Текст книги "Я все исправлю. Тонкое искусство примирения"

Короткое словечко «если» также заставляет человека сомневаться в собственной реакции. Старайтесь не говорить: «Извини, если я проявил нечуткость» или «Извини, если мои слова показались тебе обидными». Почти каждое извинение, которое начинается со слов «мне жаль, если…» – это не извинение. Гораздо лучше будет сказать так: «Мое замечание было обидным. Извини. Я проявил нечуткость и хочу сказать, что больше такое не повторится».

Кроме того, слова «извини, если…» часто воспринимаются как снисходительные. Мой клиент Чарльз на совещании бестактно пошутил насчет «женского мозга». После совещания он сказал начальнице: «Мне жаль, если мое замечание показалось вам обидным». Начальница отреагировала довольно резко: «Поверьте, Чарльз, меня не так-то легко обидеть». Гнев, прозвучавший в ее голосе, удивил моего клиента. Он не понял, что только что назвал свою начальницу «чрезмерно чувствительной женщиной», а вовсе не извинился за неуместную и бестактную шутку.

Не считайте меня «речевым полицейским», но я призываю вас обращать внимание на мелочи, способные превратить ваше «извините» в «мне вовсе не за что извиняться».

С больной головы на здоровую

Ко мне обратились отец и сын-подросток. Этот мужчина отличался вспыльчивостью и часто резко критиковал сына за мелкие ошибки – например, если тот не мог закрыть сложный замок на двери гаража. Заметив обиду сына, отец извинялся примерно так: «Мне жаль, что мои слова так тебя расстроили». Это было его стандартное извинение.

«Я ненавижу, когда он так говорит, – признался мне мальчик. – Я начинаю злиться, сам не понимаю почему». Сын чувствовал какую-то неправильность, но не мог выявить обескураживающую природу извинения, которая полностью скрывала, за что извинялся отец и кто ответствен за проблему. Мальчик просто чувствовал дискомфорт от таких извинений отца.

Подобное поведение отца вовсе не связано с защитным механизмом или желанием снять с себя вину. Его слова отражают путаное мышление, характерное для тревожных семей. Чем выше общая тревожность, тем сильнее люди ощущают свою ответственность за поведение и чувства других людей («Извинись перед отцом: у него голова разболелась из-за тебя»), а не за собственные («Извинись перед отцом за то, что ты не выключил музыку, ведь ты знал, что у него болит голова»).

Вот еще одно обескураживающее извинение, которое я запомнила на всю жизнь, хотя история произошла несколько десятилетий назад.

Когда моему старшему сыну Мэтту было шесть лет, он играл со своим одноклассником Шоном. В какой-то момент Мэтт вырвал у Шона игрушку и категорически отказывался вернуть ее. Шон начал биться головой о деревянный пол – и не останавливался.

Мать Шона находилась рядом. Она мгновенно отреагировала на происходящее, причем довольно активно. Она не приказала сыну прекратить биться головой об пол и не велела Мэтту вернуть игрушку. Вместо этого она сделала суровый выговор моему мальчику. «Видишь, что ты наделал, Мэтт? – сказала она, указывая на Шона. – Посмотри, что ты наделал! Ты заставил Шона биться головой об пол. Извинись перед ним немедленно!»

Мэтт смутился, и я его прекрасно поняла. Его просили извиниться не за то, что он отобрал чужую игрушку. Он должен был извиняться за то, что Шон бьется головой о пол. Мэтту нужно было принять на себя ответственность не за собственное поведение, а за реакцию другого ребенка. Мэтт вернул игрушку и ушел, так и не извинившись. Потом я сказала Мэтту, что он должен был извиниться за то, что взял игрушку, но в том, что Шон бился головой о пол, он не виноват.

Если бы Мэтт принял на себя ответственность за поведение Шона, то поступил бы неправильно. Ему пришлось бы отвечать за то, чего он не делал и не мог делать. Не пошло бы это на пользу и Шону – он так и не научился бы отвечать за собственное поведение и справляться со своим гневом.

«Прости меня немедленно!»

Еще один способ испортить извинение – воспринимать свои слова как автоматический сертификат прощения и искупления. Здесь речь идет только о вас и вашей потребности в успокоении собственной совести. Извинение не следует воспринимать как взятку, в обмен на которую вы должны получить что-то от обиженного человека, а именно – его прощение.

