Текст книги "Хватка мертвеца"

– Если это так, то я вас обязательно вызову на допрос! – грозно пообещал милиционер.

– Меня зовут Ирина Михайловна Романова, – заметила та, – разговаривать удобнее, когда хотя бы знаешь имя собеседника.

– Сейчас повестку оставить?

Ирина Михайловна сделала вид, что занята делами и посторонний шум не слышит.

Ильин утешился, что последнее слово осталось за ним, а также тем, что мог сдуру притащить на допрос не ту секретаршу, да не сделал этого. И как он только забыл спросить имя? Ведь понятно, что только сморчок Соломеин станет держать на службе такую сухую воблу, как эта.

По указанному адресу дверь открыла хорошенькая брюнетка с короткой стрижкой и отличной фигурой, которую подчеркивали чуть тесноватые футболка и джинсы.

– Вы Лариса Федоровна Никонова? – первым делом спросил лейтенант.

– Да.

– Здравствуйте, меня зовут Михаил Ильин, я оперативник из городского управления.

– Здравствуйте, – ответила Лариса, – проходите.

Милиционер вошел в коридор и замялся на пороге комнаты.

– Проходите, проходите. Вы же хотите меня допросить? А я все жду: когда у вас до меня дойдут руки!

– Не у меня, не у меня, – решительно сказал Михаил, – собирайтесь, я отвезу вас в управление. И, кстати, один раз я повестку вам уже отправлял.

– Я ее не получала, по почтовым ящикам постоянно шпана лазит, – отозвалась Никонова. – Значит, со мной хочет встретиться ваше начальство?

– Майор Круглов.

– Я бы предпочла лейтенанта, – улыбнулась девушка, – вы ведь сказали, что лейтенант?

– Я не говорил, с чего вы взяли?

– Просто догадалась… Подождите минуту, – Лариса вышла из комнаты.

С четвертого этажа не убежит, прикинул предусмотрительный милиционер. Но откуда она знает его звание? Действительно догадалась или?.. На всякий случай Михаил осмотрелся в квартире. Простая двухкомнатная хрущевка, стены оклеены дорогой и со вкусом подобранной шелкографией, горка с хрусталем, диван с двумя креслами, журнальный столик и в дальнем углу – телевизор с видиком. Обычный набор. У Ильина тоже все это есть, только обои подешевле, а диван сколочен где-то в Искитиме. И телевизор – в Малайзии вместо Японии.

– Я готова, – сказала, появившись из второй комнаты, Лариса Никонова. Кремовый льняной костюм и простая белая блузка казались на девушке праздничным нарядом. Михаил так и не решил, в чем причина: то ли одежда пошита на заказ, то ли стоит его квартального жалованья.

– Идемте, – пробурчал милиционер, отчего-то почувствовав себя неловко в джинсовой паре.

Девушка подхватила в прихожей сумочку в тон костюма, и они спустились к автомобилю. Никонова обидно-скептически оглядела «Жигуль» и села на заднее сиденье, чтоб с разговорами не лез, понял Миша. Хорошо, пусть это делает майор Круглов.

Александр Иванович действительно сразу взял быка за рога:

– Добрый день. Кофе хотите?

После знакомства и выяснения кое-каких биографических подробностей майор начал допрос.

– Я пригласил вас, Лариса Федоровна, в качестве свидетеля по делу о смерти вашего начальника Борзова Валерия Мироновича. Не хотите ли что-нибудь нам сообщить, сделать заявление?

– Не знаете, с чего начать? – спросила Лариса с самым невинным видом. И, заметив на столе переполненную пепельницу, потянулась за сигаретами. Подскочивший Ильин дал девушке прикурить.

– Знаю! – резко сказал Круглов и гораздо спокойнее продолжил. – Сколько времени вы работали у Борзова секретарем?

– Полгода.

– Как вы устроились на работу: по протекции, через бюро по найму?

– По объявлению. Прочла в газете объявление о вакансии, позвонила.

– У вас был опыт работы секретарем?

– Год. Не понимаю, какое отношение это имеет к делу?

– Имеет, – сухо бросил майор. – Конкурс на это место был? Кто проводил отбор кандидаток?

