Текст книги "Заблудший ангел"

12

Несмотря на столь поздний час, инспектор Антонио Фигейрас решил заехать в комиссариат, чтобы написать рапорт о случившемся и разослать приказ о розыске и аресте человека, ускользнувшего от полиции в соборе. В старом городе не было ни души. Включив мигалку своего «Пежо-307», он поехал по улице Фонсека, навстречу одностороннему движению, предварительно дав указания патрулю не спускать глаз с кафе «Кинтана». Инспектор распорядился сразу же доставить свидетельницу в его кабинет, как только американец закончит с ней беседовать. «Пусть, если потребуется, переночует в камере, – сказал он. – Но ее нужно держать под наблюдением, пока она не объяснит, что за чертовщина там творится».

С холма, откуда еще виднелись шпили собора, Фигейрас различил огромный веретенообразный силуэт, возвышавшийся прямо в центре площади. Присмотревшись сквозь бешено молотящие дворники, он сделал вывод, что это прибыл вызванный им вертолет. Наверное, при таком жутком ливне пилот решил совершить посадку и подождать, пока погода не позволит продолжить полет.

«Ну и хорошо», – с облегчением подумал инспектор.

Все то время, пока он ехал по проспекту Родриго де Падрона, уже за пределами исторического центра, и парковал автомобиль на подземной стоянке главного полицейского управления, его голова была занята только одной мыслью: выяснить, какую роль во всей этой заварухе играют талисманы супругов Фабер. А какую-то роль они точно играют, он это нюхом чуял. Тот факт, что неизвестный стал стрелять в Хулию Альварес, мог иметь одно-единственное объяснение: эти люди замыслили похитить у нее нечто ценное. Нечто, размышлял он, более ценное, чем жизнь. Чтобы быть точнее, два миллиона фунтов стерлингов согласно таможенной декларации.

– Драгоценные камни шестнадцатого века? – Человек на другом конце провода не мог поверить, что его среди ночи вытащили из постели на предмет профессиональной консультации.

– Да-да, Марсело. Елизаветинской эпохи, ну, английские.

Марсело Муньис считался лучшим ювелиром во всем Сантьяго. Любой мало-мальски необычный камень, всплывавший в пределах Галисии, обязательно проходил через его опытные руки.

– Не помню, чтобы мне попадалось что-то подобное, – произнес он тоном квалифицированного оценщика. – А ты знаешь, кто владелец?

Фигейрас назвал имя.

Через несколько минут, включив ноутбук и сверившись со своей базой данных, Муньис выдал неутешительные сведения:

– Сожалею, но уверен, что здесь эти камни не появлялись. Может, их не продавали…

– Может быть, – согласился Фигейрас. – А скажи мне одну вещь: если бы ты переезжал из Англии в Испанию и в твоем хозяйстве было бы что-то подобное, по какой причине ты стал бы включать эти камни в таможенную декларацию?

– Из-за страховки, естественно, – ответил тот, ни секунды не колеблясь. – Если у тебя есть ценности и ты хочешь, чтобы компания поддерживала страховой полис при переезде, ты обязан иметь подтверждающий документ.

– А если бы у тебя были подобные сокровища, ты бы продолжал работать? То есть вставал бы ни свет ни заря, делал бы все по расписанию? Ты бы смог вести нормальную жизнь?

– Знаешь, – задумался ювелир, – вероятно, владельцы не хотят привлекать к себе внимание. А может, для них ценность камней не сводится к их денежной стоимости. Ты бы удивился, узнав, по каким причинам люди начинают коллекционировать драгоценности, – тут дело далеко не только в рыночной цене.

– Возможно, – вздохнул Фигейрас разочарованно. На него внезапно навалилась усталость. – Это я выясню завтра.

И повесил трубку.

13

Это была долгая история. Я честно его предупредила. Но Николас Аллен твердо вознамерился выслушать ее, предварительно заказав еще крепкого кофе и опустошив скудные запасы булочек, остававшихся на кухне. Официант тоже смирился с неизбежным. К делу подключилась полиция. У дверей стояли патрульные машины жандармерии и национальной полиции, и бедняге не оставалось другого выхода, как коротать за стойкой столько времени, сколько потребуется.

