Текст книги "Сокровище Картахены. Береговое братство. Морские титаны (сборник)"

Глава XVIII
Дон Торибио Морено начинает тревожиться

Сеньор дон Энрике Торибио Морено чувствовал смутное беспокойство. Несмотря на щедро розданные им деньги, несмотря на меры предосторожности, которые он принял, чтобы упрочить успех своего дерзкого замысла, бывший буканьер находился под влиянием некоего безотчетного предчувствия, которое никогда не обманывает. Временами ему представлялось, что небосвод опускается все ниже и ниже и грозные тучи нависают вот уже над самой его головой. Между тем не происходило никаких видимых изменений.

Приятели были все так же внимательны, знакомые кланялись с таким же корыстным подобострастием, губернатор и комендант гарнизона встречали его с прежней улыбкой.

Дважды навещал он донью Эльмину, и оба раза девушка, отбросив обычную холодность, приветствовала его улыбкой и беседовала с ним почти дружески.

Что же происходило? Отчего дона Торибио Морено невольно волновали смутные опасения? Он сам не мог объяснить это. Предполагать, что подобный человек способен испытывать угрызения совести, было бы совершенно ошибочно.

Дон Торибио Морено, по природе своей дикий зверь в прямом значении этого слова, был из тех свирепых натур, созданных для злодейских поступков, которые, по счастью, встречаются не так часто и у которых не существует даже зачаточных представлений о морали и нравственности. Такие люди творят зло, подчиняясь инстинкту, почти с наслаждением, даже не сознают, какие преступления совершают. Злодеяния представляются им действиями обыденными.

Дон Торибио не доверял никому.

Против воли он вынужден был прибегнуть к помощи Бартелеми, чтобы достигнуть своей зловещей цели. Однако на верность Берегового брата он не полагался, помня, сколько зла причинил ему.

Он стремился избавиться – и чем скорее, тем лучше – от своего помощника, и мы уже видели, какие меры были приняты им на сей счет. Но он боялся, что Бартелеми упредит его. Чем меньше оставалось времени до срока, назначенного для похищения девушек, тем внимательнее наблюдал мексиканец за своим подельником, стараясь никогда не терять его из виду. Страх измены со стороны капитана Бартелеми причинял беспокойство дону Торибио. Именно этот страх и можно бы назвать предчувствием.

Однажды, часов в пять пополудни, дон Торибио отправился на шхуну «Санта-Каталина», стоявшую, как уже говорилось, на большом рейде. В ту минуту, когда он проходил по правому борту судна, лодка, которую он рассмотреть не мог, быстро отчалила от левого борта, а капитан Бартелеми, обменявшись безмолвным знаком с людьми, сидящими в лодке, поспешно перешел на другую сторону палубы и бросился навстречу мексиканцу.

Действия капитана не прошли незамеченными для дона Торибио: поспешность, с которой бросился приветствовать его Бартелеми, менее, чем кто-либо на свете подчинявшийся требованиям этикета, разумеется, показалась ему подозрительной.

Он слегка нахмурил брови.

– Что ты там делал? – спросил он с равнодушным видом, однако внимательно озираясь.

– Там? Где же это, любезный друг? – изумился флибустьер.

– Нагнувшись над левым бортом.

– Я прощался с лейтенантом судна, которое ты видишь там, на якоре, в двух кабельтовых от нас. Оно пришло ночью. Это береговое судно из Веракруса. Чтобы легче стать на фертоинг, они протянули к нам канат.

Дон Торибио поглядел в ту сторону.

– Странно, – сказал он задумчиво, – корабль мне как будто знаком.

– В этом нет ничего удивительного, – заметил Бартелеми, – не в первый раз приходит он в Картахену. Что привело тебя сюда? Ты хочешь сообщить мне о чем-то важном?

– Ровно ничего. Я просто приехал повидаться с тобой.

– Только-то?

