Текст книги "Банда лам. Раскрыть дело? Раз плюнуть!"

Хайке Ева Шмидт
Банда лам. Раскрыть дело? Раз плюнуть!

Знак информационной продукции (Федеральный закон № 436-ФЗ от 29.12.2010 г.)

Переводчик: А. Торгашина

Иллюстрации: Н. Ренгер

Главный редактор: Л. Богомаз

Арт-директор: Т. Галябович

Руководитель проекта: Д. Михайлова

Литературный редактор: И. Рожнова

Корректоры: А. Матвеева, З. Скобелкина

Компьютерная вёрстка: О. Макаренко

Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.

Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© 2021 by Planet! in Thienemann-Esslinger

Verlag GmbH, Stuttgart

First published in Germany under the title Die Lama Gang. Mit Herz & Spucke. Ein Fall für alle Felle. All rights reserved

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Альпина Паблишер», 2024

* * *

Лама на день рождения

– Ме-е-е… ме-е-е… ме-ме-ме-е-е…

Эйнштейн открыл один глаз. В узкое окошко конюшни пробивались первые лучи восходящего солнца.

– Ме-е-ми-ми-ми-ми…

Эйнштейн вздохнул:

– Ох, Петрушка! Сейчас же только семь часов утра! Дай мне ещё немножко поспать, а?

Но тут прямо у его уха раздалось пение, больше похожее на треск или скрип:

 
– Вот целый год опять прошё-о-о-ол!
И день рожденья твой наста-а-ал!
Тебя всех дольше знаю ЛА-А-АМ,
И всё мы делим попоЛА-А-АМ!
 

Эйнштейн заморгал, пытаясь стряхнуть с себя сон. Прямо над ним нависло белоснежное пушистое создание. Два больших тёмных глаза с длинными ресницами выжидательно на него смотрели.

– Ну? Что скажешь насчёт деньрожденской песни-каЛАМбура? Я её сама сочинила! – гордо воскликнула Петрушка.

– Я… кхм… предпочёл бы услышать её чуть попозже, – пробормотал Эйнштейн, всё ещё до конца не проснувшись.

Однако уже в следующую секунду остатки сна словно ветром сдуло: на землю прямо возле его передней ноги шлёпнулся смачный плевок.

– Фу! – завопил Эйнштейн и резко подскочил на все четыре копыта.

– Ты хоть представляешь себе, как трудно было её сочинить?! Там ведь даже строчки рифмуются! – возмутилась Петрушка. – А ты совсем-совсем этого не ценишь! Только и знаешь, что брюзжать и придираться. И это в свой-то день рождения!

Последние слова утонули в оглушительном всхлипе.

Эйнштейн ни капельки не сомневался, что подруга плачет не взаправду, а лишь разыгрывает драму, но всё равно почувствовал, как совесть уколола его прямо в мягкий круглый живот, покрытый шелковистой шёрсткой – коричневой в крапинку.

– Прости, Петрушка. Конечно, мне очень нравится твоя песня. Очень-преочень! Там ведь даже строчки рифмуются. Ну почти. – Эйнштейн хорошенько отряхнулся. – Я просто не до конца проснулся, вот и ворчал. А теперь проснулся как следует и ужасно рад.

– Честно? – Петрушка вздохнула.

– Честно-пречестно, – подтвердил Эйнштейн. – Мы же снова друзья, правда?

– Ладно уж, друзья, – смягчилась белоснежная лама.

Вообще-то правильнее сказать «альпака», а не «лама». Она была немного меньше и изящнее Эйнштейна, а её шёрстка – гуще и длиннее. Но семья Зонненша́йн – хозяева Петрушки и Эйнштейна – для простоты называли обоих ламами. Да и сама Петрушка обычно не вдавалась в такие тонкости и лишь изредка вспоминала о том, что она альпака, – тогда, когда ей хотелось похвастаться белоснежной шерстью и подчеркнуть, какая она важная дама.

В этот момент дверь скрипнула и раздался звонкий детский голос:

– Смотрите-ка, они уже проснулись!

– Привет, Лилли, – обрадовалась Петрушка. – И Финни тоже тут!

На конюшню вошла девочка со светлыми волосами, собранными в хвостик, а следом за ней – её старшая сестра с рыжими кудряшками.

– Доброе утро, – промямлил Эйнштейн.

Девочки засмеялись и обернулись к родителям.

