Текст книги "Встретимся в раю"

Глава 27

У входа в полицейский участок стоит красивая стройная женщина. Она так же элегантно одета, как и в первый раз, когда я увидел ее, будучи призванным в Вооруженные силы Хокона больше двадцати лет назад. Анн Мари, моя бывшая жена, всегда предпочитала образ госпожи из предместья. Одежда, прическа, ногти, макияж – все подобрано как нельзя лучше. Не хватало только соответствующего мужчины, который дополнил бы ее идеальную внешность. У меня такое ощущение, что Гуннар Уре много лучше меня подходит на эту роль.

– Привет, – здороваюсь я, когда она подходит ко мне. Анн Мари останавливается прямо передо мной, и мы оказываемся слишком близко друг к другу. От нее пахнет свежестью, манго или чем-то похожим. Она моложе меня на два года, но выглядит так, словно между нами несколько десятилетий. И только по глазам видно все, что она старается спрятать под одеждой или скрыть макияжем. Это будто прилипло к радужной оболочке, отчего глаза приобрели металлический блеск, и я чувствую его, когда мы встречаемся взглядами.

– Ты что тут делаешь? – спрашивает она, ища пачку сигарет в сумочке. Наконец находит и закуривает, немного отвернувшись в сторону.

– О, ты не знала, что я в городе?

– Откуда мне знать?

– Ладно, без разницы, – говорю я. – Мне нужно было обсудить одно дело с Гуннаром.

– Дело? Ты что, вернулся в полицию?

– Нет. Ты же знаешь, что нет.

Она кивает, выдыхая сигаретный дым в сторону.

– А ты? – спрашиваю я.

– Мы с Гуннаром собираемся пожениться. – она вдруг замирает, переставая беспокойно покачивать бедрами. – Летом, в Париже.

– О, поздравляю, – отвечаю я, пытаясь одновременно выказать удивление и радость. – Ты это заслужила.

– Заслужила? – она чуть склоняет голову набок. – Почему это я заслужила?

– Я только хотел сказать, что ты заслуживаешь быть…

– Счастливой? – она ухмыляется.

– Перестань, – шепчу я, пока она не продолжила дальше.

– Но я же перестала, – спокойно парирует Анн Мари. – Перестала упрекать тебя и саму себя, перестала горевать, даже когда слышу от других, как ты носишься по северной Норвегии в поисках новых способов умереть сразу же после того, как предыдущий не удался. Я перестала все это делать, Торкильд. Кроме одной вещи. Одной-единственной. Так что не надо приходить сюда и просить меня перестать, потому что ты не знаешь, понятия не имеешь, сколько мне пришлось пережить за годы после твоего ухода.

Анн Мари сделала затяжку.

– Ты постарел, – говорит она, а ее глаза скользят по пластырю на носу и останавливаются на обезображенной щеке. – Шрам тебе не идет.

– Я и есть старый. Просто ты так хорошо выглядишь, что это усиливает контраст.

– Что? – переспрашивает Анн Мари с косой ухмылкой. – Ты считаешь меня красивой?

– Ну, ты и есть красивая, – говорю я, но тут же жалею о ничтожном комплименте, ведь мы оба знаем, что я сделал его только чтобы увести разговор обратно на поверхностные темы.

– Такая же красивая, как она? – Анн Мари продолжает улыбаться. – Как Фрей?

– Не надо…

– Нет, Торкильд. Я уже говорила, что не перестану. Я люблю тебя, и этого тебе у меня не отобрать. Я заслуживаю любить именно тебя, того, кто не любит меня, кто причиняет мне адскую боль даже за много миль отсюда. Кто хочет быть скорее с трупом, чем со мной. Ты моя Фрей, Торкильд. Мое наказание.

Я не знаю, что сказать, и мы просто стоим и ждем, когда она докурит сигарету. Анн Мари кидает тлеющий фильтр на землю, придвигается и целует меня в щеку, туда, где шрам собрался в твердый комок в форме камня.

– Тебе просто придется жить с этим, – говорит она и легонько хлопает меня по груди перед тем, как войти в дверь полицейского участка.

Глава 28

Мне открывает дверь Милла. Она одета в черные брюки и бежевую шифоновую блузку. – Что у тебя с лицом? – Сегодня она выглядит более теплой и мягкой. И из-за этого кажется скорее стройной, чем худой.

