Текст книги "Мальчик из леса"

Глава восьмая

Двумя этажами выше винного погреба, в круглой башенке над западным крылом огромного особняка, сидели Дэш Мейнард и его жена Делия. Сидели в бордовых кожаных креслах с боковинами для защиты от сквозняков, перед огромным газовым камином с керамическими «березовыми» поленьями. Эту башенку пристроили к дому три года назад. Здесь была библиотека – такая же, как в фильме «Красавица и чудовище», – с дубовыми полками от пола до потолка и лестницей на колесиках, скользящей по медным рельсам.

Дэш Мейнард читал биографию Тедди Рузвельта. Он всегда обожал историю, но стать ее частью? Нет уж, увольте, такое ему неинтересно. До того как выйти на проектную мощность с передачей «Расти-шоу», посвященной саморазвитию, а потом с новым жанром, получившим на телевидении название «игралити-шоу» (не самая удачная амальгама слов «игра» и «реалити-шоу»), Дэш Мейнард был видным режиссером документальных фильмов. Получил «Эмми» за жгучую короткометражку о нанкинской резне 1937 года, снятую для государственных каналов. Дэш любил закапываться в исследования, брать интервью, снимать эпизоды на натуре, но его звездный час наступал в монтажной комнате. Там Дэш обращал бесчисленные часы видеоматериала в захватывающую историю.

Делия Риз Мейнард, завкафедрой политологии в Рестонском колледже (до него было рукой подать), просматривала контрольные работы студентов. Дэш любил наблюдать, как жена читает контрольные работы, хмурит бровь, поджимает губу, медленно кивает, если ей нравится какой-нибудь пассаж. Летом Дэш и Делия (некоторые в шутку называли их «два Д») отметили двадцать пятую годовщину свадьбы. Вывезли шестнадцатилетнего Краха и четырнадцатилетних дочерей-двойняшек Киру и Кару в путешествие на яхте по Балтийскому морю. Днем вставали на якорь в бухте какого-нибудь богом забытого острова, купались, гоняли на аквабайках и водных лыжах. После обеда, ближе к вечеру, заплывали в порты Санкт-Петербурга, Стокгольма или Риги. Чудесное было путешествие.

Теперь Дэш вспоминал это время – семейный отпуск вдали от этой проклятой страны – как затишье перед бурей.

Им повезло. Он это знал. Их называли «голливудской элитой», но Дэш родился и вырос в скромном таунхаусе на три семьи в районе Бедфорд-Стайвесант в Бруклине. Отец с матерью работали преподавателями в главном корпусе Хантерского колледжа в Манхэттене. Отец назвал сына Дэшем в честь любимого писателя Дэшила Хэммета. Дэш и Делия приглянулись друг другу – по-настоящему приглянулись – в вашингтонской букинистической лавке, где копались в развалах старых детективов, выискивая первые издания Рэймонда Чандлера, Агаты Кристи, Найо Марш и, конечно, Дэшила Хэммета. В те времена оба были практикантами в Капитолии, получали скромную зарплату и, само собой, букинистические редкости были им не по карману. Теперь же в этой комнате была одна из лучших библиотек на свете.

Как говорится, это жизнь, ее не обманешь.

Последние десять лет – с тех пор, как продюсерская компания Дэша пробилась в высшую лигу с передачей о звездах, полгода живущих инкогнито среди обычных американцев, – Дэш и Делия пытались найти золотую середину между славой, деньгами, семейными ценностями и научной работой, перед которой оба благоговели. Определиться было непросто, ибо центр тяжести находился в постоянном движении.

В большинстве случаев им удавалось держать равновесие. Конечно, Крах избалован и временами ведет себя импульсивно, а у Киры легкая форма депрессии, но в современном мире это вариант нормы. Сами Дэш и Делия были близки, ближе не бывает. Вот почему такие вечера – сын закатил небольшую вечеринку на цокольном этаже, а родители могут посидеть вместе и помолчать – так много для них значили.

Дэш обожал такие моменты. Наслаждался ими. Всю жизнь бы так просидел.