– Мне кажется, что ламы нас понимают, – радостно сказала Финни, старшая дочка Лизы и Кнута Зонненшайнов.

Семья Зонненшайн состояла из четырёх человек, и все они вместе с животными проживали в небольшой старой усадьбе, которая носила название «Эрленбах».

– Ну и ну! – Петрушка топнула левой передней ногой. – Неужели до них до сих пор не дошло?

Покачивая головой, Петрушка выглянула за ворота стойла. Ламы любили это семейство, но для Петрушки оставалось загадкой, почему Зонненшайны никак не могут признать очевидного: лама значительно превосходит человека в развитии! Судите сами: ламы-то ведь запросто понимают всё, о чём говорят люди. А наоборот? Фигушки! Ну и кто тут умнее?

– Брось, Петрушка. Наши хозяева необучаемы. Зато они очень милые и всячески нас балуют, – заметил Эйнштейн.

Возможно, Зонненшайны всё же немного понимали ламский язык, потому что Лилли и Финни в тот же момент как по команде вытащили из карманов какие-то продолговатые штучки.

– Батончики мюсли, – обрадовалась Петрушка. – Так много – и всё мне-е-е!

– Вот ещё. У кого сегодня день рождения? У меня. Так что оба батончика мои, – возразил Эйнштейн.

Петрушка широко распахнула глаза и чуть не задохнулась от возмущения!

– Да как же это, как же!..

Эйнштейн не смог удержаться и прыснул со смеху.

– Вечно ты дразнишься! – проворчала Петрушка.

Однако всерьёз огорчиться она не успела, ведь Финни тут же протянула ей один батончик. Второй Лилли скормила Эйнштейну.

В следующие две минуты в домике лам воцарилась тишина, которую нарушало лишь уютное чавканье.

– А у нас для вас сюрприз, – наконец сказала Финни.

Она оглянулась на родителей. Лиза и Кнут улыбались.

– Что ж, давайте его сюда. Я люблю деньрожденские сюрпризы, – пробормотал Эйнштейн.

– У вас появится новый сосед! – выпалила Лилли. Её сестра кивнула. – Мама с папой купили ещё одну ламу, сегодня после обеда мы поедем её забирать. Теперь вас будет трое!

Эйнштейн чуть не подавился последним кусочком батончика.

– Чего? – закашлялся он.

У Петрушки от неожиданности изо рта даже выпало несколько зёрнышек.

– Как это? – взвизгнула она. – Почему это?

– Мы ждём не дождёмся, – сияла улыбкой Лилли. – А вы? Вы ведь тоже?

– Не-е-е-е-е-е-ет! – заверещала белая лама.

Эйнштейн недовольно пробурчал себе под нос что-то неразборчивое.

– Слышите? Они тоже ждут не дождутся! – обрадовалась Лилли.

Петрушка с Эйнштейном переглянулись.

– Ты была права. Они и правда понятия не имеют, о чём мы говорим, – вздохнул Эйнштейн.

– Мама, а раз у нас теперь три ламы, к нам и гостей будет приезжать больше, чтобы с ними гулять, да? – спросила Лилли.

Мама, высокая, с русыми волосами, кивнула.

Папа девочек, Кнут, служил в полиции – следил за тем, чтобы в городке соблюдались законы и царил порядок. А Лиза работала прямо здесь, в усадьбе: устраивала прогулки и небольшие походы для любителей животных – как для взрослых, так и для детей. Вместе они бродили по окрестным лесам и полям с ламами в поводу. После таких прогулок все без исключения возвращались с широкими улыбками на лицах и уезжали домой в прекрасном настроении. Чудесные и грациозные ламы завораживали всех. Никто не мог остаться равнодушным к кроткому взгляду их глаз, обрамлённых длинными ресницами, и к нежной шелковистой шёрстке.

Петрушке с Эйнштейном эти прогулки тоже нравились. Прежде всего потому, что вдоль дорог и тропинок росли вкусная трава, сочный клевер и мать-и-мачеха. А в конце прогулок их всегда много гладили и угощали мелко нарезанной морковкой.

И всем этим они теперь должны делиться с какой-то чужой, незнакомой ламой?!

– По-моему, для прогулок нам совершенно не нужен третий лишний… – хмуро заметила Петрушка.

