Текст книги "Аббарр. Песок и пламя"

Покончив с делами, вверив заботу за тюками и животными Марагу, караванщик походил по торговым рядам. Купил под одной из шкур блюдо, полное молочных ледяных шариков на тонких прутиках, и раздал лакомства увязавшейся следом оборванной детворе. Перекинулся парой слов со знакомым караванщиком, прибывшим с востока, чтобы пополнить запасы холодовика. Ахран, который он помнил, был меньше. За две кварты лет из захиревшего поселения вырос целый городок. Бедняков в лохмотьях было всё так же много, но были и те, кто сложил каменные дома и склады. Карш прогуливался, подмечая изменения. Пройдя от края до края, он остановился у развилки дорог и посмотрел на белую каменную змейку, ныряющую во чрево гор.

Чёрная пасть шахт будоражила воображение. Там во тьме стучало невольничьими браслетами ледяное сердце Мэй, там жили змеи со шкурой, которую не пробить стрелой, и там росла жила неприметного камня орма. Добываемого кровью, оплачиваемого рубинами, доставляемого к самым небесам Стража.

Подумав, Карш развернулся и пошёл тропой туда, куда ранее отправил наёмницу с кайрином. Об этом месте он узнал от отца. В последний раз, когда пески привели его в Ахран, отец отправился в долину один. Отослал Карша к «Льдянке», а вернувшись, велел срываться в обратный путь. Странны были слова Каднира об отце и о нём. Чему мог противиться Дхару? Холодовик – товар не лучше и не хуже прочего. Гиблые пески не всегда кишат ваймар, да и сегодня ни один из них не встал из песка на их пути.

Тропинка текла меж белых отвесных стен, ущелье напоминало чуть приоткрытую книгу, поставленную на корешок и ждущую, когда переплёт упадёт на стол и перед читателем раскинется волшебный скрытый мир. Карш шёл один. Одно осталось неизменным в этом месте – суеверия. Страх перед демонами Бездны, что поджидают в ущелье и долине.

Карш посмеялся над детскими сказками, но не успел пройти и половину тропы, как от каменного занавеса отделилась тень и преградила путь.

Карш напрягся, рука легла на кинжал. Незнакомец, видимо, заметил это и, отступив на шаг, поднял руки.

– Величайше жалею о своей поспешности. Вас пугать не было мысль.

Говор был странный, непривычный, похожий на шёпот песка. Слова звучали как перестук бусин и нанизывались витиеватым узором.

Незнакомец снял капюшон, и на плечи упали пряди чёрных волос. Белая фарфоровая кожа, бирюзовые глаза и заострённые уши. Ещё одна элвинг!

Карш изготовился к атаке ваймар, лишь они могли прятаться там, где не ходят местные, но суют нос любопытные караванщики. Слух напрягся, стараясь поймать звуки шагов за спиной. Но, похоже, незнакомец… Незнакомка, мысленно поправил себя Карш, пришла одна.

– Мною не будет украдено много жизни песка твоего, – донеслись слова элвинг. – Я лишь посланник. Долг мой передать свет тхарука.

Рука элвинг нырнула в складки чёрной одежды, и Карш сжал пальцы на рукояти кинжала. Но незнакомка вынула небольшой свиток и протянула караванщику.

– Мне ведомо, путь из гиблого золота приводит тебя к свободной воде. Среди меченных звездой кораблей есть один, чьи алые крылья соседствуют с чёрными. Прошу, передай капитану это послание.

Карш подозрительно взглянул на протянутый свиток: надёжный кожух и печать с неизвестным символом (три точки, образующие треугольник), но не притронулся и руки с кинжала не убрал.

– Ты, конечно, красавица, но с чего мне делать это? – холодно спросил он.

– Ари Видук, пусть дух его пребывает в мире, говорил, что однажды придёт не он. Но другой. Сын. Нам должно положиться на него. Пока светит звезда.

Звезда. Карш вздрогнул и вынул медальон отца. Луч Орта скользнул по серебру, и Южная звезда засияла.

Элвинг указала на медальон и, улыбнувшись, кивнула.

– Видук. Ойну.

Карш до белизны сжал пальцы на серебряном ромбе. Амулет, который Дхару отдал перед своей смертью. От него всё ещё будто исходило тепло Отца. Карш так и не решился повесить звезду себе на грудь, но изо дня в день носил у сердца.

– Кто вы?

