Текст книги "Что таится за завесой"

Мужчина подошел ближе, красноречиво протягивая мне фляжку. Я осторожно взяла ее, с опаской глядя в маленькое отверстие и принюхиваясь к содержимому. Наконец поднесла ее к губам, влила в рот первые капли воды и застонала от свежего вкуса.

Вода казалась прохладной, несмотря на то, что фляжка до этого лежала в кармане. Я сделала несколько жадных глотков и заставила себя остановиться, чтобы не выпить всю его воду.

– Пей все, – приказал мужчина, касаясь дна фляжки и опрокидывая ее так, что у меня не оставалось другого выбора, кроме как проглотить всю воду.

Когда я напилась, он подошел к краю амбара, где за стойкой для седел спрятался водяной насос, который я не замечала, немедленно наполнил фляжку и снова спрятал в карман для сохранности.

– Спасибо, – пробормотала я, взглянув на его палец, в который впилась зубами.

Я поморщилась, вытирая рот рукавом платья. Серо-зеленая ткань была покрыта пятнами крови и грязи. Наверное, я выглядела ужасно.

Судя по грязи, ночь, проведенная в лесу, не сотворила чудес с моей внешностью.

Мужчина подошел ко мне, сел рядом и взял мои руки в свои. Я немного отодвинулась, наблюдая за ним с опаской, пытаясь понять, чего он хочет.

Вблизи безжалостная красота его лица выглядела ошеломляюще. Он был абсолютно не похож на мальчиков и мужчин Мистфела. Когда он расстегнул плащ, отбросил его в сторону и повернулся лицом ко мне, у меня перехватило дыхание. Плечи у него были настолько широкие, что швы на тунике растянулись, приспосабливаясь к его телу, а штаны плотно облегали бедра.

Мужчина налил воду в руку, поднес к моей шее и стал промывать рану, нанесенную Верховным жрецом. Закончив, он отвел одну из моих рук в сторону, откинул плащ и завернул рукав платья. Снова вынув фляжку, он медленно лил воду мне на руку, смывая несколько слоев крови и грязи, скопившихся с тех пор, как мы с Браном покинули Мистфел, пока я снова не начала чувствовать себя лучше – чуть больше человеком.

Удовлетворившись чистотой моей руки, мужчина перевернул ее и внимательно осмотрел покрывавшие ее тонкие порезы и белые шрамы.

– А это откуда? – спросил он, приподнимая руку, чтобы рассмотреть раны поближе.

Мягкие пухлые губы коснулись тыльной стороны ладони. Рот изогнулся в едва заметной улыбке, напомнив лук купидона.

– Лиловые ягоды, – сказала я, сглотнув.

Там, где его губы коснулись моей кожи, я ощутила странное покалывание и онемение, которые распространялись по всему телу. Мужчина взял мою вторую руку в свою и медленно повторил процесс, ощупывая раны большими пальцами, осматривая их, чтобы убедиться, что они чистые и мне не грозит заражение.

– Ты сборщица урожая, – сказал он, кивнув, и плеснул немного воды себе на руку.

Его огромная ладонь медленно приблизилась к моему лицу в ожидании, что я запаникую и отстранюсь от прикосновения. В тот момент, когда его рука коснулась моей кожи, я вдруг потянулась к ней, не понимая, почему так происходит.

Кожа вокруг его мозолей была на удивление мягкой. Большим пальцем он провел по моей скуле, и, когда его ладонь обхватила мою щеку, из груди у меня вырвался прерывистый вздох. Мужчина принялся протирать мне лицо мокрыми руками, двигаясь медленно, осторожно и мягко, чего я от него совсем не ожидала. Я внимательно смотрела на него, задаваясь вопросом, что на меня нашло, раз я позволила ему прикасаться ко мне, заботиться обо мне, будто я была ему дорога. Ведь он для меня оставался всего лишь незнакомцем.

– Вот так намного лучше, – сказал мужчина, закончив со мной, прокашлялся и медленно убрал руку.

– Прости, что укусила тебя, – сказала я, допуская, что, возможно, неверно истолковала ситуацию.

– Уверен, ты не каждый день говоришь это, – сказал он, задумчиво поджимая губы.

