Текст книги "Выжившие"
Автор книги: Ханна Джеймесон
Жанр: Зарубежная фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– А ты?
– Я не понимал, что делаю, пока не прыгнул на него. Помню, еще подумал: «Вот дурак, сейчас он тебя убьет». Но я был уже на нем, и, по-моему, он заметил меня, только когда я ударил. Он замахивался, но ему не хватало места, чтобы разделаться со мной. Я старался удержать его на полу и все время бил в лицо. Я не строил из себя героя. Даже забыл о бедной леди. В ту минуту я думал только об одном: если я не убью это животное, оно убьет меня.
Я передал ему косяк обратно. Стиснув его зубами, Дилан расстегнул бежевую рубашку под курткой и показал торс. Поперек туловища, чуть выше живота, проходил глубокий шрам. Он закатал левый рукав и показал еще два шрама на бицепсе.
– В общем, тогда она выжила, – проговорил он. – Жила в Марселе, так что вполне могла выжить и сейчас. Хотя не знаю, что там теперь с Францией. Я слышал что-то о Париже, но… В общем, не знаю.
– Отличная история.
Я не знал, что еще сказать. А он и не подтвердил и не опроверг мой вывод.
– Может, именно поэтому мне разрешили командовать моими подчинёнными так, как посчитаю нужным, делать все, что заблагорассудится, пока не страдает безопасность отеля и его обитателей. Я мог зарабатывать деньги на стороне, выбирать часы работы и людей в свою команду. Когда получаешь шрамы на работе, начальство начинает уважать тебя.
– А куда делся твой босс? Тот прежний босс.
– Умер от рака поджелудочной вроде… – Дилан покачал головой. – Слушай, не помню. А ведь был у него на похоронах, но в каком году – не помню. Надо будет вспомнить. Чувствую, что надо.
Косяк затух. Дилан попытался снова раскурить его, но он не разгорался.
Отбросив его в сторону, он принялся скатывать другой:
– Что-нибудь выяснил о девочке?
– Нет. Только имя.
– Ты все еще собираешься обыскивать отель?
– Возможно. Я оставлю пока ключи у себя?
Дилан пожал плечами:
– Оставь. Вряд ли ты что-то найдешь.
День пятьдесят пятый
Мне пришла мысль, что хорошо бы найти помощника, а лучше двух, но я мало кого знал достаточно близко, чтобы обратиться с таким щепетильным вопросом. Утром за завтраком большую часть времени я наблюдал за людьми в ресторане. С некоторыми мне до сих пор не довелось разговаривать.
Томи сидела одна. Я ждал Таню, но она так и не спустилась на завтрак. Раньше я обратился бы за помощью к Патрику. Он был физически сильным и женатым, что в моих глазах придавало ему больше надежности, по сравнению с другими, кто приехал в отель один.
Я встал и подошел к Дилану:
– С Таней все в порядке?
– Я постучал. Еще до прихода остальных она взяла немного еды в номер. – Он улыбнулся. – А ты ничего не упускаешь, да?
– Всегда нелишне поинтересоваться, – расслабившись, ответил я.
Вернувшись к своему столику, я допил остатки горького и почти холодного кофе. Мы уже давно перешли на растворимый. И я выпивал столько кофе, сколько мне наливали, – получалось немного.
На другом конце зала Томи поднялась из-за столика, собираясь уходить. И в тот же момент я решил, что попрошу помочь ее. Вряд ли она имеет отношение к убийству. Молодые женщины не склонны совершать насильственные преступления. А учитывая ее любовь к воровству и психоанализу, она может оказаться полезным союзником.
Не желая слишком привлекать внимание, я последовал за ней на некотором расстоянии.
Дилан проводил меня взглядом, и я, молча покинув ресторан, только на лестнице окликнул ее:
– Томи! Подожди!
Шаги наверху затихли, и над перилами показалась ее голова.
– А, это вы. – В ее голосе прозвучало удивление.
– Можем поговорить?
– Конечно.
Я услышал, как она поднялась на пару пролетов и вышла на площадку. Я последовал за ней и, поднявшись на пятый этаж, увидел, что она ждет меня в коридоре. В руках она держала кружку с кофе.