– Мы те, кто чтит южную звезду превыше прочих, – незнакомка повернула руки ладонями к Каршу, и караванщик увидел, как узор линий сплёлся в такой же орнамент, как на его медальоне.

«Слушай зов южной звезды, слушай сердцем и не отказывай в помощи тем, кто попросит о ней», – зазвучали в голове слова Отца.

Карш смотрел на ту, в чьих руках мерцала звезда, и она просила его доставить тайное послание в порт Лантру. В порт, где был убит отец. Не эта ли звезда повинна в его смерти? Караванщик на мгновение закрыл глаза, сделал глубокий вдох и убрал руку с кинжала.

«В твоих глазах сомнение, но я слышу, что чисто твоё сердце. Благодарим тебя, Вэл Ари Видук Мил, – зашелестел голос в его голове. – Почтенного друга странника сын».

Слова обожгли душу. Карш открыл глаза, незнакомка исчезла, и он было подумал, что легенды о проклятии ущелья не врут, и морок действительно блуждает средь камней, но после увидел на тропе свиток.

– Кто ты? – спросил караванщик, но даже эхо не ответило ему.

Глава 3. Дорога к Вратам

Бесконечный песок, мерное покачивание на спинах валангу, редкие разговоры. Отряд продвигался всё дальше на юг. Ашри не прочь была погрузиться в полудрём, но спасительный сон не шёл.

– А ты раньше ездила на валангу, – спросил Зурри.

Ашри кивнула, но, вспомнив, что малыш её не видит, сказала:

– Да, недавно довелось. Почётный эскорт до Башни Силы, – элвинг фыркнула.

– А кто выносливее в пустыне: гвар или валангу? – Зурри заёрзал, пытаясь дотянуться до гривы чешуйчатой кошки.

– Конечно, валангу! – приблизился Страж Цветка. Он кивнул на своего зверя: – И выносливее, и сильнее, и умнее! Мой Мякиш, будучи ещё котёнком, не давал никому спуска.

Зверь рыкнул и причмокнул, отплёвываясь от песка, а утробно замурчал в ответ на похвалу хозяина. Ашри не узнала стража – лицо тхару наполовину закрывал платок. Может, один из тех, что вёл её и Зурри тоннелями к Орму.

– А почему у них глаза закрыты? – Зурри показал на шоры на морде валангу.

– Слишком много песка в воздухе, – страж поправил платок на лице. – У Мякиша отменное чутьё и слух: тёмные подземелья, ночные улицы – никаких проблем. Видишь, на морде усы торчат? Это вибриссы – ими он ловит потоки энергии и следы, которые оставляют тхару.

Мякиш принюхался к валангу, на котором ехали Ашри и Зурри, рыкнул и ткнул собрата мордой в шею.

– Прекрати, – страж потянул поводья и пожал плечами. – Слишком игривый.

– Это точно, – хмыкнула Ашри.

– Это потому, что у него южный норов! – не без гордости заявил страж. – Это северные, аббаррские, унылы, как пустая кружка.

– А разве их не выводят в лабораториях алхимиков Чёрного Цветка? – спросила Ашри, вспоминая рассказ Грава о зверюгах, лишённых сознания.

– Что творят псы, только псам известно, – рыкнул страж. – А своего Мякиша я со слепых глаз знаю.

Ашри усмехнулась. Не просто так Рионтару приставил к отряду своих тхару. Противостояние и напряжение между Белым Псом и капитаном стражи Орму было ощутимо физически. На встрече у Орму, в том, что Рионтару лично сопровождал Моргейта, да даже в том, что Стража Цветка сочла нужным забрать Зурри, опередив псов. В чём причина? Что скрывается под ковром песчаных интриг? А то, что они плетутся, никаких сомнений. Вот только Птичке не хотелось попасть в эту паутину: ни жертвой, ни ткачом. Хватило ей Белых песков, болот Архипелага, огня Борумы и предательств друзей. А неудавшееся похищение дочери силурийского сенатора лишь укрепило её в намерении оставить прошлое в прошлом.

Но валангу стража и правда был «живым», чем-то похожим на Сварга. Какие же эксперименты творятся за белыми стенами Аббарра? Не секрет, что Империя Дракона не гнушается опытами даже над своими гражданами, а живое оружие создавали во всех уголках Тхару до Катаклизма и после. Иначе откуда было взяться птицам, сопряжённым с воздушными кораблями? Или боевым шад-лау с частично заменённой на металл плотью? Разве Сварг поднялся в воздух не благодаря искусству соединять живое с неживым? Если бы не имбиру и камни…

Ашри прикусила губу и оборвала поток мыслей. Если Ину читает её как лист, то на поверхности лучше держать лишь пену.

