Текст книги "Романтический ультиматум"

Глава 13

– Давай еще поиграем!

– Нет, дружок, пора выбираться, пока ты не превратился в рыбу.

Кармел усмехнулась, слушая Росса и Мака, играющих в бассейне. Ее маленький мальчик захихикал, и она опустила книгу, чтобы увидеть, как Росс вытаскивает Мака из воды. Рокки присоединился к веселью, громко залаял и рванул со своего места рядом с шезлонгом Кармел.

Росс вышел из бассейна – вода сбегала ручейками по его широким плечам и спине. Неизбежный выброс эндорфина присоединился к болезненному стуку в груди – так было всегда, когда Кармел смотрела, как с ее сыном играл вновь обретенный отец. Росс обернул Мака полотенцем и начал вытирать его с уверенностью, которой не было еще шесть дней назад, когда она передала Россу их спящего сына на вертолетной площадке и увидела ошеломление в его глазах. Хихиканье Мака стало значительно громче, когда пес решил помочь с вытиранием и облизал Мака.

– Рокки, сядь! – попросил Росс.

Собака перестала лизать лицо Мака и послушно села. Мак обвил руками шею Рокки, зарывшись лицом в его мех.

– Я люблю Рокки, – сказал он.

Тяжесть в груди Кармел росла, когда она вспоминала события прошлой недели. Росс посвятил себя отцовству с решимостью. Он был прагматичным, целеустремленным человеком, который умел обращать внимание на детали. С того момента, как они прибыли в поместье, за утро до того, как Коналл и Кэти должны были прилететь, чтобы привезти Мака, Кармел знала, что не зря согласилась на совместную поездку. Первым сюрпризом стало само поместье. Она ожидала увидеть что-то стильное и вызывающе современное. Вместо этого она обнаружила любовно отреставрированный особняк в итальянском стиле, напоминающий что-то из «Великого Гэтсби», который был тщательно подготовлен к приезду их сына. Росс не только перекрасил соседнюю комнату в большом гостевом доме у бассейна и оборудовал ее всем, что может пожелать маленький мальчик, включая кровать в форме пиратского корабля и коробку, полную игрушек, соответствующих возрасту, он даже подумал о том, чтобы огородить бассейн в поместье.

Когда Кон приехал, он, вопреки ожиданиям Мел, не стал читать нотации, а просто сказал: «Будь осторожна, сестренка. Ты и Мак очень дороги мне, и я очень боюсь, что кто-то из вас пострадает».

Новость о том, что Кон скоро сам станет папой, ошарашила Кармел. Она была безумно рада за брата, но отвратительное чувство зависти иногда кололо в ее груди – у брата была счастливая полная семья, чего не было у самой Кармел. И когда она наблюдала, как Росс начинает устанавливать прочные, теплые отношения с их сыном, это придирчивое, подлое чувство отказывалось уходить. Что было, конечно, нелепо, потому что этот мужчина застал ее врасплох лучшим из возможных способов. Он разговаривал с Маком так осторожно, так практично и все чаще брал на себя все более сложные моменты в уходе за ребенком без колебаний – и даже, теперь она могла признать, установил с их сыном взаимопонимание, которое сильно отличалось от ее собственного. Рядом с ним Мак стал смелее – теперь он не боялся нырять в бассейн, если Росс стоял рядом. Мел видела, как сын быстро учится новому благодаря поддержке отца. Иногда это ее немного задевало. До сих пор были только она и Мак. Она держала в руках все карты, принимала все решения. И хотя, с одной стороны, было хорошо в конце дня поговорить о Маке с кем-то еще, ей было сложно отпустить контроль. Теперь воспитанием Мака занималась не только она.

Кармел с Россом пока не обсуждали будущее – то, как часто Росс будет видеться с сыном и какие обязанности на себя возьмет. Возможно, этот разговор не состоялся из-за того, что Мел боялась оставаться с Россом наедине. Ей было тяжело противостоять желанию прикоснуться к нему, страсть кипела в ней… Но она понимала, что нуждалась не только в сексе. Она нуждалась в тех отношениях и эмоциях, которые Росс не мог ей дать.

– Ну что, Мак, пойдем кушать? – спросил Росс, поднимая сына на руки, и мальчик обнял его за шею.

– Я хочу пиццу.

– Что? Опять? – Росс скорчил смешное лицо.

Мак с энтузиазмом кивнул. Росс рассмеялся:

– Я думаю, нам нужно спросить повара, осталось ли у нее что-нибудь.

– Да, пожалуйста, мистер Росс, – сказал Мак, играя с волосами Росса.