– Я тоже не знаю, с чего вдруг нашим хозяевам взбрело в голову завести ещё одну ламу, – вздохнул Эйнштейн. – Из-за этого новенького всё перевернётся с ног на голову. Что, если он будет просыпаться и будить нас ни свет ни заря или, хуже того… – Эйнштейн задумался, что ещё может помешать привычному течению его жизни. – Болтать без умолку?

– Наверняка этот новенький окажется дурачком, – заключила его подруга-лама. – Я совершенно не желаю его тут видеть!

Эйнштейн встряхнул чёлкой цвета карамели:

– Боюсь, у нас нет выбора. Ты же слышала, что сказала наша семья: через пару часов они привезут эту ламу.

– Даже словечком с ней не обмолвлюсь. Или с ним. Ещё и плюну! – пригрозила Петрушка.

– Ну ладно тебе, давай подождём. Может, этот новичок не такой уж и ужасный. Вдруг он будет даже милым, – попытался умиротворить подругу Эйнштейн, однако та лишь молча повернулась к нему задом и сердито насупилась.

Тяжело вздохнув, Эйнштейн плюхнулся в мягкую солому.

Раз уж Петрушка всё равно с ним не разговаривает, можно и поспать. А то ведь неизвестно, что будет, когда тут появится ещё одна лама. Наверняка шум, гам и бестолковая суета.

Эйнштейн закрыл глаза. Да уж, не так он представлял себе свой день рождения!

Новенький по имени Чубчик

Пару часов спустя ламы спокойно паслись в загоне перед конюшней, как вдруг послышался глухой звук двигателя.

Эйнштейн вскинул голову.

– Должно быть, это везут новенького! – воскликнул он.

Петрушка даже ухом не повела.

– Мне совершенно наплевать, – ответила она, но, когда Эйнштейн отвернулся, подкралась к забору и вытянула шею.

И действительно: в этот самый момент из-за поворота показалась машина Зонненшайнов, которая тянула за собой большой прицеп. Спустя пару секунд машина остановилась прямо возле вольера с ламами. Двери автомобиля распахнулись, и из них выскочили Финни и Лилли.

– Это мы! – воскликнула Финни.

Следом из машины вышли и родители.

– Помогите-ка мне опустить рампу, – попросил остальных папа.

Из прицепа доносился то громкий топот, то глухое постукивание, как будто кто-то нетерпеливо перебирал копытцами.

– Тихо, малыш, тихо, – приятным низким голосом успокоил кого-то внутри Кнут.

Как опытный полицейский, он умел быстро всех умиротворить и быстро наводил порядок. Своими сильными руками Кнут отпер засов на задней двери прицепа-фургончика. Затем он встал слева от прицепа, а Лиза Зонненшайн – справа. Они вместе взялись за рампу и осторожно опустили её так, что она коснулась земли.

– Ну что, дружок, пора выходить.

С этими словами Кнут скрылся внутри фургончика.

Лилли и Финни прямо-таки подпрыгивали от нетерпения. Шея Петрушки тоже вытягивалась всё сильнее и маячила всё выше над ограждением.

– И всё-таки тебе не наплевать, – укоризненно заметил Эйнштейн.

– Ещё как наплевать! – крикнула его подруга-лама.

– А вот и нет!

– А вот и да!

– А вот и нет!

Но прежде чем они успели разругаться в пух и прах, из тесного фургончика высунулась чья-то пушистая попа. Друзья резко умолкли. Ещё несколько шагов, и на белый свет целиком показался совершенно чёрный – от кончиков ушей до копыт – лама. Теперь он стоял посреди двора и растерянно щурился от яркого дневного света.

– Ну и причёска, – прошептала Петрушка.

И действительно, их новый сосед по конюшне выглядел, мягко говоря, забавно. Волосы у него на макушке стояли торчком, образуя то ли шапочку, то ли чуб, а на затылке завивались в довольно длинные чёрные локоны.

Лилли подбежала к ограде загона.

– Это Чубчик, – крикнула она, показывая на новенького.

– Его так назвали из-за причёски, – добавила Финни, наматывая на палец прядь рыжих волос. – Вообще-то такая стрижка, когда спереди коротко, а сзади длинно, называется «малле́т», но кличка «Чубчик» этой ламе как-то больше подходит.

– Мы бы и сами догадались, мы же не глупые, – проворчал Эйнштейн, недоверчиво разглядывая новенького.

А тот вдруг одним скачком рванул навстречу им с Петрушкой и вмиг оказался рядом.