– А почему его зовут Мякиш? – спросил Зурри. – Валангу же совсем… не мягкие.

– Так точно, – стражник засмеялся. – Но это сейчас! А вот раньше. Он был круглый как мяч и пузо мягкое, как хлебное нутро. А мяукал «мяк, мяк». Кстати, меня зовут Плаш.

Плаш повернулся и подмигнул Ашри, но элвинг лишь хмыкнула.

– Это потому, что когда он был маленький, то падал плашмя, – засмеялся второй страж, осадив свою кошку так, что псоглавому пришлось круто завернуть и уступить ему место с другой стороны от Ашри. – Я Ортас, квартор капитана. А назвали меня в честь Орта: такой же горячий…

– Но мы зовём его Калач, – рассмеялся Плаш, перебивая товарища.

– Квартор – это что? – сморщилась Ашри.

– Это значит, что Золотой Лев доверил ему четверых из своего отряда, – усмехнулся Плаш. – Только вот сейчас из его кварты тут только я. Но наш Ортас сияет так, что того гляди Орта затмит!

– Ты просто завидуешь, – отмахнулся Калач. – Ведь я теперь твой начальник!

– Не слушай его, – Плаш подмигнул Ашри. – Он просто мечтает стать как Караан, вот только мордой не вышел, – Плаш рассмеялся, но, поняв, что смысл шутки не дошёл до элвинг, понизил голос и спросил: – Видела лицо Караана? Он словно всю Бездну прошёл.

– А может, и прошёл, – встрял с другой стороны от Ашри Калач. – Караан – легенда…

– Как ни крути, мы пока в самом низу, но скоро пойдём в рост! – заключил Плаш.

– Уже пошли, – нахмурился Калач. – Только цена вот слишком высокая. Мы вроде как в запасных были, но наши командиры не вернулись из той заварушки у Башни Силы, и вот мы тут.

– А до этого ещё по тоннелям вас вели, – Плаш вздёрнул брови и промурлыкал со странной смесью гордости и кокетства: – Видно, нам суждено вас стражить. К Орму и от Орму.

Ашри устало вздохнула. От этих двоих у неё уже голова шла кругом.

– Слишком много стражей, – фыркнула элвинг. – С эмблемой цветка на груди и без, каменные у Врат Обители, псоглавые на Алее Теней. По обе стороны провала в Бездну… Вот только сторожат плохо, раз всякая хтонь накрыла Мэйтару. У семи нянек дитя без глаза.

Повисла неловкая пауза.

– А как зовут вашего валангу? – деловито поинтересовался Зурри, рассматривая темно-индигового зверя Ортаса с золотыми всполохами на длинных чешуйках, гривой обрамляющих морду зверя.

– Это самый прекрасный валангу во всем Тхару! – подхватил спасательный плот тонущего разговора Калач. – А зовут его Лим!

– Это потому, что калач без лимры – вечер под хвост гвару, – загоготал Плаш.

Ашри натянуто улыбнулась. Зря она сорвалась. Вряд ли хоть кто-то рад этому путешествию и его цели. У всех сосало под ложечкой так, что развлечь жертвенного ребёнка стало первейшей задачей. Но главное, что ребёнку это нравилось, и Зурри с нескрываемым любопытством и удовольствием слушал байки стражей. Элвинг тоже наблюдала. Валангу стражников отличались не только от лишённых искры зверей хранителей, но и меж собой. И для Ортаса и Плаша были больше, чем средство передвижения, даже если не друг, то напарник.

– Эй, Азуррит, хочешь прокатиться на Мякише? – предложил Плаш. – А то ваш псовый валангу совсем вялый.

Бистёныш задрал голову и уставился в глаза Ашри:

– Это твоё приключение, – кивнула элвинг. – Тебе и решать.

Зурри осторожно приподнялся, стараясь не свалиться в песок, и страж легко, как пушинку, подхватил его одной рукой и усадил перед собой.

Калач не упустил момент, чтобы подкатить к элвинг. Разговор даже кое-как склеился, и редких, односложных ответов Ашри Калачу было вполне достаточно, чтобы рассказывать о Лиме и их приключениях.