Слова «ты прощаешь меня?» или «прости меня, пожалуйста!» давно стали значимым ритуалом в близких отношениях. Совершенно нормально извиняться, если вы находитесь в таких отношениях, где обиженный человек оценит ваше поведение. Но если вы совершили какой-то проступок и рассчитываете на немедленное прощение или даже требуете его, ваше извинение может окончиться провалом. Приведу пример.

Дон разрешил четырнадцатилетней дочери покататься на мотоцикле с приятелем. Его жена Сильвия вообще не хотела, чтобы их дочь ездила на мотоцикле, и Дон давно обещал уважать ее желание. Нарушив обещание, он попросил дочь держать это в секрете от матери, «потому что мы оба знаем, что она взбесится».

Когда дочь через несколько дней проболталась, Сильвия пришла в ярость. Дон раскаялся в совершенной ошибке – он разрешил дочери кататься на мотоцикле, да еще велел держать это в тайне. Он извинился перед Сильвией и поклялся, что это никогда не повторится. А потом попытался заставить Сильвию простить его.

«Я тебя не прощаю!» – заявила Сильвия. Дон продолжал давить на нее. А ведь он мог поступить по-другому.

Достаточно было сказать: «Я знаю, что совершил серьезный проступок, и ты можешь долго на меня злиться. Если я способен как-то исправить ситуацию, пожалуйста, скажи мне об этом».

Настойчивость Дона разозлила Сильвию, и у нее не осталось эмоционального пространства, чтобы искренне простить мужа – простить по-настоящему, а не потому, что он загнал ее в угол. Ситуация еще более усугубилась, когда Дон стал злиться, что жена его не прощает. Сильвия почувствовала, что Дон перекладывает вину на ее плечи, а себя считает жертвой. И она неохотно простила его.

Помните, что извинение, за которым сразу же следует просьба о прощении, чрезмерно сокращает необходимый эмоциональный процесс. Обиженный человек, захваченный врасплох и испытывающий чувство благодарности или облегчения от услышанного извинения, может «простить» в спешке, не разобравшись с собственным гневом и болью.

Когда мы извиняемся искренне, то совершенно естественно ожидаем, что наше извинение приведет к прощению и примирению. Но требование прощения портит извинение. Обиженный человек ощущает давление – и даже обижается еще сильнее. Для принятия извинений требуется время и пространство.

Навязчивое извинение

Ничего хорошего нет в извинении перед человеком, который просто не хочет с вами разговаривать.

Лайза переспала с мужем своей подруги Селины. Селина ясно дала понять Лайзе, что не желает с ней больше общаться. Она вычеркнула подругу из своей жизни, и они с мужем принялись спасать брак после открывшейся измены.

Через несколько лет, когда Лайза боролась с алкоголизмом с помощью организации «Анонимные алкоголики», спонсор предложил ей проанализировать свои поступки, чтобы понять, не обидела ли она кого-нибудь в прошлом. Он посоветовал ей позвонить людям и извиниться напрямую. У общего знакомого Лайза узнала мобильный телефон Селины и оставила ей голосовое сообщение. Она сказала, что интрижка с мужем Селины была худшей ошибкой ее жизни, и предложила Селине встретиться за чашечкой кофе, чтобы она могла извиниться и изложить свою версию событий.

Услышав голос Лайзы, Селина вновь пережила давнюю боль. Звонок Лайзы всколыхнул былые чувства, которые она с таким трудом заглушила. Лайза позвонила повторно, на этот раз добавив: «Думаю, если ты узнаешь мою версию, то сможешь меня простить».

Селина разумно решила не отвечать, и тогда Лайза написала ей письмо. Нераспечатанное письмо отправилось в мусорное ведро. Желание Лайзы вновь вторгнуться в жизнь Селины казалось той новым оскорблением.

Лайзе действительно нужно было простить себя, но этот процесс не должен был включать в себя общение с Селиной. Цель извинений – успокоить обиженного человека, а не преследовать его из эгоистического желания объясниться, добиться прощения и избавиться от чувства вины.