– Упал, – отвечаю я и провожу рукой по пластырю на носу. – Когда брился.

Милла широко улыбается.

– Вот недотепа. – Она впускает меня в квартиру, внимательно наблюдает, как я снимаю новые старые ботинки и винтажную куртку из овечьей кожи, от которой все чешется, хотя она и надета поверх других вещей. – Йоаким с Ивером ждут в гостиной. Кенни придет позже, он уехал на вызов.

Ивер сидит в кресле с чашкой в руке, а Йоаким стоит у кухонного островка и читает газету. Заметив меня, Ивер ставит чашку на стол.

– Что случилось? – спрашивает он, поднимаясь.

– Торкильд говорит, он упал, – отвечает Милла. – Когда брился.

– Серьезно? – Ивер оказывается прямо передо мной, а Йоаким с любопытством смотрит прямо на нас, стоя у кухонного островка.

– Меня переехала машина. Вчера ночью, после того, как я вышел из квартиры Миллы.

– Что-о? – вздрагивает Милла. – Это был несчастный случай…? Или…?

– Сложно сказать, – начинаю я и сажусь. – Меня переехали на пешеходном переходе в нескольких кварталах отсюда, затем водитель остановился, развернулся и наехал на меня еще раз.

– Н-но… – запинается Милла.

Йоаким откладывает газету и смотрит на нас.

– Еще я говорил с одним другом, – продолжаю я.

– О чем? – спрашивает Милла. – О нас?

– Нет, не о нас. О Роберте.

– С кем? – с любопытством спрашивает Ивер.

– С Гуннаром Уре.

– Уре? – Ивер удрученно качает головой. – Он же из отряда быстрого реагирования? Какое отношение он…

– Уре был моим начальником в Специальном отделе. Он может помочь.

– Чем? – продолжает Ивер. – Что, по-вашему, может…

– По-моему, – спокойно перебиваю его я, пока Йоаким обнимает Миллу за талию и притягивает к себе, – нужно проверить данные из мобильного Роберта Риверхольта и все электронные письма, которые он получил перед убийством. Кроме того, я хочу услышать точно, чем именно он занимался в последние дни перед смертью. И, кажется, мне нужен кофе. Черный, – переводя дух, добавляю я.

Ивер некоторое время смотрит на меня, покачивает головой и идет к кухонному островку. Наливает кофе себе в чашку и опускается в кресло рядом со мной.

– Торкильд, – начинает он. – Насчет Роберта. – Он наклоняется ко мне. – Списки телефонов, электронная почта, как вы собираетесь заполучить их? Мы же не можем просто…

– Предполагаю, что вы отслеживаете телефоны Оливии и Сив.

– Да, но…

– Значит, у вас есть друг в «Теленоре», который помогает в таких штуках, да?

Ивер не отвечает. Йоаким отпускает Миллу, подходит к кухонному островку, достает чистую чашку из шкафа, наливает кофе и подносит мне.

– Вот, – шепчет он и снова устраивается рядом с Миллой.

– Кто предоставляет доступ? – спрашиваю я, поблагодарив Йоакима за кофе.

– Руна, – нехотя отвечает Ивер. Он знает, что бы сказали мои бывшие коллеги из Специального отдела про то, чем они тут занимаются. – Это контактное лицо для полиции. Ее зовут Руна.

– Позвоните ей?

– Да.

– Сейчас?

Ивер смотрит на меня, затем кивает и поднимается. Берет телефон и выходит в коридор.

– Что это ты делаешь? – шепчет Милла, пока Ивер говорит по телефону.

– Играю в «А что если», – отвечаю я, выдавливая улыбку.

– Что это? – спрашивает Йоаким.

– Что, если случившееся со мной сегодня ночью связано с тем, что я взял на себя работу Роберта? – начинаю я. – Что, если Роберт обнаружил нечто, о чем не рассказал вам? Что, если его не застрелила бывшая жена, а кто-то убил потому, что он искал Оливию? И, что немаловажно: что, если Оливия с Сив не поехали на Ибицу, как в прошлом году, а с ними что-то случилось, не по их воле?

Йоаким поглядывает то на меня, то на коридор, где разговаривает Ивер. Милла ничего не говорит, только смотрит на меня.