Элвинг слушала в пол-уха, размышляя о том, сколько же воинов потерял Рионтару, защищая Аббарр, раз эти двое вошли в тройку лучших? Они были ненамного старше её, но дело даже не в этом. Не хватало им чего-то. Даже меч на спине не делал их похожими… На кого? На Клыкаря? Не сказать, что они были мельче ростом или уже в плечах, да и военная выправка и перекатывающиеся мышцы нельзя было не заметить. Оружие на них тоже не для красоты навешано. Нет, что-то другое. Ашри всматривалась в лицо Ортаса, в блестящие глаза… Он что-то говорил, но слова пролетали мимо её ушей.

– Ну, так что? – Калач, похоже, уже трижды повторил вопрос.

– Прости, – Ашри тряхнула головой. – Что ты сказал?

– Правда, что ты приручила кайрина-убийцу?

Ашри вздёрнула брови.

– Говорят, ты Ашри, та, что прокляла Тхарода и выкупила однокрылого грифона.

– Тхарод сам себя проклял, а кайрина выкупила, да.

– Не боялась, что он тебя прикончит?

– Тхарод слабак, чего его бояться, – пожала плечами элвинг.

– Я про кайрина. Он же мог сожрать тебя прямо там!

– Сварг? С чего бы? – Ашри нахмурилась.

– С того, что он убивал всю жизнь и жил этим. Как ты избежала его рогов и клювопасти?

– Я дала ему то, что не давали другие.

– И чо же? – поддался вперёд Калач, обращаясь в слух.

– Выбор.

Сварг никогда не был для неё убийцей. Не был и опасностью, ведь одним прикосновением она могла выжечь его разум. Она просто предложила ему выбор – новое начало. Ну и ей нужны были крылья. А одно крыло на двоих – это намного больше, чем ничего.

– Он же убивал на арене, – Калач особо выделил это слово.

– Я знаю. Там в клетках было много потерявших разум животных. Они знали лишь ярость, – Ашри окунулась в воспоминание, почувствовала тягучую атмосферу злобы и безумия. – Он убивал, чтобы выжить.

Калач замолчал.

– Что не так? Говори, раз начал, – разозлилась Ашри, предчувствуя, как накаляется песок.

– Он убивал не только зверей, но и тхару, – нехотя ответил Калач. – Я думал, ты знаешь.

Не успела элвинг осознать услышанное, как Калач свистнул, и Лим в два прыжка ушёл вперёд. Место вновь досталось псоглавому безымянному молчуну. Элвинг нахмурилась. Ярость волной поднялась из нутра и опалила уши.

Выдохнув, Ашри погасила вспыхнувший огонь. И отчего она так разозлилась? Что вообще этот стражник знает о её Сварге? Пустой трёп, да и только! Боится идти к Вратам Бездны, вот и несёт всякое. Что он, что его дружок только и делают, что болтают. Салаги.

Вот оно. То, что отличало их от Клыкаря. Взгляд. В нём пылала наивность. Эти двое ещё не отнимали жизни. Не гасили искры в тхару. Не теряли последнее. Не были готовы умирать. И они боялись. Но можно ли их винить? У них в городе остались семьи, друзья, родные. Им было кого терять. Это она перекати-поле: колючий сухой шар, гонимый ветром. Без дома, без семьи и теперь без друзей…

«– Думаю, мы подружимся, – Клыкарь протянул руку и помог элвинг подняться.

– С чего ты взял? – размазывая грязь и кровь по лицу, спросила Ашри.

– У тебя взгляд разбитый, значит, и сердце треснутое, – рассмеялся бист. – Выходит, ты никому не нужна и абсолютно одна. А раз так, то мы можем быть полезны друг другу».

Словно вечность назад. Ашри улыбнулась воспоминаниям. Она даже почувствовала вкус соли на языке и крики чаек. Знакомство с Гравом было как последний подарок океана. Сейчас она понимала, что Клыкарь просто пожалел угловатую девчонку. Никакой пользы он в ней не видел, скорее ушастую обузу. Ему просто хотелось быть старшим братом, чтобы вновь стать нужным хоть кому-то. А она была рада утопить пепельные крылья в море и вычеркнуть всё, что было до.

Вот бы повернуть время вспять! Ашри посмотрела сквозь песок, считывая размытые силуэты. Плаш на Мякоше выписывал кренделя, виляя меж членов отряда. Зурри звонко смеялся. Значит, он не слышал этого разговора. Оно и к лучшему.

Калач отстал, псоглавый молчал, «унылый» валангу переставлял лапы. Временами казалось, что песок начинает редеть, но через несколько шагов Вуаль становилась вновь плотной, как и раньше.

