Текст книги "Нежеланная любовь"

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Уиллоу даже подпрыгнула на сиденье. От этих слов у нее мороз пробежал по коже. Внутри все похолодело. Зато душа возликовала от радости.

Однажды она испытала нечто подобное, катаясь на русских горках.

Но через минуту она опомнилась. Ведь тот же самый мужчина всего несколько часов назад предлагал руку и сердце другой женщине. Пришлось ей, мысленно застонав, спуститься с небес на землю.

Скорей всего, Кэмрин отвергла его. Ее отказ страшно расстроил его. Но Скотт не растерялся.

Не смог жениться по любви, тогда создаст семью, исходя из соображений пользы. Что может быть практичнее, чем жениться на няне своих же детей…

Волна негодования и обиды захлестнула Уиллоу. Опасаясь, что наговорит ему страшных вещей, она стремительно выскочила из машины и почти бегом направилась к дому.

Скотт Гэлбрейт – холодный, бездушный, расчетливый эгоист. Скользкий тип и пройдоха, который не упустит своей выгоды.

Она, Уиллоу, должна была стать заменой на худой конец.

Как она его презирает!

Она судорожно пыталась вставить ключ в замочную скважину, когда услышала за спиной скрип гравия. Тяжело ступая, Скотт спешил за ней.

Взяв Уиллоу за плечи, он развернул ее к себе. В свете фонаря, висевшего над дверью, она увидела его лицо. Оно было искажено болью и страданием.

Он страдает? Как бы не так! Иллюзия освещения.

С чего ему страдать и мучиться? Уж конечно, не потому, что она сбежала из машины. Он страдает из-за отказа Кэмрин. Она разбила ему сердце.

Мысль о его разбитом сердце притупила стрелы ярости. Но недостаточно, чтобы избавиться от желания лицезреть его ползающим у ее ног. Она добьется его унижения.

И сделает это так, что Скотт и не заметит, как окажется у ее ног.

– Это что, было предложение руки и сердца? Уиллоу подняла брови.

– Да, – горячо подтвердил Скотт. – Уиллоу, я хочу, чтобы ты стала моей женой…

– Когда же вы решились на такой шаг?

Уиллоу видела, как у него на шее напряженно пульсирует кадык. Ей доставляло наслаждение смотреть на его страдания.

– Ну… тогда… еще на вечеринке… Уиллоу, позволь мне все объяснить.

– Почему именно я? – Уиллоу склонила голову набок и ядовито усмехнулась. – Если я правильно понимаю, – с напускной мягкостью продолжала Уиллоу, – именно сегодня и именно на этой вечеринке вы поняли, что влюблены в меня?

– Да, черт возьми! Безумно влюблен. Безнадежно влюблен.

– Это открытие, – она уперлась кулаком в бедро и презрительно посмотрела на него, – произошло до или после вашего объяснения с Кэмрин?

Скотт застыл с открытым ртом.

Он напоминал задыхающуюся рыбу, которую выбросило на берег под палящее тропическое солнце.

Но Уиллоу не чувствовала к нему жалости.

– Так до или после? – безжалостно повторила она.

– Что?.. – выдавил из себя Скотт. – Как?.. Я не… мне… Она не… Я могу все объяснить…

– Обойдемся без подробностей. – Уиллоу повернула ключ и открыла дверь.

Войдя в холл и направившись к лестнице, она бросила через плечо:

– Даже если бы я была влюблена, то ни за какие богатства в мире не вышла бы за вас замуж. Да, я провинциальная девушка с низкооплачиваемой работой и с низким уровнем культуры. Но никогда не буду играть вторые роли. Я не собираюсь быть кому-нибудь заменой.

Сзади грохнула дверь. Это Скотт спешил за ней. В панике она взбежала по лестнице и быстро юркнула в свою комнату.

Скотт услышал, как изнутри щелкнул замок.

Она решительно игнорирует его.

Он тоже решительно настроен. И не ляжет спать, пока не выяснит отношения с Уиллоу.

Он постучал в дверь.

– Я никуда отсюда не уйду. Не откроешь, выломаю дверь.

Молчание.

Скотт прислонился спиной к двери и уперся взглядом в лакированные черные ботинки.