– Да, такое происходит нечасто, – выдавила я улыбку, посмеиваясь над нелепостью всей этой ситуации.

– Что ж, самое меньшее, что ты можешь сделать сейчас, – это назвать свое имя. Мне же надо как-то отвечать людям, когда они спрашивают, кто смог нанести мне поражение. И мне будет грустно признаваться, что это сделала сборщица урожая, которую я называю деткой. По-моему, это звучит смешно, а не грозно. В конце концов, у меня есть репутация, которую нужно поддерживать, – поддразнил он, кладя руку мне на колено.

Лорд Байрон проделывал последнее не раз после того, как кормил меня лиловыми ягодами. Но его прикосновение казалось развратным, а этот незнакомец просто положил свою руку. Это была не жалкая попытка прикоснуться ко мне – он просто нашел удобное место для своей руки.

– А почему ты думаешь, что мое имя будет звучать лучше? – спросила я, откидываясь на кучу соломы и вытягиваясь рядом с ним.

Я не была уверена, когда именно мое отношение к нему изменилось, но в какой-то момент нашего короткого взаимодействия поняла, что он действительно не хотел причинить мне вред.

По крайней мере, не сразу.

– У женщины, которая умеет так больно кусаться и которая смогла ранить меня моим же кинжалом, должно быть устрашающее имя, – ответил мужчина, пожав плечами и откинувшись на подстилку рядом со мной.

Его рука находилась всего в нескольких дюймах от моей, а осознание близости его тела словно пробуждало живое существо внутри меня. Его пальцы сдвинулись, и мизинец коснулся моего мизинца, и я на мгновение задумалась, чувствует ли он такой же поток напряжения.

Возможно, такие ощущения возникали из-за того, что нас обоих отметили фейри и магия внутри нас призывала к любви. Но какой бы ни была причина, мужчина, казалось, не торопился разорвать небольшой контакт между нашими телами, когда повернул голову в мою сторону.

Я последовала его примеру и поглядела на него в ответ, изучая, как его темные глаза, казалось, мерцали, словно оникс, с легким налетом изморози в радужной оболочке. У меня перехватило дыхание, когда его взгляд опустился на мои губы, и я на мгновение задумалась, может ли он поцеловать меня.

– Так как тебя зовут, детка? – спросил мужчина вместо поцелуя, заставив мои щеки вспыхнуть от смущения, пока я изучала его.

– Эстрелла, – ответила я, стряхивая с себя неловкость, которую почувствовала, когда его губы растянулись в улыбке.

– Эстрелла, – пробормотал он, и в его исполнении мое имя прозвучало развратно во всех смыслах. – Звезда. Звучит гораздо более устрашающе, чем сборщица урожая.

– Полагаю, да, – согласилась я, жалея, что не обладаю силой хотя бы одной звезды, горящей в небе.

Наоборот, я была трусихой, которая бежала, и пряталась, и подвергала опасности брата, позволив ему сопровождать меня.

– Теперь ты знаешь, кто я. А как зовут человека, который любит подкрадываться к невинным отдыхающим женщинам и наводить на них ужас?

– Кэлум, детка. Меня зовут Кэлум[1]1
  Кэлум (лат. Caelum) означает «небо». – Здесь и далее прим. пер.


[Закрыть].

12

– Думаю, мне приятно познакомиться с тобой, Кэлум Меченый, – сказала я, когда его мизинец снова коснулся моей руки.

Он был не из тех, кто без конца возится и суетится. Его тело рядом с моим было неестественно неподвижно, за исключением мизинца, которым он касался меня.

Прикосновение его кожи к моей успокоило смятение, вызванное вопросом, найду ли я когда-нибудь место, где буду чувствовать себя как дома. Кэлум был незнакомцем. Мы встретились с ним, как два корабля, плывшие ночью навстречу друг другу, которые разойдутся и никогда больше не встретятся. Но его тоже отметили, как и меня. Возможно, это был знак, что, может быть, где-то и обитают люди, такие же как мы. Возможно, это станет подготовкой к жизни в тайном убежище.