– Сначала со мной беседовал какой-то клерк, а потом, конечно, сам Валерий Миронович. Шофер, секретарь и домработница нанимаются лично. Это же члены семьи.

– В это время вы, Лариса Федоровна, были безработной?

– Почти. Работала секретарем у главного инженера завода, который растаскивали на глазах все, кому не лень. Платили, естественно, гроши и к тому же нерегулярно.

– В каких вы были отношениях с покойным шефом?

– В хороших, – быстро сказала девушка и выдохнула струю дыма.

– Просто в хороших? – сощурился Александр Иванович.

– Могу вас заверить, что Валерий Миронович был мной доволен.

– Не сомневаюсь, – заверил собеседницу майор. – В последние дни перед смертью Валерий Миронович вел себя как обычно? Ничего странного не замечали?

– Да нет. Все было как обычно.

– Что вы делали в то утро, когда погиб Борзов?

– Спала. Что еще делать утром в воскресенье?

– Кто-то может это подтвердить?

– Нет.

– Вам шеф жаловался когда-нибудь на боли в сердце?

– Никогда.

– Куда он ехал в то утро?

– Не знаю.

– Вы не ругались с Валерием Мироновичем накануне его смерти?

– Нет.

– Тогда почему вы не пришли на похороны к человеку, вместе с которым проработали полгода, сохраняли хорошие отношения и не ругались?

– Но я же… Откуда вы знаете?

– Я там был.

– В день похорон я была занята.

– Чем?

– Личными делами, отчет о которых никому давать не собираюсь!

– Хорошо, Лариса Федоровна, – майор откинулся на спинку стула, всем своим видом показывая, что она его больше не интересует.

– Я могу идти? – спросила девушка.

– Можете. Давайте я вам пропуск отмечу, – Круглов расписался на поданной бумажке. – Кстати, вы Игоря Свистуна откуда знаете?

– Сви-сту-на? – переспросила Лариса. – Не знаю такого. Странная фамилия.

– А он вашего знакомства не отрицал, – заметил майор, протягивая пропуск, – только я не спросил, как вы познакомились.

– Вы что-то путаете, Александр Иванович.

– Никак нет. Вас с ним в редакции видел его главный редактор – Станислав Юрьевич. Такого тоже не знаете?

Никонова покачала головой.

– До свидания, – сказал майор.

– Счастливо, – пробормотал лейтенант.

– Прощайте, – сказала девушка и вышла.

– Может, проводить? – неуверенно спросил Ильин.

– Тебе некогда, – сказал Круглов. – Где ты ее нашел?

– Дома. У Соломеина она уже не работает, уволилась «по собственному».

– С кем живет? Где?

– Одна, на Кропоткина, адрес…

– Не важно. Узнай, чья это квартира, если частная, то кто и когда покупал. Потом сгоняй на этот завод, если его еще не растащили, и порасспроси о Ларисе. Желательно у самого главного инженера.

– Вы подозреваете, что шефа она?..

– Пока очевидно, что она врет. Уверен, что Лариса – это та самая «вторая вуаль», которую ты упустил после похорон Борзова. Она там была и даже к покойному приложилась губками. Смекаешь? Со смертью шефа она вроде не приобрела, а скорее потеряла, но…

– Но кофе-то я успею выпить? – опять спросил Михаил.

– Только быстро. И не забудь поинтересоваться ее алиби. Вдруг соседи что видели?

17

Ловушка, поставленная на крупную рыбу, сработала на следующее утро, когда Игорь только-только явился на работу.

Синие круги под глазами выдавали бессонную (к сожалению, из-за размышлений) ночь. В другой ситуации утешаешь себя хотя бы тем, что остались приятные воспоминания, а в данном случае помнишь только сеть трещин на потолке да зудение комара, от которого к утру на обоях осталось кровавое пятнышко, и его придется замазывать «штрихом», как опечатку. Одинокая бессонная ночь тоже, наверное, опечатка, но жизнь – это только черновик. Ее не отредактируешь задним числом.

Ловушка сработала, приманку клиент-акула заглотил вместе со здоровенным крючком, и Свистуну позвонила вышколенная секретарша. Голос дамы был сух, как ее фигура.

– Здравствуйте. Игорь Алексеевич?