– Ненавижу это пойло, – заметил я.
– Оно отвратительно, но я иногда добавляю в него немного виски. – Она переступила с ноги на ногу. – Ну так что… хотите зайти ко мне или…
– Я бы предпочел зайти.
– О, все-таки выбрали зайти!
– Поверьте, я без всякой задней мысли.
Она рассмеялась:
– Можно подумать, я пригласила бы вас зайти, если бы сомневалась.
Томи жила в номере 505. Вряд ли она с самого начала занимала его. Как и другие, она переехала из современного номера с ключ-картой в номер, который запирается вручную. Мне стало интересно, выбрала ли она этот номер из-за симметричного числа и почему не переехала на третий этаж, как большинство других женщин?
Она наверняка знает историю Эрика Ру и что в нескольких футах от того места, где мы стояли, он чуть не зарезал насмерть женщину. И все же она выбрала этот этаж и живет здесь одна.
Вообще-то, почему бы и нет, если она не суеверна. Но я бы предпочел жить на другом этаже.
– Так, о чем же таком срочном вы хотите поговорить, что шли за мной с завтрака по пятам? – поинтересовалась она.
Я закрыл дверь, а она села на край кровати.
– О трупе в баке.
– Об утонувшей малышке?
– Да. – Я подтащил от туалетного столика табурет и уселся, одновременно оглядывая комнату. – Не знаю, какие ходят слухи.
– Говорят, ее убили, но это было еще до того.
– Похоже на то.
Она встала и, наклонившись рядом со мной, открыла один из ящиков комода:
– Если хотите посмотреть, есть ли у меня что-то из того, что вам нужно, надо просто спросить. И не придется искать предлог. Я же говорила вам, что у меня неплохой запас виски.
К моему раздражению, я не удержался и посмотрел вниз: в ящике лежали несколько тюбиков зубной пасты, множество миниатюрных бутылочек для ванной и несколько складных зубных щеток. Она находилась слишком близко, и мне пришлось встать.
– Слушай, не пойми меня неправильно, разумеется, мне интересно, что тебе удалось украсть, но я здесь не из-за этого. Мне нужна твоя помощь.
– В чем?
Я заметил, что в комнате стоял приятный запах. В других номерах так хорошо не пахло.
– В расследовании, – ответил я, устраиваясь на полу.
Слегка закатив глаза, она снова села на кровать:
– Хочешь найти убийцу?
– Хочу узнать, что произошло. Странно, что никому больше, похоже, до этого нет дела.
– А почему я?
– Почему нет?
– Да я тебе даже не нравлюсь.
– Это не совсем так… – Я вздохнул и бросил взгляд на кружку с кофе. – Можно немного?
Фыркнув, она передала мне кружку и, взяв бутылку, налила в нее немного виски:
– Ведешь себя по-уродски, приходишь к девушке в номер, говоришь ей, что она тебе не нравится, а затем претендуешь на ее бесплатный кофе и выпивку.
Я сделал глоток кофе, от виски он стал гораздо вкуснее.
– Спасибо. И я не говорил, что ты мне не нравишься, мы просто мало знаем друг друга. Хотя здесь, похоже, никто не знает друг друга.
– Душно жить, когда никого не знаешь. Я представляла, все будет по-другому: люди, наоборот, почувствуют себя свободнее. А получилось, словно застряла в номере сама с собой. – Она жестом обвела комнату. – Хотя мне неплохо тусоваться и одной. Но в твоих рассуждениях есть своя логика.
– Наверное.
– Я воспринимала друзей как нечто само-собой разумеющееся.
– И ты звонила своим друзьям, когда наступил конец света?
Она забрала кружку с кофе себе:
– Чего ты от меня хочешь?
– Не знаю, но, кажется, сотрудники отеля – Дилан, София – ведут себя странно всякий раз, стоит только упомянуть о найденном трупе.
– Все пили этот трупный маринад, а мир стал ядерным. Еще бы люди не вели себя странно. – Отведя взгляд, она закурила сигарету. – Когда случается дерьмо, все кажется странным.
– Дело не в этом. Все выглядит скорее так, будто они не хотят, чтобы я даже занимался расследованием. Кстати, на крыше четыре бака. Необязательно, что мы пили… трупный маринад.