– Приветики-пистолетики! – радостно завопил Чубчик и от избытка тёплых чувств с разбега боднул головой озадаченного Эйнштейна. – Хозяева сказали, что тут я найду новых друзей. Целых двоих! Наверное, это вы?

От восторга он даже исполнил какой-то танец наподобие чечётки.

Глаза Петрушки округлились и стали огромными, как два блюдца. Обычно эта дерзкая лама за словом в шерсть не лезла, но тут даже она не нашлась что ответить. Эйнштейн же просто изумлённо разинул рот.

Впрочем, Чубчика молчание ничуть не смутило, и он продолжил бодро болтать дальше:

– Я так обрадовался, что встречу вас! Там, откуда я приехал, других лам, кроме меня, не водилось. Были, впрочем, собаки и осёл. Очень славные ребята, но теперь…

Тут он глубоко вздохнул и широко улыбнулся Эйнштейну с Петрушкой.

– Теперь я наконец-то среди своих. Это же супер-пупер, да ведь?

Не успела Петрушка опомниться, как Чубчик чмокнул её прямо в мягкую пушистую щёку.

«Ой-ой-ой, – подумал Эйнштейн, – вот это ты зря! Петрушка не на шутку разозлится!»

Он уже представил себе, как под ноги Чубчику сейчас плюхнется комок слюней.

Точно! Петрушка уже скривилась и вот-вот плюнет! Но, к удивлению Эйнштейна, белая дама-лама улыбнулась.

– Привет, Чубчик. Я – Петрушка. А это, – она махнула головой в сторону друга, – Эйнштейн. Порой кажется, что он немного не в духе. Но не обращай внимания, вообще-то он славный.

– Что-что? – задохнулся от возмущения Эйнштейн. – «Порой немного не в духе»? И это говорит главная вредина во всей усадьбе?

– Ты кого это назвал врединой, а? А ты… А ты… Занудный лама – всем ламам антирекЛАМА! – огрызнулась Петрушка. Она грозно нависла над Эйнштейном.

Тут раздался смех.

– Суперме-е-е-ега! Вы такие весёлые, – восхищённо воскликнул Чубчик.

Он прильнул щекой сначала к щеке Петрушки, а потом – к щеке Эйнштейна.

– Я так счастлив! У меня ещё никогда не было настоящих друзей.

У Петрушки перехватило дыхание. Они с Эйнштейном переглянулись над головой Чубчика. У них просто не оставалось выбора, кроме как полюбить этого тёмненького ламу всей душой.

– Значит, с этого момента мы будем твоими друзьями, – решительно заявила Петрушка, а Эйнштейн кивнул.

– Правда? – счастливо проблеял Чубчик. – Ух ты! Это просто класс, это… – Тут он на секунду умолк и собрался снова обслюнявить обеих лам.

– Стоп, – энергично запротестовал Эйнштейн. – В дружбе должны быть правила. Правило номер один: никаких поцелуев!

– Ясно, – откликнулся Чубчик. – А правило номер два какое?

– Ну-у-у… э-э-э… Вообще-то правило только одно, – решил Эйнштейн.

– Договорились! – обрадовался Чубчик.

Он молниеносно облизал своим длинным языком мордочки Петрушки и Эйнштейна, огляделся по сторонам и спросил:

– А где тут можно перекусить?

Эйнштейн незаметно вытер свой мокрый от поцелуя нос о деревянную ограду.

Петрушка покосилась на него с усмешкой:

– Правила дружбы, говоришь. Ну-ну!

– Он ещё очень юн. Потом всему научится, – оправдывался Эйнштейн. Он не хотел признавать, что его первая попытка воспитания с треском провалилась.

– Ну что, как дела? Вижу, вы трое нашли общий язык! – с облегчением воскликнул Кнут.

Он, Лиза и обе девочки всё это время наблюдали за их встречей, затаив дыхание.

Теперь они подошли поближе и нежно почесали Петрушку, Эйнштейна и Чубчика за ушками.

– Хм, нормально, – пробурчал Эйнштейн.

Петрушка молчала. Она закрыла глаза и с довольным видом наслаждалась поглаживаниями и почёсываниями, как и Чубчик. Рук и внимания четырёх человек с избытком хватило на трёх лам.

Разумеется, Лилли и Финни тоже ждали влажные поцелуи в нос. Но, в отличие от Эйнштейна, их такое проявление чувств только развеселило. Они хихикали, пищали и даже не особенно уворачивались.