– Он самый, – по-индейски о себе в третьем лице сказал журналист.

– Виктор Игнатьевич рассмотрел ваши предложения и приглашает вас для беседы сегодня в 13.00. Вам это время удобно, Игорь Алексеевич?

– Вполне удобно, – вежливо ответил Игорь. – Я буду рад побеседовать с Виктором Игнатьевичем сегодня в 13.00.

– До свидания.

– Пока, – брякнул журналист, а ведь его чуть было не приняли за воспитанного человека.

Игорь разделался с редакционными делами, заплатил деньги кому-то на подарок (судя по тому, что взяли на червонец больше обычного, – на юбилей) и отправился к Соломеину.

– Здравствуйте, здравствуйте, дорогой мой Игорь Алексеевич! – воскликнул Соломеин и, выйдя из-за огромного стола (наверное, великоват даже для пинг-понга), пожал руку и похлопал журналиста по плечу. Похоже, на следующих выборах он решил быть демократом.

– С интересом прочел вашу записку, Игорь э-э-э…

– Просто Игорь.

– Так вот, нашел кое-что интересное. У вас неординарное мышление. Например, образцы листовок, написанные от имени конкурентов, просто блестящи. У вас весьма язвительный ум. «Демократическое дерьмо, зачерпнутое длинной ложкой в заокеанском болоте оппортунистической заразы…», пассаж о «…клонированных из одной желудочной клетки, как овца Долли, либерал-демократах», а также «красно-коричневая чума, превратившая страну в мощи великой державы и тлен бессмертных идей» будут читаться как детектив.

– Спасибо, Виктор Игнатьевич, – Свистун улыбнулся, польщенный похвалой собеседника. В устах будущего вероятного противника высокая оценка звучала тем более заслуженной. – Это все чепуха.

– Согласен, не все в этих листовках, конечно, равноценно, кое-что придется поправить, но идея мне нравится.

– Я рад, но…

– Вы учились на имиджмейкера? Имеете какой-нибудь диплом? – спросил бизнесмен.

– Любой диплом сейчас не проблема, – уклончиво ответил Игорь. – Мне кажется важнее, чтоб голова работала.

– Кстати, о работе. Есть ли у вас подобный опыт?

– А как же, – опять неопределенно ответил журналист. – Это тот стиль, который позволяет максимально долго не признаваться во лжи. Свистун приметил, как ловко используют этот прием люди, часто дающие пресс-конференции.

– Ага, – сказал Соломеин, задумавшись: переспрашивать или нет? Разговор скатился к междометиям.

– Мне представляется, Виктор Игнатьевич, – вернулся к развернутым предложениям Игорь, – что проводить избирательную кампанию нужно комплексно, заранее рассчитав все шаги.

– Совершенно с вами согласен, – ответил бизнесмен.

– Дело не в величине суммы, потраченной на кампанию, а в целесообразности каждой из статей расхода.

– Приятно слышать, – расплылся в улыбке Соломеин, и Игорь понял, что он – жмот. – Но не считаете ли вы, что милицейские бланки с надписью «разыскивается депутат» – это уже перебор?

– Боитесь, арестуют? Тогда можно будет на имиджевой рекламе сэкономить вдвое.

– Отлично! Хотите работать у меня? – неожиданно для себя расчувствовался Соломеин. – В случае победы станете помощником депутата.

– Чтобы ездить в трамвае бесплатно? – скривился Свистун.

– И два миллиона в месяц старыми на время предвыборной кампании?

– Моя цифра меньше, – сказал Игорь.

– Сколько? – обрадовался жадина Соломеин.

– Четыре тысячи в месяц, – скромно потупив глаза, сказал журналист.

– Новыми? – скривился коммерсант.

– Старыми зелеными.

– Долларами, что ли?! Да я сам столько… Это слишком!

– Это – тоже, – Игорь достал из кармана ксерокопию документа и сунул под нос оппоненту.

Виктор Игнатьевич замер, словно на сеансе гипнотизера. Потом откинулся в кресле:

– С этой бумажкой вы несколько опоздали, молодой человек.

– Ничего, и без Борзова есть любопытные люди.

– Я могу заплатить за оригинал 10 тысяч долларов, не больше.

