Текст книги "Главный подозреваемый"

– Да, помню, – отозвался Майрон.

– Накануне ты заключил для Клу выгодную сделку по рекламе шоколада. Вождение в нетрезвом виде – скверная штука, а авария с пострадавшими – полный крах карьере. Но мы о нем позаботились. «Подмазали» кого нужно. Билли Ли и я дали показания, что нас подрезал какой-то грузовик. Мы спасли его задницу. А теперь я думаю: правильно ли мы поступили? Может, для Клу было бы лучше, если бы он хоть раз получил по заслугам? Может, тогда ему надо было сесть в тюрьму, а не выйти сухим из воды…

– Он бы не сел в тюрьму, Бонни. Все, что ему грозило, – это временное лишение прав. Плюс пара недель общественных работ.

– Не важно. Жизнь – это концентрические расходящиеся круги. Какой-то философ сказал, что каждый наш поступок меняет мир. Даже самый мелкий. Ты вышел из дома на пять минут позже, поехал по другой дороге – и твоя жизнь полностью изменилась. Я не утверждаю, что все обстоит именно так, но когда дело касается важных вещей, по-моему, это происходит сплошь и рядом: круги расходятся дальше. Хотя, может, все началось еще раньше. Когда он был ребенком. В детстве, в тот первый раз, когда понял, что умеет бросать маленький белый шар быстрей других и это дает ему какие-то особые права. А мы только продолжили то, что началось в тот день. Или перевели на новый, взрослый, уровень. Клу уверовал, что кто-нибудь всегда его спасет. Мы так и сделали: вытащили его той ночью. А потом пошли драки, пьянки, наркотики и прочее.

– Думаешь, убийство было неизбежным результатом?

– А ты – нет?

– Нет, – покачал головой Майрон. – Я думаю, виноват тот, кто всадил в него три пули. И точка.

– В жизни не все так просто, Майрон.

– Зато в убийстве – просто. Что ни говори, а кто-то его убил. Вот почему он умер. Не потому, что мы не остановили его страсть к саморазрушению. Кто-то в него выстрелил. И виноват он, а не ты, не я и не люди, которые о нем заботились.

– Может, ты и прав, – неуверенно произнесла Бонни, помолчав.

– Ты не знаешь, почему Клу ударил Эсперансу?

Она покачала головой:

– Полиция меня тоже об этом спрашивала. Не знаю. Может, был под кайфом.

– А в таких случаях он агрессивен?

– Нет. Но похоже, у него был сильный стресс. Может, его взбесило, что она не хотела говорить, куда ты уехал.

Снова накатила волна вины. Майрон подождал, когда она схлынет.

– К кому он еще мог обратиться, Бонни?

– То есть?

– Ты говорила, он всегда зависел от других. Меня в городе не было. Ты с ним не разговаривала. К кому он мог пойти?

Она подумала, потом ответила:

– Не знаю.

– К каким-нибудь друзьям, товарищам по команде?

– Вряд ли.

– Как насчет Билли Ли Пэлмса?

Она безразлично пожала плечами.

Майрон задал еще несколько вопросов, но не услышал ничего вразумительного. Наконец Бонни взглянула на часы.

– Мне пора к детям, – произнесла она.

Майрон кивнул и встал с кресла. На этот раз Бонни его не остановила. Он обнял ее, и она крепко прижалась к нему.

– Окажи мне услугу, – шепнула Бонни.

– Говори.

– Освободи свою подругу. Я понимаю, почему тебе это нужно. Мне бы тоже не хотелось, чтобы она села в тюрьму за то, чего не делала. Но на этом пусть все и закончится.

– Не понимаю. – Майрон отодвинулся.

– Я же сказала: ты – благородный парень.

Он вспомнил про семью Слоутер и чем все закончилось. У него заныло в груди.

– Это было давно, – возразил он тихо.

– Ты не изменился.

– Еще как.

– Ты по-прежнему жаждешь справедливости, ищешь правду и следуешь долгу.

Майрон промолчал.

– Клу этого не понимал, – добавила Бонни. – Он не отличался благородством.

– Он не заслуживал смерти.