Но у него не было такой возможности.

В дверь библиотеки постучали. Гэвин Чеймберс, отставной полковник морской пехоты, ушедший на вольные хлеба частной охраны, вошел в комнату, прежде чем Дэш успел сказать: «Войдите». Чеймберс все еще выглядел как завзятый морпех: прямой как жердь, стриженный под машинку, с немигающим взглядом.

– Что случилось? – спросил Дэш. – Чеймберс многозначительно взглянул на Делию: дескать, не лучше ли даме выйти? Дэш нахмурился. Делия не шевельнулась. – Говорите, – велел Дэш.

– По телевизору только что сказали, – начал Чеймберс, – что пропала девочка. Ее зовут Наоми Пайн.

Дэш взглянул на Делию. Она пожала плечами:

– И?..

– Это одноклассница Краха. По некоторым дисциплинам.

– Я не вполне понимаю…

– Уже некоторое время она общается с вашим сыном. По большей части через текстовые сообщения. Что касается человека, сообщившего о ее исчезновении… Это Хестер Краймштейн. Ее внук Мэтью сейчас внизу, с Крахом.

Делия положила контрольные работы на журнальный столик.

– Все равно не могу понять, как это нас касается, полковник.

– Я тоже… – сказал Чеймберс.

– Итак?

– Пока что. – Чтобы подчеркнуть свою мысль, Чеймберс повторил последнюю фразу: – Я тоже не могу понять пока что. – Вытянувшись по стойке смирно, он смотрел прямо перед собой. – Не сочтите за грубость, но я не верю в совпадения. Особенно сей-час.

– И что, по вашему мнению, мы должны сделать?

– Думаю, нужно поговорить с вашим сыном. Выяснить, как он связан с Наоми. – У Чеймберса зажужжал телефон. Он резко поднес его к уху, словно отдавал честь старшему по званию. – Да?

Через три секунды Гэвин Чеймберс спрятал телефон в карман и сказал:

– Не выходите из комнаты. Кое-что случилось.

Уайлд мчался по Скайлайн-драйв в сторону Мейнард-Мэнор (черт, какое напыщенное название) и надеялся, что вот-вот завибрирует телефон. Что придет новая эсэмэска от Мэтью.

Но этого не произошло.

Уайлд крутил в голове последнее сообщение. Казалось, текст его поддразнивает: «Здесь творится что-то нехорошее».

Пусть Уайлд не полагался на чутье (так он сказал Хестер), но, когда он свернул на подъездную дорожку особняка, инстинкт напомнил ему: не забудь про эту фразу.

Здесь творится что-то нехорошее.

Поместье Мейнард-Мэнор занимало тридцать акров на вершине холма. Спорная территория: жители Рамапо заявляли на нее свои права. Здесь была конюшня на десяток лошадей, трасса для скачек с препятствиями, бассейн, теннисный корт… Чего тут только не было. Посреди всего этого великолепия расположился дом в неогеоргианском стиле. Его построил нефтяной магнат, дитя ревущих двадцатых. Содержать особняк в тридцать пять комнат было настолько дорого, что его попросту бросили. Он пришел в запустение и простоял так почти четверть века, пока его не выкупил Дэш Мейнард, крупный телевизионный продюсер и владелец кабельного канала. Они с женой Делией вернули дому былое величие. Пожалуй, даже с лихвой.

Уайлду пришлось остановиться у богато украшенных ворот. Отсюда до дома была добрая четверть мили – в гору. Уайлд не видел ничего, кроме огоньков вдали. Одной рукой он нажал на кнопку интеркома, а другой достал телефон: мало ли, не почувствовал вибрации.

От Мэтью ни слова.

Он набрал еще одну эсэмэску:

Я у ворот особняка.

– Что вам угодно? – спросил интерком.

Уайлд заранее вынул из кармана водительские права. Теперь он поднес их к камере.

– Я приехал за Мэтью Краймштейном. – Тишина. – Мэтью – друг Краха.

– Кем вы ему приходитесь?

– Вы про Мэтью?

– Да.

Странный вопрос.