– Начинайте откуда хотите, – ободрил меня Аллен.

– Я начну с того дня, когда впервые увидела эти камни, ладно?

– Давайте.

– Это случилось накануне моей свадьбы с Мартином…

Мне никогда не доводилось видеть своего жениха в столь приподнятом настроении, как в то летнее утро. Это было в последний день июня две тысячи пятого года, мы приехали в отель в Вест-Энде с запасом, чтобы успеть отдохнуть перед началом церемонии. Само действо должно было состояться в крошечной норманнской церкви графства Уилтшир, удивительной красоты месте. Процедура предполагалась очень простая, без протокола, в присутствии небольшой горстки приглашенных. Церемонию собирался провести местный священник, давний друг семейства Мартина; мы ему позвонили заранее и сообщили о своих намерениях.

Я любила этого человека до безумия.

Он все делал хорошо. Точно и в меру. Как гончар, способный вылепить из глины новый мир, отвечающий всем нашим чаяниям.

За несколько недель до того Мартин убедил меня последовать за ним и бросить все: грядущий конкурс на должность хранителя музея при правительстве Галисии, родителей, подруг, маленький каменный домик на Коста-да-Морте и даже мою коллекцию кельтских сказок и преданий. Все! И я была счастлива пожертвовать этим!

Полковник, наверное, вы сочтете это нелепым, но незадолго до нашего знакомства с Мартином я где-то вычитала, что имеет смысл написать письмо вселенной, сформулировав все свои жизненные чаяния и надежды. То есть сам процесс фиксирования на бумаге побуждает к упорядочению мыслей и целей. Так вот, я свое письмо написала в день, когда мне исполнилось двадцать девять. И просила дать мне любимого человека. Доброго. Способного разделить со мной приключения. В результате я размахнулась на три страницы, перечисляя необходимые качества: мне был нужен мужчина, умеющий уважать мою свободу, искренний, щедрый и пылкий, прямой и немножко волшебник; он должен быть порядочным и близким настолько, чтобы понимать меня без слов. Быть человеком с чистыми помыслами, таким, чтобы от одного лишь его присутствия у меня вырастали крылья. Помнится, я сложила этот документ и убрала его в сандаловый ящичек, который спрятала где-то за шкафом. Как только я благополучно забыла о нем, в Нойю приехал Мартин. Вам надо было его тогда видеть – над обносками пилигрима сияла самая лучезарная в мире улыбка. Он был столь притягателен и совершенен, что я и думать забыла о таком совпадении с моей писаниной.

Верно лишь то, что все неслось с умопомрачительной скоростью, и через десять месяцев мы уже стояли у алтаря. Мартин оставил свою работу в Соединенных Штатах, а я, честно говоря, без малейших сожалений распростилась со своей.

За день до нашей свадьбы, в самолете из Сантьяго в Хитроу, Мартин показал мне фотографии места, которое он выбрал для церемонии. Все приготовления велись в глубочайшей тайне. Как и следовало ожидать, его выбор показался мне безупречным: каменная часовня, увитая жимолостью, а за ней приютилось маленькое уединенное кладбище, все в цветах. Даже гостиница, где нам предстояло провести первую брачную ночь, своей атмосферой удивительным образом напоминала о Сантьяго-де-Компостела. Все было продумано до мелочей: Мартин хотел, чтобы я, даже находясь вдали от родной Галисии, чувствовала себя как дома.

В тот день в Лондоне мы поехали на такси в южную часть города, потому что он собирался показать мне нечто очень важное. Мы оставили позади полупустые улицы предместий, Мартин объяснял водителю, как проехать на улицу Мортлейк в Ричмонде-на-Темзе. Мы пересекали иранские, китайские и индийские кварталы и наконец добрались до нашей цели – современного многоквартирного дома. Обычное четырехэтажное здание красного кирпича, располагавшееся в тихом жилом районе. Я испытала легкое разочарование. Мне представлялось, что Мартин хотел пригласить меня на романтический ужин, где мы могли бы строить планы на будущее… Но тем вечером у него было совсем другое на уме.