Я изучила черты лица Кэлума, отметив, что, несмотря на мозоли, покрывавшие мизинец, которым он так нежно прикасался ко мне, его кожа не казалась обветренной и обгоревшей на солнце. Я не увидела морщин, которые появляются, когда много работаешь на открытом воздухе и подвергаешься воздействию стихий. Его кожа естественно сияла, словно золотистая бронза, но на ней не было ни веснушек, ни солнечных ожогов, которые следовало бы ожидать на такой коже.

Может, он работал кузнецом, ковал мечи? Из-за его плеч торчали эфесы мечей, и это, несомненно, придало правдоподобность моей догадке: кроме Стражи Тумана или Королевской гвардии оружие могли позволить себе только очень богатые люди или великие мастера.

Его одежда была хорошо сшита, в целом чистая и не изношенная до дыр, в отличие от моей.

– А уж как мне приятно, Эстрелла Звезда, – сказал Кэлум, и его губы изогнулись в намеке на игривую улыбку.

У меня по коже побежали мурашки от тона, каким он практически промурлыкал слово «приятно», намекая на всевозможные непристойности, о которых я не имела права думать в тот момент.

Даже если он и был самым красивым мужчиной, которого я когда-либо видела.

Дверь амбара приоткрылась, и я инстинктивно села, оторвав руку от Кэлума, чувствуя вину за направление, в котором побрели мои мысли. Щеки у меня порозовели, и Кэлум усмехнулся и сел рядом. В этот момент в приоткрытую дверь просунулась голова Брана. За головой последовал и он сам. Брат нахмурился, и его губы скривились в попытке скрыть явное беспокойство.

– Все в порядке, – сказала я, поднимаясь.

Я отступила от Кэлума и направилась к Брану. Он оставил дверь сарая слегка приоткрытой, чтобы было легче сбежать, если он решит, что моя оценка ситуации оказалась неточной.

Я вряд ли могла винить его за это. В присутствии такого человека, как Кэлум, мыслить разумно не получалось: он быстро обезоружил меня, стерев все мои мысли о побеге своим обаянием.

– Все в порядке? Да неужели?

И Бран указал на мою шею, которая была видна из-за сдвинутого набок плаща. Казалось, метка запульсировала, когда я потянула за плащ, чтобы снова накрыть ее, – как будто обладала собственным разумом и мысль о том, что ее снова закроют, была ей ненавистна.

– Это Кэлум, и он тоже меченый, – ответила я, повернувшись, чтобы посмотреть на нового знакомого.

Его темные глаза, которые раньше игриво блестели, стали похожи на затвердевший камень, когда он смотрел на Брана, и воздух вокруг него напрягся, словно скрытая внутри него сила увидела в моем брате угрозу.

Я сглотнула и сделала шаг вперед, пытаясь придумать, как сохранить мир. Им не обязательно было становиться лучшими друзьями, достаточно проявлять обычную учтивость. А я не собиралась попрощаться с первым живым человеком с меткой, как и я, с которым только что познакомилась.

– Это мой брат, Бран.

Кэлум сглотнул, сжал челюсти, потянувшись к своему тяжелому плащу, и сдвинул его в сторону, чтобы обнажить метку. В замешательстве они с Браном обменялись взглядами, а я наблюдала со стороны, ожидая, пока они проложат себе путь хотя бы к нейтралитету, преодолев мужской гонор.

– Значит, брат? – спросил Кэлум, глядя на меня.

Он сделал паузу, внимательно изучая мое лицо. Затем наконец снова переключил внимание на Брана и умиротворяюще улыбнулся.

– Странно, что ты сбежал вместе с ней.

– Я не мог бросить ее одну на милость фейри и Стражи Тумана, – огрызнулся Бран.

В конце концов он переключил внимание на метку на шее Кэлума. Тщательно изучив ее, разглядев все переплетавшиеся черно-белые узоры, он затем снова поднял глаза на Кэлума. Теперь Бран смотрел на него в открытую.

А мне хотелось просто поесть и заснуть в относительной безопасности амбара, на теплой соломе под спиной.

– Мы уходим, – заявил Бран, беря меня за руку.

– Там же темно, – возразила я. – Где мы еще найдем убежище так поздно? И только боги знают, повезет ли нам вообще его найти. Давай подождем до утра.