– Может, они просто считают это расследование бессмысленным?
– Нет. Уверен, здесь кроется нечто большее. Ну, так как? Поможешь разобраться? – В знак доверия я вытащил из кармана ключи и показал ей. – У меня есть дубликаты ключей и разрешение обыскать любые номера, какие я сочту нужным. Пусть все выглядит как операция одного человека, но мне необходим помощник для наблюдения за остальными, особенно за сотрудниками отеля.
Томи едва заметно улыбнулась:
– Для наблюдения с какой целью?
– Пока не знаю. Ты согласна?
Взяв бутылку, она налила себе еще одну порцию виски. И ее нисколько не волновало, что сейчас утро. Когда она ставила бутылку на пол, ее волосы упали вперед через правое плечо, поймав на себе жидкие лучики вымученного дневного света, проникающего через окно.
– Эй, теперь же конец света, – рассмеялась она. – Каждому нужно хобби, или я права?
На обратном пути в свой номер я задержался у кабинета Тани и долго не решался постучать. Я не знал, чем она занимается, когда не лечит людей. В отеле каждый жил по своему распорядку, особенно она, и другим этот распорядок, как правило, был неизвестен.
Внезапно дверь открылась, и Таня спросила:
– Я могу чем-то помочь?
Она застала меня врасплох, и я не успел придумать оправдание.
Таня удивленно вскинула брови:
– Зуб?
Не знаю, может, она специально подсказала мне выход из неловкой ситуации, но я ухватился за этот предлог. Она усадила меня на стул и, отвернувшись, стала надевать перчатки. Она выглядела расстроенной и усталой. Мне это было знакомо.
– Откинь голову на спинку стула. Придется воспользоваться фонариком.
Я сделал, как она велела. Таня раздвинула шторы как можно шире, но свет по-прежнему оставался слишком тусклым. Когда она наклонилась, чтобы посветить мне в рот, я заметил, что ее губы потрескались, словно она их кусала.
У меня защемило шею, но я молча терпел. Вздохнув, она отошла в сторону:
– Похоже, он умирает.
Я с трудом сел прямо:
– Почему?
– Я не дантист, но зуб обесцвечен. Не знаю, чем это вызвано – причины могут быть самые разные. Наверное, придется удалять. – Заметив мое выражение, она поспешно добавила: – Не сейчас. Возможно, он выпадет сам или ты его сточишь. Похоже, ты еще тот любитель поскрипеть зубами. Если станет хуже или начнет болеть десна, тогда удалим.
– А у тебя здесь вообще есть анестезия?
– Нет. Но мы что-нибудь придумаем. – Она сняла перчатки и ловко бросила их в мусорное ведро на другом конце комнаты. – Но не обещаю, что будет приятно.
– С тобой все в порядке? Я не видел тебя за завтраком.
Она тяжело опустилась на край кровати, стоявшей у дальней стены:
– Иногда я слишком много думаю о том дне, когда все случилось. Наверное, не стоит так делать.
– Хочешь поговорить об этом?
– Не особенно. И не хочу ничего рассказывать для твоего проекта.
Я улыбнулся:
– Я не поэтому спросил.
– Возможно, но пришел ты именно поэтому.
Наступило короткое молчание, и в голове промелькнула мысль, не пора ли уходить, но меня уже мало волновало, что она видит насквозь все мои уловки. Тот факт, что кому-то вообще было до меня дело, странно успокаивал.
– Может, не только тебе требуется иногда поговорить. – Я развел руками. – И я не собираюсь ничего записывать без твоего разрешения.
– Наверное, для тебя это неплохая терапия, – задумчиво произнесла она, положив ногу на ногу и подперев голову рукой. – Почему ты остался? Все остальные участники конференции уехали в аэропорт. Почему ты не уехал?
– Знаешь, не помню. В том дне у меня много пробелов. А ты почему осталась?
Ей потребовалось некоторое время, чтобы собраться с силами для ответа. Казалось, это воспоминание причиняло ей боль.
