Текст книги "Ресторан «Кумихо». Кастинг для покойников"

– Да что ж все так сложно? Бля, ну какого черта я умер? – смачно харкнув, выругался Сучжон.

Мачон посмотрел на него тяжелым взглядом.

– Да нет, я имел в виду… Что зря умер. Знал бы, что меня ждет так много испытаний, лучше бы остался в живых. Разве можно уменьшить верблюда или увеличить игольное ушко? Даже в страшном сне не представлял, что меня ждет такая заковыристая задача. Думал, со смертью наступит конец всему. Да, конец всему… Эх, голова разболелась… – Пижон обеими руками начал тереть голову. При каждом его движении часы ослепительно сверкали.

– Я тоже думала, что после моего ухода из жизни придет конец всему, – разочарованно призналась Дохи. – Даже и представить не могла, что меня ждет такое.

Чему же она хотела положить конец?

– Ну и зачем вы все участвуете в кастинге, раз от него одна головная боль? Где гарантия, что, когда вы доберетесь на тот свет, вам понравится результат небесного суда? Ведь может быть и так, что ты жил праведно, а другие так не считают. Мог же я ненароком кого-то обидеть. Возможно, остаться здесь будет самым мудрым решением, – раздался недовольный голос, который раньше обвинял организаторов кастинга в подтасовке. Его дружно поддержали еще несколько.

Личные обстоятельства

– Давайте хотя бы познакомимся. По всей видимости, пройти дальше будет нелегко. Кто знает, может, нам придется миллионы лет скитаться здесь, и в таком случае это не простое пересечение судеб. Ты тоже, уважаемый, присоединяйся. – Очкарик махнул рукой типу в деловом костюме, До Чжиндо.

В ответ тот лишь нахмурился.

– Какая муха его укусила? А казался таким активным! В беде нужно сплотиться и объединить усилия. Если играть в одиночку, то и возможное станет невозможным. Говорят, что даже кирпичи на стройке ловчее класть вдвоем.

– Вы работали на стройке? – Пренебрежительно поморщился Пижон.

– Работал не то слово. Я вкалывал на строительстве почти всех престижных жилищных комплексов. У меня же везучие руки. Почти все построенные мною дома подскочили в цене в два раза. А некоторые даже в пять. Эх, при этих мыслях у меня и сейчас сердце колотится от гордости… – Мёнсик прищурился и долго смотрел вдаль. Казалось, он погрузился в приятные воспоминания о тех днях, когда построенные его руками дома поднимались в цене.

– А вы купили себе парочку квартир? Наверняка купили! Эх, жаль, что я не встретила вас при жизни. С вашей везучестью и моими аналитическими способностями я бы стала лучшим риелтором в стране, – с сожалением произнесла Чинчжу Кусыль.

– Послушай, милая! Если бы я мог позволить себе парочку квартир, зачем бы я тут оказался? Ну и шуточки у тебя… Хотя, если прислушаться, Чинчжу, нет, Кусыль, кажется? Как там тебя?

– Чинчжу Кусыль, дяденька. Фамилия Чинчжу, а имя Кусыль. Видите ли, я объединила фамилии мамы и папы.

– Довольно трудное имечко… Да, мне после твоих слов тоже стало обидно, что мы при жизни не были знакомы. А сколько тебе лет, что ты меня дяденькой называешь?

– Тридцать два.

– Не настолько я старше тебя. Обращайся как-нибудь по-другому. Лучше называй меня братом.

Лицо Кусыль приобрело недовольное выражение.

– А тебе понравится, если этот школьник будет называть тебя тетенькой? – он кивнул на меня, хотя я вообще тихо сидел и никого не трогал. – Тебе больше нравится, чтобы тебя называли тетенькой или сестрой?

Та кое-как справилась с собой и неохотно кивнула.

– Вы, кажется, говорили, что у вас недвижимость с видом на реку Ханган? А как давно вы ее купили? – обратилась Кусыль к Пижону, который по привычке тер часы подолом рубашки. Тот нехотя сообщил, что пять лет назад.

– Значит, вы приобрели ее, когда она уже поднялась в цене. Если продать ее сейчас, много не заработаете. Было бы гораздо прибыльнее взять кредит и купить ее семь лет назад. Обычно цены на квартиры резко поднимаются каждые семь лет. Эх, семь лет назад я как раз получила лицензию риэлтора. Как было бы здорово, если бы мы с вами тогда встретились. Я бы вам дала столько информации, – продолжала сожалеть Кусыль.