– Что это? – донёсся до неё голос Зурри.

Ашри оглянулась. Мякиш вплотную приблизился к её кошке.

– Давай-ка обратно, – Плаш пересадил Зурри и слегка отстал.

Справа кто-то пронзительно пискнул, затем ещё раз. Несколько голосов эхом ответили слева.

Кошки остановились. Шаг в шаг. Беззвучно. Впереди тонко пропел рог, ему ответил второй, третий. Вот хранители слева и справа от элвинг откликнулись, дунув в изящные резные рожки.

Ашри уже видела такие, у Аббис: короткий рог с камнями. Из песка выскочили поджарые, похожие на собак огненные существа. Песок, наметив силуэты, соткал тела и заполнил прорехи, вылепив форму. Пламя впиталось, «обожгло» сосуды, и длинноухие песчаные гончие стали почти чёрными. Их тело покрывали тонкие узоры зелёного пламени, а глаза сияли изумрудами. Элементали окружили отряд, отделяя от тех, кто прятался в складках Вуали Мэй.

– Это краги? – спросила Ашри. – Вы призвали их прямо из песка?

Хранитель коротко кивнул, и его место опять занял Плаш. Отряд продолжил путь в кольце чёрных гончих.

– Неразговорчивые ребята, – Плаш подмигнул Зурри.

«Зато ты с дружком справляешься за всех», – подумала Ашри.

– От кого они нас защищают, – завертел головой Зурри. – Я никого не вижу!

– Мелкие твари барханов – пискуны, – Плаш старался говорить бодро, но его глаза так и бегали, прощупывая песок. – Сбиваются в стаи, прежде чем напасть. Оценивают. Но не бойся! Гончие хранителей порвут их на части, даже моргнуть не успеешь.

– А какие они? – Зурри заёрзал и Ашри была готова поставить «дракона», что этот негодник не против, чтобы один из пискунов показался.

– Как бескрылые шаати-переростки, переболевшие скверной, содравшей с них шкуру, – зловеще зашептал Плаш, округляя глаза. – А ещё голова у них как у жука. Те ещё красавчики!

Зурри вжался в седло. Похоже, желание встретиться с пискуном пропало.

– Но ты не бойся, – ободряюще кивнул Плаш. – Если не справятся псы, то мы припасли для них сталь и болты. – Он похлопал по седлу, к которому был приторочен арбалет.

Ашри перевела взгляд на ножны биста.

– Лунная сталь? – осторожно поинтересовалась она.

– Да! – Плаш обрадовался, что наконец-то заинтересовал элвинг. – Редкое и надёжное оружие против живых и мёртвых.

– Мёртвых? – Ашри наклонила голову. – Против големов?

– Против всех! – Плаш улыбнулся. – Могу показать поближе, когда всё закончится.

– Было бы на что смотреть! – вклинился Ортас. – Милая Вэлла Ашри, позволь пригласить тебя на лимру, сразу, как покончим с вот этим всем.

Калач сплюнул песок и махнул рукой.

– Да! – подхватил Плаш. – Мы тебя приглашаем!

– Мы? – Калач хмыкнул. – Не примазывайся, неудачник!

– Лучше вам вместе пойти, – серьёзно заметил Зурри.

– Почему? – хором спросили Плаш, Калач и Ашри?

Зурри вздохнул:

– Если вы, Вэл Ортас и Вэл Плаш, пойдёте вдвоём, у вас больше шансов оплатить всё, что съест Вэлла Ашри.

Первой засмеялась элвинг, и её смех подхватили Плаш и Калач.

– За такие слова, тебя следует оставить в Бездне, – элвинг легонько ущипнула Зурри в за бок, а потом притянула к себе и обняла.

– Мы не боимся трудностей! – заверил Плаш. – Так же, Калач?

– Ещё спрашиваешь, друг!

Ашри улыбнулась, безмерно радуясь, что за гогглами и платком не видно её смущения.

– Я согласна, – сказала элвинг. – Если вы не передумаете, я схожу с вами выпить лимры после того, как всё это закончится. Но место выбираю я!

– Я не передумаю, – Плаш стукнул кулаком в грудь.

– Ортас держит слово! – подмигнул Калач. – Кстати, похоже, один из хранителей на тебя тоже глаз положил.

– Это который? – навострил уши Плаш. – Пусть слепит себе девицу из пламени или вызовет в дудку.

– В том и проблема, – зашептал Калач. – У него нет дудки.