– Смотрите, к нам идут Тим, Мина и Шнурок, – сказала мама, махнув рукой в сторону ворот, через которые в усадьбу только что вошли трое детей.

– А новая лама уже тут? Можно взглянуть? А погладить можно? – наперебой затараторили Мина и Шнурок.

Мина была лучшей подругой Финни, а Шнурок – её лучшим другом. Брат Мины, Тим, тоже входил в эту компанию, хотя и был на год старше, поэтому, как обычно, делал вид, будто всё происходящее не слишком его интересует. Но тайком тоже косился на новенького зверя, с головы до копыт покрытого чёрной шерстью.

– Как вы смотрите на то, чтобы взять всех трёх лам и немного прогуляться? – предложила Лиза Зонненшайн. – Заодно и наш новенький освоится.

– Да, да, да! – одновременно закричали дети и заблеяли ламы.

Вскоре после этого все три ламы уже дружно шагали по дорожке. На каждую накинули уздечку с поводком. Финни и Тим вели Эйнштейна; Лилли, Мина и Шнурок – Петрушку. Чубчика взяла на себя сама Лиза. Как-никак, это была его первая прогулка, и его всё приводило в неописуемый восторг.

– Смотрите-ка, цветы! Ой, а тут бабочка! А там ручеёк, ух ты!

Эйнштейн закатил глаза и переглянулся с Петрушкой. Та тихонько хихикнула. Эйнштейн про себя тоже усмехнулся неуёмному ликованию Чубчика. Сами они наслаждались размеренной прогулкой и тихонько напевали себе под нос, как и обычно, когда были в хорошем настроении. Постепенно всеобщее спокойствие подействовало и на Чубчика. Он перестал тараторить без умолку и просто тихонько пошёл бок о бок с друзьями, сияя от счастья. А вернувшись в домик, уснул глубоким сном ещё до ужина.

– Дрыхнет. Полный нокаут, – прокомментировал Эйнштейн, глядя на храпящего в соломе Чубчика.

– У него ведь был тяжёлый день, – заступилась за Чубчика Петрушка. – Сначала путешествие в фургоне, потом новое место, да ещё и поход… Я вот тоже ужасно устала. Но, разумеется, тут это никого не интересует.

Эйнштейн тяжело вздохнул. Ох уж эта Петрушка со своими перепадами настроения. А ведь сегодня у него день рождения, и вообще-то это он должен быть в центре внимания, разве нет?

Впрочем, Эйнштейн слишком устал, чтобы спорить.

– Спокойной ночи, Петрушка, – только и сказал он.

В ответ послышалось тихое бурчание.

Вскоре они храпели уже втроём. Только луна не спала, заливая усадьбу Эрленбах своим серебряным светом.

Чубчику снился сон – будто перед ним стояло целое ведёрко, полное сладких вкусных зёрнышек мюсли. Но едва он успел погрузить в него свою мордочку, как проснулся от какого-то странного громкого урчания и навострил уши. Чубчик посмотрел направо, потом налево и наконец вниз. И тут он догадался, откуда шёл странный звук: урчало у него в животе! И неудивительно, ведь он проспал ужин, вот и проснулся от голода. К сожалению, наяву вместо мюсли Чубчик обнаружил только кучу сена в углу стойла. Что ж, всяко лучше, чем ничего. Тогда он схватил немного сухой травы и начал жевать, пока не проглотил. Потом можно будет отрыгнуть и ещё разок хорошенько пережевать – как ламы обычно и делали.

И тут вдруг Чубчик услышал тихий звук чьих-то шагов. Снаружи по двору к дому украдкой пробирался кто-то двуногий – в этом не было никаких сомнений! Чубчик высунул голову из окна конюшни и замер в ожидании. Через узкую щель он сумел разглядеть в свете луны тёмный силуэт человека с мешком, перекинутым через плечо. Незнакомец уже выходил из большого дома и направлялся теперь в сторону конюшни.

Чубчик взволнованно переминался с одного переднего копыта на другое. Наверняка это кто-то из Зонненшайнов несёт ему пропущенный ужин!

– Сюда-а-а-а, сюда-а-а! Еда-а-а, еда-а-а! – радостно проблеял он.

Но человек проскочил мимо! И унёс целый мешок мюсли прочь!

– Не-е-е-ет! Сто-о-о-ой! – позвал его Чубчик.