– Послушай, – попросил он, – мне надо сказать тебе три вещи, а потом, если ты захочешь, я уйду.

Но сначала, пожалуйста, выслушай меня.

Дверь внезапно открылась. Скотт потерял равновесие и чуть не упал. С трудом устояв, он оперся о дверной косяк и, собравшись с духом, посмотрел ей в глаза.

Уиллоу отступила назад, не отрывая от него холодного взгляда.

– Ладно. – Голос ее звучал тихо. В тоне было больше презрения, чем в глазах. – Что бы вы ни сказали, это не изменит мое мнение о вас.

– Начну с того, – зачастил Скотт, – что меня не удивил рассказ Эми о твоих впечатлениях, с которыми ты поделилась со своей мамой.

Густая краска залила щеки Уиллоу.

– Я привык, что женщины сходят по мне с ума, продолжал Скотт, – потому что я…

– Дар богов для женщин, – съязвила Уиллоу. Не стоит мне об этом напоминать. Из всех мужчин-шовинистов, помешанных на своей внешности, вы…

– Я притворялся. – Он шагнул к ней. Она отступила назад. – Уиллоу, я не считаю себя божьим даром для женщин. Совсем наоборот. Я совершенно не умею вести себя с женщинами. Я не знаю их логики мышления. Они полная загадка для меня. Я забываю их дни рождения, более того, не помню годовщин.

– Разве вы, когда утром любуетесь на себя в зеркало, не видите там самого привлекательного мужчину с крепкими бицепсами?

– Нет. Я вижу мужчину, который пытается наладить свою жизнь и жизнь своих детей после смерти жены. Я пытался безуспешно разобраться с тем, что творилось с нашей семьей. Этот кошмар продолжался до тех пор, пока не появилась ты.

Каждое утро я вижу в зеркале человека, который влюблен…

– В Кэмрин, разумеется. – Побледнев, Уиллоу, сложила руки на груди. Вид у нее был такой, словно она промерзла до костей, хотя в комнате было тепло. – Но она тебе отказала.

Кажется, выдержка ее стала сдавать. Скотт приободрился. Пусть тень надежды, но и этого пока достаточно. Он пошел в наступление.

– Да. Я сделал Кэмрин предложение. Она отказала мне.

В ее глазах блеснули слезы. Или ему показалось?

– Вот поэтому я здесь, – мягко продолжал он.

– Роль второго плана. Замена.

Скотт сделал два шага вперед. Уиллоу отступила на три шага назад и уперлась в угол кровати.

Отступать было некуда. Он подошел вплотную и обнял ее.

– Ни в коем случае!

Уиллоу вся дрожала. Собравшись с силами, она попыталась оттолкнуть его. Скотт еще крепче прижал ее к себе.

– Я не люблю Кэмрин. И она не влюблена в меня. Она сказала мне то, в чем я боялся себе признаться. Я увольняю тебя с должности няни…

Уиллоу вся сжалась. Прежде чем она снова попыталась вырваться, Скотт нежно сказал:

– ..потому что женщина, которую я люблю, это ты. Я хочу, чтобы ты была моей женой, а не няней в нашей семье.

Уиллоу даже ахнула от изумления.

– Я не понимаю! Зачем ты тогда делал предложение Кэмрин, если…

– Если я ее не люблю? – Скотт криво усмехнулся. – Это был блестящий план – жениться на своей кузине. Мы знакомы с ней целую вечность. Нам нравятся одни и те же вещи. Она любит моих детей. Они отвечают ей взаимностью.

– Почему же она отказала тебе?

– Кэмрин призналась, что до вечеринки думала так же, как и я. Но успела передумать до того, как я сделал ей предложение. Она решила для себя, что брак по расчету, каким он на самом деле оказался бы, не для нее. Она будет ждать мужчину своей мечты, который смотрел бы на нее так, как смотрел на тебя я, когда ты танцевала. Кэмрин наблюдала тогда за мной. Она сказала, что у меня был вид такой, точно я люблю тебя больше жизни.

– Я видела тебя, – прошептала Уиллоу, – ты показался мне таким напряженным… Я подумала, что ты рассердился на меня, – Я ревновал тебя. Раздражение и ревность!