– Мне без разницы, поднимется она в цене или упадет. Я ведь не на свои деньги покупал ее, – равнодушно отозвался Пижон, не отрываясь от часов.

Что же на них налипло, на эти часы, что он без конца их протирает?

– Наверное, вы брали кредит? Конечно, это деньги банка, но, когда приходится возвращать их, это все равно что ваши кровные, – не унималась его собеседница.

– Зачем мне брать кредит? Только лишняя головная боль. Я купил хату на подъемные.

– Какие у вас могут быть подъемные? Объясните. – Кусыль переводила взгляд с певца на остальных попутчиков.

В разговор встряла Дохи:

– Так называют донаты от поклонников. Это когда фанаты собирают деньги для поддержки имиджа или деятельности своего кумира. Наверняка вы видели машины с кофе или ланч-боксами, что-то вроде походных кухонь, во время выступлений или съемок с участием знаменитостей? Все это организуется на подъемные. Средства идут не только на нужды самой звезды, но и на нужды ее коллег, участвующих в проекте. Но я впервые слышу, чтобы подъемные тратились на покупку жилья. Так не принято. Как правило, подъемные предназначены для поддержки артиста в его творческой деятельности.

В фан-клубе самой Дохи сбор подъемных проводился лишь дважды. Один раз – когда она участвовала в каком-то отборочном туре, тогда деньги были потрачены на организацию машины с кофе и чаем для фанатов, а второй – на покупку светодиодных палочек для концерта. Сбор средств проходил в течение двух дней, сумма пожертвований не должна была превышать пять тысяч вон с человека, и все исключительно на добровольных началах. Я тоже впервые слышал о том, что на подъемные можно купить недвижимость.

– Вы ведь говорили, что гребли деньги лопатой? Куда же вы их подевали, если на жилье вам собирали деньги фанаты? И сколько с одного человека, чтобы хватило на квартиру с видом на Ханган? Сколько же у вас было поклонников? – без остановки сыпала вопросами Кусыль.

– Ну наконец-то. Черт, они запотели, и я переживал, что это навсегда, – пробормотал Пижон, надевая часы. – В лучшие времена в моем фан-клубе было до двухсот тысяч человек. Но важно не количество поклонников. Важно, кто является их заводилой. Недостаточно просто выложить пост, мол, «нужно купить кумиру то-то» или «певцу неудобно из-за отсутствия у него того-то». Результат зависит от того, каким будет следующий пост. И вот этот заводила всегда выкладывал правильный. Я почти ничего не покупал на собственные деньги. Только вот эти часы купил за границей импульсивно, потому что они мне очень понравились. Достаточно было лишь намекнуть, и они бы оказались на моей руке, но я не вытерпел и купил сам.

– У тебя, наверное, все фанаты были чеболями[6]6
  Чеболь – южнокорейская форма финансово-промышленных групп. Это конгломерат, представляющий собой объединение формально самостоятельных фирм, находящихся в собственности определенных семей и под единым административным и финансовым контролем.


[Закрыть]? – спросил Мёнсик.

– Вовсе нет. В основном это были женщины почтенного возраста, самые обычные. Они страшные скряги по отношению к себе, прожившие так всю жизнь. Вот и в старости, имея деньги, не тратят их на себя. Но для тех, кого они любят, готовы снять с себя последнюю рубашку. На-верное, это и называют материнским инстинктом. Была бабулька, которая постоянно солила кимхчи и собственноручно приносила его к дверям офиса моего промоутера. Стоило мне захотеть кимхчи из листьев горчицы, она приносила его; мне захотелось кимхчи из редьки – она приносила и это. Каждый день приносила что-то разное. Однажды, побывав в гостях у друга в квартире с видом на Ханган, я публично признался в соцсетях, что завидую ему. Через некоторое время у меня появилась шикарная квартира с видом на реку. Что ни говори, а сила материнского инстинкта способна горы свернуть, – продолжал хвастаться певец.

Мёнсик внезапно вскочил и со всей силы стукнул его по голове. Раздался резкий звук, словно хрустнула кость.

– Да ты, оказывается, настоящий мошенник! Нет, хуже мошенника! Как же называют таких ублюдков, как ты? Аферист? Нет, не аферист… Черт, даже не могу найти для тебя подходящего слова, – внезапно он ткнул в меня рукой: – Эй, школьник!