Кэлум кашлянул. Я повернулась и увидела, что его тело совершенно неподвижно. Его взгляд был прикован не ко мне и не к Брану, а к тому месту, где мой брат крепко сжимал мою руку.

– Действительно, мне кажется, что было бы разумно держаться вместе, – эти слова прорвались сквозь стиснутые зубы, словно Кэлум так сильно сжал челюсти, что не смог их разомкнуть.

– И почему же? Чтобы ты мог использовать меня, чтобы попасть туда, где тебя не увидят? – спросил Бран, прищурившись.

– Да, – согласился Кэлум, даже не удосужившись отрицать, насколько полезным был бы Бран. – Мы можем помочь друг другу. Если я не ошибаюсь, оружия ни у кого из вас нет. С вашей стороны неразумно продолжать путь без какой-либо защиты.

– А чем нам поможет меч, если за ней придут фейри? – спросил Бран. – И еще. Я полагаю, тебе пока не приходилось защищаться, потому что если бы пришлось, ты бы знал: метка на твоей шее вполне способна защитить тебя, – возразил Бран и на мгновение прервался, чтобы горделиво ухмыльнуться. – Во всяком случае, ее смогла.

Внимание Кэлума переключилось на меня, и его глаза сузились, когда он изучал мою реакцию на слова Брана. Щеки у меня вспыхнули от стыда из-за напоминания о том, что сделала метка, и я опустила глаза в пол.

– Кто-то пытался тебя убить? – спросил он, сжав губы от гнева.

– Двое стражников Тумана из нашей деревни, когда мы бежали, – кивнула я. – Я не хотела убивать их, – пробормотала я, шаркая ногой по грязному полу амбара.

– Конечно, не хотела, – сказал Кэлум, удивив меня.

Его взгляд стал мягким, и в глазах засветилось сочувствие. Он снова прочистил горло.

– Виникулум действует только как последнее средство, чтобы сохранить жизнь.

– Виникулум? – спросила я, наблюдая, как он приближается.

Медленно шагая, Кэлум сократил расстояние между нами. Казалось, что шаги длятся целую вечность, но при этом все происходит слишком быстро – все одновременно и сразу. Бран крепко сжал мне руку, когда этот странный человек остановился передо мной и протянул руку к метке у меня на шее.

Она пробудилась и засияла кружащимся светом, который проникал между его пальцами, когда он касался ладонью моей кожи.

– Метка фейри, – объяснил Кэлум, и его темные глаза загорелись белым светом, исходящим от моего тела.

Когда метки касался Бран, она горела, но ожила только от прикосновения такого же меченого, как я.

– Откуда ты так много знаешь об этой метке? – спросил Бран, дергая меня за руку и оттаскивая от Кэлума, опустившего руку.

По коже у меня промчался вихрь свежего, слишком теплого воздуха, как будто я перегрелась и могла вспыхнуть от прикосновения его кожи к моей.

– Мой отец очень любил нашу историю. Проводил много времени, изучая запрещенные тексты, которые прятал в своей библиотеке, – ответил Кэлум, и я кивнула, хотя Бран продолжал тянуть меня к выходу.

Если его отец действительно рискнул сохранить запрещенные книги, то он точно знал о таких вещах, независимо от того, что думал мой чрезмерно заботливый брат.

– Не глупи, детка. Вместе нам будет намного безопаснее.

Я помолчала, выдержав его взгляд, но в это время Бран дернул меня.

– Пошли, Эстрелла, – произнес он низким, вполне приказным тоном, каким разговаривал со мной, когда мы были детьми и я забредала туда, где не следовало находиться.

В беду я попала не в первый раз и даже не в десятый. Мне хотелось бродить по лесу по ночам, и в результате мои походы довольно часто заканчивались наказанием в библиотеке лорда Байрона.

– Прости, – прошептала я, впиваясь зубами в нижнюю губу и поворачиваясь, чтобы следовать за Браном.

– Эстрелла, – предостерегающе позвал меня Кэлум, но его голос оборвался, когда за мной закрылась дверь.

Бран зашагал к лесу, и я позволила ему увести меня в безопасное место, несмотря на глухое предчувствие, что делаю именно то, от чего предостерегал Кэлум, и что выходить в ночь было действительно очень глупо.