– Ты когда-нибудь слышала о Джоне Ди?[3]3
  Джон Ди (1527–1609) – английский математик, географ, астроном, алхимик, герметист и астролог, один из образованнейших людей своего времени. Он оставил много дневников с описанием ритуалов и церемоний, которые он проводил, чтобы, по его собственным словам, общаться с ангелами и демонами.


[Закрыть] – задал он неожиданный вопрос, как только таксист нас высадил посреди улицы.

– Это твой родственник?

– Конечно же нет! – расхохотался он над моим невежеством. – Я думал, что такая образованная испанка, как ты, должна бы знать его.

– Увы…

– Не важно. – Он понизил голос, словно кто-то мог нас подслушивать. – Джон Ди был магом и личным астрологом английской королевы Елизаветы. Он считался самым авторитетным специалистом по оккультным наукам своего времени. Фактически славой с ним мог сравниться лишь его современник Нострадамус. И Джон Ди обладал тем же даром, что и ты.

– Ты мне опять собираешься твердить про магию? – возмутилась я. – Я считала, что…

Мартин искоса взглянул на меня, и выражение его лица вмиг стало серьезным.

– Я должен сделать это. Настало время.

– Ну вот… – вздохнула я.

Единственный раз за все время нашего знакомства мы с Мартином поспорили именно из-за его чрезмерного пристрастия к оккультизму. Он был просто одержим этой темой, а я никак не могла разделить его увлечение. Тогда я еще не написала свою книгу об эзотерических символах Пути святого Иакова и все упоминания о сверхъестественном внушали мне ужас. Быть может, тому виной некий печальный опыт моего детства, но сейчас мне совершенно не хотелось допускать существования явлений, неподвластных законам физики. Мне было неприятно даже думать об этом. В те годы я полагала, что давным-давно успешно похоронила свой дар. На самом деле, мне было спокойнее думать, что подобные вещи представляют интерес лишь для людей суеверных и малообразованных. Полагаю, что такое отношение явилось естественной реакцией на все, что мне годами приходилось выслушивать у себя дома. Но он, человек с научным складом ума, обладатель докторской степени Гарвардского университета, принимал как догму ясновидение, алхимию, астрологию или медиумизм. Он говорил, что эти знания составляли основу «науки до появления науки». Что, к примеру, алхимики изучали строение атома задолго до современной ядерной физики и прятали свои открытия за метафорами и игрой слов, чтобы ни один человек, не обладающий необходимыми этическими принципами, не смог добраться до них. Я всячески противилась беседам на эту тему…

– Прошу, выслушай меня, Хулия, – сказал он, схватив меня за плечи посреди улицы. Впервые я видела его таким взволнованным и требовательным. – Выслушай хотя бы раз.

– Хорошо.

– Прежде чем мы войдем в этот дом, ты должна узнать кое-что о Джоне Ди. Этот человек был выдающимся математиком, картографом и философом шестнадцатого века. И, будучи добрым католиком, как и ты, проявлял скептицизм в отношении явлений сверхъестественных. Он перевел Евклида на английский. Он первым начал применять основы геометрии в мореплавании, чем оказал неоценимую услугу флоту ее величества. В некотором смысле он помог Англии превратиться в империю.

– Мартин, а почему тебя сейчас волнует какой-то колдун, умерший тысячу лет назад?

– В жизни Джона Ди была одна сторона, которая меня неимоверно притягивает, – произнес он, словно не слыша моего вопроса. – Он разработал систему, позволяющую вступать в контакт с ангелами, и эти знания до сих пор являют собой величайшую тайну.

От удивления я потеряла дар речи. Что это пытается мне сказать человек, который всего через пару часов станет моим мужем?

– Ты должна поверить в это. По крайней мере, прими это как гипотезу, – умолял Мартин. – В тысяча пятьсот восемьдесят первом году некое существо, которое мы бы с тобой не заметили, окажись оно сейчас прямо перед нами, – ангел во плоти явился Джону Ди и объяснил, как можно общаться с глазу на глаз с ему подобными. С того самого дня этот ученый получил способность вызывать ангелов и получать от них удивительные сведения. Знания, перевернувшие науку и историю и вдохновившие будущую техническую революцию.

