Текст книги "Один неверный шаг"

– Конечно, я в это не верю. Но какая-то связь между нависшей над девушкой опасностью и его исчезновением вполне может существовать. Кто-то вломился к ним дом. Хорас собрал вещи и снял со счета все деньги. Думаю, у него крупные неприятности.

Вязальные спицы заработали снова.

– Если у него неприятности, – сказала тетушка Мэйбл, – то ему, возможно, по-прежнему стоит скрываться?

– Скажите, где он, миссис Эдвардс. Я хочу ему помочь.

Она подтянула к себе шерстяной клубок, возобновила вязание, но ничего не ответила на слова Майрона и хранила молчание довольно долго. Майрон снова обвел глазами комнату, потом поднялся с места и подошел к висевшим на каминной облицовке фотографиям. Еще раз внимательно оглядев их, он поднял глаза на хозяйку дома, и спросил:

– Это ваш сын?

Она посмотрела на снимки поверх очков.

– Да, Теренс. Я вышла замуж в семнадцать лет, а уже через год Господь благословил нас с Роландом сыночком. – Вязальные спицы у нее в руках так и мелькали. – Роланд умер, когда Теренс был еще ребенком. Моего бедного мужа застрелили прямо на пороге нашего дома.

– Не знал. Извините, – пробормотал Майрон.

Мэйбл пожала плечами, изобразив слабое подобие улыбки.

– Теренс первым в нашей семье окончил колледж. На той фотографии, что справа, изображены его жена и два моих внука.

Майрон взял с каминной полки эту фотографию и стал ее рассматривать.

– Хорошая семья, красивые люди, – произнес он.

– После колледжа Теренс окончил юридический факультет при Йельском университете, – продолжила Мэйбл. – И в двадцать пять лет стал советником по вопросам права при нашем муниципалитете. – Майрон подумал, что лицо парня знакомо ему, возможно, еще и по этой причине. Советника по вопросам права почти наверняка показывали по телевизору, а его портреты печатали в газетах. – Если в ноябре он победит на выборах, то станет сенатором, не достигнув и тридцати лет.

– Должно быть, вы гордитесь им, – сказал Майрон.

– А как же…

Майрон повернулся и пристально посмотрел на нее. Она тоже устремила на него взгляд.

– С тех пор как вы общались с Хорасом, утекло слишком много воды. Он всегда доверял вам, но с годами люди меняются, не так ли? Так что вы сейчас для нашей семьи фактически незнакомец. Что же касается людей, которые разыскивают Хораса… – Она сделала паузу и указала на свой заплывший глаз. – Видите это?

Майрон кивнул.

– На прошлой неделе в мой дом ввалились два типа. Тоже хотели знать, где скрывается Хорас. Разумеется, я сказала им, что понятия не имею.

Майрон почувствовал, как кровь прилила к щекам.

– И тогда они вас ударили?

Она, не спуская с него глаз, кивнула.

– Как выглядели эти парни?

– Оба белые. А один был настоящий здоровяк.

– Что, такой большой? Или толстый?

– Очень высокий. Не ниже вас ростом. И не слабее.

В Майроне было шесть футов четыре дюйма. И весил он двести двадцать фунтов.

– А как выглядел второй?

– Щуплый такой… И гораздо старше здоровяка. Помню, что у него на руке красовалась татуировка в виде змеи. – Мэйбл ткнула пальцем в свой мощный бицепс, чтобы показать, где именно у налетчика находилась татуировка.

– Расскажите, прошу вас, как все происходило…

– Да я уже почти все рассказала. Эти люди ворвались в дом и стали задавать вопросы относительно местонахождения Хораса. Когда я сказала им, что ничего об этом не знаю, здоровяк ткнул меня кулаком в глаз. Но щуплый сказал ему, чтобы он больше этого не делал, и ухитрился оттащить его от меня.

– Вы вызвали полицию?

– Нет. Но не потому, что испугалась их мести. Трусливые парни вроде тех двоих вряд ли в состоянии меня напугать. Просто Хорас не велел мне этого делать.

– Миссис Эдвардс, где сейчас Хорас?