Игнорируя неприятное ощущение в животе, я последовала за братом, который рискнул всем ради меня.

Семья всегда стояла на первом месте.

* * *

– Не могу поверить, что ты так сглупила. О чем ты вообще думала, показывая ему свою метку? – спросил Бран спустя несколько минут нашего блуждания по лесу.

Двигались мы медленно, и путь нам освещало лишь сияние света звезд, с трудом пробивавшееся сквозь густые кроны деревьев над головой. Листья еще не успели поменять цвет и цеплялись за ветки в последней попытке выжить. Погода снова изменилась, стало прохладнее и повеяло заморозками приближающейся зимы.

Как только они наступят, у нас будет больше света ночью, но меньше укрытий, где можно спрятаться от преследующих нас тварей.

Мне хотелось вернуться в амбар. Там было относительно безопасно, там нас ждало тепло соломы, и там находился такой же, как я, человек – все это тянуло меня в деревню, которую мы оставили позади.

– Глупо было уходить. Что плохого в том, если бы мы пошли все вместе? У нас был бы еще один человек, который мог бы нести дозор и помогать в бою, – возразила я.

Нам повезло, что мы столкнулись лишь с небольшой группой стражников Тумана. Будь их больше и располагай они железным ошейником, который, казалось, вытягивал из меня всю силу, у нас не было бы шансов спастись.

– Он стал бы еще одним ртом, который нужно кормить, – отрезал Бран, шокировав меня своим равнодушием к жизни другого человека.

Заботливый и нежный брат, которого я знала, исчез в один миг. В гневе черты его лица стали еще более резкими.

– Бран, – пробормотала я, качая головой.

Я не хотела жить в мире, где меня окружали бы одни враги. Где каждый нес угрозу или был жертвой, которую мне требовалось бы принести, чтобы спасти себя.

– Нам нужно пойти обратно, – сказала я, оглядываясь, чтобы посмотреть, каким путем мы шли.

Без помощи Брана я бы не смогла найти дорогу к амбару и потому даже не пыталась вернуться сама, хотя ноги и пытались изменить направление.

– Ты его не знаешь. Как думаешь, что он сделает, если нам придется спасаться? Он просто пожертвует нами, чтобы спасти свою жизнь, Эстрелла. Ты не должна доверять никому, кроме меня, понимаешь? – спросил Бран, сжимая мою руку в своей и глядя на меня сверху вниз. – Есть вещи, о которых ты не знаешь. Вещи, о которых ты никогда не должна была узнать… – Он замолчал, подняв голову и глядя вдаль в ночи.

– Что такое, Бран? – спросила я, следя за его взглядом.

Я ничего не видела и не слышала, но брат велел мне замолчать. Некоторое время мы стояли в тишине, наблюдая за деревьями в темноте, пока наконец до меня не донеслось то, что заставило его замереть на месте.

Стук копыт.

Вой гончих на ветру.

Эти звуки заставили сердце биться сильнее. Мы с Браном еще раз обменялись взглядами и бросились вперед. Слишком много времени мы потратили, блуждая в темноте в поисках нового укрытия из-за его нелепой затеи продолжить путь ночью.

Все что угодно было бы лучше, чем те, кто нагонял нас.

Я бежала, по спине у меня струился пот, стекавший на руки, которые ритмично двигались в такт бегу. Плащ зацепился за ветку, и голова сильно дернулась назад. Я попыталась вырвать его из цепких веток, чтобы не затянуть узел у себя на горле.

– Брось его! – приказал Бран, и я дрожащими пальцами потянулась к завязкам.

Тело у меня болело. Болело все, и я так чертовски устала, что думала о том, чтобы просто остановиться и позволить им забрать меня. Я не питала иллюзий, будто магия, струящаяся по моему телу, защитит меня от Дикой Охоты – нет, от фейри она меня не защитит.

Возилась я недолго – всего лишь три быстрых вдоха и выдоха, звук которых заглушал все остальное. Я кашляла от напряжения, грозившего сломать мне тело. Наконец я освободилась от плаща, повернулась к Брану и побежала рядом с ним. Перепрыгнув через большой корень дерева и чуть не упав лицом вниз, я опять стала в отчаянии хватать ртом воздух.