Глава третья
Чрезмерные и недостаточные извинения

«Послушала бы ты мою бывшую коллегу, – сказала мне племянница. – Она вечно извиняется за то, что не требует извинений. И собеседникам приходится постоянно твердить: “Ничего, ничего, все в порядке”, вместо того чтобы говорить о важном».

Если кто-то не способен выдавить из себя сакраментальное «прости», то другие (чаще всего женщины) извиняются, не зная меры. Женщин моего поколения приучили терзаться чувством вины, если мы не способны эмоционально спасти мир. Мы сразу же чувствуем себя ответственными за все. Как пишет юмористка Эми Пехлер, «требуются годы, чтобы женщина отучилась извиняться за все, к чему ее приучили».

У меня в Калифорнии есть подруга, которая извиняется так часто, что мне хочется пнуть ее под столом.

В последний раз, когда мы с друзьями собирались в ресторане, она извинилась пять раз (да-да, я подсчитала), прежде чем официант принес закуски.

«Ой, прости, ты, наверное, хотела сесть у окна?», «Ой, я тебя перебила, извини, пожалуйста. Продолжай», «Ой, это твое меню? Прости, пожалуйста». «Ой, извини, ты собиралась сделать заказ?»

Когда мы идем по узкому тротуару, то часто невольно задеваем друг друга. И снова на меня сыплется поток извинений, хотя чаще всего это я ее задеваю, потому что от природы гораздо более неуклюжа. Если я собью ее с ног на тротуаре, то она наверняка посмотрит на меня с земли и пробормочет: «Прости, пожалуйста».

Может быть, ее поведение так меня раздражает, потому что я всю жизнь прожила в Нью-Йорке, а она выросла на Юге, где ее приучили всегда оставлять еду на тарелке для «мисс Мэннерс»[1]1
  Мисс Мэннерс (мисс Манеры) – псевдоним американской журналистки и писательницы Джудит Мартин, прославившейся книгами по этикету. (Здесь и далее примечания редактора.)


[Закрыть]. Каждое ее извинение высказано так вежливо и продуманно, что можно принять ее за выпускницу Школы извинений мисс Мэннерс. Я не могла удержаться, чтобы не сказать ей этого еще в колледже, где началась наша дружба. Впрочем, она знает, что я ее люблю. На многих людей ее элегантность и хорошие манеры производят глубокое впечатление, но извиняется она слишком часто.

Эта проблема свойственна даже абсолютным феминисткам. Феминистка Мэгги Нельсон пишет: «Я долгие годы отучалась извиняться практически в каждом своем электронном письме, иначе все они начинались бы со слов «извините за задержку», «извините за неудобства», «извините за все».

Следите за привычкой к чрезмерным извинениям. Приберегите их для по-настоящему важных ситуаций.

С чем связана чрезмерная тяга к извинениям?

Точно сказать нельзя. Возможно, это следствие заниженной самооценки, ощущение собственной незначительности, бессознательное желание избежать любой критики или неодобрения, прежде чем они проявятся, чрезмерное желание успокоить и сделать приятное, внутреннее чувство стыда или стремление продемонстрировать свои хорошие манеры. Чрезмерная тяга к извинениям вполне может оказаться вербальной уловкой, девическим кокетством, сформировавшимся давным-давно и превратившимся в автоматическую реакцию.

Чтобы избавиться от этой привычки, вовсе не обязательно понимать ее причины. Если вы извиняетесь слишком часто, просто прекратите. Если вы забыли вернуть подруге салатницу, не извиняйтесь так, словно вы разорили ее кухню. Излишние извинения создают дистанцию и нарушают нормальное течение разговора. Это раздражает друзей. Им становится труднее услышать и принять ваши извинения в тех ситуациях, где это необходимо.

Не плачьте чужими слезами

Частью искреннего извинения являются сочувствие и раскаяние. Без истинных чувств любое извинение звучит механически и неискренне. Но и с mea culpa (моя вина) тоже можно переусердствовать. Если ваше раскаяние в допущенной ошибке будет чрезмерным, то обиженный человек может почувствовать себя еще хуже. Вряд ли это можно считать настоящим извинением. Приведу пример из собственной практики.

Эми отвлеклась на дороге, не заметила красный сигнал светофора и въехала в чужую машину, когда рядом с ней на пассажирском месте сидела ее шестнадцатилетняя дочь Ребекка. Эми отделалась легкими ушибами, а Ребекка получила серьезную травму. Ей потребовались две операции и длительный период физиотерапии и реабилитации.