– Да, – ответил дон Торибио рассеянным тоном и прибавил как бы про себя: – Решительно, этот корабль мне знаком.

Флибустьер улыбнулся.

– Твоя идея приехать сюда просто прекрасна, – воскликнул он, – я ждал тебя с нетерпением.

– А!

– Тебе, видишь ли, нечего мне сообщить, но зато мне нужно побеседовать с тобой о многом.

– Говори, но коротко.

– То, что я должен сказать, очень важно, приятель, никто не должен нас слышать. Ступай за мной в каюту.

Дон Торибио поглядел флибустьеру прямо в глаза, но тот безмятежно улыбался.

– Это что, действительно очень важно? – пробормотал мексиканец.

– Настолько важно, что, не появись ты сам на шхуне, любезный друг, я был бы вынужден сегодня же отправиться на берег, чтобы повидаться с тобой.

– Ого! В чем же дело?

– Пойдем, и ты узнаешь.

Дон Торибио, хотя и неохотно, решился в конце концов последовать за капитаном в каюту, бросив последний взгляд на неизвестное судно, вид которого внушал ему все бо́льшие подозрения, хотя он не мог дать себе отчет в причинах этого беспокойства.

Капитан Бартелеми придвинул стул гостю, достал из шкафчика бутылку рома и наполнил два стакана.

– За твое здоровье, – сказал он.

– За твое.

Бартелеми набил себе трубку, закурил и откинулся на спинку стула со словами:

– Теперь поговорим.

– Пожалуй, – ответил мексиканец.

Воцарилось продолжительное молчание.

Капитан словно совсем забыл о присутствии в каюте приятеля.

Тот терпеливо ждал несколько минут, но когда собеседник совсем углубился в свои мысли и, по-видимому, перестал замечать его присутствия, мексиканец, стукнув кулаком по столу, вскричал:

– Ну же!

– Что? – откликнулся капитан.

– О чем таком важном ты собирался мне сообщить? Говори!

– Разумеется, буду говорить. Об этом и думаю.

– И дело очень важное?

– Суди сам, приятель.

– Так говори же скорее.

Капитан устремил на мексиканца лукавый взгляд и тем насмешливым тоном, который всегда принимал, разговаривая с ним, наконец произнес:

– Что ж, я готов… Ведь наше дело по-прежнему должно состояться? – Задавая этот вопрос, капитан Бартелеми окружил себя густым облаком дыма.

– Конечно.

– Послезавтра?

– Послезавтра. Но к чему ты клонишь?

– К тому, любезный друг, – ответил Бартелеми еще насмешливее, – что пора бы нам и счеты свести.

– Свести счеты? Какие? – вскричал мексиканец в изумлении.

– Да наши счеты. Уж не воображаешь ли ты, чего доброго, что я буду служить тебе за здорово живешь, не зная, что это принесет мне? Мои услуги обойдутся тебе недешево. Видишь ли, любезный друг, ты втянул меня в такую неблаговидную историю, что я не могу не принять мер предосторожности.

– Если ты привел меня сюда только для этого, – посмеиваясь, возразил дон Торибио, – то очень жаль, дружище. У меня сегодня уйма хлопот, и я больше никак не могу задерживаться. В другой раз – пожалуй, завтра – я буду весь к твоим услугам.

Он осушил свой стакан и встал.

– Как хочешь, – ответил Бартелеми, не двигаясь, – но, честное слово, я думаю, что ты не прав, любезный друг.

– Да ну?! – откликнулся дон Торибио и сделал шаг к двери.

– До свидания, приятель. Ах, кстати, меня предупредил вчера ловец жемчуга, вернувшийся из открытого моря, что неподалеку от берега крейсирует сильная флибустьерская эскадра.

– Что такое? – Мексиканец побледнел и кинулся назад, к капитану. – Что ты сказал, Бартелеми? Сильная флибустьерская эскадра?

– Ну да.