Стражники опять засмеялись, а Ашри закатила глаза. Но мысль, что один из хранителей следит за ней, занозой впилась в мозг.

– Смотрите, – Зурри вытянул руку и показывал вперёд. – Я их вижу!

Ашри прищурилась. И правда, Вуаль истончалась, всадники впереди, вырисовывались всё чётче, и вот элвинг сняла гогглы и зажмурилась от яркого света.

Перед ней лежал золотой песок, и лазурное небо обнимало сияющее солнце. Отряд вынырнул из Вуали в мир, каким его помнила Ашри до того, как в него пришёл Пожиратель. Мир искрящихся песков, бесконечного моря возможностей и тающего вдали горизонта.

Элвинг оглянулась. Скользнула взглядом по хранителям и поразилась, глядя, как Вуаль Мэй отвесной стеной песка поднимается высоко вверх.

«Вот и выбрались из песочного шара, – подумала Ашри. – И не только мы».

Чёрные, блестящие как смола, тонконогие, покрытые острыми наростами, с выгнутой спиной и длинным хвостом существа мелькали по обе стороны отряда. Безглазые морды щёлкали жвалами, пробуя воздух на вкус.

– А вот и пискуны, – Плаш кивнул Зурри. – Я же говорил, мерзкие твари.

Один из пискунов подобрался к отряду, подобрался и прыгнул, стараясь ухватить валангу за лапу. Но чёрный элементаль молниеносно исчез в песке и вынырнул прямо на пути пискуна, сверкая глазами и извергая зелёное пламя из раскрытой пасти. Краг перехватил врага в прыжке. Миг – и зубы сомкнулись. Ещё миг, и на песок, разбрызгивая кровь, упали куски бурой плоти. Лапы пискуна дёрнулись и затихли, а краг вернулся в строй.

Ашри прищурилась, приподнялась в седле, высматривая Ину.

– Покатайся теперь на Лиме, – быстрым движением элвинг передала Зурри опешившему Калачу, ударила пятками в бока кошки, заставив сделать несколько прыжков вперёд.

Хранители преградили ей путь, валангу покорно отступил, вернулся на своё место.

– Отчего ж вы в Аббарре не призвали крагов? – крикнула Ашри, так чтобы Белый Пёс её услышал. – У твоей своры не хватило огня, чтобы защитить город?

Ину даже не оглянулся.

– Они не могли, – голос звучал устало, но в нём была сила и металл, так поёт уставший в бою меч.

Ашри обернулась и встретилась взглядом с псомхранителем, но… в доспехах Стражи Цветка. Аллати, чьё лицо ей было знакомо.

– Ты? – элвинг вгляделась в тень капюшона. – Алый Вихрь Тшакрамг?

Она задержала взгляд на длинных шрамах, пересекающих лицо так, что один глаз превратился в узкую щель, за которой пылал зелёный огонь.

– Я, Пепельная Птичка, – усмехнулся тхару, обнажив клыки, отчего лицо его стало ещё зловещее.

Когда Ашри впервые встретила Алого Вихря, то не видела в нём Пламени Бездны, и шрамы его были не столь ужасны. Он был мастером ремесленного сектора Аббарра. Во вторую встречу он предстал в Башне Силы, как Страж клинков Башни Силы. И вот теперь на нём эмблема стражников Орму! Каждый раз этот старый пёс меняет шкуру, но неизменно толкает её к Бездне!

– Это ты, Караан? И лицо… Почему оно теперь такое? – Ашри махнула рукой, очерчивая «вот это всё». – И откуда у тебя столько имён и личин?

– Сколько вопросов, Птичка.

– Если бы у меня были ответы, то и вопросов не было бы, – фыркнула Ашри.

– В этом есть смысл. Что ж, на твой первый вопрос ответить просто. Эти болваны всем дают клички, – спокойно пожал плечами Тшакрамг. – Вот и мне ещё одна досталась. Караан – это красный камень Энхар, «кровь костей». Не самое плохое прозвище.

– А дальше? Это лишь один ответ.

– Наш путь, Пепельная Птичка, ещё не завершён. Так что наберись терпения.

Элвинг шумно выпустила воздух и сжала челюсти. Ещё раз посмотрела на зелёное пламя в глазах Тшакрамга, вспомнила, как Плаш и Ортас зубоскалили про пса, положившего на неё взгляд, и завертела головой, вглядываясь в хранителей. Вот её взгляд перескочил с зелёного пламени глаз одного на другое, и споткнулась на псе, который тщательно старался быть неузнанным – глубокий капюшон, маска хранителя и горящие янтарными углями глаза…

– Шею не сверни, – голос Караана не выражал ни заботы, ни издёвки.