– Я и так уже сказала слишком много, Майрон. А все ради того, чтобы вы уяснили одну вещь: это очень опасные люди. И еще меня не покидает чувство, что вы тоже работаете на них. И ваше появление здесь – всего лишь хитрый трюк, чтобы выведать, где скрывается Хорас.

Майрон не знал, что на это ответить. Даже если он станет доказывать свою непричастность к этому инциденту, то Мэйбл вряд ли в это поверит. Обдумав это, он решил сменить тему и затронуть совершенно другой предмет.

– А что вы можете рассказать о матери Брэнды?

Мэйбл Эдвардс замерла, выронила из рук клубок, а очки с полулинзами словно сами собой сползли с кончика носа и повисли на цепочке.

– Почему вы решили спросить меня именно об этом?

– Несколько минут назад я сообщил вам, что кто-то вломился в квартиру вашего брата.

– Я отлично это помню.

– Если помните, то вот вам кое-что еще. Пропали письма, которые мать Брэнды когда-то присылала ей. Кроме того, Брэнде стали угрожать по телефону, и один из звонивших попросил ее подозвать к телефону мать.

Кожа на лице Мэйбл обвисла, словно из нее выпустили воздух, а на глаза навернулись слезы. Но она не произнесла ни слова.

Вскоре Майрон решил повторить заход.

– Вы помните, когда она убежала из дома?

Глаза Мэйбл вновь сфокусировались на собеседнике.

– Разве можно забыть день, когда умер твой брат? – прошептала она. – Только я не понимаю, какое отношение может иметь ее побег к данному делу. Анита отсутствует уже более двадцати лет.

– Прошу вас, миссис Эндрюс, расскажите об этом событии все, что помните.

– Нечего особенно рассказывать-то… – протянула Мэйбл. – Но если коротко… Она оставила брату записку и скрылась в неизвестном направлении.

– Вы помните, о чем говорилось в этой записке?

– Что она его больше не любит и хочет начать жизнь сначала. – Мэйбл замолчала, помахала перед лицом ладонью, словно пытаясь расчистить временно́е пространство, и достала из сумочки носовой платок, который, впрочем, тут же стиснула пальцами в тугой комок.

– Не могли бы вы рассказать мне, какой она была?

– Анита? – спросила Мэйбл с улыбкой, но держа носовой платок наготове. – Между прочим, это я их познакомила. Мы в то время работали вместе.

– Где?

– В поместье Брэдфорд. Горничными. Мы тогда были совсем юными, восемнадцатилетними. Я проработала там всего полгода, но Анита вкалывала на этих господ целых шесть лет, словно какая-нибудь рабыня.

– Кажется, вы сказали «в поместье Брэдфорд»…

– Я имела в виду хозяев поместья. Анита считалась весьма квалифицированной служанкой и сиделкой и обслуживала по преимуществу старую леди. Сейчас старухе лет восемьдесят, если не девяносто… И все эти дамы и господа жили вместе. Дети, внуки, братья, сестры. Прямо как в сериале «Даллас». Не думаю, что это очень хорошо с точки зрения нравственного и психического здоровья. А вам как кажется?

Майрон оставил ее слова без комментария.

– Возвращаясь к Аните, скажу, что когда мы с ней познакомились, она показалась мне прекрасной молодой девушкой. Во всех отношениях, за исключением того… – Мэйбл подняла голову, словно надеялась обнаружить нужные слова на потолке, но поскольку их там, разумеется, не оказалось, опустила глаза и лишь покачала головой. – Скажем так: она была слишком красива. Даже не знаю, как правильно облечь в слова то, что я думаю. Короче говоря, Анита относилась к тому типу женщин, которые с легкостью сводят мужчин с ума. Вы же видели Брэнду? Она очень хорошенькая, даже, я бы сказала, обладает экзотической внешностью, но… до Аниты ей далеко. Но что, собственно, я тут разливаюсь соловьем?.. Пождите немного, сейчас принесу ее фотографию. – Мэйбл поднялась с кресла и выплыла из гостиной, скрывшись в недрах квартиры. Несмотря на внушительную комплекцию и мощное сложение, она передвигалась с удивительной легкостью и грацией, как, впрочем, и Хорас, что было у них, по-видимому, семейной чертой. Ровно через минуту она снова появилась в гостиной, держа в руке фотографию, которую и протянула Майрону. Майрон опустил голову и занялся изучением снимка.

