Текст книги "Родитель – ребенок: мир отношений"

Эффективная коммуникация: находить верные слова для выражения чувств

Дети порой большие мастера доводить нас до белого каления. Однако мы должны быть упорны в своем стремлении быть терпеливыми и понимающими. Вот почему иногда мы, выдыхаясь, способны взорваться, скажем, при виде царящего в детской хаоса: «Тебе место – в свинарнике!» Потом мы бываем полны сожаления и пытаемся извиниться.

Мы склонны считать терпение добродетелью. Но всегда ли это так? Во всяком случае, не следует натужно изображать спокойствие в тот момент, когда вас просто распирает от противоположных чувств[1]1
  В этом месте речь идет как раз о конгруэнтности выражения чувств. Конгруэнтностью психологи называют соответствие между испытываемыми человеком чувствами и выражаемыми. Это подразумевает также искренность общения и отсутствие фальши в отношениях. Однако конгруэнтность не означает, что надо выплескивать любые возникшие чувства, не сдерживая их совсем. Просто не следует выражать чувства лживо – выражать то, что совершенно не соответствует вашему внутреннему состоянию. – Прим. ред.


[Закрыть]. В таком случае ваше поведение маскирует ваши чувства, вместо того чтобы их отражать.

Наученные скрывать свои подлинные чувства, мы гордимся тем, что и в эпицентре невероятной суматохи мы обнаруживаем минимум эмоций. Некоторые называют это выдержкой.

Однако детям при общении со своими родителями крайне необходимо получать так называемый конгруэнтный ответ. Им хочется слышать от родителей слова, отражающие переживаемые теми чувства.

Нет ничего удивительного в том, что даже маленькие дети склонны, защищаясь от родительского гнева, бросать родителям в лицо самое чувствительное для них обвинение: «Вы меня не любите!»

«Разумеется, я люблю тебя!» – дико орет в ответ отец или мать. Но это заверение в любви не убеждает ребенка. Ведь охваченный гневом уж точно любви не испытывает.

Воззвав к родительской любви, ребенок заставляет родителей защищаться и этим умным ходом переводит фокус с себя на них. И только родители, выдающие себе разрешение не испытывать любви в припадке гнева, способны ответить на обвинение ребенка, не уходя в защиту: «Сейчас не время говорить о любви, зато самое подходящее время обсудить, что же заставило меня рассердиться».

Чем больше распален родитель, тем острее потребность ребенка получить заверения в том, что его любят. Но выражение любви сердитым голосом не убедительно. Оно не дает ребенку ощущения, что его любят, и лишь вызывает смятение. Ведь ребенок воспринимает не слова любви, но гнев, о котором свидетельствует резкость голоса. Утешительнее для ребенка осознать: родительский гнев не означает, что его бросят, непроявление родителем чувства любви к нему – временное явление; любовь вернется, как только гнев утихнет.

Что делать с собственным гневом

В детстве нас не научили относиться к гневу как к проявлению жизни. Нам привили привычку испытывать чувство вины в связи с тем, что мы испытываем гнев, и проявления гнева делают нас грешниками в собственных глазах. Нам внушили веру в то, что гневаться – это плохо. А проявление ярости – не просто проступок, но чуть ли не уголовное преступление. И с собственными детьми мы стараемся быть терпеливыми; терпеливыми настолько, что – раньше или позже – неизбежно взрываемся. Мы очень боимся, что наши негативные чувства навредят ребенку, поэтому сдерживаем их, как ныряльщик задерживает дыхание. Но – увы! – в обоих случаях ресурс сдерживания достаточно ограничен.

Приступам гнева, как и обыкновенной простуде, свойственно повторяться. Однако игнорировать простуду мы не можем, даже если она нам не нравится. Следует изучить проблему во всех подробностях, но нельзя гарантировать, что с нами никогда ничего подобного больше не приключится. Гнев – предсказуем, он проявляется при определенных условиях и в определенных ситуациях. Однако вспышка гнева всегда производит впечатление неожиданности. И хотя приступ гнева быстротечен, кажется, что он длится вечность.