– Я его крестный.

– Какова цель вашего визита?

– Я приехал его забрать.

– Он прибыл на автомобиле Мейсона Пэди. Нам сообщили, что на нем он и отбудет.

– Что ж, планы изменились.

Тишина.

– Алло? – сказал Уайлд.

– Минутку, пожалуйста.

Прошло какое-то время.

Уайлд снова нажал на кнопку интеркома.

Ответа не последовало.

Он еще раз нажал на кнопку и не стал отпускать палец.

Бесполезно.

Он осмотрел ворота. Проводов не было. Значит, ограда не под напряжением. Это хорошо. Забор высокий, шипастый, но ни то ни другое не проблема. И еще тут, разумеется, полно камер видеонаблюдения. Тоже не проблема. В любом случае Уайлд хотел, чтобы его заметили.

Он свернул на парковку у ограды и вышел из машины. Смерил ворота взглядом. Если навскидку, футов двенадцать. Расстояние между прутьями – шесть дюймов. Подниматься нужно по стыку створок – там прутья толще. Взять разбег, вверх и на ту сторону. Уайлд всю жизнь лазал по горам, деревьям, скалам, стенам. Ребенком, солдатом, гражданским человеком. Эти ворота, пусть даже и с шипами на прутьях, его не остановят.

Он сделал два широких шага в сторону ворот. Из динамика донесся голос:

– Стоять. Не…

Остального Уайлд не слышал.

Он подпрыгнул до середины ворот, оттолкнулся ногами от прутьев, сделал рывок вверх – словно бежал по вертикальной поверхности, – обеими руками ухватился за прутья, поджал ноги. Перекинул тело через ворота, разжал левую руку, распрямил ноги. Чтобы сбавить скорость, уперся подошвами ботинок в железки по ту сторону ворот. Разжал правую руку, спрыгнул на землю и увидел, что к нему мчатся два автомобиля.

Не один автомобиль. Целых два.

Это уже перебор.

А может, и нет. В последнее время Дэш Мейнард часто мелькал в новостях. Ходили слухи (Дэш Мейнард наотрез все отрицал), что во время своих передач он записывал гостей на видео – всё без исключения, даже разговоры в гримерных. Если верить слухам, эти записи могли погубить многих знаменитостей и политических деятелей, в первую очередь – Расти Эггерса, в прошлом гуру саморазвития, а ныне – сенатора США и перспективного деспота, ведущего успешную президентскую кампанию.

Обе машины развернулись фарами к Уайлду и остановились, скрипнув тормозами. Из машин вышли четверо, по двое из каждой. Уайлд держал руки на виду. Меньше всего ему хотелось, чтобы кто-то сделал какую-нибудь глупость.

Двое слева, здоровенные парни, направились в его сторону. У обоих амбалов грудь колесом, оба размахивают руками, изображая альфа-самцов. Пожалуй, тоже перебор. На одном была толстовка с капюшоном, на другом – у него были длинные крашеные волосы в стиле киношного Тора – скверно сидящий пиджак.

Скверно сидящий, отметил про себя Уайлд, из-за кобуры с пистолетом под левой подмышкой.

Уайлд не раз видел ребят, похожих на эту парочку. Проблем с ними не будет, но вот пистолет… Он собрался с мыслями, прикидывая варианты, но мужчина, вышедший из машины справа, – седые волосы, короткая стрижка, военная выправка – поднял руку, и двое слева остановились. Ясно, он тут за главного.

– Здравствуйте! – крикнул седой, обращаясь к Уайлду. – Ловко вы оградку перепрыгнули.

– Спасибо.

– Пожалуйста, продолжайте держать руки на виду.

– Я не вооружен.

– Дальше мы вас пустить не можем.

– Дальше мне и не нужно, – сказал Уайлд. – Я пришел за крестником, Мэтью Краймштейном.

– Понимаю. Но у нас тут свои правила.

– Правила?