– Расскажи мне свой идеальный сценарий. – я вижу, что напугал ее, и решаю попробовать заставить ее сосредоточиться на Оливии. – Лучший исход всего этого.

На мгновение Милла медлит, раздумывая.

– Я найду ее, Оливию, живой. Расскажу ей, кто я и почему сделала то, что сделала. – Я вижу, как замедляется ее пульс, пока она говорит. Йоаким снова обхватывает рукой ее талию и убирает волосы с ее глаз. – Со временем мы сблизимся, может быть, даже станем матерью и дочерью…

– А в худшем случае?

– Вот это, – отвечает она. Краска схлынула с ее лица, и взгляд ее становится таким же, как и тогда, когда я увидел их с Йоакимом в кабинете из-за деревьев.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты только что описал это в своем сценарии, – хрипло отвечает Милла и крепко сжимает руку Йоакима. Из коридора возвращается Ивер с телефоном в руке.

– Есть что-нибудь? – спрашиваю я, собираясь встать с кресла.

– Номер, – говорит Ивер, делая мне знак, чтобы я оставался сидеть. – Есть один номер, по которому Роберт звонил перед смертью, он выделяется.

– И что это?

– Номер кабинета участкового в Оркдале. Сейчас участковый на встрече, но ему передали, чтобы он перезвонил как можно скорее. Тот, с кем я говорил, смог подтвердить, что у них было одно дело в тот момент. – Он переводит дух и продолжает. – Был обнаружен труп во время земляных работ по постройке зарядной станции для электромобилей. Ивер медлит и добавляет. – Труп молодой женщины.

– Нет, – Милла отворачивается от нас, зарывается лицом в ямку на шее Йоакима и шепчет одно и то же слово, снова и снова. – Нет, нет, нет.

Глава 29

Я вижу последние лучи осеннего солнца между ветками. Я замерзла, ветер обжигает лицо. Сив лежит прямо передо мной на холодной земле. Рот приоткрыт, губы неподвижны, на них спадает несколько прядок светлых волос. Ее волосы и холодные глаза наводят на мысль об одной из женщин, ведущих мое дело, той, что всегда задавала эти глупые вопросы во время наших бесед, изучающе уставившись на меня, словно пытаясь заглянуть в душу.

– Ты все еще думаешь о ней, Оливия? Хочешь рассказать ей о себе?

Я никогда не отвечала, только пожимала плечами и взглядом следила за электрическими проводами в ее кабинете. Как, черт возьми, я должна объяснить ей, каково это – терять человека, исчезающего в лучах солнца и улетающего за облака? Она ни за что не поняла бы, расскажи я ей, что ты стала призраком, тающим и бледнеющим все больше и больше с каждым разом, как я достаю тебя из памяти. И что если я не найду тебя как можно скорее, ты полностью исчезнешь и из моей памяти.

– Сив, – шепчу я, протягивая руку к ее лицу, проводя кончиками пальцев по губам. Кажется, будто она уснула с открытыми глазами, беспробудным сном без сновидений. – Пожалуйста, Сив. Проснись.

Я продолжаю гладить лицо Сив кончиками пальцев, закрываю глаза и пытаюсь воскресить тебя в памяти в последний раз. Мама, не так все должно было закончиться.

Часть III
Те, кто никогда не вернутся

Глава 30

В гостиной в квартире Миллы все молча сидят за столом и ждут. Когда телефон Ивера наконец звонит, все встают. Ивер покашливает и подносит телефон к уху. – У вас было одно дело, – начинает он, представившись и рассказав, по какому поводу звонит, – прошлой осенью. Я так понимаю, речь идет о найденном трупе женщины.

– Что там? – нетерпеливо спрашивает Йоаким и сжимает руку Миллы.

– Так вы помните разговор с Робертом Риверхольтом? – Ивер слегка отворачивается от нас. – И вы уверены, что речь идет об этом деле?

– Это Оливия? – шепчет Милла. Йоаким перехватывает другой рукой ее талию, словно боится, что она упадет.

– Ладно, – говорит Ивер, взволнованно смотря на Миллу с Йоакимом. – Вы знаете, кто она?

– Ивер, – повторяет Милла. Ее голос стал резче, на грани надрыва. – Это Оливия?

Ивер закрывает рукой динамик мобильного.

