Автор книги: Ханан аль-Шейх
Жанр: Современная зарубежная литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Рыбак и джинн
Дошло до меня, о мудрый и счастливый государь, что один бедный рыбак, который дал обет Аллаху Всемогущему, что будет забрасывать свою сеть только три раза в день, вышел в море, как обычно, в послеполуденную пору, дождался, пока луна поднялась высоко в небо, и забросил сеть в воду. Он выждал, пока сеть расправится в воде, а затем, когда потянул свой невод и почувствовал, что тот сделался тяжелее, тихонько запел:
А ну, плывите, рыбки пожирнее,
В мою раскинутую сеть!
Богач, что спит на шелковой постели,
Вас купит завтра на обед.
Рыбак заглянул в сеть, увидел там дохлого осла и отшатнулся с отвращением.
– Осел? – воскликнул он. – Нет мне удачи! О творец, ты послал мне осла, хотя знаешь, что и я, и семья моя вконец оголодали?
Он насилу выпутал падаль из сети, одной рукой зажимая нос от отвратительной вони.
И вновь он, собравшись с силами, закинул сеть в море, подождал, пока та опустится на дно, затем потянул за веревки и, к своему удивлению, почувствовал, что сеть еще тяжелее, чем в первый раз. Она была до того тяжела, что ему пришлось выйти на берег, вбить в землю колышек и привязать к нему сеть. Тогда он стал тянуть изо всех сил, пока наконец не вытащил сеть из волн.
Но вместо богатого улова он увидел лишь полный песка сломанный деревянный сундук с ржавыми замками, и воскликнул:
– Сундук? Так-то ты награждаешь меня за работу, о Аллах? За все мои труды? Уж не в этот ли жалкий ящик ты положил ключи от моего богатства?
И он пнул сундук ногой со всей силы, но затем все же успокоился и вновь закинул свой невод.
Когда уже занималась заря, рыбак воздел руки, поднял глаза к небу и от души взмолился:
– О Аллах, молю тебя, сжалься надо мной, нет у меня другого промысла, и я поклялся, что, выходя в море, буду забрасывать свою сеть лишь трижды. Это моя последняя попытка, ибо я верю, что участь моя предрешена, и да свершится моя судьба.
Он забросил сеть, приложил руку к сердцу и стал ждать, тихонько прошептав:
– Будем надеяться, на третий раз повезет.
Наконец он вытянул сеть на берег и, к своему изумлению, нашел в ней большой медный кувшин с длинным запечатанным горлышком.
– Я продам его на рынке медников и куплю себе зерна, – сказал он.
Рыбак попытался поднять кувшин, но тот был слишком тяжел, и тогда рыбак покачал его, стараясь догадаться, что же спрятано внутри. Он осмотрел свинцовую печать на горлышке, на которой были оттиснуты какие-то письмена, затем взял нож и, потрудившись какое-то время, снял ее. Он наклонил кувшин, но из него ничего не высыпалось – это было удивительно, ведь кувшин был таким тяжелым. Рыбак засунул в кувшин руку, но тот был пуст. Вдруг из горлышка показался клуб дыма – он покрыл землю и море и поднимался в небо все выше и выше, пока не достиг облаков. Рыбак закинул голову вверх и увидел, что дым сгустился и принял форму огромного джинна, чья голова упиралась в облака, а ноги стояли на земле. Рыбак бросился было бежать, но застыл на месте: лицо джинна казалось мрачным, как гробница, с глазами горящими, словно фонари, ноздрями зияющими, как колодцы, ушами огромными, как у слона, ртом точно ужасная пещера, полным зубов размером с могильные камни и парой клыков, подобных исполинским клещам. Рыбак весь затрясся от страха, зубы его застучали, поджилки задрожали, ноги словно приросли к земле.
Тут джинн воскликнул:
– О Сулейман! Сулейман, пророк Аллаха, даруй мне твое прощение! Клянусь, я не забуду твоего урока. Никогда больше я не ослушаюсь тебя и навсегда останусь верным твоим слугой.
Услышав жалобный голос джинна и увидев, как он затрепетал, рыбак собрался с духом и спросил его:
– Что ты говоришь? Пророк Сулейман умер тысяча восемьсот лет назад. С тех пор прошло много веков. Кто ты такой? И почему тебя заперли в этом кувшине?