Эми была превосходным водителем. Это была ее первая авария – такое могло случиться с кем угодно. Конечно, она терзалась чувством вины, горя и раскаяния. Дочь ее ни в чем не упрекала и ни разу не обвинила в своих страданиях. Но это лишь усиливало страх Эми перед невысказанным гневом дочери. Эми по нескольку раз в день твердила Ребекке, как она сожалеет о случившемся, говорила, что никогда себе этого не простит. Когда Ребекка проявляла эмоциональную или физическую боль, Эми начинала плакать, и дочери приходилось ее утешать. Эми снова и снова твердила: «Пусть бы это случилось со мной, а не с тобой! Я бы все отдала, чтобы поменяться с тобой местами!»

Ребекка начала злиться и раздражаться. Зацикленность матери на том, как ей больно видеть страдания дочери, выводила ее из себя. «Достаточно! – однажды сорвалась она на Эми. – Это мои страдания, и я сама с ними справлюсь. Переживай свои страдания в другом месте!» К чести Эми надо сказать, что она поняла смысл слов дочери. Она обратилась ко мне, чтобы справиться с чувством вины и горя, а рядом с Ребеккой стала держать себя в руках.

Вина и раскаяние Эми были глубоко прочувствованы. Ребекке нужно было понять искреннюю скорбь матери. Одних извинений было бы недостаточно, чтобы дочь поняла, что мать тоже страдает. Но все дело в степени. Чрезмерное проявление эмоций и неспособность слегка умерить их интенсивность стали тяжким грузом для Ребекки. Она чувствовала, что должна успокаивать и утешать мать, вместо того чтобы направить все силы на собственное излечение.

Чтобы извинение было искренним, вы должны целиком сосредоточиться на опыте другого человека, а не погружаться в собственные эмоции. Как показывает история Эми, проблема возникает, когда все внимание переключается на извиняющегося. Теперь уже обиженному человеку нужно утешать того, кто его обидел. Когда такое случается, искренне извиниться не удается, а обиженный человек чувствует себя ужасно.

Тридцатичетырехлетняя Мэри была социальным работником. Она пришла на семинар по управлению гневом, который я проводила в Миннеаполисе. Мне она сказала:

«Я не могу сказать матери ничего, что она может воспринять как критику. Каждый раз повторяется одно и то же. Она извиняется с таким раскаянием и самобичеванием, что мне приходится твердить ей, что она хорошая мать и делает все, что в ее силах. А потом я чувствую себя полной дурой».

Бессмысленно извиняться, а потом демонстрировать отчаяние и страдание, словно собеседник только что ткнул вас лицом в собачью миску. Нет смысла извиняться, а потом показывать, что в действительности вы жалеете самого себя, а обиженный человек должен понять, в каком тяжелом положении вы оказались, как вам стыдно, каким недостойным вы себя чувствуете, осознав свою колоссальную ошибку. И вы никогда в жизни больше рта не откроете, чтобы не сказать что-нибудь не то.

Чрезмерные сожаления – это скрытая форма защитного механизма. Если обиженный начинает ощущать потребность утешать своего обидчика, то есть вас, не упустите этот сигнал. Это знак того, что нужно ослабить эмоции и защитный механизм. Искреннее извинение связано не с вами. Если вы действительно хотите извиниться перед человеком, то важны не ваши чувства, а гнев и боль обиженного. Приберегите свои чувства для другого разговора.

Извинение-обесценивание

Недостаточные извинения столь же оскорбительны. Навещая подругу в Чикаго, я сорок пять минут просидела в застрявшем лифте. Эти минуты показались мне годами. Все произошло после полуночи, кнопка вызова не работала. Мне было очень страшно.

Я узнала, что лифт ломается не в первый раз, но его до сих пор не починили. Я позвонила в соответствующую службу и написала жалобу. И получила такой ответ: «Я глубоко сожалею о доставленном вам неудобстве. Мы постараемся как можно быстрее решить эту проблему».

Неудобство?! Тебе бы испытать такое неудобство – оказаться запертой в лифте посреди ночи!