Мистер Росс.

Это имя горестным эхом отозвалось в сердце Кармел. Как символ ее трусости и эгоизма за последние шесть дней. Маку давно пора было узнать, кем на самом деле был Росс. Не только мамин друг, но и его отец. За последние шесть дней у них не было возможности обсудить это, как и многое другое о постоянных отношениях Росса с его сыном, потому что она избегала этого разговора.

Кармел тяжело сглотнула, когда Росс подошел к ней, неся их сына, волна желания при виде его длинных ног и обнаженной груди пробежала по ее коже, как лесной пожар, и заставила ее почувствовать себя еще большей неудачницей.

Росс скрупулезно выполнил ее просьбу прекратить их интимные отношения, пока Мак был здесь. Он сопровождал ее в гостевой дом после того, как они каждый вечер ужинали вместе на террасе. Росс не сделал ни малейшего движения, чтобы даже прикоснуться к ней, не говоря уже о поцелуе с тех пор, как они прибыли в особняк. И, как ни странно, Мел даже возмущалась этим – тем, как легко он прекратил их интимные отношения, когда ей было так тяжело. Ее взгляд скользнул по загорелой коже, блестевшей в лучах послеполуденного солнца, по рельефным мышцам его бицепсов, когда он высоко держал их сына, по щегольской щетине. Каждую ночь она просыпалась от снов, потная и возбужденная, с таким страстным желанием, что ей приходилось самой искать освобождение.

Кармел знала, что Росс испытывает подобные эмоции. Она видела его взгляд, когда Росс думал, что его не видят. Но что было хуже, она, казалось, не могла отделить физическое влечение от эмоциональной тоски.

– Мак снова хочет пиццу, это нормально? – поинтересовался Росс.

– Пожалуйста, мамочка, можно? – вмешался Мак.

– Я думаю, что еще один ужин пиццей не повредит, – сказала Мел.

Мак начал аплодировать.

– Круто, – произнес Росс, его голос стал грубее, когда его взгляд метнулся к ней. – Ты не против, если я искупаю Мака и уложу его спать? – спросил он.

– Почему бы нам не сделать это вместе? – предложила Мел. Она должна сказать Маку, что Росс его папа. Чего она ждала?

Росс кивнул и направился прочь с их ребенком на руках, Рокки последовал за ними. Взгляд Кармел опустился, чтобы полюбоваться ягодицами шикарного мужчины в мокрых шортах. «Сосредоточься, Мел, на том, что лучше для Мака».

– Мамочка, мистер Росс сказал, что, если у Рокки будет щенок, мы можем его взять.

Росс наблюдал, как Мак протянул руку со своей кровати, когда его мать вошла в спальню.

– О, неужели? – спросила она, присаживаясь на край кровати и легко обнимая их сына. Она послала Россу напряженную улыбку, и он уловил дуновение ее безнадежно соблазнительного запаха. Волна желания пронзила его, порочная, неудержимая и неумолимая. Только еще одна ночь, чтобы держать свои руки при себе.

Он отвел взгляд от нее, чтобы сосредоточиться на мальчике.

– Все в порядке, я сомневаюсь, что у Рокки в ближайшее время будут щенки, – сказал Росс. Последние шесть дней были необычными во многих отношениях. Он полностью и бесповоротно попал под чары маленького мальчика, который, как он все еще не мог до конца поверить, был частью его самого. И отцовство, к его большому удивлению, оказалось совсем не таким тяжелым испытанием, как он предполагал.

С одной стороны, это было напряженно и тревожно, эмоциональная независимость, за которую он так долго цеплялся, теперь полетела к чертям. Каждый раз, когда Росс держал ребенка на руках, слушал, как он хихикает или даже плачет, наблюдал за его маленьким круглым лицом, эмоции шокировали его, но больше не пугали. Его чувства к Маку были на удивление простыми и прямыми, и, как только он впустил их, с ними было гораздо легче справиться, чем отрицать… Однако его чувства к матери мальчика оставались минным полем, которое с течением недели становилось только опаснее. Особенно когда Росс наблюдал, как она борется с новой реальностью, позволяя ему быть отцом ее сыну. Конечно, он хотел ее постоянно. Попытка держаться от нее подальше, не позволить их тихим вечерним трапезам привести к чему-то большему, была чистой пыткой. Но гораздо хуже было стремление, желание быть с ней постоянно, просто наблюдать за ней.

Неудивительно, что кошмары теперь, когда он больше не мог каждую ночь держать ее в своих объятиях, вернулись с удвоенной силой.

– Мамочка, я очень хочу щенка. Давай заведем собаку?