– Радуйся, о рыбак! – отвечал джинн.
– О! Наконец-то настали для меня счастливые времена, – пробормотал рыбак себе под нос.
– Радуйся, ибо я убью тебя, – добавил джинн.
– Убьешь меня? Да что я такого сделал? Разве что вытащил тебя со дна морского и освободил из кувшина?
– Можешь загадать последнее желание, но поторопись, – велел ему джинн.
При этих словах лицо рыбака озарилось улыбкой.
– Отрадно слышать такие слова! – отвечал он. – Только дай мне минутку, чтобы придумать, о чем бы тебя попросить.
Но джинн сказал:
– Выбирай, какой смертью ты хочешь умереть. И я обещаю тебе, что выполню твое желание.
– За что? – всхлипнул рыбак. – Что я тебе сделал, неблагодарное ты создание? До сего дня я никогда не верил пословице: «Бойся тех, кому помогаешь».
Но джинн сказал ему:
– Послушай мою историю, о рыбак. Тогда ты, без сомнения, поймешь, почему я должен тебя умертвить.
Рыбак сказал:
– Будь уверен, о джинн, никогда не стану я даже пытаться понять, почему ты собираешься меня убить!
Разгневанный джинн пророкотал:
– Тогда и ты, рыбак, можешь быть уверен, что я не стану великодушно спрашивать тебя, как бы тебе хотелось умереть.
– Ну, рассказывай скорее свою историю, – сказал тогда рыбак. – Но поспеши, потому что душа у меня уже ушла в пятки от страха.
И джинн начал свой рассказ:
– Я один из джиннов-вероотступников, которые ослушались Аллаха. Меня привели пред лицо пророка Сулеймана, сына Дауда, и он повелел мне подчиниться и сдаться ему. Когда я отказался, он посадил меня в этот кувшин и запечатал его величайшим из имен Аллаха. И отдал он кувшин одному из послушных джиннов, и унес он меня, и бросил в море. Проведя в заточении двести лет, я поклялся, что всякого, кто освободит меня, я обогащу навеки. Но никто меня не освободил, и я остался в кувшине. Еще две сотни лет прошло, и громким голосом я дал себе клятву, в надежде, что она далеко разнесется сквозь морские волны, а клялся я в том, что всякий, кто освободит меня из заточения, получит все земные сокровища. Но никто не пришел ко мне на помощь, и еще сотня лет миновала, а затем еще и еще, а я все сидел взаперти в кувшине. Я выл, бормотал и кричал, я заявил всему миру и себе, что любого, кто освободит меня, я казню наихудшей смертью, и тогда явился ты и освободил меня из кувшина. И теперь я обязан выполнить свою клятву.
Рыбак чуть не лишился чувств, но все же взмолился:
– Прости меня, джинн, за то, что я освободил тебя. Я всего лишь рыбачил, чтобы жена моя и дети не умерли с голоду. Джинн, прости меня, и Аллах простит тебя; если же ты меня погубишь, то и Аллах даст твоему врагу тебя погубить.
Но джинн прервал рыбака:
– Твоя смерть неизбежна, это лучшая награда, какую я могу дать тебе за освобождение. Так что поторопись и выбери, какой смертью тебе умереть.
Рыбак подумал про себя: «Я ведь человек; Бог наградил меня разумом и таким образом возвысил над этим джинном. Я должен хитростью и умом взять верх над его мерзостью и коварством».
И он повернулся к джинну и сказал:
– Джинн, делай со мной, что хочешь, и убей меня, как пожелаешь.
Но как только джинн сделал гигантский шаг к нему, рыбак быстро сказал:
– Прежде чем я умру, джинн, я хотел бы спросить у тебя кое-что.
– Так спрашивай!
– Скажи мне, во имя Аллаха Всемогущего, ты и правда сидел в этом кувшине? Не сыграл ли ты со мной шутку?
– Разумеется, я сидел в кувшине!
– Но как это возможно? Ведь в этот кувшин не войдет и одна твоя нога.
– Так ты не веришь мне? – прогрохотал джинн.
– Честно говоря, не верю, – ответил рыбак. – И никогда не поверю, пока своими глазами не увижу, как ты туда помещаешься.