Наконец она произнесла:
– Я собиралась уехать. Я уже почти дошла до машины, а потом… передумала. Знаешь, однажды я читала новость про авиакатастрофу. При посадке разбился самолет… Одна из выживших – девушка – побежала по взлетно-посадочной полосе, и ее насмерть сбила «скорая». Не знаю, почему тогда вспомнилась эта история, но я вдруг поняла, что сбежать – не выход, человек в здравом уме реагирует по-другому. Мы все могли бы умереть по дороге в аэропорт всего лишь потому, что на него сбросили очередную бомбу. Но вряд ли станут бомбить отель, поэтому… – Она пожала плечами.
– Разумно, – сказал я.
– Неужели?
– Во всяком случае, в твоих действиях больше смысла, чем в действиях твоего сбежавшего парня. – Я решил рискнуть и немного расспросить ее: – Как долго вы были вместе?
К моему удивлению, она не стала уклоняться от ответа:
– Три года исполнилось… два месяца назад, как раз тогда, когда мы приехали сюда. Решили отпраздновать годовщину… рядом красивый город, озеро, ну, сам понимаешь.
– Три года?
Она кивнула:
– И он не был моим парнем. Он был моим женихом.
Ее ответ поразил меня.
– И он уехал?
Она снова кивнула.
Я понятия не имел, что сказать, и чувствовал себя ужасно из-за того, что затронул эту тему. Совершенно бессмысленно пытаться подловить ее на ответах. Конечно же Таня не имела никакого отношения к убийству Гарриет Люффман.
– Я до последнего надеялась на его возвращение, когда он поймет, что до Страсбурга не добраться. Или почему-то еще. – Скупой жест в сторону комнаты. – Но, видимо, вернуться не пришло ему в голову.
Меня захлестнула волна ярости: захотелось снова оказаться в вестибюле и со всего размаха ударить того парня кулаком в лицо.
– Мне искренне жаль.
– Нет, это мне искренне жаль, – произнесла она, рассматривая свои ногти. – Жаль, что потратила впустую последние три года. Вместо того я могла бы спать одна, выходить, куда и когда захочу, есть больше, жить у себя дома, заниматься сексом с кем угодно.
Не знаю почему, но я сказал:
– Может, ему что-то помешало вернуться.
Она посмотрела мне прямо в глаза, будто я совершенно ничего не понял, и ответила:
– Надеюсь, ему помешала смерть.
День пятьдесят восьмой
Я пропустил один день. Ненавижу выпадать из привычного графика, поэтому позвольте объяснить этот перерыв.
Недавно я снова начал курить. Я не курил с двадцати четырех лет. Разумеется, именно Надя убедила меня бросить. Ну, как убедила? Попросила бросить курить, и я бросил. Так работали наши отношения.
За завтраком я подсел к Аррану. Именно с ним я наметил пообщаться следующим. Он говорит по-английски и всегда выглядит приветливым, несмотря на свой серьезный вид и густые брови. У него почти болезненно бледная кожа, а в темной бороде есть рыжие пряди.
Он предложил мне покурить, и сначала я вежливо отказался, но он настоял.
– Чего ты боишься? Умереть? – спросил он, раскуривая сигарету. – Я слышал, ты все записываешь, чтобы в будущем люди знали, как мы тут жили.
– А ты не боишься, что никто и не вспомнит о тебе?
– Неа. Я специально убрался подальше. Мне возвращаться некуда.
– Родители? Подружка?
– Неа, – последовал ответ таким тоном, словно у него никогда не было родителей. – Был брат, но… он мне тоже никогда не звонил.
Мы решили выйти на улицу, чтобы люди не просили сигареты, почувствовав запах дыма. Надев несколько дополнительных слоев одежды, шапки и перчатки, мы отправились посидеть на скамейке около отеля. Признаюсь, мне снова очень понравилось курить. Я уже успел привыкнуть к постоянному ощущению тревоги в моей груди. А сигарета помогла мне расслабиться.
За время, что мы просидели на улице, мы выкурили сигареты по три.
– Сколько у тебя еще? – поинтересовался я.
– Много, – ответил он. – Запасся в аэропорту по дороге сюда.
– Чем ты занимался до всего этого? – спросил я, развернувшись к нему, чтобы ему было неудобно читать, что я записываю.