– Надо было оставаться в том чертовом амбаре! – рявкнула я, взглянув на брата.

Он ответил мне извиняющимся взглядом и кивнул, двигаясь на пределе возможностей.

Мы съели только буханку хлеба, разделив ее пополам, как только вышли из амбара. Но Брану не посчастливилось попить воды из фляги Кэлума, и теперь его мучила жажда, а тело ослабло из-за недостатка жидкости. Я бежала рядом с ним, хотя при других обстоятельствах ему пришлось бы тащить меня за собой.

– Бран! – задохнувшись, я схватила его за руку и резко остановилась.

Увиденное мной сквозь деревья означало гораздо более верную смерть по сравнению с тем, что преследовало нас. Брат остановился рядом – всего в нескольких шагах от края обрыва. Далеко внизу виднелась бездна, казавшаяся черной, даже когда в небе сияла луна. Если бы мы свалились туда, то не выжили бы. Наши тела превратились бы в месиво из изувеченной плоти и костей, приправленное кровью.

Из моей груди со свистом вырвалось еще три вздоха.

Я перевела испуганный взгляд на Брана и повернулась, чтобы посмотреть назад. Стук копыт становился все громче, эхом разносясь по лесу за нашими спинами, так что я с абсолютной уверенностью поняла: преследователи совсем близко.

Бран высвободил свою руку из моей, быстро моргая в такт прерывистому дыханию. И снова коснулся моей руки, чтобы сплести пальцы вместе. Он повернулся ко мне, и его глаза грустно блеснули в лунном свете.

– Вместе, – тихо пробормотал он.

Я с силой замотала головой так, что стало больно.

– Нет. Беги.

Отказываясь от предложенного братом решения, я мотнула головой влево, предлагая ему бежать. Сама я планировала остаться, чтобы отвлечь на себя внимание.

Он мог бы вернуться домой. Мог бы позаботиться о нашей матери вместо того, чтобы принять бессмысленную смерть.

Бран крепче сжал мою руку и, мягко улыбнувшись, покачал головой.

– Они не должны заполучить тебя. Вместе, – повторил он, наклоняясь и упираясь подбородком в мою макушку.

Сзади к нам приближалась Дикая Охота. Я затылком ощущала резкое дыхание скелетов лошадей у себя за спиной.

– Раз.

Я зажмурила глаза, и следующее слово зашипело, забулькало у меня в горле.

– Два, – сказала я, сдерживая всхлип, от которого сердце сжалось в груди.

Страх поглотил меня. Страх перед неизвестным.

Страх перед болью, что может накрыть меня перед самой смертью, которая наконец принесет покой.

– Три, – произнесли мы вместе с Браном, пробегая последние несколько метров к краю обрыва.

Ноги у меня тряслись при каждом шаге, и сердце замерло в груди, когда нога оттолкнулась от уступа. Холодный воздух устремился вверх, нырнув под подол платья, танцуя вокруг ног, когда я взмыла над бездной. На эти несколько коротеньких секунд все вокруг меня зависло, стало невесомым, а я ждала, когда же меня настигнет и поглотит целиком мрак смерти.

Мы летели, и рука Брана крепко сжимала мою.

А потом мы начали падать.

Когда ужас достиг апогея, из горла у меня вырвался крик, исходивший из самой глубины души. Я не хотела умирать, но предпочитала смерть вечности, проведенной в тюрьме. Однажды я уже сделала этот выбор.

По животу у меня что-то скользнуло, привлекая мое внимание, пока я болталась в подвешенном состоянии, которое, казалось, длилось бесконечно долго. Взгляд Брана тоже изменился и стал более жестким, когда он заметил это что-то. Но когда он встретился со мной взглядом в последний раз, я увидела в нем только вину, сожаление и покорность судьбе.

В тот момент он не хуже меня знал, что в итоге оставит меня одну.

– Нет! – пронзительно крикнула я во все легкие, но голос прозвучал как-то по-другому.

Тени, скользившие у моей талии, стали плотными, затвердели, и тело резко остановилось. Что-то в нем затрещало, меня пронзила острая боль, и на мгновение я безвольно повисла.