– Ты уверен?

– Еще бы! Я видел ее собственными глазами! Ты же понимаешь, надеюсь, что обстоятельство это очень важно для меня. И я сам должен был удостовериться, верны ли слухи… Но что же ты, любезный друг, смотришь так растерянно, вместо того чтобы радоваться?

– Я смотрю растерянно? – вскричал дон Торибио, стараясь изобразить хладнокровие. – Ты с ума сошел, приятель! С какой стати мне глядеть растерянно? Но скажи, пожалуйста, не догадываешься ли ты, что намерены предпринять Береговые братья?

– Не только догадываюсь, но прекрасно знаю. На кораблях эскадры по меньшей мере тысяча пятьсот человек, набранных из самых храбрых флибустьеров и буканьеров. Они хотят овладеть Картахеной.

– Овладеть Картахеной? Какой вздор! – вскричал, подпрыгнув от изумления, мнимый мексиканец. – Это безумие!

– Береговые братья придерживаются иного мнения, уверяю тебя, приятель! Напротив, они надеются на успех.

Дон Торибио опять опустился на стул. Лицо его обрело зеленовато-бледный оттенок, а руки дрожали.

Бартелеми сделал вид, будто не замечает состояния своего «друга».

– Смелая затея, не правда ли? – спросил он, снова раскуривая трубку, которая успела погаснуть.

– Очень смелая. Но откуда же ты знаешь это?

– О! Все чрезвычайно просто, любезнейший друг: я виделся с их предводителями. Ведь ты же понимаешь, надеюсь, что, заброшенный более года назад судьбой в этот край, находясь в положении почти что пленника, я не мог упустить представившейся мне счастливой возможности вырваться на свободу. Я преспокойно отправился ночью на судно командующего экспедицией…

– Продолжай.

– A-а! Так ты уже передумал отправиться на берег? Видно, разговор становится для тебя интересен.

– Очень даже.

– Их вожаки – между прочим, все мои старые друзья – приняли меня с распростертыми объятиями и, разумеется, стали выспрашивать разные сведения, которые я и сообщил им с превеликой охотой.

– А кто ими командует? Можешь назвать их имена?

– Конечно, мой дорогой. Во-первых, Олоне, потом Польтэ, Пьер Легран и еще два-три наших брата.

– И Медвежонок с ними?

– Какой Медвежонок? Железная Голова?

– Именно.

– Не знаю. Его я не видел.

Дон Торибио перевел дух.

– Продолжай, – опять повторил он.

– Я рассказал почти все. Мы с ними потолковали, они спросили меня, могу ли я быть им полезен, и, как ты понимаешь, я ответил утвердительно. Я полностью отдал себя в их распоряжение, чтобы со своей стороны способствовать успеху их предприятия. Я даже прибавил, что нас здесь двое Береговых братьев, способных благодаря своему положению оказать им пользу. По-моему, я поступил правильно.

– Так они знают, что я здесь?

– То есть им известно, любезный друг, что в Картахене двое авантюристов: я и еще один Береговой брат.

– Но ведь другой-то, тысяча чертей, это я!

– Конечно, но что ж тут такого?

– Если их предприятие провалится, я разорен.

– Разорен? Ты? Да ты с ума сошел, что ли? Никто в Картахене тебя не знает, а ты настолько вошел в свою роль мексиканца, что…

– Здесь, в Картахене, это возможно, но они, флибустьеры… Береговые братья… наши товарищи, наконец…

– Ну и что? Они тебя также не знают. Не воображаешь ли ты, в самом деле, что я был олухом и прямо назвал твое имя, не будучи уверен в успехе их предприятия?

– Это правда? – вскричал дон Торибио, в порыве радости схватив капитана за руку. – Они не знают моего имени?

– Конечно не знают.