Но тут закричал петух, разгорелась заря, и Шахразада умолкла с тихим вздохом.
– О великий царь! – воскликнула из-под кровати ее сестрица Дуньязада. – Что за прекрасный и удивительный рассказ!
– Если царь пощадит меня и оставит в живых, то завтра я расскажу вам, что случилось с рыбаком и джинном, – сказала Шахразада.
«Я оставлю ее в живых и дослушаю завтра конец рассказа, а после этого прикажу ее казнить», – решил Шахрияр.
Шахразада, затаив дыхание, в страхе и тревоге ожидала царского приговора, словно сабля могла отсечь ей голову в любую минуту.
Казалось, эти мгновения растянулись на целый век. Но Шахрияр покинул спальню, не позвав визиря и не приказав ему приготовить дочь к казни. Он вышел и воссел на трон – вершить правосудие, назначать чиновников на посты и казнить ослушников, а две сестры крепко обнялись, обливаясь слезами, едва в силах поверить, что задуманное ими сбылось хотя бы на одну ночь. Дуньязада не могла поверить, что сестра осталась в живых, и только гладила ее по щеке. Когда визирь узнал, что его дочь не казнят в этот день, он был вне себя от радости и поцеловал землю.
Когда ночь снова опустилась на дворец, Шахрияр вошел к себе в спальню и лег в постель. Шахразада улеглась рядом с ним, и царь приласкал ее и возлег с ней, а Дуньязада терпеливо ждала под кроватью. Когда шум у нее над головой утих, она прокашлялась и подала голос в темноте:
– Сестра, если ты еще не спишь, не расскажешь ли нам, что случилось с рыбаком и джинном?
– Если царь пожелает меня слушать, – ответила Шахразада.
– Рассказывай, – разрешил царь.
– С радостью и охотой, – ответила Шахразада.
Дошло до меня, о счастливый государь, что рыбак сказал джинну:
– Я никогда не поверю, что ты был в кувшине, пока не увижу это собственными глазами.
И тогда джинн затрясся и стал дымом, который поднялся в воздух и рассеялся над морем и землей. Потом он собрался и мало-помалу стал входить в кувшин, и, когда последние клубы дыма исчезли внутри, джинн крикнул:
– Теперь-то ты мне веришь, упрямец?
И тут рыбак мигом прижал свинцовую печать к горлышку кувшина и крикнул:
– А теперь ты, презренный джинн, выбирай, какой смертью хочешь умереть?
Увидев, что рыбак его перехитрил, джинн стал рваться на волю. Но когда он понял, что оказался в западне, то взмолился:
– О рыбак, я пошутил, когда говорил, что хочу тебя убить!
– Ты лжешь! – ответил рыбак и покатил кувшин к кромке воды.
– Постой, рыбак, перестань! Что ты собираешься со мной сделать?
– Я брошу тебя в глубокое море и построю себе здесь дом, чтобы какой-нибудь рыбак не приплыл и не вытащил тебя. Я хочу, чтобы ты остался сидеть в заточении, в своем темном кувшине навеки, пока не настанет судный час.
Джинн умолк, а затем заговорил самым умильным голосом:
– Умоляю тебя, о рыбак, не поступай так со мной.
– Разве я не умолял тебя снова и снова, разве не говорил, чтобы ты пощадил меня и тогда тебя пощадит Аллах, и не предупреждал тебя, что если ты погубишь меня, то и Аллах тебя погубит? Но ты не послушался.
– Отпусти меня, – взмолился джинн, – и я тебя не трону, клянусь.
– Послушай, джинн, мне дорога моя жизнь, и с меня довольно того, что я чуть не расстался с ней, когда спас тебя в первый раз.
– Обещаю: открой кувшин, и я исполню твои самые заветные мечты.
– Я не верю твоим обещаниям. Ты все лжешь, потому что мы с тобой сейчас как царь Юнан и мудрец Дубан, – сказал рыбак.
– А кто это такие и что с ними случилось?
И рыбак начал рассказывать.