Действительно, потрясающая, просто сногсшибательная девушка, от взгляда на которую захватывало дыхание, а сердце пропускало удар. Майрон отлично понимал, какую власть подобная женщина может иметь над мужчиной. Джессика тоже обладала подобным типом пугающей красоты, способной в одно мгновение околдовать человека.

Он еще некоторое время рассматривал фотографию. Красавица держала за руку маленькую дочь Брэнду, которой, если верить снимку, исполнилось в то время не более четырех-пяти лет. Девочка смотрела на мать и широко, счастливо улыбалась. Майрон попытался представить нынешнюю Брэнду, улыбающуюся такой же широкой, счастливой улыбкой, но у него ничего не получилось. Между матерью и дочерью, несомненно, существовало большое внешнее сходство, но, как и говорила Мэйбл, мать оказалась несравненно красивее. Черты лица Аниты были тонкими, словно точеными, в то время как лицо Брэнды при всей его привлекательности отличалось некоторой асимметричностью и более грубой проработкой очертаний губ, скул и крыльев носа. Это не говоря уже о том, что милые округлости на лице Брэнды в области подбородка и щек, вполне естественные для пятилетней девочки, создавали у взрослой женщины впечатление легкой полноты.

– Побег Аниты стал страшным ударом для Хораса, – продолжила Мэйбл. – И он так никогда и не оправился от этой травмы. Брэнда, разумеется, тоже. Ведь она была еще совсем крошкой, когда мать бросила ее. После этого она на протяжении трех лет каждую ночь плакала. Даже когда поступила в школу высшей ступени, и то, бывало, орошала подушку слезами. Хорас говорил, что она во сне зовет мать – потому и плачет.

Майрон наконец отвел взгляд от снимка.

– А может, она все-таки не убежала?

Глаза у нее стали узкими, как щелки.

– Что вы хотите сказать?

– То, что с ней могло случиться нечто ужасное. Ее могли похитить, избить до полусмерти, убить, наконец…

На губах Мэйбл Эдвардс появилась печальная улыбка.

– Я вас понимаю, – мягко произнесла она. – Вы смотрите на эту фотографию и отказываетесь воспринимать очевидное. Трудно поверить, что такая очаровательная мать с ангельским лицом бросила свою крохотную дочурку на произвол судьбы. Знаю. Это трудно принять. Но факт остается фактом – она действительно сделала это.

– Записку можно было подделать, – продолжал гнуть свою линию Майрон. – Чтобы сбить Хораса со следа.

Мэйбл покачала головой:

– Нет.

– Но вы не можете быть уверены в этом на все сто…

– Анита мне звонит.

Он замер.

– Что вы сказали?..

– Не часто, конечно. Возможно, раз в два года. И расспрашивает о Брэнде. Но когда я начинаю просить ее вернуться домой, сразу вешает трубку.

– Откуда она вам звонит?

Мэйбл покачала головой.

– Поначалу ее плохо слышно. Как будто она говорит издалека. Похоже на помехи на линии. Впрочем, я всегда подозревала, что она находится за морями.

– Когда она звонила вам последний раз?

Ответ последовал незамедлительно.

– Три года назад. Помню, я сказала ей тогда, что Брэнду приняли в медицинское училище.

– И с тех пор ничего?

– Ни словечка.

– А вы уверены, что с вами разговаривала именно она? – Майрон неожиданно поймал себя на том, что подсознательно хочет убедить ее в обратном.

– Да. Это была Анита.

– А Хорас знал о звонках?

– Поначалу я говорила ему об этом. Но это было все равно что бередить незажившую рану. И я перестала говорить. Но иногда меня посещает мысль, что она ему тоже звонила.

– Почему вы так думаете?