Она накрыла его руку своей ладонью.

– Спаси свою подругу, Майрон. И отпусти Клу.

Глава 10

Майрон сел в лифт и поднялся двумя этажами выше, в мозговой центр «Лок-Хорн секьюритиз энд инвестментс». В залитом ярким светом зале беспокойно сновали измученные белые мужчины (попадались также цветные и женщины, и с каждым годом их становилось все больше, но увы, правильное равновесие все еще не было достигнуто) с прилипшими к уху сотовыми телефонами, которые казались неотъемлемой частью их системы жизнеобеспечения. Шум и размеры помещения напоминали Майрону казино в Лас-Вегасе, разве что прически тут были получше. Кто-то кричал от радости, кто-то корчился в агонии. Бросали кости, крутилась рулетка, сдавались карты. Люди то и дело смотрели на электронное табло с котировками акций, пожирая их жадным взглядом, словно игроки в ожидании счастливой карты или древние израильтяне, которым Моисей притащил стопку новеньких скрижалей.

Здесь шла жестокая война: солдаты сидели в финансовых окопах и отчаянно сражались, чтобы выжить в суровом мире, где отсутствие в прибыли шести нулей было равносильно трусости, а порой и смерти. Компьютерные мониторы мерцали сквозь полоски желтых стикеров. Бойцы пили растворимый кофе и хоронили семейные фото под пачками биржевых отчетов и корпоративных новостей. Их униформу составляли белоснежные рубашки поло и галстуки с виндзорским узором, а пиджаки неизменно вешались на стулья, словно их спинки были покрыты инеем и леденили спину их владельцам.

Уиндзора здесь, конечно, не было. Генералы этих жарких схваток – боссы, шефы, воротилы, как ни назови, – размещались по периметру в уютных кабинетах с окнами в полстены, отбирая у рядовых все, что нужно любому человеку: солнце, небо, свежий воздух.

Устланный ковром наклонный пол привел Майрона к угловому офису. Обычно Уиндзор находился там один. Но не сегодня. Как только Майрон заглянул в дверь, к нему повернулось несколько голов. Мужчины в пиджаках. Майрон даже не успел понять, сколько их. Семь, может быть, восемь. Они бросились ему в глаза сплошной серо-голубой волной в красных пятнах галстуков и носовых платков: получалось что-то вроде сценки из реконструкции Гражданской войны.

Старшее поколение, благородные седовласые мужи с тщательно ухоженными ногтями и накрахмаленными манжетами, сидело рядом с Уиндзором в креслах из бургундской кожи и кивало с важным видом. Молодежь разместилась на диванчиках вдоль стен и, опустив головы, строчила в своих блокнотах с таким рвением, словно Уиндзор открывал им секреты вечной жизни. Время от времени они обращали благоговейный взор на старших, прозревая в них собственное чудесное будущее, заключавшееся, надо полагать, в более удобных креслах и отсутствии блокнотов.

Как раз блокноты – большие, желтые, с линованной бумагой – выдали их с головой. Это были адвокаты. Старшие зарабатывали, наверное, по четыреста баксов в час, молодняк – по двести пятьдесят. Майрон не любил вдаваться в математику, тем более что от изобилия дорогих костюмов у него рябило в глазах. Какая, к черту, разница? «Лок-Хорн секьюритиз» это по карману. Перераспределение денежных средств, когда они просто ходят по кругу, ничего не производя и не создавая, – чертовски прибыльное дело.

Майрон Болитар – спортивный агент с марксистским уклоном.

Уиндзор хлопнул в ладоши, и совещание закончилось. Адвокаты расходились очень медленно – еще бы, им платили за каждую лишнюю минуту почти как за секс по телефону – и неторопливо исчезали в коридоре. Седовласые старцы шагали первыми, юнцы семенили за ними робко и почтительно, как японские невесты.

Майрон шагнул внутрь:

– Что тут происходит?

Уиндзор жестом предложил ему сесть. Потом откинулся в кресле и сцепил пальцы рук.

– Вся эта ситуация, – произнес он, – меня немного беспокоит.

– Ты про деньги Клу?