Конечно, ничего подобного я не сказала, но очень хотелось. Подбор выражений мне весьма не понравился. А когда такое происходит в важных для человека отношениях, то боль, причиненная недостаточными извинениями, оказывается еще сильнее, и влияние ее ощущается гораздо дольше.

Извинение кажется пустым и лицемерным, если человек не пытается предложить какую-то компенсацию. Мои друзья живут в довольно стесненных обстоятельствах, но недавно была первая годовщина их свадьбы, и они решили разориться на праздник. Они отправились в шикарный ресторан в Канзас-Сити, где их ужасно обслужили. Наверное, в тот вечер на кухне не хватало рук, потому что они очень долго ждали закуски, потом еще дольше – основное блюдо и чек. Мои друзья заранее предупредили официанта, что вечером идут на концерт, и им нужно освободиться к определенному времени. Так что персонал ресторана был в курсе их обстоятельств.

Жена пожаловалась официанту и попросила передать их жалобу менеджеру, и тот подошел к их столику. Менеджер сказал, что ему очень жаль, что обслуживают гостей так медленно, и пообещал сообщить на кухню об этой проблеме. Слова «очень жаль» он повторил не меньше трех раз.

Но он не сказал другого: «Ваши напитки за наш счет» или «Закуски за счет ресторана». Он ничего не сделал, чтобы хоть как-то загладить вину заведения. Возможно, он сэкономил для ресторана несколько долларов, но наверняка потерял клиентов. Мои друзья никогда больше не придут в этот ресторан и никому его не порекомендуют.

В личных отношениях отсутствие компенсации тоже не ведет ни к чему хорошему. Если вы, к примеру, десять раз извинились за кофе, пролитый на ковер в доме подруги, но не поднялись с дивана, чтобы помочь вытереть пятно, и не предложили оплатить счет за химчистку, если это потребуется, то ваших извинений явно недостаточно. А если вы извиняетесь за то, что в день рождения лучшего друга запланировали поездку за город, то стоит сразу же проявить инициативу и предложить альтернативный план встречи – так вы продемонстрируете внимание и заботу.

Приемлемое извинение

Неудачные извинения встречаются не только в личном взаимодействии. Извинения частенько звучат в публичной и политической сферах, и порой мы чувствуем, что сожаления фальшивы, ответственность отсутствует, а вина переложена на чужие плечи. Немало написано о скользком и уклончивом языке, который так любят наши политики («Были допущены ошибки…»), знаменитости, лидеры бизнеса и общественной жизни. Впрочем, никто из нас не гарантирован от эгоистических, фальшивых извинений, пусть даже и неумышленных.

Формула приемлемого извинения кажется довольно простой. В книге «Эффективные извинения» специалист по деловой психологии Джон Кейдор дает такое определение (вполне удачное, на мой взгляд): «Мы извиняемся, когда принимаем ответственность за обиду или неудобство и выражаем сожаление прямым, личным и недвусмысленным образом, предлагая определенную компенсацию и обещая не поступать так впредь». Хорошее извинение состоит из слов «извините» или «мне жаль», безо всяких «если», «но» и тому подобного. Но все мы понимаем, как легко соскользнуть к выражениям, которые отделяют нас от ответственности за проступок и делают непонятным, за что именно мы извиняемся.

Более того, нет единственно правильной формулы на все случаи жизни. Как указывают в книге «Пять языков извинения» Гэри Чэпмен и Дженнифер Томас, «правильный способ» извинения зависит от того, перед кем вы извиняетесь, потому что разным людям нужны разные слова – только тогда они воспримут извинение как искреннее. Слова, способные успокоить одного человека, другого могут разочаровать или вызвать раздражение. Одному нужно услышать от обидчика «я был неправ» – и он сразу же почувствует, что извинение искреннее. А волшебными словами для другого станут: «Обещаю сделать все, что в моих силах, чтобы это больше не повторилось».

Кроме того, важно, за что именно вы извиняетесь. В исцелении серьезной душевной раны простое и искреннее «прости» – это всего лишь правильный первый шаг. Чтобы все исправить, придется еще немало сделать. Как мы будем говорить в следующей главе, сложные ситуации требуют «долгосрочных» извинений – нам придется выслушивать обиженного человека не один раз. Искреннее и сочувственное выслушивание в подобных ситуациях – это великий дар, но в то же время и тяжкое бремя.