– Однажды он спьяну пробурчал что-то на эту тему. Когда я потом стала допытываться, он всячески это отрицал. Впрочем, я особенно на него не давила. В обычной жизни мы никогда не разговаривали об Аните. Это с одной стороны. А с другой – она будто постоянно находилась рядом с нами. Иногда мне казалось, что она сидит вместе с нами в комнате. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду?

После этих слов в комнате повисло молчание – глухое и тяжелое, как толстые старинные гардины. Майрон ждал, когда это закончится, но гардины продолжали висеть и, судя по всему, убирать их никто не собирался.

– Я так устала, Майрон, – пробормотала наконец пожилая дама. – Не могли бы мы поговорить на эту тему в другой раз?

– Разумеется, – сказал он, поднимаясь со стула. – Если брат позвонит вам еще раз…

– Он не позвонит. Полагает, что его телефон прослушивают. Во всяком случае, от него не поступало никаких известий вот уже целую неделю.

– Если честно, миссис Эдвардс, вы знаете, где он?

– Нет. Хорас сказал, что если я ничего не буду знать, мне так будет спокойнее.

Майрон достал из кармана ручку и визитную карточку и написал на обратной стороне номер своего мобильного телефона.

– Если вам вдруг понадобится со мной связаться, звоните по этому номеру двадцать четыре часа в сутки.

Она едва заметно кивнула. Возможно, этот разговор и впрямь сильно ее утомил, поскольку, когда она протянула руку за карточкой, пальцы у нее подрагивали, и взять у Майрона крохотный кусочек картона оказалось для нее непростой проблемой.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

– Я сказал тебе вчера не всю правду.

Норм Цукерман и Майрон сидели в верхнем ряду спортивных трибун и разговаривали. Внизу «Нью-йоркские дельфины» носились как угорелые по площадке, играя пять на пять. Майрон был впечатлен. Молодые женщины передвигались быстро и целеустремленно. Будучи отчасти «сексистом» – так, во всяком случае, охарактеризовала его в шутливом разговоре Брэнда, – он рассчитывал увидеть куда более скованные и неуклюжие движения и броски в «девчоночьем духе».

– Хочешь услышать кое-что смешное? – спросил Норм. – Я ненавижу спорт. Да будет тебе известно, что владелец «Зума», так называемый спортивный магнат, король спортивного тряпья и все такое, старается как можно реже прикасаться ко всем этим мячам, бейсбольным битам и прочему спортивному снаряжению. И знаешь почему?

Майрон покачал головой.

– Потому что я никогда не умел обращаться с этими штуками и вообще был в смысле спорта полный лох, как выражаются сейчас школьники. Зато мой старший брат Хершель считался одним из лучших спортсменов школы. – Норм отвел взгляд, а когда заговорил снова, в его голосе прорывалась хрипотца. – Большой добрый Хеши. Ты мне чем-то напоминаешь его, Майрон. Честно. И я не просто так говорю, а потому что до сих пор вспоминаю брата чуть ли не каждый день, и мне здорово его не хватает. Бедняга умер в пятнадцать лет…

Майрону не требовалось спрашивать, как это произошло. Все семейство Цукерман погибло в Освенциме. Один только Норм чудом уцелел. Сегодня жарило солнце, по причине чего Норм надел рубашку с короткими рукавами, и Майрон видел вытатуированный у него на руке лагерный номер. Надо сказать, что, общаясь с Нормом, он видел эту татуировку довольно часто и всякий раз невольно затихал, как бы отдавая дань уважения тем, кто побывал в этом ужасном месте.

– Эта лига, – Норм кивком указал на площадку, – не однодневка какая-нибудь и себя еще покажет. Мне это было ясно с самого начала. Вот почему я связываю создание своей новой коллекции спортивной одежды с ее продвижением. Так что даже если ЗПБА вылетит в трубу, спортивные костюмы «Зум» благодаря этим девочкам будут пользоваться огромной популярностью. Ты понимаешь, на что я намекаю?

– Понимаю, Норм.

– А раз понимаешь, то запомни: без Брэнды Слотер они ничто. Без нее все мои инвестиции пойдут коту под хвост. Вместе с этой лигой, телероликами, красочными постерами и всем остальным, во что я вложил денежки. Так что если бы я захотел разрушить это предприятие, то начал бы прежде всего с этой юной особы.