Бран продолжал падать, и плечо у меня выскочило из сустава с громким щелчком, эхо которого перекрыло звук волн, разбивающихся о берег внизу. Перехватив его руку другой рукой, я сжала ее покрепче, отказываясь выпускать, хотя плечо пульсировало от ноющей боли, а рука безвольно повисла на боку.

Его пальцы скользнули по моим, мокрые от пота после нашей попытки побега, и он висел подо мной, умоляюще глядя на меня.

– Отпусти меня, Эстрелла, – прошептал он, отпуская мою руку.

Я замотала головой, цепляясь за него до боли, хотя в глубине души уже понимала, что это бессмысленно.

Плотные тени у моей талии натянулись. Меня тащили назад, к вершине утеса, пока я извивалась в жалкой попытке освободиться. Мы оба должны были умереть.

Сильная рука схватила меня сзади за платье и, когда я выбралась наверх, оттянула меня подальше от края обрыва. Затем меня уложили на лесную подстилку. Тело Брана приземлилось на меня, распластавшись поперек, пока я пыталась наполнить легкие воздухом. Чернильные тени на моей талии отступили, скользнув по ткани платья. Дыхание вырывалось из меня с хрипом, все тело пульсировало в агонии. Правая рука безвольно висела сбоку, и даже желание пошевелить ею вызывало боль.

Бран медленно просунул руку под рукав моего платья и достал привязанный там кинжал. Надо мной стоял эфемерный призрак человека, глядя, как я скривила лицо под телом Бранна, и не замечал, как тот осторожно пытается достать оружие.

Метка фейри была неподвижна, и пульсирующая магия, на защиту которой я так надеялась, никак себя не проявила. Возможно, это произошло из-за прежнего воздействия железного ошейника, а может, магия, протекавшая через метку, не работала против фейри. Я подозревала, что никогда об этом не узнаю.

Существо, оттащившее меня от края обрыва, схватило Брана за плащ на спине, оторвав его от меня, чтобы как следует рассмотреть меня и мои раны. Несмотря на то, что его тело выглядело прозрачным, оно было вполне материальным, и ему не потребовалось особых усилий, чтобы поднять моего брата. Серебряный кинжал сверкнул в ночи, но член Дикой Охоты внезапно отпустил Брана и потянулся за мечом.

Бран приземлился, положил руку рядом с моей головой и наклонился надо мной. Его глаза увлажнились, когда он смотрел на меня сверху вниз, и время, казалось, остановилось, когда его губы скривились.

– Прости, – прошептал он, быстро поднимая руку.

Кинжал сверкнул, рассекая воздух в направлении моей груди. В шоке я моргнула, глядя на брата. Слишком поздно осознала, что он собирается сделать, и не успела среагировать. Я ничего не могла предпринять, а просто смотрела в его агонизирующее лицо, и тут кинжал выпал из его руки.

Из моей груди вырвался только вздох, когда он застыл на месте. Тело Брана дернулось вперед, и из живота высунулось серебристое острие меча.

Брат поперхнулся и уставился вниз, на торчавший из его плоти клинок, а Охотник выдернул меч, одним движением оторвав тело Брана от меня. Я вскочила на колени, пытаясь добраться до брата. С его губ стекала кровь, он что-то бормотал, но звук его голоса превращался в бульканье. Фейри схватил его за плащ и потащил к краю обрыва.

Бран дернулся лишь раз, когда я попыталась ползти за ним на вывихнутом плече. Охотник поднял его с земли и швырнул с обрыва.

– Нет! – завопила я, бросаясь за ним.

Через мгновение внизу раздался всплеск, и этот звук пронзил меня насквозь, когда я посмотрела вниз.

Я не видела тела брата, не видела ничего, кроме темных глубин соленой воды внизу. Не было слышно и второго всплеска, который бы подсказал, что Бран вынырнул на поверхность, цепляясь за жизнь.

Встав у меня за спиной, фейри обхватил меня рукой под грудью и потянул назад. Он оттащил меня подальше от обрыва, не задев ни одного дерева моим истерзанным телом.

– Она ранена, – сказал он, переводя свои жуткие белые глаза на существо, которое ожидало верхом на лошади.