Когда мы теряем терпение, мы ведем себя так, словно вместе с терпением мы лишились и разума. Мы говорим своим детям и вытворяем с ними то, что не решимся совершить даже по отношению к врагу. Мы кричим, оскорбляем, деремся. Но отзвучали фанфары, и мы чувствуем себя виноватыми и от всего сердца решаем никогда больше не повторять представление. Однако приступ гнева с неизбежностью разражается снова, сводя на нет все наши благие намерения. И мы снова набрасываемся на тех, ради блага которых мы готовы пожертвовать жизнью и здоровьем.

Принимать решение больше никогда не гневаться – не просто бессмысленно, а гораздо хуже. Это подливание масла в огонь.

Гнев, как и ураган, является именно тем проявлением жизни, которое следует изучить, дабы быть во всеоружии. Мир в доме, как и чаяния мира на земле, недопустимо ставить в зависимость от внезапных произвольных перемен человеческой природы. Мир на самом деле результат методических сознательных действий, понижающих уровень напряженности ситуации, прежде чем она выйдет из-под контроля.

Эмоционально полноценные родители вовсе не святые. Им знакома собственная способность гневаться, и они считаются с ней. Они используют чувство гнева как источник информации, как симптом, указывающий на проблему. Их слова выражают испытываемые чувства. Чувства они не прячут. Нижеследующий эпизод демонстрирует, каким образом мать использует гнев во благо кооперации, не обижая и не унижая дочь.

Одиннадцатилетняя Джейн, войдя в дом, закричала: «Я не могу играть в бейсбол. У меня нет формы!» Мама могла бы посоветовать дочери приемлемое решение: «Играй без формы, в блузке». Или могла бы помочь Джейн поискать подходящую рубашку. Но вместо этого мать предпочла (спокойно) излить свои чувства: «Я сердита, я просто вне себя. Я купила тебе шесть рубашек для игры в бейсбол, а ты их куда-то задевала или просто потеряла. Твоим рубашкам место – в комоде. И тогда ты будешь знать, где их найти, когда они тебе понадобятся».

Мать Джейн выразила свой гнев, не обижая дочь. Вот как она задним числом прокомментировала свое поведение: «Я не поддалась искушению напомнить ей о прошлых проблемах или теребить старые раны. Я также воздержалась от уточняющих определений того, кто такая моя дочь. Я не назвала ее раззявой, неряхой и безответственной. Я просто описала ей то, что я испытываю и что следует предпринять, чтобы в будущем избежать подобных неприятностей».

Слова матери помогли Джейн самой найти решение. Джейн отправилась искать свои потерянные рубашки к своей подруге и в раздевалку спортивного зала.

Родительский гнев в процессе воспитания детей иногда уместен. На самом деле неспособность рассердиться в определенные моменты может произвести на детей впечатление родительского к ним безразличия, а вовсе не благодушия. Тот, кому не все равно, не в состоянии совсем не сердиться. Это, конечно, не значит, что на детей позволительно обрушивать потоки ярости и насилия. Это означает, что ребенок может выносить и понимать гнев, если посыл негативной реакции: «Слушай, мое терпение вовсе не безгранично».

Гнев обходится родителям дорого. Для того чтобы затраты оправдались, изливание гнева должно сулить выгоду. Гнев не следует выражать таким образом, чтобы он нарастал в процессе его выражения. Лекарство не должно быть опаснее заболевания.

Гнев следует выплескивать способом, приносящим родителю облегчение, а ребенку – обогащение неким новым смыслом, при этом опасных побочных эффектов не должно быть ни для одной из сторон.

Отсюда следует, что нельзя повышать на ребенка голос в присутствии его сверстников; в противном случае вы только подстегнете его активность в нежелательном направлении, что, в свою очередь, разозлит вас еще больше. Вы ведь не заинтересованы в накручивании волн гнева, строптивости, воинственности и мести. Наоборот, хотите поскорее обо всем забыть и позволить грозовым тучам рассеяться.

Дабы в мирное время подготовиться к неизбежным жизненным турбулентностям, следует признать нижеследующую декларацию.