– Играл на гитаре, принимал наркотики. Я был в турне. – Он избегал прямого зрительного контакта. – Ничего особенного, всего несколько заведений в разных уголках Европы. Поссорился с вокалистом, а эти долбанутые сфинктеры приняли его сторону, поэтому я украл все их наркотики и однажды ночью сбежал. А телефон выключил. Пошли они все в задницу.
Он фыркнул.
– Думаешь они выжили?
– Не знаю. По чесноку, понимаю, звучит плохо, но мне плевать. Дома я о друзьях забочусь. А на собутыльников мне плевать. Я даже по родителям не скучаю. А вот по друзьям скучаю, эти парни понимали меня.
– Говоришь, украл все их наркотики? Ты же не собирался везти их обратно в Великобританию?
Он помолчал.
– Ну… вряд ли я вообще собирался вернуться.
Я решил не спрашивать, что он этим хочет сказать. А он не стал распространяться.
Вдалеке я заметил Дилана, Сашу и Петера. Они тащили на брезенте только что убитого оленя к парковке. Я не вызвался на эту охоту не потому, что не умею стрелять, а потому, что другим явно больше нравилась охота, чем мне. Теперь, когда не стало Патрика, вероятно, мне следует больше участвовать в подобных вылазках.
– Я и не знал, что в лесу остались олени, – заметил Арран.
– Я тоже, – с грустью ответил я.
Петер приказал остальным связать копыта оленя и подвесить его на одном из фонарных столбов на парковке. Горло убитого животного было перерезано. И мы с Арраном наблюдали, как вокруг отеля тянется жуткий кровавый след.
Туша, наверное, провисит там три-четыре дня.
Я перевел разговор на Гарриет Люффман:
– Ты, когда приехал, видел в отеле детей?
– Ты про ту девчушку, что нашли в баке с водой? Не, не видел. Я вообще не люблю детей. И стараюсь держаться от них подальше.
Я рассмеялся:
– А почему не любишь?
– Из-за одной странной истории.
– Такой уж и странной?
Ухмыльнувшись, он затянулся дольше обычного.
– Когда я был помоложе, мы с приятелями баловались со спиритической доской. Конечно, для нас это была игра, и каждый из нас думал, что остальные притворяются, а закончилось все тем, что мы поговорили с мальчиком, который погиб в автокатастрофе в Австралии. Кто бы он ни был, но он сказал, что я ему не нравлюсь, потому что раньше он переписывался с девушкой, которая была влюблена в меня в школе. Конечно, все подстроили мои дружки. Но с тех пор мне постоянно снится кошмар, что этот жуткий мальчик стоит в углу моей комнаты.
Я не ожидал такого ответа и на секунду даже перестал писать:
– Да ну?
– Да. А самое странное, все девушки, с которыми я встречался, отказывались ночевать у меня дома. Они не могли уснуть от ужаса, что в углу стоит жуткий маленький мальчик. – Он взглянул на меня. – На днях ко мне заходила Томи, хотели немного потусить и все такое, а потом она вдруг села, и знаешь, что сказала?
– Что?
– Можем ли мы пойти в ее номер, потому что ей показалось, что в углу моей комнаты кто-то есть.
Моя ручка зависла над бумагой, я просто не знал, как это записать. По какой-то причине я рассердился на него, но только на мгновение.
– Я… я не верю в призраков, – произнес я.
– Я тоже, приятель. Понимаешь меня беспокоит другое. Я не понимаю, как все девушки видят одно и то же? – Он нахмурился. – Во всяком случае, вот по этой причине я не люблю детей. Не помню, чтобы видел ту малышку, которую ты нашел на крыше. Забавно, но и кошмарного ребенка-призрака я тоже здесь не видел.
Рядом с именем Гарриет я написал: «Похоже, ничего не знает».
– Может, этот отель – неподходящее место для детей, живых или мертвых, а?
К предыдущей записи я добавил: «Но детей не любит».
День пятьдесят восьмой (2)
Мы вернулись в отель минут через двадцать, когда стало совсем холодно. Задержавшись у входа, я оглянулся на кровавую тропинку, которая убегала вдаль по пустынной дороге, а затем резко сворачивала в лес.