– Слушай, старый дружище, – все еще растерянно заговорил мнимый мексиканец, – это известие до того поразило меня, что я не знаю, что и сказать. Дай мне время подумать, я отвечу тебе сегодня вечером. Знай только одно: ты говорил, что нам надо свести счеты, не правда ли? Даю тебе слово, если ты будешь мне верным и добрым товарищем, награда превзойдет все твои желания.

– Спасибо, – с усмешкой ответил капитан. – Я принимаю обещание.

– Но и ты со своей стороны…

– Буду нем, это решено.

Дон Торибио выскочил с полубезумным видом из каюты, спустился в свою лодку и поспешно удалился от шхуны, даже не простившись с капитаном.

– Все это прекрасно, – посмеиваясь, пробормотал флибустьер, как только остался один, – но лишняя предосторожность не помешает. Не следует терять из виду эту ехидну. К тому же никогда нельзя быть полностью уверенным, что против этого типа приняты все меры предосторожности.

Глава XIX
План атаки

После неожиданной встречи с доньей Эльминой Медвежонок еще долго беседовал со своим другом и только потом вернулся в пещеру, к товарищам. Там же, в пещере, и стали держать совет. Бартелеми в качестве Берегового брата был приглашен принять в нем участие.

Мгновенно овладеть такой твердыней, какой слыла Картахена, – дело нешуточное. Хорошо укрепленный город защищался многочисленным и храбрым гарнизоном. Но эти трудности только воспламеняли воинственный дух флибустьеров и подстегивали поскорее приняться за дело.

Бартелеми, давно обитавший в этом краю, знал его как нельзя лучше. Образ жизни флибустьера способствовал хорошему знанию всего, что находилось в радиусе десяти миль вокруг. Он сообщил Береговым братьям драгоценные сведения о численности гарнизона, о слабых местах в системе оборонительных укреплений и о возможных способах захватить Картахену врасплох. Эти достаточно точные сведения дополнили со своей стороны лоцман, привезенный из Гуантанамо, и два матроса с «Санта-Каталины» – все трое отлично знали город.

Картахена, как и все испано-американские города в ту эпоху, была серьезно защищена только со стороны моря, ведь именно с этой стороны и можно было ожидать нападения. Казалось невероятным, что опасность будет грозить из глубины материка. С тыла город был обнесен деревянной, местами очень ветхой стеной в десять футов высотой и три – толщиной. Ворота – их было четыре в крепостной стене – никогда не запирались.

По совету Бартелеми основной натиск решили предпринять именно со стороны, обращенной к внутренним областям Материковой земли.

План был такой.

Триста человек самых искусных стрелков под командой Олоне высадятся на берег. Снабженные съестными припасами, они должны будут скрываться в пещере до того часа, когда будет подан сигнал атаки.

Пещера находилась примерно в двух милях от Картахены.

Сто Береговых братьев под командой Польтэ должны были поодиночке войти в город в сопровождении Бартелеми, который устроит их во вместительных складах, принадлежащих богатому мексиканцу дону Торибио Морено. Эти сто человек также будут наготове действовать по первому сигналу.

Двадцать флибустьеров во главе со слугой Медвежонка Александром засядут в лесу и установят наблюдение за загородным домом дона Хосе Риваса. В минуту атаки эти двадцать флибустьеров займут дом и запрутся там, чтобы охранять донью Эльмину и донью Лилию. В случае если атака не удастся, девушки послужат заложницами для Береговых братьев.

Бриг «Сан-Хуан-Батиста», которому на время экспедиции придадут его прежний мирный вид, войдет прямо на рейд и станет в двух кабельтовых от «Санта-Каталины». На нем будет находиться экипаж в сто пятьдесят человек под командой Пьера Леграна. Пятьдесят матросов переправят на шхуну и спрячут до поры до времени в трюме.

Наконец, Медвежонок Железная Голова на «Задорном» станет силой пробиваться в канал.

