Текст книги "Диалоги. Собеседования о жизни Италийских отцов и о бессмертии души"

ГЛАВА ПЯТАЯ
Существует ли душа, когда ее нельзя видеть при исходе из тела

1. Петр. Я был при смерти одного брата. Он внезапно во время разговора испустил дух, и я вдруг увидел умершим того, которого видел разговаривающим со мной. Но вышла ли душа его или нет, я не видел, и, кажется, весьма трудно поверить бытию существа, которого никто не может видеть.

2. Григорий. Что удивительного, Петр, если ты не видел исходящей души, которой не видишь и в то время, когда она находится в тебе? Неужели когда ты разговариваешь со мною, почтешь меня бездушным на том основании, что не можешь видеть во мне души моей? Существо души невидимо и так же невидимо исходит из тела, как невидимо находится в нем.

3. Петр. Но жизнь души, пребывающей в теле, я могу узнать из самых движений тела, потому что если бы не было в теле души, члены тела не могли бы двигаться; в каких же движениях и в каких действиях я могу видеть жизнь души по смерти тела, чтобы понять из видимых предметов бытие того, чего не могу видеть?

4. Григорий. Скажу хотя не совсем точное подобие: как сила души оживотворяет и движет тело, так сила Божия наполняет все, что сотворила: она иное оживотворяет своим дыханием, в ином содействует жизни, а иному только дает бытие своим присутствием. Поелику же ты не сомневаешься, что есть Бог творящий и правящий, все наполняющий и объемлющий, все превышающий и поддерживающий, неописуемый и невидимый, то не должен также сомневаться и в том, что Он имеет невидимых слуг. А служащим прилично стремиться к уподоблению тому, кому служат, так что нельзя и сомневаться, что невидимому служат невидимые слуги, в бытие которых мы веруем. Кто же эти невидимые слуги, как не святые Ангелы и души праведников? И как, видя движение тела, ты от низшего заключаешь о жизни души, пребывающей в теле, так от высшего должен заключать о жизни души, выходящей из тела, потому что может жить невидимо душа, обязанная пребывать в служении невидимому Творцу.

5. Петр. Все справедливо сказано; но ум отказывается верить тому, что нельзя видеть телесными очами?

Григорий. Когда Павел говорит: вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом (Евр. 11, 1), то указывает, что должно верить тому, чего нельзя видеть.

6. Чтобы скорее уничтожить твое сомнение, скажу, что ничего видимого нельзя видеть без невидимого. Вот, например, твой телесный глаз видит все телесное, однако же твой телесный глаз ничего не видел бы телесного, если бы не изощряло его зрения существо бестелесное. Отними ум, которого не видно, и напрасно будешь открывать глаз, который видел. Пусть выйдет душа из тела, телесные глаза твои, без сомнения, закроются. Итак, если они видели сами по себе, то почему ничего не видят по выходе души из тела? Отсюда заключай, что и все видимое можно видеть только посредством невидимого.

7. Представим еще, что строится дом, поднимаются огромные тяжести, большие столпы поддерживаются машинами, – кто, спрошу тебя, совершает это дело: видимое ли тело, которое двигает руками сии тяжести, или невидимая душа, оживотворяющая тело? Отними невидимое в теле – и тотчас останутся неподвижными все видимые груды металлов, которые видишь движущимися.

8. Отсюда должно заключить, что и в сем видимом мире ничто не может устроиться без невидимой творящей силы. Ибо как всемогущий Бог Своим дыханием и проникновением оживотворяет и движет невидимые существа, так и невидимые существа проникновением движут и животворят видимые тела.

9. Петр. Признаюсь, побежденный сими доказательствами, я должен считать за ничто все видимое [без невидимого], хотя прежде выражал сомнение в невидимом, представляя в своем лице неутвержденных [в вере]. Итак, согласен на все, что ты говоришь; однако ж как жизнь души, пребывающей в теле, я узнаю из движения тела, так хочется узнать мне о жизни души по смерти тела из свидетельства каких-нибудь видимых явлений.

ГЛАВА ШЕСТАЯ
Как жизнь души, находящейся в теле, познается из движения членов, так жизнь души по смерти тела святых познается из чудес

1. Григорий. Если ты имеешь особенную любовь к сему предмету, то нетрудно найти свидетельство. Неужели святые апостолы и мученики Христовы стали бы презирать настоящую жизнь и предавать себя на смерть, если бы не были твердо уверены, что за ней последует жизнь души? Ты же сам говоришь, что жизнь души, пребывающей в теле, узнаешь из движений тела, и вот те, которые предали себя на смерть и верили жизни души по смерти тела, сияют ежедневными чудесами. К умершим телам их приходят живые больные и получают исцеление; приходят клятвопреступники, и овладевают ими демоны; приходят бесноватые и освобождаются [от демонов]; идут прокаженные и очищаются; приносятся мертвые и воскресают.