Шаг 1. Я принимаю как факт то, что и впредь буду иногда выходить из себя, общаясь с ребенком (детьми).

Шаг 2. Я не испытываю чувства вины или стыда в связи с этим.

Шаг 3. Я вправе выражать любые свои чувства с одной оговоркой. Я могу изливать свое недовольство как угодно, при условии, что не ломаю индивидуальность ребенка или его характер.

Этими положениями следует руководствоваться на любой стадии процесса управления собственным гневом. И первый шаг на этом пути – обозначить ребенку свои бурные чувства, называя их поименно. Тем самым вы подаете предупредительный сигнал о том, что ему следует быть начеку или принять меры предосторожности. Мы подаем такой сигнал в виде предложений, начинающихся с «я», «мне», «меня» и т. п.

«Я выхожу из себя от того, что…»

«Меня очень раздражает, то…»

«Я сердит(-а) потому, что…»

Если такое ваше заявление и исказившееся лицо не возымели действия, инициируйте следующую фазу системы предупреждения. И выражайте свое недовольство с нарастающей интенсивностью:

«Я – в гневе».

«Я сильно рассержен».

«Я сейчас очень, очень зол (зла)».

«Я просто вне себя».

Иногда (случается и такое) одна лишь подобная декларация чувств останавливает ребенка, и он воздерживается от демонстрации непослушания. Если этого не происходит, возникает необходимость задействовать третью ступень системы предупреждения. Теперь настало время объяснить причины вашего гнева, описать вашу внутреннюю реакцию и желательные для вас действия.

«Когда я вижу все эти ботинки, носки, рубашки и свитеры, разбросанные на полу, я просто закипаю, я просто вне себя. Я готов(-а) открыть окно, сгрести все в кучу и выбросить вон».

«Я ужасно сержусь, когда вижу, что ты бьешь брата. Я чувствую, что теряю голову, и у меня темнеет в глазах от гнева. Я начинаю закипать. Ни при каких обстоятельствах я не могу допустить, чтобы ты его бил».

«Когда я вижу, как вы все выскакиваете из-за стола и бросаетесь смотреть телевизор, а меня оставляете наедине со всей этой грязной посудой и жирными сковородками, я очень злюсь, я просто дымлюсь изнутри! Я готова сгрести всю посуду и разбить ее о телевизор!»

«Когда я зову вас к столу, а вы не идете, я сержусь. Я негодую. Я говорю себе: «Я приготовила замечательный ужин для всех. Мне хочется хоть какого-нибудь да признания. Во всяком случае, обиды я точно не заслужила».

Такой подход позволяет родителям выпускать свой гнев без причинения вреда, служа при этом убедительной демонстрацией умения изливать свой гнев, не травмируя окружающих.

И ребенок приобретает важный урок: испытывать гнев – вовсе не катастрофа, и недовольство можно разрядить безвредным способом. Такой урок, возможно, даже ценнее, чем родительское умение выпустить пар и спустить ситуацию на тормозах. Родители призваны указать ребенку приемлемые пути канализации эмоциональных всплесков, продемонстрировать безопасный и конгруэнтный способ выражения гнева.

Супругам тоже может пригодиться умение изливать свой гнев, никого не оскорбляя. Один отец семейства рассказал такую историю.

«Однажды утром, перед тем как я, отправляясь на работу, собирался выйти из дома, жена преподнесла мне такую весть. Оказывается, наш девятилетний сын Гарольд, играя в гостиной, во второй раз разбил стекло в старинных настенных часах. Я ужасно разозлился, забыл о приобретенных знаниях, о правилах изливания гнева, и меня понесло: «Судя по всему, тебе нет никакого дела до вещей, которые представляют для нас ценность. Ну, дорогой, держись! Когда я вернусь с работы домой, я накажу тебя так, что ты и подумать не посмеешь о том, чтобы играть мяч в гостиной!»

Жена проводила меня до двери и, позабыв о том, что припечатывание и навешивание ярлыков возмущает и лишает способности действовать не только детей, но и мужей, сказала мне на прощание: «Боже, какие глупости ты наговорил Гарольду!» Любя жену, я подавил свой гнев, после чего ответил: «Похоже, ты права».