Арран упомянул, что в Женеве прихватил немного кокаина и других наркотиков. И я вдруг подумал: почему бы и нет? Теперь же мне не надо подавать пример. Беспокоиться, как бы не подраться в баре или не попасть в автомобильную аварию, или опасаться передозировки.
Поэтому мы направились в комнату Аррана, и по дороге он поинтересовался, не буду ли я против, если он пригласит Томи.
Я ответил, что не буду, но в глубине души я был против.
– Сначала она казалась той еще стервой, пока мы не потусили. На самом деле она хорошая, – говорил он.
– Как скажешь.
– К тому же она еще и горячая штучка.
Я рассмеялся. Когда Арран говорил, в его голосе всегда звучала легкая нотка сарказма. Он забавный, хотя сам того не осознает. Совершенно невозмутим.
– Как скажешь, – ответил я.
– Да ладно тебе, – фыркнул он. – Ты лжец, приятель. А я не считал тебя лжецом.
Кокаин я пробовал только однажды, когда мне было двадцать пять, вместе с Надей. И никогда не делал этого снова, но знаю, что она баловалась кокаином несколько раз. На работе, с коллегами, просто чтобы не уснуть, пока дожидалась партийной пресс-конференции, митинга или релиза по новому рассекреченному докладу, который должны были прочитать к полудню.
Арран скрутил для меня еще одну сигарету, и я сидел на краю его кровати, закинув ногу на ногу, и курил, пока он ходил за Томи. Его комната выглядела неряшливо, словно сначала он хотел уехать, а затем передумал. Он даже не пытался придать ей домашний уют.
А может, и пытался. Если бы я подольше оставался в его номере один, я бы поддался искушению просмотреть его вещи, поскольку их у Аррана, похоже, не так уж много. Но вскоре он вернулся с Томи, которая была завернута в пару дополнительных одеял.
– Сделаете мне такую? – спросила она, заметив мою сигарету.
Я указал на Аррана, который сидел на полу, раскачиваясь из стороны в сторону. Мне пришло в голову, что хорошо бы пригласить Таню, но я сомневался, что она одобрит баловство с наркотиками, и мне не хотелось злоупотреблять щедростью Аррана.
– Чем это вы двое занимались, что нюхаете так рано? – поинтересовалась Томи. – Чувства изливали?
– Арран рассказал историю о призраке из своего детства, – ответил я.
Томи села на пол у моих ног, и Арран дал ей прикурить.
– Та история не о призраке, – произнес он.
– Вы верите в призраков? – спросила она.
Арран сказал, что нет.
– Возможно. А ты? – ответил я.
– Я атеистка, – произнесла она, будто это все объясняло.
– А призрак связан с верой в Бога? – поинтересовался я поверх головы Аррана, который стоял на коленях на полу, склонившись над перевернутым зеркалом, принесенным из ванной, и давил крошечные кирпичики белого порошка, высыпанные из пакетика.
– Призрак подразумевает двойственность, – сказала Томи. – Нет никаких научных доказательств, что в человеческом теле заключена некая отделяемая нематериальная сущность, называемая душой, поэтому я не верю, что существует загробная жизнь. Я не верю в Бога. По-моему, когда человек умирает, на этом все и заканчивается. Догадываюсь, что ты не согласен.
Я не знал, с чего начать. Меня отвлекало постукивание ключей Аррана по стеклу.
– Нет, в такое я не верю, – сказал я.
Томи со смехом указала на меня:
– Религиозное воспитание. Я так и знала.
– Да, я вырос в религиозной семье, но любой мог бы догадаться. Я единственный, кто еще цитирует Библию на похоронах.
Похоже, мои слова не повлияли на ее самодовольство.
– Так ты считаешь, что у человека есть душа?
– На мой взгляд, наука объясняет как, но не почему.
– Нет никаких «почему»… Почему? – это детский вопрос.
– У тебя же диссертация по городскому фольклору!
– В бакалавриате я изучала историю и антропологию, а в магистратуре – урбанистику. Мне интересны события прошлого и их влияние на настоящее, а не абстрактные, недоказуемые понятия. И что?