2. Отсюда заключай, что где-то живут души тех, мертвые тела которых производят здесь такие чудеса. Итак, если жизнь души, пребывающей в теле, ты признаешь из движения членов, то почему не хочешь видеть жизни души по смерти тела в чудесах, совершаемых даже чрез мертвые кости?

3. Петр. Никакой ум, кажется, не может противостоять сему доказательству: оно видимыми предметами побуждает верить тому, чего не видим.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Об исходе души

Григорий. Несколько прежде[41]41
  В 5-й главе сей книги.


[Закрыть] ты сказал, что не видел, как исходила душа из умирающего брата; но причиною сему и было именно то, что ты хотел видеть телесными очами существо невидимое. Многие из тех, которые очищали око ума своего чистою верою и плодоносною молитвою, часто видали души, исходящие из плоти. Считаю нужным рассказать сперва, сколько раз видимы были исходящие души и сколько разных предметов сами они видели при своем исходе из тела, дабы убедить примерами слабый ум, который не убеждается доказательствами.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Во второй книге сего сочинения[42]42
  Книга II, глава 35.


[Закрыть] я уже рассказал, что достоуважаемый муж Венедикт, по свидетельству верных его учеников, находясь вдали от города Капуи, видел душу епископа сего города, несомую Ангелами на небо в огненном шаре. Смотря на сию восходящую душу, он видел расширенным оком ума весь мир, собранный в его глазах как бы под одним лучом солнца.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Об исходе души инока Специоза

1. От тех же самых учеников св. Венедикта я слышал рассказ, что два знаменитых мужа, образованных и в мирских науках, два родных брата, из коих один назывался Специозом, а другой Григорием, поступили под его руководство в святой монашеской жизни. Достоуважаемый отец сей поместил их в монастыре, который построил он около города Таррацины. Братья владели в мире большими богатствами, но все раздали бедным для спасения своих душ, а сами остались жить в монастыре.

2. Один из них, именно Специоз, послан был в город Капую по нуждам монастыря. В один день брат его Григорий, сидя с братиею за общею трапезою, восхищенный духом, увидел выходящую из тела душу брата своего Специоза, который так далеко находился от него; тотчас сказал он братии о своем видении, а сам поспешно побежал и нашел своего брата уже погребенным. Смерть его последовала именно в тот час, в который Григорий видел исход души из тела.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
О душе некоего узника

Когда я был еще в монастыре, то один благочестивый и достойнейший веры муж рассказывал, что некоторые путешественники, плывшие на корабле из Сицилии в Рим, находясь на Средиземном море, видели восходящую на небо душу одного раба Божия, заключенного в Самнии в темницу. Сошедши на берег и расспрашивая, как было дело, они узнали, что раб Божий умер именно в тот день, в который видели его восходящим в небесные жилища.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Об исходе души настоятеля Спеса

1. Быв еще в монастыре, я слышал от одного достопочтенного мужа рассказ, который передам теперь. Он говорил, что достоуважаемый отец, по имени Спес, построил монастырь на месте, называемом Кампле, которое от древнего города Нурсии отстоит почти на шесть миль. Всемогущий и Милосердный Бог наказанием сохранил его от вечных мук и показал в Своем Промышлении над ним и строгость, и благость: как прежде выражал любовь к нему наказанием, так после показал ее совершенным исцелением. Целые сорок лет Бог держал глаза его в слепоте, не показывая внешнего света.

2. Но в наказаниях Божиих никто не бывает оставлен благодатью. Если бы милосердный Отец, полагающий наказание, не оказывал и снисхождения, то самое исправление грехов только умножило бы в нас грехи чрез наше нетерпение и, таким образом, вместо уменьшения вины, на которое можно было надеяться, вина увеличивалась бы. Посему Бог, знающий наши немощи, с ударами Своими соединяет попечение и в самом наказании милосердно справедлив к избранным детям, дабы после сделать их такими, которым по справедливости следовало бы оказывать милосердие. Так было и здесь: наказывая достопочтенного старца тьмою, Бог никогда не лишал его внутреннего света; во время страданий телесных, по благодати Святого Духа, он чувствовал утешения сердца.