Вначале я был зол лишь на своего сына. После того, как жена дала мне понять, как я глуп, я разозлился также и на нее. Ведь я и без того уже казнил себя за то, что снова применил по отношению к сыну те речевые обороты, от которых хотел отказаться. И жене не следовало бить меня по больному месту. Она проявила бы мудрость в этой ситуации, если бы сказала: «Да, действительно, можно взбеситься от того, что стекло разбито во второй раз. Я ломаю голову над тем, как помочь Гарольду избежать повторения инцидента в будущем».

Отцу Мелиссы повезло больше. Его жена знала, как воздействовать на мужа, не выводя его из себя. Семилетняя Мелисса и ее родители находились тем вечером в машине, где и состоялась следующая беседа.

МЕЛИССА: Что означает пицца?

ОТЕЦ: Пицца? Это такой итальянский пирог.

МЕЛИССА: А что такое аптека?

ОТЕЦ: Магазин, где продаются лекарства.

МЕЛИССА: А что такое банк?

ОТЕЦ (раздражаясь): Это ты и сама знаешь. Это место, где люди держат деньги.

МЕЛИССА: А как день превращается в ночь?

ОТЕЦ (сильно раздражаясь): Слушай, ты просто засыпаешь меня вопросами… Солнце заходит, а с ним исчезает и солнечный свет.

МЕЛИССА: А почему луна движется вместе с машиной?

МАТЬ: Какой интересный вопрос! Известно ли тебе, что вопрос наподобие твоего беспокоил ученых сотни лет и подвиг их, в конце концов, заняться изучением движения Луны?

МЕЛИССА (заинтересовавшись): Я обязательно пойду в библиотеку и возьму книгу про Луну, которая все мне объяснит.

Вопросы прекратились. Мать догадалась, что, без конца отвечая на детские вопросы, ты только поощряешь ребенка спрашивать еще и еще. Но она устояла перед соблазном сообщить об этом своему мужу. Вместо этого она продемонстрировала, что, если не давать дочери прямого ответа, ты тем самым помогаешь ей найти свой способ удовлетворения любопытства.

Мать Криса, которая старалась отучить своего мужа командовать детьми, рассказала следующую историю.

Однажды вечером, когда она с мужем потягивали вино на кухне их пляжного домика, муж обратил внимание на лежащие на столе пляжную сумку, мокрые плавки и надувной мяч. Обычная его реакция была такова: рассердиться и орать на детей, подобно армейскому сержанту: «Сколько раз мне нужно вам повторять, что надо убирать свои вещи! Вы такие рассеянные! Вы что, думаете, мы проданы вам в рабство, чтобы ходить и подбирать за вами?»

Но в этот раз он просто спокойно описал то, что видел: «Я вижу пляжную сумку, мокрые плавки и пляжный мяч на кухонном столе». Восьмилетний Крис, находящийся в комнате, вскочил со стула: «Ой, это всё мои вещи!» – и принялся убирать свои вещи с кухонного стола.

После того как Крис удалился, его отец ликуя сказал жене: «Я удержался от криков, я вспомнил, как мне надо себя вести. Метод работает!..Я поднимаю этот стакан, чтобы выпить за тактику приглашения детей к сотрудничеству».

Когда в гневе ребенок: все дело в методе

Когда ребенок расстроен, бесполезно его укорять. Если ребенок зол, ему поможет только бальзам сочувственных эмоций.

Двое малышей-близнецов играли в подвале. Вдруг родители услышали грохот, сопровождаемый криками и обвинениями. Затем появился красный от гнева шестилетний Билли. Он взбежал по ступенькам, выкрикивая: «Бетси развалила мою крепость!» Мать выразила ему сострадание: «Ах! Как же это тебя разгневало!»

«Конечно, разгневало!» – и… Билли повернулся кругом и побежал назад, играть.

Это было первый раз, когда матери Билли удалось не оказаться втянутой в ежедневные размолвки своих детей. Удержавшись от вопроса: «Кто первым начал?» – она тем самым не вызвала у сына традиционный поток жалоб и призыв к отмщению. Отразив ребенку его внутренний настрой, мать избавила себя и своих детей от исполнения неприятных ролей: судьи, следователя и судебного исполнителя.