Без толку! Двуногий уже скрылся за углом.

И вновь воцарилась полная тишина. Будто ничего и не произошло.

Чубчик посмотрел на друзей: Петрушка с Эйнштейном как ни в чём не бывало мирно посапывали в уголке.

Вздохнув, Чубчик подогнул передние ноги, потом задние и тоже устроился на ночлег. Он вспомнил обо всех лакомствах, что видел во сне этой ночью, немного взгрустнул и, перед тем как задремать, подумал – а что, если тёмный силуэт во дворе ему тоже приснился?

Кража и большой переполох

– Да быть этого не может! Глазам своим не верю! – разбудил на следующее утро Финни и Лилли взволнованный голос матери.

Потирая глаза спросонья, сёстры переглянулись. У Лилли на щеке красовался отпечаток подушки. Рыжие кудряшки Финни топорщились во все стороны.

– Что это с мамой? – спросила Лилли заспанным голосом.

Обычно Лиза была очень спокойна.

Её сестра пожала плечами:

– Понятия не имею, я вроде бы ничего не натворила!

– Да-да, я тоже! – поспешно поддакнула Лилли. – Может быть, это Фрау Мюллер забралась в кухню через открытое окно и что-то стащила?

Речь шла о серо-белой полосатой кошке, живущей в усадьбе Эрленбах. Фрау Мюллер целыми днями гуляла сама по себе. По ночам, проголодавшись, она частенько пробиралась на кухню Зонненшайнов, чтобы раздобыть чего-нибудь съестного. Иногда ей это удавалось, иногда – нет.

– Пойдём посмотрим, в чём там дело, – предложила Финни и рывком вскочила с кровати.

Лилли бросилась догонять сестру:

– Подожди меня!

Сбежав по лестнице на первый этаж, девочки увидели маму, стоявшую посреди большого холла старой усадьбы.

– Мама, что случилось? Фрау Мюллер что-то разбила? – спросила Финни.

Лиза обернулась к девочкам. Она была бледной и казалась взволнованной.

– Прошлой ночью кто-то забрался к нам в дом. Незаконное проникновение, – глухо сказала она.

– Что?! – одновременно вскричали Лилли и Финни.

– Кто это был?! – чуть погодя спросила Лилли.

– Если бы мы знали, это не называлось бы «незаконное проникновение», – разъяснила ей старшая сестра.

– Я уже позвонила вашему отцу, – сказала мама. – Он сегодня ночью дежурил в полицейском участке.

– Тогда он вместе с коллегами сразу возьмётся за расследование, – заметила Финни, которая всегда рассуждала практично.

И действительно: вскоре во двор усадьбы въехала полицейская машина. Из неё вышли Кнут с коллегой. Господин Зонненшайн тут же обнял взволнованную жену и дочерей.

– С вами всё в порядке?

Лиза и девочки кивнули.

– Видимо, взломщик побывал тут сегодня ночью. Мы ничего не слышали.

– Мы с Финни крепко спали, – объяснила Лилли.

– И что же он украл? – спросил коллега Кнута, приятный пожилой полицейский с седой бородой.

– Ой! А я ведь ещё даже не проверила, – спохватилась Лиза. – Так испугалась.

– Очень тебя понимаю. – Кнут положил руку на плечо жены, желая её утешить. Они вместе с детьми прошли в глубь дома, чтобы осмотреться.

– Что это с нашим семейством?

Эйнштейна и Петрушку разбудил шум двигателя полицейской машины. Теперь они, оттесняя друг друга, выглядывали из окна конюшни. Кнут Зонненшайн, одетый в униформу, только что вошёл в дом в сопровождении коллеги-полицейского.

– Не понимаю, почему у нас тут полиция? – спросил Эйнштейн, растерянно почесавшись макушкой о стену.

– Потому что Кнут – полицейский? – отозвалась Петрушка.

Эйнштейн шумно фыркнул:

– Это-то понятно. Но сама подумай: на нём униформа. Во дворе у нас стоит полицейская машина, да к тому же с ним коллега. Что-то не так. Тут явно пахнет жареным!

– Наверное, Лиза готовила на завтрак яичницу.

– Ну Петрушка!

– Да ладно-ладно, я поняла, что ты имеешь в виду. Кнут приехал явно по рабочему вопросу. Но сейчас мы всё равно ничего не узнаем. Остаётся только ждать.

Петрушка отвернулась от узкого окошка конюшни и смахнула с глаз чёлку.