Арран откинулся назад, улыбаясь чему-то своему. Я чувствовал, он наслаждается нашим спором. Признаюсь, я тоже, так как первый раз за долгое время почувствовал себя нормальным. Будто я снова в своем кабинете и ко мне приходят студенты. Один не согласен с оценкой за эссе, другой просит продлить срок сдачи. Иногда они хотят поговорить о том, что захватило их воображение на лекции. Мне очень нравились такие беседы. Как студентка, Томи наверняка была занозой в заднице. Но, по-видимому, кое-чему своих преподавателей она все-таки научила.
Я слышал, как Арран шумно нюхает кокаин. Затем он передал зеркало Томи, которая, откинув назад волосы, сделала так же. Я попросил чистый доллар, и Томи посмеялась надо мной. Вдохнув две дорожки, я удивился, как это было легко.
Томи сказала, что ей надо кое-что взять из своих запасов, и, когда она вышла из номера, Арран растянулся на полу, заложив руки за голову.
– Ты краснеешь, – сказал он.
Я ответил, что это реакция на кокаин, который заставляет сердце биться чаще.
– Если хочешь, можешь перепихнуться с ней.
– Да я ей даже не нравлюсь.
Он посмотрел на меня так, словно я сказал что-то невероятно детское:
– Приятель, это ж конец света!
Томи вернулась с бутылкой «Джека Дэниелса», и я подумал: «Ну вот, теперь пути назад нет».
Не помню всех разговоров, последовавших дальше, поэтому записываю их так, как удается вспомнить.
Арран почти не разговаривал, но много смеялся. По-моему, именно этого он и добивался.
Мы с Томи вернулись к разговору о дуализме. Я быстро выпил несколько рюмок подряд. Не могу описать, насколько хороши они были на вкус. Мне не удалось заставить себя посмаковать их.
– Зачем тратить время на суеверия и домыслы, когда вокруг так много событий. И они удивительны и буквально взрывают мозг, к примеру, другие галактики, черные дыры и космические путешествия. Вот на что следует тратить энергию мозга, а не на церковь! – С этими словами она стукнула кулаком по ковру.
– По-моему, размышления о том, зачем мы здесь, не пустая трата энергии мозга! Есть ли свобода выбора, являемся ли мы чем-то большим, чем просто животными…
– Нет, не являемся.
– Ты позволишь мне договорить?
– Конечно! – самодовольно ответила она.
Хотя я, наверное, тоже был доволен собой, поскольку на несколько минут попросту забыл, где нахожусь.
– Человеку важно чувствовать, что в жизни есть цель, – заметил я.
– А по-твоему, цели нет, если не веришь, что в конце пути получишь стикер и конфету? Будто жизнь теряет смысл, если потом не продолжишь жить где-то еще? Вот это точно бессмысленно!
– Как можно настолько совмещать в себе атеизм и такое… такое… ультраправое либертарианство, доктрину свободной воли?
– С чего ты взял, что я совмещаю?
Не помню, что я сказал в ответ, но, кажется, она обиделась. Хотя все равно признала, что является либертарианкой и всегда голосовала не так, как я. Поэтому, по большому счету, ее обида тоже не имела смысла.
Кокаин начал выветриваться. Мы нюхнули еще по две дорожки каждый. Томи сбросила одеяла, и я сел на пол, привалившись к кровати. Комната наполнилась дымом, и он согревал воздух.
– Будет намного веселее, если представить, что все рассказывается парнем из сериала «Задержка в развитии», – сказала Томи.
Я рассмеялся. Было так непривычно смеяться по-настоящему.
Арран с невозмутимым американским акцентом произнес:
– Сегодня Арран провел день с двумя историками, нюхая кокаин в восточном крыле.
Томи громко засмеялась, показывая зубы.
– Дилан старается держать всех подальше от комнат сотрудников. Не хочет, чтобы узнали о его оружейном складе.
– Да ну?
Томи налила нам обоим еще виски.
– Правда! Здесь известное место для охоты. И оружия в отеле полно, раньше люди брали его напрокат.
– У меня мурашки по спине побежали: у людей есть оружие? – изумленно выдохнул Арран. – Ни разу не круто.
– Да все нормально. Они все равно будут недолго им пользоваться.
– Почему? – поинтересовался я.
Усмехнувшись, Томи негромко сказала:
– Я, наверное, плохо поступила.
– Да рассказывай уж, что сделала.