– Частично. – Уиндзор постучал подушечками пальцев, потом прижал их к губам. – Терпеть не могу, когда в одном предложении звучат слова «Лок-Хорн» и «повестка в суд».

– Ну и что? Тебе нечего скрывать.

– В самом деле. – Уиндзор сухо улыбнулся.

– Пусть посмотрят твои книги. У тебя солидная компания, Уиндзор. Ты им не по зубам.

– Ты наивен. – Уиндзор покачал головой.

– Почему?

– Моя компания занимается финансовой безопасностью.

– И?

– Даже капля подозрения может ее разрушить.

– По-моему, ты преувеличиваешь, – возразил Майрон.

– Прошу прощения? – Уиндзор приподнял бровь и приложил к уху ладонь.

– Перестань, Уин. На Уолл-стрит вечно происходят скандалы. Никто не обращает на них внимания.

– Почти всегда они связаны с торговлей инсайдерской информацией.

– И что?

Уиндзор несколько секунд смотрел на него молча.

– Ты нарочно притворяешься тупым?

– Нет.

– Торговля инсайдерской информацией – совсем другое дело.

– Почему?

– Ты правда хочешь, чтобы я тебе это объяснил?

– Пожалуй.

– Ладно. В двух словах, это мошенничество или кража. Моим клиентам плевать, если я начну мошенничать или воровать, главное, чтобы это было им выгодно. Думаю, многие сами готовы склонить меня к противозаконным действиям, лишь бы увеличить свои капиталы. Но если финансовый консультант мудрит с их личными счетами или, еще хуже, если банк замешан в сомнительной истории, из-за которой суд может получить доступ к сведениям об их доходах, клиенты, естественно, начинают нервничать.

– Теперь понимаю, в чем проблема, – кивнул Майрон.

Уиндзор побарабанил пальцами по столу: выражение крайнего волнения. Трудно поверить, но похоже, на этот раз его действительно задело.

– Я бросил на это три юридических фирмы и две пиар-компании.

– И что они делают?

– То же, что обычно. Связываются с нужными политиками, готовят иск к окружному прокурору за клевету, пишут правильные статьи в прессе, ищут судей, которые будут избираться на следующий срок.

– Короче говоря, – вставил Майрон, – подкупают всех, кого могут.

– Если тебе так угодно. – Уиндзор пожал плечами.

– Бухгалтерские книги уже конфисковали?

– Нет. Я хочу пресечь это раньше, чем кому-нибудь из судей придет в голову такая мысль.

– Значит, имеет смысл перейти в наступление.

Уиндзор снова сцепил пальцы рук. Крышка его огромного стола была натерта до зеркального блеска, как в рекламе моющих средств, где домохозяйка ахает от восторга, увидев свое отражение в вымытой тарелке.

– Я слушаю.

Майрон вкратце передал ему разговор с Бонни Хейд. На столе то и дело звонил красный телефон (точная копия «бэтфона» из сериала с Адамом Уэстом, размещенная, как и положено, под стеклянным колпаком), и Уиндзору приходилось брать трубку. Звонили в основном адвокаты. Майрон слышал в их голосах панические нотки. Еще бы. Уиндзор Хоум Локвуд-третий не любит, когда его кто-то разочаровывает.

Уиндзор хранил спокойствие. Все разговоры он заканчивал одним вопросом: «Сколько?»

Когда Майрон закончил, Уиндзор предложил:

– Давай составим список. – Ни он, ни Майрон не потянулись к ручке. – Во-первых, нам нужны телефонные звонки Клу.

– Он жил в квартире в Форт-Ли, – напомнил Майрон.

– Место убийства?

– Ну да. Они с Бонни сняли ее в мае, когда Клу только заключил контракт.

Контракт был с «Янкиз». Отличная сделка, которая давала стареющему ветерану последний шанс восстать из пепла.

– В июле они перебрались в свой дом в Тенафли, – продолжил Майрон, – но квартира была арендована на полгода, и Клу поселился там, когда Бонни его выгнала.

– Адрес есть? – спросил Уиндзор.

– Да.

– Хорошо.

– Перешли звонки Большой Синди. Я потом их просмотрю.