Жил царь по имени Юнан, и болел он проказой, и долгое время никто не мог его излечить, пока один мудрец не избавил его от недуга без единой пилюли и без капли мази. Царь щедро наградил этого мудреца, ведь тот сделал его кожу здоровой и чистой. Он осыпал мудреца подарками и деньгами и даровал ему почетные, расшитые драгоценными камнями одежды, какие носил только царский визирь. Когда визирь узнал об этом, то испугался, что царь приблизит к себе мудреца и тот станет царским советником взамен визиря. И завистливый визирь начал предостерегать царя, говоря:
– Этот мудрец может причинить тебе великий вред, и даже погубить.
Царь, уверенный в том, что визиря мучает зависть, напомнил, что мудрец избавил его от страшной проказы.
Но визирь сказал:
– Именно это чудесное исцеление, о великий царь, и вызывает у меня подозрения. Я ужаснулся, когда он исцелил тебя волшебством, – он до тебя даже не дотронулся! Я сразу понял, что нельзя доверять этому человеку, ведь точно так же он может и причинить тебе вред.
И царь ему поверил, и призвал мудреца, и сказал ему:
– Я хочу избавиться от твоей власти над собой и поэтому решил тебя казнить.
Мудрец удивленно посмотрел на него:
– Но какой совершил я грех, мой великий царь? Я лишь послужил тебе, исцелив от болезни. Не понимаю, почему ты в награду хочешь отрубить мне голову.
– Ты и впрямь вылечил мой недуг, мудрец, но сделал это колдовством. Колдовством же ты можешь и убить меня.
– Пощади меня, о царь, и пощадит тебя Аллах. Не убивай меня, а то убьет тебя Аллах, – взмолился мудрец.
Тут рыбак прервал свой рассказ:
– Слышишь, джинн, как мудрый Дубан умолял царя Юнана? Помнишь, как я молил тебя пощадить меня?
– Да, я помню, о рыбак, продолжай же: я не могу больше сидеть взаперти!
И рыбак продолжил свой рассказ.
Когда мудрец понял, что ему пришел конец, он сказал царю:
– Позволь мне сходить домой, прежде чем ты убьешь меня, чтобы я мог подготовиться к похоронам. Я хочу дать тебе в подарок мою самую драгоценную книгу, чтобы ты хранил ее в своей сокровищнице, ибо в этой книге – тайны всех тайн. Нет на свете другой такой; она чудесна; ибо, если ты отрежешь мне голову, повернешь шесть страниц и прочтешь три строчки слева, моя голова заговорит с тобой! Да, она ответит на все твои вопросы.
– Чудо из чудес! – воскликнул изумленный царь. – Сейчас же ступай домой и принеси свою книгу!
Мудрец пришел пред лицо царя со старинной книгой и в последний раз взмолился:
– Заклинаю именем Аллаха, о великий царь, пощади меня, и Аллах пощадит тебя; а если убьешь меня, то Аллах погубит тебя.
– Пощадить тебя? – с горячностью воскликнул царь. – Да я жду не дождусь, когда твоя голова заговорит.
И царь приказал палачу отрубить мудрецу голову. Отрубленная голова открыла глаза и попросила царя раскрыть книгу.
Царь так и сделал, но страницы книги слиплись, и он облизнул палец, переворачивая страницу, а потом – еще и еще. Так он добрался до шестой. Но та была пуста: не было на ней ни слова.
– На шестой странице я ничего не вижу, – возмутился царь.
– Листай дальше, – сказала ему голова.
Царь переворачивал страницу за страницей, всякий раз смачивая палец слюной, пока в глазах у него не потемнело; он задрожал, пошатнулся и услышал последние слова головы:
– Вот и пришел твой конец, Юнан, – царь жестокий, самовластный, несправедливый.
В последнее мгновение жизни царь понял, что книга была отравлена, и свалился с трона мертвый.
– Видишь сам, о джинн, – обратился рыбак к кувшину. – Если бы царь оставил мудреца в живых, он и сам был бы жив. Если бы ты внял моим мольбам и прекратил грозить мне смертью, то и я бы тебя пощадил. Теперь же я жажду мести и брошу тебя в море.
– Я знаю, что был несправедлив и жесток, – воскликнул джинн. – Но прости меня, ибо благороднейшим людям присуще милосердие. Местью никогда ничего не добьешься, она ведет к несправедливости. Вспомни пословицу: «Будь милосерден к тому, кто творит тебе зло». Умоляю тебя, друг мой, не делай так, как сделала Имама с Атикой.