– Посмотрим, но прежде чем ты ляжешь спать, я должна сказать тебе кое-что важное, – призналась она, отвлекая внимание мальчика с легкостью, которая всегда впечатляла Росса. – Или скорее мы должны сказать тебе кое-что важное, – добавила она, взглянув в сторону Росса и послав ему взгляд, от которого его сердце забилось еще сильнее.

Он нахмурился, сбитый с толку направлением разговора и яростным блеском в ее глазах…

– Что, мамочка? – поинтересовался Мак.

В то же самое время Росс спросил:

– Что ты делаешь?

Она кивнула ему, затем повернулась к их сыну и накрыла его одеялом.

– Помнишь, ты однажды спросил меня, почему у тебя нет папы, Мак? – спросила она.

Мак кивнул, а сердце Росса начало болезненно биться. Черт возьми, он не был готов к этому!

– Ты сказала, что он есть, но не может быть со мной, – произнес Мак, и грудь Росса скрутило от вины, его контроль над эмоциями ослабел еще больше.

Кармел кивнула.

– Теперь он с нами. Мистер Росс – твой отец, Мак.

Мак сонно моргнул, затем его глаза расширились, искра радости и мгновенное принятие заставили сердце Росса сильно биться о ребра тяжелыми ударами.

– Правда? – спросил Мак, и его маленькие брови взлетели на лоб.

Росс наклонился вперед, его рука дрожала, когда он обхватил щеку сына. Кожа мальчика была теплой и невероятно мягкой под его ладонью.

– Да, это так, – подтвердил он, его голос охрип, эмоции душили. – Мне жаль, что меня не было здесь раньше, – сказал он, пытаясь сосредоточиться на ребенке, а не трещине, открывающейся в его груди. Мальчик был умным, милым, ярким, блестящим ребенком, который любил собак и игры в бассейне, который мог съесть целый кусок пиццы, не переводя дыхания, и очаровывать всех, кого встречал, и Росс был счастлив быть ему отцом. Так почему же он чувствовал, что черная дыра разверзается, чтобы поглотить его целиком?

– Можно я буду звать тебя папой? – спросил Мак, впервые выглядя неуверенно с тех пор, как Росс встретил его.

– Конечно, я бы хотел, чтобы ты называл меня папой, – ответил он. – Если ты хочешь, – закончил Росс, когда ему пришло в голову, что он никогда не называл так своего собственного отца.

Кармел однажды сказала ему, что недостатки его собственного отца как человека не обязательно должны быть его недостатками, и она была права в этом. Теперь он будет стремиться заслужить доверие и уважение этого ребенка так, как его собственный отец никогда не заслуживал. Но когда маленький мальчик обнял его за шею и прошептал на ухо: «Папа, не забывай, я хочу щенка», ноющая пустота в его сердце отказалась уходить.

– Нам придется еще поговорить об этом с твоей мамой и Рокки, но я это запомнил, – сказал Росс, слова царапали его гортань. Мысль о том, как сильно он будет скучать по своему сыну, как сильно он будет скучать по ним обоим, когда завтра они улетят домой, только усугубила чувство потери, боли и смятения. Он думал об этом, конечно, думал, но до этого момента не понимал, что за последнюю неделю они превратили это огромное, роскошное поместье в дом.

Росс поднялся с кровати и тяжелыми шагами направился к двери, чтобы дать Кармел время уложить мальчика, но затем услышал тихий сонный голос, сказавший:

– Спокойной ночи, папа.

– Спокойной ночи, сынок, – ответил он.

Росс вышел из гостевого домика на лужайку у бассейна, чтобы облегчить удушье в горле. Он посмотрел на звезды и ощутил глубокое чувство потери при мысли о завтрашнем возвращении в город. Без Мака и Мел. Он должен был выбраться отсюда, убежать от боли в груди.

Он заметил Рокки, спящего на одном из шезлонгов, и направился к маленькой калитке у бассейна, готовый отвести собаку обратно в главный дом, когда услышал, как позади него открылась дверь гостевого дома. Тоска пронзила его, но быстро сменилась гневом. Он обернулся и увидел, что Мел идет к нему, летнее платье развевалось вокруг ее ног на вечернем ветерке. В руке у нее была радионяня, которую она всегда брала с собой, когда они обедали на террасе в саду с видом на гостевой дом.

– Зачем ты рассказала ему? – спросил Росс, не прилагая никаких усилий, чтобы скрыть нотки гнева в своем голосе – так он пытался подавить все остальные эмоции, бурлящие у него внутри, которые он теперь понятия не имел, как контролировать… Тоска, потребность, желание и страх, настолько огромные, что все это почти поглотило его.