3. Когда же исполнилось сорок лет слепоты, Бог возвратил ему свет и объявил о скорой его смерти; но прежде повелел ему проповедовать слово жизни в построенных вокруг монастырях, дабы при посещении братии открыл им свет сердца тот, кому возвращено зрение телесное. Повинуясь этому велению, старец тотчас стал обходить киновии братий и проповедовать правила жизни, которые сам изучил на деле.

4. В пятнадцатый день, по окончании проповеди, он возвратился в свой монастырь. Находясь среди созванных им братий, причастился Тела и Крови Господних, потом начал с ними таинственное пение псалмов и во время самого пения братии с молитвою предал дух Богу. Все присутствовавшие братия видели, как вылетела из уст его голубка, которая немедленно, сквозь отверстие кровли храма, на виду у братии, полетела на небо. Должно верить, что в образе голубки явилась душа его, и самым этим видом Бог показал, с какою простотою служил Ему отшедший муж.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Об исходе души нурсийского пресвитера

1. Не умолчу еще об одном событии, случившемся в том же городе Нурсии. О нем рассказывал мне достоуважаемый муж Стефан, который незадолго пред сим временем погребен в этом городе и которого я сам хорошо знал.

2. Он говорил, что там некоторый пресвитер правил вверенною ему церковью с великим страхом Божиим. Со времени получения пресвитерской должности он стал любить жену свою только как сестру, но опасался ее как врага: никогда не позволял близко подходить к себе и, ни в каком случае не позволяя ей приближаться к себе, решительно прервал супружеские связи с нею. Имеют и такое свойство святые мужи: чтобы навсегда избежать непозволенного, они запрещают себе и многое позволенное.

3. Так и пресвитер, чтобы не впасть от жены в какой-нибудь грех, отказался принимать от нее даже необходимые услуги. Сей достоуважаемый пресвитер прожил таким образом многие годы; на сороковом году своего служения он заболел жестокою лихорадкою и стал близок к смерти. Когда супруга его увидела, что члены его помертвели и он вытянулся, как умерший, приложивши ухо к его ноздрям, старалась узнать, есть ли еще в нем жизненное дыхание. Он почувствовал это и, хотя в нем было самое слабое дыхание, сделал некоторое усилие произнести слово, собрался с духом и сказал громко: «Отойди от меня, женщина, огонек еще жив, убери солому».

4. Когда она отошла, его силы телесные как будто несколько окрепли, и он начал кричать с великою радостью: «Добро пожаловать, господа мои; добро пожаловать, господа мои; как вы удостоили посетить такого ничтожного раба вашего?… Иду, иду, благодарю вас, благодарю». Много раз он повторял слова сии учащенным голосом; окружавшие его ближние спросили, кому он говорил. Умирающий с удивлением ответил им, говоря: «Неужели не видите пришедших сюда святых апостолов? Неужели не замечаете первых апостолов блаженного Петра и Павла?» Потом, обратившись к апостолам, опять сказал: «Иду, иду», и с сими словами предал дух Богу. Таким образом, шествием за святыми апостолами засвидетельствовал, что действительно видел их.

5. Часто случается с праведными, что во время своей смерти видят предшествующих им святых, дабы не страшила их мучительная мысль о смерти; чтобы они безболезненно и безбоязненно разрешались от уз своей плоти, в то время представляется пред умственными очами их общество граждан небесных.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
О душе Проба, епископа города Реаты

1. Не умолчу и о том, что обыкновенно рассказывал раб всемогущего Бога Проб, который теперь в сем городе настоятельствует в монастыре, называемом Ренат, о своем дяде Пробе, епископе города Реатины. Когда приблизился конец жизни епископа, им овладела тяжкая болезнь. Отец его, по имени Максим, повсюду разослал рабов собирать врачей в надежде, что они, может быть, излечат его болезнь. Но собранные отовсюду из соседних мест врачи по биению пульса объявили, что скоро настанет его конец.

2. Когда настало время обеда и день стал склоняться к вечеру, достопочтенный епископ, заботясь более о здоровье окружавших его, нежели о своем, просил их отправиться вместе с отцом его в верхние комнаты епископского дома и после трудов подкрепить себя пищею. Все отправились в верхние комнаты, а с ним остался один только отрок, который, по словам вышеупомянутого Проба, и доселе жив.

3. Находясь при одре больного, он вдруг видит: входят к человеку Божию два мужа в белом одеянии, которые светом своих лиц превосходили даже белизну своих одежд. Пораженный страхом от этого блеска, отрок начал кричать громким голосом: «Кто такие?» Епископ Проб, встревоженный сим криком, посмотрел на входящих мужей, узнал их и стал утешать беспокойно кричащего отрока: «Не бойся, сын мой, это пришли ко мне св. Ювеналий и св. Елевферий – мученики».