Во время этой речи глаза Мартина возбужденно блестели. Прервать его не представлялось никакой возможности.

– И чего ты еще не знаешь – потому что этот секрет моя семья доверяет только своим новым членам, – это то, что после смерти Джона Ди мы унаследовали его библиотеку и тайные ритуалы, хотя и почти утратили способность вызывать эти создания.

– Твое семейство вызывает ангелов? – пробормотала я, перепугавшись еще сильнее. – Ты ведь шутишь, правда?

– Сейчас тебе предстоит познакомиться с теми, кто еще дальше прошел по этому пути, chérie. Ты поймешь, почему я привел тебя сюда. Только, умоляю, прояви немного терпения… И веры.

14

Вертолет, приземлившийся на площади Орбадойро, не был обычным летательным аппаратом. Речь шла об опытном образце, и таких прототипов в мире насчитывалось только три. Он был сконструирован с использованием столь мощных передовых технологий, что мог летать в самых сложных атмосферных условиях. Вертолет был бронирован и оснащен тяжелым вооружением. Однако основные достоинства этого аппарата заключались в том, что он был способен подниматься на высоту пять тысяч метров – абсолютно недостижимый потолок для любой другой винтокрылой машины – и развивать скорость до пятисот километров в час. Он мог находиться в воздухе без дозаправки до двенадцати часов. Обшивка представляла собой специальный легкий сплав, рассчитанный на максимальный перепад температур, а система навигации была одной из самых продвинутых в мире.

У этого «монстра» не было полетной документации. Не было и регистрационного номера, поскольку официально он еще не существовал. И само собой, никто его в Галисии не ждал. Он возник ниоткуда, перелетев через всю Европу, и ждал своего часа, укрытый на частном аэродроме около водохранилища Фервенсы[4]4
  Фервенса – район на севере Португалии.


[Закрыть].

Боковая дверь с легким механическим жужжанием открылась, и человек, только что расправившийся с двумя агентами национальной полиции, забрался внутрь, оставляя мокрые следы. Дверь за ним сразу же закрылась.

– Что произошло?

На борту его встретил мужчина среднего возраста, с темными живыми глазами на загорелом лице и длинными ухоженными усами. Мужчина не спускал сурового взгляда с вновь прибывшего. От него исходила такая властная сила, что юноша опустил оружие, покорно припал к его ногам и еле слышно заговорил на своем родном языке – армянском:

– Tsauum e. Мне пришлось сделать это, шейх.

Его собеседник хранил молчание.

– Если бы я их не ликвидировал, меня бы схватили и вся операция оказалась бы под угрозой. Мне очень жаль, учитель.

– Ладно… – Мужчина положил ему руку на голову жестом, напоминающим благословение. – А в храме? Как там прошло? Ты ее… видел?

Глаза юноши увлажнились.

– Вы были правы, шейх, – ответил он прерывающимся голосом, не поднимая глаз от пола. – Это она. Эта женщина способна активировать «ларец». В соборе она так и сделала, сама того не понимая, непреднамеренно.

– Непреднамеренно?

– Такова ее сила, учитель.

Шейх смотрел на своего ученика, взволнованный его словами. Что бы сказали на это его предки? Как бы они объяснили, что какая-то чужестранка в состоянии оказать воздействие на одну из самых священных реликвий? К счастью, он уже не походил на своих предшественников. Он держался скорее как врач, нетерпеливо ожидающий результатов сложного медицинского эксперимента, чем как верховный лидер одного из самых тайных и древних культов на земле, кем, собственно, и являлся.

– А камень? – настойчиво спросил он, не повышая голоса. – Ты убедился, что он у нее?

– Votsh. Я не успел, шейх. Они пришли раньше.

– Они?.. – Тень беспокойства омрачила его взгляд. – Ты уверен?

Молодой ученик кивнул:

– Американцы…

Учитель убрал руку с головы юноши и заставил того поднять глаза. Казалось, его лицо неуловимо изменилось. Глаза распахнулись, зрачки расширились от волнения.