– Я думала, пришло время, – сказала Мел с легкомыслием, которое привело его в ярость.

– Ты не думаешь, что нам следовало сначала поговорить об этом? – спросил Росс.

Она склонила голову набок, размышляя, все ее лицо было залито тем неземным сиянием, которое очаровало его и напугало. С той душной летней ночи, давным-давно, когда она очаровала его своим мягким мелодичным акцентом, своей умной, эрудированной и импульсивной личностью и насыщенным ароматом своего возбуждения. Сейчас она смотрела на него так, как смотрела тогда, как будто видела его насквозь. Знала о нем все то, чего он не хотел, чтобы она знала. Могла видеть испуганного мальчика, которым он когда-то был.

– Наверное, – сказала Кармел, – но у нас осталась только одна ночь, поэтому я не видела смысла ждать.

«У нас осталась только одна ночь».

Страстное желание отразилось в Россе, скручивая что-то глубоко внутри. Желание снова захлестнуло его, но на этот раз оно было уверенным, твердым и стихийным. И простым, в отличие от всех мыслей и чувств, застрявших у него в горле. Он шагнул к ней, не зная, что делает, но зная, что ему нужно попробовать ее снова, еще раз. Это вынужденное воздержание было ее идеей, но он принял его. Правда, каким-то образом это обернулось против него.

– Не искушай меня, Кармел, – пробормотал он, видя, как ее неровный пульс бьется о ключицу, и слыша прерывистое дыхание.

Она тоже чувствовала это, этот голод, эту потребность. Росс услышал прерывистый вздох, почувствовал, как ее руки обхватили его талию, увидел, как ее взгляд потемнел от осознания. Он напрягся, ожидая, что она отстранится, даже когда ее пряный аромат заполнил его ноздри, а желание, такое яростное, такое настойчивое, забилось в паху. Но вместо этого Мел вздернула подбородок, вызов в ее взгляде был очевиден, когда ее пальцы сжались в кулак на его рубашке, звезды отражались в ее глазах, достаточно бездонных, чтобы утопить его, когда она наклонилась к нему.

– Поцелуй меня, Росс, – прошептала она, дерзкая, вызывающая и такая же измученная, как и он. – У нас есть только одна ночь, почему мы должны тратить ее впустую?

Его самоконтроль лопнул, как слишком туго натянутый провод высокого напряжения. Он запустил пальцы в ее волосы, откинул ее голову назад и накрыл ртом ее рот, уловив ее вздох капитуляции, и погрузил свой язык глубоко в ее рот. Он целовал ее, впитывая ее вздохи, притягивая ее в свои объятия, прижимая твердый стержень своего возбуждения к ее лону. Подавляя бурю эмоций, поселившуюся в его животе при мысли, что завтра придется ее отпустить. С осознанием того, что сегодня вечером она вся принадлежит ему. Жар распространился по ее телу, но именно эмоции, сдавившие горло, заставили ее застонать, когда язык Росса вторгся в ее рот, впервые за шесть дней. Она попыталась сосредоточиться на потребности, на этом жестоком выбросе эндорфинов, но ужасная правда продолжала эхом отдаваться в ее мозгу. Его руки обхватили ее ягодицы, прижимая Мел к выступающему бугорку своего возбуждения, давая ей понять, как сильно она ему нужна, как сильно он ее хочет.

Обхватив Кармел за талию, он легко поднял ее на руки.

– Где? – прохрипел Росс.

– В моей комнате, – выдохнула она. – Но нам придется вести себя тихо.

– Тихо? Да… – Его губы творили дьявольские вещи с ее шеей, сердцебиение Мел усилилось.

– Мамочка? Мне приснился плохой сон! – Крик Мака сначала не был услышан сквозь туман ошеломляющей жары и шквал эмоций.

Но вдруг Росс замер, его пальцы впились в бедра Мел. Его голова дернулась вверх, и она увидела пораженный взгляд в его глазах, прежде чем он ахнул.

– О боже. – Росс поставил ее на землю так внезапно, что она чуть не упала. Оглянувшись через плечо, Мел увидела Мака, стоящего в дверях гостевого домика, в пижаме, с растрепанными волосами, протирающего глаза. Пламя, которое горело у нее в животе, угасло, когда она попыталась переключиться в режим мамочки. Однако жар продолжал гореть на ее щеках, когда она взяла на руки их сына.