Нижеследующий пример демонстрирует, как сопереживающий комментарий матери помог выбору между миром и войной.

Девятилетний Дэвид не хотел идти к зубному врачу. Он был зол и доводил свою старшую сестру Тину, которая посмела ему сказать: «Дэвид, ты просто маленький, тебе надо подрасти!» Отчего Дэвид надулся и помрачнел еще больше.

Мать обрались к Тине: «Дэвид сегодня расстроен. Ему предстоит поход к зубному врачу. И сейчас ему нужно мобилизовать всю свою способность сосредоточиться». Тогда случилось чудо: Дэвид вдруг успокоился. Даже не пикнув, он отправился к стоматологу.

Обратив внимание на расстроенные чувства Дэвида, а не на его невозможное поведение, мать дала шанс мальчику успокоиться и перестать капризничать.

А нижеследующие примеры представляют две противоположные манеры поведения в ситуации, когда маленький ребенок испытывает гнев и чувство тревоги. В одном случае происходит эскалация гнева, в другом – его затухание.

Том и друг его Джим, оба 3 лет, играли на игрушечном ксилофоне. Вдруг молоточек Джима застрял, мальчик разозлился и расплакался. Мама принялась его увещевать: «У тебя нет повода для слез. Я достану твой молоточек, когда ты прекратишь плакать». Однако Джим продолжал заливаться слезами, и его родительница забрала игрушку. Разразившуюся тут же истерику надо было видеть.

Но вот и у Тома застрял молоточек, и он тоже расплакался. На что мать Тома сказала: «Ты плачешь, потому что твой молоточек застрял. Нам нужно ему помочь». Плач прекратился. И в дальнейшем каждый раз, когда застревал молоточек, Том и не думал плакать. Он бежал к маме, чтобы та «починила» игрушку.

Мать Джима распекала, угрожала, винила и наказывала, в то время как мать Тома сформулировала, в чем заключается проблема, и предложила решение.

Мириам, 12 лет, была в театре, откуда вернулась раздраженной и рассерженной.

МАТЬ: Ты выглядишь недовольной.

МИРИАМ: Я просто негодую! Мне пришлось сидеть так далеко от сцены, что вся пьеса прошла мимо меня.

МАТЬ: Ничего удивительного, что ты расстроена. Кому понравится весь спектакль ничего не видеть и не слышать.

МИРИАМ: Да, мало хорошего. К тому же прямо передо мной сидел длинный парень.

МАТЬ: Все одно к одному: и сидишь далеко – и у тебя еще к тому же чья-то спина перед носом. Нет, это уж слишком!

МИРИАМ: Да, это было действительно слишком.

Главная составляющая помощи, которую мать предложила дочери, заключалась в принятии настроения Мириам без всякой критики или советов. Она не задавала бесполезных вопросов, таких, например, как: «А что тебе стоило прийти в театр пораньше? Может быть, тебе удалось бы поменять билет и получить хорошее место», или: «Почему ты не попросила высокого мужчину поменяться с тобой местами?» Она сосредоточилась исключительно на том, чтобы помочь своей дочери уменьшить накал ее гнева.

Сопереживающий родительский ответ в унисон с расстроенными чувствами ребенка, с выражением симпатии и понимания способен изменить настроение ребенка в лучшую сторону.

Изложенные в письменном виде чувства могут быть эффективным средством восстановления отношений, травмированных взрывами гнева. И детей, и родителей следует поощрять выражать свои чувства письменно, будь то электронное послание или обычное письмо.

Однажды вечером 13-летняя Труди оскорбила свою мать. Она бросила матери в лицо обвинение в том, что та периодически заходит в ее комнату, роется в ящиках письменного стола, читает ее дневник. Убедившись в беспочвенности своих подозрений, Труди решила извиниться перед своей мамой, написав ей письмо:

«Дорогая мама!