– Что же такое она сотворила? – с любопытством спросил рыбак. – Расскажи.
– Не сейчас, – заохал джинн. – Я задыхаюсь в этом проклятом кувшине. О рыбак, клянусь, если ты отпустишь меня на свободу, я оставлю тебя в покое, а прежде наделю тебя богатством, о каком ты и мечтать не смел!
– Вижу, ты познал милосердие, – задумался рыбак. – Но поклянешься ли ты именем Всемогущего, что, если я тебя выпущу, ты меня не убьешь?
– Клянусь величайшим из имен Всемогущего, что не причиню тебе никакого вреда и не стану тебя преследовать.
Рыбак хотел что-то сказать, но джинн торопливо добавил:
– И одарю тебя богатствами превыше самых дерзких твоих мечтаний.
Рыбак сорвал свинцовую печать с горлышка кувшина и, поколебавшись мгновение, спрятал ее в карман. Из кувшина столбом повалил дым. Он поднимался и заполнил море и небо, пока не соткался из него джинн. Почувствовав себя на воле, джинн ударил кувшин ногой, так что он отлетел далеко в море. Рыбак затрясся и побледнел: «Недобрый знак!»
– О джинн, – воскликнул он, – ты поклялся именем Всемогущего, что не обманешь меня. Не забудь, что сказал мудрец царю Юнану: пощади меня, и Аллах пощадит тебя тоже.
Джинн засмеялся:
– Возьми свою сеть и ступай за мной, друг мой!
И они поднялись на гору, и рыбак всю дорогу удивлялся тому, что шагает рядом с таким огромным великаном, на его глазах выбравшимся из кувшина. Они спустились в долину и остановились у озера – рыбак никогда его раньше не видел.
– Закинь свою сеть и посмотри, что будет, – сказал джинн.
Рыбак нехотя повиновался. Как он может обрести богатства, о которых даже и не мечтал, если будет, как прежде, просто ловить рыбу? Тут сеть вздрогнула, и рыбак стал тянуть тяжелый невод на берег. Джинн отстранил его и вытащил улов одним пальцем.
Рыбы оказались невиданными, разноцветными. Рыбак дивился их яркости и красоте, но все-таки сказал джинну:
– Никогда я раньше не видел я таких рыб, знаю, что на рынке они всех поразят, и, конечно, я их продам без труда. Но скажи мне, о джинн, как же я обрету богатство, о котором и не мечтал? Ведь ты обещал!
Джинн расхохотался:
– Посмотри на них, о рыбак. Ты продашь их за двойную, за тройную цену.
Не успел рыбак ничего возразить, как увидел, что рыбы застыли и затвердели, превратившись в сверкающие камни.
– Вот видишь, – сказал джинн, – твой улов – самоцветы со дна моря.
Да, это были рубины, изумруды, жемчуг, кораллы и другие драгоценные камни, каким рыбак и названий не знал.
– Эй, рыбак!
Рыбак смотрел на джинна раскрыв рот, не веря своим глазам.
– Что?
– Я буду скучать по тебе!
Джинн топнул ногой, земля разверзлась и поглотила его.
– Я тоже! – крикнул ему вслед рыбак. – Прощай!
Шахразада умолкла, и тут Дуньязада подала голос:
– Что за чудесный, что за необыкновенный рассказ, сестра моя!
– Правда? Однако куда ему до истории о том, что случилось однажды с братом рыбака носильщиком и тремя девушками.
– Так поведай нам об этом, сестра, ведь до зари еще далеко, – взволнованно попросила Дуньязада.
– Это история долгая, ее до рассвета никак не закончить. Ты же знаешь, великий царь дозволил мне жить лишь до первого луча солнца. Начать рассказ и не дожить до его окончания – все равно что заплыть с тобой на лодке в открытое море и оставить тебя там без весел. Но если царь пожелает послушать о брате рыбака носильщике и трех девушках, если он согласится отсрочить час моей смерти, я с великой радостью поведаю вам эту историю.
«Почему бы и нет? – подумал про себя царь Шахрияр. – Я умру от скуки, если так и буду лежать без сна в ожидании рассвета. Уж лучше послушаю новую сказку Шахразады, ведь она несравненная рассказчица. Похоже, я пристрастился к ее историям. Что ж, пусть поживет еще немного, чтобы я мог выслушать ее новый рассказ».