– Все в порядке, детка. Мама здесь. – Ее маленький мальчик обнял ее за шею, уткнулся лицом в ее плечо, слава богу все еще почти спящий. Она не могла сдержать стук в груди, когда отнесла его обратно в кровать и подоткнула одеяло. Мак уже спал, когда Мел еще раз проверила монитор радионяни в комнате. Что они только что собирались сделать? Потому что это было гораздо больше, чем просто лихорадка желания.

«Я люблю его», – прошептала Мел эти слова про себя, заставляя посмотреть им в лицо, зная, что это правда, несмотря на страх, все еще сжимающий ее грудь. Она закрыла дверь в комнату своего маленького мальчика, встала к ней спиной и попыталась сосредоточиться. Она пыталась отрицать свои чувства к Россу в течение шести дней, может быть, даже дольше.

На прошлой неделе он показал себя хорошим отцом, хорошим человеком. Она узнала его таким, каким он был на самом деле. Он не был тем мужчиной, в которого она влюбилась ночью четыре года назад.

Кармел понимала, что не сможет узнать о чувствах Росса к ней, если не признается в любви. Но внутри ее все еще жила та юная девушка, которая так боялась неудачи, что не решалась пробовать.

Она вышла из гостевого домика и увидела Росса, эмоции снова затопили ее. Боже, он был таким великолепным, таким горячим… Но его лицо было слишком серьезным.

– С тобой все в порядке? – спросила Кармел. – Не бойся, мы не шокировали Кормака, – добавила, стараясь, чтобы ее голос звучал легко и ровно.

Где был мужчина, который пожирал ее совсем недавно с дикой страстью? Мужчина, которого она наконец была готова признать, что любит? Потому что мужчина перед ней сейчас выглядел как призрак. Пустое выражение лица было таким жестким, что это начинало пугать ее.

– Ничего, – пробормотал Росс, его голос был таким же спокойным, как и все остальное в нем. – Я устал. И уверен, что ты тоже, – сказал он. – Я попрошу персонал принести тебе еду. У тебя завтра долгий день, а мне нужно пораньше вернуться на Манхэттен. Я приду утром, чтобы попрощаться с Маком.

Внутри Кармел все взбунтовалось.

Нет.

Она схватила его за руку, чтобы он не ушел.

– Подожди. Что? И это все?

Она чувствовала, как бешено колотится ее сердце, угрожая задушить ее. Но Росс проигнорировал это. Этого не может быть. Как он мог вдруг стать таким холодным? Когда всего несколько мгновений назад?.. Его слегка озадаченный хмурый взгляд – такой отстраненный, такой отсутствующий – заставил боль в ее груди усилиться.

– Я думаю, это к лучшему, что мы не закончили то, что начали, это было бы явной ошибкой.

– Ошибкой? – заикаясь, повторила Кармел, все еще ошеломленная внезапным превращением Росса из дикого, страстного любовника в холодного робота. – Как это может быть ошибкой, когда я… я люблю тебя? – Заявление вырвалось на одном дыхании. Она хотела признаться по-другому, в других обстоятельствах… Но внезапный холод в словах Росса разрушил все планы.

Он несколько раз моргнул, явно так же шокированный, как и она, этим откровением, произнесенным шепотом. Но затем мускул на его челюсти напрягся, и первые приступы тошноты поднялись в ее животе вместе с глубокой волной печали. Та же печаль, которая охватила ее уже однажды, когда она получила то холодное, жестокое, режущее сообщение. Как она могла так легко забыть это чувство?

– Ты не любишь меня, Кармел. То, что ты чувствуешь ко мне, – это увлечение, это пройдет.

– Нет, не пройдет, я этого не хочу. Почему мы не можем быть семьей?

Кармел не могла заставить его полюбить себя, так же как не могла заставить свою мать полюбить ее. Поэтому она ничего не сказала, просто молча стояла, отказываясь бороться, отказываясь плакать, но больше всего отказываясь просить, когда он ушел в ночь.

А на следующий день, когда он пришел в гостевой дом попрощаться со своим сыном, она тщательно наложила макияж, чтобы он не увидел слез, которые пролила из-за него. И она заставила себя оставаться сильной, сохранять спокойствие, ничего не говорить о муках тоски и сосредоточиться на том, чтобы все было легко и радостно для их маленького мальчика. Она сказала себе, что справится с этим.

Но когда они сели в вертолет и она увидела Росса, стоящего на траве и машущего на прощание, его темные волосы, приглаженные ветром от лопастей вертолета, щетину, которая царапала ее кожу прошлой ночью во время того свирепого поцелуя, Кармел слишком крепко держала своего сына и знала, что потребуется гораздо больше чем умело нанесенный макияж, чтобы привести ее в порядок.