Получить список телефонных звонков было легче легкого. Не верите? Возьмите «Желтые страницы». Выберите любого частного детектива. Предложите ему или ей две штуки за распечатку месячных звонков. Кто-то сразу ответит «да», а кто-то попытается раскрутить вас на три тысячи, ссылаясь на размеры взятки, которую придется дать своему человеку в телефонной компании.

– Надо проверить кредитные карты и чековые книжки Клу, транзакции в банкоматах и вообще все его финансы, – добавил Майрон.

Уиндзор кивнул. С Клу это было очень просто. Все его дела вела «Лок-Хорн секьюритиз». Уиндзор сделал специальный комплексный счет, чтобы легче следить за его деньгами. Он включал карту «Виза», электронные платежи и чековую книжку.

– Еще надо найти его загадочную подружку, – продолжал Майрон.

– Это легко.

– Верно.

– Кроме того, как ты правильно заметил, наш старый однокашник Билли Ли Пэлмс тоже может что-то знать.

– Мы его найдем, – пообещал Майрон.

– И еще одно. – Уиндзор словно погрозил кому-то указательным пальцем.

– Слушаю.

– Тебе придется работать одному.

– Почему?

– У меня дела.

– У меня тоже, – возразил Майрон.

– Ты бросил свой бизнес и обидел двух людей.

– Трех, – поправил Майрон. – Ты забыл Большую Синди.

– Нет. Я имел в виду ее и Эсперансу. Ко мне это не относится. Короче, я могу привести тебе несколько подходящих поговорок, например: заварил кашу, сам и расхлебывай, или…

– Ясно, – перебил Майрон. – Но я все равно должен защищать свой бизнес. Если не ради себя, то ради них.

– Без вопросов. – Уиндзор указал на опустевшие кресла. – Прости, если это прозвучит мелодраматично, но я тоже отвечаю за своих людей. За их работу и финансовую безопасность. У них есть семьи, им надо отдавать налоги и оплачивать учебу. – Он холодно взглянул на Майрона. – Для меня это не пустые слова.

– Я знаю.

Уиндзор откинулся в кресле.

– Разумеется, я буду на связи. Если тебе понадобится какой-то из моих особых талантов…

– Будем надеяться, что не понадобится, – перебил Майрон.

Уиндзор снова пожал плечами.

– Забавно, правда? – спросил он, вздохнув.

– Что именно?

– Мы даже не упомянули Эсперансу. Как думаешь, почему?

– Не знаю.

– Возможно, потому, – предположил Уиндзор, – что не уверены в ее невиновности.

– Нет.

Уиндзор задрал кверху бровь, но промолчал.

– Дело не в эмоциях, – попытался объяснить Майрон. – Я об этом думал.

– И?

– Все это полный бред. Начнем с того, какие у нее могут быть мотивы?

– Прокурор считает, она убила из-за денег.

– Верно. Но мы слишком хорошо ее знаем, разве нет?

Уиндзор помолчал, потом кивнул:

– Она не стала бы убивать ради денег.

– Значит, у нее нет мотива.

Уиндзор нахмурился:

– Боюсь, это скороспелое суждение.

– Ладно, тогда посмотрим на улики. Например, орудие убийства.

– Продолжай, – кивнул Уиндзор.

– Подумай сам. Эсперанса сильно повздорила с Клу в присутствии свидетелей, верно?

– Да.

– А теперь скажи: неужели Эсперанса настолько глупа, чтобы убить Клу сразу после публичной ссоры?

– Хороший довод, – признал Уиндзор. – Но возможно, драка возле гаража только ускорила события. Может, Эсперанса решила, что Клу себя уже не контролирует.

– Ладно, допустим, она так глупа, что могла убить его после стычки. Но она понимала, что ее в этом заподозрят, не так ли? Ведь их драку многие видели.

– Думаю, ты прав. – Уиндзор кивнул.

– Тогда зачем оставлять орудие убийства в офисе? Эсперанса не дура. Она работала с нами. Знает, что и как. Черт побери, да каждому, кто смотрит телевизор, давно известно: от оружия надо избавляться.