– И ты, значит, думаешь, что кое-кто еще отдает себе в этом отчет и хочет вставить тебе палки в колеса?

Норм фыркнул.

– «Кое-кто еще»… – передразнил он Майрона. – И «Найк», и «Конвекс», и «Рибок», и еще полдюжины производителей спортивных товаров. Все они спят и видят, как бы выбить у меня из-под ног главную опору затеянной мной рекламной кампании. Такова природа зверя, Майрон, и зовется этот зверь капитализмом. Здесь заправляет экономика в чистом виде. Но в данном конкретном случае мы имеем дело совсем с другим явлением. Ты когда-нибудь слышал о ПЖБЛ?

– Нет.

– Правильно. И не должен. Пока. А расшифровывается ПЖБЛ так: Профессиональная женская баскетбольная лига.

Майрон резко выпрямился.

– Как? Еще одна женская баскетбольная лига?

Норм кивнул.

– И начать они собираются в следующем году.

Тем временем на площадке Брэнда получила мяч и стала выходить к зоне броска. Защитник подпрыгнула, чтобы блокировать бросок, Брэнда, не отпуская мяча, проскользнула под корзиной и бросила в нее мяч с противоположной стороны. Эдакий импровизированный баскетбольный балет.

– Позволь, я попробую догадаться, – сказал Майрон. – Эта новая лига создана не кем иным, как руководством агентства «Тру-Про»?

– Как ты узнал?

Майрон пожал плечами. Просто у него в голове некоторые элементы головоломки неожиданно образовали четкий узор. Но как это объяснишь?

– Послушай, Майрон! Я уже говорил тебе и скажу еще раз, что женский баскетбол – это золотое дно. К нему потянется множество людей – семейные пары с детьми, как к более грациозному зрелищу, молодые женщины от восемнадцати до тридцати пяти, многочисленные мужчины-фанаты, которым приятнее созерцать девиц, нежели здоровенных потных парней, – и так далее в том же духе. Но я скажу тебе еще одну вещь: в экономическом плане женский баскетбол в конечном счете все-таки сдохнет…

– Почему же?

Норм снова махнул рукой на бегавших внизу по площадке девушек.

– Как игроки девицы все-таки слабее мужчин. Говорю тебе это не как шовинист, а потому что это непреложный факт. Мужчины играют лучше, мощнее, изобретательнее. Лучший игрок женской команды никогда и ни при каких условиях не сможет составить конкуренцию даже самому занюханному игроку НБА. Между тем широкая публика, которая посещает игры профессиональных спортсменов, выкладывая за это немалые деньги, хочет видеть все только самое лучшее. Разумеется, я не стану утверждать, что все это выплывет на поверхность в один день. Какое-то время мода на женский баскетбол продлится. Появятся даже соответствующие фан-клубы и все, что с этим связано. Но, как ни крути, мы должны быть реалистами.

У Майрона разболелась голова, и он машинально потер ладонями лицо. То, что «Тру-Про» создает новую баскетбольную лигу, содержит-таки в себе рациональное зерно. Спортивные агентства находятся в вечном движении, чтобы ухватить не успевший еще заветриться кусок пирога. ИМГ, одно из крупнейших спортивных агентств, контролирующее игроков в гольф, старалось заодно прибрать к рукам все, что связано с этим видом спорта, включая организацию соревнований, создание новых команд, в частности детских, и так далее. В сфере спорта хорошие деньги можно заработать самыми разными способами – организуя соревнования или, к примеру, создавая новую лигу. Кроме того, и сами спортсмены тянутся к крупным агентствам в надежде, что те лучше сумеют защитить их интересы. К примеру, молодой игрок в гольф, зная о приближающемся крупном соревновании, обратится именно в ИМГ, считая, что если соревнование организовало это агентство, то оно и будет наилучшим образом представлять и защищать его. Ну и так далее в том же духе…

– Майрон?

– Слушаю тебя, Норм.

– Ты хорошо знаешь эту контору «Тру-Про»?