– Говори, Шахразада, – повелел он. – Расскажи мне о брате рыбака носильщике и трех девушках.
И Шахразада в ночной тиши начала свой рассказ…
Носильщик и три девушки
Дошло до меня, о мудрый и счастливый государь, что рыбак стал столь известным ювелиром, что имя его было на устах каждого жителя Багдада. Его лавка была просторной, как сад, драгоценные камни и украшения – крупными, словно цветы и плоды. Но рыбак не забыл, кем он был прежде, и не отвернулся от своего прошлого. Напротив, он созвал всех своих братьев и родичей и пригласил их работать в его лавке. Все они согласились, кроме младшего брата, который был носильщиком: «Чтобы я да стал работать в ювелирной лавке? Сюда заходят лишь богачи и царедворцы, а они только и знают, что задирать нос, от них и улыбки никогда не дождешься! Разве смогу я прожить без шума и суеты базара?»
И случилось так, что как-то утром, когда носильщик остановился и облокотился на свою корзину, чтобы немного передохнуть, к нему подошла молодая женщина, одетая в парчу. Лицо ее было скрыто муслиновым покрывалом, но она приподняла его и сказала: «Бери, носильщик, свою корзину, и следуй за мной».
Он увидел ее прекрасное лицо, бездонные черные глаза, густые ресницы и пухлые губы. Носильщик живо пустился следом за красавицей, любуясь ладной фигурой, крохотными вышитыми туфельками, довольный, будто направляется прямо в рай. «О день счастья, о день радости!» – думал он.
Женщина остановилась у прилавка с фруктами и выбрала, что хотела, – айву из Дамаска, гранаты из Персии, яблоки с ливанских гор, тамаринды из Египта, смоквы из Баальбека, виноград с горы Хеврон, апельсины из Яффы. Все положила в корзину носильщика. А потом купила анемоны, фиалки, дамасские лилии, белые и желтые нарциссы, алые розы и левкои, и цветы понесла сама.
– Бери корзину и следуй за мной, – повелела она голосом обворожительным и игривым, и носильщик снова пошел за красавицей, славя Аллаха: «О, счастливый день, овеянный ароматами гардении и жасмина!»
Красавица остановилась у другого прилавка и купила то, что хотела, – тунисские оливки и марокканский кускус, набулсийский сыр, египетские соленья и икру, фисташки и изюм из Алеппо, алжирский тимьян, йеменский базилик и занзибарские орехи. Все это она положила в корзину и снова сказала своим несравненным голосом:
– Бери корзину и следуй за мной.
И носильщик послушно шел за ней, исполненный восторга: «Что за день – сладкий, как мед!» Красавица зашла в бакалейную лавку и купила розовой и померанцевой воды, свечей и оманского ладана, мускуса, шафрана, гвоздики, куркумы и коричных палочек. И снова положила все это в корзину и снова сказала: «Бери корзину и следуй за мной». Носильщик едва удержался, чтобы не сказать: «За этой газелью я пошел бы на край света и без всякой платы». В лавке со сладостями прелестница купила рахат-лукум, катаеф, пахлаву, халву, козинаки, печенье с кунжутом и печенье с орехами и кунафу с сыром. Все это она уложила в корзину и сказала носильщику: «Бери корзину и следуй за мной». И он пошел за ней, бормоча: «Ну что за счастливый день!»
Когда она зашла в мясную лавку и погладила молочного ягненка своими прекрасными руками, причудливо расписанными хной, носильщик сказал: «Если бы ты дала мне знать, о добрая госпожа, что собираешься купить еще и ягненка, я бы взял с собой мула и повозку».
На это госпожа засмеялась, купила самого лучшего мяса, завернула его в банановые листья и положила в корзину. Затем она заглянула в лавку, в окнах которой ничего не было выставлено, но лавочник сразу заметил покупательницу и достал для нее сосуд с вином.
И госпожа направилась дальше, с цветами в руках, а носильщик шел за ней на почтительном расстоянии, бормоча про себя: «Ах, если бы я был хоть шипом на стебле роз, которые она прижимает к груди».