– Все несовершеннолетние, приехавшие сегодня в особняк, сообщили, как будут добираться обратно, – начал седой. Голос его звучал на редкость рассудительно. – Мы четко объяснили, что сегодня вход только для приглашенных или прошедших надлежащую проверку. Мэтью Краймштейн приехал сюда с Мейсоном Пэди. Сказал, что уедет с ним же. И тут являетесь вы, как снег на голову… – Он развел руками, являя собой само благоразумие. – Видите, в каком мы затруднительном положении?

– Так свяжитесь с Мэтью.

– Когда приходят гости, мы им не мешаем. Такое у нас правило.

– Много у вас правил, – заметил Уайлд.

– Иначе не будет порядка.

– Я хочу видеть крестника.

– Боюсь, в данный момент это невозможно. – За спиной у Уайлда открылись ворота. – Теперь же я вынужден попросить вас уйти.

– Угу. Как бы не так.

Уайлду показалось, что седой улыбнулся.

– Я попрошу вас еще раз.

– Мэтью прислал мне эсэмэску. Просил забрать его отсюда. И я его заберу.

– Вы не могли бы выйти за ворота?

– Угу. Повторяю: как бы не так.

Амбалам не нравилось поведение Уайлда. Оба нахмурили кустистые брови. Крашеный Тор повернулся к седому в надежде получить разрешение на перевод конфликта на следующий уровень.

– У вас нет законного права находиться здесь, мистер Уайлд. – Услышав свое имя, Уайлд оторопел, но лишь на долю секунды. Он же показал в камеру свое водительское удостоверение. – Вы не отец этого мальчика, верно? – Седой улыбнулся. Он знал ответ на этот вопрос – не только потому, что Уайлд представился крестным отцом Мэтью. Похоже, он был в курсе всей истории. – К тому же вы, перепрыгнув через ограду, незаконно вторглись в чужие владения. – Амбалы шагнули вперед. Уайлд смотрел прямо перед собой, на главного, но краем глаза заметил, что Тор подбирается все ближе, чуть пригнувшись, словно он не Тор, а ниндзя-невидимка. Уайлд не стал к нему поворачиваться. – Мы имеем право применить физическую силу, чтобы пресечь ваши действия, – сказал седой.

Вот оно. Сейчас все стоят на краю обрыва, с которого в прошлом сорвалось великое множество людей. Шаг вперед – и начнется кровопролитие. Уайлд все еще надеялся, что они не станут делать этот шаг. Не станут рисковать – ведь такое происшествие попадет в новости и социальные сети. Масло в огонь. Но как знать. Край обрыва – скользкая штука. Самый тщательный план может пойти коту под хвост.

Не важно, чего желает человек, добра или зла. Проблема в том, что люди редко задумываются о последствиях своих действий.

Короче говоря, иногда люди творят откровенные глупости.

И тут все изменилось.

Сперва перемену заметил один лишь Уайлд. Он – и только он – единолично владел этой информацией несколько недолгих секунд. Может, две секунды. Может, три, не больше. По истечении этих секунд его преимущество – он надеялся, что перемена сыграет ему на руку, – сойдет на нет.

Уайлд называл такое ощущение пертурбацией.

Другие называли его знамением, предвестником, предчувствием, придавая и без того выдающимся способностям Уайлда сверхъестественную окраску. Но в этом ощущении не было ничего сверхъестественного. Человек тысячелетиями адаптировался и к добру, и к худу. Вот один из недавних примеров: навигация GPS. Исследования показывают, что некоторые участки нашего мозга – гиппокамп (отвечающий за навигацию) и префронтальная кора (отвечающая за планирование) – уже меняются (возможно, даже атрофируются), потому что мы всецело полагаемся на навигационные приборы. Это произошло за несколько лет. Взгляните на историю человечества с того момента, когда мы жили в лесах и пещерах, спали (фигурально выражаясь) с открытыми глазами, были беззащитны и в первую очередь стремились обеспечить себе выживание. А теперь посмотрите, сколь многое изменилось, когда мы поселились в домах, научились запирать двери, пошли на компромисс с цивилизацией. Так вот, Уайлд не пошел на этот компромисс. Сколько он себя помнил, им всегда руководили первобытные инстинкты. Он всегда предвосхищал нападение хищника. Научился улавливать любое изменение в окружающей обстановке, чувствовать любую пертурбацию.

Разумеется, в природе такое умение встречается довольно часто – например, у животных со сверхчувствительным зрением, слухом или обонянием. Они пускаются в бегство, когда опасность еще далеко. Уайлд тоже так умел.

В общем, он услышал звук. Другие его не услышали. Пока что.

Просто шорох, больше ничего. Но в их сторону кто-то бежал. Не один человек, а несколько. Кто-то был в опасности, бежал со всех ног. И его преследовали.

Не сводя глаз с седого, Уайлд скользнул чуть ближе к Тору. Он хотел оказаться как можно ближе к человеку с пистолетом.

Секунду спустя Уайлд услышал вопль:

– Помогите!

Мэтью.

В этот момент на смену инстинктам пришла военная подготовка. Инстинкт велел броситься на голос крестника. Это естественная реакция, но Уайлд был к ней готов. Крик раздался за спиной у седого, чуть выше по склону холма. Все головы повернулись в ту сторону. Тоже естественная реакция, и вполне ожидаемая. Если не знать, что крик открывает окно возможностей, непременно на него отреагируешь.

Тор тоже обернулся на крик Мэтью.

То есть отвернулся от Уайлда.

Вот и все, что нужно. Уайлд управился за секунду, не больше. Выбросил вперед левую руку, ударил Тора локтем в висок. В тот же момент – Тор даже попятиться не успел – правая рука Уайлда скользнула ему под пиджак. Пальцы нащупали рукоять пистолета в кобуре под мышкой.

Когда Мэтью снова крикнул: «Помогите!», Тор лежал на земле, а Уайлд стоял с пистолетом на изготовку, целясь то в седого, то в остальных двоих, то снова в седого.

– Только моргните, тут же пристрелю, – сказал он.

Тор, застонав, потянулся к Уайлду. Уайлд ударил его ногой по голове. Топот на подъездной дорожке становился громче. Все ждали. Через секунду из-за поворота вынырнул Мэтью. Он несся так, словно спасался от смерти. Двое других ребят отстали от него, но ненамного.

Мэтью остановился, остальные двое – тоже. У всех на лицах читалось замешательство.

– Ступай за ворота, – велел Уайлд. – Сядь в машину.

– Но…

– Кому сказано?

– Да мы играли, только и всего, – произнес один из двоих ребят. – Скажи ему, Мэтью. Скажи, что мы играли.

– Стой у меня за спиной, Крах. – Выставив вперед руки, седой закрыл говорившего своим телом.

– Это просто игра, – сказал Крах.

– Игра, – повторил Уайлд.

– Ага. Называется «Полночный череп». – Крах показал Уайлду перстень с улыбающимся черепом. – Вроде ночных догонялок. Скажи ему, Мэтью.

Мэтью не шевелился. Глаза у него блестели, он чуть не плакал. Вдалеке заурчал автомобильный мотор. Подкрепление.

– Мэтью, в машину. Живо!

Мэтью вышел из ступора и побежал к воротам. Уайлд пошел следом за ним – спиной вперед, держа остальных на мушке. Он не сводил глаз с седого. Седой у них главный. Остальные ничего не сделают без его команды. Седой кивнул, словно сказал: «Ладно, уматывай, не будем тебя задерживать».

Через десять секунд Уайлд вдавил педаль газа в пол. Мэтью сидел рядом.

Глава девятая

Когда Хестер вернулась в лимузин, начали поступать звонки.

Неудивительно. Когда бросаешь гранату – вроде истории о пропавшей девочке – что-нибудь да взорвется. Честно говоря, на это она и надеялась: что кто-то заявит о себе, что-нибудь сделает, допустит ошибку, и ясно станет, что произошло на самом деле. Взвесив все «за» и «против», оценив возможные варианты, Хестер пришла к выводу, что девочка сбежала. Не исключено, что подумывает о самоубийстве. Да, если этот ужасный шаг уже сделан, ничего не попишешь, как бы бессердечно это ни звучало. Но если Наоми только что приняла таблетки, перерезала запястья или стоит где-нибудь на мосту или на краю высотки, сейчас самое время ее спасти.