Майрон кивнул:

– Достаточно хорошо.

– Я тебе так скажу: у меня геморрой старше того парня, которого там прочат в руководители новой лиги. Видел бы ты этого типа… Выходит навстречу и с ледяной улыбкой жмет мне руку. А потом спокойным таким голосом говорит, что сотрет с лица земли мою лигу и меня вместе с ней. Прямо так и сказал. Представляешь? Типа: вы, конечно, хороший человек, но я скоро вас убью… – Норм посмотрел на Майрона. – Они что – как-то между собой связаны? – Он подмигнул на случай, если Майрон не понял, что́ конкретно он имел в виду.

– О да, – сказал Майрон, а через минуту добавил: – Еще как!

– Прекрасно. Просто здорово…

– Так что же ты собираешься в этой связи предпринять, Норм?

– Прямо не знаю, что и делать. Но только не бежать и не скрываться. Все это в моей жизни уже было. Одно плохо – похоже, мои девочки окажутся в серьезной опасности…

– Прежде всего забудь, что твои игроки женского пола.

– Что такое?

– Сделай вид, что у тебя мужская лига…

– Ты что же – думаешь, здесь все завязано на сексе? Если так, мне и мужчин не хотелось бы подставлять. Ты меня понял?

– Понял, – кивнул Майрон. – А что еще тебе в этом самом «Тру-Про» сказали?

– Ничего.

– Не угрожали, оружие не демонстрировали, дурных слов не говорили?..

– Да там и были только этот парень да пара его клерков. Или ты полагаешь, что опасность может исходить и от них?

Значит, старые гангстеры осваивают вполне легальные области бизнеса. В самом деле, к чему ограничиваться одними только проститутками, продажей наркотиков и ростовщичеством, когда существует множество других путей заработать хорошие деньги? Однако ничего из этого не выйдет. Парни, подобные братьям Эйк, не в состоянии прыгнуть выше головы. Они начнут легальный бизнес, и все у них сначала будет в строгом соответствии с законом, но как только появятся первые трудности, дело даст хотя бы малейшую осечку, обнаружится какая-нибудь недоработка в контракте – и они снова вернутся на прежнюю стезю. Как известно, от старых привычек отвыкают с трудом. Коррупция, подкуп – приемы, конечно, проверенные, но в отдельных случаях могут и не сработать.

В этом случае «Тру-Про» быстро смекнет, что первым делом надо вывести из конкурентной борьбы Брэнду. Да что там «смекнет»! Оно уже начало оказывать на нее давление. Сначала угрозами, потом прижмет к ногтю ее всегдашнего менеджера папу Хораса, а уж после этого и за нее возьмется, но уже по-настоящему. Классическая тактика терроризирования и запугивания. Впрочем, даже такой отработанный сценарий тоже дает сбои. К примеру, телефонный звонок с упоминанием имени матери Брэнды. Как-то он во все это не слишком хорошо вписывается…

На площадке прозвучал финальный свисток тренера, означавший, что тренировочный матч закончился. Тренер собрала своих питомиц, чтобы напомнить, что через два часа их ждет вторая серия тренировочных игр, после чего поблагодарила девушек за усердие и, хлопнув в ладоши, распустила.

Майрон подождал, пока Брэнда примет душ и переоденется. Для этого ей не понадобилось много времени, и скоро она предстала перед ним в длинной красной футболке, черных джинсах, с влажными после душа волосами.

– Мэйбл что-нибудь знает? – спросила она.

– Да.

– У нее есть сведения об отце?

Майрон кивнул.

– Она сказала, что он скрывается. К ней в дом ворвались два человека, которые искали его. Один из них ударил ее.

– Боже мой! Надеюсь, она в порядке?

– О да.

Брэнда покачала головой.

– От кого он скрывается?

– Мэйбл этого не знает.

Брэнда выжидающе посмотрела на Майрона.

– Еще какие-нибудь новости есть?

Майрон откашлялся.

– Ничего срочного.

Она не сводила с него глаз. Майрон отвернулся и зашагал к своей машине. Брэнда последовала за ним.

– Куда теперь поедем?