– Он мне слишком дорог. Я хочу 4,5 тысячи долларов в месяц.

– Так не торгуются!

– А мы и не на базаре, – Игорь поднялся из кресла и направился к двери.

– Подождите, или я буду вынужден…

Соломеина перебил зуммер. Поэтому журналист беспрепятственно покинул кабинет, а бизнесмен судорожным жестом дернул ящик стола, схватил приборчик и поднес к глазам.

«Солома, сволочь, ты меня здорово нагрел. Пиши завещание. Валера».

«Как же так? Кто? Откуда? Почему? – заметались в голове дурацкие вопросы. – Неужели Борзов успел узнать и все предусмотрел? И этот сопляк с политическими прожектами явился от него?»

Соломеин свернулся в кресле и, спрятав голову в плечи, замер. А что ему еще остается делать?

18

Игорь был вполне удовлетворен произошедшим разговором. Он не только подсунул Соломеину крючок, на который тот должен клюнуть, но и сумел упрятать его в такую наживку, что акула никогда не догадается, откуда приманка и кто рыбак.

Журналист вернулся в редакцию. Вечной его проблемой является то, что приходится бывать на работе да еще что-то там делать. Если бы не это обстоятельство, то Свистун вполне успевал бы заниматься и своими, и Ларисиными делами.

– Когда материал в номер сдашь? – вопросом встретила журналиста Большая Света.

– Добрый день, Светлана Георгиевна, – ответил Игорь и прошел к своему столу.

Начальница выпустила из руки «мышку», оставляя на их общем компьютере недоразложенный пасьянс, и повернулась к подчиненному.

– Я, кажется, спросила, когда…

– Ну, Игорь, где материал? – в комнату залетел ответственный секретарь Сергей Сергеевич. – Статья где? Дождешься, что лишу тебя премии на десять процентов!

– На пятьдесят, – подсказала Большая Света.

– Мы же договорились, – с невинным видом заметил Игорь, – что в этом номере действуем наоборот: не я пишу за вас, Светлана Георгиевна, а вы за меня.

– Что? – лицо начальницы посерело, словно она попала в пыльную бурю. – Да как ты… я тут целые дни… а он неизвестно где и… и… – тетка разрыдалась и выбежала из комнаты.

– Вы это прекратите, – с достоинством сказал ответственный секретарь, – ваш отдел вводит меня в заблуждение, а я занят формированием газеты! Попрошу сегодня же подготовить все материалы полосы криминала. Так Светлане Георгиевне и передай. А то обоим премии не видать. – Сергей Сергеевич гордо удалился, вполне довольный унылым видом подчиненного. Игорю просто свело скулы от скуки, все эти поучения и поручения повторялись с регулярностью полнолуния.

Светлана Георгиевна вернулась через десять минут, когда Свистун уже заканчивал раскладывать ее пасьянс. Начальница молча заняла свое место.

– Готово? – спросила она неожиданно звонким голосом.

– Все сошлось, – кивнул журналист, выключая игрушку. – А у вас не получалось?

– Получалось! – почти крикнула Большая Света, не в силах больше сдерживать злость. – А сейчас сходи к редактору, он тебя ждет.

– Чтобы разложить, – пробормотал Свистун, вставая. И вдруг понял, что это совпадает с его желанием. Он вовсе не собирался дразнить начальницу, это вышло случайно, а вот со Станиславом Юрьевичем разобраться хотелось. Решительным шагом журналист отправился в кабинет редактора-предателя.

– Сколько еще я буду выслушивать жалобы о том, что ты не желаешь заниматься своими обязанностями? – вместо приветствия сказал шеф. – Сколько мне еще прикрывать твой зад в тщетной надежде дождаться мало-мальски приличного материала? Не сенсации, заметь, а просто материала, который не стыдно было бы вынести на первую полосу? Или, кроме жвачки о презентациях, мы уже ничего писать не хотим?!

– Только, чур, не кусаться! – предупредил Игорь. – Или я, Станислав Юрьевич, как-нибудь при вашей жене начну делиться воспоминаниями о выпускном бале в школе журналистики.

– Марина мне все простила! – с перепугу редактор стал оправдываться.

– Всего она еще не знает, – уверенно заявил Свистун.