Я только что совершила самое ужасное преступление, которое может совершить человек, имеющий представление о морали. Я очень расстроила и обидела свою мать беспочвенными обвинениями. Мне стыдно, и я чувствую себя униженной. Я всегда казалась себе хорошей. А теперь я себя ненавижу. Я люблю тебя. – Труди».

Мать расстроилась, получив эту записку. Записка дала ей понять, что досадное происшествие сокрушило позитивное представление дочери о себе самой. И она не пожалела времени на то, чтобы написать Труди такой ответ, который восстановил бы ее самооценку.

«Дорогая, любимая Труди!

Спасибо тебе за то, что поделилась со мной своими горькими чувствами. Случившееся в тот вечер стало испытанием для нас обеих. Но я не считаю его трагическим. Я хочу, чтобы ты знала, что мои чувства к тебе и мнение о тебе ни в коем случае не изменились. Ты для меня все тот же любящий меня человек, который иногда способен очень расстраиваться и сердиться. Я надеюсь, что у тебя хватит сил простить себя и восстановить хорошее отношение к себе самой. – С любовью, твоя мама».

Эта мать не пожалела сил, чтобы разубедить свою дочь в том, что однажды рассердившийся человек больше не вправе испытывать теплых чувств к себе и другим.

Другой пример. Когда родители не удосуживаются выслушать аргументацию ребенка, он может изложить ее в письменном виде. Вот что рассказал один отец.

Его дети могли получать от родителей «сертификаты», которые можно было превращать в дополнительное время вечернего бодрствования, оттягивая момент отхода ко сну. Однажды вечером Пит, десятилетний сын, пожелал «купить» себе дополнительное время, «отоварив» сертификат, который он потерял. А отец отказался зачесть несуществующий сертификат. Пит ужасно расстроился. Он впал в ярость и, выбегая из комнаты, кричал: «Но ведь ты мне выдал этот сертификат!» Когда отец Пита той ночью пришел к себе в спальню, то обнаружил на подушке следующее письмо:

«Дорогой папа!

Если ты не разрешишь мне не спать, то совершишь несправедливость, поскольку:

1) мы оба знаем о том, что ты мне выдал сертификат;

2) ты знаешь, как выглядит мой письменный стол и что я часто теряю вещи;

3) тебе известно о том, как я предвкушал использование этого сертификата.

Я вовсе не хочу тебя допекать. Я написал это письмо из желания выразить свое мнение. – Пит».

Прочитав это послание, отец понял, что Пит предоставил ему возможность исправить испортившиеся отношения между ними. Письмо также давало ему шанс применить важный воспитательный принцип. Всегда, при любой возможности старайся поддержать и усилить чувство собственного достоинства ребенка. Поэтому он написал сыну такую записку:

«Дорогой сын!

Ты продемонстрировал замечательную ясность мышления и убедительность аргументации! Читая твою записку, я должен был все время напоминать себе о том, что писал ее не взрослый мужчина, а десятилетний мальчик. Дубликат сертификата прилагается. – С любовью, папа».

Резюме

Слова обладают мощной силой. Они способны зарядить энергией, позволяя человеку выпрямить спину, но могут и напугать, опустошить. Обращая свое внимание на усилия ребенка и по достоинству оценивая их, мы помогаем ему расти уверенным в себе оптимистом. И, наоборот, когда мы недооцениваем ребенка, мы активируем его беспокойство и неприятие самого себя. Достаточно очевидно, что негативные ярлыки («лентяй», «тупица», «подлец») разрушительны для детей. Однако, как ни странно, положительное этикетирование («молодец», «умница», «самый лучший») тоже рискует сковать ребенка.

Для детей важно наше поощрение. Но при этом следует отмечать усилия ребенка и выражать признание («Ты работал(-а) над этим проектом, не щадя себя». «Спасибо тебе за помощь»), а не навешивать личные ярлыки и оценивать его.

Если возникают проблемы, сосредоточьтесь на их решении, воздерживаясь от обвинений и критики в адрес ребенка. Даже для безудержного гнева можно найти выход, избегая запальчивых обвинений и навешивания ярлыков. Основой для разнообразных навыков поощрительной коммуникации является глубокое уважение к ребенку.