И пока фрегат будет стоять на шпринге под огнем первого форта, два десантных отряда начнут штурмовать второй и третий, чтобы все три форта одновременно подверглись нападению и не могли оказать друг другу поддержку перекрестным огнем.

Этот смелый план, предложенный флибустьерам Медвежонком Железная Голова вместе с Бартелеми, мог удаться только благодаря своей крайней смелости. Он должен был заставить испанцев потерять голову.

Береговые братья были в восторге, и решение совета оказалось единодушным: немедленно приступить к исполнению задуманного. Медвежонок Железная Голова больше всех горел нетерпением приступить к безумно отважному плану.

Когда все было оговорено и определено, Медвежонок и Бартелеми дружески простились, и флибустьеры вернулись на фрегат незадолго до восхода солнца.

Капитан же Бартелеми, расставшись с товарищами, тотчас направился к дому в Турбако, где жили дочь дона Хосе Риваса со своей кузиной.

Достойный капитан не терял времени, пока Медвежонок Железная Голова разговаривал с доньей Эльминой.

Сад был ему давно известен, ведь он уже не раз тайком пробирался сюда. Обширный и тенистый, он кончался со стороны леса каменным павильоном, в который никто никогда не входил.

Капитану пришло в голову, что гораздо лучше укрыть двадцать человек флибустьеров во главе с Александром именно в этом павильоне, вместо того чтобы прятать их в лесу, где они случайно могли быть обнаружены.

Павильон представлял собой полуразрушенное массивное здание: два окна с решетками и балкон, наглухо закрытый по обычаю испанцев, выходили к лесу на высоте пятнадцати футов от земли.

Осмотревшись, дабы удостовериться, что поблизости никого нет, флибустьер размотал длинную веревку, накрученную вокруг его пояса. К концу он привязал довольно тяжелый камень и закинул его на балкон так, чтобы он прошел через одну из железных спиралей решетчатых ставень и опять упал к его ногам.

Ему удался этот трюк: веревка, ловко закинутая вместе с камнем, проделась в железный завиток и упала назад на землю. Бартелеми тотчас ухватился за веревку и, убедившись, что она держится крепко, быстро поднялся по ней и очутился на балконе. Тогда он вложил в замок кончик кинжала и повернул его. Замок открылся без малейшего труда.

Флибустьер шагнул внутрь павильона. Помещение немедленно подверглось тщательному осмотру. Второй этаж павильона состоял из единственной комнаты, довольно большой, меблированной стульями, столами, скамейками и шкафами, отчасти ветхими, но еще способными служить. Два широких окна смотрели на дом губернатора. Они были закрыты, но сквозь решетчатые ставни можно было видеть весь сад.

Бартелеми приник к ставням: сад был пуст. Флибустьер весело потер руки, потом отворил дверь, находившуюся против балкона, и очутился на лестнице. Затем он спустился вниз, отворил другую дверь и вошел в комнату, почти такую же, как наверху, но еще больше заставленную всевозможным хламом. С трудом пробравшись между вещами, Бартелеми убедился, что дверь в сад заперта на ключ.

Для большей предосторожности он подпер ее изнутри двумя толстыми кольями, потом опять вернулся наверх, вышел на балкон, затворил за собой решетчатый ставень, соскочил на землю, выдернул веревку и весело направился в сторону Картахены. В город он прибыл часам к восьми утра, не замеченный никем.

Следующей ночью началась высадка флибустьеров.

В тот день, когда дон Торибио прибыл на шхуну «Санта-Каталина» и между ним и капитаном Бартелеми состоялся приведенный нами выше занимательный разговор, план Медвежонка Железная Голова уже начал приводиться в исполнение.

Мина была заложена. Флибустьеры ждали только сигнала своего предводителя, чтобы начать атаку. И сигнал не заставил себя ждать.

Глава XX
В которой дон Торибио замечает, что предчувствия его не обманули

Оказавшись на пристани, дон Торибио тут же отправился во дворец губернатора.