Раньше я не сталкивался с таким необычным сочетанием чувств. Но я продолжал отрицать, что мое чувство к тебе не просто физическое влечение. Я запаниковал. И ушел. Когда Кэмрин вышла вслед за мной, я решил не терять времени. Но после того как она рассказала, как я выглядел, наблюдая за тобой, не было больше смысла врать самому себе.

Уиллоу плакала. Крупная слеза скатилась с ресницы и упала на вздернутый носик. Скотт осторожно смахнул ее.

– Уиллоу, любимая, ты ведь выйдешь за меня замуж и избавишь меня от мучений?

Лежа в постели, разгоряченной щекой прижавшись к подушке, влажной от слез, Уиллоу боролась с рыданиями. Она безумно любила Скотта, но не могла выйти за него замуж. С болью она вспоминала его реакцию на ее отказ.

– Почему не можешь? – закричал Скотт.

Она сумела ответить не сразу. С трудом подобрав слова, едва вымолвила:

– Просто не могу. На это имеется личная причина. Извини.

– Из-за меня? Ты не любишь меня? Я ошибся…

Эми ошиблась… Ты маме ничего не говорила…

– Говорила, – с горечью в голосе согласилась Уиллоу. – Я говорила маме, что влюблена в тебя.

– Тогда почему ты не можешь выйти за меня замуж? Продолжаешь считать меня высокомерным эгоистом?

– Нет, нет, нет. Ты самый лучший.

– Но замуж за меня не пойдешь?

Уиллоу отрицательно замотала головой:

– Я не могу.

Скотт нежно, но крепко зажал ее лицо в своих ладонях. Она отвела глаза.

– Уиллоу, тебе придется сказать.

– Это связано с Джэми. – Она говорила с трудом. – Точнее, с его отцом. Извини, но больше я ничего не могу сказать. Поверь, если бы ты знал эту историю, если бы узнал, как я тебя обманула, ты бы навсегда отвернулся от меня.

То ли по глазам, то ли по ее голосу Скотт понял, что она не изменит своего решения.

В самом скверном расположении духа он резко повернулся и ушел.

Уиллоу бросилась на кровать и залилась слезами. Если бы только, в отчаянии думала Уиллоу, она никогда не встретила Чэда. Если бы не написала того письма, в котором сказала о своем окончательном разрыве с ним.

Она одна была виновата в его смерти.

Сознание вины останется с ней на всю жизнь.

Уиллоу чувствовала, что, узнай Скотт о ее причастности к смерти его сводного брата, он всегда будет считать ее виновной в гибели Чэда.

Он будет презирать ее, как она сама презирает себя, за подлый обман.

Она должна уехать из Саммерхилла.

Невозможно здесь оставаться после того, что случилось прошлым вечером. У нее разрывалась душа при мысли о детях. Для них ее уход будет страшным ударом.

Но разве у нее есть выход?

На следующее утро Скотт проснулся с тупой головной болью. Боль усилилась, когда он вспомнил прошлую ночь. Рыча как медведь, он сполз с кровати и тупо огляделся. В комнате был бардак.

Он разбросал одежду, когда раздевался ночью.

Скотт бродил по комнате и поднимал рубашку, галстук, брюки. Когда он поднял пиджак, из нагрудного кармана выпал конверт.

Скотт поднял его и недоуменно осмотрел. Никто не мог передать письмо ему прошлым вечером.

Как долго оно пролежало в кармане? Любопытство росло. Скотт перевернул конверт. В глаза бросилось аккуратно напечатанное имя его сводного брата.

Скотт задумался. Письмо для Чэда? Как странно.

Должно быть, оно пролежало в кармане его пиджака семь лет.

Как оно оказалось у него? Почему именно у него? Кто мог…

Скотт стал смутно припоминать тот летний вечер в Саммерхилле. Тогда, семь лет назад, он приехал погостить к родителям.

После ужина Скотт был на кухне один, когда раздался звонок в дверь. Он открыл дверь. Какая-то девчушка, прячась в вечерних сумерках, протянула ему конверт и попросила передать письмо Чэду. Скотт согласился, но не успел добавить, что Чэда нет дома и что он передаст письмо, когда тот вернется. Девушка уже исчезла в темноте.