– К чему ты завел этот разговор? – опомнился Станислав Юрьевич.

– Просто я хотел поделиться приятными ощущениями вроде того, как пол уходит из-под ног, рубашка липнет к вспотевшей от испуга спине, поджилки трясутся, а горло мгновенно пересыхает. И все потому, что какому-то человеку вдруг становится известно то, что знать ему не положено.

– Это ты про Светлану? – догадался шеф.

– Это я про майора Круглова, – поправил заблуждающегося начальника Игорь.

– При чем здесь он? – неуверенно переспросил Станислав Юрьевич.

– Притом. Ему известно, что я занимаюсь делом Валерия Борзова.

– Я тут ни при чем, – поспешил заверить в своей лояльности редактор.

– А что меня навещала некая брюнетка? – добавил Игорь.

– Это не я, – уперся начальник. – Наверное, это слышала Светлана Георгиевна?

– Позвоним Александру Ивановичу и спросим? – предложил журналист.

– Не стоит отрывать занятого человека от дел, – вяло сказал Станислав Юрьевич.

– Тем более что в данный момент он, вероятно, пытается повесить на мою шею соучастие в убийстве.

– Но почему?

– Как обычно – без всяких оснований, – сказал Свистун. – Просто кое-кто помог ему сообразить, что я вру.

– Мне очень жаль, что так вышло. Уверяю тебя, я бы и на допросе не раскололся.

– Надеюсь, что на допросе так и будет, – вздохнул Игорь.

– Ладно, иди, – милостиво сказал Станислав Юрьевич. – Но чтоб в следующий номер материал был.

– Если никто мешать не будет, – пробормотал журналист, оставляя последнее слово за собой.

Светлана Георгиевна, предвкушая победу, ждала Игоря с торжествующей улыбкой на полных губах, которые когда-то сводили с ума шефа.

– Ну что? Будешь писать?

– Я должен позвонить своему адвокату, – ухмыльнулся Свистун, снимая трубку.

Торжество сползло с лица Большой Светы. Она чуть-чуть задумалась, потом решительно взяла ручку, достала из стола первый подвернувшийся авторский материал и стала его править. Текст оказался с заголовком «Пожарам Новосибирска – 100 лет». Возможно, заодно это юбилей появления в городе спичек. Неужели прежде горожане развлекались исключительно наводнениями?

Лариса сняла трубку только на седьмой звонок. Счастливое число.

– Здравствуй, Лариса.

– Привет, Игорек. Какие новости?

– Так, чепуха. Я только что из милиции. Похоже, что майор Круглов все-таки подозревает нас в убийстве.

– Всего-то? – присвистнула девушка. – Не будем же мы на обсуждение подобных мелочей тратить время?

– Конечно, Лара. Тем более я успел повстречаться с последним клиентом.

– Как прошел разговор?

– В режиме высшего пилотажа. Я его обставил!

– Я горжусь тобой, Пинкертон. И хочу как можно скорее узнать все новости.

– Лариса, я нашел Борю-шулера…

– Не по телефону, Игорек.

– Мне приехать?..

– Лучше встретиться у тебя.

– Я буду дома через полчаса, – обрадованно сказал писака.

– Ладно, только дам кошке Муське поесть, ведь наш разговор может затянуться, – приняла приглашение Лариса.

Окрыленный Игорь крикнул в трубку «Пока!», бросил ее на рычаг и в два прыжка вылетел из комнаты. Светлана Георгиевна покачала головой вслед молодому коллеге. Зачем тот вообще приходил на работу? Поругаться с ней? Ведь телефонный звонок он мог сделать из дома, там же есть телевизор и холодильник с пивом. И зарплату можно переводить на счет в банк, если шеф к тебе благоволит. И вдруг осенило: этот паршивец караулит в редакции своих брюнеток!

По дороге домой Свистун сделал маленький крюк до магазина «Оазис», что на площади Калинина, купил шампанского, фрукты и израильскую клубнику, ту, что выглядит аппетитно, а на вкус напоминает отвар из соломы. Но если ее бросить в полусладкое шампанское, то это незаметно. Фраза девушки о том, что деловое свидание может затянуться, немного вскружила ему голову.