– Думаю, есть смысл заскочить в больницу Святого Варнавы и поговорить с начальником службы безопасности, в которой работал ваш отец.

Поравнявшись с ним, Брэнда спросила:

– Думаете, он что-нибудь знает?

– Сильно сомневаюсь. Но такова уж моя работа – совать нос во все дырки и надеяться на лучшее.

Майрон подошел к машине, открыл дверцу и помог Брэнде забраться в салон.

– Вы тратите на меня столько времени… Мне следовало бы вам платить, – сказала девушка.

– Я не частный детектив, Брэнда. И почасовую оплату не получаю.

– Тем не менее лишние деньги вам не помешают.

– Будем считать, что это часть моего будущего гонорара, – ответил Майрон.

– Так вы действительно собираетесь представлять мои интересы как спортивный агент?

– Совершенно верно.

– Мое желание принимается во внимание – или вы собираетесь на меня надавить?

– А если бы даже надавил, – произнес Майрон. – Это сработало бы?

– Нет.

Майрон кивнул, сунул ключ в замок зажигания и завел мотор.

– У нас в запасе пара минут, – сказала Брэнда. – Объясните мне, почему я должна остановить свой выбор именно на вас, а не обратиться в более крупное и известное агентство. Или вы считаете, что личные услуги с вашей стороны компенсируют все остальное?

– Все зависит от того, как вы эти самые личные услуги представляете. Если вы видите в моем лице парня, который будет ходить за вами как привязанный, норовя ущипнуть за задницу, тогда вам действительно лучше обратиться к большим шишкам. У них имеется обслуживающий персонал, специализирующийся на такого рода опеке.

– А что в состоянии предложить Майрон Болитар? Как агент и мужчина?

Майрон усмехнулся.

– Полный пакет. Он может утрясти все ваши материальные проблемы, обеспечить вашу безопасность и при этом будет не слишком назойливым и не станет совать нос в вашу личную жизнь.

– А вы не преувеличиваете?

– Возможно. Зато звучит солидно. Должен вам заметить, что работа в агентстве Майрона Болитара зиждется на трех китах. Первый и самый важный: делание денег. Так что всеми переговорами по этой части буду заниматься я. В мои обязанности входит постоянный поиск все более выгодных для вас контрактов и условий работы. Конечно, местный телеканал предложит вам неплохой куш за право показа матчей с вашим участием, но куда больше вы сможете заработать на рекламе и финансируемых государством социальных роликах. И для этого у вас есть все данные.

– Например?

– Сразу, навскидку, могу назвать три добродетели. Первая: вы одна из лучших молодых баскетболисток страны. Вторая: учитесь на врача, вернее, на педиатра, что в плане социальной рекламы даже более ценно, ну и третья – вы фактически фотомодель и чрезвычайно выигрышно смотритесь на различных плакатах и постерах.

– Забыли еще одну.

– Какую же?

– У меня неплохо подвешен язык, и я умею грамотно излагать свои мысли. Интересно, почему о белых спортсменах никогда так не говорят?

– Я тоже об этом подумал, но решил пока эту тему не развивать. Поскольку не считаю упомянутое качество определяющим для спортсмена. Хотя, если разобраться, хорошо подвешенный язык производит на публику самое благоприятное впечатление. Но тут главное не зарываться и не ввязываться в дискуссии о высоких материях – и все будет хорошо.

Она кивнула:

– Продолжайте…

– В вашем случае, если, конечно, вы согласитесь поступить под мою опеку, необходимо разработать стратегию кардинального улучшения вашего благосостояния. Уже сейчас ясно, что производители спортивной одежды и обуви не оставят вас без внимания. Но не стоит сбрасывать со счетов и производителей продуктов. Поверьте, они вас полюбят – как и владельцы модных ресторанов.

– Интересно знать почему? – осведомилась девушка. – Потому что я такая здоровенная?

– Не совсем так, – возразил Майрон. – Просто вы не похожи на привидение, как большинство нынешних дам, и производите впечатление нормального здорового человека. А спонсоры души не чают в красивых здоровых людях, особенно когда речь заходит о том, как лучше оформить упаковку новейшего продукта. Им нужно нечто возвышенное, но одновременно вполне реальное и осязаемое – казалось бы, противоречие, но именно вы сгладите его и наилучшим образом заполните эту лакуну.