Скотт засунул письмо в карман до прихода Чэда. Но тот не пришел домой. Зато явилась полиция, как раз в полночь. Полицейские сообщили о смерти Чэда.

Скотт нахмурился от нахлынувших трагических воспоминаний. Он крутил в руках письмо, не зная, что делать с ним. Оно не было доставлено адресату и не было прочитано. Автор был неизвестен.

Имеет он право открыть конверт и прочитать письмо?

Или должен выбросить его, не вскрыв, в мусорное ведро?

– Ты выглядишь усталой. – Домработница вытащила из духовки противень с шоколадным печеньем. Уиллоу сидела рядом и допивала черный кофе. – Может, все-таки позавтракаешь?

– Спасибо, миссис Кэрд. Я не голодна.

– Наверное, вас хорошо покормили на праздничном ужине?

– Да. – Хоть это было и не так. Она не могла спокойно есть, когда рядом с ней сидел мужчина, которого она безумно любила. Вот и сейчас она мечтала, чтобы он спустился в кухню. – Где доктор Гэлбрейт?

– Ему позвонила кузина. Наверное, дети соскучились по дому. Скотт поехал за ними. Они скоро приедут.

У Уиллоу кольнуло сердце. Вещи были собраны. Она спустилась вниз в надежде встретить Скотта. Но сейчас она могла незаметно уйти. Это было трусостью, она поступала как трусиха. Впрочем, она всегда так думала о себе.

Скотт не удивится, когда ее не окажется дома.

Он поймет, что после ночного разговора она не сможет работать у него.

Уиллоу пошла к двери.

– Миссис Кэрд, спасибо за кофе. Я пойду…

– Секундочку, Уиллоу.

Сдерживая досаду, Уиллоу остановилась.

– Что-то случилось?

– В первый раз когда мы встретились, я не смогла вспомнить, что про тебя говорил Дэниел.

Сегодня утром я вспомнила.

У Уиллоу подкосились коленки. После возвращения Дэниела в Торонто она чувствовала себя в безопасности. Но теперь…

– Что вы вспомнили? – Она попыталась изобразить заинтересованность. Хотя нервы у нее начали сдавать.

– Твой танец. Он был на шоу, кажется, оно называлось «Лесть». Ты там танцевала ведущую роль. Потрясенный твоим исполнением, он ходил несколько дней, как зачарованный… – Миссис Кэрд оборвала свою мысль. – Уиллоу, почему ты такая бледная сегодня? Почему бы тебе не подняться к себе и не прилечь на полчасика? Отдохни, пока не приехали дети.

Уиллоу слабо улыбнулась. Дэниел не выдал ее секрета. Он не рассказал своей приемной матери, что она и Чэд были любовниками.

– Спасибо, миссис Кэрд, за заботу. Пойду наверх.

Уиллоу не собиралась отдыхать. Она соберет свои сумки и, как вор, выскользнет из дома.

Войдя в комнату, она хотела закрыть окно и вдруг услышала звук приближающейся машины.

У нее мороз пробежал по коже. Она увидела знакомую зеленую машину.

Скотт вернулся.

Она опоздала.

Уиллоу мрачно наблюдала, как машина остановилась перед парадной дверью. Через секунду из машины высыпали дети. К ужасу Уиллоу, они вместе со Скоттом направились к парадной двери.

Теперь она не могла незаметно сбежать.

Она навсегда унесет в памяти их счастливое семейство, членом которого никогда не сможет стать. Забавный малыш Мики. Хорошенькая Эми.

Преданная Лиззи. Их отец, сильный, добрый и такой честный.

Если только… если только…

Комок слез встал у нее в горле.

Вдруг Мики свернул на дорожку, которая вела к кухне за домом.

– Уиллоу! Я найду Уиллоу!

Скотт позвал его:

– Мики, мы войдем через парадную дверь.

Малыш упорно шел к кухне.

– Пойдемте и мы, – услышала она голос Скотта, – через кухню.

– Уиллоу наверху, – сообщила миссис Кэрд детям, которые сидели за кухонным столом и с аппетитом поедали шоколадное печенье. – Я посоветовала ей прилечь. Выглядит она сегодня неважно.

Наверное, не привыкла к столь продолжительным ночным вечеринкам, – рассказывала она, наливая кофе для Скотта.

Скотт поблагодарил ее. Он был рад, что Уиллоу не было рядом. Ему не хотелось встретиться с ней сейчас. Он всю ночь думал о том, что произошло.

Но так и не решил, как теперь вести себя. Разве может он жить рядом с ней, испытывая к ней безумную любовь! Это невозможно. Если бы он узнал ее тайну… Но это не в его силах. Они оба оказались в тупике.

– Миссис Кэрд, я поднимусь в кабинет. Потом пойду в клинику. Присмотрите за моими сорванцами, пока Уиллоу не спустится вниз.

– Конечно.

– Спасибо. Дети, ведите себя хорошо!

– Обязательно, пап.

С кружкой в руке он пошел по коридору и вдруг услышал голос:

– Доктор Гэлбрейт…

Скотт поднял голову и увидел Уиллоу. Она тихо спускалась с лестницы. Его сердце учащенно забилось. Он всегда волновался, когда видел ее. С болью заметил он бледность и черные круги под глазами. Она была в белой футболке и черных джинсах, а в руках держала чемодан.

– Да? – Внутренне обеспокоенный ее состоянием, внешне он повел себя резко.

Уиллоу на секунду остановилась. Потом снова стала медленно спускаться, таща за собой чемодан, который со стуком считал ступеньки.

– Я хочу поговорить с вами. – Казалось, она сейчас заплачет.

Скотт смягчился.

– Конечно. Пойдемте в мой кабинет. Может, вам кофе принести?

Уиллоу отрицательно покачала головой и прошла следом за ним в кабинет.

Скотт подошел к своему столу и, поставив кружку, повернулся к ней. Уиллоу стояла посредине комнаты. Чемодан лежал у ног. Скотт попытался сделать вид, что не замечает чемодана. Но не смог. Все ясно. Она уезжает. Решила это за него.

Своим отъездом она разбивает ему сердце.

– Итак, – Скотт дрожащей рукой провел по волосам, – вы уезжаете.

Уиллоу кивнула. Слезы блеснули в ее глазах.

Она поморгала. Слезы исчезли.

– Мне надо вам кое-что сказать.

– Присядем? – Скотт указал на два кожаных кресла у камина.

– Я лучше постою.

Скотт уперся бедром в угол стола.

– Хорошо. Я весь внимание.

– Трудно начать…. – Она улыбнулась. Улыбались только губы. В глазах светилась печаль. – Я трусиха. Если бы у меня хватило смелости, я рассказала бы вам эту историю намного раньше. Но я струсила. Поэтому не должна работать в Саммерхилле.

– Вы про тайну, о которой упоминали прошлой ночью? Что-то связанное с вашим сыном?

Уиллоу закусила губу и молча кивнула.

– Сейчас вы собираетесь мне рассказать о вашей тайне? Но зачем? Что изменилось за ночь?

Почему сегодня? – Атмосфера начинала накаляться. Она сказала, что он начнет презирать ее, как только узнает правду. Неужели она права? Скотт чувствовал себя канатоходцем, балансирующим над пропастью. И никакой страховки.

Уиллоу произнесла с дрожью в голосе:

– Я скажу, почему именно сегодня, сейчас. Когда я увидела из окна своей спальни вашу дружную семью, я подумала, что не имею права скрывать правду от вас. Из эгоистических соображений я не раскрыла своей тайны, но сейчас должна поступить именно так.

– Это как-то связано с моей семьей? – в замешательстве спросил Скотт. – Но какую такую тайну вы знаете обо мне и моих детях? У нас нет тайн!

Скотт заметил, как запульсировала у нее на шее жилка. Она крепко сжала пальцы.

– Тайна касается не вас и не ваших детей. – Она перешла почти на шепот. – Речь идет о Чэде.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

– Чэд? Я не понимаю. Что вы знаете о моем приемном брате? Вы как-то сказали, что я имею право знать правду. О какой правде вы говорите?

Уиллоу знала, что если она не расскажет сейчас, то не расскажет уже никогда. Несмотря на всю свою решимость, Уиллоу чувствовала, как ее начинает трясти.

Собравшись с духом, словно пилот-камикадзе, она обреченно ринулась в бездну.