– В таком случае, брат, они не оставляют нам выбора, – произнес он весомо. – Мы должны вмешаться, прежде чем зло нас опередит. Будем готовиться.

15

– А что было дальше? Вы ведь упомянули, что в тот день вы впервые увидели камни…

Николас Аллен задал этот вопрос, горя от нетерпения, словно все его расследование напрямую зависело от того, сможет ли он точно определить мою связь с талисманами.

– Я вам все объясню, – сказала я, невольно продолжая держать его в неведении. – Но если вы действительно хотите разобраться в этом, мне придется объяснять все шаг за шагом.

– Конечно, – согласился он. – Рассказывайте, прошу вас.

Закончив свой панегирик Джону Ди, Мартин подвел меня к белой металлической двери, ведущей к квартирам с девятой по шестнадцатую по улице Мортлейк. Мое удивление еще больше возросло, когда над входом я увидела табличку с белыми буквами на синем фоне, гласившую: «John Dee House».

– Мы пришли, – произнес Мартин.

– Дом Джона Ди?

Ангельски прекрасное лицо Мартина озарилось плутовской улыбкой. В тот день он пребывал в отменном настроении. Это было заметно и по взглядам, которые он бросал на меня, и по ямочкам на щеках, когда он смеялся.

– Пошли, чего ты ждешь? – поторопил он.

Мы вместе поднялись по лестнице на второй этаж. Я с облегчением перевела дух, когда увидела широкие коридоры, ярко освещенные и хорошо проветренные. Если когда-то этот дом и был жилищем чернокнижника, то сейчас об этом ничего не напоминало. Я даже собиралась шутливо высказаться по этому поводу, как вдруг одна из дверей распахнулась перед нами.

– Мартин, дорогой!

Дама лет шестидесяти, прекрасно сохранившаяся и ухоженная, с великолепным макияжем и темными волосами, бросилась в его объятия. На ней была длинная черная блуза и босоножки, украшенные разноцветными камешками.

– Мы тебя заждались!

– Шейла, боже мой! Как давно мы не виделись! Ты чудесно выглядишь!

Объятия Мартина и Шейлы Грэхем – я прочитала ее имя на позолоченной табличке с изображением двух ангелов у дверей – длились, казалось, целую вечность.

– А это, по-видимому…

– Хулия, – с готовностью подхватил Мартин. – С завтрашнего дня, любезная тетушка, это новая блистательная миссис Фабер.

– Симпатичная рыжая грива, – присвистнула дама, просвечивая острым, как рентген, взглядом мое платье с рисунком и гладкие, только после депиляции, ноги. – Отли-и-ичный выбор.

Мне стало смешно, честное слово.

Шейла произнесла эти слова совсем как хранитель Грааля из фильма «Индиана Джонс и последний Крестовый поход» перед тем, как вручить Харрисону Форду деревянную чашу. И так же, как на экране, одарила меня заговорщической улыбкой, приглашая последовать за ней по длинному, плохо освещенному коридору. Ее дом показался мне совершенно фантастическим. Мы прошли вдоль полок, прогибавшихся под весом древних фолиантов, и оказались в дальней комнате, светлой и уютной, из которой открывался вид на улицу. Там, сидя в старинном резном кресле, нас поджидал моложавого вида мужчина, высокий, но слегка располневший, с младенчески розовым лицом и длинными курчавыми волосами и бородой. Обнаружив наше присутствие, он оторвался от книги и обратил все внимание на нас.

– Привет, – поздоровался он со мной сердечно. – Садись, где тебе удобнее, милочка.

«Милочка?»

«Хранительница Грааля» церемонно представила нас друг другу. Этого человека, напоминавшего морского льва, восседавшего на верхушке скалы, звали Даниэль. «Как пророка Даниила», – уточнила она. Даниэль Найт.

– И если считаешь меня гарпией, которая зацапала любовника на двадцать лет моложе себя, то ты сильно ошибаешься, дорогуша.

Именно это я и подумала и тотчас же залилась краской. В смущении я постаралась выкинуть эту мысль из головы, тогда как Шейла с Мартином отправились через другой коридор на поиски аперитива.