«Москвич» замер на стоянке у дома, Игорь захлопнул дверь, заплатил за постой и, помахивая пакетом с покупками, приблизился к подъезду.

– Мужик, дай закурить, – попросил один из трех крепких парней, сидящих на приподъездной скамейке.

Головокружение еще продолжалось, иначе не объяснить, почему журналист остановился и протянул зажигалку. Проситель встал, прикурил и кулаком с зажигалкой врезал Свистуну по уху. Второй преградил путь в подъезд, третий зашел сзади. Оглушенный журналист попятился и получил удар по печени. Вместе с острой болью вернулась способность соображать. Игорь увернулся от встречного удара в челюсть и ответил пластиковым пакетом сверху. Поскольку шампанское он не вынимал, то путь к подъезду сразу очистился. Противник упал, пузырящаяся лужица из белого вина стала быстро окрашиваться в бордо. Игорь бросился вперед, но ноги отстали – номер третий подсек его сзади. Журналист «рыбкой» перелетел через валяющееся тело, кое-как сгруппировался и кувыркнулся через плечо. Тут его настиг ботинок первого врага, Свистун пытался увернуться, но в этот же момент получил пинок от третьего. Противники дружно, как футболисты на тренировке, перепасовывали журналиста друг другу. Игорь берег голову полторы минуты, но везению всегда приходит конец. Рубчатая подошва ботинка мелькнула перед глазами, он дернулся и наткнулся на кроссовок. Он точно впечатался в висок. Игорь успел еще почувствовать, как стало вдруг трудно дышать, и понял, что свидание на сегодня отменяется.

– Держи, сучонок, – номер первый разжал кулак и зажигалка упала на грудь журналиста. – Предупреждаю, курение вредит твоему здоровью, гад.

– Помоги с Серегой, – попросил третий.

– Бросить бы его, чтоб в другой раз под удар не подставлялся, – проворчал первый, сплюнул сигарету (драка закончилась на четвертой затяжке) и помог запихнуть раненого в стоящую рядом «Тойоту».

19

Журналист очнулся, как и подобает герою после страшной битвы, в белоснежной палате, в компании рыдающей красавицы брюнетки и с букетом роз в изголовье. Скосив глаза вбок, Игорь разглядел, что розы действительно есть, ему не показалось, но они нарисованы на пластиковом пакете. Зато красивая брюнетка была настоящей. Лариса заметила слабое движение.

– Доктор, доктор, он очнулся! – девушка наклонилась к раненому. – Игорек, тебе очень больно? Как ты себя чувствуешь?

– Никак, – прошептал Свистун.

– Это тебе во сне обезболивающее вкололи, – объяснила Лариса.

– Сильно меня?..

– В основном отделался царапинами да синяками. И ребро… трещина на пятом ребре.

Игорь вспомнил, как легкие не могли вдохнуть воздух, и мурашки запоздалого страха покрыли кожу. Действительно, наверное, он легко отделался. Хотя те ребята не похожи на любителей, и если они его недобили, значит, это кому-нибудь нужно?

– Ты хотел мне рассказать о своем визите к Соломеину, – напомнила Лариса. – Кстати, в последнюю встречу ты уверял, что Виктория невиновна. Почему?

– Стоит ли теперь об этом? – спросил Игорь, почувствовав вдруг апатию ко всему на свете.

– Почему нет? – удивилась девушка. – Думаешь, нас могут подслушать?

Журналист непроизвольно закрыл глаза.

– Игоре-ек! Дорогой мой, ответь мне!

Свистун решил, что ему следует поспать.

– Так я и знала, – прошипела Лариса, – ему вместо обезболивающего вкатили снотворное.

Тут хлопнула дверь, любопытство пересилило слабость, и журналист поглядел на вошедшего. Он был то ли совершенно прозрачным, то ли… Где же его заботливая сиделка? Ларисы в палате не было и пластикового пакета тоже. Значит, это она ушла, хлопнув дверью.

Игорь пошевелился, и затекшее тело заныло. Грудь, руки, ноги, спина. Эдак сплошные синяки сделают его похожим на отечественного цыпленка из анекдота.

– А вот и наш больной! – с бодрым возгласом на пороге палаты появился майор Круглов. – Привет, Игорь.