Доверенный камердинер дона Хосе Риваса де Фигароа тотчас вышел сообщить, что господин губернатор долго ждал дона Торибио, но в конце концов, предположив, что того задерживают обстоятельства, отправился в свой загородный дом, куда просил приехать как можно скорее и сеньора дона Торибио, потому что собирался сообщить ему весьма важную новость.

Дон Торибио Морено велел оседлать для себя лошадь и тотчас отправился в путь, надеясь нагнать дона Хосе, так как, по словам камердинера, он выехал из Картахены не более двадцати минут назад.

Между тем в голове мексиканца роились мысли одна другой мрачнее. О каких важных известиях собирался сообщить ему дон Хосе? Неужели ему уже стало известно о прибытии флибустьеров в Картахену?

Он мчался во весь опор. Подъехав к Турбако, дон Торибио был вынужден на крутом подъеме несколько умерить аллюр своей лошади. Взгляд мексиканца случайно упал на море, простиравшееся справа от него голубой равниной, уходящей за далекий горизонт. Вдруг он вскрикнул от изумления и остановился: бледный, растерянный, дрожащий.

В трех пушечных выстрелах от берега под всеми парусами шел великолепный фрегат. Прежнему буканьеру было достаточно одного взгляда, чтобы узнать его.

– «Задорный»! – пробормотал дон Торибио в ужасе и отер пот, выступивший на лбу. – «Задорный», фрегат Медвежонка Железная Голова! Бартелеми обманул меня! Это Медвежонок Железная Голова, он сам возглавляет экспедицию! Но откуда он может знать, что я здесь? О, мои предчувствия! Прочь сомнения, надо во что бы то ни стало опередить их, – иначе я погиб!

И, с яростью вонзив шпоры в бока лошади, всхрапнувшей от боли, бывший буканьер понесся во весь дух к Турбако. Однако, как ни быстро мчалась лошадь, мексиканец доскакал до загородного дома губернатора, так и не догнав его.

Входя во двор, он увидел несколько лошадей, которых держали под уздцы слуги-негры. Дон Торибио соскочил наземь.

– Паломбо, – спросил он невольника, – здесь сеньор губернатор?

– Здесь. Только что приехал с сеньором полковником доном Лопесом Альдоа.

– И полковник тут?

– Так точно, сеньор кабальеро.

– Странно, – пробормотал дон Торибио Морено и уже громко продолжил: – Где они, Паломбо?

– В гостиной, с сеньоритами.

Мексиканец бросил поводья чуть ли не в лицо негру и опрометью кинулся к дому.

Он уже отворял двери гостиной, когда почувствовал на плече чью-то руку.

Резко оглянувшись, он увидел склоненное к нему насмешливое лицо Бартелеми и вскрикнул от неожиданности:

– Ты здесь?

– Почему же нет, когда ты тут? – откликнулся буканьер.

– Что я тут делаю – понятно, но ты? Объяснись?..

– Сейчас, любезный друг, сейчас, – ответил Бартелеми, продолжая посмеиваться. – Но что же мы стоим в дверях! Входи, есть много новостей.

– Вот тебе на! Видно, сегодня у всех есть новости.

– Должно быть, – с напускным равнодушием заметил Бартелеми.

И он распахнул двери перед доном Торибио с той двусмысленной улыбкой на лице, которая имела свойство выводить из равновесия мнимого мексиканца.

Они вошли. Посреди комнаты стояли губернатор и комендант картахенского гарнизона дон Лопес Альдоа. Они беседовали с Эльминой и Лилией. Разговор шел на повышенных тонах.

Увидев дона Торибио, Эльмина воскликнула:

– Коль случай или, лучше сказать, Провидение привело сюда этого человека, объявляю вам, отец, что никогда не соглашусь быть его женой!

– Берегись! – в гневе топнул ногой дон Хосе.