– Я?

– Как называют таких ублюдков?

– Хм-м, даже не знаю…

– Эх ты, школьник, а таких вещей не знаешь?

Интересно, почему школьники должны это знать? Не помню, чтобы меня учили на уроках, как нужно называть подобных людей.

– Эй, ты, живи порядочно! Как тебе не стыдно, такому молодому, жить за счет старушек? Кто скажет, что среди них нет таких, которые ютятся в съемных комнатах? Ведь такие, если любят песни, полюбят и певца. Ах ты боже мой, наверное, на твою квартиру с видом на Ханган пригодились и деньги старушек, живущих на средства от сбора макулатуры. Да, довел ты меня до слез. Наверняка среди них были и такие, которые отдавали тебе часть пенсии. Я за свою жизнь повстречал разных людей, но таких подонков, как ты, не доводилось. Ну ты и ничтожество! Зачем ты, такой молодой, так недостойно живешь? Ведь ты божественно поешь. Почему же ты так грязно пользуешься своим талантом? На что тебе кровные деньги стариков? Хочешь набить ими матрас и спать на нем? Как тебе не стыдно так жить, ублюдок? – Мёнсик произнес свою гневную тираду на одном дыхании.

Пижон хотел, видимо, перебить его и что-то сказать в свое оправдание, но не успевал этого сделать и только беззвучно открывал рот, как рыба.

К нам подошел Мачон:

– Что тут за шум?

– Вот этот типчик очень неправильно живет, поэтому мы его тут немного учим жизни, – ничуть не сомневаясь в своей правоте, ответил очкарик.

– И кто кого учит?

– Я учу этого типа. Такой молодой, а живет как последняя тварь.

– Вы оба уже умерли. К чему учить жизни покойника?

– Что?

– Вы оба покойники.

– Ой, и то правда, мы же умерли. Я от возмущения совсем забыл об этом. – Мёнсик закивал головой, как человек, на которого снизошло озарение.

Мачон отвернулся, недовольно цокая языком.

Внезапно Мёнсик сердито уставился на меня:

– И ты такой же. А вы случайно не друзья?

– Что?

– Ты и Дохи, разве вы не друзья?

Я не знал, каковы критерии дружбы для Мёнсика. Но мне казалось, что будет вполне нормально сказать, что мы друзья, раз учимся в одной школе.

– Может, друзья, а может, и нет. Ну, допустим, мы друзья.

– Почему ты копируешь манеру Мачона? Так непонятно говоришь? В любом случае нельзя так поступать, ты-то вон весь защищен жировой прослойкой.

Защищен жировой прослойкой? Зачем он так, ведь есть более подходящие слова: мол, ты полный или у тебя лишний вес. Настроение мое испортилось. Не могу спорить, что я стройный. Ну да, я толстый. Ну так и что с того, что я защищен жиром? Что с того?

– Одолжи ей свою одежду. Разве ты не видишь, как она дрожит от холода? Ты ведь в длинных брюках, тебе наверняка тепло. Может, дашь ей свою куртку по-дружески?

Дохи нахмурилась:

– Не беспокойтесь. Я все равно не надену чужую одежду.

Не наденешь и не надо, но зачем делать такое лицо? Хочешь сказать, что моя одежда грязная? Да я и сам не дам. Пусть не надеется. Самому бы не замерзнуть: постепенно становилось все холоднее.

– Одолжи быстрее. – Торопил меня сердобольный трудяга Мёнсик.

– Она же говорит, что не надо.

Мёнсик укоризненно посмотрел на меня и поцокал языком:

– Какой же ты черствый, парень.

Затем начал говорить, что снял бы с себя одежду, если бы был нормально одет. Стал сожалеть, что на нем только рубашка с коротким рукавом и он при всем желании не может помочь бедняжке.

В это время подошел Чжиндо, интеллигент в деловом костюме, и, сняв с себя пиджак, накинул на плечи Дохи. И молча вернулся на прежнее место. А она, уверявшая, что не носит чужую одежду, не противилась и не произнесла ни слова. При виде этого я совсем расстроился. Одежду она принимает тоже не от кого попало, а выборочно, так, что ли, получается?

– Мне кажется, что по своему складу вы очень любите встревать в чужие дела? Наверное, трудновато было при жизни с таким характером? – Кусыль вопросительно посмотрела на Мёнсика. – Вы ведь могли, невзирая на голод и усталость, бросить все и побежать туда, где срочно нужна ваша помощь? Разве не так?