– Здравствуйте, Александр Иванович, – тихо ответил журналист. Без практики его голос ослабел.

– Ну, как вы? – участливо поинтересовался милиционер. – Руки-ноги целы?

– Я хотел бы рассказать все, что знаю по этому делу.

– Хотите сделать заявление? – сообразил майор. – Это были хулиганы, человек пять, они попросили у вас закурить, верно?

– Трое. Вы их уже нашли?

– Помилуйте, на ваших царапинах еще кровь не свернулась! Я, как только узнал из сводки, сразу сюда. Потом хулиганы – не мой профиль, – напомнил Александр Иванович. – Или у вас есть основания полагать, что нападение имеет отношение к делу Борзова?

– Есть основания. Они ждали именно меня, – сказал Игорь. – Подкачанные ребята, бритые, дорого одетые. И совершенно трезвые, насколько я успел заметить.

– В таком случае я займусь вашими обидчиками, – пообещал Круглов. – Если вы чувствуете себя достаточно бодро, то мы можем сейчас же поехать в управление, вы напишете заявление, потом посмотрите картотеку. Если никого не опознаете, составим фоторобот ваших «хулиганов».

У Игоря пропала всякая охота делиться с милиционером информацией. Его уже как-то били обидчивые читатели из одной местной группировки, и журналист был знаком со всем комплексом оперативно-розыскных мероприятий. Парней он тех опознал, но свидетелей (дело было днем) не нашлось, а, напротив, оказалось, что куча людей видела, как в момент драки подозреваемые тренировались в спортзале и не на живой «груше», а набитой песком. Повторять урок Свистуну не хотелось. Пусть майор сам ищет убийц. В конце концов, он здоровый мужик, которому еще за это и платят. По крайней мере должны платить.

– Поехали? – спросил Александр Иванович, энергично подкручивая ус.

– Давайте попозже, я пока неважно себя чувствую.

– А вот это странно, – на пороге палаты появился эскулап в белом халате. – Вам, наоборот, радоваться надо, что легко отделались. Били вас профессионально, но в полсилы. К тому же могу сообщить, что сотрясения у вас тоже нет.

– Что?

– Вот ваша одежда, – заявил врач и бросил на соседнюю пустую кровать брюки и рубашку.

– Едем? – переспросил Круглов.

Игорь молча стал одеваться.

20

От цивилизации до хаоса – один шаг, понял Виктор Игнатьевич. Его чистая, аккуратная европейская квартира, над которой потрудился специально приглашенный модный московский дизайнер, превратилась в пещеру дикаря всего за несколько дней. Это происходило на его глазах, непрерывно, мелкими шажками. Сначала он заметил пыль под журнальным столиком и креслом, которое понадобилось передвинуть. Потом пыль стала покрывать все горизонтальные поверхности, затем и вертикальные. Грязное белье не помещалось в корзине (как раз пора было сходить в прачечную), дверь шкафа отвисла и не запиралась, механизм сливного бочка унитаза сломался. Использованная посуда завалила раковину на кухне. Виктор Игнатьевич с детства терпеть не мог мыть ее, пришлось перейти на хрусталь, до сих пор бесполезно украшавший итальянскую горку.

Поначалу Соломеину показалось, что он нашел способ решить задачку с двумя неизвестными: странными угрозами по пейджеру и настойчивостью опасного Алексея Николаевича. По крайней мере придумал, как выиграть время. Нужно просто исчезнуть.

И Виктор Игнатьевич уехал в командировку. В Москву, Питер и Тверь. Ирина Михайловна только бровью повела, но смолчала. Шеф обычно загодя готовился, а не собирался в полчаса. Секретарша заказала билет. Соломеин поехал на служебной машине в аэропорт, прошел регистрацию и вернулся домой. Он все тщательно продумал.

Продукты Виктор Игнатьевич покупал всегда на неделю, да с запасом, потому что, несмотря на свою тщедушность, поесть любил. По дороге из аэропорта он еще кое-что прихватил. С этим проблем не было. Приходящей домработнице пришлось наказать, чтобы не смела являться в его отсутствие. Дарья, успокоенная обещанием оплатить половину простоя, со спокойной душой отправилась в вынужденный отпуск. Соломеин и предположить не мог, что без ее присмотра квартира в несколько дней приобретет вид общаги. Может, стоит повысить Дарье зарплату? Мысль мелькнула и исчезла.