4. Отрок же, не перенесши такого небывалого видения, бегом бросился из дверей и рассказал о виденных мужах отцу и врачам. Они тотчас сошли вниз, но больного, которого незадолго оставили, нашли уже умершим; его взяли с собой те, видения которых не мог снести отрок, там бывший.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
О смерти Галлы, служительницы Божией

1. Считаю нужным рассказать еще событие, о котором я слышал от лиц важных и заслуживающих доверия. Во времена готов знатная отроковица сего города Галла, дочь консула и патриция Симмаха, в молодости своей выдана была в замужество и потом через год овдовела. И удовольствия мира, и богатство, и молодость призывали ее к вторичному браку, но она пожелала лучше сочетаться со Христом духовным союзом, который начинается слезами, а оканчивается вечными радостями, нежели связать себя узами плотского брака, всегда начинающегося весельем и оканчивающегося слезами.

2. Когда началось у Галлы огненное раздражение в теле, врачи стали уверять ее, что если она не вступит в супружество, то от чрезмерного жара, вопреки самой природе, будет иметь бороду (что после и случилось). Но святая жена не боялась внешнего безобразия, любя всем сердцем Небесного Жениха, Который ищет в нас благообразия внутреннего.

3. Поэтому, тотчас по кончине своего мужа снявши мирскую одежду, предала себя на служение всемогущему Богу в монастыре при церкви святого апостола Петра и там, украшаясь много лет простотою сердца и молитвою, раздавала щедрою рукою милостыню нищим. Когда же всемогущий Бог определил воздать Галле вечную награду за подвиги, то грудь ее поражена была раком. В ночное время у ее постели обыкновенно горели два светильника, потому что подруга света ненавидела не только духовную, но и вещественную тьму.

4. Однажды, утомленная своею болезнью, Галла лежала в постели, и вдруг видит у своего ложа святого апостола Петра, стоящего между светильниками. Она не устрашилась, напротив, в любви нашла смелость приветствовать его и спросила: «Что, господин мой, отпущены ли мне грехи мои?» Апостол с приветливым лицом кивнул ей наклоненною головою и сказал: «Отпущены, иди». Но Галла, более всех любя в монастыре одну монахиню, прибавила: «Молю, чтоб и сестра Венедикта шла со мною». – «Нет, – отвечал ей апостол, такая-то пойдет с тобою; а та, о которой ты просишь, последует за тобою в тридцатый день». После сих слов стоявший около нее и говоривший апостол стал невидим.

5. Галла тотчас позвала настоятельницу монастыря и рассказала ей, что видела и что слышала. В третий день она была погребена с той сестрой, о которой сказал апостол; а та, о которой она сама просила, последовала за ними в тридцатый день. Это событие доселе памятно в том монастыре, и молодые монахини монастыря так обстоятельно передают слышанный ими от старших рассказ об этом, как будто сами в то время присутствовали при столь великом чуде.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
О кончине Сервула, разбитого параличом

1. Должно заметить еще, что исходящие души избранных часто слышат сладкие небесные песнопения, так что, с упоением слушая их, не чувствуют разлучения души от тела.

2. Еще в беседах на Евангелие[43]43
  Свт. Григорий Двоеслов. Беседы на Евангелия 15, 5.


[Закрыть], помнится, я рассказывал, что в той галерее, чрез которую проходят идущие в церковь блаженного Климента [в Риме], был некто по имени Сервул, о котором и ты, вероятно, помнишь. Он был беден имением, но богат заслугами и долгое время страдал болезнью. Его можно было узнать по тому, что до конца жизни он лежал разбитый параличом. Мало сказать, что он не мог стоять, он не мог даже привстать на постели или сидеть; не мог поднести к устам свою руку; не мог повернуться на другой бок.

3. При нем находились для служения мать с братом; милостыню, которую получал он, их же руками раздавал бедным. Никогда не учился он грамоте, но купил себе Биб лию и, принимая в больницу благочестивых людей, постоянно заставлял их читать пред собою. Таким образом он изучил все Священное Писание, хотя решительно не владел грамотой, как я сказал. Сервул в болезни всегда воспевал Богу благодарственные гимны и песни, днем и ночью.

4. Но когда уже наступило время вознаграждения его за такие страдания, члены тела его ожили. Узнавши о близости своей смерти, Сервул попросил посетителей и живших в больнице встать и пропеть с ним псалмы в ожидании его кончины. Во время этого предсмертного пения с ними он вдруг с великим криком и ужасом прервал голоса поющих, сказав: «Молчите! Неужели не слышите, какие хвалы воспеваются на небе?» В то самое время, когда он устремил слух сердца своего к хвалебным песням, которые слышал он внутри себя, святая душа его разрешилась от тела.