– Ого, а откуда ты так хорошо меня знаешь? Ах да! Ты ведь аналитик? Видимо, уже составила мой психологический портрет?

– Дяденька, вы такой примитивный, что времени на ваш анализ почти не потребовалось. Людям такого типа, как вы, легче всего что-то впарить. Если бы мы встретились при жизни, я бы запросто продала вам не слишком хорошие участки, разбросанные по всей стране.

– Я же просил тебя: не дяденька, а брат, – поправил ее Мёнсик.

Души с кровавыми глазами

Никто не стал принимать участие в четвертом туре кастинга. Мачон огорчился: по его словам, мы упускали возможность, о которой будем сожалеть.

– Минуточку! – Подняла руку женщина с растрепанными волосами, встав с места. – М-м-может… может быть, кто-нибудь видел нечто странное в тот момент, когда нас окутало серым туманом?

Лицо бедняжки выражало хаотичную смесь эмоций, которая вполне соответствовала беспорядку на ее голове. Она казалась то ли чем-то озабоченной, то ли крайне напуганной.

– Что значит «нечто»? О чем это вы? – обратился к ней Мёнсик.

– Говорят, что это души, скитающиеся здесь… А-а-а… – с этими словами лохматая женщина начала рвать на себе волосы, от чего они пришли в еще больший беспорядок. – Мне… мне так страшно. Они страдают от холода и плачут кровавыми слезами…

– Боже, о чем вы говорите? Вам, наверное, все это приснилось. Нечего болтать чепуху! – возмутился Мёнсик. – И без того тревожно на душе.

– Это вовсе не чепуха. Чем слабее духом человек, тем быстрее ему открывается ужасная реальность этого места, – серьезно произнес Мачон.

В этот момент над нами навис черный туман. Теперь он был намного плотнее и холоднее, чем в первый раз. Порывистый, колючий ветер, последовавший за ним, в один миг стал пронзительно ледяным.

Он пронизывал до самых костей и обжигал смертельным холодом открытые участки тела, которые горели и болели так, словно в них впилась одновременно тысяча иголок. Путникам казалось, что в их теле позвякивают тысячи крошечных льдинок. В памяти всплыли слова Мачона о том, что здешний холод способен заморозить даже души.

– Боже, как холодно, – пожаловалась Дохи. Ее лицо приобрело мертвенно-синий оттенок. Она тщетно куталась в чужой пиджак, но была совершенно беззащитна перед холодом, пронизывающим плоть и леденящим кровь.

Я испытал такой смертельный холод впервые за мои шестнадцать лет жизни. Меня сковал ужас. А вдруг я умру здесь? Эта мысль отрезвила меня. Ведь я уже умер. Все мои попутчики тоже уже покойники. Умерев однажды, невозможно умереть второй раз. Но в таком случае нам придется вечно терпеть этот адский холод! От этой мысли мой ужас только удвоился.

Вдруг меня осенило: а может, попросить отправить меня обратно? Ведь я попал сюда по ошибке. Я бодро поднялся с земли и побежал к Мачону. Казалось, что он и Саби совершенно не замечают холода. Их лица были абсолютно беззаботными.

– Я не… я не… хочу сказать, что я не… – Мои губы окоченели. Я не мог толком ничего выговорить. Мне казалось, что с каждым словом изо рта выпадает кусочек льда. – Я… я не тот, кто добровольно выбрал смерть.

– Опять ты за свое?

– О-о-о-отпустите меня домой, ну пожалуйста!

– Никакой ошибки нет. Ты уже умер и оживить тебя абсолютно невозможно, – отрезал Мачон.

В этот миг черный туман стал изгибаться, будто гигантская волна. Словно онемев, я был не в состоянии что-либо сказать.

Внезапно раздались глухие рыдания.

– Начался горький плач – признак того, что души начали леденеть. – На лице Мачона отразилась душевная боль. – Путникам надо поторопиться!

– Господин Мачон, прошу вас, не переживайте. Мы делаем все, что в наших силах, – утешил его Саби.

Выйдя из черного тумана, я вернулся на свое место.

Разве мои ощущения не должны притупиться, если тело окоченело? Разве не должен я потерять сознание, когда моя душа начнет замерзать? Но мои ощущения стали отчетливее, а сознание более ясным. Мне стало еще холоднее.