Однако ситуацию нужно рассматривать со всех сторон. Не исключено, что поступок Хестер ускорит события. Возможно, девочка ударится в панику и что-нибудь с собой сделает. Или, если ее похитили, преступники решат ее убить. Хестер понимала, чем рискует. Но она была не из тех, кто способен сидеть сложа руки.

На экране смартфона высветилась надпись: «ШЕФ ПОЛИЦИИ УЭСТВИЛЛА». «Орен», – подумала Хестер и ответила на звонок.

– Быстро ты, – сказала она.

– То есть?

– То есть я польщена, Орен, но в следующий раз подожди пару дней. Иначе складывается ощущение, что ты места себе не находишь.

– Я и правда места себе не нахожу. Что за чертовщину ты устроила в эфире?

– Ты смотрел? Спасибо, что любишь мою передачу.

– Ты и правда думаешь, что я в настроении шутить?

– С исчезновением Наоми что-то не так, – сказала Хестер.

– Значит, нужно было прийти ко мне.

– Я приходила. Что, забыл?

– Не забыл. Так что изменилось?

– Отец сказал, что Наоми у матери. Мать сказала, что девочки у нее нет. Учительница…

– Погоди. Ты что, говорила с ее учительницей?

– Она то ли учительница рисования, то ли методист, не помню. Ава. Фамилию тоже не помню.

– Когда ты успела с ней поговорить?

Вот он, проблемный момент.

– Я с ней не говорила. С ней говорил Уайлд. – Молчание. – Орен?

– Уайлд? Ты что, и Уайлда в это втянула?

– Слушай, Орен… Наверное, нужно было тебя предупредить перед выходом в эфир…

– Наверное?

– …но у меня очень дурное предчувствие. Брось на это дело своих людей. – (Тишина.) – Орен?

– Мэтью попросил тебя о помощи, – сказал Орен. – Почему? – (Настал ее черед молчать.) – Что бы ни скрывал твой внук, ему пора все рассказать. И ты сама это знаешь.

Отъезжая от Мейнард-Мэнор, Уайлд спросил:

– Что случилось?

– Крах же сказал. – Мэтью поморщился. Он до сих пор не мог отдышаться. – Мы играли в игру.

– Ты что, планируешь мне врать?

– Только маме не рассказывай. – Мэтью сморгнул слезы.

– Я и не собираюсь.

– Хорошо.

– Потому что ты сам ей все расскажешь.

– Ну уж нет. Тебе расскажу, а ей нельзя.

– Извини, так не получится.

– Тогда я и тебе ничего не расскажу.

– Еще как расскажешь, Мэтью. Обо всем, что случилось. А потом и матери расскажешь.

Мэтью повесил голову.

– Понял?

– Понял.

– Итак, что случилось?

– Ты знал о планах бабули?

– О планах?

– Она рассказала про Наоми по телевизору. Теперь всем известно, что она пропала.

Уайлд предполагал, что она так поступит. Хестер волновалась, что след простынет. А что может быть лучше полномасштабных поисков?

– Что она сказала?

– Я, вообще-то, не слышал, – ответил Мэтью. – Но Крах и остальные, они все слышали.

– Им это не понравилось? – (Мэтью заморгал.) – Мэтью?

– Крах двинул коленом мне по яйцам. – Глаза Мэтью вновь наполнились слезами. Несколько слезинок протекли на щеки.

Уайлд стиснул руки на баранке.

– Они спрашивали, что я ей рассказал. Представилась возможность, и я решил сбежать.

– Теперь ты в норме?

– Угу.

– Отвезти тебя к врачу?

– Нет. Поболит и перестанет.

– Скорее всего. Какое отношение Крах имеет к Наоми?

– Не знаю. Тут такое дело…

– Какое?

– Только никому не рассказывай. О Наоми. О сегодняшнем вечере.