Ашри мотнула головой и спросила:

– Что это за пёс с оранжевыми глазами? Это Грав? Он выжил, но скрывается?

– Птичка, если бы это было так, то именно сейчас ты раскрыла бы своего верного друга.

Ашри нахохлилась. Внутри клокотали злоба, стыд, отчаяние и надежда.

– Усмири свои эмоции, иначе пробудишь искру до того, как мы спустимся в Бездну.

Ашри выдохнула. Было полной нелепицей, чтобы в балахоне хранителя прятался Грав.

– Ладно, – Ашри посмотрела на Тшакрамга. – Это прозвище вам подходит. И запомнить легче. Но так почему псы не могли? Вы сказали, что они…

– Девочка, я помню, что сказал, – перебил Караан. – Моя память ещё не превратилась в решето. Песок податлив и лёгок, он обволакивает пламя. А камень ему не по зубам. Чтобы оживить камень, его сначала нужно уничтожить. А кто будет спасать город, разрушая его?

– Да там песка было, целая орхмантиру! – вспылила Ашри.

– Это уже был заклятый песок. Разве ты не видела лики орхов в буре? А теперь ступай на своё место.

Караан замолчал, давая понять, что разговор закончен. Ашри осталось лишь скрежетать зубами от досады и вернуться к Плашу и Калачу. На своё место.

Она только успела поравняться с валангу Плаша, как небо прорезал крик. Сердце замерло. Огромная тень пронеслась над отрядом.

– Это не пискун, – сказал Зурри, пригибая голову.

– О нет! – Ашри стянула платок с лица и оскалилась. – Это мой друг-убийца!

Элвинг ударила пятками в бока кошки, попыталась вывести за пределы отряда, но та приросла к песку. Выругавшись, элвинг спрыгнула в песок и, лавируя между лапами валангу, среди песчаных гончих и криков хранителей, побежала в пустыню. Краем глаза она заметила, как один из стражников вскинул арбалет, но, прежде чем она успела вскрикнуть, хранитель, тот, с оранжевыми глазами, выбил оружие, и болт просвистел мимо цели.

Ей удалось вырваться на свободу, оставив позади отряд, увязая в песке, элвинг вскарабкалась на гребень бархана. Ашри не заботили крики хранителей и стражников, пискуны и даже сами куфы, вздумай они выпрыгнуть перед ней. Тень накрыла её, ветер закружил песок, и рядом с ней опустился кайрин.

«Думала, избавилась от меня?» – услышала она ехидный голос Сварга в своей голове.

– Даже не надеялась, – Ашри обняла его и зарылась лицом перья.

«Только соплями не испачкай», – заворчал кайрин.

– Почему ты не улетел к Фрави? Тебе тут опасно оставаться. Ты всё равно не остановишь меня. Я всё решила…

«Ой, перестань. Не льсти себе. Словно у меня не может быть личных дел на Мэйтару».

– Личных дел? – Ашри отстранилась, шмыгнула носом, сдвинула брови и выставила палец. – Какие ещё личные дела? Если ты нашёл себе новую элвинг и обчистишь с ней без меня Хронограф, то я вырву ей все волосы и выщипаю тебе все перья!

«Ну, ты почти угадала. Ещё одну элвинг я вряд ли переживу, даже за рубины. Но дело плохо. Я не знаю, насколько ещё хватит заряда, но чувствую, что Парящие Острова – это дальше той дыры, где мы жили».

– Об этом я не подумала, – Ашри расстегнула перчатки и потянулась к энергоотсекам на механическом крыле кайрина. – Дай-ка гляну.

Сварг опустил крыло так, чтобы те, кто терпеливо ждал на песках под барханом, не видели, что творит его элвинг. Ашри же тем временем смотрела на тусклый камень, почти лишённый пламени.

– Да, ты бы и до Жемчужной гряды не долетел, – сказала элвинг. – Но мы это сейчас исправим.

* * *

Ашри вернулась к отряду, пряча в карман вырванную страницу Иергилля. Она забрала проклятую записку из потайной камеры на крыле Сварга. Может, в Бездне она найдёт ключ к пергаменту, с которого всё началось. А если нет, то заберёт с собой в Дартау навеки.