5. При исходе ее вокруг разлилось такое благоухание, что присутствовавшие почувствовали невыразимую сладость и чрез то ясно узнали, что душу Сервула приняли на небе с хвалебными песнями. При этом событии был наш монах, который доселе находится в живых и с великим плачем свидетельствует, что пока тело умершего не предали погребению, благоухание не переставало исходить из ноздрей его.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
О кончине Ромулы, служительницы Божией

1. В тех же беседах[44]44
  Свт. Григорий Двоеслов. Беседы на Евангелия, 15.


[Закрыть], помнится, я рассказывал одно событие, которое засвидетельствовал во время самого рассказа моего пресвитер мой Специоз, знавший это событие. В то время, когда я вступал в монастырь, некоторая старица по имени Редемпта, посвященная в монашеский образ в этом городе, жила подле церкви Пресвятой Богородицы и Приснодевы Марии[45]45
  См. с. 250.


[Закрыть]. Она была ученицею Герундины, которая, украшаясь многими добродетелями, проводила, говорят, пустынническую жизнь на горах Пренестинских.

2. У этой Редемпты были две ученицы в монашестве: одна по имени Ромула, а другая, которая теперь еще жива, знакома мне в лицо, но неизвестна по имени. Три сии женщины, обитая в одном доме, проводили жизнь, бедную внешними средствами, но богатую добродетелями. Ромула, о которой я сказал, превосходила другую соученицу свою великими заслугами жизни. Она была удивительно терпелива, в высшей степени послушна, молчалива и очень прилежна к молитве.

3. Но весьма часто те, которых люди почитают уже совершенными, в очах Небесного Творца имеют еще некоторые несовершенства, подобно как часто мы, неопытные люди, рассматриваем еще не совсем сделанные статуи и хвалим как уже оконченные, тогда как художник, хотя и слышит похвалы им, не перестает еще доделывать и усовершать их. Нечто подобное случилось и с Ромулой. Она поражена была телесною болезнью, которую врачи называют параличом. Много лет Ромула лежала в постели, лишенная почти всякого движения членов; но и такие страдания не доводили ее до нетерпения. Напротив, самые болезни тела служили для нее средством к умножению добродетелей; тем прилежнее она молилась, чем менее имела силы делать что-нибудь другое.

4. В одну ночь вдруг она стала звать вышеупомянутую Редемпту, которая обеих учениц своих воспитывала вместо дочерей: «Матушка, иди, матушка, иди сюда». Редемпта немедленно встала и пошла с другой ученицей ее, как обе они и многие рассказывали об этом событии и я в то же время слышал о нем.

5. В самую полночь они находились при постели Ромулы; вдруг снизошедший с небес свет наполнил всю ее келию и сиял таким блеском, что поразил сердца присутствующих невыразимым страхом; все тело их, как после сами они говорили, оцепенело от ужаса, и они оставались неподвижными. Потом послышался шорох как бы от какой-нибудь большой толпы людей; дверь келии стала сотрясаться, будто в нее толкалась толпа входящих; они чувствовали, как говорили, присутствие вошедших, но от необыкновенного страха и света не могли видеть, потому что и страх, и самая ясность такого света поражали и закрывали им очи. За сим светом тотчас распространилось необыкновенное благоухание, так что приятность запаха успокоила их души, пораженные сиянием света.

6. Но когда они не могли выносить силы такого света, Ромула начала ласковым голосом утешать находившуюся при ней и дрожащую Редемпту, наставницу ее в добродетелях, говоря: «Не бойся, матушка, я еще не умираю». Много раз повторила она слова сии, и свет, нисшедший с небес, стал мало-помалу исчезать, но запах, явившийся после него, оставался. Так прошел другой и третий день, а запах, разлившийся в келии, все еще оставался.

7. В четвертую ночь она снова позвала свою наставницу и по приходе ее попросила и приняла Святое Причастие. Ни сама Редемпта, ни другая соученица больной не отходили от постели ее, – и вот внезапно на площадке пред дверью ее кельи устроились два хора поющих и, как рассказывали, из звука голосов можно было узнать два различных пола: мужчины пели псалмы, а женщины вторили им. Во время небесного отпевания пред дверьми келии святая душа Ромулы разрешилась от тела. Когда она возносилась на небо, то чем выше возлетали хоры поющих, тем слабее слышалось псалмопение, доколе не исчезли наконец и звуки псалмопения, и благоухание.