Даниэль снова углубился в чтение, а я, сидя рядом с ним, коротала время, разглядывая комнату. Площадью метров двадцать, она была поделена на две зоны: столовую и нечто вроде гостиной. «Северное крыло» было занято длинным столом, обрамленным рядом стульев с высокими спинками, – вероятно, здесь проходили весьма любопытные банкеты. Что меня действительно заинтересовало, так это стоящий у окна шкаф. За его стеклянными дверцами хранилась коллекция самых разнообразных безделушек. Мне удалось заметить свирель, хрустальный шар, нечто вроде длинной трубки с украшавшей ее резной головой бедуина, какие-то довольно большие таблички, сложенные стопкой в углу, три или четыре гипсовые фигурки, покрытые черным лаком… Но затем противоположный угол комнаты безраздельно приковал мое внимание. Эта часть стены была обтянута тканью, и на ней россыпью располагались старинные рисунки и фотографии. На некоторых из них я узнала Шейлу, значительно моложе, чем теперь. В свое время она была весьма привлекательна. И заснята она была в исторических местах Великобритании, известных даже такой невежественной иностранке, как я. Мне удалось опознать силуэт сторожевой башни аббатства Гластонбери, которая так часто фигурирует на обложках книг о короле Артуре, фасад Британского музея, монолиты Стоунхенджа и даже пологие холмы Уилтшира с изображением одного из белых коней, высеченных на меловой породе[5]5
  Графство Уилтшир знаменито загадочными символическими изображениями белых коней, выбитых на известковых склонах холмов. Их насчитывается около десятка, размер достигает ста метров в длину. Воз раст и происхождение точно не определены.


[Закрыть]. Именно на этой фотографии Шейла была запечатлена в компании улыбающихся хиппи в белых туниках, со странного вида жезлами.

– Это друиды, милочка, – пробормотал Даниэль, когда я подошла, чтобы лучше рассмотреть фото. – Один из них – Джон Мичелл[6]6
  Джон Фредерик Карден Мичелл (1933–2009) – английский писатель и ученый, посвятивший себя изучению необычных явлений, астрологии, мистических учений и сакральных мест планеты. Автор книги «Размышления об Атлантиде» (1969).


[Закрыть].

– Ах, друиды, ну да, конечно, – поддакнула я, не имея ни малейшего понятия, о ком он толкует. – А можно спросить, чем занимается Шейла?

Даниэль поднял глаза от книги:

– А тебе разве твой жених не сказал?

Я отрицательно покачала головой.

– Мы оккультисты, милочка.

– Оккультисты? – Я постаралась не выказать своего изумления, лихорадочно соображая, действительно ли он произнес это слово. Иногда мое знание английского играет со мной дурные шутки.

– Оккультисты, – подтвердил он. – Причем из самых лучших.

Даниэль ждал реакции на свой ответ. И хотя выражение моего лица взывало к дальнейшим разъяснениям, он оставил меня сгорать от любопытства. Вероятно, предполагалось, что Мартин, входивший в этот момент в комнату с подносом пирожных, сам должен будет мне поведать о том, кем в действительности являются хозяева этого дома.

– Хулия, Даниэль Найт зарабатывает на жизнь в Гринвичской королевской обсерватории. Он астроном. Вместе с тем он крупнейший эксперт современности по творчеству Джона Ди. Недавно он выпустил книгу, в которой рассказывает о разработанной Ди методике связи с ангелами. В настоящее время Даниэль изучает язык, использовавшийся при этом общении. Хочешь пахлавы?

– Послушай, мы разве не договорились, что Джон Ди был просто ученым? – Я позволила себе подпустить шпильку, протягивая руку к потрясающе вкусному на вид пирожному с подноса.

– Он и был ученым! Одним из величайших! Ты должна понимать, что в эпоху Возрождения представления о науке отличались от нынешних. Фундаментальными открытиями мы обязаны алхимикам того времени. Парацельс, к примеру, ввел экспериментальные методы в медицину. Роберт Фладд[7]7
  Роберт Фладд (1574–1637) – прославленный английский алхимик, герметист и писатель.