– Мэтью, ну что ты заладил?

– Я придумаю, как поговорить с мамой. Но только завтра, ладно? Сегодня не буду.

Свернув на улицу Мэтью, Уайлд услышал полицейскую сирену. Увидел синие огни патрульного автомобиля.

– Немедленно остановитесь, – велел голос, усиленный громкоговорителем.

До дома оставалось не больше двух сотен ярдов по прямой, поэтому Уайлд высунул руку в окно и показал, что собирается продолжить движение. Снова ухнула сирена. Патрульный автомобиль поравнялся с «БМВ».

– Немедленно! – повторил голос из динамика.

И Мэтью, и Уайлд знали, что этот голос принадлежит Орену Кармайклу. По тону было ясно, что спорить бессмысленно. К удивлению Уайлда, Орен подрезал его, вынудив прижаться к обочине. Открыл дверцу патрульного автомобиля и направился к «БМВ». К тому времени как он подошел вплотную, Уайлд уже опустил окно:

– Орен, что за чертовщина? Вы же знаете, что мы живем в конце переулка.

– Мы? – Орен приподнял бровь.

«Ошибка», – подумал Уайлд.

– То есть Мэтью. Вам известно, чья это машина. Ну, вы поняли, о чем я.

Орен заглянул в салон. Увидел Мэтью, кивнул.

– Здрасьте, шеф, – сказал Мэтью.

– Откуда едешь, сынок?

– Из Мейнард-Мэнор, – сказал Уайлд.

– Зачем там был?

– Какое вам дело? – задал встречный вопрос Уайлд.

Орен не обратил на него внимания:

– Сынок?

– Я был на вечеринке, – сказал Мэтью.

Теперь Орен внимательно смотрел на него.

– Неважно выглядишь, Мэтью.

– У меня все прекрасно.

– Уверен?

Уайлд не знал, стоит ли рассказывать Орену о происшествии в особняке. Не успел он раскрыть рот, как Мэтью сказал:

– Все нормально, тренер. Мы играли в «Полночный череп».

– Чего?

– Это вроде догонялок. Бегали по двору. Вот почему у меня такой вид.

Орен Кармайкл нахмурился. Взглянул на Уайлда. Тот сделал непроницаемое лицо.

– Зачем ты попросил бабушку помочь с поисками Наоми Пайн? – спросил Орен.

Ага, подумал Уайлд, вот и причина внезапной остановки. Орен хотел прижать Мэтью, когда рядом не будет знаменитых юристов, его матери и бабушки, чтобы получить прямые ответы на свои вопросы.

– Не отвечай, – сказал Уайлд.

Орену это не понравилось.

– То есть?

– Я велел ему не отвечать.

– По закону у тебя нет такого права, Уайлд.

– Ага, сегодня мне про это уже напоминали, и не раз. Но я не позволю допрашивать Мэтью, когда рядом нет его матери.

– Я не знаю, где Наоми, – брякнул Мэтью. – Вот вам и правда.

– Тогда зачем ты попросил бабушку помочь с ее поисками?

– Я просто волнуюсь за нее, ясно? Она перестала ходить в школу и…

– И?

– Мэтью, больше ни слова, – сказал Уайлд.

– И ребята к ней цепляются, вот и все.

– Ребята? И ты цепляешься, Мэтью?

– Ладно, хватит. – Уайлд поднял руку. – Разговор окончен.

– Черта с два…

Уайлд завел машину.

– Заглуши двигатель, сейчас же! – рявкнул Орен.

– Нас в чем-то обвиняют?

– Нет.

– Ну, тогда мы поедем. Если хотите, можете проводить нас до дома.

Но Орен решил их не провожать.

Когда Уайлд свернул на подъездную дорожку Лейлы, дверь дома открылась. На улице было темно, но в прихожей горел свет, и Уайлд увидел в дверном проеме силуэт Лейлы. Она подняла руку, неловко помахала. Когда Уайлд с Мэтью подошли поближе, стало видно, что в руке у Лейлы мобильный телефон.

– Тебе звонят, – сказала она Уайлду. И добавила: – На мой номер.

Уайлд кивнул, взял у нее телефон, поднес к уху.

– Между нами все нормально?

Звонил седой. Уайлд не удивился. Они же видели номерной знак. Такие парни без проблем выяснят, на кого записана машина: имя, адрес, телефоны – домашний и мобильный. Хозяйкой машины была Лейла. На ее номер и позвонили.

– Наверное, – сказал Уайлд.

– Допускаю, что Крах перегнул палку.

– Угу.

– Но ему сейчас несладко. Надеюсь, вы все поймете.

– Пропала девочка, – сказал Уайлд.

– Он ничего про нее не знает.

– Коли так, почему ему несладко?

– По иным причинам.

– Могу я узнать ваше имя? – спросил Уайлд.

– Зачем?

– Затем, что вам известно мое.

– Гэвин Чеймберс, – сказал седой после паузы.

– Охранное агентство Чеймберса? Полковник Чеймберс?

– Да. Отставной полковник.

«Ого», – подумал Уайлд. Мейнарды серьезно относятся к вопросу безопасности. Он хотел было отойти в сторонку, чтобы Лейла не слышала разговора, но по выражению ее лица понял, что лучше этого не делать. Иначе будет скандал.

– Вам известно, как Крах поступил с Мэтью, полковник?

Услышав это, Лейла широко раскрыла глаза.

– В подвале стоит система видеонаблюдения, – ответил Гэвин.

– Значит, вы все видели?

– Видел. К сожалению, этой записи больше не существует. Случайно стерли. Сами знаете, как оно бывает.

– Знаю.

– Вы примете мои извинения?

– Избили-то не меня.

– В таком случае прошу передать мои извинения Мэтью. – Уайлд промолчал. – Я обязан обеспечивать безопасность Мейнардов, мистер Уайлд. Это моя работа. И ставки в ней повыше, чем стычка между подростками.

– Например?

Чеймберс не ответил.

– Я знаю, что вы специалист в своем деле. Как и я. И у меня широкие возможности. Думаю, если между нами вспыхнет конфликт, ничем хорошим он не закончится. Сопутствующего ущерба не избежать. Я понятно выражаюсь?

Уайлд взглянул на Лейлу и Мэтью. Сопутствующий ущерб.

– Я не очень люблю, когда мне угрожают, полковник.

– Никому из нас не хочется провести остаток жизни, постоянно проверяя, нет ли кого за спиной. Верно?

– Верно.

– Поэтому я протягиваю вам руку дружбы.

– Крепковата ваша дружба.

– Согласен. Скорее это предложение разрядить обстановку. Как говорят французы, détente[1]1
   Передышка (фр.).


[Закрыть]. Кстати, пистолет можете оставить себе. У нас хватает других пистолетов. Доброй ночи, мистер Уайлд. – И Чеймберс завершил звонок.

– Что это, черт возьми, было? – спросила Лейла.

Уайлд вернул ей телефон. Сегодня ему пришлось решать сразу несколько проблем. С непосредственной угрозой (той, что тревожила его сильнее всего) он вроде бы разобрался. Люди Мейнарда не пустились в погоню. Мэтью дома. В безопасности. Поэтому Уайлд переключился на проблему Наоми Пайн.

Когда Хестер говорила с отцом, тот сказал, что Наоми гостит у матери. Это неправда. Очевидно, начинать нужно с отца Наоми.

– Этот звонок как-то связан с Наоми Пайн? – спросила Лейла.

Мэтью тихонько охнул:

– Ты про это знаешь?

– Все про это знают. После эфира твоей бабушки школа разослала срочное оповещение. Ожили все родительские чаты в соцсетях. Не желаешь рассказать, что происходит? Пожалуйста!

– Желает, – сказал Уайлд и бросил Лейле ключи от машины. – Мне нужно идти.

– Постой. Идти? Куда?

Объяснение затянулось бы надолго.

– Постараюсь вернуться, если ты не против.

– Уайлд?

– Мэтью все расскажет.

Уайлд развернулся и побежал в сторону леса.