Женщина подошла к красивому дому с высокими колоннами и обширным садом с раскидистыми деревьями. Она трижды стукнула в дверь, и дверь отворила другая красавица, соблазнительная и цветущая. Впервые за этот день носильщик оторвал взгляд от госпожи, что наняла его. Грудь луноликой привратницы была парой крупных гранатов, а прекрасный живот под прозрачной одеждой – плоский, словно страница в книге. От такой красоты бедняга остолбенел, а привратница с укоризной сказала той, что его наняла:
– Чего же ты ждешь? Разве не видишь, что бедный носильщик едва стоит на ногах – так ты его нагрузила!
Носильщик последовал за красавицами в просторный зал. Он едва верил своим глазам: всюду восхитительная резная мебель, инкрустированная перламутром и слоновой костью, на диванах атласные подушки, а посреди залы фонтан – в чаше, украшенной голубой мозаикой, – будто кусок неба, упавший с высоты. Женщины принялись разбирать покупки, и тут послышался чей-то голос: «Наконец-то ты вернулась, сестрица. Я уже заждалась!» Был откинут красный шелковый полог, и носильщик увидел возлежащую на шелковом ложе женщину, чей лик смущал своей красотой сияние солнца. Если бы она не заговорила, не встала с ложа, носильщик принял бы ее за картину. Красота ее сводила с ума: огромные черные глаза, как у небесной гурии, с ресницами такими длинными, что они касались бровей, а губы были цвета дикой земляники, которую приносили иногда на рынок. Когда она улыбнулась, зубки ее блеснули, словно жемчужное ожерелье. Носильщик чуть не упал вместе со своею корзиной, когда красавица подошла, чтобы рассмотреть лакомства, купленные сестрой, – так поразила его эта несравненная красота и запах амбры, исходивший от нее, разбудивший все пять его чувств. Он не смог сдержать глубокий вздох, а девушки подумали, что он их торопит.
Первая протянула ему динар, но носильщик не двинулся с места, и она спросила: «Что с тобой, почему ты не уходишь? Или ты считаешь, что плата слишком мала?» Третья девушка – она была хозяйкой дома – сунула ему еще динар, но носильщик покачал головой и не тронулся с места: не хотелось ему уходить. И тогда хозяйка вскинула брови.
– Так скажи нам, что с тобой?
– Прошу прощения, почтеннейшие, – сказал носильщик, – поправьте меня, если я ошибаюсь, но кажется мне, что вы живете здесь сами по себе, без мужчины, так ли это?
– Да, это так, – отвечала хозяйка.
– Но как такое может быть, когда Аллах от щедрот своих дал вам все: красоту, изысканные манеры, фрукты и мясо, орехи и вино? Разве не знаете вы, что ни счастья, ни удачи женщинам не добиться без мужского общества? Как и мужчине без женщины радости не видать. Вспомните, «вчетвером всегда лучше, чем втроем», и еще – «крепкий стол стоит на четырех ногах, а не на трех».
– Да, ты прав, – улыбнулась хозяйка. – Мы живем одни, без мужчин, и не ищем их общества, потому что боимся доверить свои тайны тому, кто не сохранит их, и боимся пострадать от этого. Как сказал поэт:
На это носильщик сказал:
– Я простой носильщик, но уверяю вас, о благороднейшие, что изучал летописи и знаю много стихов, а еще понимаю, как важно проявлять хорошее и скрывать скверное. Не сомневайтесь, я буду поступать только так, как писал поэт:
Красавицы переглянулись: им это явно пришлось по душе.
– Не позволите ли вы мне, о милосерднейшие, остаться с вами не как сотрапезнику, но как слуге? – осмелился попросить носильщик.
Девушки снова переглянулись, подмигнули друг другу, и хозяйка сказала:
– Ты знаешь, что мы потратили на трапезу много денег. Как ты можешь развлечь нас взамен? Разве ты не слышал пословицы: «Любовь без гроша не стоит и зернышка»?
– Если у тебя ничего нет, то ты ни с чем и уйдешь, – добавила привратница.
Но тут вмешалась первая девушка.
– Не дразните его, сестрицы, – попросила она. – Этот носильщик послужил мне сегодня как нельзя лучше и был терпелив.
Носильщик вынул два динара.
– Возьмите назад ваши деньги, о благороднейшие, – сказал он. Это все, что я заработал сегодня, но награда мне – ваше общество.
– Нет, оставь деньги себе и будь нашим желанным гостем, – решила хозяйка.
Первая красавица накрыла стол у фонтана, уставив его яствами и напитками в драгоценных, богато украшенных блюдах и кубках. Она попросила всех сесть, налила себе вина и предложила другим. Носильщик поклонился и осушил свой кубок одним глотком, а она сказала ему:
– Пей на здоровье!
Носильщик поцеловал ей руку и произнес:
И они вчетвером продолжили осушать кубок за кубком. Носильщик захмелел, встал с дивана и принялся исполнять танец живота, распевая:
Три сестры улыбнулись, а потом и вовсе расхохотались и пустились в пляс вместе с ним. Первая девушка распустила волосы, скинула платье и в одной нижней рубашке зашла в фонтан, чтобы обрызгать пирующих. Носильщик прыгнул в воду вслед за ней, за ним последовали две ее сестры, и они стали играть и гоняться друг за другом.
Носильщик обнимал и целовал всех троих. Наконец первая девушка вышла из воды, и мокрая рубашка облепила ее грудь. Носильщик выбрался вслед за ней, и она усадила его рядом с собой на диване, отшлепала и шутливо куснула за ухо. Привратница стала перебирать его кудри и дергать его за волосы, а хозяйка дома пожирала гостя своими прекрасными глазами.
И тут первая девушка оказалась у него на коленях. Он поцеловал ее в губы, слегка куснул и притянул к себе.
– Что это такое, любовь моя? – спросила она, показав на то, что было у нее между бедер.
– Твой срам, – отвечал носильщик.
– Как тебе не стыдно! – воскликнула девушка, дернула носильщика за уши и надавала ему подзатыльников.
– Ну тогда твоя матка, твоя пещерка, твоя щелочка, твоя дырочка, твоя курочка…
А девушка все дергала его за уши, а затем надавала уже нешуточных затрещин, приговаривая:
– Нет, нет, нет!
Носильщик вскочил и закричал:
– Откуда же мне знать, как она зовется, если я ее прежде никогда не видел? Умоляю, добрая и почтенная госпожа, познакомь меня с ней.
Он посмотрел на то, о чем его спрашивали, и сказал, обращаясь к той, которую ни разу в жизни не видел:
– Меня все знают, я носильщик. А тебя как зовут?
Женщины расхохотались так, что чуть не попадали со стульев, а хозяйка дома смеялась громче всех.
– Приятно познакомиться, носильщик, – пошутила она. – Я базилик, выросший в расщелине.
И тут привратница столкнула сестру с колен носильщика и уселась на ее место. Она показала на свои бедра и спросила:
– Что там между ними, мой повелитель, мой возлюбленный?
– Базилик, что вырос в расщелине, – ответил носильщик.
Но привратница наградила его пощечинами.
– Нет, нет, нет!
– Так что же это? – спросил носильщик.
– Очищенное кунжутное зернышко.
Тут привратницу столкнула с колен носильщика хозяйка дома и уселась вместо нее. Она указала на свои бедра.
– О свет очей моих, что там между ними? – спросила она так же, как ее сестры.
– Базилик, что растет в расщелине, очищенный кунжут, – ответил носильщик.
Но хозяйка дома стала осыпать его пинками и затрещинами, щипала его щеки, грудь и плечи, повторяя:
– Нет, нет, нет!
– Так что же это? – взмолился носильщик.
– Постоялый двор Абу Масрур, – отвечала хозяйка дома.
– Постоялый двор Абу Масрур! – засмеялся носильщик. – Ну что же, красавицы, придется и мне рассказать вам о друге, который дорог моему сердцу не менее, чем вы, но он замерз и продрог, и хотел бы остановится на постоялом дворе Абу Масрур. Догадываетесь, как его зовут?
Он указал на свой зебб, втиснулся между привратницей и ее сестрицей, а хозяйку дома усадил на колени.
Три сестры обрадовались, что ему полюбились их игры и что они так хорошо сошлись характерами. Наперебой красавицы стали придумывать имена для его дорогого друга: «Кол, штуковина, сокол, тигр, шиш-кебаб, петушок». А носильщик отвечал: «Нет, нет, нет!» – и то одну ущипнет, то другую поцелует, то укусит третью.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?