– Ну, по крайней мере, твои опасения не оправдались, – сказала она Эйнштейну, кивая в сторону чёрного ламы.

Чубчик, растянувшись на соломе, тихонько сопел себе под нос.

– А ты боялся, что он рано будет просыпаться…

Во дворе старой усадьбы собрались на семейный совет.

Лиза указала на террасу. Стекло в одной створке было разбито.

– Вот тут взломщик пробрался в дом.

– Он разбил стекло, через дыру просунул внутрь ладонь, повернул ручку и открыл дверь, – подвёл итог Кнут.

Лиза покачала головой:

– Я просто ничего не понимаю. Зачем кому-то вламываться к нам в дом, чтобы украсть всего лишь одну старую картину?

– Подождите-ка! – воскликнула вдруг Финни. – А помните серебряные кубки? Два таких стояли у нас на маленьком столике в столовой.

– Они тоже пропали, – добавила Лилли, немного сердясь, что сестра заметила пропажу первой.

– Кубки были не серебряные, а лишь посеребрённые – то есть совсем не дорогие, – ответил Кнут. Он нахмурился и переглянулся с коллегой. – Странно, да?

Пожилой полицейский кивнул.

– А сигнализация у вас установлена? – строго осведомился он.

– Да ну, зачем нам было её устанавливать? – откликнулся Кнут. – Мы не богаты, да и эта старая усадьба далеко не дворец, полный сокровищ.

– А ещё мы вечно разводим бардак, – призналась его жена. – Я порой даже не могу вспомнить, куда положила кошелёк.

– Это правда, – рассмеялась Лилли. – А уж если тебе нужно найти цепочку или кольцо, это и вовсе занимает целую вечность.

Кнут Зонненшайн кивнул:

– Вор просто замучается искать что-то ценное, плюнет и уйдёт.

– Но как бы то ни было, произошла кража со взломом. Вероятно, преступник убрался почти с пустыми руками лишь потому, что его спугнули, – настаивал старший полицейский.

– Но кто же его спугнул? Мы все спали, – возразила Лиза.

– А папа дежурил в участке, – добавила Финни.

Кнут глубоко вздохнул:

– Что ж. Мы сейчас зарегистрируем обращение. А потом я всё-таки закажу установку сигнализации, чтобы ничего подобного больше не произошло.

Финни и Лилли выскользнули из дома. Родители не обратили внимания, что дети пропали. Не заметили они и выражения лица Финни. А вот Лилли сразу поняла, в чём дело: сестра наморщила нос – а значит, ей в голову пришла какая-то идея.

Вскоре после этого к месту сбора прибыли Мина, Тим и Шнурок. Они впятером забрались на сеновал, чтобы спокойно посовещаться втайне ото всех. Там хранилось сено, а ещё большие тюки соломы, которой посыпали полы в стойле. На них можно было уютно сидеть, словно на огромных пуфиках.

К счастью, люк в крыше, ведущий на сеновал, располагался прямо над стойлом лам, поэтому Петрушка и Эйнштейн могли расслышать каждое слово, сказанное наверху. Как, впрочем, и Чубчик, который к тому времени уже проснулся. Три ламы с круглыми глазами слушали, как девочки из семьи Зонненшайн рассказывают друзьям, что в дом проник грабитель.

– Правда, вор почти ничего не украл, – закончила рассказ Финни.

– Только одну старую картину и два серебряных кубка. На самом деле они даже не серебряные, – добавила Лилли.

– И всё равно преступника нужно найти и наказать, – уверенно сказал Шнурок.

Тим и Мина кивнули:

– Точно. Воровать – это никуда не годится! К тому же он ещё и разбил окно на террасе.

– Папа считает, что вора ему не поймать, – заметила Лилли. – Он говорит, что кража незначительная, а значит, полноценное полицейское расследование начать нельзя.

– Ну хоть сигнализацию теперь установит, – добавила Финни.

Тем временем внизу, в стойле, ламы переглянулись.

– Грабитель! – взвилась Петрушка. – Ну пусть он мне только попадётся! Я уж с ним расправлюсь! Заплюю его так, что пошевелиться не сможет! Да я…

– Очнись, Петрушка! – перебил взволнованную тираду подруги Эйнштейн. – Ты не найдёшь грабителя!

– А вот и найду!

– А вот и нет!

– А вот и да!