Голова гудела, а сердце разрывалось. Уходя, она прервала мыслесвязь со Сваргом и не обернулась, чтобы не поддаться соблазну и не попросить кайрина унести её и Зурри прочь, туда, где ни один пёс их не достанет.

Ранка на губе вновь открылась, и солёный вкус крови заменил слёзы.

«Только не упади, – твердила она себе. – Залезь на эту проклятую кошку, и никто ничего не заметит».

Вот один из хранителей взял поводья её валангу и выехал навстречу. Ну, хотя бы ей не придётся протискиваться через остальных, встречаться с ними взглядом.

Сил почти не осталось. Она с трудом забралась на кошку и благодарно кивнула псу. Те же оранжевые глаза. Тот же хранитель, что отвёл арбалет наёмника. Как же ей хотелось, чтоб это были глаза Гравмола! Но он был мёртв. Его тело лежало под завалами древних тоннелей, которые он так тщательно зарисовывал. Работая на Ину, напомнила себе Ашри. И на Парме. И на скольких ещё, о ком она не знала. Начиная с Лантру, тогда давно…

Валангу встроился между Мякишем и Лимом. Тишина резала ножом. Плаш и Калач молчали. Но элвинг было всё равно. Некоторое время спустя Ашри обернулась, но не нашла среди золотых песков серебристого кайрина.

«Теперь тебе хватит сил добраться до самых Северных земель», – улыбнулась Ашри, желая Сваргу попутного ветра.

Она засунула руку в карман, смяла клочок из Алого Кодекса и сомкнула отяжелевшие веки. Наконец-то сон смилостивился к ней и принял в тёмную бездну забытья. Очнулась Ашри оттого, что кто-то настойчиво тряс её за плечо.

Плаш улыбался, он снял платок, и лицо его оказалось приятным, а улыбка открытой и доброй.

– Приехали, – сказал он. – Всё как положено: сами хозяева с пламенными объятиями у порога.

Страж нагнулся так, что Ашри ощутила его дыхание на щеке.

– Пока псы грызутся, выясняя, кто поведёт стаю, забери мужика у Калача. Нас вряд ли пропустят через Врата, – Плаш подмигнул. – Рожей не вышли.

– Мужика? – не поняла Ашри, а потом сообразила, что речь о Зурри.

Калач был уже рядом, с другой стороны, и передал бистеныша.

– Предложение всё ещё в силе? – оскалился Ортас, поигрывая бровями. Он выглядел почти как брат-близнец Плаша, даже глаза одинакового пепельного цвета. Только небольшая ссадина на скуле.

– Конечно, – улыбнулась элвинг. – Как только вернёмся.

– Тогда давай, – Плаш моргнул. – Что-то подсказывает, что вам с мужиком надо быть в первом ряду.

Калач и Плаш одновременно положили руки на плечо элвинг и, нагнувшись, поцеловали девушку в щёки – один справа, другой слева.

Зурри хихикнул, Ашри опешила, а стражники уже шлёпнули валангу по крупу, и кошка вопреки всей своей «унылости» вынесла элвинг и бистёныша в первую линию.

Аглисс Моргейт недовольно рыкнул, остальные смотрели на Врата.

С последнего раза меньше они не стали и вызывали всё тот же восторг и трепет. Зурри заворожённо рассматривал статуи, а Ашри – делегацию, что приближалась к их отряду по Аллее Теней. Вот пять всадников на волкоподобных крагах пересекли Врата и остановились.

– Хранит Интару ваш свет, – приветствовала Хранитель. – Я проведу вас к Обители, минуя тени и сберегая время. Теперь гости под нашей защитой, и нет необходимости в стали и чужаках.

Ину откинул капюшон:

– Приветствую тебя Хранитель Пламени Страж Порога Восточных Врат Мэйра Тар. Мои псы пойдут со мной по праву стражей и хранителей, как воины Интару.

«Ага, значит, стражники были правы: им вход на вечеринку заказан», – подумала Ашри.

Та, кого Ину назвал Мэйра Тар, откинула капюшон, и на её плечи упали пряди сияющих изумрудом волос, скреплённые заколками. В первый момент Ашри подумала, что это Аббис вернулась из Бездны, но нет. Жрица махнула псовый лик, открывая лицо. Её черты были острее, кожа смуглее, и глаза… Огонь вырывался из глазниц, искрами устремляясь в небо. Страж Порога даже не пыталась соткать иллюзию и смягчить черты. Пламя горело в ней, и она не считала нужным это скрывать.