– Сеньорита, умоляю вас! – пробормотал дон Торибио Морено. – Да что же тут происходит?.. Я только сейчас прискакал… Я ничего не понимаю…

– Молчите! – крикнула девушка в порыве негодования. – Как вы смеете возвышать свой голос?

– Хватит, донья Эльмина! – вскричал дон Хосе. – Вы будете женой дона Торибио, я так хочу.

– Нет, отец, – вскричала Эльмина еще смелее, – я скорее умру, чем сделаюсь женой этой презренной твари!

– Сеньорита! – вскричал дон Торибио, пораженный внезапным нападением и не зная, как себя держать.

Бартелеми про себя смеялся над жалким видом мексиканца.

Донья Лилия старалась ободрить кузину и защитить ее от гнева отца.

При последних словах доньи Эльмины дон Хосе пришел в ярость, что чуть не бросился на дочь.

– Несчастная! – вскричал он. – И ты осмеливаешься противиться моей воле?

– Не пойду за этого человека, – произнесла она полным скорби голосом.

– Пойдешь, говорю тебе, или…

– Убейте же меня! – воскликнула девушка в невыразимом отчаянии.

– Повторяю тебе, – дон Хосе сильно сжал ее руку, – ты выйдешь за дона Энрике Торибио Морено!

Внезапно дверь гостиной с шумом распахнулась и на пороге появился человек, у ног которого замерли две громадные собаки и два кабана.

При виде незнакомца присутствующие издали крик изумления, смешанного с ужасом.

Это был Медвежонок Железная Голова. На нем был буканьерский костюм, в руке он держал ружье.

Сделав два шага вперед, он спокойно произнес:

– Вы ошибаетесь, сеньор кабальеро, донья Эльмина не выйдет за этого негодяя.

На мгновение все остолбенели.

При появлении Медвежонка Бартелеми передвинулся поближе к двери, чтобы загородить выход.

– Флибустьер? Грабитель? Здесь?! – вскричали оба испанца и схватились за эфесы шпаг.

– Прошу без крика и без угроз, – все так же невозмутимо продолжал Медвежонок Железная Голова. – Сеньор дон Хосе Ривас, знаете ли вы человека, которого выбрали себе в зятья?

– Кажется… – пробормотал было испанец, невольно подчиняясь твердости и прямодушию Берегового брата.

– У вас, по-видимому, короткая память, кабальеро, – строго сказал флибустьер. – Я напомню вам, кто этот человек, который бесчестной игрой отнял у вас все состояние и теперь прикидывается, будто хочет жениться на вашей дочери. Правда заключается в том, что он обманывает вас. Он давно женат у себя на родине.

– Прежде всего, – взяв себя в руки, надменно и с обычным хладнокровием сказал дон Хосе, – не угодно ли вам будет сообщить, кто вы такой, сеньор кабальеро, и по какому праву ворвались в мой дом.

– Кто я? – невозмутимо переспросил Медвежонок. – Флибустьер, как вы сами только что сказали. Тот человек, сеньор кабальеро, которому вы на Санто-Доминго были обязаны своей свободой и спасением чести вашей дочери. По какому праву я здесь? По праву благородного человека – праву ограждать слабых от притеснений тех, кто должен был бы служить им покровителем.

– Такая дерзость не останется безнаказанной, сеньор! – вскричал в бешенстве дон Хосе. – Я сумею воздать по заслугам…

– Давайте не будем произносить пустые напыщенные фразы и грозить, кабальеро. Сеньориты, удалитесь, пожалуйста, в ваши комнаты. Не бойтесь, донья Эльмина, вы теперь под моей охраной, я сумею защитить вас от всех, даже от вашего отца.

Знаменитый Береговой брат низко поклонился молодым особам, которые, не произнеся ни слова, ответили на его поклон и покинули гостиную.

Дон Хосе бросился было вперед, чтобы преградить дочери дорогу. Но перед ним словно из-под земли вырос капитан Бартелеми.