– Нет, не она, – шепчет он и продолжает разговор.

– Так кто же тогда? – Милла высвобождается из объятий Йоакима и полными слез глазами смотрит на Ивера. – Сив?

– Нет. Местная девушка. – Ивер продолжает разговор и наконец благодарит за помощь. Положив трубку, он делает шаг вперед и оказывается между нами. – Лив Дагни Волд, – начинает он, покашливая, – ушла из дома утром 20 сентября прошлого года и была найдена мертвой три недели спустя. Она страдала от депрессии и была психически нестабильна. Перед исчезновением она рассказывала сестре, что хочет покончить с собой, потому что организация по охране детства забрала у нее дочь, и девочку отдали в приемную семью из-за психического состояния матери. Труп нашли во время земляных работ при строительстве зарядной станции для моторных транспортных средств около палаточного лагеря. Это дело о самоубийстве.

– О самоубийстве? – спрашиваю я удивленно. – Зачем Роберту было звонить и узнавать про самоубийство?

Ивер пожимает плечами.

– Не знаю.

– Вы проверяли другие дела об исчезновении в тот временной отрезок, когда пропали Сив и Оливия? – Я слежу взглядом за Ивером, в то время как он с чашкой в руке идет к креслу.

– Мы проверили все дела об исчезновении за прошлый год и до момента смерти Роберта. – Он делает глоток холодного кофе, корчит гримасу и тяжело сглатывает. – Но ничего, абсолютно ничего примечательного. Я хочу сказать, что это, черт возьми, действительно дело о самоубийстве. Какое оно, вашу мать, может иметь к этому отношение? Нам что, проверять каждую трагедию, происходящую в этой стране?

– Ладно, ладно, – говорю я. – Когда Роберт звонил, труп в Оркдале уже идентифицировали?

– Да.

Я развожу руками.

– Так зачем же он туда звонил?

– Ложный след. – Ивер снова встает, идет к кухонному островку и включает чайник. – Это ложный след, уводящий нас в сторону от дела. Это же совершенно…

– А что, если нет? – встреваю я.

Ивер удивленно смотрит на меня.

– Так вы хотите поехать в Оркдал?

– Да.

– Такой же отчаянный, как Роберт, – недовольно рычит он, крепко сжимая свою чашку. – А ты? – он оборачивается к Милле, которая по-прежнему стоит вплотную к Йоакиму и смотрит на меня, ее взгляд блуждает по моему лицу, по глазам, шраму на щеке и губам, словно она ищет путь, как пробраться ко мне в голову, в мои мысли.

Наконец она поворачивается к Иверу и говорит:

– Что, если?

– Господи, – стонет Ивер и достает мобильный. – Куда подевался Кенни? – Он пролистывает список контактов и прикладывает мобильный к уху.

– Мы хватаемся за соломинку, Милла, – начинаю я, пока Ивер говорит по телефону.

– Это уже что-то. – Она поворачивается к Йоакиму. – Ты так не думаешь?

– Конечно, – помедлив, отвечает Йоаким. – Была же какая-то причина, по которой Роберт обратился к ним насчет этого дела.

– Уверены? – спрашиваю я. – Отныне все будет намного сложнее. Это реальные люди, мы говорим о реальных мертвых людях. Когда вы подпускаете мертвых близко к себе, это меняет вас.

– Йоаким прав, – отвечает Милла и с трудом изображает то, что в других обстоятельствах сошло бы за улыбку. – Мы должны.

– Самоубийство, – стону я и тру руками лицо, пока Йоаким следует за Миллой в ванную. – Почему это должно было быть самоубийство?

Глава 31

Огонь в глазах Сив – теперь всего лишь неясный отсвет внутри зрачков. Макияж потек, образовав очертания в форме капелек на переносице и скулах. Даже волосы потеряли блеск и казались теперь почти белыми.

Я слышу, как он копает где-то поблизости, тяжело выдыхая каждый раз, когда вонзает лопату в холодную землю. Не осмеливаюсь смотреть, только лежу и слушаю, не отводя взгляд от лица Сив. Вдруг он отбрасывает лопату, стряхивает землю с одежды и подходит к нам. Он даже не смотрит на меня, только садится на корточки у наших ног, глубоко вздыхает и хватает Сив за ноги.

Тело резко дергается, когда он начинает тащить ее, и лицо Сив ускользает от меня.