Ну и косметика, конечно. Компании по ее изготовлению просто забросают вас предложениями относительно рекламы их продукции, но я на вашем месте не спешил бы с ними договариваться, а подождал, когда на вас выйдут действительно крупные производители, чьи кремы, помады и лосьоны известны всей стране. Вообще, при любых обстоятельствах надо стараться держаться гигантов. Возможно, поначалу это не принесет больших дивидендов, так как слишком велика конкуренция, но через некоторое время обязательно окупится. Впрочем, решать проблемы с производителями и рекламодателями придется вам самой. Я могу лишь представить вас некоторым из них и дать пару советов. Все остальное в ваших руках, и окончательное решение будете принимать именно вы.

– Хорошо, – сказала она. – Расскажите мне про второго кита.

– Кит номер два – это то, что вы делаете с деньгами после того, как их заработали. Вы когда-нибудь слышали о «Лок-Хорн секьюритиз»?

– Конечно.

– Всем моим клиентам настоятельно рекомендуется установить долговременные финансовые отношения с главой этого предприятия Уиндзором Хорном Локвудом-третьим.

– Шикарное имя.

– Вы еще не то запоете, когда увидите его… Но это к слову. Если не верите мне – поспрашивайте сведущих людей. И каждый скажет вам, что это один из лучших финансовых советников в стране. Я настоятельно рекомендую всем моим клиентам не разговаривать с ним по телефону и не обмениваться факсами, а встретиться, так сказать, во плоти, чтобы лично вручить ему свое портфолио. Я знал много разбогатевших спортсменов, чьи средства из-за дурного управления, спекуляций и невыгодных вложений утекали как вода в песок. Ну так вот: в нашем агентстве ничего подобного с вами не произойдет, поскольку об этом позаботимся мы с Уином. Впрочем, Уин разработает такую систему, что вы сами с легкостью сможете их контролировать.

– Впечатляет. А как насчет кита номер три?

– Кит номер три – Эсперанса Диас. Она моя правая рука и занимается всеми остальными делами. Возможно, я уже упоминал прежде, что не слишком хорошо умею ладить с сильными мира сего, точнее – лизать им задницы. Между тем спортивный агент должен, фигурально выражаясь, уметь носить множество самых разных шляп. Быть разъездным агентом, советником по вопросам семьи и брака, водителем лимузина – и так далее и тому подобное.

– И ваша Эсперанса тащит на себе груз всех этих обязанностей?

– Она крутая женщина.

– Складывается впечатление, что вы сбагриваете ей самую грязную и неприятную работу.

– Между прочим, Эсперанса заочно окончила юридический факультет. – Майрон очень старался, чтобы в его голосе не прорывалось раздражение, но слова Брэнды здорово задели его за живое. – И теперь с каждым днем берет на себя все больше обязанностей, связанных с непосредственной работой с клиентами.

– Хорошо. Можно вопрос?

– По поводу чего?

– Того, о чем вы умолчали, когда рассказывали мне о визите к Мэйбл.

Майрон ничего на это не ответил.

– Это касается моей матери, не так ли?

– Не совсем. Просто… – Прежде чем продолжить, он сделал длинную паузу. – Вы действительно хотите, чтобы я нашел ее, Брэнда?

Она скрестила на груди руки и медленно покачала головой.

– Бросьте ходить вокруг да около, Майрон…

– В каком смысле?

– Вы почему-то вбили себе в голову, что обязаны меня защищать, и это очень благородно с вашей стороны. Но все обстоит не так, как вам кажется. На самом деле ваши попытки оградить меня от мерзостей этого мира ничего, кроме раздражения и горечи, не вызывают. Так что прошу их прекратить. Сию же минуту. Если бы ваша мать убежала из дома, когда вам исполнилось пять, неужели бы вам не хотелось узнать, что тогда случилось?

Майрон с минуту обдумывал ее слова, потом кивнул: