Текст книги "Война поколения Z. Тактика легкой пехоты в современной войне"

Глава 2
Ведение войны четвертого поколения

«Мы не можем решить проблемы, используя тот же тип мышления, который мы использовали, когда их создавали».

Альберт Эйнштейн

К этому моменту у вас уже должно быть некоторое понимание войны четвертого поколения. В этой главе мы обсудим, как государственные вооруженные силы должны будут сражаться в конфликтах четвертого поколения.

Во второй главе второй части своего труда «О войне» Клаузевиц отмечает важное различие между подготовкой к войне и ведением войны. Большая часть этой главы будет посвящена ведению войны четвертого поколения. Но есть некоторые предварительные условия, которые подпадают под понятие «подготовки к войне», к которым мы должны обратиться в самом начале. Если эти предварительные условия не соблюдены, успех маловероятен.

Первое предварительное условие – образование и подготовка офицера, которая производит командиров, способных приспосабливаться к обстановке. Военные училища должны постоянно помещать курсантов в трудные, неожиданные ситуации, затем требовать от них, чтобы они принимали решения и действовали в условиях нехватки времени. Военные училища должны вывести курсантов из их зон комфорта. Стресс – умственный и моральный, так же как физический – должен быть постоянным. Военные игры, учения на картах, и полевые маневры без предварительного плана должны составлять большую часть учебного процесса. Муштра, шагистика и церемонии не важны. Более высокие уровни командования, контролирующие военные училища, должны научиться видеть в большом количестве добровольно оставивших учебу и исключенных курсантов признак того, что работа по подготовке новых офицеров делается правильно. Те офицеры, которые успешно заканчивают училища, должны продолжать развиваться под руководством своих командиров. Учеба не может останавливаться у дверей здания училища.

Второе предварительное условие – это разработка жизнеспособной стратегии прежде, чем вступить в конфликт четвертого поколения. Мы уже отметили, что наши стратегические цели должны быть реалистичными; мы не можем переделать другие общества и культуры по нашему собственному подобию. Здесь мы предлагаем еще одно предупреждение, непосредственно связанное с ведением войны четвертого поколения: наша стратегия не должна восприниматься настолько превратно, что она даст другим основную причину, чтобы бороться с нами.

В отличие от государственных вооруженных сил, большинство структур и групп, участвующих в войнах четвертого поколения, не может просто приказать своим людям сражаться. Большинство сражающихся сил четвертого поколения – это в действительности ополченцы. Как и в случае с другими ополченцами на протяжении всей истории, мотивировать их к борьбе представляет собой большую проблему. Мы всегда должны уделять особое внимание тому, что мы не решим эту проблему с противниками в войнах четвертого поколения, если примем такую стратегию, которая заставляет их ополченцев бороться с нами.

То, что это означает в конкретных ситуациях, меняется от случая к случаю. И правило не давать противнику мотивов к борьбе применимо к оперативному искусству и тактике так же, как к стратегии. Мы здесь подчеркиваем стратегический уровень частично потому, что ошибки на стратегическом уровне не могут быть исправлены, «отменены» успехами на оперативном и тактическом уровне. Это основной урок из поражений Германии в обеих мировых войнах; более высокий уровень войны превосходит более низкий. Государства часто нарушают это правило в конфликтах четвертого поколения, и когда они поступают так, они терпят поражение.

При ведении войны четвертого поколения есть два основных подхода или две модели. Первую можно в широком смысле назвать «моделью деэскалации», и эта модель – центральная идея этой книги. Но бывают времена, когда государственные вооруженные силы могут использовать другую модель. Размышляя о случае, когда эта вторая модель была успешно применена, мы называем ее (позаимствовав это название у Мартина ван Кревельда) «моделью Хамы». Название «модель Хамы» происходит от того, что сирийский президент Хафез аль-Асад сделал в городе Хама в Сирии, когда негосударственная группировка «Братья-мусульмане» восстала там против его правления.

В 1982 году в Хаме, Сирия, суннитское Братство мусульман приобрело значительную силу и планировало вмешаться в сирийскую политику с помощью насилия. Диктатор Сирии Хафез аль-Асад был предупрежден своими разведывательными источниками, что Братья-мусульмане надеялись убить различных членов правящей партии Баас. На самом деле существуют достоверные доказательства, что Братья-мусульмане планировали свергнуть правительство Баас, в котором доминировали шииты/алавиты.

2 февраля 1982 года сирийская армия была развернута на территории, окружающей Хаму. В течение трех недель сирийская армия полностью разрушила город, что привело к смерти от 10 000 до 25 000 человек, в зависимости от источника. Использование тяжелой артиллерии, бронетехники, и, возможно, даже ядовитого газа привело к крупномасштабным разрушениям и положило конец желаниям Братьев-мусульман свергнуть партию Баас и Асада. После того, как операция была закончена, один выживший житель Хамы заявил: «Мы больше не занимаемся политикой здесь, мы занимаемся только религией».

