Текст книги "Дневник Бриджит Джонс"

Среда, 5 апреля

56,6 кг, алкоголь: 5 порц. (это Джуд виновата), сигареты: 2 (ну, с каждым может случиться – это еще не значит, что я снова начала курить), калории: 1765, мгновенная лотерея: 2 бил.

Сегодня рассказывала Джуд про внутренний стержень, и она тоже поделилась со мной интересной информацией, почерпнутой из книги про дзен, которую сейчас читает. По ее словам, дзен можно применить ко всем сферам жизни: дзен и искусство ходить по магазинам, дзен и искусство покупки квартиры и т. д. Самое главное в дзене – это противопоставление Потока и Борьбы. Если ты сталкиваешься с какими-то трудностями или что-то у тебя не ладится, не нужно злиться и напрягаться, надо просто расслабиться и отдаться Потоку – тогда все получится. В качестве примера, сказала она, можно привести ситуацию, когда замок почему-то не отпирается ключом. Если ты начинаешь в раздражении дергать ключом туда-сюда, толку никакого, а вот если спокойненько наносишь на ключ капельку блеска для губ, а потом мягко, как бы на ощупь, вставляешь его в замок, то – раз! – и все в порядке! Только Шерон ничего не рассказывать, потому что она считает все это чушью.

Четверг, 6 апреля

Пришла в кафе, чтобы встретиться с Джуд и за рюмочкой поговорить о Потоке, и вдруг заметила за столиком в углу знакомую фигуру в костюме: это же Магдин Джереми! Когда я махнула ему рукой, лицо его на мгновение исказила гримаса ужаса. В связи с чем я сразу перевела взгляд в сторону и посмотрела, кто сидит с ним рядом. Оказалось, что a) это не Магда, b) ей нет и тридцати, с) она в костюме, который я дважды примеряла в «Уистлз», но так и не решилась купить из-за цены. Вот дрянь.

Как я поняла, Джереми собирался ограничиться теплым приветственным взглядом, как бы говорящим, что, хотя мы старые, близкие и проверенные друзья, сейчас не самый подходящий момент подтверждать это поцелуями в обе щеки и задушевной беседой. Я уже собралась ему подыграть, но потом подумала: минуточку! сестры! одной крови! Магда! Если муж Магды вполне законно пребывает в обществе этой ничтожной оборванки в моем костюме, он меня ей представит.

Поэтому я изменила курс и двинулась в направлении его стола. Он тут же прикинулся глубоко погруженным в беседу с оборванкой и, когда я проплывала мимо, быстро глянул на меня, одарив уверенной улыбкой, в переводе означающей: «Деловая встреча». В ответ я посмотрела на него взглядом, говорящим: «Меня не проведешь», – и прошествовала дальше.

Как же мне теперь быть? Господи, господи. Рассказать Магде? Не рассказывать Магде? Позвонить Магде и спросить, все ли в порядке? Позвонить Джереми и спросить, все ли в порядке? Позвонить Джереми и пригрозить, что обо всем расскажу Магде, если он не бросит эту дрянь в моем костюме? Не лезть не в свое дело?

Я вспоминаю про дзен, Кэтлин Тинан и внутренний стержень. Становлюсь в йогическую позу и совершаю некое подобие «приветствия Солнцу», которое когда-то давно делала на занятиях йогой. Сосредотачиваюсь и концентрируюсь на сердечной чакре, пока не приходит ощущение Потока. После этого я покойно и смиренно решаю ничего никому не говорить, ведь нет хуже яда, чем сплетни. Я просто буду внимательнее к Магде, стану почаще ей звонить, и, если что-то не в порядке (а она обязательно почувствует это своим женским чутьем), она мне пожалуется. И тогда, если Поток мне подскажет, я поведаю ей все, что видела. Борьба и напряжение ни к чему не приводят, главное – Поток. Дзен и искусство жизни. Дзен. Поток. Хм. Но разве в кафе, где я наткнулась на Джереми с ничтожной оборванкой, меня привел не Поток? Как же это понимать?

Вторник, 11 апреля

55,6 кг, алкоголь: 0, сигареты: 0, мгновенная лотерея: 9 бил. (с этим надо кончать).