– И как же? – поинтересовался Эйнштейн. – Мы ведь прошлой ночью даже ничего не заметили!

– Ну почему же, – раздался вдруг застенчивый голосок.

Петрушка и Эйнштейн прекратили ругаться и повернули головы.

Чубчик, взволнованно сопя, принялся рассказывать:

– Ночью я проснулся, потому что мне снились мюсли. О, каким вкусным выглядел тот батончик…

– Давай к делу, – одёрнул его Эйнштейн.

– Э-э-э, кхм, да. Я видел, как кто-то шёл по двору, – вспомнил Чубчик.

– И кто же?

– Кто-то двуногий.

Чёрный лама замолк и горделиво взглянул на друзей.

Эйнштейн закатил глаза:

– Ты его разглядел поподробнее?

– Нет! – возмущённо воскликнул Чубчик. – Темно же было!

– Ну здорово. Получается, ничего нам это и не даёт, – подытожила Петрушка.

Чубчик сник:

– Но… я думал, что помогу вам!

Голос его дрожал от разочарования.

Петрушка тут же пожалела, что так строго с ним говорила. Эйнштейну тоже стало совестно.

– Ну конечно, ты нам помог, – заверил он Чубчика.

– Да помог-помог, – подтвердила Петрушка. – Зато мы теперь знаем, что грабителем был человек, а не… слон, например.

– Правда? Я помог? Здорово! – просиял Чубчик.

– Эй, вы, там, внизу, давайте-ка потише, – строго сказала Финни ламам. – Нам нужно подумать о важных вещах!

Петрушка возмущённо посмотрела наверх.

– А мы тут, по-твоему, чем заняты? О пустяках болтаем? – огрызнулась она.

– Ой, перестань. Они же понятия не имеют, что мы всё знаем, – буркнул Эйнштейн.

– Мы поможем нашему семейству поймать вора, – немного помолчав, решительно заявил он. – Но для этого нам придётся провести расследование!

– Супер-пупер-идея! – проблеял Чубчик и почесался носом о дверцу стойла. – А что значит «провести расследование»?

– Мы станем детективами. Настоящими профессионалами. Или даже профессиоЛАМАМИ, – объяснил Эйнштейн. – Будем искать улики и зацепки, которые приведут нас к вору.

– Точно! – закричала Петрушка. – А потом выследим его… И как схватим!

– Нам не хватает только названия. Хм-м-м, дайте-ка подумать. Комиссары из семейства верблюдовых? Пушистая полиция? А может быть… Шерстяной дозор?

– Не-е-ет! Это всё звучит по-дурацки, – недовольно проблеяла Петрушка. – А нам нужно что-нибудь… крутое!

– Банда лам, – осенило Эйнштейна.

– Ух ты! Вот это здоровское название! – восхитился Чубчик.

Петрушка прищурилась.

– Я и сама собиралась его предложить, – заявила она.

Эйнштейн вздохнул:

– Ну конечно, рассказывай. На самом деле ты просто не умеешь придумывать крутые названия.

– А вот и умею!

– А вот и не умеешь!

– Ещё как умею! А ты просто выскочка! И украл мою идею! – вспылила Петрушка. – Я выхожу из банды!

– Да ты в неё ещё даже не вступила, – поддразнил её Эйнштейн.

Чубчик наблюдал за их перепалкой округлившимися от страха глазами.

– Ну пожалуйста, пожалуйста, не ссорьтесь. Вы ведь оба мои друзья. Я не хочу, чтобы вы друг на друга сердились, – взмолился он. Вид у него при этом был такой печальный, что у Эйнштейна ёкнуло сердце. Да и у Петрушки тоже.

– Сойдёмся на ничьей, – вздохнул Эйнштейн.

Петрушка с достоинством кивнула:

– Ну ладно!

– Но всё же нашей банде нужен главарь. И им буду я, – заявил Эйнштейн.

– Чего-чего? А что насчёт меня? И Чубчика? – снова развозмущалась Петрушка.

– Ты будешь вице-президентом, – быстро нашёлся Эйнштейн. – А Чубчик, кхм… директором!

– Потрясающе! Всегда хотел быть директором! – завопил он.

– А кстати, кто это такой? – уточнила Петрушка через секунду, переводя взгляд с одного друга на другого.

– Кто-то очень важный, – отрезал Эйнштейн, не вдаваясь в подробности, и перевёл тему: – Итак, давайте составим план поимки преступника.