Уиндзор помедлил.

– Понимаю, к чему ты клонишь.

– Значит, пистолет подбросили. А раз так, то же самое можно сказать о крови и волокнах ткани.

– Логично. – Уиндзор старательно подражал мистеру Споку[9]9
  Персонаж телесериала «Звездный путь», бесстрастный инопланетянин.


[Закрыть].

Снова зазвонил «бэтфон». Хозяин кабинета взял трубку и уладил дело за пять секунд. Потом они вернулись к разговору.

– С другой стороны, – заметил Уиндзор, – я никогда не встречал абсолютно логичного убийства.

– Что ты хочешь сказать?

– Реальность сумбурна и непредсказуема. Возьми хоть дело Оу-Джея[10]10
  Имеется в виду американский спортсмен и актер О. Дж. Симпсон, которого обвинили в убийстве бывшей жены.


[Закрыть].

– Взять что?

– Дело Оу-Джея, – повторил Уиндзор. – Если там действительно пролилась кровь и Симпсон был в ней измазан, почему ее нашли так мало?

– Он переоделся.

– Неужели? Даже если так, все равно осталось бы больше, чем пара капель. Допустим, Симпсон приехал домой и принял душ: где кровь на кафельной плитке и в водопроводных трубах?

– То есть ты думаешь, Оу-Джей был невиновен?

– Ты не понял, о чем я. – Уиндзор снова нахмурился.

– А о чем?

– Любое расследование не раскрывает полную картину убийства. Всегда остаются темные места. Или нелепые просчеты. Возможно, Эсперанса сделала ошибку. Например, не подумала, что ее могут заподозрить. Или решила, что оружие лучше спрятать в офисе, а не, скажем, у себя дома.

– Она не убивала, Уин.

Тот развел руками:

– Кто из нас не способен на убийство – в определенных обстоятельствах?

Повисло тяжелое молчание. Майрон проглотил комок в горле.

– Все-таки предположим, что оружие подбросили, – выдавил он.

Уиндзор кивнул, не сводя глаз с Майрона.

– Вопрос: кто мог это сделать?

– И зачем? – добавил Уиндзор.

– Значит, надо составить список ее врагов.

– И наших.

– То есть?

– Мы оба замешаны в этом деле, – напомнил Уиндзор. – Из чего следует сделать кое-какие выводы.

– Например?

– Во-первых, – ответил Уиндзор, – возможно, мы зря так напираем на версию с подставой.

– Почему?

– Вдруг дело совсем не в личной мести? Может, убийца просто услышал про драку у гаража и решил, что ему подвернулся удобный случай.

– Чтобы отвлечь внимание от настоящего преступника? Без всякой личной подоплеки?

– Это вполне вероятно, – подтвердил Уиндзор. – Ни больше ни меньше.

– Ладно, – согласился Майрон. – Что дальше?

– Второй вывод: убийца хочет нанести удар по Эсперансе.

– Что довольно очевидно.

– Да, что бы за этим ни стояло, – кивнул Уиндзор. – И третий вариант: кто-то хочет нанести удар по нам.

– Или по нашему бизнесу, – вставил Майрон.

– Верно.

И тут Майрона словно стукнули ватным молотком.

– Кто-то вроде Эф-Джея.

Уиндзор молча улыбнулся.

– И если Клу сделал что-то незаконное, – продолжал Майрон, – что-то, требовавшее крупных денег…

– То они вполне могли перейти к Эф-Джею и его семейке, – закончил Уиндзор. – Даже если забыть про деньги, Эф-Джей с удовольствием использует любой шанс, чтобы стереть тебя в порошок. Что может быть лучше, чем уничтожить твой бизнес и отправить в кутузку твоего близкого друга?

– Двух зайцев одним выстрелом.

– Вот именно.

Майрон откинулся на спинку кресла, вдруг почувствовав огромную усталость.

– Мне совсем не улыбается мысль воевать с Эйками.

– Мне тоже.

– Тебе? Ты же хотел убить Эф-Джея.

– Хотел. А теперь не могу. Если за этим стоит молодой Эф-Джей, придется оставить его в живых, чтобы найти доказательства. Но ловушки для вредителей – слишком ненадежный способ. Я предпочитаю немедленное уничтожение.