Результаты разрушения Хамы были ясны оставшимся в живых. Как написала 20 июня 2000 года газета «Christian Science Monitor», «Сирию сурово критиковали на Западе за злодеяния в Хаме. Но многие сирийцы, включая суннитских купцов, которые процветали при правлении алавитов, также отмечают, что результатом были годы стабильности».

Что особенно характерно для «модели Хамы» – это подавляющая огневая мощь и сила, сознательно используемая для того, чтобы вызвать большие жертвы и крупные разрушения в ходе операции, которая заканчивается быстро. Быстрота является самой существенной для «модели Хамы». Если позволить операции типа Хамы затянуться, то она превратится в катастрофу на моральном уровне. Цель состоит в том, чтобы закончить такую операцию настолько быстро, чтобы эффект, желаемый в местном масштабе, был достигнут прежде, чем у кого-либо еще будет время, чтобы отреагировать или, в идеальном случае, даже просто заметить то, что происходит.

Это руководство уделяет немного внимания «модели Хамы», потому что ситуации, когда вооруженным силам западных государств разрешат использовать эту модель, вероятно, будут немногочисленны и редки. Внутренние и внешние политические соображения обычно будут исключать такой подход. Однако эта модель могла бы стать возможным вариантом, если бы оружие массового поражения было использовано против какой-то западной страны на ее собственной территории.

Главная причина, по которой мы должны идентифицировать «модель Хамы», состоит в том, чтобы отметить серьезную опасность, стоящую перед государственными вооруженными силами в ситуациях четвертого поколения. Легко, но фатально выбрать курс, который находится где-то между «моделью Хамы» и моделью деэскалации. Такой курс неизбежно приводит к поражению, из-за силы слабости.

Военный историк Мартин ван Кревельд сравнивает государственные вооруженные силы, которые, с их огромным превосходством в смертоносном поражающем действии своего оружия, постоянно направляют свою огневую мощь против плохо вооруженных противников четвертого поколения, со взрослым, который долго и жестоко избивает ребенка в общественном месте. Независимо от того, каким плохим был ребенок или насколько оправданным может быть избиение, любой наблюдатель сочувствует ребенку. Уже скоро посторонние вмешаются, и взрослый будет арестован. Разница в силе тут настолько велика, что поступок взрослого будет расценен как преступление (6).

Это именно то, что происходит с государственными вооруженными силами, которые пытаются выбрать что-то среднее между моделью деэскалации и «моделью Хамы». Кажущееся бесконечным зрелище слабых противников и, неизбежно, местных гражданских лиц, которых убивает подавляющая мощь государственных вооруженных сил, приводит к поражению государства на моральном уровне. Именно поэтому правило для «модели Хамы» состоит в том, что насилие должно закончиться быстро. Оно должно быть закончено быстро! Любая попытка компромисса между этими двумя моделями приводит к длительному насилию со стороны вооруженных сил государства, и именно эта продолжительность несоответствия сил и является фатальной. В той степени, в которой государственные вооруженные силы являются также иностранными захватчиками, поражение государства происходит еще быстрее. Это происходит и в местном, и в глобальном масштабе. За те три тысячи лет, на протяжении которых рассказывали историю Давида и Голиафа, сколько слушателей идентифицировали себя с Голиафом?

Использование боеприпаса MOAB в Йемене

В большинстве случаев основным возможным вариантом для государственных вооруженных сил будет модель деэскалации. Это означает, что, когда ситуации угрожают перерасти в насильственные, или насилие уже действительно имеет место, государственные вооруженные силы в ситуациях четвертого поколения сосредоточат свои усилия на смягчении, понижении уровня конфронтации, пока она больше не будет насильственной. Они будут делать это на тактическом, оперативном и стратегическом уровнях. Поэтому оставшаяся часть этого руководства концентрирует свое внимание на модели деэскалации для борьбы с мятежами и другими формами войны четвертого поколения.

Когда вооруженные силы какого-то государства получают задачу вмешаться в конфликт четвертого поколения, их первая цель должна состоять в том, чтобы постараться оставлять как можно менее заметные следы. Это важный способ минимизировать противоречие между физическим и моральным уровнями войны. Чем меньше физическое присутствие государства, тем меньше отрицательных эффектов оно будет иметь на моральном уровне. Это верно не только для осуществляющих вмешательство государственных вооруженных сил, но также и для того государства, которое они пытаются поддержать против противников четвертого поколения.