Нам было легко и весело. Стряхивая пепел в блюдце, Арран промахнулся, поэтому собрал его в кучку на ковре.
Томи посмотрела на меня:
– В тот день, когда все случилось, в служебном помещении я нашла в ящике стола пистолет и… так получилось… типа, взяла его. А комнаты, где жили сотрудники отеля, оставались незапертыми, и, по правде говоря, там было очень много оружия. Охотничьи ружья, для аренды гостям.
– Вот дерьмо, – пробормотал Арран, глядя на закрытую дверь.
Я нахмурился:
– И ты их все украла?
– Нет, конечно, посмотрите на меня! Я собрала в рюкзак все патроны, какие удалось найти, и украла их. У них больше нет патронов, кроме тех двух коробок, которые я оставила.
Я отмахнулся от дыма:
– Подожди, Томи, стой. Так у тебя все патроны отеля и один пистолет?
Она затянулась сигаретой Аррана, стараясь сохранить невозмутимый вид:
– А то!
– Блин, Томи, выходи за меня замуж. – Арран встал и направился в ванную.
Оружие меня заинтересовало. Моя последняя доза наркотика все еще действовала.
– И Дилан ничего на это не сказал? Пистолет-то наверняка его.
– Он не хочет признаваться, что в отеле много оружия, – ответила она. – Пусть все думают, пара охотничьих ружей, и все. Не двадцать. Допустим, он догадался, что патроны украли, когда люди массово уезжали из отеля, и кто-то украл пистолет из его стола и прихватил все пули. Но с какой стати он должен считать, что патроны и пистолет по-прежнему в отеле?
– Тебе-то они зачем? – поинтересовался я, беспокоясь о возможных последствиях.
– А почему нет? Все, что я знаю: мир рухнул, и наступит время, когда мне понадобится защита. Лучше пусть другие думают, с чем им охотиться на оленей, но оружия для преследования меня у них не будет.
– Томи, никто ж никого не преследует.
– Да? А вот тут кое-кто попросил меня шпионить за другими.
Мне нечего было ответить.
От мысли, что во всем отеле только у Томи есть годный пистолет, стало неуютно. Словно она предвидела войну.
– Эй, хотите немного мета? – поинтересовался Арран, озадаченный откровением Томи.
Он вернулся с каким-то невероятным пластиковым приспособлением, которое, как выяснилось через пару секунд, оказалось импровизированной трубкой. Со щелчком он открыл зажигалку и вдохнул, плотно обхватив губами верхний конец трубки. Вода запузырилась.
– И что эта штука делает? – крайне сдержанно спросил я.
В моем жизненном опыте наркотики группы А отсутствовали. Кристаллический метамфетамин находился в том же ментальном отделе, что и крэк, и героин, а марихуана и кокаин были экспериментальными наркотиками, которые обычно пробуют пару раз в колледже, но не вводят в привычку, если не собираются умереть.
– Все, – ответил Арран, – резче, ярче. Как суперскорость, но действует подольше.
Томи пожала плечами:
– Я хочу.
Немного подумав, я тоже согласился. Мне было весело и не хотелось уходить. Поэтому я выкурил немного мета, и ощущение оказалось удивительно приятным.
Помню обрывки разговоров в течение следующих четырех часов, но здесь их записывать не стоит. В основном говорили о телешоу, цитировали любимые фильмы. Томи рассказала смешную, но грубую историю об одном из своих бывших бойфрендов – по крайней мере, мне она показалась смешной; мы с Арраном много смеялись, у меня даже в какой-то момент перехватило дыхание. Арран много рассказывал об Алане Партридже, а потом мы с Томи немного поболтали о книгах. Арран еще покурил и с легкой улыбкой на лице заснул, заложив руки за голову.
Глаза Томи были широко распахнуты и слегка расфокусированы.
Я заметил, что метамфетамин намного улучшил вкус алкоголя. Кожа будто высохла, и по всей поверхности ощущались легкие покалывания словно от электрического тепла, будто мои нервные окончания поджаривают. Центр тяжести сместился, и теперь находился где-то в шее, вместе со всем моим дыханием. Легкое раздражение от стоявшего в комнате дыма заставляло меня сглатывать по несколько раз в минуту.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?