Биоритм жизни Виктора Игнатьевича изменился. Вечерами он разрешал себе иногда пользоваться настольной лампой или ночником с лампочками не мощнее 40 ватт. К окнам старался не подходить, хоть и радовался, что догадался в свое время повесить очень плотные шторы – настоящую светомаскировку. Обычно немного смотрел телевизор и, как только сумерки сгущались, ложился спать. Просыпался рано, но в утренней тишине старался не шуметь, телевизор и радиоприемник – не включать. Когда дом просыпался, он тоже потихоньку начинал двигаться. Совершал туалет, слушал новости и прогноз погоды – по привычке, потому что ходить было некуда. Скучал без газет, без таблиц стоимости акций, курсов валют. Поэтому вечерами обязательно смотрел «Бизнес новости». Сериалы его не интересовали, а беллетристика всегда казалась пустой тратой времени.

Единственной отдушиной в этом осадном сидении были ежедневные звонки на фирму. Виктор Игнатьевич оставил себе ниточку связи с миром. Перед добровольным затворничеством он арендовал на имя своего шофера сотовый телефон, работающий в режиме таксофона. Так никто не мог ему позвонить или обнаружить местный городской номер занятым. Он делал вид, что звонит из Москвы или Питера, расспрашивал Ирину Михайловну или своего зама о последних новостях, давал распоряжения, руководил. И только в этот момент чувствовал прилив сил и уверенность в себе. Но стоило выключить трубку, как начинала закрадываться мысль, что весь внешний мир нереален или не таков, как он себе представляет, что помощники его вводят Соломеина в заблуждение, сговорились с его врагами… Усилием воли он давил панику в зародыше, загонял вглубь, не давал свободно плодиться черным мыслям.

Полезными были только размышления о том, как бы отделаться от Алексея Николаевича и вычислить пейджерного шутника. Последний, кстати, больше не давал о себе знать, хотя Виктор Игнатьевич теперь с пейджером не расставался. Может, зря он так испугался? Если даже его план по Медведю и сорвался, то сделано все было чисто, даже опытные сыщики не найдут к нему след, не то что дилетант-бизнесмен. Скорее всего, это или какая-то шутка, или неудачная попытка шантажа, когда сам шантажист решил отступиться от бесперспективного дела.

Банкир же был человеком опасным. Единственным рычагом давления на него была информация об их незаконных сделках. А по зрелому рассуждению можно сказать, что это скорее его страховой полис исключительно на случай угрозы жизни. Потому что подобная информация – палка о двух концах. Ударив Алексея Николаевича, он нанесет урон и себе. И тут даже нельзя сказать, кто пострадает больше. Значит, нужно попытаться найти какие-то факты, связанные с делишками банкира, но не касающиеся Виктора Игнатьевича. Интересная мысль. И даже есть человек, который может посодействовать в таком щекотливом деле.

Соломеин взял трубку в руки. А может, плюнуть на все? Благодаря нелегальным операциям с валютой есть у него свой счетчик в Австрии, кое-какие акции прикуплены в Германии… Плюнуть на все эти сложности и махнуть в какую-нибудь Новую Зеландию? Кто его там ловить станет? Или еще лучше: отправиться в кругосветное путешествие. После безвылазного сидения в квартире вдруг так захотелось к синему морю, к прогулкам на яхте, пятизвездочному сервису, смуглым аборигенкам… Это, конечно, дорого, но что ему дают деньги сейчас? Девяносто пять метров полезной площади, оснащенных канализацией и бесперебойным водоснабжением? Но… Он должен попытаться. Не бросать же все, что есть, тут. Фирма, недвижимость, магазины. Все это не один десяток миллионов долларов стоит. И Соломеин свой кусок пирога никому не отдаст.

Виктор Игнатьевич набрал номер. Абонент был занят. Перезвоню позже, решил коммерсант и не успел отложить телефон, как вдруг у него сработал зуммер. Соломеин вздрогнул и уронил трубку на газетный столик. Та продолжала звонить. Виктор Игнатьевич поднял ее и отжал кнопку.