[Закрыть], знаменитый писатель-розенкрейцер семнадцатого века, изобрел барометр. Еще один голландский алхимик, Ян Баптист ван Гельмонт[8]8
  Ян Баптист ван Гельмонт (или Жан Батист Гельмонт) (1580–1644) – фламандский химик, физиолог и теософ-мистик.


[Закрыть], ставя опыты с магнитами, ввел в обращение термин «электричество»…

– Совершенно верно, Мартин, – зааплодировал бородач.

– Прошу тебя, Даниэль, попробуй хоть ты ее убедить. Хулия не верит, когда я ей рассказываю об истории оккультизма. А ведь это наука не менее, а возможно, и более важна, чем то, чему нас учат в университетах.

В глазах астронома впервые вспыхнуло оживление.

– Ладно, дорогой, – польщенно кивнул он, – я попробую. Первое, что тебе следует знать, – это то, что до наступления промышленной революции людей, занимавшихся наукой в этой стране, значительно больше волновали вопросы духовные, нежели материальные. В примерах нет недостатка – Исаак Ньютон принес все свои знания на алтарь восстановления храма Соломона. В его рукописях ясно звучит стремление вновь обрести единственное известное во времена Античности священное пространство, позволяющее «лицом к лицу» встретиться с Богом. «Principia mathematica» и последовавшая затем «История науки» в действительности интересовали его намного меньше. Эти труды являлись лишь средством достижения главной цели. Он полагал, что язык Бога основывается на числах и что необходимо овладеть математикой, чтобы получить возможность разговаривать с Ним.

– Он что, правда хотел восстановить храм Соломона? – спросила я, силясь проглотить пирожное, оказавшееся чудовищно калорийной бомбой из меда и орехов.

– Да, и даже писал об этом, – уточнил Даниэль. – У нас сохранились его дневники. И все они доказывают его старания вступить в связь с Великим Архитектором Вселенной. Ньютон, по-видимому, представлял себе храм как подобие центральной телефонной станции, откуда можно вызвать Его.

– Однако, если верить Мартину, кажется, Джон Ди подошел к решению этой задачи ближе, чем сам Ньютон. По крайней мере в том, что касается ангелов, – улыбнулась я.

– Не делай скороспелых выводов и не пытайся обратить все в шутку, Хулия. Сэр Исаак Ньютон верил в ангелов, как никто другой.

Мои щеки залил румянец.

– Я не хотела никого обидеть…

– Ты не меня обидела, – проворчал он. – Многие люди расстались с жизнью, чтобы овладеть этой тайной. В конце концов самые великие загадки человечества связаны с непосредственным общением с Богом. Что представляют собой ковчег Завета, святой Грааль или Кааба как не инструменты, позволяющие обратиться к Нему? Надо сказать, что доктор Ди был последним историческим персонажем, обладавшим этой способностью. Благодаря своему общению с небесной иерархией он добился выдающейся славы в Англии. И достиг всего этого прямо здесь, на месте, где стоит этот дом. Поэтому Шейла и переехала сюда.

– А место имеет значение?

– Конечно, обычно это важно. Усилия Джона Ди создать мост для общения с миром ангелов никогда не были поняты до конца. Поэтому мы почитаем ту землю, которую наши предки избрали для своих поисков контакта.

– Простите, а вы действительно верите, что Джон Ди говорил с ангелами?

Мой собеседник заерзал в кресле. Мартин смотрел на нас, откровенно забавляясь.

– Есть доказательство, которое способно снять все сомнения, – уточнил Даниэль таким тоном, словно я глубоко задела его самолюбие. – Эти высшие существа передали ему информацию о сотнях событий грядущего. Его собеседники были способны перемещаться во времени вперед и назад. Дар, весьма высоко ценимый королевой Елизаветой, которая даже несколько раз посещала этот дом и обращалась к Ди с просьбой предсказать будущее.

– И он угадывал?

– Не уверен, что это правильное слово.

– Хорошо, – сдалась я. – Его пророчества сбывались?

– Суди сама, деточка. Ди предвидел казнь Марии Стюарт, смерть испанского короля Филиппа Второго, императора Рудольфа Второго и даже кончину самой королевы. Да. Я бы сказал, что он был выдающимся футурологом.