Если ситуация такова, что присутствие иностранных войск должно быть очевидным – то есть, мы не можем ограничить это присутствие по масштабу, тогда, чтобы минимизировать оставляемый ими след, нужно ограничить продолжительность их присутствия. Поэтому государственные вооруженные силы будут часто пытаться справиться с противниками четвертого поколения, проводя карательные экспедиции или рейды вместо того, чтобы оккупировать территорию. Эти рейды обычно будут опираться на флот. Лишь если все остальное потерпело неудачу, только тогда государство должно прибегнуть к вторжению и оккупации другой страны, обычно как часть коалиционных или объединенных сил. Это наименее желательный вариант, потому что, будучи иностранными захватчиками и оккупантами, интервенционистские силы с самого начала окажутся в невыгодном положении на моральном уровне войны.

В ситуациях, когда вооруженные силы великих держав вторгаются в другую страну и оккупируют ее, для них часто будет относительно легко победить противостоящее им государство и его вооруженные силы. Хотя это и представляет собой решающее преимущество в войнах между государствами, но в ситуациях четвертого поколения оно несет с собой серьезную опасность. В мире, где государство все более ослабевает, победа может легко разрушить само вражеское государство как таковое, а не просто вызвать смену режима. Если это происходит, то может оказаться трудным или даже невозможным восстановить государство. Результатом тогда будет появление еще одного не имеющего государства региона, что дает огромные преимущества группировкам и организациям четвертого поколения. Как это так легко достигается в конфликтах четвертого поколения, более сильная сторона, побеждая, терпит поражение.

Поэтому великие державы должны научиться тому, как сохранять вражеские государства в то же самое время, когда они побеждают их. Специфика может меняться в зависимости от ситуации. Но во многих случаях ключом к сохранению вражеского государства будет сохранение его вооруженных сил.

Здесь может быть полезным возрождение практики восемнадцатого столетия: предоставление войскам противника «почетных условий сдачи». Вместо того чтобы оскорблять и унижать их, уничтожая их физически или, после победы великой державы, расформировывая их, победитель не должен причинять им больший ущерб, чем того требует ситуация. С пленными нужно обращаться с уважением. Если они высокопоставленные офицеры, то их нужно рассматривать как уважаемых гостей, приглашать их обедать с генералами победителя, предоставлять им наилучшее имеющееся жилье и т. д. После прекращения огня или заключения перемирия победитель должен хвалить их, говорить им, как хорошо они воевали, оказывать им на публике все знаки уважения, и возможно, через следующее правительство, увеличить их жалование. На протяжении всего конфликта действия захватчиков должны мотивироваться целью дать местным вооруженным силам возможность и поощрять их к тому, чтобы они сотрудничали с победителями, когда конфликт закончится, чтобы сохранить государство.

То же самое справедливо для государственных служащих вражеского государства. Очень важно, чтобы государственная бюрократия продолжила функционировать. И тут снова быстрое увеличение жалования может быть полезным. Когда иностранные войска должны сместить старших руководителей государства, количество смещенных чиновников должно быть как можно меньшим. Победитель должен постараться, чтобы все сегменты общества противника были представлены в новом правительстве. Это правительство должно возглавляться местными фигурами, а не кем-то из другой страны.

Эти вопросы будут обычно решаться на уровне более высоком, чем вооруженные силы. Но важно, чтобы высшие офицеры убедительно говорили политическому уровню о потребности сохранить вражеское государство после того, как оно побеждено. Если это государство исчезнет, то результатом станет неизбежное укрепление сил четвертого поколения, которые будут нападать непосредственно на оккупантов на тактическом уровне. Произнесенные рано сильные слова высокопоставленных офицеров могут спасти много жизней позже. Брать на себя риски, связанные с такими советами, является частью морального бремени командира.

По мере того как война четвертого поколения распространяется, неизбежно случится так, что даже если все предостережения, предлагаемые выше, будут учтены, вооруженные силы великих держав будут бороться с противниками четвертого поколения. Это важно и для подготовки к войне и для ведения войны, чтобы они знали, что война четвертого поколения – это, прежде всего, война легкой пехоты.

На практике, силы большинства наших негосударственных противников четвертого поколения будут преимущественно нерегулярной легкой пехотой. Немногие негосударственные активные субъекты четвертого поколения могут предоставить что-либо еще, и нерегулярные войска обладают некоторыми важными преимуществами перед обычными войсками. Их тяжело поразить огнем, особенно с использованием авиации и артиллерии. Они могут уклоняться от более сильных, но тяжеловооруженных противников, рассеиваясь и прячась в укрытиях, часто растворяясь среди гражданского населения. Они могут вести бесконечную минную войну и войну засад. Так как нерегулярные войска работают внутри населения и обычно получают своих бойцов из него, они могут просить поддержки у общества, или, если это не работает, требовать от населения повиновения.

Легкая пехота – лучшее средство противодействия нерегулярным войскам, потому что она обладает тремя критически важными способностями. Во-первых, хорошая легкая пехота, если только противник очень сильно не превосходит ее численностью, обычно может победить почти любой отряд нерегулярных войск, с которым она, вероятно, столкнется. Она может сделать это в открытой борьбе, избегая при этом имиджа «Голиафа». Если легкая пехота не слишком обременяет себя оружием и оснащением, она может обладать той же самой пешей подвижностью, что и нерегулярные войска, увеличивая по мере необходимости эту подвижность с помощью вертолетов или приданных автомобилей.

Во-вторых, когда она применяет силу, легкая пехота может быть намного более разборчивой в выборе применяемых средств, чем другие рода войск, и сумеет лучше избегать сопутствующего ущерба. Почему? Потому что тактика легкой пехоты не зависит от массивной огневой мощи. Это критически важно и на умственном, и на моральном уровне.

В-третьих, в отличие от солдат, которые упаковывают себя в танки или другие бронированные коробки, летают вверху в тактических самолетах или обслуживают расположенные далеко артиллерийские орудия или установки радиоперехвата, легкие пехотинцы могут показать местному населению человеческое лицо. Они могут быть учтивыми и даже принести извинения за свои ошибки. Они могут защитить местных жителей от возмездия со стороны нерегулярных войск противника, помочь с проектами общественных работ, или помочь сформировать и обучить местные силы самообороны.

Американские офицеры, читающие эту книгу, могут в этом месте подумать, что у них есть преимущество в игре, потому что у них уже есть легкая пехота в их структуре войск. К сожалению, то, что американские военные называют легкой пехотой, в действительности представляет собой механизированную или моторизованную пехоту без бронетранспортеров (традиционно называемую «линейной пехотой»). Она не обладает ни тактическими знаниями и навыками, ни пешей подвижностью истинной легкой пехоты. Детальное обсуждение изменений, которые требуются для того, чтобы создать настоящую легкую пехоту, вы найдете в главах 7–9. Здесь мы отметим только, что без настоящей легкой пехоты государства редко смогут справиться с неуловимыми нерегулярными войсками, которые будут их противниками в большинстве конфликтов четвертого поколения.

Война четвертого поколения – это больше партизанская война, нежели «терроризм». «Терроризм» – это специальная операция, отдельное единичное тактическое действие, задуманное для того, чтобы получить прямой оперативный или стратегический эффект. Поскольку цели, у которых есть прямая оперативная или стратегическая ценность, немногочисленны и, как правило, хорошо защищены, «терроризм» обычно играет второстепенную роль в конфликтах четвертого поколения, хотя, когда он успешен, воздействия могут быть громадными.

Большей частью то, с чем государственные вооруженные силы столкнутся в ситуациях четвертого поколения, является некоей формой партизанской войны. Здесь уроки из прошлых партизанских войн, особенно Вьетнамской войны, остаются значимыми на тактическом уровне. Возможно, самый важный урок состоит в том, что для того, чтобы победить партизан, государственные вооруженные силы должны стать лучше самих партизан в их собственной игре.

Когда полковник американской армии Дэвид Хэкворт (в некоторых русскоязычных источниках также Хуэкуорт – прим. перев.) командовал батальоном во Вьетнамской войне, он назвал это «перепартизанить партизан» (outguerrillaing the guerrilla, или сокращенно «out-G’ing the G»). В своих мемуарах «About Face» («Поворот кругом» или «Полная смена курса») Хэкворт писал:

«Мы больше не были бы противоповстанцами, которые, как актеры на хорошо освещенной сцене, выдавали все свои тайны невидимой, тихой и всегда осторожной (повстанческой) аудитории в затемненном театре. Вместо этого мы подходили бы к полю битвы и к войне так, как наш враг подходил к этому, и, делая это, начали бы «перепартизанивать партизан» – «out-G the G», как я снова и снова вбивал это в солдат «Hardcore» (батальона), – и побеждать.

Основной концепцией, стоявшей за моими изменениями, было то, что люди, а не вертолеты или механические штуковины, выигрывают сражения, и что единственным способом победить нынешнего врага в нынешней войне с малыми потерями для наших войск было бы принятие и использование нами тактики нашего противника, то есть, мы должны были «перепартизанить партизан» с помощью неожиданных атак, обмана, хитрости, подвижности, воображения и хорошего знания местности…» (7)

Женщины из ополчения Пешмерга (Сирия) – лёгкая пехота войны четвёртого поколения

При обучении войск для войны четвертого поколения командиры должны использовать обширную литературу о партизанской войне, от испанской партизанской войны против Наполеона до наших дней. Полевое обучение должно состоять из двусторонних маневров без предварительного плана против противников-партизан, которым разрешают без ограничений использовать такие типичные партизанские инструменты как мины, ловушки и проникновение в тыл их врага.