Глава 32

Я думаю о Роберте, сидя на кровати в номере отеля и принимая вечерние таблетки. На вкус они отвратительны, а желатин прилипает к языку, отчего проглотить их трудно. Не таким должно быть на вкус счастье.

Судя по всему, перед смертью Роберт был в отчаянии. Неистово пытался найти что-то, что продвинет дело дальше. Зачем еще ему узнавать про дело о самоубийстве на другом конце страны? Я ложусь в кровать и отворачиваюсь к стене.

Вообще я собирался позвонить Ульфу и рассказать о том, как меня пытались убить. Еще я мог бы рассказать, что жажда обезболивающих стала сильнее, она уже давно росла внутри меня, и теперь я снова чувствую, как ломается защитный панцирь. Я уже начинаю представлять себе наш разговор, когда звонит телефон. Номер неизвестный.

– Торкильд, это я. – Ее дыхание тяжелое, словно речь дается ей с трудом. – Анн Мари.

– Чего ты хочешь?

– Поговорить, – она издает наигранный, нервный смешок.

– Не звони мне, Анн Мари.

– Почему?

– Ты знаешь.

– Тогда давай встретимся?

– Нет.

– Почему ты такой холодный? Мы провели с тобой больше двадцати лет, в одной постели, неужели это не дает мне права на встречу с тобой? Можешь хотя бы рассказать, почему? Что я такого сделала, что не заслуживаю этого?

– Ты ничего не сделала, ты же знаешь.

– И тем не менее, ты даже не хочешь увидеть меня? Поговорить?

– Тебе не следовало звонить, – повторяю я и кладу трубку. Анн Мари перезванивает почти сразу же. Когда она звонит уже в третий раз, отключаю мобильный. Один только звук ее голоса щекочет панцирь, который я старался держать нетронутым с тех самых пор, как вернулся домой в Ставангер из северной Норвегии, и я больше не в силах терпеть это. Я не могу говорить о том, что было, мне и так достаточно трудно жить с тем, что есть сейчас.

Когда я поворачиваюсь лицом к стене и накрываюсь одеялом с головой, мне приходит в голову, что эта особенность у нас с Робертом тоже общая. Нездоровые отношения с женщинами в наших жизнях. Я замечаю, что каждый раз, когда думаю о Роберте Риверхольте, мной овладевает желание узнать о нем все больше и больше: чем он занимался перед тем, как его убили, был ли он в лучшей форме или достиг дна. Неизбежно ли было случившееся с ним? Как усилившийся во времени шторм, который в какой-то момент непременно должен был рассвирепеть и отправить Роберта кувырком по асфальту. Мне нужно знать, нашла ли его та пуля потому, что он искал что-то, или потому, что убегал от чего-то.

Когда мне удается положить конец играм разума, я замечаю, что весь дрожу.

Глава 33

В полете до Тронхейма, аэропорта Вернес, я визуализирую различные сценарии, в которых металлическая птица или взрывается, или, словно искра пламени, обрушивается на землю. Время течет медленно, когда ненавидишь летать, но в конце концов мы все-таки приземляемся и выходим в холодный весенний воздух Трёнделага, где нас уже ждет арендованная машина.

Офис участкового в Оркдале делит здание с зубной клиникой. Женщина-участковый встречает нас с чашкой дымящегося кофе и провожает в свой кабинет. Единственное украшение – пробковая доска у письменного стола, остальные стены покрыты обоями из стекловолокна.

– Ингеборг Ларсен, – представляется женщина, глядя на Миллу, и они пожимают друг другу руки. Потом женщина коротко кивает мне и протягивает руку, ставя чашку на заваленный стол, где клавиатура и монитор компьютера обклеены стикерами.

Милла кладет сумочку на колени и садится напротив за стол, а я вынужден отойти к столу поменьше и взять себе стул.

Ингеборг смотрит на Миллу.

– Должна признаться, я рассказала дочери, что вы сегодня приедете к нам. И первое, что она попросила меня сделать, – спросить, когда выйдет следующая книга.

– О, – дружелюбно говорит Милла. – Она читает мои книги?

– Конечно. Мы все втроем читаем. Мой муж тоже совершенно помешан на серии об Августе Мугабе, и мы с нетерпением ждем следующей книги.