– Значит, тебе придется отказаться от своей любимой тактики.

– Печально, правда? – Уиндзор кивнул.

– Я бы сказал – трагично.

– Но это еще не самое скверное, мой друг.

– Ты о чем?

– Виновна Эсперанса или нет, – ответил Уиндзор, – она что-то от нас скрывает.

Они помолчали.

– Выбора нет, – добавил Уиндзор. – Придется заняться ею тоже. Покопаться в ее личной жизни.

– Мне не улыбается мысль воевать с Эйками, – повторил Майрон, – но еще больше меня пугает перспектива лезть в личную жизнь Эсперансы.

– Это страшно, – согласился Уиндзор. – Чертовски страшно.

Глава 11

Осенившая Майрона догадка привела к тому, что он испугался и вспомнил «Звуки музыки».

Майрон любил этот мюзикл с Джули Эндрюс – кто его не любит? – но одна песня из него всегда казалась ему очень глупой. Причем самая что ни на есть классическая. «Мои любимые вещи». Полная бредятина. Какой человек в трезвом уме включит в список своих любимых вещей – смешно сказать – дверные звонки? «Знаешь, Милли, я люблю дверные звонки! К черту песчаные пляжи и гениальные книги, забудьте про любовь и бродвейские театры! Звонки, Милли. Вот что трогает меня до глубины души. Бывает, я часами хожу по улице и нарочно звоню в чужие двери. Да, да, признаюсь тебе честно – меня это заводит».

Еще один загадочный образец «любимых вещей» из той же песни – бумажные пакеты, перетянутые бечевкой. Почему-то сразу представляешь посылку из магазина, торгующего порнографией (не то чтобы Майрон знал это по опыту). Именно такой предмет он и обнаружил в собственной почте. Простой коричневый пакет. На обратной стороне приклеены печатные адрес и слово «Личное». Никакого обратного адреса. Принят почтовым отделением в Нью-Йорке.

Майрон вскрыл пакет, встряхнул, и на пол выпала компьютерная дискета.

Привет.

Он взял и повертел ее в руках. Ни наклеек, ни надписей. Простой черный квадратик с металлической полоской. Майрон осмотрел ее со всех сторон, пожал плечами, вставил в компьютер и нажал несколько клавиш. Он уже хотел посмотреть список файлов, когда на экране что-то начало происходить. Майрон сел в кресло и нахмурился. Вот будет незадача, если на дискете окажется вирус. Надо хорошенько думать, прежде чем вставлять в свой аппарат сомнительную вещицу. Кто знает, с какими скверными компьютерами она якшалась раньше и был ли на ней презерватив. Полная неизвестность. Бедный, бедный компьютер. Раз, два – и прощай жесткий диск.

Он застонал. Экран монитора стал черным.

Майрон почесал за ухом. Его палец уже потянулся к кнопке «эскейп» – последняя надежда отчаявшегося компьютерофоба, – когда на экране появилось изображение. Майрон застыл.

Девушка. Длинные густые волосы, забранные с двух сторон заколками. Неловкая улыбка. Майрон дал бы ей лет шестнадцать: брекеты явно только что сняты, глаза смотрят в сторону, на заднем фоне что-то вроде блеклой радуги. Такие снимки стоят на камине у папы и мамы или красуются в школьных альбомах образца 1985 года. На них всегда есть отпечаток какого-то итога, какой-то грустной цитаты из Брюса Спрингстина или Джеймса Тейлора, за которой следует унылое местечко кассирши или секретарши, в прошлом остаются только любимые воспоминания и то, как они с Дженни и Шэрон болтались по местным магазинчикам, лопали в классе поп-корн под носом у миссис Кеннилуорс или тусовались за парковочной площадкой – короче, веселились напропалую. Все как обычно. Фото из серии «Прощай, детство».

Майрон узнал девушку. По крайней мере он видел ее раньше. Непонятно, где и когда, во плоти или на фото. Но точно видел. Майрон впился взглядом в экран, пытаясь вспомнить имя или хотя бы сопутствующие обстоятельства. Ничего. Он продолжал смотреть.

