Текст книги "Шотландия. Земля кланов"

Грэм

А ЧТО У ВАС ПОД КИЛТОМ?!.

Если бы я получал фунт каждый раз, когда мне задают этот вопрос, я бы… ну, во всяком случае, деньжат у меня было бы несколько побольше, чем сейчас. Мне нравится носить килт. Я носил их ещё с тех пор, как был подростком. Теперь у меня их пять: килт в цветах МакТавишей, килт Кэмпбеллов из Аргайла (с тех времён, когда я думал, что у меня есть с ними родство), килт МакДональдов (родня по материнской линии) и, конечно же, мой килт как всемирного посла мира, как и у моего приятеля далай-ламы.

Сэм. У нас был друг семьи, который помогал тибетским монахам сбежать из Тибета и перебраться в Шотландию. Давай, не тяни!

Плед – это известный предмет споров и раздора среди шотландцев. Одни приветствуют тартан и гордятся тем, что носят килт; другие смотрят на это по большей части как на невероятную чушь, выдуманную мелкопоместным дворянством XIX столетия. Что является неоспоримой правдой – тартан, или, по-гэльски, breacan, – это и впрямь то, что носили горцы. На острове Скай есть скала под названием Скала Килта (Creag an Fheile), известная с VII века, на которой изображён горец в килте и со спорраном. Не могу удержаться от любопытства: было ли это изображение создано с натуры? Какой-нибудь подающий надежды художник поставил приятеля стоять смирно, пока вырезал картину на скале. «Перестань дрыгаться, Ангус, тебе понравится, когда я доделаю».

Упоминания о пледе встречаются на всём протяжении истории Шотландии. В 1512 г. Джон Мэйджор (не тот бывший британский премьер-министр, который был известен тем, что носил рубашку заправленной в кальсоны) описывает шотландцев с Нагорья как людей, «чьё тело одето в льняную одежду, состоящую из множества складок и окрашенную в разные цвета или раскрашенную смолой». Было три типа тартанов: клановый, повседневный и охотничий. Охотничий, как его описал в 1612 г. Джордж Бьюкенен, «большей частью буро-коричневый, близкий к цвету вересковых пустошей, чтобы яркие цвета не выдавали их, когда они прячутся в его зарослях».

В 1703 г. в книге «Описание островов Западной Шотландии» автор Дональд Мунро рассказывает: «Каждый остров отличается от другого своими предпочтениями в изготовлении пледов – и в рисунке полос, и в ширине, и в цвете. Подобным же образом различаются они и на основной части страны, в Нагорье, и настолько, что каждый, кто видел пледы, способен с первого же взгляда определить, откуда происходит его обладатель».

Иными словами, в зависимости от вашего места проживания, тартаны по соседству выглядели точно так же или были очень похожими. Это был способ идентификации, и мне по нраву идея, что можно проехать от островов Льюис и Харрис на основную территорию страны и иметь неплохое представление о том, где ты оказался, судя по тому, во что одеты люди вокруг. Как бы то ни было, можно с уверенностью сказать, что униформой это не являлось. Думаю, там было место и для проявления индивидуальности в рамках общего формата для каждого из кланов. Быть может, кто-то носил килт подлиннее, другие покороче, как Стивен Уолтерс, возможно, его приятели тоже носили бы короткие килты, чтобы показать, что они с ним в одной банде. У меня в голове есть картинки, где я, Стивен, Дункан Лакруа и Сэм, все в мини-килтах, горделиво вышагивающие, словно шотландские модники наподобие японских харадзюку[28]28
  Модный район в Токио с магазинами винтажной одежды, так же называют и людей, кто одевается в подобном стиле. – Прим. пер.


[Закрыть].

Только лишь после отзыва Акта о проскрипции в 1782 г., особенно после того, как Георг IV посетил Шотландию, облачив своё весьма корпулентное тело в тартан, возникли рисунки тартанов, строго закреплённые за кланами. И вот теперь у меня есть пять килтов различных расцветок, я ношу их все традиционным образом. Да-да, всё верно. Без белья. Получив роль военного вождя клана Маккензи, я больше всего ожидал, как буду щеголять в килте, мчась сквозь вереск, продуваемый ветром, совсем как в старые добрые времена в Нагорье. Как бы то ни было, у нашего дизайнера по костюмам Терри Дресбах были другие представления. Определённо, будучи человеком статусным, Дугал не носил бы килт.

Брюки (штаны, trews) – вот каков был вердикт, и именно поэтому я два с половиной года (за исключением сцен Престонпанса с голой грудью) провёл в штанах, а килт носил обёрнутым вокруг себя, словно плащ, раз уж мне не позволили носить мой любимый наряд.

[Сэм. И он всегда носил свои маленькие грелки для рук и подштанники. Факт.]

Ну, всё же, по крайней мере, у меня не было проблем в ванной. Вы могли бы подумать, что это и так должно быть весьма незамысловато. Но нет. Килты обладают странной властью над людьми. Несмотря на сходство с юбкой, в моём представлении это самый мужской предмет одежды, который только можно носить мужчине, и реакция некоторых женщин, кажется, это подтверждает.

[Сэм. О боже. Ну хватит уже.]

Сэм

Меня несколько раз фотографировали в килте «снизу» (и это не селфи!). Обычно это происходит на встрече с фанатами или фестивале Comic-Con, и я забываю, что зрители, которые находятся ниже (сцены), получают доступ ко вполне благопристойному, но весьма пугающему виду. Первый купленный мной килт был от Хови Николсби, изумительного современного автора килтов из 21 Century Kilts, что в Эдинбурге. Он распрощался с ужасными викторианскими килтами с традиционной завышенной посадкой и сделал их гораздо более удобными для носки. Наряду с современным дизайном, включающим килты из денима и кожи, он добавил к ним карманы для айфонов или небольших фляжек (что очень актуально). Хотя спорран стал не столь модным, мне по-прежнему нравится носить его. Когда мы проводили исследования для «Чужестранки», то обнаружили, что спорран носили (в довикторианскую эпоху) сдвинутым на бок, скорее как барсетку, нежели чем «мошну», чтобы прикрыться спереди.

В «Чужестранке» был создан тартан собственной расцветки, чтобы отражать дикую природу той местности, откуда происходил клан. Хотя и совершенно неофициально, но цвета эти получились «маскировочных» оттенков благодаря самой природе естественных красителей, которые встречаются поблизости. Наверняка у северных кланов не было доступа к определённым растениям или ягодам, которые росли на юге. Сейчас у меня пять килтов, один «пивной», который может сойти за охотничий, его можно запачкать или облить пивом во время матча по регби или буйной вечеринки. А самый новый свой килт в цветах тартана Сассенах я и вовсе потерял где-то между Лас-Вегасом и Мехико. Надеюсь, теперь в мексиканском нагорье кто-нибудь изготавливает текилу, одевшись в отличный серо-чёрный плед. Дороже всего для меня килт моего отца – его я получил после его смерти, когда снимался в первом сезоне «Чужестранки» в 2014 г. И ещё не надевал. Он в цветах МакДональдов, поскольку наша семья выходит из этого клана, и к нему прилагается простой, но удобный спорран из коричневой кожи. Однажды я отдам ему должное и надену – вот только сперва нужно немного сбросить вес, ведь отец был весьма стройным!

Грэм

Кадр переключается на Рим. Я снимался в «Империи» (сериале для канала ABC), когда Стивен Грэм, замечательный актёр, подбил меня отправиться в римский ночной клуб. Как обычно, туда отправился и мой килт. И вот пришло время посетить уборную. Нет, я знаю, о чём вы думаете. Грэм, тут, кажется, намечается закономерность… Ну… да. Вслед за мной проследовал ещё один посетитель, который, по-видимому, был весьма настойчив в своём стремлении увидеть, что же там под килтом. После изрядного противостояния и нескольких жёстких слов от вашего покорного слуги, мне удалось от него отделаться. Стивен Грэм до сих пор над этим потешается, сволочь этакая.

На мероприятиях по «Чужестранке» ношение килта выступает почти обязательным правилом. Сэм был первым, кто нарушил субординацию (за что он, без сомнения, получает порицание), но я держался, и сдался лишь недавно, но не раньше чем побывал на встрече с фанатами вместе с Дианой Гэблдон (автором романов, которая и создала серию «Чужестранка») в Айове. Меня попросили выступить с получасовым рассказом о себе самом (ужасно), и пока я стоял за лекторской конторкой, одетый, естественно, в килт, какой-то особенно пьяный фанат прогарцевал наверх и прилёг под моим килтом.

Сэм

Мы с Грэмом оба разделяем одно весьма выдающееся звание, за которое мы боролись годами. Он получил его первым, но моё, конечно, было намного лучше. Мы оба были Гранд-маршалами на параде тартанов в Нью-Йорке. Ответственности там немного, зато получаешь возможность прогуляться прямо посреди Шестой авеню и не получить при этом штраф за переход дороги в неположенном месте. Бьюсь об заклад, полицейские из ближайшего отделения слишком нервничали бы, чтобы арестовать вас, когда за вами идёт несколько тысяч гордых шотландцев в килтах, размахивающих флагами. Каждый год процессия проходит по Нью-Йорку и празднует шотландское влияние в США. В предыдущих парадах маршалами были Шон Коннери, Билли Коннолли, Кейт Танстолл, Брайан Кокс и Кевин МакКидд. Там были актёры, музыканты, политики, атлеты и многие другие, – в любую погоду.

В день, когда я был Гранд-маршалом, погода была мрачной и типично шотландской. Мне прислали большой набор виски Laphroaig, который заполнил всю комнату в отеле, и я поделился им с друзьями, включая Хови из 21 Century Kilts, который и сам раньше был Гранд-маршалом. К нам присоединился фотограф из Variety, облачившийся в тёплый кашемировый шарф тартановой раскраски; он документировал это мероприятие, вливаясь в праздник и поднимая тосты за наш маленький «клан». Мы все вдоволь набрались виски, пахнущим горящим торфом и влажной шерстью, и вывалились на улицу в сопровождении толпы. Там было просто невероятное множество народу: несмотря на проливной дождь, зрители заполонили улицы и сопровождали нас одобрительными выкриками, когда мы проходили мимо; танцоры исполняли хайленд флинг, а я приветствовал толпу тостом с крыши экскурсионного нью-йоркского автобуса. Slainthe Mhath!

Грэм

Важнейшее отличие между тем, как мы оба были удостоены чести стать Гранд-маршалами нью-йоркского парада тартанов (помимо того, что они предпочли выбрать сначала меня), состоит в том, что мой парад в Нью-Йорке купался в лучах солнца, американские авеню лучились весенними цветами, фанаты были одеты легко для начала лета и наслаждались солнечным теплом, а парад Сэма отличал непрерывный проливной дождь. В мой, очевидно, было больше всего народу, чем когда бы то ни было. [Сэм. Мне сказали то же самое. Очевидно, больше всего народу было у меня!]

Можно даже сказать, что это стало местью Дугала МакКензи… он же убивает меня в «Чужестранке», знаете ли. Ужасно. Но к этому мы вернёмся позже.

Когда наш урок по килтам и военному делу завершён, мы оставляем команду «Людей в килтах» на съёмках суровой реконструкции битвы с теми участникам, кто в килтах, а сами тем временем удираем с Чарли, чтобы снять несколько фотографий. Чарли надлежащим образом позирует вместе с нами, но я не могу отделаться от мысли, что вся эта сладкоголосая сентиментальщина ниже его достоинства. В конце концов, после очередного сокрушительного рукопожатия, он раздражённо уходит к ожидающему его мотоциклу. Он поправляет бандану, нахлобучивает свой нацистский шлем на голову, даёт по газам и с грохотом укатывает к перевалу Гленко, оставляя после себя нашу пожухшую мужественность.

Глава 5. Резня в Гленко

Прости своего врага, но запомни имя этого ублюдка.

Старая шотландская поговорка

Сэм

Когда мне было 12, мы переехали в Эдинбург. Это было восхитительное место для подростка, не искушённого городской жизнью, – со всеми его тенистыми аллеями, древними башнями, укромными тупиками и тускло освещёнными пабами с тёмными уголками и ещё более тёмными историями. На Брухтон-стрит было одно такое питейное заведение под названием Cask and Barrel, где мы с друзьями собирались каждый четверг по вечерам, когда были старшеклассниками. Слепой человек с белоснежной бородой, похожий на провидца или друида (мудрый двойник Грэма) тихо сидел у окна в компании полупинты эля, словно ожидая кого-нибудь.

Бар наполнен завсегдатаями, которые не удостоили бы его и вторым взглядом. А мы с друзьями притаскивали барный стул как можно ближе и ждали, когда он начнёт петь. Каждый вечер по нескольку часов он пел старые шотландские народные песни, и голос его, исполненный печали, звучал величественно, а его единственным вознаграждением бывала лишь случайная полупинта от благодарных слушателей. Когда я набирался храбрости, то наклонялся к нему поближе и просил спеть «Резню в Гленко», горестную песню-плач. Она всегда переносила меня в холодную и мрачную долину, к моменту поражения ничего не подозревавших МакДональдов 13 февраля 1692 г.

Резня в Гленко

Припев:

 
О, жестоким был буран, что заметал Гленко,
А теперь покрывает могилу о'Дональда!
И жестоким был враг, что изнасиловал Гленко,
И уничтожил весь дом Макдональд!
 

1 куплет:

 
Они пришли в метель, и мы предложили им тепло
И крышу над головой, и сухие ботинки для их ног.
Мы напоили их вином и накормили мясом,
И они спали в доме Макдональда.
 

Припев

2 куплет:

 
Они пришли из Форт-Уильяма с намерениями лишь убивать!
У Кэмпбелла был подписанный королём Вильгельмом приказ:
«Предать смерти всех!!!» – гласили его слова:
«…и никого не оставлять живым из Макдональдов!»
 

Припев

3 куплет:

 
Они пришли ночью, когда мужчины спали —
Эта группа из Аргайла, пришедшая со снегами.
И, словно безжалостные лисы среди беспомощных овец,
Они вырезали весь дом Макдональд.
 

Припев 4 куплет:

 
Кто-то умер в постелях от рук врага,
Кто-то сбежал в ночи, но потерялся в снегах.
Некоторые выжили, чтобы обвинить того, кто нанёс первый удар,
Но ничего не осталось от дома Макдональд!
 

Припев

(Перевод Лингволабаратория «Амальгама»)

Это очень старая шотландская песня, и она имеет большое значение. Ну хорошо, я думал, что она старинная, но на самом деле её написал Джим МакЛин в 1960-х, а исполняли её The Corries[29]29
  Шотландская фолк-группа. – Прим. пер.


[Закрыть]! Но она всё равно прекрасна.

Если идти по старой военной дороге в разгар солнечного дня, то Гленко предстаёт совсем не такой, как в песнях Corries. История, с которой мы собирались ознакомиться, была гораздо более запутанной и сложной, чем те сказки, которые я слышал в разных барах на Королевской миле. И сейчас рядом со мной верный седовласый компаньон, – ни мудрый, ни слепой, но он определённо будет стенать о том, как я опять трогаюсь, не снявшись с ручника. Мы поднимаемся на холм к груде камней, о которых наш гид – Дерек Александер, глава археологического отдела Национального фонда Шотландии – рассказывает, что это был один из домов клана МакДональд, сложенных из торфа, как и выше по долине.

Торфяные блоки использовались для сооружения стен и отделки крыши, а также выступали в качестве цемента. Это было превосходным решением, если вы жили в безлесной местности (а потому и древесины под рукой не было). Камни, сложенные без раствора, также использовались с внутренней стороны постройки для предотвращения урона, который могла бы нанести домашняя скотина, ведь всю зиму вы жили бы вместе с коровами, козами, курами, – кем там ещё? – и со всем их навозом, и в вашей комнате был хлев. Учитывая, что телевизоров тогда тоже не было, предполагаю, что это было весьма примитивная версия передачи Countryfile[30]30
  Британская еженедельная телепрограмма канала BBC One, которая освещает сельские, сельскохозяйственные и экологические проблемы в Великобритании. – Прим. пер.


[Закрыть].

Дерек со своей командой раскопали жилище целиком и планируют построить копию торфяного дома в центре для посетителей в Гленко. Он подводит нас туда, где некогда был вход, и показывает остатки торфяной стены, что окружала поселение. «С этой стороны мы раскопали каменные плиты и сток, так что мы думаем, что это был хлев. Животные давали тепло живущим здесь людям. Долину продувал ветер, а скотина закрывала бы холодный воздух, и в дом шёл уже тёплый. Посреди был очаг, так что тут должно было быть тепло, временами даже слишком…»

Грэм…и ароматно. Как в туалете в нашем фургончике.

Это точно.

Ахтриохтан – один из пяти плохо сохранившихся остатков домов, хлевов и амбаров в Гленко, в которых люди жили приблизительно до середины XIX столетия. «Известно, что ранее, в XVII веке, в долине жило около 400–500 человек из клана МакДональд, и в каждом из таких домов – почти по 40 человек». Произошедшая здесь, в Гленко, резня – предмет, близкий сердцу Грэма и то, с чего началось наше путешествие по землям кланов, так что пусть эту историю расскажет вам он, и сделает он это хорошо.

Грэм

Спасибо, Сэмуайз.

Когда мы въезжаем в долину, мои мысли обращаются к тем книгам, которые я изучал и высоко ценю. В одной из них, «Нагорья Шотландии» Уорда Лока с соавторами (даты издания там нет, но это должны быть 1940-е годы), иллюстрированном путеводителе в красной обложке, говорится: «В Гленко по-прежнему ощущается атмосфера дикой величественности, несмотря на новое шоссе (проложенное в 1930-х) и всё возрастающий поток транспорта. На небольшом возвышении установлен современный памятник (1883) жертвам резни в Гленко, а через милю или две выше по долине на этой же стороне группы зелёных курганов и серых камней отмечают места разрушенных поселений клана. У вершины широкой части глена высится Сигнальная Скала, которая получила своё название согласно представлению, что именно отсюда и был подан сигнал к началу резни».

Совсем неподалёку от этого места, чуть выше, находится бар Clachaig Inn, где всего несколькими днями ранее мы набрались виски в девять утра.

Сэм. Э-э… Ну, вообще-то это было сегодня утром, Грэм.

Грэм. Это был длинный день.

Что я усвоил относительно истории, так это то, что она редко оказывается простой. Так можно сказать и о Гленко. Усвоенная мудрость состоит в том, что миролюбивые МакДональды были зарезаны в собственных постелях бандой злых предателей Кэмпбеллов, или, как они будут известны, «кровавых Кэмпбеллов». Как будто группа певчих из церковного хора была атакована собранием приспешников дьявола. Дело дошло даже до того, что вплоть до совсем недавнего времени и в гостинице Кингсхауз, где мы остановились, и в баре Clachaig Inn над входом были вывески «Кэмпбеллов и Хокеров не обслуживаем!» У этих людей долгая память. Но мудрость заключает в себе большее; в Гленко вели многие пути, и стоит посмотреть их все.

МакДональды из Гленко (ветвь большего клана Дональд) пришли сюда в XIV столетии, после того как поддержали Роберта Брюса. Поскольку местность была негостеприимной, погода ужасной, а почва и того хуже, они прославились тем, что были нечисты на руку и угоняли скот у соседей и в целом закрепили о себе дурную молву (наряду с МакГрегорами и МакДональдами из Кеппоха). Отчасти это служит объяснением случившейся резне: за годы друзей у них набралось мало, а вот врагов – гораздо больше.

И эти самые люди, убитые той февральской ночью 1692 г., были повинны во множестве актов насилия как по отношению к Кэмпбеллам, так и к другим. Жители Гленко убивали МакГрегоров по заказу Кэмпбеллов в XVI веке, но позднее объединились с теми же самыми МакГрегорами, которые на тот момент служили Кэмпбеллам. Вкратце, они жгли, убивали и крали по всему краю кого угодно, кто подворачивался им под руку в какой-то момент. Временами их союзы выходили за рамки взаимопонимания. МакЙен (военный вождь МакДональдов из Гленко) сражался вместе с Кэмеронами против МакИнтошей, а также помогал МакЛинам в борьбе против Кэмпбеллов из Аргайла. Иными словами, Ганди на этих холмах не было.

В конце января 1692 г. 128 солдат из пехотного полка графа Аргайла были отправлены на постой (то есть размещены на временное проживание, зачастую в домах гражданских) с МакДональдами из Гленко. Роберт Кэмпбелл из ГленЛайон руководил одним отрядом, а Томас Драммонд из Южного Атола – другим. Граф Аргайл (позднее, в 1701 г., Уильям II произвёл его в герцоги) был вождём клана Кэмпбелл. Вообще Аргайлы были одним из самых влиятельных дворянских родов Шотландии на протяжении нескольких сотен лет – давайте скажем просто, что они знали, как играть в политические игры и как наживать земли. Совсем как герцог Сандрингемский из «Чужестранки», которого сыграл великолепный Саймон Каллоу, они знали, когда нужно притихнуть, когда нашептать ядовитую весть в тщательно избранное ухо, когда заключать союзы, а когда держать нейтралитет.

Совершенно не важно, что из тех 128 человек, что были постояльцами у МакДональдов, треть составляли выходцы с равнин, которые уж точно не питали тёплых чувств ни к одному горцу, а другие две трети были из Аргайла и никоим образом не Кэмпбеллы; собственно, их и было-то всего 13 человек. Остальные принадлежали ко множеству разных кланов – но не МакТавишей, я могу отметить – Кэмеронов, МакИворов, МакЛинов, МакКинли, МакНилов, МакЮэнов и даже, если взглянуть на списки повнимательнее, был там некий Джейми Фрейзер…

Двенадцать долгих дней солдаты провели у принимавших их МакДональдов, делили с ними хлеб, играли, выпивали и травили байки у камина. Они устраивали соревнования по борьбе и по бросанию бревна, упражнялись в стрельбе из лука, играли в шинти… они могли бы стать друзьями, а кто-то мог и состоять между собою в родстве. Я имею в виду, если вы проводите с людьми две недели, вы неплохо их узнаёте. Мы вот с Сэмом провели вместе всего пару дней, а он уже хочет меня укокошить. И чувство это определённо обоюдное.

Так что резню в Гленко как особо гнусную и отвратительную отличает прибытие «красных мундиров» под покровительством шотландского гостеприимства, и у МакДональдов не было ни малейшего представления о том, что солдаты среди них – это изготовившиеся к укусу гадюки. Но и сами солдаты не знали о готовящейся резне.

Лишь ночью накануне той даты их вождь Роберт Кэмпбелл получил приказ. Он стоит того, чтобы процитировать его здесь целиком:

Нижеследующим вам приказывается внезапно атаковать мятежников МакДональдов из Гленко, и предать мечу всех младше семидесяти. Вам следует особенно позаботиться о том, чтобы старый лис со своими сыновьями ни при каких условиях не сбежали. Вам следует начать приведение этого приказа в исполнение ровно в пять часов утра, и к тому времени или вскоре после оного я постараюсь быть с вами с более сильным отрядом. Если я не прибуду к пяти утра, то вы не мешкайте и не ждите меня, а начинайте нападение. Особое распоряжение короля состоит в том, чтобы этих негодяев вырезали под корень на благо всей страны. Проследите за тем, чтобы приказ был приведён в исполнение без проявления личной вражды или поблажек, иначе вы можете ожидать, что с вами будут обращаться как с тем, кто не верен ни королю, ни правительству, ни как к человеку, подходящему для исполнения королевской службы. Ожидая, что вы не подведёте исполнение данного приказа, ради самого себя, я подписываю этот документ собственной рукой в Баллахулише.

Роберт Дункансон, 12 февраля 1692 г.

Миленько, не правда ли?

Вкратце: делайте как приказано, убейте их всех, меня не ждите, а если не исполните приказ, будете считаться предателями и повешены.

Как в поговорке, они буквально держали Роберта Кэмпбелла за яйца. Ему было 60, он был выпивохой и вдобавок пристрастившимся к весьма затратным играм, а ещё он был женат на племяннице МакЙена. Представьте себе эту картину: Дункансон пишет приказ при свете свечи, перо шуршит по бумаге, подписывает его и запечатывает воском, отправляя послание вверх по долине к Кэмпбеллам. Весь груз этого действа Дункансон также возлагает на плечи Кэмпбелла. «Если я задержусь, меня не ждите. Просто продолжайте казнь». Так он и в самом деле опоздал – на целых шесть часов. Вполне достаточно, чтобы многие успели сбежать в холмы среди метели.

Теперь представьте себе Кэмпбелла, читающего этот приказ. Знал ли он, что надвигалось? А его люди? Я сомневаюсь, чтобы они могли даже вообразить подобное. Если он последует приказу, то тем самым разрушит самый незыблемый закон чести: гостеприимность шотландских горцев. Видите ли, лежать в засаде и убить горца из-за дерева было вполне в порядке вещей, равно как и красть, и даже сжечь несколько сотен людей в пещере (как было во время вражды между МакЛаудами и МакДональдами), но определённо разделить с кем-то пищу, а после убить его было невозможно.

Быть может, это покажется странным, но это так.

Кэмпбелл должен был передать приказ своим младшим офицерам и, в свою очередь, всем людям на пять миль в окрестностях поселения, что убийство должно начаться ровно в пять утра 13 февраля, и так, чтобы это был одновременный удар со всех сторон. Эти приказы не могли быть переданы внутри стен деревни из опасения быть подслушанными. Их передавали шёпотом снаружи, в темноте и на ледяном ветру. Темнота должна была скрыть хотя бы объятые ужасом лица людей, получавших эту новость.

Вообразите только, что это была за ночь для тех, кто знал – необходимо смириться с тем, что им придётся сотворить утром, ведь если они этого не сделают, то и сами угодят на виселицу. То должно было быть сущей пыткой, и потому неудивительно, что Гленко известна как «долина плача», учитывая, что там произошло.

Дерек рассказывает: «Есть множество историй о том, как солдаты делали всяческие намёки людям, у которых они размещались на постой. Ахтриохтан – одно из упомянутых мест, где слышали, как солдат, сидящий у огня и гладящий собаку, говорил: «Серый пёс, если бы я был тобой, я бы не спал здесь в эту ночь. Я бы ушёл спать на вересковую пустошь».

[Сэм. Он что, и правда сейчас сказал «серый пёс»?! Я стараюсь не хмыкать, глядя на моего седобородого компаньона.]

Рядовые солдаты также ничего не знали почти до самых пяти утра. Были ли какие-то предостережения? Быть может, и так, а может – всего одно, которое с тех пор превратилось во множество. Говорилось даже, будто бы волынщик Гленлайона, Хью МакКензи (да, он был МакКензи) исполнил плач под названием «Женщины долины», зная, что любой из МакДональдов, кто его услышит, распознает в этом угрозу.

Было и другое предупреждение, на этот раз вполне явное: на Сигнальной Скале был разложен огромный костёр, служивший знаком к началу резни.

«А зачем это там чертовски большой костёр?»

«О, это чтобы мы узнали, когда пора начинать резать наших хозяев».

ТА-ДАМ!

Дерек говорит: «Там, где размещались старшие офицеры, приказ был передан вовремя по всей долине, но некоторые передавали указания медленно, и, когда дым и звук ружейных выстрелов начал разноситься выше по долине, возможно, это предупредило выше расположенных членов клана. В Ахтриохтане многим удалось сбежать и скрыться в снегу, и добраться до Аппина, где у них были родственники». Несколько солдат, включая и Кэмпбеллов, отказались следовать приказу и устроить казнь той судьбоносной февральской ночью, вполне буквально ища другой путь, как и МакДональды, сбежавшие в холмы. МакДональд из Керригана (в доме которого квартировал Роберт Кэмпбелл) и его домочадцы были уже связаны с кляпами во рту, чтобы предотвратить любую попытку предостережения. Дункан Ранкин погиб первым, когда бежал к реке. Следующим оказался МакЙен, разбуженный стуком в дверь. Он встал и велел своей жене, чтобы та принесла выпить офицеру, что стоял снаружи. Когда тот вошёл, МакЙен стоял спиной к двери, в одной рубашке, не успев даже завязать штаны. Его нашли с двумя пулевыми ранениями – в тело и затылок. А супругу его раздели донага и сорвали кольца с её рук, но жизнь пощадили.

Повсюду разразилась массовая резня. Кого-то выводили на двор, к навозным кучам, и расстреливали. Некий капитан Драммонд продолжал расправу даже после того, как Гленлайон пытался подать сигнал к окончанию. Каким-то домам повезло меньше других. Солдаты кололи, рубили и стреляли, пока перепуганные МакДональды выбегали из своих домов. Говорится, что солдаты так устали держать ружья, что в одном из домов 14 человек сожгли заживо. Они убили даже восьмилетнего ребёнка, и от него не осталось ничего, кроме окровавленной руки на снегу.

Но трое из людей графа Аргайла испытали то же самое и на своей шкуре. В своей погоне за убегающими МакДональдами они натолкнулись на тех, кто развернулся и пошёл на них с ножами – и прикончил их. Порой ничто не может доставить большего удовлетворения, чем знание того, что хищник стал жертвой. Всего же было убито 38 членов клана МакДональд.

«Причина, по которой правительство выбрало долину Гленко в качестве примера, заключается в том, что это весьма ограниченное пространство. Отсюда сложно сбежать», – объясняет Дерек. «У них в планах было отправить ещё четыре сотни солдат из Форт-Уильяма (возглавляемых Дункансоном), которые спустились бы по Лестнице Дьявола и заблокировали верхний конец долины».