Budgetary System. Cambridge: Cambridge University Press, 1958.

Davies R.W. Making Economic Policy // Behind the Facade of Stalin’s Command Economy / Ed. by P. Gregory. Palo Alto: Hoover Press, 2001.

Davies R.W. A Short-Term Credit in the USSR: Some Post-War Problems // Soviet Studies. 1953/54. Vol. 5. № 1.

Davies R.W. The Socialist Offensive: The Collectivization of Agriculture. Vol. 1. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1980.

Davies R.W. The Soviet Collective Farm, 1929–1930. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1980.

Davies R.W. The Soviet Economy in Turmoil, 1929–1930. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1989.

Davies R.W. Why Was There a Soviet Investment Cycle in 1933–37? // Information and Decision Making in the Soviet Economic Bureaucracy. University of Warwick Summer Workshop July 16,1999.

Davies R.W., Khlevnyuk O. Gosplan//Decision Making in the Stalinist Command Economy, 1932–37 / Ed. by E.A. Rees. London: MacMillan, 1997.

Davies R.W., Khlevnyuk О. Stakhanovism, the Politburo and the Soviet Economy: Доклад на конференции «Сталинское Политбюро, 1928–1953» / Европейский университетский институт. Флоренция, 30–31 марта 2000.

Decision Making in the Stalinist Command Economy, 1932–37 / Ed. by E.A. Rees. London: MacMillan, 1997.

Desai P., Todd I. Work without Wages: Russia’s Non-Payment Crisis. Cambridge, Mass.: MIT Press, 2000.

Dobb M. Soviet Economic Development Since 1917. 5^th ed. London: Routledge & Kegan Paul, 1960.

Domar E. A Soviet Model of Growth // Essays in the Theory of Economic Growth. New York: Oxford University Press, 1957.

Dyker D, The Future of Soviet Economic Planning. Beckenham, Kent: Croom Helm, 1985.

Ellman M. Did the Agricultural Surplus Provide the Resources for the Increase in Investment in the USSR During the First Five Year Plan? // Economic Journal. 1975. Vol. 85. № 4.

Ellman M_M Kontorovich V. The Destruction of the Soviet Economic System. Armonk, New York: Sharpe, 1998.

Encyclopedia of Russia and the Soviet Union. New York: McGraw Hill, 1961.

Erlich A. The Soviet Industrialization Debate, 1924–28. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1960.

Fortescue S. The Technical Administration of Industrial Ministries / Soviet Industry Science and Technology Work Group. Centre for Soviet and East European Studies, University of Birmingham. February 1986.

Franchetti M. Stalin Drew Cartoons of His Victims’ Fate // Sunday Times. 2001. J u l y 8.

Gaddy C., Ickes B. Russia’s Virtual Economy // Foreign Affairs. 1998. Sept.-Oct.

Getty J.A. Origins of the Great Purges. Cambridge: Cambridge University Press, 1985.

Getty J.A_M Naumov O. The Road To Terror: Stalin and the Self-Destruction of the Bolsheviks, 1932–1939. New Haven, Conn.: Yale University Press, 1999.

Gorlin A.C. The Power of Industrial Ministries // Soviet Studies. 1985. Vol. 37. № 3.

Gorlin A_M Doane D.P. Plan Fulfilment and Growth in Soviet Ministries //Journal of Comparative Economics. 1983. Vol. 4. № 3.

Granick D. Job Rights in the Soviet Union: Their Consequences. Cambridge: Cambridge University Press, 1987.

Granick D. Management of Industrial Firms in the USSR. New York: Columbia University Press, 1954.

Granick D. The Ministry as the Maximizing Unit in Soviet Industry //Journal of Comparative Economics. 1980. Vol. 4. № 3.

Granick D. Soviet Metal Fabricating and Economic Development. Madison: University of Wisconsin Press, 1967.

Gregory P. Before Command: An Economic History of Russia from Emancipation to First Five-Year Plan. Princeton: Princeton University Press, 1994.

Gregory P. Restructuring the Soviet Economic Bureaucracy. New York: Cambridge University Press, 1990.

Gregory P. Russia and Europe: Lessons of the Pre-Command Era // European Economic Integration as a Challenge to Industry and Government / Ed. by R. Tilly, P. Welfens. Berlin: Springer, 1996.

Gregory P. Russian National Income, 1885–1913. New York: Cambridge University Press, 1982.

Gregory P. Socialist and Nonsocialist Industrialization Patterns. New York: Praeger, 1970.

Gregory P. Why Soviet Defense Plans Were so Far of the Mark. Unpublished.

Gregory P., Markevich A. Creating Soviet Industry: The House That Stalin Built // Slavic Review. 2002. Vol. 61. № 4.

Gregory P., Stuart R. Russian and Soviet Economic Structure and Performance. 6^th ed. Reading, Mass.: Addison Wesley, 1998.

Gregory P., Stuart R. Russian and Soviet Economic Structure and Performance. 7^th ed. Boston: Addison Wesley, 2001.

Gregory P., Stuart R. Soviet and Post-Soviet Economic Structure and Performance. 5^th ed. New York: Harper and Collins, 1994.

Gregory R, Stuart R. Soviet Economic Structure and Performance. 2nd ed. New York: Harper and Row, 1981.

Gregory P., Stuart R. Soviet Economic Structure and Performance. 4^th ed. New York: Harper and Row, 1990.

Gregory P., Tikhonov A. The End of t h e Gulag // The Economics of Forced Labor: The Soviet Gulag / Ed. by P. Gregory, V. Lazarev. Palo Alto: Hoover Press, 2003.

Grossman G. Scarce Capital and Soviet Doctrine // Quarterly Journal of Economics. 1953. Vol. 67. № 3.

Grossman G. The Second Economy of the USSR // Problems of Communism. 1977. Vol. 26.

Harberger A. Evaluating Development Experiences in Latin America and East Asia // Third Senior Policy Forum / East-West Center. Honolulu, Hawaii. May 1997.

Harris J.R. The Great Urals: Regionalism and the Evolution of the Soviet System. Ithaca: Cornell University Press, 1999.