А потом произошло ужасное. Девушка начала плавиться.

Трудно было описать это как-то иначе. Заколки вывалились из волос и слились с кожей. Лоб потек вниз, нос растворился, глаза закатились вверх и слиплись. Из глазниц хлынула алая кровь, быстро заливая лицо.

Майрон откинулся в кресле, едва не закричав.

Кровь уже затопила весь экран, и Майрону померещилось, что она вот-вот закапает из монитора. Потом в компьютерных колонках раздался смех. В нем не было ничего дьявольского или жесткого, нет – это был здоровый и счастливый смех девушки-подростка, нормальный смех, который перепугал Майрона не меньше, чем кошмарный вой.

Неожиданно изображение погасло. Смех оборвался. На экране появилось обычное меню «Уиндоуз».

Майрон перевел дух. Его руки так крепко вцепились в крышку стола, что побелели костяшки пальцев.

«Какого черта?» – пронеслась мысль.

Сердце колотилось так, словно хотело выскочить из груди. Он обернулся и схватил обертку бумажного пакета. Почтовый штамп поставили три недели назад. Три недели. Эта жуткая дискета лежала в его почте с тех пор, как он уехал. Зачем? Кто ее прислал? И кто эта девушка?

Рука Майрона еще дрожала, когда он взял телефон. Набрал номер. Хотя у Майрона стоял антиопределитель номера, прозвучал вопрос:

– В чем дело, Майрон?

– Мне нужна помощь, Пи-Ти.

– Господи, ну у тебя и голос. Это насчет Эсперансы?

– Нет.

– Тогда что?

– Дискета. Формат три с половиной дюйма. Нужен анализ.

– Приезжай в Джон Джей[11]11
  Имеется в виду колледж уголовного права имени первого председателя Верховного суда США Джона Джея (1745–1829) в Университете Нью-Йорка.


[Закрыть]. Спроси доктора Черски. Впрочем, если хочешь найти владельца, вряд ли получится. Что с дискетой?

– Я получил ее по почте. Там графический файл с фотографией девушки. Точнее, фильм – расширение «avi» или что-то в этом роде.

– Что за девушка?

– Не знаю.

– Я позвоню Черски. Можешь выезжать.

Доктор Кристин Черски вышла к нему в белоснежном халате и с красиво нахмуренным лбом, который пошел бы какому-нибудь восточногерманскому пловцу. Майрон выдал свою патентованную улыбку номер семнадцать: Алан Алда[12]12
  Американский актер, режиссер, сценарист и продюсер.


[Закрыть] после сериала «МЭШ».

– Привет, – поздоровался он. – Меня зовут…

– Дискету. – Доктор Черски протянула руку. Он протянул дискету. Она взяла и направилась к двери. – Ждите.

Дверь открылась. Майрон успел заметить в проеме комнату, похожую на капитанский мостик из «Звездного крейсера “Галактика”». Металл, куча проводов, мигающие огоньки, мониторы и катушечные пленки. Дверь закрылась. Майрон остался в скудно обставленной приемной. Линолеумный пол, три пластиковых стула, брошюры на стене.

Зазвонил мобильник. Майрон взглянул на аппарат. Последний раз он включал его шесть недель назад. Теперь эта штуковина снова заработала, словно он в один миг перенесся в прошлое. Майрон нажал кнопку и поднес динамик к уху.

– Алло?

– Привет, Майрон.

Бац! Ему показалось, что кто-то наотмашь ударил его в грудь. В голове зашумело, словно он прижимал к уху не телефон, а морскую раковину. Майрон опустился на пластиковый стул.

– Привет, Джессика, – выдавил он.

– Видела тебя в новостях. – Абсолютно бесстрастный голос. – И решила, что ты снова включил телефон.

– Верно… – Он замолчал, не зная, что еще сказать.

– Я в Лос-Анджелесе, – прервала затянувшуюся паузу Джессика.

– Ясно.

– Но мне надо сказать тебе пару слов.

– Да?