Милла хватается за прядь своих волос.

– Мы так не хотим, чтобы серия закончилась, – продолжает Ингеборг. – Ведь так хочется узнать, что стало с его женой, Йертруд. – Она крепче сжимает чашку. – Удастся ли ей на этот раз, или, может быть, они все-таки снова будут вместе, Август и Йертруд, вопреки всему случившемуся? Вы, наверно, думаете, что мы это обсуждали дома. – Вдруг она громко смеется. – Да, я сказала мужу, что еще до того, как он обо всем узнает, возможно, я тоже окажусь в книге.

– Что вы можете рассказать нам о том деле? – спрашиваю я в попытке дать встрече ход, чтобы мы могли двигаться дальше. Одна только мысль, что я так далеко на севере, приносит беспокойство и сосущее желание как можно скорее вернуться на юг. – Если можно, с того момента, как вы его получили и до сегодняшнего статуса.

Ингеборг отставляет чашку и берет папку. Она достает оттуда листочек с таблицами и протягивает мне. Там написаны имя, номер дела и несколько ключевых слов.

– О пропаже заявила ее сестра. Как только мы получили заявление, тут же организовали поиски. Еще у нас была группа на «Фейсбуке», но результатов она не принесла. Тело нашли позднее во время перемещения зарядной станции для электромобилей. – Она наклоняется к нам и показывает красный круг на карте поисков. – Вот тут.

– Причина смерти?

– Передоз. В ее куртке было найдено несколько блистеров с таблетками.

– Расскажите о месте, где ее нашли.

– В то время, когда она пропала, была построена новая зарядная станция для моторных транспортных средств, и мы полагаем, что она свалилась в котлован и не смогла выбраться. Шел сильный дождь, и мы исходим из того, что именно поэтому рабочие не заметили тело, когда засыпали яму. Так скоро ее нашли по чистой случайности. Прорвало один из водопроводов, его следовало заменить. И тогда решили, что нужно переместить всю станцию.

– У вас есть… фотографии?

Ингеборг смотрит на меня, затем на Миллу, та кажется отстраненной, как будто ей нездоровится, она сидит и смотрит на карту поисков и лист с ключевыми словами о погибшей.

– Да, конечно, но не знаю, стоит ли Милле видеть их. Время, тепло, влага – они, знаете ли, воздействуют на человеческое тело.

– Аске – бывший полицейский, – говорит Милла, не отрывая взгляда от карты. – Покажите ему фотографии.

Ингеборг кивает, открывает коричневый конверт и протягивает фотографии с места происшествия. На первой я вижу только котлован и стрелу экскаватора, кучу земли и несколько техников, стоящих в кругу вокруг котлована. На следующей откопана верхняя часть тела и виден затылок человека, одетого в выцветшую джинсовую куртку, на дне котлована. Девушка лежит на животе, одну руку приложив к уху. Номерная табличка расположена прямо у руки, и под списком я вижу, что она держит в руке мобильный, словно лежит и говорит с кем-то по телефону.

– Как вы знаете, – начинаю я, – мы здесь потому, что вам звонил друг Миллы, Роберт Риверхольт.

Ингеборг кивает.

– Мы видели в новостях, что его убила бывшая жена. Ужасно.

– Что он хотел?

– Лив тогда только нашли, и он сказал, что увидел это по телевизору. Рассказал, что сам занимается делами об исчезновении того же временного периода и хотел бы побольше узнать об обнаруженном теле Лив.

– Делами? – спрашиваю я. – Не одним делом?

Ингеборг складывает руки на столе.

– Он сказал, делами. Как бы то ни было, я рассказала, что только что пришел окончательный отчет о вскрытии и в заключении говорится, что эта смерть – личная трагедия, самоубийство.

– Но он позвонил снова два дня спустя?

– Верно.

– Зачем? Если дело уже квалифицировали как самоубийство?

– Я не знаю, меня не было на месте. Он сказал секретарю, что перезвонит. – Она качает головой. – Какой ужас.

– Спасибо, – говорю я и встаю, готовясь уходить. Эта встреча закончилась не так, как я предполагал.

Ингеборг крепко пожимает мне руку и поворачивается к Милле.

– Извините, – говорит она и достает книгу из ящика. – Перед тем как уехать, не могли бы вы подписать вот это?