Похоже, у Магды и Джереми все в порядке, видимо, это и впрямь была деловая встреча. Дзен и Поток, судя по всему, – оч. правильная штука. Нет сомнений, что, как только я начала расслабляться и отдаваться течению, у меня все стало складываться лучше. На следующей неделе я приглашена в «Плющ» на презентацию «Мотоцикла Кафки» – блистательный раут светских интеллектуалов. Обычно я трясусь перед подобными мероприятиями, а придя на них, не знаю, куда деться от волнения, и затем уезжаю домой пьяная и несчастная. Но теперь я решила научиться вести себя правильно, набраться уверенности в себе и вообще постараться, «Чтобы фуршет пошел на пользу» – в соответствии с названием статьи Тины Браун в «Нью-Йоркере», которую я только что прочла.

Эта Тина Браун, я так понимаю, отлично себя чувствует на фуршетах. Лебедем скользит от одной группки к другой и восклицает: «Мартин Эмис! Нельсон Мандела! Ричард Гир!» – таким тоном, будто хочет сказать: «Главное счастье моей жизни – это встреча с вами! Нет здесь более очаровательного человека, чем вы! Говорите со мной! Говорите! Контакты! Общение! Деловые связи! Чао!» Хотела бы я стать похожей на Тину Браун (только не так много работать, конечно).

В статье полно полезных рекомендаций. Во-первых, на фуршете не надо ни с кем разговаривать более двух минут. Когда время истекло, следует просто сказать: «Убеждена, вам хочется пообщаться и с другими гостями! Приятно было побеседовать!» – и отчалить. Если спрашиваешь кого-то, где он работает, и не знаешь, как отреагировать, услышав в ответ «я владелец похоронного бюро» или «я занимаюсь детскими пособиями», нужно задать незатейливый вопрос: «Вам нравится ваша работа?» Когда представляешь гостей друг другу, желательно упомянуть какую-нибудь важную подробность о каждом, чтобы у его собеседника появилась отправная точка для начала разговора. Например: «Это Джон, он из Новой Зеландии и увлекается серфингом». Или: «Джина прыгает с парашютом и живет на барже».

И, что самое главное, никогда нельзя приходить на фуршет без определенной цели: установить контакты, получив таким образом новые карьерные перспективы; познакомиться с кем-то конкретным; договориться об очередной выгодной сделке. Теперь я понимаю, в чем была моя ошибка: я всегда ходила на фуршеты с одной-единственной целью – не слишком сильно наклюкаться.

Понедельник, 17 апреля

56 кг, алкоголь: 0 (оч. хор.), сигареты: 0 (оч. хор.), мгновенная лотерея: 5 бил. (но выиграла два фунта, так что общий расход – всего три).

Итак. Завтра «Мотоцикл Кафки». Нужно разработать внятный перечень моих целей. Минутку. Только досмотрю рекламу и звякну Джуд.

Итак.

1) Не слишком сильно наклюкаться.

2) Попытаться с кем-нибудь познакомиться, чтобы пообщаться, как полагается на фуршетах.

Хм-м-м. Ладно, потом еще подумаю.

23.00. Итак.

3) Воплотить в жизнь рекомендации, данные в статье.

4) Вести себя так, чтобы Дэниел заметил мой аристократизм и внутренний стержень и снова захотел со мной секса. Нет. Нет. Ни в коем случае.

4) Познакомиться с потрясающим мужчиной и переспать с ним.

4) Завязать полезные знакомства в издательской сфере, а может быть даже и в других, чтобы найти новую работу.

Господи, боюсь я идти на этот фуршет. Лучше останусь дома с бутылкой вина и буду пялиться в ящик.

Вторник, 18 апреля

57 кг, алкоголь: 7 порц. (о боже), сигареты: 30, калории (даже подумать страшно), мгновенная лотерея: 1 бил. (отлично).

На фуршете все сразу пошло наперекосяк. Войдя в зал, я не увидела никаких знакомых, которых можно было бы друг другу представить. Организовала себе бокал вина и тут заметила Перпетую, которая беседовала с Джеймсом из «Телеграф». Я уверенным шагом приблизилась к ней, готовая с живостью присоединиться к беседе, однако, вместо того чтобы сказать «Джеймс, это Бриджит, она родом из Нортхемптоншира и очень увлекается спортом» (скоро я снова начну ходить в зал), Перпетуя как ни в чем ни бывало продолжала разговор – положенные две минуты уже давным-давно миновали – и не обращала на меня ни малейшего внимания.