Я закрыл глаза. Перед мысленным взором возникла наша квартира. Теплая кровать, горячий дымящийся суп, гусиный пуховик в платяном шкафу. Ах, как было бы здорово съесть тарелку горячего супа с рисом, полежать в теплой кровати, надеть гусиный пуховик, он такой теплый! Как жаль, что я засунул его в недра шкафа только потому, что он вышел из моды. Теперь я так скучал обо всех теплых вещах, которые оставил дома…

Если бы мне в тот день не встретилась Дохи, со мной не произошла бы эта дурацкая история. Почему я пошел коротким путем? Приспичило же пойти именно той дорогой! Ведь мне не нужно было торопиться домой. Если так подумать, то во всем виновата моя сеструха Ильчу. Она с утра испортила мне настроение, вот я и вляпался. Я злился на Ильчу, которую никогда больше не увижу. Если бы она не взбесила меня в то утро, ничего бы не произошло. Ну что ж, будь счастлива без меня. Ты ведь говорила, что из-за меня не можешь ходить на дорогие курсы? Что из-за меня тебе не покупают крутые кроссовки? Из-за меня у тебя мизерные карманные деньги? Во всех твоих проблемах был виноват я? Ну так живи и радуйся теперь без меня, скверная девчонка. Мне хотелось зарыдать в голос, но я не мог произнести ни звука. Казалось, что станетлегче, если поплакать. Я очень старался, но все было бесполезно.

– Начинается пятый тур кастинга, – раздался голос Мачона из глубины черного тумана, который в этот самый миг испарился, словно по приказу. Передо мной предстали посиневшие, будто разукрашенные кровоподтеками, лица путников. Смертельный холод тоже постепенно отступал.

– Я участвую.

– И я тоже, нужно хоть что-то делать. Невозможно терпеть эту мучительную стужу.

– Не хотелось бы стать одной из тех душ, что плачут кровавыми слезами.

Мои попутчики, толкаясь, подошли к Мачону. В следующем туре кастинга приняли участие все тринадцать.

Одни пели, другие танцевали, кто-то разыгрывал сценки. Страх перед адским холодом, который мог в любой момент вернуться, заставлял торопиться. Я выступил с песней. Однако все провалились.

– Эй, госпожа аналитик! Мы пробовались уже в пяти турах, ты сделала какие-то выводы? – обратился Мёнсик к Кусыль. – Я имею в виду, тебе уже ясно, чего от нас хочет Мачон? Точнее, нам нужно знать, чего хотят судьи, чтобы хорошо подготовиться к прослушиванию.

– Мне очень трудно сделать это, ведь это не моя профессиональная сфера. – Бессильно покачала головой та.

На тугих сияющих щечках Кусыль остались синюшные следы ледяного ветра и смертельного холода.

– Тебе-то повезло. Представляю, как тебе тепло и уютно в кожаных штанах. Да еще и рубашка с длинным рукавом. Знал бы, так умер бы в зимней одежде. – Мёнсик искренне позавидовал Пижону.

– Эти кожаные брюки… – Сучжон хотел было что-то сказать, но замолчал, потирая руками лицо, покрывшееся синими пятнами. Он выглядел очень измученным. Наверняка собирался сказать что-то вроде: «Мои кожаные брюки принадлежат всемирно известному бренду и являются излюбленной моделью представителей королевских династий и выдающихся селебрити. Как вы уже, наверное, догадались, эта модель сшита известным модельером вручную из телячьей кожи высшего качества и выпущена в ограниченном количестве…»

К Мачону подошла женщина с растрепанными волосами, которая утверждала, что видела души, плачущие кровавыми слезами.

– Через сколько часов повторяется этот смертельный холод? А души с кровавыми глазами тоже приходят по расписанию? – спросила она, приглаживая волосы тонкими пальцами. У нее на лбу отчетливо проступили мертвенно-синие пятна.

– И то и другое невозможно предугадать. А души даже и сейчас находятся вокруг нас. Способность видеть или не видеть их зависит от настроя смотрящего. Единственная правда в том, что те, кто не может видеть их сейчас, смогут рассмотреть их по прошествии времени. Чем больше вы находитесь здесь, тем слабее становится ваш дух. Вон та бескрайняя равнина насылает черный туман, а тот в свою очередь несет с собой смертельный холод. Иногда он появляется так редко, что начинаешь забывать о его существовании, а порой продолжается десятки часов подряд.

Лицо лохматой женщины исказилось гримасой отчаяния. Остальные путники тоже скривились. Глаза их были полны безграничного ужаса. Какой кошмар! Как вытерпеть десятки часов жуткого холода, который становится невыносимым уже через несколько секунд…

– А давайте посовещаемся! Я не смогу жить в таких суровых условиях и переносить этот адский холод. Мне нужно любым способом выбраться отсюда. Наверное, вы все хотите того же. Закончился пятый тур кастинга. Давайте подготовимся к следующему более основательно. Предлагаю выступить коллективно. Конечно, индивидуальная борьба важна, но в экстремальных ситуациях и коллективная атака бывает очень удачной. Если мы выступим вместе, то и члены жюри будут судить сообща? Наше групповое выступление, возможно, окажет сильное впечатление на одного из судей, и он заплачет. Давайте попробуем. Мне кажется, что грустная песня, грустный танец, грустный рэп и грустная сценка в одном выступлении имеют шанс на успех, – предложил нам Мёнсик.

Рассудительная Кусыль уточнила:

– Нам нужно заставить прослезиться лишь одного из тринадцати судей?

– Думаю, да.

– Какой же вы наивный. Было же сказано, что у каждого свой персональный судья. Значит, каждый должен довести до слез именно своего арбитра, неужели не понятно? – язвительно подметил певец.

– А ты у нас такой умный и понятливый, что обдирал старушек, живя за их счет?

– При чем тут это? И вообще, кто это обдирал старушек? Я ни разу прямо ни о чем не просил. Они делали подарки по собственному желанию.

– Не просил прямо, но ведь косвенно намекал? А это еще хуже. Ты что, не понимаешь этого? Нет, мне правда интересно. Почему ты умер? Денег у тебя было много, да и людей, готовых открыть ради тебя кошелек, – тоже. Так чего же ты умер?

– Черт возьми! Думаете, стал бы я умирать, если бы у меня всегда были деньги? Как по мановению волшебной палочки, в один миг все мои миллионы растаяли как дым. Но и это еще не все. Все денежные кошельки, которые казались всегда открытыми для меня, захлопнулись в одночасье. А телекомпании, настойчиво приглашавшие в свои передачи, в один прекрасный день перестали звать меня. Я был в шоке. Не понимал, что мне делать. У меня не было никакой уверенности в завтрашнем дне… Зачем я обо все этом говорю? Ой, какой позор! – Сучжон вдруг испуганно замолчал.

– А как же квартира с видом на реку Ханган? А спортивная машина?

– Были когда-то, в прошлом.

– Ох, ну ты и ничтожество! – Мёнсик занес было кулак над его головой, но сдержался. – Ты умер, потому что у тебя не было уверенности в завтрашнем дне? Как можно быть таким никчемным? Выходит, всю жизнь тебя кто-то тянул или толкал. И не было ничего, чего ты хотел бы добиться своими силами? Эх, жалкое ты создание… Разве это может стать причиной для смерти?

– Хван Мёнсик, вам-то какая разница, из-за чего я умер?

– Хван Мёнсик? Ведь можно полюбезнее обратиться, «дядюшка» или «братец». С какой стати ты обращаешься ко мне по имени? – Они опять сцепились. – Ведь у тебя прирожденный талант. Ты мог бы зарабатывать на жизнь пением в ночном клубе, – недоумевал Мёнсик.

– Еще чего, это же так стыдно. – Скривился Сучжон.

– А что стыдного в том, чтобы зарабатывать на жизнь? Был я как-то давно в ночном клубе. Это был первый и последний в моей жизни поход в подобное заведение, но я до сих пор не могу забыть неизвестного певца, которого я там видел. Как же он пел! Таким людям, как я, нужно, наверное, целый месяц вкалывать в поте лица, чтобы получить те деньги, которые имел он, исполнив несколько песен за вечер. Эх ты, тунеядец! Привлекательный снаружи, но пустой внутри.

– Эй, вы чего ко мне пристали? – возмутился Пижон.

Перепалка между ними все не заканчивалась, и продолжить обсуждение, посвященное следующему туру прослушиваний, не представлялось возможным.

– Эх, если бы я знал, что встречу здесь такого надоедливого типа, ни за что бы не умер, – с досадой признался Пижон. – Зря я умер.

– Я бы тоже не умер, если бы знал, что встречу такого, как ты. Вот я действительно зря умер. Эх ты, зажравшийся ублюдок! – Не унимался Мёнсик.