Это был тот самый фейри, которого я видела той ночью в лесу, чернила на его лице светились синим, когда он смотрел на меня скучающим взглядом.

«Призрак» рядом со мной наклонился, коснулся моего подбородка и повернул голову в сторону, чтобы как следует рассмотреть метку фейри. Толпа других Охотников прорывалась сквозь деревья, следуя за горсткой кошмарных существ, которые щелкали зубами в воздухе. Повсюду слышалось рычание, и звучавшая в нем угроза заставила сердце биться чаще. Из пасти у них сочилась чернота. С клыков толщиной с мое запястье стекала вязкая жидкость. Она таяла, смешиваясь с тенями, не успев коснуться земли, и с шипением растворялась в воздухе, исчезая. Они чем-то напоминали собак, если бы у них на костях осталась кожа, но она свисала сгнившими клочьями. Сквозь прорехи в сочащейся красной плоти виднелись кости, изуродованное месиво жизни и смерти. Когти, слишком большие для лап и загнутые вперед, вонзались в землю. Светящиеся белые глаза напоминали глаза их человекоподобных хозяев. Они были готовы к нападению по команде предводителя.

Моя метка фейри потеплела, когда на нее уставились взгляды Охотников, будто она узнала бессмертных существ и принялась взывать к ним, светясь в темноте, как маяк. Это было совсем другое чувство – не яростное, предшествующее убийству, а глубоко удовлетворенное, которое пыталось поселиться и во мне. Как будто метка имела собственное мнение и хотела успокоить меня, сказать, что теперь все будет в порядке.

В группе Охотников, присоединившихся к нам у скалы, кто-то недоверчиво рассмеялся.

– Будь я проклят, – произнес предводитель Дикой Охоты, подъехав поближе, чтобы получше разглядеть меня.

Другой фейри отпустил мой подбородок и положил руки мне на плечо. Он резко и без предупреждения вставил его обратно в сустав, острая боль пронзила мое тело, и я вскрикнула от неожиданности. После этого тело онемело, наполнившись свинцовой тяжестью от шока.

Мой брат ушел, а я продолжала жить в мире среди разлагающихся монстров и кровожадных призрачных существ.

Все, что сейчас имело для меня значение, – это мой брат. Все, что сейчас имело для меня значение, – это месть. Я должна отомстить за него и найти его останки.

Фейри откинул длинные седые волосы с лица, подошел ко мне, чтобы поднять с земли, и крепко обхватил руками за талию. Я закричала и принялась пинаться, пока не попала ему в пах. Обнаружив, что призраков Дикой Охоты, как и обычных мужчин, тоже можно ослабить, нанеся им меткий удар в эту область, я удовлетворенно ухмыльнулась.

Пока Охотник с хрюканьем пошатывался, глядя на меня, предводитель попытался ухватиться получше, чтобы уложить меня перед собой на лошадь. Он спрыгнул со своего коня, и его тяжелые сапоги глухо стукнули по земле, когда он приземлился.

– Ну ладно. Не умеешь себя вести, поедешь со мной, бестия, – сказал он, протягивая руку, чтобы забрать меня у своего спутника.

Я упиралась изо всех сил, стараясь придать себе как можно больше веса, пока не упала задом на землю. Зачерпнув горсть песка, я прокляла магию своей метки за молчание в тот момент, когда я действительно нуждалась в ее защите.

Бросив песок в лицо предводителю Дикой Охоты, я довольно усмехнулась, когда он внезапно зажмурился. Он потянулся к лицу, чтобы стряхнуть песок, а я попыталась просунуть здоровую руку под себя. Ребрам стало больно, когда я снова попробовала встать на ноги, отталкиваясь назад, пока меня пытался схватить другой фейри.

– Это, было не очень приятно, – замерев, сказал главный Охотник.

Его белые глаза заблестели, и он вытер остатки грязи с лица.

– Сегодня я чертовски не в духе, – выплюнула я, отползая назад в попытке добраться до края обрыва.

Он встал между мной и моей целью, качая головой в молчаливом упреке. Я шарила в темноте по лесной подстилке в поисках чего-нибудь, что можно было бы использовать в качестве оружия.