Чувствуя себя полной идиоткой, я еще некоторое время постояла рядом и потом приметила Саймона-маркетинга. Ловко притворившись, что намерения вступать в беседу с Перпетуей у меня вовсе и не имелось, я ретиво устремилась к Саймону, готовясь в манере Тины Браун воскликнуть: «Саймон Барнетт!» Но, подойдя уже почти вплотную, я заметила, что Саймон-маркетинг, к несчастью, стоит не один, а разговаривает с Джулианом Барнсом. Подозревая, что у меня вряд ли хватит сил на то, чтобы с лучезарной улыбкой и нужной интонацией издать возглас «Саймон Барнетт! Джулиан Барнс!», я в нерешительности остановилась, а потом стала бочком двигаться прочь. И тут Саймон раздраженным и высокомерным голосом (забавно: когда он пытается клеиться к тебе у ксерокса, голос у него совсем не такой) сказал: «Ты что-то хотела, Бриджит?»

– А-а… да! – я лихорадочно соображала, что же такое могла хотеть. – М-м…

– Да-да? – Саймон и Джулиан Барнс выжидательно смотрели на меня.

– Вы не знаете, где здесь туалет? – брякнула я первое, что пришло в голову. Дура чертова. Зачем я это сказала? По губам Джулиана Барнса (тонковаты, но красивые) скользнула легкая улыбка.

– Ой, теперь и сама догадалась. Извините, спасибо! – буркнула я и рванула к выходу. Оказавшись снаружи, тяжело привалилась к стене, пытаясь отдышаться и повторяя про себя: «Внутренний стержень, внутренний стержень». Пока что фуршет не особенно шел мне на пользу, тут двух мнений быть не могло.

Я с тоской посмотрела на лестницу. Мысль о том, чтобы поехать домой, натянуть пижаму и включить телевизор, начинала казаться мне все более притягательной. Но я вспомнила о «Целях прихода на фуршет», глубоко вдохнула через нос, пробормотала: «Внутренний стержень», – и снова толкнула ведущую в зал дверь. У входа все так же стояла Перпетуя, теперь она беседовала со своими мерзкими подругами Пигги и Арабеллой.

– А, Бриджит, – остановила она меня. – Ты не за напитками идешь? – и протянула мне свой стакан. Когда я вернулась с тремя бокалами вина и стаканом «Перье», они трындели вовсю.

– Нет, это ни в какие ворота не лезет. Целое поколение знакомится с классикой нашей литературы – Остин, Диккенсом, Шекспиром – исключительно по телесериалам!

– Полностью с тобой согласна. Бред. Кошмар.

– Вот именно. Смотрят «Свидание вслепую» и во время рекламы «перещелкивают» на сериал! И это, по их мнению, и есть Шекспир и Диккенс!

– «Свидание вслепую» идет по субботам, – отметила я.

– Прости, что? – насупилась Перпетуя.

– По субботам. «Свидание вслепую» показывают по субботам в семь пятнадцать, после «Гладиаторов».

– И? – ехидно прогнусавила Перпетуя, обменявшись взглядами с Арабеллой и Пигги.

– Сериалы по литературной классике обычно в субботу вечером не показывают.

– Ой, смотрите-ка, Марк! – прервала меня Пигги.

– Бог мой, и правда! – прищурилась Арабелла. – Он ведь от жены ушел?

– Я хотела сказать, что, когда идут сериалы по классике, по другим каналам нет никаких хороших передач, так что, думаю, мало кто «перещелкивает».

– А-а, так «Свидание вслепую» – «хорошая передача»? – насмешливо проговорила Перпетуя.

– Да, очень хорошая.

– А ты хотя бы понимаешь, что «Джейн Эйр» – это, вообще-то, в первую очередь книга, а не мыльная опера?

Не выношу Перпетую, когда она так себя ведет. Каракатица мерзкая.

– Я думала, это мыльный балет, – сказала я, мрачно загребая с проплывавшего мимо подноса шашлычки и пихая мясо в рот. Тут я подняла глаза и увидела прямо перед собой темноволосого мужчину в костюме.

– Добрый день, Бриджит, – поздоровался он. Шашлычки чуть не повалились у меня изо рта наружу. На меня смотрел Марк Дарси. Только без стариковского свитера в ромбах.

– Добрый день, – прочавкала я, одновременно стараясь не разволноваться. Потом вспомнила статью и повернулась к Перпетуе.

– Марк, это Перпетуя, она… – начала я, и слова у меня тут же иссякли. Что сказать? Перпетуя очень толстая и целыми днями шпыняет меня на работе? Марк очень богат и развелся с жестокой женой?

– Да-да? – произнес Марк.

– …моя начальница. Сейчас она покупает квартиру в Фулеме. А Марк, – с несчастным видом я повернулась к Перпетуе, – крупный адвокат, занимается правами человека.

– Очень приятно, Марк. Я, конечно, о вас слышала, – восторженно загундосила Перпетуя, будто перед ней герцог Эдинбургский.

– Привет, Марк! – прощебетала Арабелла. Она открыла глаза как можно шире и заморгала – так, ей казалось, она была особенно привлекательна. – Сто лет тебя не видела. Как Нью-Йорк?

– Мы говорили о разных уровнях культуры, – пророкотала Перпетуя. – Бриджит относится к тем, кто полагает, будто момент, когда после рекламы начинается «Свидание вслепую», не менее значим, чем слова Отелло «когда к суду мы явимся с тобою, твой взгляд мою низринет душу с неба»[3]3
  Перев. П. И. Вейнберга.


[Закрыть], – и она заухала совиным смехом.

– Значит, Бриджит – крупный постмодернист, – произнес Марк Дарси. – А это Наташа, – продолжил он, указав на худую, высокую эффектную девушку, стоящую рядом с ним. – Она крупный адвокат, занимается семейным правом.

Он просто издевался надо мной. Наглая скотина.

– По моему мнению, – со знающим видом сказала Наташа, – любителей сериалов по классике нужно обязать сдавать экзамены, чтобы, прежде чем смотреть телеверсию, они доказывали, что читали книгу.

– Ах, я полностью с вами согласна, – воскликнула Перпетуя, снова заухав. – Прекрасная идея!

Мысленно она наверняка уже подыскивала Марку Дарси с Наташей место за своим обеденным столом среди Арабелл и прочих Пигги.

– И слушать мелодию чемпионата мира по футболу нужно разрешить только тем, кто подтвердил, что прослушал «Турандот» от начала до конца! – запыхтела Арабелла[4]4
  Имеется в виду ария «Nessun dorma», ставшая главной музыкальной темой чемпионатов мира начиная с 1990 г.


[Закрыть].

– Во многих отношениях демократизация культуры, – заявила Наташа неожиданно серьезно, будто заволновавшись, что разговор пошел не в ту сторону, – это, конечно, очень хорошо…

– Но тому толстозадому ведущему, который скачет из одной развлекательной передачи в другую, я бы все-таки язык отрезала! – взвизгнула Перпетуя. Я машинально глянула на ее задницу. И заметила, что Марк Дарси сделал то же самое.

– Однако меня возмущает, – Наташа дергалась и нервничала, будто вступила в дискуссионный клуб в Оксфорде и сегодня впервые принимает участие в дебатах, – эта, как бы сказать, высокомерная убежденность некоторых людей, будто каждое новое поколение создает мир заново.

– Но ведь так оно и есть, – спокойно возразил Марк Дарси.

– А, ну если ты хочешь посмотреть с такой стороны… – набычилась Наташа.

– С какой стороны? – не сдавался Марк Дарси. – Ни с какой не со стороны. Просто так оно и есть.

– Нет, нет. Прости. Ты специально делаешь вид, будто меня не понимаешь, – упрекнула она его, густо краснея. – Я не говорю о той разрушительности, которая может дать глоток свежего воздуха, принести новые идеи. Я говорю о полной вандализации культуры!

Мне показалось, что Марк Дарси сейчас расхохочется.

– Я хочу сказать, что, если принять позицию вроде «Свидание вслепую» – прекрасная передача», – она бросила в мою сторону возмущенный взгляд, – позицию, претендующую на оригинальность, позицию релятивистскую…

– Я никаких позиций не принимала. Просто мне очень нравится «Свидание вслепую», – вмешалась я. – Правда, думаю, было бы лучше, если бы участники сами отвечали на вопросы, а не читали по карточкам готовые ответы, где полно дурацких каламбуров и пошлых намеков.

– Полностью согласен, – вставил Марк.

– А вот «Гладиаторов» я не переношу. Смотрю на эти спортивные тела и кажусь себе толстой, – сказала я. – Ну ладно, приятно было побеседовать. До свидания!

Стоя в гардеробе в ожидании пальто, я раздумывала над тем, как сильно сказывается на внешности человека наличие или отсутствие свитера в ромбах, и вдруг почувствовала чье-то легкое прикосновение к талии.

Я обернулась.

– Дэниел!

– Джонс! Что это ты так рано удочки сматываешь? – Он наклонился ко мне, поцеловал. – М-м-м… приятно пахнешь, – и предложил сигарету.

– Нет, спасибо. Я обнаружила в себе внутренний стержень и бросила курить, – сказала я заранее подготовленным голосом, думая про себя, что Дэниелу не мешало бы быть менее привлекательным, когда я остаюсь с ним наедине.

– Понятно, – ухмыльнулся он. – Внутренний стержень, значит?

– Да, – холодно ответила я. – А ты был на фуршете? Я тебя не видела.

– Знаю, что не видела. Зато я тебя видел. Ты разговаривала с Марком Дарси.

– Откуда ты знаешь Марка Дарси? – в изумлении спросила я.

– По Кембриджу. Терпеть не могу этого выскочку высоколобого. А ты, паразитка такая, откуда с ним знакома?

– Он сын Малькольма и Элейн Дарси, – произнесла я и чуть не продолжила: «Ты ведь помнишь Малькольма и Элейн, доченька. Они приезжали к нам, когда мы жили в Бакингеме…»

– Каких еще, к черту…

– Это друзья моих родителей. Когда-то я с ним резвилась в детском бассейне.

– Не сомневаюсь, что резвилась, маленькая развратница, – проурчал Дэниел. – Хочешь, вместе поужинаем?

Внутренний стержень, твердила я про себя, внутренний стержень.

– Ну давай, Бридж, – мурлыкал он, обольстительно склоняясь ко мне. – Нам нужно серьезно обсудить состояние твоей блузки. Уж очень она тонкая. Истончилась чуть не до прозрачности, если присмотреться. Тебе не приходило в голову, что твоя блузка больна… булимией?

– У меня сегодня встреча, – в отчаянии прошептала я.

– Да ладно тебе, Бридж.

– Нет, – отказала я с твердостью, которой сама поразилась.

– Жаль, – нежно произнес он. – Тогда до понедельника, – и окинул меня таким взглядом, что захотелось кинуться за ним с криком: «Трахни, трахни меня!»

23.00. Позвонила Джуд, чтобы рассказать об инциденте с Дэниелом, а также о сыне Малькольма и Элейн Дарси, на которого мама с Юной вешали меня в Новый год и который предстал сегодня на фуршете в весьма привлекательном облике.

– Погоди-ка, – произнесла Джуд, – это не тот ли Марк Дарси, адвокат?

– Да. Что – и ты его тоже знаешь?

– Ну да. Наша фирма с ним сотрудничала. Очень приятный и симпатичный мужчина. А ты говорила, тот парень на индейке был полный дегенерат.

Хм. Вот Джуд, черт ее дери.

Суббота, 22 апреля

54 кг, сигареты: 0, алкоголь: 0, калории: 1800.

Сегодня исторический день. Восемнадцать лет я пыталась похудеть до 54 кг, и вот – свершилось! И это не шуточки весов. Это подтверждено джинсами. Я стройна как березка.

Разумному объяснению это не поддается. На этой неделе я дважды была в спортзале, но такое, хоть и происходит редко, не является для меня чем-то из ряда вон выходящим. Ела как обычно. Чудо. Я позвонила Тому, и он предположил, что у меня глисты. И чтобы от них избавиться, нужно поднести ко рту чашку с молоком и карандаш. (Видимо, глисты любят молоко. Оно им нравится.) Открыть рот. А когда глист покажется наружу, аккуратненько намотать его на карандаш.

– Спокойно, – сказала я, – мой глист сидит где сидел.

Я просто обожаю своего глиста. Я не только похудела, но к тому же не имею никакого желания курить и сосать вино.

– Ты что, влюбилась? – спросил Том с подозрением и ревностью.

Всегда он так. Нет, он не претендует на отношения со мной, потому как, ясное дело, гей. Просто, когда у тебя никого нет, меньше всего на свете хочется, чтобы твоя лучшая подруга образовала с кем-нибудь здоровый и прочный союз. Я задумалась. И вдруг замерла, потрясенная неожиданным, ошеломляющим открытием. Я больше не влюблена в Дэниела. Я свободна.

Вторник, 25 апреля

54 кг, алкоголь: 0 (отлично), сигареты: 0 (оч. – оч. хор.), калории: 995 (не останавливаюсь на достигнутом).

Хм. Сегодня надела на вечеринку к Джуд обтягивающее черное платье, чтобы продемонстрировать всем свою фигуру. Была оч. горда собой.

– Господи, с тобой все в порядке? – забеспокоилась Джуд, когда я вошла. – У тебя такой усталый вид.

– Все прекрасно, – пришибленно ответила я. – Я сбросила три кило. А в чем дело?

– Да ничего. Просто мне показалось…

– Что? Что такое?

– Ну… у тебя как-то уж очень… лицо похудело… – она замолкла, глядя на мою грудь, которая, надо признать, и правда несколько сдулась.

И Саймон туда же.

– Бриджи-и-и-ит! Сигаретка есть?

– Нет, я бросила.

– Батюшки светы! То-то ты выглядишь так…

– Как?

– Да нет, нет, все нормально… Просто ты чуть-чуть… осунулась.

И так весь вечер. Нет ничего хуже, чем слышать от всех и каждого, что ты выглядишь уставшей. Лучше бы прямо сказали, что по мне свалка плачет.

В начале вечера я была так рада, что не пью ни капли спиртного, но по мере того как все напивались, я становилась все более бесстрастной и самодовольной и постепенно стала раздражать даже саму себя. Я заметила, что, разговаривая с кем-то, не удосуживаюсь произнести ни слова, а просто гляжу на собеседника и киваю с мудрым и отрешенным видом.

– Нет ли у тебя ромашкового чаю? – спросила я Джуд, когда она, радостно икая и пошатываясь, протащилась мимо меня. Ее аж скрутило от смеха, она попыталась меня обнять и рухнула на пол. Все, хватит, мне пора уходить.

Оказавшись дома, сразу легла в постель, опустила голову на подушку, но сна не было ни в одном глазу. Я ворочалась с одного бока на другой, но уснуть никак не удавалось. По-хорошему, я должна была бы уже посапывать и видеть очередной бредовый сон параноика. Я включила свет. Только полдвенадцатого. Может, надо чем-то заняться… что-нибудь… заштопать? Внутренний стержень. Зазвонил телефон. Том.

– У тебя все нормально?

– Да. Все прекрасно. А что?

– Ты сегодня была какая-то… унылая. Все говорили, ты на себя не похожа.

– Да нет, я отлично себя чувствовала. Ты заметил, как я постройнела?

Молчание.

– Том?

– Мне кажется, зайчонок, ты раньше лучше выглядела.

Я опустошена и ошарашена. Как будто у меня из-под ног выдернули коврик. Восемнадцать лет потрачены впустую. Восемнадцать лет я подсчитывала калории. Восемнадцать лет покупала длинные юбки и джемперы, а в интимные моменты выходила из комнаты пятясь, чтобы не показывать свой зад. Не съедены миллионы чизкейков и тирамису, десятки миллионов кусочков сыра «Эмменталь». Восемнадцать лет усилий, борьбы и жертв – ради чего? Восемнадцать лет – и результат: «осунувшаяся и унылая». Чувствую себя ученым, обнаружившим, что теория, доказательству которой он посвятил всю свою жизнь, совершенно ошибочна.