– Позвольте, сеньор кабальеро, – сказал он, – поверьте, вам лучше послушаться капитана Железная Голова. Дело стоит того, клянусь душой!

Действия губернатора заставили Бартелеми отойти на несколько мгновений от дверей, которые он заслонял собой. Этим-то и воспользовался дон Торибио, совсем уже отчаявшийся спастись. Увидев лазейку, открывшуюся ему по счастливой случайности, он мигом юркнул в нее и бросился во двор. Тут же раздался топот лошади, удалявшейся во весь опор.

Побег произошел стремительно, никто и ничто не смогло этому воспрепятствовать. Куда поскакал мнимый мексиканец, читатель узнает совсем скоро. Пока же предоставим беглецу возможность чувствовать себя спасенным.

– Доброго пути! – рассмеялся Бартелеми, когда топот копыт затих вдали.

– Картахену теперь атакуют и с моря, и с суши, – продолжал с достоинством Медвежонок Железная Голова. – Сеньор губернатор, отправляйтесь в город, чтобы стать во главе ваших солдат. Я не стану делать вас пленниками в вашем собственном доме. Только донье Эльмине вы обязаны тем, что я поступаю с вами таким образом.

– Презренный! – в бешенстве вскричал дон Хосе. – Я отомщу за эту гнусную измену!

Медвежонок презрительно улыбнулся:

– Вам изменил тот, кого вы хотели сделать своим зятем, ваш прежний хозяин на Санто-Доминго, бывший буканьер, которого товарищи осудили на смерть, а злой дух спас. Словом, вам изменил Пальник!

– Пальник?! – вскричал дон Хосе, задохнувшись от унижения.

– Кровь смывает любую вину, кабальеро. И скажите спасибо, что я предоставляю вам возможность умереть смертью воина.

Дон Хосе с минуту колебался. Жгучая слеза сверкнула на его ресницах и тотчас высохла.

– Моя дочь! – воскликнул он.

– Что бы ни случилось, я возвращу вам ее после сражения. Она и ее кузина находятся под охраной, это дело моей чести.

– Итак, до встречи на поле битвы. Дай бог, чтобы я нашел там смерть!

Вдруг дверь отворилась и в комнату вбежали донья Эльмина и донья Лилия.

– Отец! Отец! – Донья Эльмина упала к ногам дона Хосе.

Тот как будто пребывал в нерешительности.

– Отец! – повторила девушка голосом, исполненным тоски. – Сжальтесь надо мной!

Но гордость уже взяла верх в душе надменного дворянина. Демон победил в нем ангела. Дон Хосе поглядел на свое бедное дитя со странным выражением, наклонился и спросил вполголоса с убийственной иронией:

– Если я прощу тебя, ты покоришься моей воле?

– Отец! – воскликнула она с невыразимой тоской.

Губернатор поднял голову, горькая усмешка мелькнула на его бледных губах.

– Прочь! – крикнул он, грубо отталкивая Эльмину. – Прочь! Не желаю тебя знать!

И он пошел к двери. Дон Лопес сделал было движение, чтобы последовать за ним, но губернатор вдруг остановился. Любовь к дочери оказалась сильнее. Он вернулся, прижал донью Эльмину к своей груди, а потом толкнул ее в объятия Медвежонка Железная Голова и вскричал с невыразимой скорбью:

– Берегите ее!

Он выбежал с глухим рыданием, закрыв лицо руками. Девушки лежали в обмороке.

– Александр! – крикнул Медвежонок.

Слуга немедленно явился на зов.

– Ты мне ответишь головой за них обеих!

– Не беспокойтесь, командир, – заверил флибустьера Александр.

– А мы куда? – спросил Бартелеми.

– Мы идем победить или умереть вместе с товарищами.

И в ту же минуту Береговые братья покинули загородный дом губернатора.