«Вежливый Майрон. Я просто не умею говорить иначе…»

– Во-первых, меня не будет еще около месяца. Я не меняла замки в квартире, так что если хочешь там пожить…

– Я остановился у Уиндзора.

– Так я и подумала. Но если тебе что-то понадобится или ты захочешь забрать вещи…

– Ладно.

– Кстати, не забудь про телевизор. Он твой.

– Можешь оставить себе.

– Хорошо.

Снова молчание.

– Оказывается, мы умеем отлично ладить, правда? – Джессика опять взяла инициативу в свои руки.

– Джесс…

– Не надо. Я по делу. Клу звонил тебе несколько раз. Я имею в виду – на нашу квартиру.

«Можно было догадаться».

– Он был в полном отчаянии. Я объяснила, что не знаю, где ты. Клу сказал, что должен тебя найти. Что он очень за тебя беспокоится.

– За меня?

– Да. Он даже пришел ко мне домой. Выглядел совсем дерьмово. Пытал меня минут двадцать.

– Насчет чего?

– Насчет того, где ты. Говорил, будто должен непременно тебя разыскать – ради твоего же блага. А когда я в очередной раз ответила, что понятия не имею, где ты, он начал меня запугивать.

– Запугивать?

– Он заметил, что, возможно, тебя уже нет в живых.

– Клу действительно так сказал?

– Да. После этого я позвонила Уину.

– И что он ответил?

– Что ты в безопасности, мне не о чем беспокоиться.

– И все?

– Это же Уин. Я цитирую: «Он в безопасности, не беспокойся». Потом повесил трубку. А я ее швырнула. Подумала, Клу мог преувеличить, чтобы привлечь мое внимание.

– Наверное, так и было, – предположил Майрон.

– Наверное.

– Ага.

Они опять замолчали. Майрон голову сломал, придумывая, как прекратить возникшую паузу.

– Как сам? – спросила наконец Джессика.

– Нормально. А ты?

– Пытаюсь от тебя отвыкнуть.

Он почти перестал дышать.

– Джесс, нам надо поговорить…

– Не надо. Я не хочу, ясно? Давай договоримся: если передумаешь, позвони. Номер ты знаешь. А если нет – желаю удачи.

Щелчок.

Майрон опустил телефон, сделал несколько глубоких вдохов. Потом снова взглянул на мобильник. Так просто. Он действительно знал номер. Всего-то нажать несколько кнопок…

– Бесполезно.

Он вздрогнул и посмотрел на доктора Черски:

– Простите?..

Она держала в руках дискету.

– Вы сказали, там был графический файл?

Майрон вкратце рассказал о том, что видел на экране.

– Теперь там пусто, – заметила она. – Похоже, файл удален.

– Каким образом?

– Вы сказали, файл открылся автоматически?

– Да.

– Видимо, было предусмотрено и его удаление. Очень просто.

– А разве нет специальных программ, которые восстанавливают удаленные файлы?

– Есть. Но произошло переформатирование дискеты. Возможно, это была последняя команда в цепочке.

– И что это значит?

– Того, что вы увидели, больше не существует.

– На дискете есть что-нибудь еще?

– Нет.

– Ничего, за что можно зацепиться? Каких-то уникальных характеристик или чего-то в этом роде?

– Обычная дискета. – Она покачала головой. – Такие продаются где угодно. Стандартное форматирование.

– Как насчет отпечатков пальцев?

– Я этим не занимаюсь.

«Все равно это ничего не даст, – подумал Майрон. – Если кто-то приложил столько усилий, чтобы обезопасить себя, от отпечатков пальцев он наверняка избавился».

– Меня ждут дела. – Доктор Черски протянула ему дискету и удалилась.

Майрон посмотрел на черный квадратик и покачал головой.

«Что, черт возьми, происходит?»

Снова зазвонил мобильник. Майрон взял трубку.

– Мистер Болитар? – Это была Большая Синди.

– Да.

– Я просматриваю список телефонных звонков мистера Клу Хейда, как вы просили.

– И?

– Вы собираетесь вернуться в офис, мистер Болитар?

– Да, уже в пути.

– Вам надо на это взглянуть. Я нашла кое-что странное.