– Чэд и я были… мы любили друг друга.

– Вы и Чэд? – Скотт ошеломленно смотрел на нее. Кажется, он не верил ей.

Уиллоу утвердительно кивнула головой. И в отчаянии добавила:

– Джэми – сын Чэда.

Теперь он выглядел так, будто она в упор наставила на него пистолет.

– Джэми – сын Чэда? – Его глаза округлились.

Он совсем перестал соображать, что к чему. – Так что же, твой малыш – Гэлбрейт?

Уиллоу обреченно кивнула и вся напряглась.

Нервы, словно оголенные провода, вот-вот высекут взрывоопасную искру. Уиллоу приготовилась к буре. Она вдруг осознала, что не имела права столько лет скрывать от семейства Гэлбрейтов правду о Джэми. Тем более от матери Чэда. Теперь пришло время расплачиваться.

– Бог мой! Уиллоу! – Скотт в недоумении всплеснул руками. – Неужели ты думала, что эта тайна разлучит нас? Совсем наоборот! Твой сын еще больше укрепит наши отношения.

– Это еще не все…

– Уиллоу, моя дорогая Уиллоу, за кого ты меня принимаешь? Разве я могу упрекать тебя за детскую любовь? – Скотт подошел к ней, собираясь обнять.

Уиллоу резко вскинула руки.

– Не подходи, – остановила она его. – Есть еще кое-что.

– Любимая, чтобы ты ни рассказала…

– Пожалуйста… – У нее пересохло во рту. Надо открыть ему все до конца. – Я не рассказала еще самое ужасное. Будет нелегко рассказать о том, что произошло. Поэтому, пожалуйста, выслушай меня и не перебивай. Иначе я не смогу покончить с этой историей.

– Начинай, – мягко ободрил ее Скотт. – Я не буду перебивать, обещаю. Расскажи все с самого начала.

Хватит ли у нее сил на эту тайну? Она мысленно молила Бога дать ей мужества раз и навсегда покончить с нею.

– Мне было шестнадцать, когда я познакомилась с Чэдом. Он был на два года старше меня.

Между нами вспыхнуло взаимное чувство. Мы стали тайно встречаться. Его мама критически смотрела на людей низшего сословия. И вряд ли одобрила бы наши отношения. Чэд клялся мне в своей любви. Тогда мне казалось, что я тоже люблю его. Он был первым мужчиной в моей жизни. Уиллоу нервно сжала руки, подошла к высокому окну и встала спиной к Скотту. – Мы вместе проводили лето. Каждый вечер, когда могли, были вместе. Но со временем он стал меняться. Он был сильно подвержен смене настроения. Временами даже бывал непредсказуем. Его поведение начинало пугать меня. – Ее голос дрогнул. – Дважды я пыталась порвать с ним. Оба раза безуспешно.

Каждый раз он устраивал сцену. Умолял дать еще один шанс. Клялся, что убьет себя, если я брошу его. Снова на время становился нежным и внимательным. И я опять влюблялась в него. В конце лета Чэд замкнулся в себе. Все время ходил злой и угрюмый. Он превратил мою жизнь в ад. Я поняла, что больше не люблю его.

Она помолчала, затем продолжала дрожащим голосом:

– И я решила окончательно порвать с ним. Мне хотелось избежать душераздирающей сцены. Поэтому вместо того, чтобы сказать все ему в лицо, я поступила как последняя трусиха. Я написала ему письмо. Возможно, ты совсем не помнишь. Ты тогда гостил здесь у своих родителей. Тебе-то я в тот вечер и передала свое письмо. И, – она закрыла глаза, вспоминая весь ужас той ночи, – когда Чэд прочитал его, он залез на Марсденскую башню и спрыгнул с нее.

За спиной раздался ужасный звук, что-то вроде выдыхаемого со свистом воздуха. Уиллоу представила себе выражение лица Скотта, тот шок, который он испытал, когда услышал страшную правду.

Нервно сглотнув, она с трудом продолжала:

– Теперь ты понимаешь, что именно я была виновна в смерти Чэда. Я никогда себе не прощу этого. И не жду твоего прощения.

Напряженное молчание за ее спиной достигло предела. Уиллоу захотелось закричать. Хотелось взорвать тягостную тишину. О чем он думает? Почему молчит? Почему не набросился на нее с обвинениями и оскорблениями?

Почему она до сих пор стоит к нему спиной?

Собрав жалкие остатки мужества, Уиллоу медленно повернулась.

И в удивлении огляделась вокруг.

В комнате никого не было.

Скотт ушел.

Никогда жизнь не казалась ей такой мрачной и бесполезной. Никогда ее сердце так не отказывалось жить, как сейчас. Новость о своем родстве с Джэми он принял так хорошо, что она глупо понадеялась на его прощение. Подумала, что он простит ей смерть брата.

Зря она так думала. Он даже не смог находиться в одной комнате с ней. Ушел, боясь, что не сдержит своих эмоций.

Скотт больше не хочет ее видеть.

Уиллоу с трудом сдерживала слезы. Слезы жалости к себе. Она вышла из комнаты, волоча за собой чемодан.

Наверху были слышны шаги.

Из кухни доносился детский смех.

Никогда еще она не чувствовала себя такой несчастной и никому не нужной. До боли закусив нижнюю губу, Уиллоу направилась к входной двери.

Но на полпути остановилась.

Она хотела тихонько сбежать. Не попрощавшись ни с Мики, ни с девочками. Нет, теперь она не сбежит, как трусиха.

Будет тяжким испытанием видеть расстроенные и разочарованные ее уходом лица детей. Но кто-то же должен объяснить им сложившуюся ситуацию. Именно она и сделает это.

Она машинально, как робот, развернулась и пошла к кухне. Но тут на лестнице раздались шаги.

– Уиллоу! – резко и требовательно окликнул ее Скотт. – Куда ты собралась?

Она обернулась. Скотт сбежал по ступенькам и поспешил к ней.

– Не беспокойся, – тихо произнесла Уиллоу. – Я ухожу. Но я должна сказать детям о своем уходе.

Не важно, что это будет трудно для всех. Важно, что они услышат это от меня, потому что…

Скотт протянул ей конверт.

– Это письмо? – спросил он.

На секунду Уиллоу замерла. Какое письмо? У нее екнуло сердце. Уиллоу узнала тот розовый конверт с зубчатыми краями. Она использовала такие конверты семь лет назад. И использует до сих пор.

У нее заныло сердце, когда она узнала знакомые печатные буквы. На конверте было напечатано «Чэд».

– Где ты его нашел? – с трудом выдавила из себя Уиллоу. – Как долго оно было у тебя? Когда ты прочитал его? С каких пор тебе известно…

Скотт добродушно рассмеялся.

Как он может веселиться, когда произошли и происходят такие ужасные события!

– Дорогая, я не читал его.

Он назвал ее «дорогой»? После того, что узнал?

После того, что она сделала? Уиллоу ничего не могла понять.

– Я не понимаю. – У нее закружилась голова. Так ты не читал письмо?

Скотт стал серьезен.

– Уиллоу, никто и никогда его не читал. В тот вечер, когда ты передала мне письмо, я засунул его в карман. Я хотел отдать его Чэду, когда тот вернется домой. Его тогда не было дома. Но он не вернулся. Вместо него пришла полиция. Из-за всех этих событий я совсем забыл про письмо. Семь лет оно пролежало нераспечатанное в кармане моего пиджака. Я не придавал ему значения до сегодняшнего утра. Утром я решил выбросить его в мусорное ведро в ванной. А сейчас достал оттуда.

Уиллоу покачнулась. Скотт подошел и обнял ее.

– Ты не виновата в смерти Чэда. Ты совсем непричастна к этой трагедии.

Уиллоу ничего не могла сообразить. Слабым голосом она попросила:

– Позволь посмотреть на конверт.

Она взяла конверт и перевернула его. На нем до сих пор сохранилась печать. Взглянув на Скотта, она облегченно вздохнула. На глаза навернулись слезы.

– Тебе действительно не удалось передать письмо Чэду? Значит, он никогда не видел его и не читал?

– Он никогда не узнал, Уиллоу, что потерял твою любовь.

– Я не понимаю. Ты как-то обмолвился, что твой отец замял это дело. Сделал так, чтобы люди думали, что Чэд оступился. Для всех его смерть выглядела несчастным случаем. Если он не спрыгнул, то это действительно был несчастный случай.

Что тут понадобилось скрывать?

– Это не был несчастный случай. – Скотт решил, что после долгих лет душевных истязаний Уиллоу заслужила право знать их семейную тайну. – Ты рассказала, что Чэд изменился. Ты была права. В то лето он начал употреблять наркотики. Тогда на башне он был в наркотическом опьянении. Друзья пытались остановить его. Чэд спрыгнул с башни сам. Он думал, что сможет полететь.

– Не может быть, – в ужасе прошептала Уиллоу. Какой кошмар! Бедный Чэд. – Она заплакала. Прижав к себе молодую женщину, Скотт ждал, пока она выплачется.. Она столько пережила за эти годы. Ей надо свыкнуться с мыслью о своей непричастности к смерти Чэда.

Немного успокоившись, Уиллоу подняла голову и тихо произнесла:

– Дэниель Ферт был другом Чэда. Он покрывал его, когда тот был со мной. Ты заметил мое волнение, когда он здесь появился. Я боялась, что он узнает о моем шестилетнем сыне. И догадается, что Джэми – сын Чэда.

– Он до сих пор ничего не узнал. Но теперь тебе нечего бояться. Скоро все узнают. Если, конечно, ты не возражаешь.

– Я рада освободиться от всех своих тайн. И так тебе благодарна за найденное письмо! Ты избавил меня от страха и ужасных мучений. Меня постоянно угнетало чувство вины за смерть Чэда.

– Не одну тебя. – Скотт ласково отвел прядь ее волос со лба. – Мне всегда казалось, что если бы я приходил чаще домой, уделял бы больше времени Чэду, то все могло сложиться по-другому. Но нет смысла думать о том, что могло бы быть. Пусть все останется в прошлом! Только один вопрос, Уиллоу.

– Да?

– Ты, наверное, догадываешься, что значит для матери Чэда узнать о существовании внука. Чэд упрекал свою мать за снобизм, за то, что она высокомерно относится к людям не своего круга. Но ты ведь не думаешь, что она отвернется от Джэми?

– Нет, как раз наоборот. Я боялась, что, когда ваша семья узнает о Джэми, вы отнимете его у меня. Я не могла так рисковать.

– Уиллоу, этого никогда не произойдет. Я обещаю. Ты веришь мне?

– Верю, потому что теперь знаю тебя. Но тогда ты был чужой для меня. Все, что я знала о семействе Гэлбрейтов, сводилось к их богатству и влиятельности. Я была уверена, что в суде против вас у меня нет шансов отстоять свое право на ребенка.

– Мать Чэда сильно изменилась после смерти своего сына. Она с радостью примет в свою семью и Джэми, и тебя. И давай думать о будущем, а прошлое оставим в покое. Я хочу, чтобы ты сделала две вещи. Первое – перестала называть меня доктор Гэлбрейт.

Уиллоу покраснела.

– Это не так просто.

– Попробуй.

Уиллоу сморщила свой хорошенький носик и прошептала:

– Скотт…

– Уиллоу, любимая! – Скотт еще крепче прижал ее к себе. – Я так тебя люблю. Какой я был дурак!

Зачем столько времени потратил на Кэмрин?

– Ведь у тебя был план! – уколола его Уиллоу. В ее глазах блеснула та же игривая искорка, как тогда в кафе Морганти. – Замечательный план!

– Что бы я натворил, если бы осуществил свой дурацкий план! Я не рассчитывал на романтические отношения с невзрачной няней. Но эта няня оказалась далеко не невзрачной. Она завладела моим сердцем. Она сделала больше – очаровала моих детей.

– Ты говорил о двух вещах, которые я должна сделать. – Уиллоу застенчиво наклонила голову. Какая же вторая?

– Ты должна выйти за меня замуж!

– О большем я и мечтать не могла. – Уиллоу ласково улыбнулась ему. – Забавно, теперь нам придется вместе воспитывать четверых детей.

Скотт нежно провел ладонью по ее лицу. И с улыбкой, от которой у нее сладко защемило сердце, прошептал:

– Кто сказал, что мы остановимся на четверых!