– Видишь ли, Хулия, – прервал нас Мартин, пересаживаясь поближе ко мне, будто желая уберечь от нападок своего великомудрого друга, – двадцать лет назад мои родители поручили тете Шейле и Даниэлю досконально изучить жизнь Джона Ди и особенно то, что касается его общения с ангелами. Поскольку мои отец с матерью переехали в Соединенные Штаты, а Шейла с Даниэлем оставались в Лондоне, родители решили, что им будет легче провести это исследование. Мы знали, что Ди прибегал к услугам как минимум двух медиумов, способных использовать предметы, полученные им от ангелов, но не знавших, что именно им удавалось увидеть с их помощью. Однако представляется, что это было нечто поразительное.

После паузы Мартин продолжил:

– Сегодня мы можем представить себе эти предметы как своего рода спутниковый телефон того времени. Снаружи они кажутся обычными камнями, но обладают потрясающей мощью. Благодаря им Джону Ди удалось получить важнейшие сведения по оптике, геометрии, медицине… Эти данные были призваны совершить революцию в науке той эпохи. Сам же Ди, убежденный в их силе, вложил свое состояние в создание так называемой скрижали – магического кристалла для связи с ангелами, куда были вмонтированы эти камни. Он раздобыл зеркало из обсидиана, привезенное испанцами из Мексики, и собрал небольшую коллекцию драгоценных камней, чтобы его медиумы могли получать более регулярные и точные послания ангелов. Он педантично исполнял все их указания, особенно архангела Уриила, и в результате создал линию контакта с небесами, какую не удавалось сотворить со времен Античности.

– А почему твоя семья интересуется всем этим? – Я постепенно переставала верить тому, что довелось тут услышать. Уже некоторое время назад мой муж перестал улыбаться и сменил тон на более серьезный. Можно даже сказать, торжественный. – Что, семейство Фабер коллекционирует подобные драгоценности?

Появление Шейлы не позволило Мартину ответить. Она вошла с горячим чайником, распространявшим аромат мяты, и водрузила его между нами, оставшись стоять рядом.

– Вот что, детка, – решительно прервала она, – важно сейчас лишь то, что у нас есть оба камня, которые использовал доктор Ди в своем общении с ангелами. В мире существует еще несколько, включая и те, что выставлены в витринах отдела средневековых древностей Британского музея. Но они не столь мощные, как наши. Мы являемся хранителями уникальных подлинных адамантов Джона Ди.

– Ада… что?

– Да ладно, Мартин! – Хозяйка похлопала моего жениха по спине, не скрывая веселья. – Ты что, привел ее сюда и ни слова не сказал?

– Я же тебе пообещал, даже ни полслова!

– Хороший мальчик! – улыбнулась Шейла.

Разливая ароматный чай в маленькие стаканчики, похожие на арабские, Даниэль снова включился в беседу:

– Тогда, позвольте, объясню я. – Пригубив мятный настой и откусив еще один кусочек пахлавы, Даниэль продолжал: – Видишь ли, Хулия, в своих скупых записях по данному вопросу доктор Ди ясно дал понять, что эти камни – лучший подарок, полученный им от ангелов. Они имеют внеземное происхождение и столь же уникальны, как и куски минералов, доставленные астронавтами НАСА с Луны. В действительности, перед тем как доверить камни Джону Ди, ангелы взяли на себя труд объяснить ему, что они взяты из земного рая, Эдема.

Я смотрела на него в полном изумлении.

– Можешь не верить, но с тех пор, как отец Мартина передал их нам, они не перестают нас удивлять.

– Вот как?

– Ну, собственно… Камни никогда не ведут себя так, как написано у доктора Ди, но порой совершают странные вещи. Они способны изменять цвет, варьировать свой вес, ино гда на них проступают таинственные знаки, вскоре исчезающие, и они обладают такой твердостью, что даже алмаз не оставляет на них царапин.

– А как это связано с общением с ангелами?

– Дело в том, что мы отдавали камни в руки достойных доверия ясновидящих, как это делал Ди в шестнадцатом веке, и некоторым удавалось извлечь из них звуки и даже сияние.